Св. Марк, митрополит Ефесский

Изложение о том, каким образом он принял архиерейское достоинство, и
разъяснение о соборе, бывшем во Флоренции

1. По повелению и нужде Христовой Церкви восприяв архиерейское служение,
которое выше и моего достоинства и силы, я последовал за Вселенским
Патриархом и за Богоданным Царем и Самодержцем на Собор в Италии, не
взирая ни на мою немощь, ни на трудность и огромность дела, но надеясь
на Бога и на общих тех Предстателей, я верил, что все у нас будет хорошо
и мы совершим нечто великое и достойное нашего труда и надежд. Но поели,
прибыв туда, мы немедленно на опыт узнали отношение к нам латинян, иное,
нежели надеялись, и немедленно нам пришлось отчаяться в (благополучном)
конце; так что никто из нас, видя это, сказал другому, близ
находящемуся: "Едва ли будут готовы изменить что-либо из их обрядов и
учения эти мужи, которые до такой степени возвещают нам об их
превосходства (над нашими обрядами и учением)". Между тем, согласно
приказанию, мы ожидали и терпели долгие отлагательства, дабы собрался и
был назначен Собор. Но, вот, пришел конец отлагательству, и, после того
как прошло много дней, не без затруднений мы сошлись в одно место -
греки и латиняне - имея прежде всего дискуссию о прибавлении в символ. 

2. И, затем, будучи подвигнуть быть во глав диспута, я сначала старался
приписать им причину разделения и обвинить в недружественности и
презрительности (к нам), в то время как они защищались и бросали вину на
нас, оправдывая самих себя, как это - в их обычай. Затем, на последующих
собраниях, имея под рукой деяния Вселенских Соборов, я прочел из них те
определения, в которых те божественные Отцы запрещают изменение Символа
даже в слове и слоге и санкционируют страшные прещения против тех,
которые когда-либо дерзнуть это сделать: так, чтобы на основании сего
(прещения) тем епископам и тем клирикам - быть несвященными и чуждыми
данной им благодати, а мирянам - подлежать анафеме, т.е. отлучению от
Бога. К тому же чрез неопровержимые силлогизмы я представил (логическую)
необходимость моих слов и что невозможно иначе разуметь те определения,
нежели я их истолковал и разумел. Но поскольку мы убедились, что
латиняне с тех пор благоразумно сбросили маски в прениях с нами: ибо их
предмет не в отношении Истины, и они не ставили себе целью со тщанием
найти ее, но только (для того предпринимали дискуссии), чтобы казалось,
что они ничто говорят и занимают свой слух, ибо для них было необходимо
свести на нет заседания, дабы после казалось, судя по их словам, что они
свели на нет все то, что говорилось нами, - то, с тех пор уже оставив
дискутировать, мы просили их (что же еще мы могли сказать, чтобы
привлечь их каменные души?) придти к доброму тому соглашению, которое мы
имели раньше и в отношении нас самих и наших Отцов, когда тожде мы
говорили и когда не было между нами раскола. Говорить это, казалось,
петь глухим ушам или кипятить камень, или сеять на камне, или писать на
вод или другое подобное, что в пословицах говорится в отношении
невозможного. Они, принуждаемые аргументами и, однако, совершенно не
допуская никакого внесения исправления, по причин, как кажется,
неисцельности, просили нас перейти к рассмотрению догматического учения,
ибо уже достаточно (как они говорили) было сказано о прибавлении,
надеясь этими, словами прикрыть их дерзость в отношении Символа, если
было бы доказано, что их догматическое учение здраво. Но наши не
уступали и были непреклонны (не желая) иметь суждение о догматическом
учении, если сначала не будет исправлено прибавление; и они держались бы
до конца в этом сопротивлении, и так разошлись бы, правильно поступая,
если бы потом не были принуждены никоторыми лицами, (говорившими,) что
не уместно было бы отбыть, ничего не говорив о догмате; тогда они
согласились перейти на другое: это - от прибавления на учете, и это же -
из Феррары во Флоренцию. 

3. Прибыв туда, мы приступили к прениям об учении, в то время как
латиняне представляли изречения, некоторые из каких то апокрифических и
неизвестных книг, а некоторые из подложных и испорченных, в которые
насильно было внесено их собственное учете. Итак, я, опять вступив с
ними в борьбу и совершенно показав нелепость (их) учения и доказав, что
профанационным образом книги являются подложными, ничего не достиг и
никого не убедил, кроме того, что бесполезно и бесцельно потерял время.
Ибо одни слова сменялись другими, и речь рождала речь, как это в их
обыкновении; и ничем сколь-нибудь большим их истина не доказала свою
силу, хотя они много излили чернил ради себя и многословиями прикрывали
ее, пока, наконец, снова потеряв терпите, как от того, что был измучен
присущей мне немощью, так и от того, что видел бесплодность (их) слов,
я, как мог, простер к ним очень длинное слово, в котором неопровержимыми
свидетельствами представил истину нашего догмата: что только от Отца, а
не от Сына, исходить Дух Святый; начав от евангельских слов, затем от
Апостолов и последовавших им и дойдя даже до Третьего Вселенского
Собора, по порядку обрабатывая все из сказанного и суммируя и делая
вывод, что находящийся в распоряжении материал доказывает, что везде
осуждается новшеский догмат латинян. 

 видно было, чтобы кто-нибудь из наших возражал им, как потому, что
власти судили, что так лучше, так и потому, что все не решались на
борьбу и боялись, чтобы не впасть в ссоры и неприятности, то они, наше
молчание принимая за удачу, и как бы неких бегущих призывая на борьбу, и
так как никто из нас не соглашался, аплодировали себе, как победителям и
как обладателям истины. Это же намеревались они и всегда делать, чтобы,
раз и навсегда приготовившись говорить противоположное всему тому, что
нами говорилось, затем приписывать себе победу. 

5. Затем начались речи о примирении и компромиссе, и некто из наших
выступил, сказав, что хорошо облобызать мир и достичь святого соглашения
между нами, так чтобы и не являлось, что Западные (св. Отцы)
противоречат Восточным (св. Отцам); и уже некто начал философствовать о
том, что "чрез" у наших Учителей находится равнозначащим "от, из", и что
оно ("чрез") делает Сына Виновником Духа. Таким образом постепенно
возникло латинствование, а затем начали работать над способом, как
заключить Унию и выработать некоторые изречения, которыми могли бы
обеспечить соединение, представляющие серединное положение и могущие
быть воспринятыми согласно и тому и другому учению, как бы некий сапог,
годящийся и на ту и на другую ногу [ HYPERLINK  \l "1" 1 ]. И по той
причини им сие казалось весьма соответствующим для той цели, что таким
образом и наши легче были бы привлечены, и можно было надеяться, что сие
будет беспрекословно принято противной стороной. И составив некую
грамоту, содержащую сие, а также ясно излагающую их суждение, они
направили ее им, чтобы благодаря сему заключить Унию. Но т ни в коем
случае не пожелали принять эту грамоту беспрекословно, но или вызывали
тех на защиту и разрешение того, что было в грамоте из относившегося к
предмету спора, или же требовали принятая своего, что они предварительно
послали, а это было полное соглашение в отношении учения латинян и
греков и исповедание, что Дух Святый исходить также и от Сына. 

6. Много же было потрачено времени, и наши тяжело переносили
отлагательства и страдали в нужде и были изведены голодом, ибо и этим им
приходилось бедствовать: ничего никому не давалось из уговоренных
расходов, дабы принудить тем постепенно покориться им. Но к чему много
говорить? - Не успокоились предатели своего спасения и Православия
("Благочестия") оставить ни один камень неперевернутым, до тех пор, пока
не добились, собравшись на Собрание, на котором председательствовал
Император и Патриарх и сидел с ними Деспот [ HYPERLINK  \l "2" 2 ],
публично объявить "латинствование". Когда они привели изречения, которые
казались угодными для латинян, как из учителей тех, так и из великого
Кирилла, то прежде чем вступить в борьбу со мной и в то же время дерзко
мне нанести ряд оскорблений, они так запросили Собор: каково его мнение
относительно этих изречений и готов ли он признать Сына Виновником
Святого Духа? В отношении (приведенных) изречений участники Собора
заявили, что, поскольку они являются подлинными словами Учителей, так
как это удостоверяется из послания божественного Максима [3], то они не
подлежать сомнению; но приписать Сыну вину Духа большинство совершенно
воспротивилось, ибо это и мудрый Максим определил (говоря, что Западные
Отцы не делают Сына Виновником Святого Духа). Но те, кто были
дерзкоупорны в нечестии, и те, которые от начала последовали за ними,
обольщенные радужными обещаниями и дарами, с "непокрытой головой"
возвестили Сына Виновником Духа, что даже в изречениях латинян нигде не
находится открыто выраженным. К ним причислился и Патриарх, будучи
обольщен уже и сам, несчастный, жаждущий как можно скорее отбыть оттуда,
хотя судьба его гнала к смерти. Я же мое мнение, а вместе и Исповедание
Веры, имея написанным (ибо раньше было так установлено, чтобы каждый
подал свое мнение в написанном вид), так как увидел, что они уже
лихорадочно стремятся к заключение Унии и что т, которые ранее были со
мной, теперь находятся с ними, а о докладных записках и не поминают, и
сам удержал мое писание, чтобы разжегши их к борьбе, не подвергнуть себя
явной опасности. Однако устно я безбоязненно объявил свое мнение,
говоря, что иначе невозможно согласовать изречения Западных и Восточных
Отцов, как только согласно толкованию в послании преподобного Максима,
которому следуя, мы утверждаем, что Сын не есть Виновник Святого Духа; я
неодобрительно присовокупил и в отношении прибавления, сказав, что и в
этом я не уступаю латинянам, и согласно приведенным словам, оно не
хорошо и не благословенно сделано. Поели этого они занялись своими
делами и обратились к составлению Соборного Определения (Акта Унии) и
всего прочего для Унии; я же, с тех пор отмежевавшись от них, ушел в
самого себя, для того, чтобы непрестанно согласуясь со святыми моими
Отцами и Учителями, всем сделать известным мое воззрение чрез это мое
писание, дабы (всякому) желающему было бы возможно взвесить: любя ли
здравое учете, или же какое-нибудь извращение, я не принял заключенную
Унию. 

ПРИМЕЧАНИЯ: 

1. Cothurnus - сапог, который мог надеваться на любую ногу: правую или
левую безразлично. 

2. "Владыка" - под этим наименованием разумеется брат императора -
Димитрий Палеолог. 

3. Здесь разумеется послание прп. Максима Исповедника к Кипрскому
пресвитеру Марину, которое играло важную роль в деяниях Флорентийского
собора. 

Текст приводится по изданию: Архимандрит Амвросий (Погодин). Святой Марк
Эфесский и Флорентийская уния. М.: "Посад", 1994. С. 314-319