ОБЛИЧАТЬ  ЗЛО!

Беседа редактора газеты "Завтра" с митрополитом Санкт-Петербургским и
Ладожским Иоанном

Владыко, в последние годы значимость Православной Церкви в нашей жизни
неизмеримо возросла. Многие русские люди, отчаявшись обрести помощь у
государства, у друзей, разочаровавшись в прежнем своем мировоззрении,
обращаются к Церкви, тянутся к Богу с молитвой о помощи в той страшной
всенародной беде, которая постигла сегодня всех нас. Православие
становится средоточием людских надежд, точкой духовной опоры больного
общества.

Но одновременно складывается впечатление, что Церковь и сама нуждается в
том, чтобы ей помогли. Сегодняшнее духовенство не производит впечатления
религиозной твердыни, той нравственной крепости, о которую разобьются
все вражеские силы, все порывы многоликого зла. Похоже, что Церковь
переживает весьма драматический момент своей жизни. Чего стоит хотя бы
отпадение от нее части приходов на Украине, в Молдове, поднявшая голову
даже здесь, в Москве, обновленческая ересь! Чего стоит экспансия
"братьев-зарубежников", которых мы так ждали, о приходе которых молились
и мечтали, но встретились теперь не как друзья, а как соперники. Все это
создает впечатление, что сама Церковь переживает какой-то мучительный
внутренний процесс, для внешних наблюдателей не всегда заметный и не во
всем понятный. Я лично ощущаю его как некую внутреннюю неуверенность в
церковной среде, как некую "фигуру умолчания", соблюдаемую в силу
корпоративной солидарности и неготовности к откровенному диалогу.

Мне известно, например, что существует противоречие между столичным и
провинциальным духовенством, между теми, кто отстаивал Христа еще в годы
гонений, и недавно рукоположенными батюшками. То есть, сама Церковь не
до конца едина и не вполне монолитна. Не могли бы Вы рассказать о том,
что же сегодня наполняет внутреннюю жизнь Церкви, какова нынешняя - если
можно так выразиться - социология церковной жизни?

МНЕ ЧАСТО задают этот вопрос, причем, случается - в еще более
радикальной форме. Даже священники. Дело в том, что смута, безусловно,
затронула все слои общества, все стороны его жизнедеятельности. Многие
жаждут найти в нынешнем хаосе этакий "заповедник", где царит нерушимый
мир и идеальный покой, ищут в Церкви и - не имея потребного для этого
духовного опыта, не находят. Отсюда - уныние, безнадежие, порой даже
отчаяние. Ничего удивительного: эти страсти противоборствуют всякому
доброму начинанию.

Для того, чтобы взглянуть на события с правильной точки зрения,
необходимо в первую очередь понять, что главное содержание текущего
момента русской истории - тяжелейшая, изнурительная, непримиримая борьба
мощнейших сил мирового зла с Россией - как с последним оплотом истинно
христианской духовности; с русским народом - как с народом-богоносцем,
последним носителем православных идеалов в личной и государственной
жизни. Все экономические, политические, социальные аспекты этой борьбы,
бросающиеся в глаза, - вторичны. Говоря словами Митеньки Карамазова,
сейчас имеющий духовное зрение имеет уникальную возможность наблюдать,
как "дьявол с Богом борется, а поле битвы - сердца людей".

Но человеку суждено быть не сторонним наблюдателем, а активным
участником этой великой борьбы. Дарованная каждому из нас при сотворении
мира свободная воля позволяет выбирать - на чьей стороне будем мы
участвовать в такой брани. Святая Церковь Православная оставлена
Спасителем в этом безумном, мятущемся мире с той целью, чтобы помочь
человеку сделать правильный выбор, своевременно и верно отличить добро
от зла, истину от лжи и лукавой подделки. Она дает всякому
произволяющему силы в борьбе со злом, врачует сердечные раны, наносимые
грехом и страстями, от рождения и до смерти сопровождает верующего, дабы
спасти его душу и соделать смерть переходом к блаженной вечности
богообщения, а не ко тьме кромешной, "где червь... не умирает и огонь не
угасает" (Мрк. 9: 44).

Поэтому именно Православная Соборная и Апостольская Церковь на
протяжении двух тысячелетий своего существования является главной
мишенью сатанинских происков. Именно сюда от века направлял враг рода
человеческого свои самые страшные удары, стремясь лишить человека
возможности покаяния и спасения, возможности примирения с Богом и
богоугодного устройства своего земного бытия. Именно в ограде церковной
встречают человека искушения и соблазны, преодолевая которые, он
закаляется духовно, мужает в скорбях и бедах, "израбатывая" таким
образом, по слову святых отцов, свое спасение. Поверьте, этот тяжкий,
многолетний духовный труд далеко не всем под силу. Слабые и малодушные
часто отступают, отговариваясь благовидными предлогами наподобие того,
что де Церковь должна сперва решить свои "внутренние" проблемы, навести
порядок "в собственном доме", а уж потом...

Здесь необходимо внести ясность. В своей мистической полноте Церковь,
как Тело Христово - совершенна и неприступна, по слову Спасителя:
"Созижду Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее" (Мф. 16:18). Никакие
земные бури, никакие человеческие мятежи и нестроения, никакие порывы
сатанинских, демонических сил не могут нанести ее единству, ее
спасительным свойствам, ее благодатной мощи никакого, даже самомалейшего
ущерба. История подтверждает это весьма наглядно. Небесная,
"торжествующая" Церковь есть Церковь воскресшего Христа, "смерть
поправшего и дьявола упразднившего".

Но Церковь "земная", понимаемая как сообщество верующих, находится  в
непрерывных борениях.  Православное предание определяет ее как Церковь
"воинствующую", и в битвах, случается, она получает раны, несет урон и
ущерб. Оглянемся назад: два тысячелетия существования Православия не
знают ни одного момента, когда бы земная Церковь находилась в
ненарушимом покое, в этаком идеальном равновесии. Так что вряд ли стоит
удивляться, что сегодня мы наблюдаем определенные нестроения и сложности
во внутрицерковной жизни. Не надо их драматизировать, они ведь скорее
свидетельствуют о том, что единый соборный организм Русской Православной
Церкви живет, действует, дышит, что он по-прежнему является тем "столпом
и утверждением истины" (1 Тим. 3:15), опираясь на который, Россия может
выйти из нынешнего глубокого кризиса, возродиться и вернуть свое
исконное обличье Святой Руси.

Теперь конкретно. Расколы на Украине и в других бывших республиках СССР
не есть результат собственно церковной жизни. Они искусственны и
навязаны Церкви извне бессовестными политиканами, пытавшимися в погоне
за "самостийностью" обрести собственные "национальные" церкви, наравне с
собственной валютой, армией и т.п. - атрибутами мнимой
самостоятельности. Человек, увы, немощен в борьбе с соблазнами
сребролюбия и властолюбия, поэтому таким политиканам удалось увлечь за
собой часть духовенства, обещая ему "златые горы" государственной
поддержки и сладкое "самостийное" житье. Время, однако, потихоньку
расставляет все на свои места, и, думаю, не так уж далек тот час, когда
все эти расколы (подобно десяткам иных, терзавших Русскую Церковь в ХХ
столетии) отойдут в область истории и будут вспоминаться как "досадный
эпизод русской церковной истории 90-х годов".

О противоречиях, существующих в среде духовенства. Они не выходят за
рамки таких "вечных" проблем, как отношения "отцов и детей", т.е. разных
поколений священнослужителей или разных условий жизни в городе и на
селе, определяющих, соответственно, и разный характер пастырского
служения в мегаполисах типа Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга - и
в деревнях российской глубинки. Ничего катастрофического, выходящего за
рамки приемлемого, в подобных проблемах никогда не было и нет.

Здесь скорее тревожит другое: "дикий рынок", разоряющий Россию, и
стремительное социальное расслоение общества создали питательную среду
для коррупции и мошенничества. В этих условиях церковное имущество -
особенно, конечно, недвижимость: здания, расположенные в престижных
районах больших городов, - становятся источником соблазна сделать их
основой для коммерческой деятельности, не имеющей ничего общего с
интересами духовного возрождения Отечества. Есть уже и печальные примеры
того, к каким тяжелым последствиям это может привести. В общем, Церковь
страдает от тех же недугов, что и общество в целом. Так что забот в
нашей внутрицерковной жизни, безусловно, хватает с лихвой.

Что же касается прискорбного разделения, до сих пор сохраняющегося между
зарубежной, так называемой "карловацкой" Русской Православной Церковью и
ее отечественной частью, собранной под омофором Московского Патриарха,
то тут необходимо иметь в виду следующее. Во-первых, среди зарубежных
архиереев, отстаивающих непримиримую раскольническую позицию, наверняка
есть люди, которые просто плохо информированы о положении в России. Не
имея никаких реальных механизмов для получения достоверной и подробной
информации, очень тяжело здраво рассуждать о том, что у нас происходит.

Ведь даже мы, живя здесь, находясь, так сказать, в эпицентре российского
бытия, часто затрудняемся в осознании целостной картины происходящего. В
соответствующих структурах работают масштабные
информационно-аналитические центры только для того, чтобы облегчить
руководителям разного ранга эту непростую задачу. Что же говорить о тех,
которые находятся за рубежом и отдалены от Родины не только десятками
тысяч километров (скажем, где-нибудь в Америке), но и десятилетиями
эмиграции?

Кроме того, к сожалению, необходимо признать, что в последние годы
Зарубежная Церковь вышла далеко за рамки, позволенные в братской
полемике. Обличать зло есть обязанность Церкви, и до тех пор, пока наши
соотечественники из-за рубежа обличали богоборческое зло в Советском
Союзе, указывая одновременно и на недостатки российской церковной
действительности, - авторитет Зарубежной Церкви был здесь очень высокий.
Но когда они отвергли всякую возможность воссоединения, обставив ее
многочисленными условиями, и начали одновременно вмешиваться в нашу
внутрицерковную жизнь - они потеряли свое положение объективного и
стороннего критика, превратившись в заурядных скандалистов.

Впрочем, мне кажется, что здесь вполне справедлива русская пословица,
гласящая, что нет худа без добра. Эта болезненная линия духовного
разлома современной российской действительности для нашего народа не
смертельна. Более того, она промыслительно несет на себе и определенную
конструктивную нагрузку, потому что людей здравомыслящих, людей
благонамеренных заставляет серьезно задуматься над теми проблемами
русского мира, которые столь рельефно высвечиваются в рамках этого
противостояния. И я убежден, что с Божией помощью конечным итогом такого
положения вещей станет выздоровление церковного организма и выход его на
новое качество соборного единства и организационной целостности.

Некоторая часть патриотических гуманитариев еще в период атеистической
власти уповала на возможность православного ренессанса, даже
православного реванша, если так можно выразиться. Эти люди ловили по
крохам малейшие успехи церковной проповеди в миру, радовались по поводу
того, что одним храмом меньше закрыли, одним батюшкой меньше сгноили.
Они встретили посткоммунистическую эру, в которой Церкви было
предоставлено столь значительное место, как огромную небесную победу. Мы
все переживали и свой личный, и всенародный миг удовлетворения, видя
полные храмы, видя такое победное шествие Православия по России, когда
открывались монастыри, когда духовная литература заполняла прилавки,
когда церковное слово воспринималось как откровение, а священники
освящали школы, университеты, банки, мосты, железные дороги.

Но сегодня... что-то случилось. Мы вдруг видим, как принята Церковь при
нынешнем кремлевском "дворе". Вроде и в храмах уже не так многолюдно,
как прежде, и есть ощущение, что народ как бы  приостановил свое
движение в этом направлении. Приходов и священников много, и монастырей
немало, но они занимаются перепродажей КамАЗов, потому что необходимо
строить обитель, возводить стены, на что-то жить самим. Такое
впечатление, что триумфальное шествие Православия остановилось, Церковь
перестала произносить для народа те ослепительные, огненные слова,
которые могли бы подвигнуть его на благородный порыв. Что же произошло?
Я говорил об этом и с батюшками, и с епископами нашими - все отвечают
по-разному. Что бы это могло значить?

Вы нарисовали очень образную картину, но она не во всем соответствует
действительности. Начнем с того, что никакого "победного шествия"
Православия по России не было. Был тяжелый, мучительный, болезненный
процесс изживания из нашей жизни богоборческих стереотипов, въевшихся
буквально в плоть и кровь старой государственной машины. Одновременно с
этим Церковь, как могла, стремилась сдержать чудовищный натиск
бездуховности, безнравственности и аморализма, обрушившийся на
многострадальный русский народ из-за рубежа. Кроме того, немало сил
пришлось затратить, чтобы в условиях распада советской империи удержать
организационную целостность Церкви, сохранить ее управляемость,
усовершенствовать структуру, поднять на новый уровень духовное
образование пастырей... Перечислять можно без конца.

К сожалению, мы часто принимаем желаемое за действительное. Вот Вы
упомянули о "заполоненных духовной литературой" прилавках. А ведь эта
картина характерна только для Москвы, Петербурга и еще двух-трех крупных
городов. Российская глубинка по-прежнему стонет от духовной жажды.
Раньше утолить ее было просто нечем, сегодня - не на что. Поезжайте в
деревню и посмотрите - никакого разнообразия духовной литературы в
сельском храме вы не найдете, в лучшем случае лежит Молитвослов,
Евангелие и две-три брошюры.

Но все же в ваших словах есть значительная доля правды. Те, кто ожидал
от Церкви немедленного чуда, действительно, разочарованы. Такое уже
случалось в истории. Некогда нетерпеливый и маловерный народ израильский
так же требовал чуда от Христа, но Спаситель сказал: "Род лукавый и
прелюбодейный знамения ищет, и знамение не дастся ему" (Мф. 16: 4). Чудо
надо заслужить, вымолить, выстрадать - только тогда оно принесет
соответствующий духовный плод. Мы пока еще к этому не готовы.

Сейчас идет естественный процесс духовного роста России, русского
народа, и этот процесс, как всякий процесс выздоровления после тяжелой,
едва ли не смертельной болезни, сопровождается самыми разными явлениями
побочного характера, неизбежно сопутствующими ему. Так что вряд ли стоит
удивляться, что не все идет так гладко, как хотелось бы.

Взять хотя бы очевидно растущую апатичность населения ко всему, что
выходит за рамки повседневных нужд. Политики надрываются, из кожи вон
лезут, а "народ безмолвствует". Эта знаменитая пушкинская фраза подходит
для характеристики нынешней ситуации как нельзя более точно. Такое
ощущение, что стопятидесятимиллионный русский великан хмуро наблюдает:
какую еще нелепицу выдумают господа демократы, какую еще напасть
умудрятся навести на Русь.

Так вот, с точки зрения церковной, духовной - это безмолвие очень
показательно и поучительно. Ибо православный народ в России
безмолвствует не просто так. Он смиренно ждет, да свершится на нем воля
Божия - всеблагая и всесовершенная. Значительной частью общества,
утратившей необходимую нравственно-религиозную чуткость, такое ожидание
даже не до конца сознается, но от этого ничего не меняется. Русский
человек жаждет появления высшего смысла своего жития, он по внутреннему
сердечному строю своему, по благодатному состоянию духа -
народ-подвижник, готовый трудиться без устали, но - только в делах
созидательных, богоугодных.

Сердце русское откликается лишь на те призывы, о которых совесть
свидетельствует как о призывах нравственных, законных - в первую очередь
с точки зрения Закона Божиего. И поскольку никаких таковых инициатив со
стороны нынешней государственной власти не исходит, а исходят призывы и
поступки прямо противоположные, народ безмолвствует. Он не желает
соучаствовать в беззаконии, тяготится нынешней смутой и в то же время
лишен возможности вложить свою могучую энергию в законное дело
державного строительства Святой Руси. Находясь в этом тягостном,
мучительном состоянии, русский народ как бы замер в благочестивом
ожидании того долгожданного момента, когда Господь, наконец, очистит
Россию от дьявольской нечисти, обсевшей ее ныне со всех сторон.

Но это еще не все. Говоря о том, что сегодня происходит некоторый откат
после первоначального взрыва религиозности, нужно иметь в виду вот что.
Семь долгих десятилетий активного государственного богоборчества глубоко
развратили наши души. Это коснулось почти всех, в том числе и людей
вполне благонамеренных и даже религиозных. Сегодня мы похожи на
капризных детей - хотим, чтобы все вокруг происходило согласно нашим
желаниям, я бы даже сказал - произволу. Мы ныне не сами стремимся
служить Богу, но в безумии своем хотим, чтобы Он нам служил. Не желаем
быть чадами церковными, послушниками Святой Церкви, но стремимся, чтобы
Церковь начала удовлетворять те или иные наши конъюнктурные, сиюминутные
потребности и интересы.

И когда оказывается, что Церковь не станет удовлетворять конъюнктуру
каких бы то ни было политических сил, когда оказывается, что она в своей
духовной полноте самодостаточна и не может быть придатком к какой бы то
ни было политике,  к какому бы то ни было гражданскому, общественному
движению - тогда многие, рассчитывавшие (может быть, даже вполне
бескорыстно), что Православие станет одним из орудий в каком-то
политическом, чисто светском, земном, мирском процессе, испытывают
глубокое разочарование.

Но главная причина тех явлений, о которых мы сейчас говорим, безусловно,
внутренняя, духовная. Дело в том, что человеку для очищения души, без
которого невозможно здравое воззрение на мир, необходим постоянный
внутренний труд. Мы уже говорили, что многие - по малодушию, маловерию
или по другим каким причинам - отказываются от него, страшась
предстоящих искушений и тягот.

В Священном Писании, между тем, сказано: "Терпением вашим спасайте души
ваши" (Лк. 21:19). И еще - (этот отрывок лучше звучит по
церковно-славянски): "Чадо, аще приступаеши работати Господеви Богу,
уготови душу твою во искушение, управи сердце твое, и потерпи" (Сир.
2:1-2). В нашей прошлой беседе я уже указал на то, что ключевой сегодня
является проблема личного благочестия, личного подвижничества. В
православном понимании подвиг - обязанность каждого христианина, и его
главным содержанием является постоянное и неуклонное движение ("подвиг",
это заложено в самом слове) к сердечной чистоте и безгневию, блаженному
незлобию и милосердию. Проще сказать - к святости, которая должна бы
быть естественным состоянием человека, сотворенного Богом непричастным
злу.

Пока эта проблема не будет решена, пока, скажем, русская интеллигенция
не поймет, что искреннее и глубокое личное воцерковление - необходимое
условие возрождения России, до тех пор благотворного перелома не
произойдет. Тут только важно понять, что личное подвижничество, личная
аскеза в соответствии с церковными правилами вовсе не "выключают"
человека из жизни, скорее наоборот. Речь не идет о том, чтобы все
превратились в монахов - это избрание Божие, достаточно редкое в наше
время. Но трудиться над своим сердцем должны все. Тогда мы не будем
пугаться того ослабления "розовой" романтически-религиозной волны,
которая поднялась в первые годы после падения космополитического
коммунистического режима. Тем более, что - если говорить о цифрах -
статистика по-прежнему фиксирует устойчивый рост числа православных
приходов и рядовых верующих.

Есть еще один вопрос, Владыко, который с некоторых пор просто витает в
воздухе, который часто задают патриоты друг другу и который
непосредственно касается Русской Православной Церкви. Он очень
деликатный и мучительный для всех нас. Это вопрос о роли Церкви в
кровавых событиях октября девяносто третьего, о ее поведении во время
бойни, когда множество наших братьев легло под пулями и танковыми
залпами. Мое личное ощущение всего происшедшего очень двойственное. Я
никогда не позволял себе впрямую упрекать Патриарха и Церковь за то,
что, с моей точки зрения, не все возможное было сделано ими в те роковые
дни. Иногда, правда, высказывался достаточно резко по этому поводу, но
потом искренне сожалел.

Сегодня, пользуясь возможностью обсудить эту проблему в присутствии
Вашего Высокопреосвященства, я хотел бы поделиться своими соображениями.
Возьмем, к примеру, моих знакомых - мусульманина Руслана Аушева и
буддиста Кирсана Илюмжинова. Когда грохотали танки и лилась кровь, когда
страна оказалась на пороге гражданской войны, началось избиение русских
русскими, православных православными, они, не раздумывая, кинулись в эту
бойню. Илюмжинов держал в руках белую тряпицу, которую он сорвал в
Конституционном суде у Зорькина, и с ней пошел под пули. Он мне
рассказывал, как все это было, как обезумевшая толпа пыталась
перевернуть его машину, как они ползали по Дому Советов под пулями и
вели переговоры.

Совершенно ясно, что эти люди - не православные - одновременно являются
настоящими русскими государственниками. С другой стороны, среди
защитников Белого Дома были и православные священники. Там был
оборудован православный храм, и, говорят, многие даже крестились перед
смертью. Один из пастырей, отец Виктор - не москвич, приезжий - в этот
страшный час явил себя настоящим героем, пошел с иконой навстречу
убийцам и был сражен пулеметной очередью. Царствие ему небесное! Так
почему же утром 4-го, когда многие весьма известные в России люди
звонили Патриарху, просили его прийти сюда и попытаться остановить этот
ужас - он сказался больным, скрылся на своей даче, и его охраняли
автоматчики в ту пору, когда по Москве гуляла подлая омоновская стихия,
отлавливая и казня уцелевших защитников Верховного Совета? А вскоре
епископ Арсений освящает здание Белого Дома, еще хранящего тепло
недавних пожаров. Ведь это великий соблазн для всех патриотов, да и для
православных, наверное, тоже?

 

¬

®

L

N

ж

и

°

Pжите, положа руку на сердце, много ли среди них людей, искренне и
глубоко верующих? Ведь у Церкви нет аппарата принуждения. Ее "силовое
министерство" - совесть, являющаяся гласом Божиим в душе человеческой.

Вот Вы сказали, что русские начали стрелять в русских, православные в
православных. Если бы эти люди чувствовали себя действительно русскими и
православными, подобное безумие было бы невозможным. Случившаяся
трагедия как раз и есть результат помрачения нашего
национально-религиозного самосознания. Такова общая причина всякого
братоубийства, начиная еще с ветхозаветного преступления Каина.

Кроме того, в этот раз - как, впрочем, бывало и раньше - политики повели
себя чрезвычайно эгоистично и себялюбиво. Кто спрашивал мнения Церкви,
когда разоряли великую державу, оплевывали славную отечественную
историю, растлив при этом целое поколение молодежи тошнотворной
похабщиной западной масс-культуры? Кто советовался с ней о наиболее
целесообразном устройстве новой России, когда был взят откровенно
русоненавистнический курс на "интеграцию в сообщество цивилизованных
государств"? Кто интересовался нашими нуждами, а точнее сказать -
духовными нуждами всего российского общества, когда открыли все двери
для зарубежных лжеучителей и лжепророков, развязавших против
Православной Церкви настоящую религиозную войну? До сих пор зарубежные
миссионеры буквально стадами резвятся на наших телевизионных экранах,
скупая оптом и в розницу все, что попадется: эфирное время, продажных
журналистов, коррумпированных чиновников!

А когда припекло, спохватились: где Церковь? От желания политиков в
последний момент "подверстать" к процессам вокруг Белого Дома
руководство Московского Патриархата за версту несло конъюнктурщиной. И
мы это с самого начала осознавали. Но все же пошли на участие в
переговорах, надеясь хоть как-то повлиять на ситуацию, внести хоть
какое-то умиротворение, сбить накал ненависти и взаимного озлобления. К
сожалению, не получилось. И, видит Бог, не наша в том вина, мы искренне
стремились предотвратить кровопролитие. А "ползать в Белом Доме под
пулями" Патриарху ни по сану, ни по возрасту просто не к лицу.

Обвинять сегодня проще всего. Меня вот нынешние российские либералы
клеймят "реакционером" и "антисемитом", подозревая чуть ли не в
людоедстве, а представители Зарубежной Церкви, напротив, винят в
"отступничестве" и "обновленчестве". В схожем положении находится и
Патриарх. Другое дело, что можно спорить, насколько достойным и уместным
в сложившейся ситуации было поведение того или иного лица. У меня есть
свой взгляд на существующее положение вещей, я его неоднократно
высказывал, ни от кого не скрываю и, если бы дело зависело от меня,
действовал бы в полном соответствии со своими убеждениями.

Теперь о том, что касается освящения Белого Дома. Ко мне в свое время
тоже на весьма высоком уровне обратились городские власти, прося
освятить здание мэрии в Смольном. Я согласился, но поставил условие:
привести помещения в соответствие с церковными требованиями. Разместить,
где положено, иконы, возжечь лампадки, убрать со стен скабрезные
изображения и пошлые картинки (на календарях, например). Мои требования
сочли чрезмерными и... освящение не состоялось. Тут важно не поддаться
соблазну излишней политизации: сам по себе обряд освящения привлекает
благодать Божию, изгоняя зло и помогая человекам в благих деяниях. Но
его категорически недопустимо обращать в формальность или расценивать
как благословение Церковью той деятельности, которая совершается в
стенах освященного здания.

Сейчас, когда общество раздирается страшными противоречиями, когда его,
точнее говоря, сознательно и целенаправленно раздирают этими
противоречиями, стремясь разрушить и уничтожить, мы должны быть очень
внимательны, бдительны и осторожны. Поэтому, если мы сумеем преодолеть
свою личную боль, личную трагедию, подняться над взаимными обидами,
недоразумениями, неутоленными амбициями - может быть, окажется, что
позиция Церкви в те страшные дни и была единственно возможной. Я ничего
не утверждаю и никому не навязываю своих воззрений, я лишь предполагаю ,
предоставляя и нашим читателям возможность поразмышлять об этом...

Владыко, Ваш ответ почти полностью удовлетворил мой интерес, нашел
отклик в моем разуме, в сознательной части моего существа. Однако,
осталось еще нечто, что не удовлетворено и требует пояснений. Недавно в
моем кабинете сидел опальный маршал Язов, бывший министр обороны СССР,
переживший тюрьму и судилище, один из немногих оставшихся в живых воинов
Великой Отечественной войны. Он с горечью сказал мне, что был предан
анафеме Церковью за то, что ввел в августе 91-го войска в Москву.

Но ведь танки Язова, вошедшие тогда в город, не сделали ни единого
выстрела, а те трое юношей, что погибли, стали жертвой хорошо
продуманной провокации или просто всеобщего столпотворения, истерии,
царившей тогда повсюду. В октябре же, напротив, танковые жерла изрыгали
смерть, гибли женщины и дети, попирался закон, уничтожалась Конституция.
А Церковь, которая громогласно обещала предать анафеме того, кто первым
откроет огонь, первым прольет русскую кровь - промолчала, никто не был
анафематствован.

Церковь не промолчала - это ошибка. Отсутствие персональных анафем в
октябре 93 года и отсутствие персональных же анафем в августе 91-го не
случайно. И это не есть результат слабости или угодливости перед
победителями. Это есть глубокое и благоговейное осознание Церковью того
неоспоримого факта, что "ин суд Божий и ин человеческий". Церковь
провозгласила, что люди, повинные в пролитии братской крови, понесут на
себе всю тяжесть каинова проклятия. Но Московский Патриархат - не
прокуратура и не следственное управление МВД, чтобы пытаться в
соответствии с человеческим разумением определить, какова мера вины
каждого, участвовавшего в этих событиях. "Мне отмщение, и Аз воздам"
(Втор. 32: 35), - провозгласил Господь, предостерегая Церковь от попыток
подменить собою Божественное правосудие.

Я могу лишь засвидетельствовать, что все церковные анафемы остаются в
полной силе. Думаю, что и в администрации президента, и в правительстве
совесть многим не дает покоя. Вспомним: когда Каин-братоубийца пытался
скрыть свое преступление, Господь Сам обличил и покарал преступника,
восстав Судией праведным и нелицеприятным, и определив: "Голос крови
брата твоего вопиет ко Мне от земли; и ныне проклят ты от земли, которая
отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей" (Быт. 4:
10-11). Сегодня несмываемая каинова печать жжет лоб не одному и не двум
российским политикам. Дай Бог, чтобы мы все сумели сделать из
произошедшего должные выводы! Для человека верующего, православного они
очевидны: искреннее и глубокое раскаяние в содеянном - единственный
способ умиротворить мятущуюся совесть, восстановить свою благодатную
связь с Церковью, с Богом и искупить содеянные прегрешения.

Простите, Владыко, что я Вас столь бесцеремонно расспрашиваю, но я
говорю не только от своего лица, но и от имени всех моих читателей,
которые одолевают меня вопросами, а я не всегда нахожу на них быстрый и
верный ответ. Один мой друг, например, которого я очень почитаю,
художник, объясняя свое сотрудничество с нынешними властителями России,
с теми из них, которым я бы и руки не подал, сослался на мнение кого-то
из чтимых православных подвижников, говорившего, что надо научиться даже
с помощью бесов возить муку на мельницу Господню. И его собственный
пример это подтверждает, потому что ему многое удается, и то, что он
делает, всегда носит русский национальный и православный духовный
характер. В конце концов, действительно: эти власти когда-нибудь
неминуемо сгинут, а следы его рук останутся и украсят нашу землю.

Но вот я вижу в храмах, перед иконами людей, стоящих со свечами в руках,
не отмытых еще от пролитой братской крови, людей, принесших нашему
Отечеству неисчислимые беды. И пастыри - в том числе самые
высокопоставленные - благословляют их присутствие на богослужении,
освящают их. Душа ужасается, и возникает ощущение, что Церковь из
каких-то высших соображений, которые, может быть, и продиктованы заботой
о благе России - вступает, тем не менее, в какой-то договор с людьми
нечистыми, недостойными, низкими. Властью же такой альянс используется
для того, чтобы, ухватившись за золоченую патриаршью ризу, выбраться из
изоляции, в которой она оказалась.

В Москве на Красной площади восстанавливаются разрушенные богоборцами
храмы. Собираются восстановить храм Христа Спасителя. Дай-то Бог! Но тут
же, рядом, гибнет Россия, умирают заводы, ржавеет великий флот,
зарастают сорняками поля. Я это так воспринимаю, что малыми подачками
власти как бы откупаются перед русским народом, перед Церковью,
одновременно прикрывая таким образом огромные злодеяния, которые
непрестанно творят.

У Вас в одном вопросе сразу два. Начнем по порядку. Итак, какова мера
возможного сотрудничества с теми, чьи взгляды ты решительно не
разделяешь? На это недоумение есть простой, ясный и недвусмысленный
ответ. До тех пор, пока неизбежные компромиссы не возмущают вашей
совести, но способствуют согласной деятельности на общую пользу - они не
только возможны, но и необходимы. Более того, случается, что именно
таким образом человек учится сдерживать свои страсти - раздражение или
гнев, умерять амбиции, избегать озлобления и ненависти. Важно лишь
внимательно следить, чтобы компромисс действительно способствовал пользе
дела, а не личной выгоде. Главное тут - не допустить внутренней лжи,
лукавого лицемерия.

И уж совершенно недопустимым становится какое-либо согласие тогда, когда
оно требует от человека, чтобы тот поступился ради этого святынями веры.
Здесь - никаких компромиссов не может быть. Господь требует от человека
безусловной верности. "Будь верен до смерти, - говорит Он в Священном
Писании, - и дам тебе венец жизни" (Апок. 2: 10). Потребуется пострадать
- имущественно или телесно - не отрекайся, прими испытание спокойно и
мужественно, и Господь воздаст тебе сторицей. Если случится, иди на муки
и на смерть: вера твоя спасет тебя и не посрамит, поможет победить все
искушения и скорби. "Побеждающему дам сесть со Мной на престоле Моем,
якоже и Аз победих, и седох со Отцем Моим на престоле Его" (Апок. 3:
21), - свидетельствует Христос, "свидетель верный и истиный".

Теперь об отношениях Церкви и власти. Неуклюжие попытки
высокопоставленных функционеров нажить себе политический капитал,
демонстрируя свое мнимое благочестие - аморальны и предосудительны. Эти
люди остаются безбожниками и атеистами, сколько бы они ни позировали в
храме со свечкой в руках перед объективами многочисленных телекамер. От
веры в Бога они так же далеки, как и от нужд простого народа. "Покажи
мне веру твою от дел твоих", - говорит апостол, а их дела широко
известны и не требуют комментариев.

Но Церковь не может возбранить им присутствовать в храме на
богослужении, ибо милосердие Божие беспредельно, и - кто знает? - может
быть, молитвенная благодать коснется и их ожесточенных сердец! Мы,
священнослужители, сами не властны в доме Божием. Мы не хозяева Церкви,
но лишь послушники ее; не командуем, но лишь благоговейно и со страхом
Божиим распоряжаемся по мере своего разумения данной нам свыше
благодатию.

Что же касается пастырей, злоупотребляющих демонстрацией своей близости
с власть предержащими, то - Бог им судья; каждый из них сам будет
отвечать за последствия этих сомнительных поступков.

Владыко, Вы говорили о том, что земная Церковь есть Церковь
воинствующая. Тогда почему же сегодняшний батюшка так робок, тих и
неприметен? Ведь Вы - исключение из правила. Почему пастыри так
неуверенно выходят за церковную ограду? Ведь если посмотреть широко, 
церковная ограда - это  ограда

вокруг Руси, ограда, идущая по ее границам. Чем бы ни был занят
священник в России, он действует на церковной территории, так чего же
стесняться?

"Церковь воинствующая" ведет свою брань, не отступая ни на мгновение.
Только брань эта, по слову святого первоверховного апостола Павла, "не
против крови и плоти, но против начальств, против властей, против
мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных" (Еф. 6:
12). Именно эта брань решает сегодня судьбу России. Вы бы хотели видеть
внешние ее признаки, чтобы убедиться, что Церковь не бездействует, но
имеющим необходимый церковный опыт это ясно и без зримых, вещественных
проявлений. Церковь русская, следуя за Христом - своим Главой и
Основоположником, уже которое десятилетие страждет на Голгофе, искупая
совершенные нами грехи. Мир стоит молитвами праведников, и доколе не
пресечется златая цепь преемства угодников Божиих на земле русской,
будет жив наш народ и несокрушима держава.

Но пророчества о последних временах, повторяемые разными святыми в
разные эпохи почти дословно, гласят, что когда беззаконие умножится в
мире, праведники и подвижники скроют свою благодать от любопытных взоров
толпы, проходя путем, незаметным для мира, путем, растворенным
смирением, под градом насмешек и поношений, издевательств и осмеяний
неразумного человечества. Поэтому - несмотря на то, что с точки зрения
духовной брани мы переживаем сегодня момент величайшего напряжения -
внешне заметить весь драматизм нынешних борений не так-то просто.

А чудеса ныне все еще случаются? Иконы плачут? Немощные - восстают?

Все сие есть сегодня так же, как было и сто, и тысячу лет назад. Просто
не все это замечают: не все умеют, и, главное, - не все хотят. Если же
говорить о формальной стороне вопроса, то общество мало знакомо с этой
гранью церковной жизни из-за отсутствия в нашем распоряжении необходимых
средств массовой информации. Обратитесь к протоколам заседаний
Священного Синода - они публикуются в журнале официальной хроники
Московской Патриархии, вы найдете там многочисленные донесения
епархиальных архиереев о мироточении икон. Что касается исцелений, то в
любом монастыре вам расскажут не об одном таком случае - только
слушайте...

Владыко, не кажется ли Вам, что нынешняя Россия напоминает параличного
больного? Везде разруха, не ходят поезда, проржавели трубопроводы,
рвутся телефонные связи, останавливаются машины, дряхлеют города, падают
самолеты. И я убежден, я знаю, что в тот момент, когда патриоты придут в
Кремль, они окажутся перед необходимостью очистить эти авгиевы конюшни.
Нам предстоит огромная созидательная работа: подмести города, прополоть
поля от сорняков, восстановить оборону, обновить дороги, построить
заводы - и так без конца, пока последние следы нашего разорения не
исчезнут с лица Руси. Нам придется заниматься социальным
конструированием, строить новое общество, создавать новые институты
власти, пестовать новую национальную элиту...

Церковь же всегда была индифферентна к проблемам земного царства, к
проблемам земных масс, земных масштабов, она всегда мыслила категориями
Царствия Небесного, боясь машины, боясь суеты, шума. И в сегодняшнем
православном сознании, и в сознании многих моих друзей-патриотов эта
необходимость кипучей мирской деятельности вызывает некоторое
отчуждение. Очень уж мы архаичные, бородатые и старообразные,
традиционные и пугающиеся авангарда. Не станет ли это препятствием на
пути возрождения России?

Мне кажется, что Вы чрезмерно увлекаетесь картинами, которые сами для
себя рисуете. Это миф, иллюзия, что Церковь всегда отстранялась от
практической деятельности. Наше национальное самосознание, наши понятия
о добре и зле, само наше государство было создано при активнейшем, чтобы
не сказать определяющем, участии Церкви. Достаточно напомнить, что
колонизация огромных русских просторов начиналась всегда монахами,
которые строили скиты, заводили хозяйство - а уж потом вокруг таких
"опорных точек" начинали селиться миряне и обживать неведомые края!

Возьмите исследования Ключевского, почитайте те страницы, которые
касаются колонизации Верхневолжской Руси, почитайте работы,
анализирующие огромную организационно-хозяйственную,
организационно-информативную, даже государственно-организующую роль
монастырей в Московском Царстве; обратитесь к историкам, описывающим
гражданские и даже воинские подвиги русского духовенства во время Смуты.
Церковь всегда отдавала себе отчет в том, что крепкая, мощная,
национально осмысленная и одухотворенная государственность является
безусловной необходимостью для того, чтобы сама она могла спокойно, "во
всяком благочестии и чистоте" вершить свое святое дело спасения
человеческих душ.

Нам всем надо ясно сознавать, что эти вот "бородатые, старообразные и
несовременные" люди выполняют в обществе важнейшую функцию, обеспечивая
преемственность исторического развития страны, неприкосновенности
святынь, неподвластных влиянию времени. В области духа не может быть
никакого "авангарда" - Истины Божии, истины милосердия и любви,
праведности и нелицеприятия даны человечеству в Откровении раз и
навсегда и не нуждаются в "улучшении" и "модернизации". Другое дело -
область материального производства. Здесь развитие даже полезно, если,
конечно, не становится орудием разрушения традиционной духовности
народа.

И напоследок, Владыко, я бы хотел Вас спросить о том, каким Вам видится
нынешнее патриотическое движение в России. Для меня все патриоты - будь
они красные или белые, старые или молодые, либералы или монархисты -
по-своему дороги и близки. Я их всех люблю, дорожу ими, чту, видя, что
каждый в меру своих умений и убеждений делает общее русское дело. Вы,
несомненно, тоже внимательно наблюдаете за этим пестрым, даже
экзотическим спектром сегодняшних патриотов. Мне бы хотелось, чтобы Вы
дали небольшие, крохотные характеристики таким представителям
патриотического движения, как Зорькин и Зюганов, Невзоров и Шафаревич,
Терехов и Макашов. Их, конечно, гораздо больше, но я назвал Вам эти
имена, чтобы покрыть ими весь спектр нашего шумного и противоречивого
братства.

Я, может быть, Вас разочарую, но давать персональные характеристики не
смогу просто потому, что недостаточно хорошо знаю конкретных людей. Я
постараюсь дать портрет тех сил, которые они представляют.

Например, Валерий Дмитриевич Зорькин является наиболее ярким
представителем либерально-патриотической идеи, пытающейся конструктивно
соединить современные ценности индивидуальной свободы и древние
державные традиции Руси. Я не исключаю, что на этом пути мы можем
обрести немало ценного. В свое время отец Иоанн Кронштадтский,
пророчествуя о грядущем возрождении России, предсказал, что "поднимется
Русь новая, но воссозданная по старому образцу". Знаменательное
совпадение, не правда ли?

Геннадий Андреевич Зюганов видится мне как фигура, исполненная
внутреннего драматизма, внутреннего напряжения и борения. Ему выпала
очень нелегкая судьба наследника двух одновременно несовместимых
тенденций русской истории советского периода: богоборческой,
космополитической и - национально-патриотической, державной. Какая
победит? И, не скрою, меня радует, что под его руководством в компартии
начинает происходить благотворный процесс осознания тех гигантских
ошибок, которые были совершены в духовной, мировоззренческой области за
годы советской власти, того огромного, непоправимого вреда, который
нанесло России и русскому народу безумное богоборческое решение
большевиков разрушить, прервать духовную преемственность русской
истории. С другой стороны, нелепо было бы отрицать, что созидательный
опыт СССР, скажем, в области социальной защиты населения, требует самого
внимательного отношения к себе.

Из тех политических партий и движений, программные установки которых
наиболее созвучны традиционным русским ценностям, я бы назвал недавно
образованный Всероссийский Национальный Правый Центр под руководством
Михаила Георгиевича Астафьева. Но - будем смотреть правде в глаза -
политической силы, которая бы полно и точно отражала многовековые
святыни русского православного патриотизма, сегодня, к сожалению,
по-прежнему нет...

Далее. Вы привели имена людей, которые, подобно Невзорову или Макашову,
олицетворяют радикальные взгляды на то, как нужно действовать в нынешних
условиях. Ни в коем случае не ставя под сомнение их благие намерения и
искренний патриотизм, я бы все-таки отметил, что сегодняшняя ситуация
требует чрезвычайно  деликатного отношения. Мы в первую очередь должны
определить наиболее общие системные принципы политики возрождения
великой России - и на этих направлениях общего согласия предпринять меры
смелые и решительные, быстро и без колебаний. Но такие направления
должны определяться с чрезвычайной тщательностью, ибо любое неверное
резкое движение, любая попытка радикально, в два счета улучшить
положение, лишь усугубит ситуацию и углубит кризис.

Нам сейчас очень важно понять, что страна и народ находятся в таком
состоянии, когда вызволить их из глубин хаоса, игнорируя даже малую
часть населения (это в равной степени относится к благонамеренным
коммунистам и к национальным предпринимателям, к патриотически
настроенным либералам или национально ориентированным интеллигентам) -
невозможно. Соборность есть тот исторически сформировавшийся механизм,
который неоднократно на протяжении истории помогал России преодолевать
тяжелейшие внутренние нестроения. Если мы поддадимся соблазну отсечь
кого бы то ни было от этого благотворного соборного процесса, мы
совершим непростительную ошибку. Единственный критерий, по которому
могут отсекаться те или иные группы, те или иные силы - критерий
патриотизма и благонамеренности. Очевидно, что в деле соборного
возрождения России не место людям, заведомо Россию ненавидящим. В этом
процессе нет места силам, изначально занимающим антиправославную,
христоненавистническую позицию. Все остальное многоцветье
благонамеренных сил - в той или иной мере ошибающихся, в той или иной
степени друг с другом несогласных, в той или иной степени находящихся в
процессе становления и роста - должно быть безусловно представлено в
деле воссоздания духовно здоровой, мощной российской государственности.

Главное - начать, отбросив амбиции и корыстные вожделения. Тогда Господь
подаст мудрость и силы, потребные для такого великого дела. Верую, что
так и будет! Аминь.