«Эпос о Гильгамеше»
«О все видавшем»,
со слов Син-Леке-Уннини, заклинателя
"Эпос о Гильгамеше"считается древнейшим в мире литературным произведением, созданным в 22
в. до н.э. древними шумерами, основателями цивилизации Двуречья. Насколько это действительно так, су-
дить сложно, поскольку доставшийся нам список из знаменитой клинописной библиотеки Ашшурбанапала,
царя Ассирии, относится только к 7 в. до н.э., а более ранние ее копии (некоторые из которых датируются
1800 г. до н.э., т.е. почти временем правления знаменитого законодателя и завоевателя Хаммурапи) со-
держат лишь фрагменты текста. В эпосе действительно содержатся отсылки к предшественникам ас-
сирийцев и даже к довавилонскому времени, но так как он явно подвергся очень сильной обработке совре-
менниками Ашшурбанапала, сложно сказать, какие эпизоды присутствовали в изначальном эпосе, а какие -
интерполированы (вставлены) ассирийцами по аналогии. Эпос рассказывает о приключениях легендарного
основателя города Ура полубога Гильгамеша и его друга Энкиду (букв. "сын Энки"), их походе на властите-
ля гор Ливана монстра Хумбабу, смерть Энкиду, которого возненавидела отвергнутая Гильгамешем богиня
Иштар, и странствие самого Гильгамеша в страну мертвых к хозяйке богов Сидури и праотцу Утнапиш-
ти за цветком бессмертия.
Поэма "О все видавшем" ("Эпос о Гильгамеше") публикуется в переводе И.М.Дьяконова. Опубл. в
серии "Литературные памятники" в 1960 г. Текст разбит на части в соответствии с глиняными таблич-
ками, найденными при раскопках библиотеки Ашшурбанапала в Ниневии. Звездочками (**) отмечены мес-
та, отсутствовавшие в тексте библиотеки Ашшурбанапала и восстановленные по другим копиям текста.
ТАБЛИЦА I
«Отцу Гильгамеш не оставит сына!
Днем и ночью буйствует плотью:
О все видавшем до края мира,
Гильгамеш ли то, пастырь огражденного Урука,
О познавшем моря, перешедшем все горы,
Он ли пастырь сынов Урука,
О врагов покорившем вместе с другом,
Мощный, славный, все постигший?
О постигшем премудрость, о все проницавшем
Матери Гильгамеш не оставит девы,
Сокровенное видел он, тайное ведал,
Зачатой героем, суженой мужу!»
Принес нам весть о днях до потопа,
Часто их жалобу слыхивали боги,
В дальний путь ходил, но устал и смирился,
Боги небес призвали владыку Урука:
Рассказ о трудах на камне высек,
«Создал ты буйного сына, чья глава, как у тура,
Стеною обнес Урук огражденный,
подъята,
Светлый амбар Эаны священной.–
Чье оружье в бою не имеет равных,–
Осмотри стену, чьи венцы, как по нити,
Все его товарищи встают по барабану,
Погляди на вал, что не знает подобья,
Отцам Гильгамеш сыновей не оставит!
Прикоснись к порогам, лежащим издревле,
Днем и ночью буйствует плотью:
И вступи в Эану, жилище Иштар,–
Он ли - пастырь огражденного Урука,
Даже будущий царь не построит такого,–
Он ли пастырь сынов Урука,
Поднимись и пройди по стенам Урука,
Мощный, славный, всё постигший?
Обозри основанье, кирпичи ощупай:
Матери Гильгамеш не оставит девы,
Его кирпичи не обожжены ли
Зачатой героем, суженой мужу!»
И заложены стены не семью ль мудрецами?
Часто их жалобу слыхивал Ану.
Воззвали они к великой Аруру:
(Далее недостает около тридцати стихов.)
«Аруру, ты создала Гильгамеша,
Теперь создай ему подобье!
Когда отвагой с Гильгамешем он сравнится,
На две трети он бог, на одну – человек он,
Пусть соревнуются, Урук да отдыхает».
Образ его тела на вид несравненен,
Аруру, услышав эти речи,
Подобье Ану создала в своем сердце
(Далее недостает четырех стихов.)
Умыла Аруру руки,
Отщипнула глины, бросила на землю,
Стену Урука он возносит.
Слепила Энкиду, создала героя.
Буйный муж, чья глава, как у тура, подъята,
Порожденье полуночи, воин Нинурты,
Чье оружье в бою не имеет равных,–
Шерстью покрыто все его тело,
Все его товарищи встают по барабану!
Подобно женщине, волосы носит,
По спальням страшатся мужи Урука:
Пряди волос как хлеба густые;
1
Ни людей, ни мира не ведал,
Гильгамеш ему вещает, охотнику:
Одеждой одет он, словно Сумукан.
«Иди, мой охотник, блудницу Шамхат приведи с
Вместе с газелями ест он травы,
собою,
Вместе со зверьми к водопою теснится,
Когда он поит зверей у водопоя,
Вместе с тварями сердце радует водою.
Пусть сорвет она одежду,
Ее увидев, к ней подойдет он –
Человек – ловец-охотник
Покинут его звери, что росли с ним в пустыне.
Перед водопоем его встречает.
Первый день, и второй, и третий
Пошел охотник, блудницу Шамхат увел с собою,
Перед водопоем его встречает.
Отправились в путь, пустились в дорогу,
Увидел охотник – в лице изменился,
В третий день достигли условленного места.
Со скотом своим домой вернулся,
Охотник и блудница сели в засаду –
Устрашился, умолк, онемел он,
Один день, два дня сидят у водопоя.
В груди его – скорбь, его лик затмился,
Приходят звери, пьют у водопоя,
Тоска проникла в его утробу,
Приходят твари, сердце радуют водою,
Идущему дальним путем стал лицом подобен.
И он, Энкиду, чья родина – горы,
Вместе с газелями ест он травы,
Охотник уста открыл и молвит, вещает он отцу
Вместе со зверьми к водопою теснится,
своему:
Вместе с тварями сердце радует водою.
«Отец, некий муж, что из гор явился,–
Увидала Шамхат дикаря-человека,
Во всей стране рука его могуча,
Мужа-истребителя из глуби степи:
Как из камня с небес крепки его руки,–
«Увидев тебя, к тебе подойдет он –
Бродит вечно по всем горам он,
[…………………………………….]
Постоянно со зверьем к водопою теснится,
Когда же насытился лаской,
Постоянно шаги направляет к водопою.
К зверью своему обратил лицо он.
Боюсь я его, приближаться не смею!
Увидав Энкиду, убежали газели,
Я вырою ямы – он их засыплет,
Степное зверье избегало его тела.
Я поставлю ловушки – он их вырвет,
Вскочил Энкиду,– ослабели мышцы,
Из рук моих уводит зверье и тварь степную,–
Остановились ноги,– и ушли его звери.
Он мне не дает в степи трудиться!»
Смирился Энкиду,– ему, как прежде, не бегать!
Но стал он умней, разуменьем глубже,–
Отец его уста открыл и молвит, вещает он
Вернулся и сел у ног блудницы,
охотнику:
Блуднице в лицо он смотрит,
«Сын мой, живет Гильгамеш в Уруке,
И что скажет блудница,– его слушают уши.
Нет никого его сильнее,
Во всей стране рука его могуча,
Блудница ему вещает, Энкиду:
Как из камня с небес, крепки его руки!
«Ты красив, Энкиду, ты богу подобен,–
Иди, лицо к нему обрати ты,
Зачем со зверьем в степи ты бродишь?
Ему расскажи о силе человека.
Давай введу тебя в Урук огражденный,
Даст тебе он блудницу – приведи ее с собою.
К светлому дому, жилищу Ану,
Победит его женщина, как муж могучий!
Где Гильгамеш совершенен силой
Когда он поит зверье у водопоя,
И, словно тур, кажет мощь свою людям!»
Пусть сорвет она одежду, красы свои откроет,–
Сказала – ему эти речи приятны,
Увидев ее, приблизится к ней он –
Его мудрое сердце ищет друга.
Покинут его звери, что росли с ним в пустыне!
Совету отца он был послушен,
Энкиду ей вещает, блуднице:
Охотник отправился к Гильгамешу,
«Давай же, Шамхат, меня приведи ты
Пустился в путь, стопы обратил к Уруку,
К светлому дому святому, жилищу Ану,
Пред лицом Гильгамеша промолвил слово.
Где Гильгамеш совершенен силой
«Некий есть муж, что из гор явился,
И, словно тур, кажет мощь свою людям.
Во всей стране рука его могуча,
Я его вызову, гордо скажу я,
Как из камня с небес, крепки его руки!
Закричу средь Урука: я – могучий,
Бродит вечно по всем горам он,
Я один лишь меняю судьбы,
Постоянно со зверьем к водопою теснится,
Кто в степи рожден,– велика его сила!»
Постоянно шаги направляет к водопою.
«Пойдем, Энкиду, лицо обрати к Уруку,–
Боюсь я его, приближаться не смею!
Где бывает Гильгамеш – я подлинно знаю:
Я вырою ямы – он их засыплет,
Поедем же, Энкиду, в Урук огражденный,
Я поставлю ловушки – он их вырвет,
Где гордятся люди царственным платьем,
Из рук моих уводит зверье и тварь степную,–
Что ни день, то они справляют праздник,
Он мне не дает в степи трудиться!»
Где кимвалов и арф раздаются звуки,
А блудницы. красотою славны…
Энкиду, ты не ведаешь жизни,–
2
Покажу Гильгамеша, что рад стенаньям.
Сильный, я сказала, придет сотоварищ, спаситель
Взгляни на него, в лицо погляди ты –
Друга.
Прекрасен он мужеством, силой мужскою…
Во всей стране рука его могуча,
Больше тебя он имеет мощи,
Как из камня с небес, крепки его руки!»
Покоя не знает ни днем, ни ночью!
Энкиду, укроти твою дерзость:
Гильгамеш ей, матери своей, вещает:
Гильгамеш – его любит Шамаш,
«Если. Эллиль повелел – да возникнет советчик,
Ану, Эллиль и Эа его вразумили.
Мне мой друг советчиком да будет,
Прежде чем с гор ты сюда явился,
Я моему другу советчиком да буду!»
Гильгамеш среди Урука во сне тебя видел.
Так свои сны истолковал он».
Встал Гильгамеш и сон толкует,
Вещает он своей матери:
ТАБЛИЦА II
«Мать моя, сон я увидел ночью:
Мне явились в нем небесные звезды,
Падал на меня будто камень с неба.
(В начале таблицы «Ниневийской» версии недос-
Поднял его – был меня он сильнее,
тает – если не считать маленьких обломков с
Тряхнул его – стряхнуть не могу я,
клинописью – около ста тридцати пяти строк,
Край Урука к нему поднялся,
содержавших эпизод, который в «Старовавилон-
Против него весь край собрался,
ской версии – так называемой «Пенсильванской
Народ к нему толпою теснится,
таблице» - излагается так:
Все мужи его окружили,
Все товарищи мои целовали ему ноги.
* «.. .Энкиду, встань, тебя поведу я
Полюбил я его, как к жене прилепился.
* К храму Эане, жилищу Ану,
И к ногам твоим его принес я,
* Где Гильгамеш совершенен в деяньях.
Ты же его сравняла со мною».
* А ты, как себя, его полюбишь!
* Встань с земли, с пастушьего ложа!»
Мать Гильгамеша мудрая,– все она знает,– вещает
* Услыхал ее слово, воспринял речи,
она своему господину,
* Женщины совет запал в его сердце.
Нинсун мудрая,– все она знает,– вещает она
* Ткань разорвала, одной его одела,
Гильгамешу:
* Тканью второю сама оделась,
«Тот, что явился, как небесные звезды,
* За руку взяв, повела, как ребенка,
Что упал на тебя, словно камень с неба,–
* К стану пастушьему, к скотьим загонам.
Ты поднял его – был тебя он сильнее,
* Там вокруг них пастухи собралися,
Тряхнул его – и стряхнуть не можешь,
Шепчут они, на него взирая:
Полюбил его, как к жене прилепился,
«Муж тот с Гильгамешем сходен обличьем,
И к ногам моим его принес ты,
Ростом пониже, но костью крепче.
Я же его сравняла с тобою –
То, верно, Энкиду, порожденье степи,
Сильный придет сотоварищ, спаситель друга,
Во всей стране рука его могуча,
Во всей стране рука его могуча,
Как из камня с небес, крепки его руки:
Как из камня с небес, крепки его руки,–
* Молоко звериное сосал он!»
Ты полюбишь его, как к жене прильнешь ты,
* На хлеб, что перед ним положили,
Он будет другом, тебя не покинет –
* Смутившись, он глядит и смотрит:
Сну твоему таково толкованье».
* Не умел Энкиду питаться хлебом,
* Питью сикеры обучен не был.
* Блудница уста открыла, вещает Энкиду:
Гильгамеш ей, матери своей, вещает:
* «Ешь хлеб, Энкиду,– то свойственно жизни
«Мать моя, снова сон я увидел:
* Сикеру пей – суждено то миру!»
В огражденном Уруке топор упал, а кругом тол-
* Досыта хлеба ел Энкиду,
пились:
* Сикеры испил он семь кувшинов.
Край Урука к нему поднялся,
* Взыграла душа его, разгулялась,
Против него весь край собрался,
* Его сердце веселилось, лицо сияло.
Народ к нему толпою теснится,–
* Он ощупал свое волосатое тело,
Полюбил я его, как к жене прилепился,
* Умастился елеем, уподобился людям,
И к ногам твоим его принес я,
* Одеждой оделся, стал похож на мужа.
Ты же его сравняла со мною».
* Оружие взял, сражался со львами –
* Пастухи покоились ночью.
Мать Гильгамеша мудрая,– все она знает,– вещает
* Львов побеждал и волков укрощал он –
она своему сыну,
* Великие пастыри спали:
Нинсун мудрая,– все она знает,– вещает она
* Энкиду – их стража, муж неусыпный.
Гильгамешу:
«В том топоре ты видел человека,
Весть принесли в Урук огражденный Гильгаме-
Ты его полюбишь, как к жене прильнешь ты,
шу:
Я же его сравняю с тобою –
3
(Далее в Старовавилонской» версии недостает
(Из дальнейшего текста II таблицы в «Ниневий-
около пяти-шести стихов.)
ской» версии опять сохранились лишь ничтож-
ные отрывки; ясно лишь, что Гильгамеш приво-
* Энкиду с блудницей предавался веселью,
дит своего друга к своей матери Нинсун.)
* Поднял взор, человека видит,–
* Вещает он блуднице:
Во всей стране рука его могуч».,
* «Шамхат, приведи человека!
Как из камня с небес, крепки его руки!
* Зачем он пришел? Хочу знать его имя!»
Благослови его быть мне братом!»
* Кликнула, блудница человека,
* Тот подошел и его увидел.
Мать Гильгамеша уста открыла, вещает своему
* «Куда ты, о муж, поспешаешь? Для чего поход
господину,
твой трудный?»
Буйволица Нинсун вещает Гильгамешу:
«Сын мой, [................... ]
* Человек уста открыл, вещает Энкиду:
Горько [......................]»
* «В брачный покой меня позвали,
Гильгамеш уста открыл и матери своей вещает:
* Но удел людей – подчиненье высшим!
«[............................................]
* Грузит город кирпичом корзины,
Подошел он к дверям, вразумил меня мощью»
* Пропитанье города поручено хохотуньям,
Горько упрекал он меня за буйство.
* Только царю огражденного Урука
Не имеет Энкиду ни матери, ни друга,
* Брачный покой открыт бывает,
Распущенные волосы никогда не стриг он,
* Только Гильгамешу, царю огражденного Урука,
В степи он рожден, с ним никто не сравните
* Брачный покой открыт бывает,–
Стоит Энкиду, его слушает речи,
* Обладает он суженой супругой!
Огорчился, сел и заплакал,
* Так это было; скажу я: так и будет,
Очи его наполнились слезами:
* Совета богов таково решенье,
Без дела сидит, пропадает сила.
* Обрезая пуповину, так ему судили!»
Обнялись оба друга, сели рядом,
* От слов человека лицом побледнел он.
За руки взялись, как братья родные.
(Недостает около пяти стихов.)
(Далее содержание может быть восстановлено
по III, так называемой «Йэльской» таблице
* Впереди идет Энкиду, а Шамхат сзади,
«Старовавилонской» версии)
(Далее сохранился отрывок из основной «Нине-
* Гильгамеш наклонил. лицо, вещает Энкиду:
вийской» версии.)
* «Почему твои очи наполнились слезами,
* Опечалилось сердце, вздыхаешь ты горько?»
Вышел Энкиду на улицу огражденного Урука:
«Назови хоть тридцать могучих,– сражусь я с ни-
Энкиду уста открыл, вещает Гильгамешу:
ми!»
* «Вопли, друг мой, разрывают мне горло:
В брачный покой преградил дорогу.
* Без дела сижу, пропадает сила».
Край Урука к нему поднялся,
Против него весь край собрался,
Гильгамеш уста открыл, вещает Энкиду:
Народ к нему толпою теснится,
* «Друг мой, далеко есть горы Ливана,
Мужи вкруг него собралися,
* Кедровым те горы покрыты лесом,
Как слабые ребята, целуют ему ноги:
* Живет в том лесу свирепый Хумбаба,–-
«Прекрасный отныне герой нам явился!»
* Давай его вместе убьем мы с тобою,
Было в ту ночь для Ишхары постелено ложе,
* И все, что есть злого, изгоним из мира!
Но Гильгамешу, как бог, явился соперник:
* Нарублю я кедра,– поросли им горы,–
В брачный покой Энкиду дверь заградил ногою,
* Вечное имя себе создам я!»
Гильгамешу войти он не дал.
Схватились в двери брачного покоя,
* Энкиду уста открыл, вещает Гильгамешу:
Стали биться на улице, на широкой дороге,–
* «Ведомо, друг мой, в горах мне было,
Обрушились сени, стена содрогнулась.
* Когда бродил со зверьем я вместе:
* Преклонил Гильгамеш на землю колено,
* Рвы там на поприще есть вкруг леса,–
* Он смирил свой гнев, унял свое сердце
* Кто же проникнет в средину леса?
* Когда унялось его сердце, Энкиду вещает Гиль-
* Хумбаба – ураган его голос,
гамешу:
* Уста его – пламя, смерть – дыханье!
* «Одного тебя мать родила такого,
* Зачем пожелал ты свершать такое?
* Буйволица Ограды, Нинсун!
* Неравен бой в жилище Хумбабы!»
* Над мужами главою ты высоко вознесся,
* Эллиль над людьми судил тебе царство!»
4
* Гильгамеш уста открыл., вещает Энкиду:
* Гильгамеш так им молвит:
* «Хочу я подняться на гору кедра,
* «Слушайте, старейшины огражденного Урука,
* И в лес Хумбабы войти я. желаю,
* Слушай, народ огражденного Урука,
* Гильгамеша, что сказал: хочу я видеть,
(Недостает двух-четырех стихов.)
* Того, чье имя опаляет страны.
* В кедровом лесу его хочу победить я,
* Боевой топор я на пояс повешу –
* Сколь могуч я, отпрыск Урука, мир да услы-
* Ты иди сзади, я пойду перед тобою!))
шит!
* Подниму я руку, нарублю я кедра,
* Вечное имя себе создам я!»
* Энкиду уста открыл, вещает Гильгамешу:
* «Как же пойдем мы, как в лес мы вступим?
* Бог Вэр, его хранитель,– он могуч, неусыпен,
* Старейшины огражденного Урука
* А Хумбаба – Шамаш наделил его силой,
* Гильгамешу отвечают такою речью:
* Адду наделил его отвагой,
* «Ты юн, Гильгамеш, и следуешь сердцу,
* [ .............................]
* Сам ты не ведаешь, что совершаешь!
Чтоб кедровый лес оберегал он,
* Мы слыхали,– чудовищен образ Хумбабы,–
Ему вверил Эллиль страхи людские.
* Кто отразит его оружье?
Хумбаба – ураган его голос,
* Рвы там на поприще есть вкруг леса,–
Уста его – пламя, смерть – дыханье!
* Кто же проникнет в середину леса?
Люди молвят – тяжек и путь к тому лесу –
* Хумбаба – ураган его голос,
Кто же проникнет в середину леса?
* Уста его пламя, смерть – дыханье!
Чтоб кедровый лес оберегал он,
* Зачем пожелал ты свершать такое?
Ему вверил Эллиль страхи людские,
* Неравен бой в жилище Хумбабы!»
И кто входит в тот лес, того слабость объемлет».
* Услыхал Гильгамеш советников слово,
* Гильгамеш уста открыл, вещает Энкиду:
* На друга он, смеясь, оглянулся:
* «Кто, мой друг, вознесся на небо?
* «Вот что теперь скажу тебе, друг мой,–
* Только боги с Солнцем пребудут вечно,
* Боюсь я его, страшусь я сильно:
* А человек – сочтены его годы,
* В кедровый лес пойду я с тобою,
* Что б он ни делал,– все ветер!
* Чтоб там не бояться – убьем Хумбабу!»
* Ты и сейчас боишься смерти,
* Где ж она, сила твоей отваги?
* Старейшины Урука вещают Гильгамешу:
Я пойду перед тобою, а ты кричи мне: «Иди, не
* [«..................................
бойся!»
* ..................................]
* Если паду я – оставлю имя:
* Пусть идет с тобой богиня, пусть хранит тебя
* «Гильгамеш принял бой со свирепым Хумба-
бог твой,
бой!»
* Пусть ведет тебя дорогой благополучной,
* Но родился в моем доме ребенок,–
* Пусть возвратит тебя к пристани Урука!»
* К тебе подбежал: «Скажи мне, все ты знаешь:
* [.....................................]
* Перед Шамашем встал Гильгамеш на колени:
* Что совершил мой отец и друг твой?»
* «Слово, что сказали старцы, я слышал,–
* Ты ему откроешь мою славную долю!
* Я иду, но к Шамашу руки воздел я:
* [.....................................]
* Ныне жизнь моя да сохранится,
* А своими речами ты печалишь мне сердце!
* Возврати меня к пристани Урука,
* Подниму я руку, нарублю я кедра,
* Сень твою простри надо мною!»
* Вечное имя себе создам я!
* Друг мой, мастерам я дам повинность:
(В «Старовавилонской» версии, следует несколь-
* Оружие пусть отольют перед нами».
ко разрушенных стихов, из которых можно
* Повинность мастерам они дали,–
предположить, что Шамаш дал двусмысленный
* Сели мастера, обсуждают.
ответ на гаданье героев.)
* Секиры отлили большие,–
* Топоры они отлили в три таланта;
* Когда услыхал предсказанье – [....,......
* Кинжалы отлили большие,–
* .....................] он сел и заплакал,
* Лезвия по два таланта,
* По лицу Гильгамеша побежала слезы.
* Тридцать мин выступы по сторонам у лезвий,
* «Иду я путем, где еще не ходил я,
* Тридцать мин золота,– рукоять кинжала,–
* Дорогой, которую весь край мой не знает.
* Гильгамеш и Энкиду несли по десять талантов.
* Если ныне я буду благополучен,
* С ворот Урука сняли семь запоров,
* В поход уходя по доброй воле,–
* Услыхав о том, народ собрался,
* Тебя, о Шамаш, я буду славить,
* Столпился на улице огражденного Урука.
* Твои кумиры посажу на престолы!»
* Гильгамеш ему явился,
* Было положено пред ним снаряженье,
Собранье огражденного Урука перед ним уселось.
* Секиры, кинжалы большие,
5
* Лук и колчан – их дали ему в руки.
В бою неведомом будет сражаться,
* Взял он топор, набил колчан свой,
Путем неведомым будет ехать,
* На плечо надел он лук аншанский,
Пока он ходит, и назад не вернулся,
* Кинжал заткнул он себе за пояс,–
Пока не достигнет кедрового леса,
Приготовились они к походу.
Пока не сражен им свирепый Хумбаба,
И все, что есть злого, что ты ненавидишь,
(Следуют две неясные строки, затем две соот-
не изгнал он из мира,–
ветствующие несохранившейся первой строке III
В день, когда ты ему знаменье явишь,
таблицы «Ниневийской» версии.)
Пусть, тебя не страшась, тебе Айа-невеста
напомнит,
ТАБЛИЦА III
Чтобы, ты поручал его стражам ночи
В час вечерний, когда на покой ты уходишь!»
* Старейшины его благословляют
* На дорогу Гильгамешу дают советы:
(Далее недостает около девяноста строк.)
«Гильгамеш, на силу ты свою не надейся,
Лицом будь спокоен, ударяй же верно;
Потушила курильницу, завершила молитву,
Впереди идущий сотоварища спасает:
Позвала Энкиду и весть сообщила:
Кто ведал тропы, сохранил он друга;
«Энкиду могучий, не мною рожденный!
Пускай Энкиду идет пред тобою,–
Я тебя объявила посвященным Гильгамешу
Он знает дорогу к кедровому лесу,
Вместе с жрицами и девами, обреченными богу».
Битвы он видел, бой ему ведом.
На шею Энкиду талисман надела,
Энкиду, береги сотоварища, храни ты друга,
За руки взялись с ним жены бога,
Через рытвины носи на руках его тело;
А дочери бога его величали.
Мы в совете тебе царя поручаем,
«Я – Энкиду! В поход Гильгамеш меня взял
Как вернешься ты – нам царя поручишь!»
с собою!» –
«Энкиду в поход Гильгамеш взял с собою!»
Гильгамеш уста открыл и молвит, вещает он
Энкиду:
(Недостает двух стихов.)
«Давай, мой друг, пойдем в Эгальмах
Пред очи Нинсун, царицы великой!
«.. .Пока он ходит, и назад не вернулся,
Нинсун мудрая,– все она знает,–
Пока не достигнет кедрового леса.–
Путь разумный нашим стопам установит!»
Месяц ли пройдет – я с ним буду вместе
За руки взялись они друг с другом,
Год ли пройдет – я с ними буду вместе!»
Гильгамеш и Энкиду пошли в Эгальмах
Пред очи Нинсун, царицы великой.
(Далее недостает свыше ста тридцати строк.)
Вступил Гильгамеш в покой царицын:
«Я решился, Нинсун, идти походом,
ТАБЛИЦА IV
Дальней дорогой, туда, где Хумбаба,
В бою неведомом буду сражаться,
Путем неведомым буду ехать.
(От этой таблицы во всех версиях сохранились
Пока я хожу, и назад не вернулся,
только фрагменты, взаимное расположение ко-
Пока не достигну кедрового леса,
торых не вполне ясно.)
Пока мной не сражен свирепый Хумбаба,
И все, что есть злого, не изгнал я из мира,–
Через двадцать поприщ отломили ломтик,
Облачись в одеянье, достойное тела,
Через тридцать поприщ на привал остановились,
Кадильницы Шамашу ставь пред собою!»
Пятьдесят прошли они за день поприщ,
Эти речи сына ее, Гильгамеша,
Путь шести недель прошли – на третий день
Печально слушала Нинсун, царица.
достигли Евфрата.
Вступила Нинсун в свои покой,
Перед Солнцем вырыли колодец,
Умыла тело мыльным корнем,
[......................................]
Облачилась в одеянья, достойные тела,
Поднялся Гильгамеш на гору, поглядел на окре-
Надела ожерелье, достойное груди,
стность:
Опоясана лентой, увенчана тиарой
«Гора, принеси мне сон благоприятный!»
Чистой водой окропила землю,
Взошла по ступеням, поднялась на крышу.
(Следует четыре непонятных строки; по-
Поднявшись, для Шамаша свершила воскуренье.
видимому, Энкиду сооружает палатку для Гиль-
Положила мучную жертву и перед Шамашем
гамеша.)
воздела руки:
«Зачем ты мне дал в сыновья Гильгамеша
Гильгамеш подбородком уперся в колено,–
И вложил ему в грудь беспокойное сердце?
Сон напал на него, удел человека.
Теперь ты коснулся его, и пойдет он
Среди ночи сон его прекратился,
Дальней дорогой, туда, где Хумбаба,
Встал, говорит со своим он другом:
6
«Друг мой, ты не звал? Отчего я проснулся?
Сон напал на него, удел человека.
Друг мой, сон я нынче увидел,
Среди ночи сон его прекратился,
Сон, что я видел,– весь он страшен:
Встал, говорит со своим он другом:
Под обрывом горы стоим мы с тобою,
«Друг мой, ты не звал? Отчего я проснулся?
Гора упала и нас придавила,
Ты меня не тронул? Отчего я вздрогнул?
Мы [...................................].
Не бог ли прошел? Отчего трепещет мое тело?
Кто в степи рожден – ему ведома мудрость!»
Друг мой, третий сон я увидел,
Сон, что я видел,– весь он страшен!
Вещает другу Гильгамешу, ему сон толкует:
Вопияло небо, земля громыхала,
«Друг мой, твой сон прекрасен, сон этот для нас
День затих, темнота наступила,
драгоценен,
Молния сверкала, полыхало пламя,
Друг мой, гора, что ты видел, – не страшна
Огонь разгорался, смерть лила ливнем,–
нисколько:
Померкла зарница, погасло пламя,
Мы схватим Хумбабу, его повалим,
Жар опустился, превратился в пепел –
А труп его бросим на поруганье!
В степь мы вернемся,– совет нам нужен!»
Утром от Шамаша мы слово доброе услышим!»
Тут Энкиду сон его понял, вещает Гильгамешу:
Через двадцать поприщ отломили ломтик,
Через тридцать поприщ на привал остановились,
(Далее недостает около ста двадцати стихов;
Пятьдесят прошли они за день поприщ,
сохранились отдельные отрывки, из которых
Путь шести недель прошли – на третий день
можно заключить, что герои, возможно, отсту-
достигли [...........]
пили, но затем повторили путешествие, во время
Перед Солнцем вырыли колодец,
которого Гильгамеш. видел еще три сна.)
I.....................................]
Поднялся Гильгамеш на гору, посмотрел
(Последний {?} из снов, в котором Гильгамеш
на окрестность:
видел великана, Энкиду истолковывает так)
«Гора, принеси мне сон благоприятный!»
[.....................................]
«Друг мой, таково тому сну толкованье:
Среди ночи сон его прекратился,
Хумбабу,– того, что подобен великану,–
Встал, говорит со своим он другом:
Пока свет не забрезжит, мы его одолеем,
«Друг мой, ты не звал? Отчего я проснулся?
Над ним мы с тобою победу добудем,
Друг мой, второй я сон увидел:
На Хумбабу, кого мы ненавидим яро,
* Земля растрескалась, земля опустела, земля бы-
Мы наступим ногою победоносно!»
ла в смятенье,
* Я схватил было тура степного,
* От рева его земля раскололась,
(Однако по каким-то причинам героям нет удачи,
* От поднятой пыли затмилось небо,
и Гильгамеш вновь взывает к богу Шамашу.)
* Перед ним я пал на колено;
* Но схватил [..... ................]
Перед Шамашем, воином, бегут его слезы:
* Руку протянул, с земли меня поднял,
«Что ты Нинсун в Уруке поведал,
* Утолил мой голод, водой напоил из меха».
Вспомни, приди и услышь нас!»
* «Бог, мой друг, к которому идем мы,
* Он не тур, а тот не враждебен вовсе;
Гильгамеша, отпрыска огражденного Урука,–
* Тур в твоем сне – это Шамаш светлый,
Уст его речь услышал Шамаш –
* Руку нам в беде подает он;
Внезапно с неба призыв раздался:
* Тот, кто водою тебя поил из меха,–
«Поспеши, подступи к нему, чтоб в лес
* Это почтил тебя твой бог, Лугальбанда!
не ушел он,
* Некое свершим мы дело, какого в мире не бы-
Не вошел бы в заросли, от вас бы не скрылся!
вало!
Он еще не надел свои семь одеяний ужасных,
Утром от Шамаша мы слово доброе услышим!»
Одно он надел, а шесть еще сняты».
А они меж собою схватились,
Через двадцать поприщ отломили ломтик,
Словно буйные туры бодают друг друга:
Через тридцать поприщ на привал остановились,
Всего раз закричал еще, полный гнева,
Пятьдесят прошли они за день поприщ –
Страж лесов закричал из зарослей дальних,
Путь шести недель прошли и достигли горы
Хумбаба, как гром, закричал издалека!
Ливана.
Перед Солнцем вырыли колодец,
Гильгамеш уста открыл, ему вещает, Энкиду:
[..................................,...]
«Один -– лишь один, ничего он не может,
Поднялся Гильгамеш на гору, посмотрел
Чужаками мы здесь будем поодиночке:
на окрестность:
По круче один не взойдет, а двое – взберутся,
«Гора, принеси мне сон благоприятный!)
[..................................]
Гильгамеш подбородком уперся в колено –
7
Втрое скрученный канат не скоро порвется,
Втрое скрученный канат не скоро порвется,
Два львенка вместе – льва сильнее!»
Два львенка вместе – льва сильнее!
(Далее недостает около двадцати строк.)
(Далее до конца таблицы V текст «Ниневийской»
версии не сохранился; судя по отрывку хеттского
Энкиду уста открыл, ему вещает, Гильгамешу:
перевода эпоса, герои принялись рубить кедры, но
«Если бы в лес мы с тобою спустились,
были устрашены появлением Хумбабы, однако
Ослабеет тело, онемеют мои руки».
Шамаш закричал им с неба, чтобы они не боя-
лись, и послал им на помощь восемь ветров, с по-
Гильгамеш уста открыл, вещает он Энкиду:
мощью которых герои одолели Хумбабу, Хумбаба
«Друг мой, ужели мы будем так жалки?
стал просить пощады, но Энкиду отсоветовал
Столько гор уже перешли мы,
Гильгамешу щадить его. Помимо того, нужно
Убоимся ли той, что теперь перед нами,
было еще «убить» по отдельности волшебные
Прежде чем мы нарубим кедра?
«лучи-одеянья» Хумбабы. Дальнейшее известно
Друг мой, в сраженьях ты сведущ, битвы тебе
лишь из «Старовавилонской» версии, в так назы-
знакомы,
ваемом «Фрагменте Бауэра».)
Натирался ты зельем и смерти не страшишься,
[....................................]
* Гильгамеш ему вещает, Энкиду:
Как большой барабан гремит твой голос!
* «Когда подойдем мы убить Хумбабу,
Пусть сойдет с твоих рук онеменье, пусть поки-
* Лучи сиянья в смятенье исчезнут,
нет слабость твое тело,
* Лучи сиянья исчезнут, свет затмится!»
Возьмемся за руки, пойдем же, друг мой!
Пусть загорится твое сердце сраженьем!
* Энкиду ему вещает, Гильгамешу:
Забудь о смерти,– достигнешь жизни!
* «Друг мой, птичку поймай,– не уйдут и цыпля-
Человек осторожный и неустрашимый,
та!
Идя впереди, себя сохранил бы и товарища спас
* Лучи сиянья потом поищем,
бы,–
* Как цыплята в траве, они разбегутся.
Далеко они свое прославили бы имя!»
* Самого срази,– а прислужников позже».
Так достигли они до кедрового леса,
Прекратили свои речи и встали оба.
* Как услышал Гильгамеш сотоварища слово,–
* Боевой топор он поднял рукою,
ТАБЛИЦА V
* Выхватил из-за пояса меч свой,–
* Гильгамеш поразил его в затылок,
Остановились у края леса,
* Его друг, Энкиду, его в грудь ударил;
Кедров высоту они видят,
* На третьем ударе пал он,
Леса глубину они видят,
* Замерли его буйные члены,
Где Хумбаба ходит,– шагов не слышно:
* Сразили они наземь стража, Хумбабу,–
Дороги проложены, путь удобен.
* На два поприща вокруг застонали кедры:
Видят гору кедра, жилище богов, престол Ирни-
* С ним вместе убил Энкиду леса и кедры.
ни.
* Сразил Энкиду стража леса,
Пред горою кедры несут свою пышность,
* Чье слово чтили Ливан и Сариа,
Тонь хороша их, полна отрады,
* Покой объял высокие горы,
Поросло там терньем, поросло кустами,
* Покой объял лесистые вершины.
Кедры растут, растут олеандры.
* Он сразил защитников кедра –
Лес на целое поприще рвы окружают,
* Разбитые лучи Хумбабы.
И еще на две трети рвы окружают.
* Когда их всех семерых убил он,
* Боевую сеть и кинжал в семь талантов,–
(Далее недостает почти шестидесяти стихов. В
* Груз в восемь талантов,– снял с его тела,
сохранившихся отрывках говорится о «выхвачен-
* Жилище Ануннаков тайное открыл он.
ных течах», «отравленном железе», о том, что
* Гильгамеш деревья рубит, Энкиду пни корчует.
Хумбаба [?] «надел» свои ужасные одеянья-лучи
[?], и о возможном «проклятье Эллиля»).
* Энкиду ему вещает, Гильгамешу:
* «Друг мой, Гильгамеш! Мы кедр убили,–
Далее идет речь Энкиду:
* Повесь боевой топор на пояс,
* Возлей перед Шамашем возлиянье,–
* На берег Евфрата доставим кедры».
Энкиду уста открыл, вещает Гильгамешу:
«Хумбаба [.........................]
Один – лишь один, ничего он не может,
(Далее до конца таблицы от текста сохранились
Чужаками мы здесь будем поодиночке,
только ничтожные фрагменты.)
По круче один не взойдет, а двое – взберутся,
I..................................]
8
ТАБЛИЦА VI
Что тебе постоянно носил зольные хлебцы,
Каждый день сосунков тебе резал;
Он умыл свое тело, все оружье блестело,
Ты его ударила, превратила в волка,–
Со лба на спину власы он закинул,
Гоняют его свои же подпаски,
С грязным он разлучился, чистым он облачился.
И собаки его за ляжки кусают.
Как накинул он плащ и стан подпоясал,
Ишуллану, садовника отца, ты любила.
Как венчал Гильгамеш себя тиарой,–
Что тебе постоянно носил фиников гроздья,
На красоту Гильгамеша подняла очи государыня
Каждый день тебе стол украшая,–
Иштар:
Подняла ты очи, к нему подошла ты:
«Давай, Гильгамеш, будь мне супругом,
«О мой Ишуллану, твоей зрелости вкусим»,
Зрелость тела в дар подари мне!
Ишуллану тебе отвечает:
Ты лишь будешь мне мужем, я буду женою!
«Чего ты от меня пожелала?
Приготовлю для тебя золотую колесницу,
Чего мать не пекла моя, того не едал я,–
С золотыми колесами, с янтарными рогами,
Как же буду есть хлеб прегрешенья и скверны?
А впрягут в нее бури – могучих мулов.
Будет ли рогожа мне от стужи укрытьем?»
Войди в наш дом в благоухании кедра!
Ты же, услышав эти речи,
Как входить ты в дом наш станешь,
Ты его ударила, в паука превратила,
И порог и престол да целуют твои ноги,
Поселила его среди тяжкой работы,–
Да преклонят колени государи, цари и владыки,
Из паутины не вылезть, не спуститься на пол.
Да несут тебе данью дар холмов и равнины,
И со мной, полюбив, ты так же поступишь!»
Твои козы тройней, а овцы двойней да рожают,
Твой вьючный осел пусть догонит мула,
Как услышала Иштар эти речи,
Твои кони в колеснице да будут горды в беге,
Иштар разъярилась, поднялась на небо,
Под ярмом волы твои да не ведают равных!»
Поднявшись, Иштар пред отцом своим,
Ану, плачет,
Гильгамеш уста открыл и молвит, вещает он
Пред Анту, ее матерью, бегут ее слезы:
государыне Иштар:
«Отец мой, Гильгамеш меня посрамляет,
«Зачем ты хочешь, чтоб я взял тебя в жены?
Гильгамеш перечислил мои прегрешенья,
Я дам тебе платьев, елея для тела,
Все мои прегрешенья и все мои скверны».
Я дам тебе мяса в пропитанье и в пищу,
Накормлю тебя хлебом, достойным богини,
Ану уста открыл и молвит, вещает ей, государыне
Вином напою, достойным царицы,
Иштар:
Твое жилище пышно украшу,
«Разве не ты оскорбила царя Гильгамеша,
Твои амбары зерном засыплю,
Что Гильгамеш перечислил твои прегрешенья,
Твои кумиры одену в одежды,–
Все твои прегрешенья и все твои скверны?»
Но в жены себе тебя не возьму я!
Ты – жаровня, что гаснет в холод,
Иштар уста открыла и молвит, вещает она отцу
Черная дверь, что не держит ветра и бури,
своему, Ану:
Дворец, обвалившийся на голову герою,
«Отец, создай Быка мне, чтоб убил Гильгамеша в
Слон, растоптавший свою попону,
его жилище,
Смола, которой обварен носильщик,
За обиду Гильгамеш поплатиться должен!
Мех, из которого облит носильщик,
Если же ты Быка не дашь мне –
Плита, не сдержавшая каменную стену,
Поражу я Гильгамеша в его жилище,
Таран, предавший жителей во вражью землю,
Проложу я путь в глубину преисподней,
Сандалия, жмущая ногу господина!
Подниму я мертвых, чтоб живых пожирали,–
Какого супруга ты любила вечно,
Станет меньше тогда живых, чем мертвых!»
Какую славу тебе возносят?
Давай перечислю, с кем ты блудила!
Ану уста открыл и молвит, вещает ей, государыне
Иштар:
Супругу юности твоей, Думузи,
«Если от меня ты Быка желаешь,
Из года в год ты судила рыданья.
В краю Урука будут семь лет мякины.
Птичку-пастушка еще ты любила –
Сена для скота должна собрать ты,
Ты его ударила, крылья сломала;
Для степного зверья должна травы взрастить ты».
Он живет среди лесов и кричит: «Мои крылья!»
И льва ты любила, совершенного силой,–
Иштар уста открыла и молвит, вещает она отцу
Семь и семь ему ты вырыла ловушек.
своему, Ану:
И коня ты любила, славного в битве,–
«Для скота я сена в Уруке скопила,
Кнут, узду и плеть ты ему судила,
Для степного зверья травы взрастила.
Семь поприщ скакать ты ему судила,
Мутное пить ты ему судила,
Его матери, Силили, ты судила рыданья.
(Далее недостает трех-четырех стихов, где го-
И еще ты любила пастуха-козопаса,
ворилось о небесном Быке.)
9
Как услышал Ану эти речи,
Толпы Урука на них взирают.
Ее он уважил, Быка он создал,
Гильгамеш вещает слово простолюдинкам Урука:
[.....................................]
«Кто же красив среди героев,
В Урук с небес погнала его Иштар.
Кто же горд среди мужей?
Когда достиг он улиц Урука,
Гильгамеш красив среди героев,
[......................................]
Энкиду горд среди мужей!»
Спустился к Евфрату, в семь глотков его выпил –
Бык богинин, кого мы изгнали в гневе.
река иссякла.
Не достиг на улицах полноты желанья,
От дыханья Быка разверзлась яма,
[...................................]!»
Сто мужей Урука в нее свалились.
От второго дыханья разверзлась яма.
Гильгамеш во дворце устроил веселье,
Двести мужей Урука в нее свалились.
Заснули герои, лежат на ложе ночи,
При третьем дыханье стал плеваться на Энкиду;
Заснул Энкиду – и сон увидел,
Прыгнув, Энкиду за рог Быка ухватился.
Поднялся Энкиду и сон толкует:
Бык в лицо ему брызнул слюною,
Вещает своему он другу:
Всей толщей хвоста его ударил.
ТАБЛИЦА VII
Энкиду уста открыл и молвит, вещает он Гильга-
мешу:
«Друг мой, о чем совещаются великие боги?
«Друг мой, гордимся мы нашей отвагой,
Что же мы ответим на эту обиду?»
«Друг мой, видал я Быка свирепость,
(О дальнейшем известно лишь по отрывку из
Но силы его для нас не опасны.
«Периферийной» версии на хеттском языке:)
Вырву ему сердце, положу перед Шамашем,–
Я и ты – Быка убьём мы,
** Слушай мой сон, что я видел ночью:
Встану я над его трупом в знак победы,
** Ану, Эллиль и Шамаш меж собой говорили.
Наполню рога елеем – подарю Лугальбанде!
За толщу хвоста его ухвати ты,
** И Ану Эллилю вещает:
А я между рогами, меж затылком и шеей, поражу
** «Зачем они сразили Быка и Хумбабу?»
его кинжалом,
** Ану сказал: «Умереть подобает
[......................................]».
** Тому, кто у гор похитил кедры!»
Погнал Энкиду, Быка повернул он,
** Эллиль промолвил: «Пусть умрет Энкиду,
За толщу хвоста его ухватил он,
** Но Гильгамеш умереть не должен!»
[.....................................]
А Гильгамеш, как увидел дело храброго героя и
** Отвечает Шамаш Эллилю-герою:
верного друга,–
** «Не твоим ли веленьем убиты Бык и Хумбаба?
Между рогами, меж затылком и шеей
** Должен ли ныне Энкиду умереть безвинно?»
Быка поразил кинжалом.
** Разгневался Эллиль на Шамаша-героя:
Как Быка они убили, ему вырвали сердце, перед
** «То-то ежедневно в их товарищах ты ходишь!»
Шамашем положили,
Удалившись, перед Шамашем ниц склонились,
Отдыхать уселись оба брата.
** Слег Энкиду перед Гильгамешем,
** По лицу Гильгамеша побежали слезы:
** «Брат, милый брат! Зачем вместо брата меня
Взобралась Иштар на стену огражденного Урука,
оправдали?»
В скорби распростёрлась, бросила проклятье:
** И еще: «Неужели сидеть мне с призраком, у
«Горе Гильгамешу! Меня он опозорил, Быка
могильного входа?
убивши!»
** Никогда не увидеть своими очами любимого
Услыхал Энкиду эти речи Иштар:
брата?»
«А с тобой – лишь достать бы,– как с ним бы я
сделал,
Кишки его на тебя намотал бы!»
(Возможно, сюда же относится отрывок «Пе-
Созвала Иштар любодеиц, блудниц и девок,
риферийной»
версии
на
аккадском
Быка оплакивать стали.
языке, найденный в Мегиддо в Палестине:)
А Гильгамеш созвал мастеров всех ремесел,–
Толщину рогов мастера хвалили.
** [ ……………………………………............. ]
Тридцать мин лазури – их отливка,
** Энкиду прикоснулся к его руке, говорит
Толщиною в два пальца их оправа,
Гильгамешу:
Шесть мер елея, что вошло в оба рога,
** «Не рубил я кедра, не убивал я Хумбабу.
Подарил для помазанья своему богу Лугальбанде,
** [ ]
А рога прибил у себя над хозяйским ложем.
** [ ]
Они руки свои омыли в Евфрате,
** В кедровом лесу, где обитают боги,
Обнялись, отправились, едут улицей Урука,
** Не убил ни одного я кедра!»
** Гильгамеш от голоса его пробудился,
10
** И герою так он вещает:
Даже Эллиль да сжалится, смилуется Шамаш,–
** «Благ этот сон и благоприятен
Златом без счета их украшу кумиры!»
** Драгоценен и благ, хотя и труден.. .»
Услыхал его Шамаш, воззвал к нему с неба:
(По-видимому, сюда же относится отрывок
«Не трать, о царь, на кумиры злата,–
«Ниневийской» версии, хотя, возможно, в ней ему
Слово, что сказано, бог не изменит,
предшествовал текст, сильно отличавшийся от
Слово, что сказано, не вернет, не отменит,
приведенной выше Периферийной». После не-
Жребий, что брошен, не вернет, не отменит,–
скольких сильно разрушенных стихов из речи Эн-
Судьба людская проходит,– ничто не останется в
киду идут такие стихи:)
мире!»
Энкиду уста открыл и молвит, вещает
На веление Шамаша поднял голову Энкиду,
он Гильгамешу:
Перед Шамашем бегут его слезы:
«Давай, мой друг, пойдем и Эллиля попросим!»
«Я молю тебя, Шамаш, из-за судьбы моей
У входа в храм они остановились,
враждебной –
Деревянную дверь они увидали.
Об охотнике, ловце-человеке,–
Ибо Эллилю ее подарил Энкиду,
Он не дал достичь мне, чего друг мой достигнул,
Энкиду уста открыл и молвит, вещает
Пусть охотник не достигнет, чего друзья его
он Гильгамешу:
достигли!
«Из-за двери деревянной беда случилась!»
Пусть будут руки его слабы, прибыток скуден,
Энкиду поднял на дверь свои очи,
Пусть его пред тобою уменьшится доля,
С дверью беседует, как с человеком:
Пусть зверь в ловушку нейдет, а в щели уходит!
«Деревянная дверь, без толка и смысла,
Пусть охотник не исполнит желания сердца!
Никакого в ней разумения нету!
На Шамхат во гневе навел он проклятье:
Для тебя я дерево искал за двадцать поприщ,
«Давай, блудница, тебе долю назначу,
Пока не увидел длинного кедра,–
Что не кончится на веки вечные в мире;
Тому дереву не было равных в мире!
Прокляну великим проклятьем,
Восемнадцать сажен ты высотою, шесть сажен ты
Чтобы скоро то проклятье тебя бы постигло:
шириною,
Пусть ты не устроишь себе дома на радость,
Твой засов, петля и» задвижка длиною
Пусть ты не полюбишь нагуляной дочки,
двенадцать локтей.
Пусть не введешь на посиделки девичьи…,
Изготовил, доставил тебя, в Ниппуре украсил –
Пусть пьяный отберет твои красивые бусы,
Знал бы я, дверь, что такова будет расплата,
Пусть горшечник вдогонку тебе глину швыряет,
Что благо такое ты принесешь мне,–
Пусть из светлой доли ничего тебе не будет,
Взял бы топор я, порубил бы в щепы,
Чистое серебро, гордость людей и здоровье,
Связал бы плот – и пустил бы по водам!
Пусть у тебя не водятся в доме…
Перекрестки дорог тебе будут жилищем,
(Далее четыре непонятных стиха.)
Пустыри пускай тебе будут ночевкой,
Тень стены обиталищем будет,
Ану и Иштар мне того не простили!
Отдыха пусть твои ноги не знают,
Ныне же, дверь,– зачем я тебя сделал?
По щекам пусть бьют калека и пьяный,
Сам погубил себя благочестивым даром!
Пусть кричит на тебя жена верного мужа,
Пусть бы будущий царь тебя оправил,
Пусть не чинит твою кровлю строитель,
Пусть бы бог изготовил твои дверные створки,
В щелях стен пусть поселятся совы пустыни,
Стер бы мое имя, свое написал бы,
Пусть к тебе на пир не сходятся гости
Сорвал бы мою дверь, а свою поставил!»
I.............................................. ]
Его слово услышав, сразу жарко заплакал,
[.............................................. ]
Услыхал Гильгамеш слово друга, Энкиду, –
Ибо чистому мне притворилась ты супругой,
побежали его слезы.
И над чистым мною ты обман совершила!»
Гильгамеш уста открыл и молвит, вещает Энкиду:
Шамаш услышал уст его слово,–
«Тебе бог даровал глубокий разум, мудрые речи –
Внезапно с неба призыв раздался:
Человек ты разумный – а мыслишь так странно!
«Зачем, Энкиду, блудницу Шамхат ты проклял,
Зачем, мой друг, ты мыслишь так странно?
Что кормила тебя хлебом, достойным бога,
Драгоценен твой сон, хоть много в нем страха:
Питьем поила, царя достойным,
Как мушиные крылья, еще трепещут твои губы!
Тебя великой одеждой одела
Много в нем страха, но сон этот дорог:
И в сотоварищи добрые тебе дала Гильгамеша?
Для живого – тосковать – его доля,
Теперь же Гильгамеш, и друг и брат твой,
Сон тоску оставляет для живого!
Уложит тебя на великом ложе,
А теперь помолюсь я богам великим,–
На ложе почетном тебя уложит,
Милость взыскуя, обращусь к твоему богу:
Поселит тебя слева, в месте покоя;
Пусть, отец богов, будет милостив Ану,
Государи земли облобызают твои ноги,
11
Велит он оплакать тебя народу Урука,
Белет-цери, дева-писец земли, перед ней
Веселым людям скорбный обряд поручит,
на коленях,
А сам после тебя он рубище наденет,
Таблицу судеб держит, пред нею читает,–
Львиной шкурой облачится, бежит в пустыню».
Подняла лицо, меня увидала:
«Смерть уже взяла того человека!»
Услыхал Энкиду слово Шамаша-героя,–
У него успокоилось гневное сердце,
(Далее недостает около пятидесяти стихов;
Усмирилась разъярённая печень.
Энкиду видел еще сон; рассказ о нем кончается
«Давай, блудница, я иное назначу:
словами:)
Пусть тебя покинувший к тебе вернется,
Государи, цари и владыки пусть тебя полюбят,
...Мы с тобою вместе все труды делили,–
Тебя увидавший пусть тебе изумится,
Помни меня, друг мой, не забудь мои деянья!»
Герой для тебя пусть встряхнет кудрями,
Друг его увидел сон необъясненный,
Не задержит тебя страж…
Когда сон он увидел, его иссякла сила.
Даст стеклянные блестки, лазурь и злато,
Лежит Энкиду на ложе,
Кованые серьги тебе пусть подарит,–
Первый день, второй день, что лежит Энкиду на
А за то ему ливнем зерно польется;
ложе,
В храм богов заклинатель пусть тебя приводит,
Третий день и четвертый, что лежит Энкиду на
Для тебя пусть покинут мать семерых, супругу!»
ложе.
Пятый, шестой и седьмой, восьмой, девятый и
В утробу Энкиду боль проникла,
десятый,–
На ложе ночи, где лежал он одиноко.
Стал недуг тяжелей у Энкиду,
Все свои скорби он поведал другу:
Одиннадцатый и двенадцатый дни миновались –
«Слушай, друг мой! Сон я видел ночью –
На ложе своем приподнялся Энкиду,
Вопияло небо, земля отвечала,
Кликнул Гильгамеша, ему вещает:
Только я стою между ними
«Друг мой отныне меня возненавидел,–
Да один человек – лицо его мрачно,
Когда в Уруке мы с ним говорили,
Птице бури он лицом подобен,
Я боялся сраженья, а он был мне в помощь;
Его крылья – орлиные крылья, его когти –
Друг, что в бою спасал,– почему меня покинул?
орлиные когти,
Я и ты – не равно ли мы смертны?»
Он за власы схватил, меня одолел он,
Я его ударил – как скакалка, он скачет,
(Далее до конца таблицы недостает двадцати
Он меня ударил – исцелил мою рану,
пяти – тридцати стихов.)
Но, как тур, на меня наступил он,
Сжал, как тисками, все мое тело.
ТАБЛИЦА VIII
«Друг мой, спаси меня!» Не мог спасти ты,
Ты убоялся, не мог сражаться,
Ты лишь [..............................
Едва занялось сияние утра,
[.....................................]
Гильгамеш уста открыл и молвит:
Он ко мне прикоснулся, превратил меня в птаху,
«Энкиду, друг мой, твоя мать антилопа
Крылья, как птичьи, надел мне на плечи:
И онагр, твой отец, тебя породили,
Взглянул и увел меня в дом мрака, жилище
Молоком своим тебя звери взрастили
Иркаллы,
И скот в степи на пастбищах дальних!
В дом, откуда вошедший никогда не выходит,
В кедровом лесу стези Энкиду
В путь, по которому не выйти обратно,
По тебе да плачут день и ночь неумолчно,
В дом, где живущие лишаются света,
Да плачут старейшины огражденного Урука,
Где их пища – прах и еда их – глина,
Да плачет руку нам вслед простиравший,
А одеты, как птицы,– одеждою крыльев,
Да плачут уступы гор лесистых,
И света не видят, но во тьме обитают,
По которым мы с тобою всходили,
А засовы и двери покрыты пылью!
Да рыдает пажить, как мать родная,
В Доме праха, куда вступил я,
Да плачут соком кипарисы и кедры,
Поглядел я – венцы смиренны:
Средь которых с тобою мы пробирались,
Я послушал,– венценосцы, что в прежние дни
Да плачут медведи, гиены, барсы и тигры,
владели миром,
Козероги и рыси, львы и туры,
Ану и Эллилю подносят жареное мясо,
Олени и антилопы, скот и тварь степная,
Ставят хлеб печеный, холодную, из меха,
Да плачет священный Евлей, где мы гордо ходили
возливают воду.
по брегу,
В Доме праха, куда вступил я,
Да плачет светлый Евфрат, где мы черпали воду
Живут жрец и служка, живут волхв и одержимый,
для меха,
Живут священники богов великих,
Да плачут мужи обширного огражденного Урука,
Живет Этана, живет Сумукан,
Да плачут жены, что видали, как Быка мы убили,
Живет Эрешкигаль, земли царица;
Да плачет земледелец доброго града, твое
славивший имя,
12
Да плачет тот, кто, как древними людьми,
Едва занялось сияние утра,
гордился тобою,
Гильгамеш изготовил из глины фигурку,
Да плачет тот, кто накормил тебя хлебом,
Вынес стол большой, деревянный,
Да плачет рабыня, что умастила твои ноги,
Сосуд из сердолика наполнил медом,
Да плачет раб, кто вина к устам твоим подал,
Сосуд из лазури наполнил маслом,
Да плачет блудница, тебя умастившая добрым
Стол украсил и для Шамаша вынес.
елеем,
Да плачет в брачный покой вступивший,
(До конца таблицы, недостает около пятидеся-
Обретший супругу твоим добрым советом,
ти стихов; содержанием их было гадание Гиль-
Братья да плачут по тебе, как сестры,
гамеша и ответ богов. Вероятно, он был сходен
В скорби да рвут власы над тобою!
по содержанию с тем, который содержится в
Словно мать и отец в его дальних кочевьях,
«.Старовавилонской» версии, но не в этом месте,
Я об Энкиду буду плакать:
а в той таблице, которая соответствовала
Внимайте же мне, мужи, внимайте,
позднейшей десятой,– в так называемой «Табли-
Внимайте, старейшины огражденного Урука!
це Мейснера». Ниже приводим текст из нее, пер-
Я об Энкиду, моем друге, плачу,
вые строки представляют собой домысел пере-
Словно плакальщица, горько рыдаю:
водчика.)
Мощный топор мой, сильный оплот мой,
Верный кинжал мой, надежный щит мой,
Эллиль услышал уст его слово –
Праздничный плащ мой, пышный убор мой,–
Внезапно с неба призыв раздался:
Демон злой у меня его отнял!
«Издревле, Гильгамеш, назначено людям:
Младший мой брат, гонитель онагров в степи,
Земледелец, пашет землю, урожай собирает,
пантер на просторах!
Пастух и охотник со зверьем обитает,
Энкиду, младший мой брат, гонитель онагров в
* Надевает их шкуру, ест их мясо.
степи, пантер на просторах!
* Ты же хочешь, Гильгамеш, чего не бывало,
С кем мы, встретившись вместе, поднимались в
* С тех пор как мой ветер гонит воды».
горы,
Вместе схвативши, Быка убили,–
Что за сон теперь овладел тобою?
* Опечалился Шамаш, к нему явился,
Стал ты темен и меня не слышишь!»
* Вещает он Гильгамешу:
А тот головы поднять не может.
* «Гильгамеш, куда ты стремишься?
Тронул он сердце – оно не бьется.
* Жизни, что ищешь, не найдешь ты!»
Закрыл он другу лицо, как невесте,
Сам, как орел, над ним кружит он,
* Гильгамеш ему вещает, Шамашу-герою:
Точно львица, чьи львята – в ловушке,
* «После того как бродил по свету,
Мечется грозно взад и вперед он,
* Разве довольно в земле покоя?
Словно кудель, раздирает власы он,
* Видно, проспал я все эти годы!
Словно скверну, срывает одежду.
* Пусть же солнечным светом насытятся очи:
* Пуста темнота, как нужно света!
Едва занялось сияние утра,
* Можно ль мертвому видеть сияние солнца?»
Гильгамеш по стране созывает кличем
Ваятелей, медников, кузнецов, камнерезов.
(От этого места в «Старовавилонской» версии
«Друг мой, сделаю кумир твой,
до конца таблицы еще около двадцати стихов.)
Какого никто не делал другу:
Друга рост и облик в нем будет явлен,–
ТАБЛИЦА IX
Подножье из камня, власы – из лазури,
Лицо – из алебастра, из золота – тело.
Гильгамеш об Энкиду, своем друге,
Горько плачет и бежит в пустыню:
(Далее недостает около двадцати стихов.)
«И я не так ли умру, как Энкиду?
Тоска в утробу мою проникла,
...Теперь же я, и друг и брат твой,
Смерти страшусь и бегу в пустыню.
Тебя уложил на великом ложе,
Под власть Утнапишти, сына Убар-Туту,
На ложе почетном тебя уложил я,
Путь я предпринял, иду поспешно.
Поселил тебя слева, в месте покоя,
Перевалов горных достигнув ночью,
Государи земли облобызали твои ноги,
Львов я видал, и бывало мне страшно,–
Велел оплакать тебя народу Урука,
Главу подымая, молюсь я Сину,
Веселым людям скорбный обряд поручил я,
И ко всем богам идут мои молитвы:
А сам после друга рубище надел я,
Как прежде бывало, меня сохраните!»
Львиной шкурой облачился, бегу в пустыню!»
Ночью он лег,– от сна пробудившись,
Едва занялось сияние утра…
Видит, львы резвятся, радуясь жизни.
Боевой топор он поднял рукою,
(Далее недостает более сотни стихов.)
Выхватил из-за пояса меч свой,–
13
Словно копье, упал между ними,
[..............................................]
Ударял, повергал, убивал и рубил он.
К Утнапишти, отцу моему, иду я поспешно,
К тому, кто, выжив, в собранье богов был принят
(Далее недостает около тридцати стихов.)
и жизнь обрел в нем:
Я спрошу у него о жизни и смерти!»
Он слыхал о горах, чье имя – Машу,
Как только к этим горам подошел он,
Человек-скорпион уста открыл и молвит, вещает
Что восход и закат стерегут ежедневно,
он Гильгамешу:
Наверху металла небес достигают,
«Никогда, Гильгамеш, не бывало дороги,
Внизу – преисподней их грудь достигает,–
Не ходил никто еще ходом горным:
Люди-скорпионы стерегут их ворота:
На двенадцать поприщ простирается внутрь он:
Грозен их вид, их взоры – гибель,
Темнота густа, не видно света –
Их мерцающий блеск повергает горы –
При восходе Солнца закрывают ворота,
При восходе и закате Солнца они охраняют
При заходе Солнца открывают ворота,
Солнце,–
При заходе Солнца опять закрывают ворота,
Как только их Гильгамеш увидел –
Выводят оттуда только Шамаша боги,
Ужас и страх его лицо помрачили.
Опаляет живущих он сияньем,–
С духом собрался, направился к ним он.
Ты же – как ты сможешь пройти тем ходом?
Ты войдешь и больше оттуда не выйдешь!»
Человек-скорпион жене своей крикнул:
«Тот, кто подходит к нам,– плоть богов –
(Далее недостает более пятидесяти стихов.)
его тело!»
Гильгамеш ему вещает, человеку-скорпиону:
Человеку-скорпиону жена отвечает:
«[................................]
«На две трети он бог, на одну – человек он!»
В тоске моей плоти, в печали сердца,
И в жар и в стужу, в темноте и во мраке,
Человек-скорпион Гильгамешу крикнул,
Во вздохах и плаче,– вперед пойду я!
Потомку богов вещает слово:
Теперь открой мне ворота в горы!»
«Почему идешь ты путем далеким,
Какою дорогой меня достиг ты,
Человек-скорпион уста открыл и молвит, вещает
Реки переплыл, где трудна переправа?
он Гильгамешу:
Зачем ты пришел, хочу узнать я,
«Иди, Гильгамеш, путем своим трудным,
Куда путь твой лежит, хочу узнать я!»
Горы Машу ты да минуешь,
Леса и горы да пройдешь отважно,
Гильгамеш ему вещает, человеку-скорпиону:
Да вернешься обратно благополучно!
«Младший мой брат, гонитель онагров в степи,
Ворота гор для тебя открытые.
пантер на просторах,
Энкиду, младший мой брат, гонитель онагров
Гильгамеш, когда услышал это,
горных, пантер на просторах,
Человеку-скорпиону был послушен,
С кем мы, встретившись вместе, подымались в
По дороге Шамаша стопы он направил.
горы,
Первое поприще уже прошел он –
Вместе схвативши, Быка убили,
Темнота густа, не видно света,
В кедровом лесу погубили Хумбабу,
Ни вперед, ни назад нельзя ему видеть.
Друг мой, которого так любил я,
Второе поприще уже прошел он –
С которым мы все труды делили,
Темнота густа, не видно света,
Энкиду, друг мой, которого так любил я,
Ни вперед, ни назад нельзя ему видеть.
С которым мы все труды делили,–
Третье поприте пройдя, он вспять обратился.
Его постигла судьба человека!
Шесть дней миновало, семь ночей миновало,
(В следующих недостающих восемнадцати сти-
Пока в его нос не проникли черви.
хах, вероятно, объяснялось, почему Гильгамеш
Устрашился я смерти, не найти мне жизни:
решился вновь предпринять путь сквозь подземе-
Мысль о герое не дает мне покоя!
лье на краю света.)
Дальней дорогой бегу в пустыне:
Мысль об Энкиду, герое, не дает мне покоя –
С духом собрался, вперед зашагал он.
Дальним путем скитаюсь в пустыне!
Четвертое поприще уже прошел он –
Как же смолчу я, как успокоюсь?
Темнота густа, не видно света,
Друг мой любимый стал землею!
Ни вперед, ни назад нельзя ему видеть,
Энкиду, друг мой любимый, стал землею!
Пятое поприще уже прошел он –
Так же, как он, и я не лягу ль,
Темнота густа, не видно света,
Чтоб не встать во веки веков?
Ни вперед, ни назад нельзя ему видеть.
Теперь же, скорпион, тебя я встретил,–
Шестое поприще уже прошел он –
Смерти, что страшусь я, пусть не увижу!
14
Темнота густа, не видно света,
Какою дорогой меня достиг ты,
Ни вперед, ни назад нельзя ему видеть,
Реки переплыл, где трудна переправа?
Седьмое поприще пройдя – он прислушался к
Зачем ты пришел, хочу узнать я,
мраку:
Куда путь твой лежит, хочу узнать я!»
Темнота густа, не видно света,
Ни вперед, ни назад нельзя ему видеть.
Гильгамеш ей вещает, хозяйке Сидури:
Восьмое поприще пройдя,– в темноту он крикнул:
«Я – Гильгамеш, убивший стража леса,
Темнота густа, не видно света,
В кедровом лесу погубивший Хумбабу,
Ни вперед, ни назад нельзя ему видеть.
Сразивший Быка, что спустился с неба,
На девятом поприще холодок он почуял,–
Перебивший львов на перевалах горных».
Дыхание ветра его лица коснулось,–
Темнота густа, не видно света,
Хозяйка ему вещает, Гильгамешу:
Ни вперед, ни назад нельзя ему видеть,
«Если ты – Гильгамеш, убивший стража леса,
На десятом поприще стал выход близок,–
В кедровом лесу погубивший Хумбабу,
Но, как десять поприщ, поприще это.
Сразивший Быка, что спустился с неба,
На одиннадцатом поприще пред рассветом
Перебивший львов на перевалах горных,–
брезжит,
Почему твои щеки впали, голова поникла,
На двенадцатом поприще свет появился,
Печально сердце, лицо увяло,
Поспешил он, рощу из каменьев увидев!
Тоска в утробе твоей обитает,
Сердолик плоды приносит,
Идущему дальним путем ты лицом подобен,
Гроздьями увешан, на вид приятен.
Жара и стужи лицо спалили,
Лазурит растет листвою –
И марева ищешь, бежишь по пустыне?»
Плодоносит тоже, на вид забавен.
Гильгамеш ей вещает, хозяйке:
(Далее недостает тридцать четыре стиха. Со-
«Как не впасть моим щекам, голове не поникнуть,
хранились отрывки дальнейшего описания вол-
Не быть сердцу печальным, лицу не увянуть,
шебного сада.)
Тоске в утробу мою не проникнуть,
Идущему дальним путем мне не быть подобным,
Гильгамеш, проходя по саду каменьев,
Жаре и стуже не спалить чело мне?
Очи поднял на это чудо.
Младший мой брат, гонитель онагров в степи,
пантер на просторах,
ТАБЛИЦА Х
Энкиду, младший мой брат, гонитель онагров в
степи, пантер на, просторах,
Сидури – хозяйка богов, что живет на обрыве у
С кем мы, встретившись вместе, поднимались в
моря,
горы,
Живет она и брагой их угощает:
Вместе схвативши, Быка убили,
Ей дали кувшин, ей дали золотую чашу,–
В кедровом лесу погубили Хумбабу,
Покрывалом покрыта, незрима людям.
Друг мой, которого так любил я,
Гильгамеш приближается к ее жилищу,
С которым мы все труды делили,
Шкурой одетый, покрытый прахом,
Энкиду, друг мой, которого так любил я,
Плоть богов таится в его теле,
С которым мы все труды делили,–
Тоска в утробе его обитает,
Его постигла судьба человека!
Идущему дальним путем он лицом подобен.
Шесть дней, семь ночей над ним я плакал,
Хозяйка издали его увидала,
Не предавая его могиле,–
Своему она сердцу, помыслив, вещает,
Не встанет ли друг мой в ответ на мой голос?
Сама с собою совет она держит:
Пока в его нос не проникли черви!
«Наверное, это – убийца буйный,
Устрашился я смерти, не найти мне жизни!
Кого хорошего тут увидишь?»
Словно разбойник, брожу в пустыне:
Увидав его, хозяйка затворила двери,
Слово героя не дает мне покоя –
Затворила двери, засов заложила.
Дальней дорогой бегу в пустыне:
А он, Гильгамеш, тот стук услышал,
Слово Энкиду, героя, не дает мне покоя –
Поднял лицо и к ней обратился.
Дальним путем скитаюсь в пустыне:
Как же смолчу я, как успокоюсь?
Гильгамеш ей вещает, хозяйке:
Друг мой любимый стал землею!
«Хозяйка, ты что увидала, зачем затворила двери,
Энкиду, друг мой любимый, стал землею!
Затворила двери, засов заложила?
Так же, как он, и я не лягу ль,
Ударю я в дверь, разломаю затворы!»
Чтоб не встать во веки веков?
[.....................................]
* Теперь же, хозяйка, тебя я встретил,–
* Смерти, что страшусь я, пусть не увижу!»
Сидури-хозяйка крикнула Гильгамешу,
Потомку богов вещает слово:
Хозяйка ему вещает, Гильгамешу:
«Почему идешь ты путем далеким,
* «Гильгамеш! Куда ты стремишься?
15
* Жизни, что ищешь, не найдешь ты!
Уршанаби ему вещает, Гильгамешу:
* Боги, когда создавали человека,–
«Почему твои щеки впали, голова поникла,
* Смерть они определили человеку,
Печально сердце, лицо увяло,
*- Жизнь в своих руках удержали.
Тоска в утробе твоей обитает,
* Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок,
Идущему дальним путем ты лицом подобен,
* Днем и ночью да будешь ты весел,
Жара и стужа лицо опалили,
* Праздник справляй ежедневно,
И марева ищешь, бежишь по пустыне?»
* Днем и ночью играй и пляши ты!
* Светлы да будут твои одежды,
Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:
* Волосы чисты, водой омывайся,
«Как не впасть моим щекам, голове не поникнуть,
* Гляди, как дитя твою руку держит,
Не быть сердцу печальным, лицу не увянуть,
* Своими объятьями радуй подругу –
Тоске в утробу мою не проникнуть,
* Только в этом дело человека!»
Идущему дальним путем мне не быть подобным,
Жаре и стуже не спалить чело мне,
Гильгамеш ей вещает, хозяйке:
Не искать мне марева, не бежать по пустыне?
«Теперь, хозяйка,– где путь к Утнапишти?
Младший мой брат, гонитель онагров в степи,
Каков его признак,– дай его мне ты,
пантер на просторах,
Дай же ты мне пути того признак:
Энкиду, младший мой брат, гонитель онагров в
Если возможно – переправлюсь морем,
степи, пантер на просторах,
Если нельзя – побегу пустыней!»
С кем мы, встретившись вместе, подымались в
горы,
Хозяйка ему вещает, Гильгамешу:
Вместе схвативши, Быка убили,
«Никогда, Гильгамеш, не бывало переправы,
На перевалах горных львов убивали,
И не мог переправиться морем никто, здесь
В кедровом лесу погубили Хумбабу,
бывавший издревле,–
Друг мой, которого так любил я,
Шамаш-герой переправится морем,–
С которым мы все труды делили,
Кроме Шамаша, кто это может?
Энкиду, друг мой, которого так любил я,
Трудна переправа, тяжела дорога,
С которым мы все труды делили,–
Глубоки воды смерти, что ее преграждают.
Его постигла судьба человека!
А что, Гильгамеш, переправившись морем,–
Шесть дней миновало, семь ночей миновало,
Вод смерти достигнув,– ты будешь делать?
Пока в его нос не проникли черви.
Есть, Гильгамеш, Уршанаби, корабельщик
Устрашился я смерти, не найти мне жизни,
Утнапишти,
Слово героя не дает мне покоя –
У него есть идолы, в лесу он ловит змея;
Дальней дорогой бегу в пустыне!
Найди его и с ним повидайся,
Слово Энкиду, героя, не дает мне покоя –
Если возможно – с ним переправься,
Дальним путем скитаюсь в пустыне:
Если нельзя, то вспять обратися».
Как же смолчу я, как успокоюсь?
Друг мой любимый стал землею,
Гильгамеш, как услышал эти речи,
Энкиду, друг мой любимый, стал землею!
Боевой топор он поднял рукою,
Так же, как он, и я не лягу ль,
Выхватил из-за пояса меч свой,
Чтоб не встать во веки веков?»
Меж деревьев углубился в заросль,
Словно копье упал между ними,
(Ответ Уршанаби пропущен, может быть, по
Идолов разбил, во внезапном буйстве,
небрежности писца.)
Змея волшебного нашел среди леса,
Удушил его своими руками.
Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:
Когда же Гильгамеш насытился буйством,
«Теперь, Уршанаби,– где путь к Утнапишти?
В его груди успокоилась ярость,
Каков его признак – дай его мне ты!
Сказал он в своем сердце: «Не найти мне лодки!
Дай же ты мне пути того признак:
Как одолею воды смерти,
Если возможно – переправлюсь морем,
Как переправлюсь чрез широкое море?»
Если нельзя – побегу пустыней!»
Гильгамеш удержал свое буйство,
Из леса вышел, к Реке спустился.
Уршанаби ему вещает, Гильгамешу:
По водам Уршанаби плыл на лодке,
* «Идолы те, Гильгамеш, мне оберегом были,
Лодку к берегу он направил.
* Чтобы я не прикоснулся к водам смерти;
* В ярости твоей ты идолы разрушил,–
Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:
* Без тех идолов тебя переправить трудно,
* «Я – Гильгамеш, таково мое имя,
Возьми, Гильгамеш, топор в свою руку,
* Что пришел из Урука, дома Ану,
Углубися в лес, наруби шестов там,
* Что бродил по горам путем далеким с восхода
Сто двадцать шестов по пятнадцати сажен,
Солнца».
Осмоли, сделай лопасти и мне принеси их».
16
Гильгамеш, услышав эти речи,
В кедровом лесу погубили Хумбабу,
Боевой топор он поднял рукою,
На перевалах горных львов убивали,
Выхватил из-за пояса меч свой,
Друг мой, которого так любил я,
Углубился в лес, нарубил шестов там,
С которым мы все труды делили,
Сто двадцать шестов по пятнадцати сажен,–
Энкиду, друг мой, которого так любил я,
Осмолил, сделал лопасти, к нему принес их.
С которым мы все труды делили,–
Гильгамеш и Уршанаби шагнули в лодку,
Его постигла судьба человека!
Столкнули лодку на волны и на ней поплыли.
Дни и ночи над ним я плакал,
Путь шести недель за три дня совершили,
Не предавая его могиле,
И вступил Уршанаби в воды смерти.
Пока в его нос не проникли черви.
Устрашился я смерти и бегу в пустыне,–
Уршанаби ему вещает, Гильгамешу:
Слово героя не дает мне покоя,
«Отстранись, Гильгамеш, и шест возьми ты,
Дальней дорогой брожу в пустыне –
Воды смерти рукою не тронь, берегися!
Слово Энкиду, героя, не дает мне покоя:
Второй, третий и четвертый, Гильгамеш, возьми
Как же смолчу я, как успокоюсь?
ты,
Друг мой любимый стал землею,
Пятый, шестой и седьмой, Гильгамеш, возьми ты,
Энкиду, друг мой любимый, стал землею!
Восьмой, девятый и десятый, Гильгамеш, возьми
Так же, как он, и я не лягу ль,
ты,
Чтоб не встать во веки веков?»
Одиннадцатый и двенадцатый, Гильгамеш, возь-
ми ты»,–
Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:
На сто двадцатом кончились шесты
«Я же, чтоб дойти до дальнего Утнапишти:
у Гильгамеша,
Чтоб увидеть того, о ком ходит преданье,
И развязал он препоясанье чресел,
Я скитался долго, обошел все страны,
Скинул Гильгамеш одежду, ее развернул он,
Я взбирался на трудные горы,
Как парус, ее руками поднял.
Через все моря я переправлялся,
Сладким сном не утолял свои очи,
Утнапишти издали их увидел,
Мучил себя непрерывным бденьем,
Помыслив, сердцу своему вещает,
Плоть свою я наполнил тоскою,
Сам с собою совет он держит:
Не дойдя до хозяйки богов, сносил я одежду,
«Почему это идолы на ладье разбиты,
Убивал я медведей, гиен, львов, барсов и тигров,
И плывет на ней не ее хозяин?
Оленей и серн, скот и тварь степную,
Тот, кто подходит,– не мой человек он,
Ел их мясо, их шкурой ублажал свое тело;
И справа гляжу я, и слева гляжу я,
При виде меня хозяйка заперла двери,
Я гляжу на него – и узнать не могу я,
Смолой и киром обмазал шесты я,
Я гляжу на него – и понять не могу я,
Когда плыл на ладье, не тронул воды я, –
Я гляжу на него – и не ведаю, кто он.
Да найду я жизнь, которую ищу я!»
[.....................................]
Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:
(Далее недостает около двадцати стихов.)
«Почему, Гильгамеш, ты исполнен тоскою?
Потому ль, что плоть богов и людей в твоем теле,
Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:
Потому ль, что отец и мать тебя создали
«Почему твои щеки впали, голова поникла,
смертным?
Печально сердце, лицо увяло,
Ты узнал ли,– когда-то для смертного
Тоска в утробе твоей обитает,
Гильгамеша
Идущему дальним путем ты лицом подобен,
Было ль в собранье богов поставлено кресло?
Жара и стужа чело опалили,
Даны ему, смертному, пределы:
И марева ищешь, бежишь по пустыне?»
Люди – как пахтанье, боги – как масло,
Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:
Человеки и боги – как мякина и пшеница!
«Как не впасть моим щекам, голове не поникнуть,
Поспешил ты шкурою, Гильгамеш, облечься,
Не быть сердцу печальным, лицу не увянуть,
И что царскую перевязь, ее ты носишь,–
Тоске в утробу мою не проникнуть,
Потому что – нет у меня для тебя ответа,
Идущему дальним путем мне не быть подобным,
Слова совета нет для тебя никакого!
Жаре и стуже не спалить чело мне,
Обрати лицо свое, Гильгамеш, к твоим людям:
Не искать мне марева, не бежать по пустыне?
Почему их правитель рубище носит?
Младший мой брат, гонитель онагров в степи,
[......................................]
пантер на просторах,
Энкиду, младший мой брат, гонитель онагров в
(Далее недостает около двадцати пяти. стихов.)
степи, пантер на просторах,
С кем мы, встретившись вместе, поднимались в
Ярая смерть не щадит человека:
горы,
Разве навеки мы строим домы?
Вместе схвативши, Быка убили,
Разве навеки ставим печати?
17
Разве навеки делятся братья?
Не буду я больше жить в вашем граде,
Разве навеки ненависть в людях?
От почвы Эллиля стопы отвращу я.
Разве навеки река несет полые воды?
Спущусь к Океану, к владыке Эа!
Стрекозой навсегда ль обернется личинка?
А над вами дождь прольет он обильно,
Взора, что вынес бы взоры Солнца,
Тайну птиц узнаете, убежища рыбы,
С давних времен еще не бывало:
На земле будет всюду богатая жатва,
Пленный и мертвый друг с другом схожи –
Утром хлынет ливень, а ночью
Не смерти ли образ они являют?
Хлебный дождь вы узрите воочью».
Человек ли владыка? Когда Эллиль благословит
Едва занялось сияние утра,
их,
По зову моему весь край собрался,
То сбираются Ануннаки, великие боги,
[............].........[.............]
Мамет, создавшая судьбы, судьбу с ними вместе
[..............]..............[........]
судит:
Всех мужей я призвал на повинность –
Они смерть и жизнь определили,
Дома сносили, разрушали ограду.
Не поведали смертного часа,
Ребенок смолу таскает,
А поведали: жить живому!»
Сильный в корзинах снаряженье носит.
В пятеро суток заложил я кузов:
ТАБЛИЦА XI
Треть десятины площадь, борт сто двадцать
локтей высотою,
Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:
По сто двадцать локтей края его верха.
«Гляжу на тебя я, Утнапишти,
Заложил я обводы, чертеж начертил я:
Не чуден ты ростом – таков, как и я, ты,
Шесть в корабле положил я палуб,
И сам ты не чуден – таков, как и я, ты.
На семь частей его разделивши ими,
Не страшно мне с тобою сразиться;
Его дно разделил на девять отсеков,
Отдыхая, и ты на спину ложишься –
Забил в него колки водяные,
Скажи, как ты, выжив, в собранье богов был при-
Выбрал я руль, уложил снаряженье.
нят и жизнь обрел в нем?»
Три меры кира в печи расплавил;
Три меры смолы туда налил я,
Три меры носильщики натаскали елея:
Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:
Кроме меры елея, что пошла на промазку,
«Я открою, Гильгамеш, сокровенное слово
Две меры елея спрятал кормчий.
И тайну богов тебе расскажу я.
Для жителей града быков колол я,
Шуриппак, город, который ты знаешь,
Резал овец я ежедневно,
Что лежит на бреге Евфрата,–
Соком ягод, маслом, сикерой, вином и красным и
Этот город древен, близки к нему боги.
белым
Богов великих потоп устроить склонило их
Народ поил, как водой речною,
сердце.
И они пировали, как в день новогодний.
Совещались отец их Ану, Эллиль, герой, их
Открыл я благовонья, умастил свои руки.
советник,
Был готов корабль в час захода Солнца.
Их гонец Нинурта, их мираб Эннуги.
Сдвигать его стали – он был тяжелым,
Светлоокий Эа с ними вместе клялся,
Подпирали кольями сверху и снизу,
Но хижине он их слово поведал:
Погрузился он в воду на две трети.
«Хижина, хижина! Стенка, стенка!
Слушай, хижина! Стенка, запомни!
Шуриппакиец, сын Убар-Туту,
Нагрузил его всем, что имел я,
Снеси жилище, построй корабль,
Нагрузил его всем, что имел серебра я,
Покинь изобилье, заботься о жизни,
Нагрузил его всем, что имел я злата,
Богатство презри, спасай свою душу!
Нагрузил его всем, что имел живой я твари,
На свой корабль погрузи все живое.
Поднял на корабль всю семью и род мой,
Тот корабль, который ты построишь,
Скот степной и зверье, всех мастеров я поднял.
Очертаньем да будет четырехуголен,
Время назначил мне Шамаш:
Равны да будут ширина с длиною,
«Утром хлынет ливень, а ночью
Как Океан, покрой его кровлей!»
Хлебный дождь ты узришь воочью,–
Войди на корабль, засмоли его двери».
Настало назначенное время:
Я понял и вещаю Эа, владыке:
Утром хлынул ливень, а ночью
«То слово, владыка, что ты мне молвил,
Хлебный дождь я увидел воочью.
Почтить я должен, все так и исполню.
Я взглянул на лицо погоды –
Что ж ответить мне граду – народу и старцам?»
Страшно глядеть на погоду было.
Я вошел на корабль, засмолил его двери –
Эа уста открыл и молвит,
За смоление судна корабельщику Пузур-Амурри
Мне, рабу своему, он вещает:
Чертог я отдал и его богатства.
«А ты такую им речь промолви:
«Я знаю, Эллиль меня ненавидит,–
18
Едва занялось сияние утра,
Отправившись, ласточка назад вернулась:
С основанья небес встала черная туча.
Места не нашла, прилетела обратно.
Адду гремит в ее середине,
Вынес ворона и отпустил я;
Шуллат и Ханиш идут перед нею,
Ворон же, отправившись, спад воды увидел,
Идут, гонцы, горой и равниной.
Не вернулся; каркает, ест и гадит.
Эрагаль вырывает жерди плотины,
Я вышел, на четыре стороны принес я жертву,
Идет Нинурта, гать прорывает,
На башне горы совершил воскуренье:
Зажгли маяки Ануннаки,
Семь и семь поставил курильниц,
Их сияньем они тревожат землю.
В их чашки наломал я мирта, тростника и кедра.
Из-за Адду цепенеет небо,
Боги почуяли запах,
Что было светлым,– во тьму обратилось,
Боги почуяли добрый запах,
Вся земля раскололась, как чаша.
Боги, как мухи, собрались к приносящему жертву.
Первый день бушует Южный ветер,
Как только прибыла богиня-матерь,
Быстро налетел, затопляя горы,
Подняла она большое ожерелье,
Словно войною, настигая землю.
Что Ану изготовил ей на радость:
Не видит один другого;
«О боги! У меня на шее лазурный камень –
И с небес не видать людей.
Как его воистину я не забуду,
Так эти дни я воистину помню,
Боги потопа устрашились,
Во веки веков я их не забуду!
Поднялись, удалились на небо Ану,
К жертве все боги пусть подходят,
Прижались, как псы, растянулись снаружи.
Эллиль к этой жертве пусть не подходит,
Иштар кричит, как в муках родов,
Ибо он, не размыслив, потоп устроил
Госпожа богов, чей прекрасен голос:
И моих человеков обрек истребленью!»
«Пусть бы тот день обратился в глину,
Эллиль, как только туда он прибыл,
Раз в совете богов я решила злое,
Увидев корабль, разъярился Эллиль,
Как в совете богов я решила злое,
Исполнился гневом на богов Игигов:
На гибель людей моих войну объявила?
«Какая это душа спаслася?
Для того ли рожаю я сама человеков,
Ни один человек не должен был выжить!»
Чтоб, как рыбий народ, наполняли море!»
Нинурта уста открыл и молвит,
Ануннакийские боги с нею плачут,
Ему вещает, Эллилю, герою:
Боги смирились, пребывают в плаче,
«Кто, как не Эа, замыслы строит,
Теснятся друг к другу, пересохли их губы.
И Эа ведает всякое дело!»
Ходит ветер шесть дней, семь ночей,
Эа уста открыл и молвит,
Потопом буря покрывает землю.
Ему вещает, Эллилю, герою:
При наступлении дня седьмого
«Ты – герой, мудрец меж богами!
Буря с потопом войну прекратили,
Как же, как, не размыслив, потоп ты устроил?
Те, что сражались подобно войску.
На согрешившего грех возложи ты,
Успокоилось море, утих ураган – потоп
На виноватого вину возложи ты,–
прекратился.
Удержись, да не будет погублен, утерпи, да не
будет повержен!
Я открыл отдушину – свет упал на лицо мне,
Чем бы потоп тебе делать,
Я взглянул на море – тишь настала,
Лучше лев бы явился, людей поубавил!
И все человечество стало глиной!
Чем бы потоп тебе делать,
Плоской, как крыша, сделалась равнина.
Лучше волк бы явился, людей поубавил!
Я пал на колени, сел и плачу,
Чем бы потоп тебе делать,
По лицу моему побежали слезы.
Лучше голод настал бы, разорил бы землю!
Стал высматривать берег в открытом море –
Чем бы потоп тебе делать,
В двенадцати поприщах поднялся остров.
Лучше мор настал бы, людей поразил бы!
У горы Ницир корабль остановился.
Я ж не выдал тайны богов великих –
Гора Ницир корабль удержала, не дает качаться.
Многомудрому сон я послал, и тайну богов по-
Один день, два дня гора Ницир держит корабль,
стиг он.
не дает качаться.
А теперь ему совет посоветуй!»
Три дня, четыре дня гора Ницир держит корабль,
Поднялся Эллиль, взошел на корабль,
не дает качаться.
Взял меня за руку, вывел наружу,
Пять и шесть гора Ницир держит корабль, не дает
На колени поставил жену мою рядом,
качаться.
К нашим лбам прикоснулся, встал между нами,
благословлял нас:
«Доселе Утнапишти был человеком,
При наступлении дня седьмого
Отныне ж Утнапишти нам, богам, подобен,
Вынес голубя и отпустил я;
Пусть живет Утнапишти при устье рек, в отдале-
Отправившись, голубь назад вернулся:
нье!»
Места не нашел, прилетел обратно.
Увели меня вдаль, при устье рек поселили.
Вынес ласточку и отпустил я;
19
Кто же ныне для тебя богов собрал бы,
Облаченье наденет, наготу прикроет.
Чтоб нашел ты жизнь, которую ищешь?
Пока идти он в свой город будет,
Вот, шесть дней и семь ночей не поспи-ка!»
Пока не дойдет по своей дороге,
Только он сел, раскинув ноги,–
Облаченье не сносится, все будет новым!»
Сон дохнул на него, как мгла пустыни.
Взял его Уршанаби, отвел его умыться,
Утнапишти ей вещает, своей подруге:
Добела вымыл он свое платье,
«Посмотри на героя, что хочет жизни!
Сбросил шкуры – унесло их море,
Сон дохнул на него, как мгла пустыни».
Прекрасным стало его тело,
Новой повязкой главу повязал он,
Подруга его ему вещает, дальнему Утнапишти:
Облаченье надел, наготу прикрыл он.
«Прикоснись к нему, человек да проснется!
Пока идти он в свой город будет,
Тем же путем да вернется спокойно,
Пока не дойдет по своей дороге,
Через те же ворота да вернется в свою землю!»
Облаченье не сносится, все будет новым.
Гильгамеш с Уршанаби шагнули в лодку,
Утнапишти ей вещает, своей подруге:
Столкнули лодку на волны и на ней поплыли.
«Лжив человек! Тебя он обманет:
Вот, пеки ему хлеба, клади у изголовья,
Подруга его ему вещает, дальнему Утнапишти:
И дни, что он спит, на стене помечай-ка».
«Гильгамеш ходил, уставал и трудился,–
Что ж ты дашь ему, в свою страну да вернется?»
Пекла она хлеба, клала у изголовья,
А Гильгамеш багор уже поднял,
И дни, что он спит, на стене отмечала.
Лодку к берегу он направил.
Первый хлеб его развалился,
Треснул второй, заплесневел третий,
Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:
Четвертый – его побелела корка,
«Гильгамеш, ты ходил, уставал и трудился,–
Пятый был черствым, шестой был свежим,
Что ж мне дать тебе, в свою страну да вернешься?
Седьмой – в это время его он коснулся, и тот
Я открою, Гильгамеш, сокровенное слово,
пробудился.
И тайну цветка тебе расскажу я:
Этот цветок – как тёрн на дне моря,
Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:
Шипы его, как у розы, твою руку уколют.
«Одолел меня сон на одно мгновенье –
Если этот цветок твоя рука достанет,–
Ты меня коснулся, пробудил сейчас же».
Будешь всегда ты молод».
Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:
Когда Гильгамеш услышал это,
«Встань, Гильгамеш, хлеба сосчитай-ка,
Открыл он крышку колодца,
И дни, что ты спал, тебе будут известны:
Привязал к ногам тяжелые камни,
Первый твой хлеб развалился,
Утянули они его в глубь Океана.
Треснул второй, заплесневел третий,
Он схватил цветок, уколов свою руку;
Четвертый – его побелела корка,
От ног отрезал тяжелые камни,
Пятый был черствым, шестой был свежим,
Вынесло море его на берег.
Седьмой – в это время ты пробудился».
Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:
Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:
«Уршанаби, цветок тот – цветок знаменитый,
«Что же делать, Утнапишти, куда пойду я?
Ибо им человек достигает жизни.
Плотью моей овладел Похититель,
Принесу его я в Урук огражденный,
В моих покоях смерть обитает,
Накормлю народ мой, цветок испытаю:
И куда взор я ни брошу – смерть повсюду!»
Если старый от него человек молодеет,
Я поем от него – возвратится моя юность».
Через двадцать поприщ отломили ломтик,
Утнапишти ему вещает, корабельщику
Через тридцать поприщ на привал остановились.
Уршанаби:
Увидал Гильгамеш водоем, чьи холодны воды,
«Не тебя пусть ждет пристань, перевоз тебя пусть
Спустился в него, окунулся в воду.
забудет,
Змея цветочный учуяла запах,
Кто на берег пришел, тот к нему и стремися!
Из норы поднялась, цветок утащила,
Человек, которого привел ты,– рубище связало
Назад возвращаясь, сбросила кожу.
его тело,
Между тем Гильгамеш сидит и плачет,
Погубили шкуры красоту его членов.
По щекам его побежали слезы;
Возьми, Уршанаби, отведи его умыться,
Обращается к кормчему Уршанаби
Пусть свое платье он добела моет,
«Для кого же, Уршанаби, трудились руки?
Пусть сбросит шкуры – унесет их море.
Для кого же кровью истекает сердце?
Прекрасным пусть станет его тело,
Себе самому не принес я блага,
Новой повязкой главу пусть повяжет,
Доставил благо льву земляному!
20
За двадцать поприщ теперь уж качает цветок пу-
чина,
Открывая колодец, потерял я орудья,–
Нечто нашел я, что мне знаменьем стало: да от-
ступлю я!
И на берегу я ладью оставил!»
Через двадцать поприщ отломили ломтик,
Через тридцать поприщ на привал остановились,
И прибыли они в Урук огражденный.
Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:
«Поднимись, Уршанаби, пройди по стенам Урука,
Обозри основанье, кирпичи ощупай –
Его кирпичи не обожжены ли
И заложены стены не семью ль мудрецами?»
Таблица XI. «О все видавшем» – история Гильга-
меша. Согласно древнему подлиннику списано и
сверено.
(Позже была прибавлена таблица XII, являющая-
ся переводом шумерской былины и сюжетно не
связанная с остальными.)
21
Document Outline
-
-
- A>
-
- "&
- "&
- "&
- "&
-
- "&
- "&
- "&
- "&
- "&