На правах рукописи
Харин Егор Сергеевич
Древнерусское монашество в XI – XIII вв.: быт и нравы.
Специальность 07.00.02 – отечественная история
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Ижевск 2007
Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего
и профессионального образования
«Удмуртский государственный университет».
Научный руководитель: кандидат исторических наук
Пузанов Виктор Владимирович
Официальные оппоненты: доктор филологических наук
Атаманов Михаил Гаврилович
кандидат исторических наук
Гайденко Павел Иванович
Ведущая организация – ГОУ ВПО «Челябинский государственный универ-
ситет».
Защита состоится «__» ноября 2007 г. в ___ часов на заседании диссертаци-
онного совета Д 212.275.01 при ГОУ ВПО «Удмуртский государственный
университет» по адресу: 426034, г. Ижевск, ул. Университетская, 1, кор. 2,
ауд. _____.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Удмуртский
государственный университет» по адресу: 426034, г. Ижевск, ул. Универси-
тетская, 1, кор. 2.
Автореферат разослан «____» октября 2007 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
к.и.н., доцент Г.Н. Журавлева
2
Общая характеристика работы
Актуальность темы. Религиозное сознание средневекового человека
концентрировалось в аскетическом идеале эпохи – монашестве. Древнерус-
ская монастырская среда впитала в себя два компонента. Первый – это обще-
христианская традиция, т. е. такие формы быта и нравственные установки,
которые уже достаточно давно существовали на христианском Востоке и бы-
ли восприняты на Руси как часть церковного обихода. Второй компонент –
это славянская традиция, т. е. те особенности быта и нравов древнерусских
иноков, которые сложились в результате усвоения монашеских идеалов сла-
вянской средой. Наибольший интерес для настоящего исследования пред-
ставляет именно второй компонент – славянская традиция. При всем стрем-
лении отойти от суеты мира, обители Древней Руси не могли не контактиро-
вать с окружающей действительностью. Она, безусловно, влияла на формы
бытового уклада и особенности нравственной жизни древнерусских иноков.
Следовательно, изучение этого компонента в монастырской среде открывает
дополнительные познавательные возможности для понимания особенностей
быта и нравов всего древнерусского социума.
Большинство древнерусских письменных источников вышли из мона-
стырской среды. Следовательно, наши представления о сознании древнерус-
ского человека в значительной мере опосредованы монашеским сознанием
и мы, вольно или не вольно, смотрим на мир Древней Руси «монашескими
глазами». Поэтому перед исследователем-медиевистом возникает вопрос, на-
сколько хорошо изучен «мира летописца» - монастырская жизнь, чтобы
можно было разделить, где в источнике отражены явления, характерные для
всего древнерусского социума, а где проявления исключительно монашеско-
го сообщества. Это тем более важно в связи с тем, что отечественные исто-
рики до последнего времени почти не уделяли внимания рассматриваемой
теме. Поэтому изучение монастырского быта и нравов XI – XIII вв. имеет
большое значение как исследование контекста создания большинства древ-
нерусских письменных источников. При этом под понятием «быт» следует
3
понимать совокупность таких элементов как повседневные занятия, одежда,
рацион, устройство жилища, организационные структуры и т. д. Понятие
«нравы» включает в себя духовную жизнь монастыря, особенности религи-
озного и духовно-нравственного восприятия различных явлений из жизни
древнерусских обителей и своеобразную монастырскую аксиологию (поло-
жительные и отрицательные поведенческие установки).
Объект настоящего исследования – древнерусское монашество XI –
XIII вв. Греческое слово «монах» («один», «живущий в уединении») нашло
себе в русском языке очень выразительный синоним — «инок», то есть чело-
век, живущий иным образом, нежели остальные люди1. Древнерусское мо-
нашество как носитель этого «иного жития» и составляет объект настоящего
исследования.
Предмет исследования – быт и нравы мужских общежительных мона-
стырей, находившихся вблизи крупнейших центров древнерусской государ-
ственности – Киева и Новгорода в конце XI – первой трети XIII вв. Выбор
объясняется, главным образом, степенью сохранности источников.
Степень изученности проблемы. Хронологически историографию во-
проса можно поделить на дореволюционный (XIX в.– нач. XX в.), советский
(1917 – 90-е гг.) и современный этапы.
Дореволюционную историографию проблемы исследователи разделяют
на два направления - «школу историков-иерархов» (еп. Амвросий (Орнат-
ский), митр. Макарий (Булгаков), архиеп. Филарет (Гумилевский)2) и свет-
скую историческую науку3. Различаясь по методам исследования, оба на-
правления рассматривали такие вопросы как происхождение института мо-
настырей (П. Казанский4, И.И.Соколов1), особенности монастырского бого-
1 Никон, иеромон. Монастыри и монашество на Руси (X-XII вв.) [Текст] / иеромон. Никон // Вопросы ис-
тории. - № 12 - 1991. - С.23.
2 Орнатский, А. епископ. Древнерусские иноческие уставы. [Текст] / епископ А. Орнатский. - М. 2001. - 367
c.; Булгаков, Макарий, митрополит. История Русской Церкви. [Текст] / митрополит Макарий (Булгаков). -
Т. 2. - М.,1995; Гумилевский, Филарет, архиепископ. Историческое учение об отцах Церкви. [Текст] / архи-
епископ Филарет (Гумилевский). - СПб., 1882. 875 с.
3 Плигузов, А. Об изучении средневековой истории Русской Церкви // http://www.sfi.ru/page=1.
4 Казанский, П. История православного монашества на Востоке. [Текст] / П. Казанский. - М., 1854.
4
служения (М. Скалабанович2, И. Мансветов3), душепопечительская деятель-
ность древнерусских монастырей (В.О. Ключевский4, А. Алмазов5, С.И.
Смирнов6) и др. Определенных успехов дореволюционная историография
достигла в изучении быта монахов Древней Руси. В трудах митр. Макария и
Е. Е. Голубинского присутствуют достаточно подробные описания быта и
нравов древнерусских иноков7. Однако картина жизни иноков у этих авторов
чересчур дискретна и представлена в значительной степени изолированной
от «мирской» части древнерусского социума. Между тем, древнерусское
монашество не было замкнутой системой и находилось в тесной взаимосвязи
с внешним миром, влияло на повседневную жизнь древнерусского общества
и само испытывало его влияние.
В советской историографии, посвященной монашеству и монастырям,
рассматривалось несколько основных проблем. Первая из них – это изучение
монастырского землевладения (В.Т. Пашуто8, И.У. Будовниц9, И.Я. Фроя-
нов10, Н.Г. Подвигина11, В.Л. Янин12, Н.М. Никольский13, Я.Н. Щапов14,
Я.Е. Водарский 15, С.Б. Веселовский1). Еще одна разработанная тема - вопрос
об архимандритиях - особой городской организации черного духовенства в
1 Соколов, И.И. Состояние монашества в Византийской Церкви с середины IX до начала XIII века. [Текст] /
И.И. Соколов. - Казань, 1894.
2 Скабалланович, М. Толковый типикон. [Текст] / М. Скабалланович. - Киев, 1910.
3 Мансветов, И. Студийский монастырь и его церковно-богослужебные порядки. [Текст] / И. Мансветов
//Прибавления к творениям святых отцов, 1884.
4 Ключевский, В. О. Сочинения. Курс русской истории. [Текст] / В. О. Ключевский. - Т.1. Ч. 1, 2. - М., 1956.
5 Алмазов, А. Тайная исповедь в православной Восточной Церкви. [Текст] / А. Алмазов. - Одесса, 1894.
6 Смирнов, С. Древнерусский духовник. [Текст] / С. Смирнов. - М., 1913.
7 Булгаков, Макарий, митрополит. История Русской Церкви. [Текст] / митрополит Макарий (Булгаков). - Т.
2. - М.,1995. - С. 101 –110; Голубинский, Е.Е. История Русской Церкви. [Текст] / Е.Е. Голубинский. - Т. 1,
2-я пол.- М., 1904. - С. 553-790.
8 Пашуто, В.Т. История Галицко-Волынского княжества. [Текст] / В.Т. Пашуто М., 1956. - С. 180-181.
9 Будовниц, И.У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV-XVI вв. [Текст] / И.У. Будовниц. - М.,
1966. - С. 27-73.
10 Фроянов, И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории [Текст] / И.Я. Фроянов. - Л.,
1974. - С. 80-81.
11 Подвигина, Н.Г. Очерки социально-экономической истории Великого Новгорода. [Текст] / Н.Г. Подвиги-
на. - М., 1976. - С. 36, 44-47.
12 Янин, В.Л. Очерки комплексного источниковедения. [Текст] / В.Л. Янин. - М., 1977. - С. 60-80.
13 Никольский, Н.М. История русской церкви. [Текст] / Н.М. Никольский М., 1983.
14 Щапов, Я.Н. Государство и церковь Древней Руси в X-XIII вв. [Текст] / Я. Н. Щапов. - М., 1989. С. 149-
154.
15 Водарский, Я.Е. Землевладение в русской православной церкви и ее хозяйственно-экономическая дея-
тельность (Х-ХХ вв.) [Текст] / Я.Е. Водарский // Русское православие: Вехи истории. - М., 1989. - С. 513-
515.
5
ва в городе, обладавшей, по мнению исследователей, особым статусом (В.Л.
Янин, Я.Н.Щапов, Е.И. Соколова 2). Кроме того, изучались монастырские
уставы, имевшие хождение на Руси (И.Д. Ищенко3). Постоянно производился
поиск новых источников, принесших существенные изменения в уже усто-
явшиеся выводы о развитии монастырей и их хозяйства (В.И. Корецкий4,
А.И. Семенов5, Б.А. Рыбаков6, Н.Ф. Андреев7).
Несколько выдается из общего ряда монография Б.А. Романова «Люди и
нравы Древней Руси»8, в которой уделяется значительное внимание реконст-
рукции монастырской повседневности. К сожалению, автор почти не иссле-
довал церковно-канонические источники, что не позволило сделать эту кар-
тину максимально полной.
Своеобразным ответом советской исторической науки на возрождаю-
щийся интерес к духовной жизни прошлого стала монография «Черное во-
инство» Г. Г. Прошина9. Оно посвящено месту и роли монастырей в духовно-
нравственной жизни древнерусского общества и их внутреннему устройству.
Изложенное в стиле политической «агитки» исследование страдает не только
множеством неточностей и искажений, но и необъективностью.
1 Веселовский, С.Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. [Текст] / С.Б. Веселовский. - Т. 1.-
М., 1997. - С. 329-330.
2 Янин, В.Л. Указ. соч. С. 136-150; Щапов, Я.Н., Соколова, Е.И. К истории городских институтов... С. 173-
178; Щапов, Я.Н. Государство и церковь Древней Руси в X-XIII вв. [Текст] / Я. Н. Щапов. - М., 1989. - С.
157-163.
3Ищенко, Д.С. Древнерусская рукопись XII века «Устав Студийский». [Текст] / Д.С. Ищенко: Авто-реф.
дис. канд. филол. наук. - Одесса, 1968. Он же. Устав «Студийский» по списку XII века. [Текст] / Д.С.
Ищенко // Источники по истории русского языка. - М., 1976. - С. 109-130; Ищенко, Д.С. Церковные и мона-
стырские уставы. [Текст] / Д.С. Ищенко // Методические рекомендации по описанию славяно-русских ру-
кописей для сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР. - Вып. 2, ч. 2. - М., 1976.
4 Корецкий, В.И. Новый список грамоты великого князя Изяслава Мстиславича новгородскому Пантелей-
монову монастырю. [Текст] / В.И. Корецкий // Исторический архив. 1955. №5. - С. 204-207.
5 Семенов, А.И. Неизвестный новгородский список грамоты князя Изяслава, данной Пантелеймонову мона-
стырю. [Текст] / Семенов А.И. // Новгородский исторический сборник. - Новгород, 1959. - Вып. 9. - С. 215-
218.
6 Рыбаков, Б.А. Русские датированные надписи XI-XIV вв. [Текст] / Б.А. Рыбаков. - М., 1964. Он же. Гра-
мота Всеволода Мстиславича на погост Ляховичи. [Текст] / Рыбаков Б.А. // Восточная Европа в древности
и средневековье. - М., 1978.
7 Андреев, Н.Ф. О подлинности данной Варлаама Хутынского. [Текст] / Н.Ф. Андреев // Проблемы отечест-
венной истории.- М., 1976.
8 Романов, Б.А. Люди и нравы Древней Руси. [Текст] / Б.А. Романов // От Корсуня до Калки. - М.: Молодая
гвардия, 1990.
9Прошин, Г. Г. Черное воинство: (Русский православный монастырь. Легенда и быль). [Текст] / Г. Г. Про-
шин. - М.: Политиздат, 1988.
6
Таким образом, можно сказать, что советская историография не чужда-
лась вопросов изучения монастырского быта и нравов, но не создала специ-
альных исследований по данной тематике.
Следует особо выделить русскую эмигрантскую историческую науку (А.
В. Карташев1, И. М. Концевича2, Г.Федотов3, И. К. Смолич4). Для нее в
отношении изучения древнерусского иночества характерны попытки осмыс-
лить древнерусскую святость, увидеть ее исторические истоки, обозначить
степень ее влияния на древнерусский социум. Реконструкции монастырского
быта представлены только в исследованиях И. К. Смолича. Однако по-
строены они, в основном, на поздних источниках - на так называемых Оби-
ходниках и относятся к XVII в.
Отдельные вопросы истории монастырского быта изучались зарубеж-
ной историографией: влияние восточнохристианского богословия на внут-
ренний мир древнерусских авторов (Г. Подскальски5), повседневность
средневекового монастыря в Западной Европе (Л. Мулен6), особенности
монастырского богослужения (Р. Тафт7).
На современном этапе историография вопроса представлена и церков-
ными8 и светскими9 исследованиями. Среди них особо следует отметить
1 Карташев, А.В. Очерки по истории Русской Церкви. [Текст] / А.В. Карташев. - М.: Терра, 1993.
2 Концевич, И.Н. Стяжание Духа Святаго в путях Древней Руси. [Текст] / И.Н. Концевич. ИО МП РПЦ,
1993.
3 Федотов, Г. Святые Древней Руси. [Текст] / Г. Федотов. - М.: Московский рабочий, 1990.
4 Смолич, И.К. Русское монашество. [Текст] / И.К. Смолич. - М.: Православная энциклопедия,1999.
5Подскальский, Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси. 988-1237. [Текст] / Г. Под-
скальский. - СПб., 1996.
6Мулен, Л. Повседневная жизнь монахов средневековой Европы. [Текст] / Л. Мулен. - М., 2005.
7Тафт, Р. Византийский церковный обряд. [Текст] / Р. Тафт. – СПб., 2005.
8Никон, иеромон. Монастыри и монашество на Руси (X-XII вв.) [Текст] / иеромон. Никон // Вопросы исто-
рии. - № 12 - 1991. С.23-37; Экономцев, Иоанн, иг. Православие. Византия. Россия. [Текст] / иг. Иоанн Эко-
номцев. - М., 1992; Снычев, Иоанн, митрополит. Русская симфония. [Текст] / митрополит Иоанн. - СПб.
2001; Алфеев, Илларион, игумен. Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание. [Текст]
/ игумен Илларион (Алфеев). - СПб., 2001.
9Прохоров, Г. М., Водолазкин, Е.Г., Шевчеко, Е.Э. Преподобные Кирилл, Ферапонт и Мартиниан
Белозерские. [Текст] / Г. М. Прохоров. М., Е.Г. Водолазкин, Е.Э. Шевчеко. - СПб., 1993; Усков,
Н.Ф. Христианство и монашество в Западной Европе. [Текст] / Н.Ф. Усков. - СПб.: Алетейя, 2001;
Бълхова, М. И. Монастыри на Руси XI - середины XIV века [Текст] / М. И. Бълхова // Монашество и
монастыри в России. XI-XX века: Исторические очерки [Отв. ред. Н.В. Синицына]; Ин-т российской
7
монографию Е. Романенко «Жизнь русского средневекового монастыря»1,
которая охватывает все возможные стороны монастырской действительно-
сти. Описываемая автором повседневность относится ко времени второго
расцвета института монашества Руси (XIV – XV вв.) и основана на поздних
источниках.
Таким образом, несмотря на широкий круг исследований, в которых
поднималась рассматриваемая тема, до настоящего времени отсутствует
комплексное исследование быта и нравов древнерусского монашества XI-
первой трети XIII вв.
Цель работы - реконструкция быта и нравов древнерусского монашест-
ва XI — первой трети XIII вв. Достижение поставленной цели предполагает
решение следующих исследовательских задач:
1.
Выявление возможностей церковно-канонических источников
для восстановления подробностей быта домонгольских общежи-
тельных монастырей.
2.
Реконструкция по имеющимся источникам особенностей быто-
вого уклада и образа жизни монаха Киевской Руси.
3.
Анализ форм взаимодействия монастырей с внешним миром.
Хронологические рамки исследования охватывают первые века суще-
ствования собственно русского иночества – XI - первая треть XIII вв. В дан-
ный отрезок времени древнерусское монашество пережило свой первый рас-
цвет, связанный с деятельностью преп. Феодосия Печерского, распростране-
нием Студийского устава и т. д.
Источниковая база исследования. Можно выделить два основных ви-
да источников, использованных в настоящем исследовании. Это - канониче-
ское право и агиография. К источникам канонического права относятся, пре-
истории. - М.: Наука, 2002; Зырянов, П.Н. Русские монастыри и монашество в XIX и начале XX века.
[Текст] / П.Н. Зырянов. - М, 2002.
1 Романенко Е. Жизнь русского средневекового монастыря.- М., 2002.
8
жде всего, монастырские уставы, сборники канонов и богослужебная литера-
тура, к агиографии - Жития, Патерики.
Основу монастырской жизни, начиная с самого ее возникновения, со-
ставляют Устав или Типикон - церковно-богослужебная книга, излагающая в
систематическом виде порядок, образец совершения служб и основные пра-
вила монашеского жития для общежительных монастырей. При всем много-
образии византийских монастырских уставов, на Руси были распространены
лишь два их них. Это были типики знаменитейших представителей монаше-
ства — Иерусалимский (св. Саввы Освященного), Студийский (св. Феодора
Студита). По своему содержанию монастырские уставы распадаются на две
части: литургическую и дисциплинарную. Первая содержит предписания от-
носительно богослужения, а вторая — относительно управления монастырем,
поведения монахов, трапезы и одежды иноков. Для настоящего исследования
наибольший интерес дисциплинарная часть Студийско-Алексиевского устава
(XI—XII вв.)1. Именно этот устав долгое время был регулятором монашеской
жизни на Руси. Кроме того, были использованы Устав Свято - Пантелеимо-
нова Русского Афонского монастыря, Устав сербского монастыря Хилендар
– оба документа имеют афонское происхождение и фиксируют древние мо-
настырские традиции. Кроме того, использовался и один из ветковских ино-
ческих уставов2, т. к. старообрядческая среда сохранила многие древнерус-
ские монастырские обычаи.
Другим источником канонического характера являются нормативные ак-
ты, регулирующие церковную жизнь: разного рода правила, княжеские уста-
вы, Кормчие книги и другие сборники правил. В настоящей работе исполь-
зован наиболее полный сборник церковно-канонического права - Книга
правил (Номоканон) в церковно-славянском переводе 1893 г.3
1 Устав церковный, XII в. ОР РНБ, Соф. 113.
2 Кратчайшее изложение догматов и преданий, чинов же и обрядов, и обычаев древлеправославно-
кафалическия ветковския церкви // Старообрядческий церковный календарь. - М.: Церковь, 1994.
3 Книга Правил. - М., 1893.
9
Сходной по своему каноническому характеру с Уставами источником
можно назвать богослужебную литературу. В настоящем исследовании ис-
пользованы неопубликованные ранее Триодь Цветная1 и Постная2 и ориги-
нальные службы русским святым, составленные в домонгольский период
(службы преп. Антонию и Феодосию Печерским и др.3). Для реконструкции
обряда пострига был использован хранящийся в Библиотеке Академии наук
фрагмент требника XII в. с чинопоследованием пострижения4.
Значимым источником по истории древнерусского монашества являет-
ся агиография. Особый интерес представляют Житие Феодосия Печерского
и Киево-Печерский Патерик. Житие дошло в самостоятельном виде в соста-
ве Успенского сборника XII в.5 В нем приведены многочисленные бытовые
подробности из жизни иноков эпохи преп. Феодосия Печерского. Из всего
множества редакций Киево-Печерского Патерика были использованы два его
варианта. Первый – это печатное издание 1661 г. Киево-Печерской Лавры.
Данный текст признан исследователями в качестве наиболее полной, основ-
ной редакции. Факсимильное его переиздание было предпринято в Киеве в
1869 г. Кроме того, исследовался еще один более ранний вариант - список
Киево-Печерского патерика, хранящийся в РНБ6. Рукопись обычно датируют
кон. XV – нач. XVI в. Она является списком с Патерика, переписанного в
1317 г. в Киеве при князе Иване Даниловиче и митрополите Петре. Список
близок к протографу.
Незаменимым источником по истории монастырской действительности
остаются летописи. Они дополняют канонические тексты и содержат неупо-
мянутые другими источниками сведения, касающиеся отношений монасты-
рей и их игуменов с княжеской властью. Летописные своды содержали мно-
гочисленные житийные вставки, лишь впоследствии организованные в от-
1 Триодь цветная. - НИОР БАН. - 4.5.13.
2 Триодь постная. - НИОР БАН. - 4. 5.14.
3 Преподобные отцы наши Антоний и Феодосий Печерские.- К.: Украiнськi пропилеi, 2002.
4 Чин пострижения иноком. НИОР БАН, 4. 5. 20.
5 Памятник опубликован - Житие Феодосия//Библиотека литературы Древней Руси. XI – XII вв. - Т. 1. -
СПб., 2000.
6 Киево-Печерский патерик. - РНБ – Собр. Ю. А. Яворского. - Ф. 893.- № 9.
10
дельные агиографические произведения. Источник богат на специфические
монашеские воззрения на происходящие вокруг монастыря события, различ-
ные «небесные знамения» и т. п. Именно летописи отмечают вопросы кано-
низации первых русских святых, в том числе и первых русских преподобных,
что имеет непосредственное отношение к вопросам нравственного и религи-
озного состояния русского иночества XI – XIII вв.
Для бытописания представляют интерес археологические данные. Древ-
нерусская литература не богата на описания одежды, предметов быта и осо-
бенностей интерьера. Только археологические реконструкции способны за-
полнить данную лакуну, поэтому обращение к археологическим источникам
(исследованиям монашеских погребений, древнерусской монастырской архи-
тектуры и древнерусского костюма) так же необходимо.
Специфика среды позволяет, говоря о быте, обращаться и к современно-
му опыту. В этом смысле дополнительным источником стал материал, соб-
ранный в современных монастырях Русской Православной Церкви. Для оз-
накомления с традициями монастырского быта автором диссертации были
предприняты многочисленные поездки в некоторые из них (Киево – Печер-
скую Лавру, Свято-Троице-Сергиеву Лавру, в Свято-Данилов, Донской и По-
кровский монастыри г. Москвы). Особенно полезны были поездки в обите-
ли, сохранившие древний монастырский уклад - Китаевскую пустынь, Свя-
тогорский мужской монастырь Воронежской епархии, Седмиезерную пус-
тынь Казанской епархии, Псково-Печерский монастырь и ряд других мона-
стырей. В результате этой деятельности были отмечены специфические чер-
ты современного монастырского уклада. Знание этих черт позволяет устра-
нить опасность возможной модернизации материала.
Таким образом, исследователь монастырской повседневности располага-
ет целым рядом исторических источников, позволяющих произвести рекон-
струкцию отдельных сторон быта и нравов монастырей в Древней Руси.
Методология исследования. В основе методологии работы лежит
концепция повседневности. «Под повседневностью понимают «нечто при-
11
вычное, близкое, упорядоченное… Человек не "фиксирован" (инстинктом
– Е. Х.) и, в соответствии со своей природой, должен изобретать намечен-
ный лишь весьма приблизительно порядок, создавать свой мир. В процессе
привыкания и освоения его навыки преобразуются в знания и умения, ко-
торые многократно воспроизводятся и воплощаются в материальных
предметах. Это касается питания, одежды, продолжения рода, расположе-
ния жилища, распределения времени и т.п. — всего того, что принадлежит
миру, близкому и знакомому для человека, миру, в котором он может сво-
бодно ориентироваться»1. Этот внутренний, привычный для человека мир
может становиться объектом исторического исследования. «Повседнев-
ность исторична, поскольку она представляет собой мир культуры, кото-
рый… мы воспринимаем в его традиционности и привычности и который
доступен наблюдению»2.
Изучение проблем повседневности требует от исследователя привле-
чения разнообразных методологических принципов. Первый из них это
особое отношение к источникам. Исследователю повседневности необхо-
димо обращать внимание на всевозможные девиантные формы поведения.
Его нормы, ценности тех или иных социокультурных групп — все, что
включает в себя понятие повседневность, — иногда представляются не-
обычными для посторонних наблюдателей. Но эти «странности» могут го-
ворить о важных моментах жизнедеятельности общества, его глубинных
аксиологических процессах3. Среди методов изучения повседневности
стоит отметить качественный анализ документов, когда особое внимание
при работе с текстом источника уделяется существительным, обозначаю-
щим бытовые реалии.
Включение в число исследовательских задач реконструкции «глубин-
ной программы всех видов человеческой деятельности, заложенной в куль-
1 Худенко, В. Повседневность в лабиринте рациональности. [Текст] / В. Худенко // Социологические иссле-
дования. - № 4. – 1993. - С. 69.
2 Ионин, Л.Г. Социология культуры. [Текст] / Л.Г. Ионин. — М.: Логос, 1996. - С. 108 - 109.
3 Козлова, Н.Н. Социология повседневности: переоценка ценностей. [Текст] / Н.Н. Козлова // Обществен-
ные науки и современность. - № 3. – 1992. - С. 48.
12
турной традиции социального универсума»1 свидетельствует о частичном
использовании в настоящем исследовании антропологического подхода.
Среди его методов особо отметим анализ эпизода, как наиболее актуаль-
ный для исследования повседневности.
Кроме того, в процессе реконструкции монастырской повседневности,
наряду с совокупностью общенаучных (системный анализ, синтез, дедук-
ция), использовались и специально-научные методы. Ретроспективный
метод использовался в процессе восстановления таких элементов повсе-
дневности как инициальная обрядность, символика костюма, внутренняя
иерархия монастырского социума, формы межличностных отношений. Ис-
торико-генетический и сравнительно-исторический методы использова-
лись для выявления особенностей генезиса института монашества на Руси
X – XIII вв. Историко-системный метод исследования был задействован
при изучении форм и способов взаимодействия монастыря с внешней,
мирской частью социума. Для реконструкции особенностей монастырско-
го богослужения использовался метод включения и исторического моде-
лирования.
Таким образом, исследователь, используя весь методологический
комплекс, может реконструировать особенности монастырской повседнев-
ности Древней Руси XI – XIII вв.
Научная новизна данного исследования определяется тем, что впер-
вые предпринимается комплексная реконструкция всех возможных сторон
быта монастырей XI – первой трети XIII вв.
Научная и практическая значимость работы. Исследование мона-
стырской повседневности позволит по-новому взглянуть на внутренний мир
древнерусского социума с более объективных позиций, т. к. исследователь –
медиевист сможет учитывать контекст создания письменного исторического
источника. Полученный в результате исследования материал может быть ис-
1 Репина, Л. П., Зверева, В. В., Парамонова, М. Ю. История исторического знания. [Текст] / Л. П. Репина,
В. В. Зверева, М. Ю. Парамонова. – М.: Дрофа, 2004. – С. 235.
13
пользован при разработке общих лекционных курсов по истории русской
культуры, отечественному источниковедению, комплексу вспомогательных
исторических дисциплин, а также при написании учебных и методических
работ. Выводы диссертации могут быть задействованы при чтении спецкурса
«Монастыри России». Социальная значимость настоящего исследования свя-
зана с необходимостью осмысления явления монашества на Руси на фоне по-
стоянно возрастающего общественного интереса к духовной жизни россий-
ского общества в прошлом.
Апробация работы. По теме диссертации были прочитаны и обсужде-
ны доклады на научных конференциях: VI Российская университетско-
академическая научно-практическая конференция (Ижевск, 2003); VII науч-
но-практическая конференция преподавателей и сотрудников УдГУ, посвя-
щенная 245-летию г. Ижевска (Ижевск, 2005), Всероссийская научно-
практическая конференция «Общественно-политическая мысль России: тра-
диции и новации» (Ижевск, 2006). Основные положения и выводы диссерта-
ции нашли отражение в 8 публикациях автора.
Структура работы обусловлена решением поставленных задач. Дис-
сертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использо-
ванных источников и литературы.
Основное содержание работы
Во введении обосновывается актуальность темы и ее научная новизна,
определяется объект и предмет исследования, указываются хронологические
рамки, формулируются цель и задачи работы, характеризуется источниковая
база, методология и структура диссертационного исследования.
Первая глава «ИНСТИТУТ МОНАШЕСТВА – ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ» по-
священа истории зарождения монашества и состоит из двух параграфов. В
первом параграфе «Происхождение института монашества» раскрываются
причины появления на христианском Востоке в IV в. такого многогранного
явления как монашество и его развитие в первые века существования. По
справедливому замечанию протоиерея А. Шмемана «Монашество есть не
14
что иное, как воплощение в новых условиях того исконного, евангельского
понимания христианства, которое определяло собою жизнь всей ранней
Церкви… С самого начала также и идеал девства и вообще вольного отказа
от тех или иных, не плохих самих по себе, благ, развивался параллельно с
мученичеством. Когда же это последнее исчезло, монашество не могло не
стать всем, что мученичество воплощало и выражало»1. Первые отшельники
появляются уже в начале IV в. на территории Египта. Затем распространи-
лось в Палестину, а в V в. иночество процветало уже в Сирии и на Синай-
ском полуострове. В течение IV-VI вв. восточное монашество стало играть
чрезвычайно важную роль в жизни Церкви – именно монашество в борьбе за
почитание икон обеспечило торжество иконопочитания. После поражения
иконоборчества (первая фаза его продолжалась с 726 по 780 гг., а вторая с
802 по 842 гг.) монашество вступило в самый блистательный период своей
истории. Возрастает число обителей, влияние монахов становится настолько
сильным, что современники называли Византию «царством монахов», а свое
время — «эпохой монашеской славы»2. В зените этой славы монашество и
приходит на Русь.
Во втором параграфе «Распространение монашества в Древней Ру-
си» раскрываются особенности распространения этого института на Руси
X в. – нач. XIII в. Русь, приняв христианство из Византии, вместе с осталь-
ной церковной культурой восприняла и монашество, как неотъемлемую ее
часть. К времени принятия Русью христианства византийское монашество
переживало очередной подъем. Вот почему монашество Руси сразу заняло
подобающее ему место и прочно закрепилось в религиозной жизни древ-
нерусского общества. Монастыри становятся своеобразным символом бла-
госостояния князя или архиерея, отсюда большой рост числа так называе-
мых «ктиторских» монастырей, т.е. обителей, живущих не своим трудом, а
на средства мецената - ктитора. Всего до середины XIII в. можно насчитать
1 Шмеман, А. прот. Исторический путь православия. [Текст] / прот. А. Шмеман. - PARIS: YMCA-PRESS,
1985. - С. 145-147.
2 Карташов, А.В. Вселенские соборы. [Текст] / А.В. Карташов. - М.: Республика, 1994. - С.243.
15
до 70 обителей, расположенных в городах и их окрестностях1. И только
лишь с появлением Печерского монастыря - обители, основанной монахом
можно говорить о начале собственно русского иночества. Основателем
первой русской обители был преп. Антоний Печерский и уже при его по-
стриженике – преп. Феодосии древнерусское монашество вышло на высо-
кий духовно-нравственный и организационный уровень развития. Эпоха
Феодосия, связанная с введением Студийского устава и усвоением на рус-
ской почве идеалов преп. Феодора, стала временем первого расцвета ин-
ститута монашества на Руси. Это время, когда монастырь сочетает в себе
черты духовного, социально активного, интеллектуального центра, нахо-
дящегося в тесной взаимосвязи с древнерусским полисом. Однако уже Жи-
тие Авраамия Смоленского (преставился в 1219 или 1220 г.2) свидетельст-
вует о том, что древнерусское домонгольское монашество уже тогда всту-
пило в полосу упадка. Нельзя забывать, что причина этого заключена не в
самом тогда еще новом для Руси монашестве, а в тогдашних условиях го-
сударственно-политической и церковной жизни. Внутренняя зрелость и
сила иночества покоится на многолетнем непрестанном духовном делании,
а древнерусский черноризец такой духовной школы пройти еще не успел.
Век Феодосия был слишком краток и его влияние сохранялось в 1-2 поко-
лениях монастырской братии; русское монашество еще не впитало в себя
всего аскетического опыта иночества, не усвоило основ общежития3. По-
этому проявился упадок, прежде всего, в значительном обмирщении быта
монастырей и возврате к единоличным формам монастырской жизни.
Вторая глава «БЫТ МОНАСТЫРЕЙ В ДРЕВНЕЙ РУСИ» начинается с ре-
конструкции (на основе археологических данных) внешнего устройства пер-
вых русских обителей (§ 1. Выбор места для древнерусских монастырей и
их внешнее устройство). Здесь же исследованы традиции основания первых
1 Булгаков, Макарий, митрополит. История Русской Церкви. [Текст] / митрополит Макарий (Булгаков). -
Т.II. - М.,1995. – С. 668.
2 Гумилевский, Филарет, архиепископ. Историческое учение об отцах Церкви. [Текст] / архиепископ Фила-
рет (Гумилевский). - СПб., 1882. - С.627.
3 Смолич, И.К. Русское монашество. [Текст] / И.К. Смолич. - М.: Православная энциклопедия,1999. – С. 43.
16
древнерусских монастырей, религиозное восприятие отдельных монастыр-
ских зданий и всего комплекса обители. Например, уже в домонгольский пе-
риод происходит складывание благочестивой традиции, несвязанной с вос-
точным заимствованием, связывать основание монастыря с каким-либо чу-
десным сверхъестественным событием. Общежительные монастыри строи-
лись по плану четырехугольника. Центром монастыря был соборный храм,
отдельным зданием уже в древнерусский период была трапезная, монаше-
ские кельи, «игуменский корпус». Особое значение придавалось в древнерус-
ских монастырях Святым вратам – их украшали иконами, позднее – надврат-
ным храмом. Они должны были напоминать входящему об особой святости
места. Источники сообщают о том, что даже князья спешивались и проходи-
ли через монастырские ворота.
Важной частью монастырского быта была инициальная обрядность. По-
этому далее на основе неопубликованного ранее Требника XII в., Жития
Феодосия и Печерского Патерика воссоздаются обряды постепенного всту-
пления мирянина в древнерусскую монашескую общину (§ 2. Поступление в
монастырь). Вероятно, постриги в Древней Руси обычно совершались в вос-
кресный день седмицы1. В присутствии всей братии новоначальный монах
проносил монашеские обеты: послушания, нестяжания и целомудренной
жизни. После символического пострижения волос, на него надевали соответ-
ствующие его чину одежды.
Кроме того, в параграфе исследуются канонические правила, регулиро-
вавшие поступление в монастырь и обязанности монаха по отношению к мо-
настырю. Здесь же поднят вопрос бытования в Древней Руси различных сте-
пеней монашества и особенности принятия высшей его степени – великой
схимы. На Руси сложился взгляд на великую схиму как на нечто не обяза-
тельное для всех монахов, и вместе с тем спасительное уже само по себе, без
соответствующих подвигов. На этом основании на Руси начали принимать
1 Никон, иеромон. Монастыри и монашество на Руси (X-XII вв.) [Текст] / иеромон. Никон // Вопросы ис-
тории. - № 12 - 1991. - С.23.
17
великую схиму не все монахи, а только некоторые из них и притом только в
глубокой старости и даже перед самой смертью.
В заключение указаны особенности постригальной обрядности в древне-
русских женских монастырях. Например, предпостригальное умовение ног и
обычай полностью остригать волосы после пострига.
Параграф 3 «Одежда монахов» посвящен реконструкции одежды мо-
нахов. Воссоздание костюма производилось на основе Студийского устава
и археологических данных; функциональное назначение отдельных частей
костюма почерпнуты из Патерика, а придаваемое различным его частям
значение - из более позднего устава – Ока церковного 1469 г. Отличитель-
ной одеждой монаха и верхним одеянием являлась мантия (от греческого
слова «γιματιον» - плащ). Именно мантия означала, что ее носитель при-
нес монашеские обеты. Поэтому, мантию запрещалось снимать без особой
надобности. Кроме того, здесь же рассмотрен вопрос о ношении монаха-
ми Древней Руси определенной прически (т. н. «гуменца» - выбритой ма-
кушки), вопросы личной гигиены монашествующих и аскетические тради-
ции в одежде, ношение вериг и т.д.
Отдельный вопрос – это исследование монастырской иерархии (§ 4
«Монастырская иерархия»). Повседневная жизнь каждого отдельно взятого
монаха в значительной мере зависела от того положения, которое он занимал
в ней. Этим положением определялся его статус в монастырском социуме,
род его занятий, уровень личного благосостояния и даже степень свободы
передвижения. Здесь же рассматривается вопрос о роли игумена монастыря в
его повседневной жизни, обряд возведения в игумены или архимандриты.
Поскольку явление архимандритии на Руси ранее уже исследовалось Я. Н.
Щаповым, то оно упоминается лишь как особенность бытования игуменского
звания на Руси.
Кроме игумена в монастырском обиходе значительную роль играли ке-
ларь, отвечавший за хозяйственную часть, благочинный, руководивший бо-
гослужением. Игумен, келарь и благочинный вместе с другими иеромонаха-
18
ми и старцами составляли своеобразную монастырскую «аристократию» -
старшую братию обители. Именно эта группа определяла весь жизненный
уклад каждой обители Древней Руси.
Незаменимая часть исследования монастырской повседневности - рекон-
струкция рациона монахов Древней Руси в течение всего года (§ 5 «Трапе-
за»). Монастырская традиция внимательно относилась к пищевой дисципли-
не, справедливо считая ее одним из видов аскетического труда. Регламенти-
ровалось количество приемов пищи в день (не более двух), место принятия
пищи (только в трапезе), количество и ассортимент продуктов. Все это за-
висело от 4 кругов: суточного (т.е. в определенное время суток полагалось
есть определенное количество пищи); седмичного (т.е. по дням недели, на-
пример, среда и пятница — постные дни, а Воскресение — праздничный
день); годового (в дни непереходящих праздников полагалась более обильная
трапеза); предпасхального (самим строгим постом был Великий пост, пред-
варявший Пасху). Продолжительных постов в древнерусский период было
меньше, чем в современном месяцеслове, при этом большее значение прида-
валось времени принятия пищи и ее количеству.
Так же подверглись исследованию жилище, келейное имущество, тра-
диции повседневного общения (§ 6 «Кельи монахов»). Сведения о быто-
вых подробностях довольно редко встречаются на страницах житий. Рус-
ские монахи умели уделять немного внимания этой стороне земной жизни.
Все, что мы знаем о быте иноков, известно главным образом из достаточно
поздних описей монастырского имущества. Сохранившиеся предметы
обихода и предметы монашеской одежды домонгольского периода явля-
ются бесценным дополнением к этой не очень подробной картине, однако
по ним трудно судить о древнерусском периоде. С уверенностью можно
утверждать только то, что быт монахов определялся основными правилами
общежительного монастыря: всем иметь все равное, простое и дешевое,
19
нужное, а не излишнее, и ничего не называть своим. Из мебели употребля-
лась лежанка, аналой1.
От степени доходности монастыря зависел уровень жизни иноков. Сле-
довательно, важным вопросом представляется исследование источников до-
ходов монастырей в Древней Руси (§ 7 «Доходы монастыре»). Традиционно
считалось, что основным источником монастырских доходов было землевла-
дение. Представляется, что это характерно для значительно более позднего
периода - для эпохи преп. Феодосия основным источником доходов будут
являться вклады и добровольные пожертвования мирян вместе с результата-
ми монастырского хозяйства силами самих монахов. По справедливому за-
мечанию И. Я. Фроянова большое значение в бюджете монастырей на Руси
XI-XII веков приобрело так же предоставление им князьями права сбора до-
ходов с волостей2.
Таким образом, важный результат данной части исследования - вывод о
положительной возможности для реконструкции особенностей быта и нравов
обозначенной источниковой базы. Применяя метод ретроспекции и критиче-
ского анализа источника, были впервые реконструированы такие важные
страницы монастырской повседневности как постриг, трапеза, келейный быт
иноков.
Третья глава исследования – «ОСОБЕННОСТИ НРАВСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
МОНАСТЫРЕЙ ДРЕВНЕЙ РУСИ» посвящена исследованию нравственного кли-
мата древнерусских монастырей. Центр духовно-нравственной жизни любого
монастыря – богослужение (§ 1 «Богослужение в древнерусских монасты-
рях»). Монастырское богослужение в Древней Руси носило особый характер
и отличалось от мирского, не только продолжительностью, но и внутренним
строем и особой назидательностью. В течение суток в монастырях обычно
совершалось около десятка различных богослужений и ежедневно вычиты-
валось два или три поучения из аскетической литературы. Отдельный вопрос
1 Преподобные отцы наши Антоний и Феодосий Печерские. Киев: Украiнськi пропилеi, 2002. С. 123.
2 Фроянов, И.Я. Начало христианства на Руси [Текст] / И.Я. Фроянов. - Ижевск, 2003. - С. 119.
20
– это количество индивидуальных, келейных молитв. Исследование источни-
ков показало, что в Древней Руси келейное правило – частная самостоятель-
ная молитва инока – было весьма объемным.
Важную составляющую монастырской действительности Древней Руси
составляло почитание различных святынь (§ 2 «Монастырские святыни»).
Это могли быть чудотворные иконы, мощи святых и принадлежавшие им
предметы. Перед святынями молились, к ним прикладывались, прося исцеле-
ния. Ради поклонения им монастырь был посещаем паломниками. Таким об-
разом, можно утверждать, что в древнерусских обителях существовала свое-
образная культура поклонения различным реликвиям. Она играла важную
роль в их духовной жизни и, порой, выступала в качестве «градообразую-
щего» фактора.
Неотъемлемая часть любой повседневности - болезнь и смерть, и их вос-
приятие в древнерусском монастыре (§ 3 «Болезнь и смерть в древнерус-
ском монастыре»). Безусловно, особенность среды порождала специфику
восприятия болезни и смерти, особенное отношение к болящим и почившим
братиям. Так, болезни воспринимались монахами двояко. С одной стороны,
как наказание за грехи. С другой – как средство спасения своей души, даро-
ванное Богом. В любом случае переносить их необходимо было безропотно,
благодаря за все Бога. Для ухода за больными монахами в древнерусских мо-
настырях существовала специальная должность «больничного» брата. Спра-
ведливости ради, отметим, что немощные несостоятельные иноки иногда
оказывались без надлежащего попечения.
Специфика среды породила особое, несвойственное остальному древне-
русскому обществу, отношение к смерти. В монастырях она воспринималась
как средство избавления от скорбей и приобретение вечного блаженства в за-
гробном мире. Потому в древнерусских источниках, имеющих монастырское
происхождение, практически отсутствует страх перед смертью. Монах был
уверен, что с окончанием земных дней не заканчивается его существование.
21
Однако монастырские воззрения имели определенную специфику – воспри-
ятие своего монастыря как святого места, спасительного самого по себе, по-
родило особое «братское» отношение к почившим монахам. После смерти
монах оставался частью братства, присоединяясь к лучшей его части – свя-
тым. Исходя из этих воззрений, строился погребальный культ в монастырях
Древней Руси.
Своеобразной была монастырская аксиология (§ 4 «Восприятие свято-
сти и греховности в древнерусском монастыре»). С точки зрения изучения
повседневности небезынтересно знать, что почиталась в древнерусском мо-
настыре за святость, а что воспринималось как негативное явление. Основ-
ными монашескими добродетелями всегда считались послушание и смире-
ние. Другим, восхваляемым всеми источниками качеством было нестяжание.
Как добродетель воспринималось целомудрие.
Нравственный мир монастыря, разумеется, отличался от мира, окру-
жающего его древнерусского социума. В этом и заключался смысл ухода в
монастырь – создать за его стенами близкие к идеальным условия для совер-
шения аскетических подвигов во имя спасения души. Само пребывание в
обители должно было являться подвигом. На это была направлена вся духов-
но-нравственная жизнь обители – длительное богослужение, благоговейное
поклонение святыням, назидательное чтение за службой и трапезой, отказ от
своеволия и т.д. Однако молодое древнерусское христианство с жаром нео-
фита не могло быть удовлетворено обычным, пусть и тяжелым, монастыр-
ским бытом и породило подвижничество. Основных видов аскетических тру-
дов древнерусское монашество знало три – затворничество, столпничество и
юродство ради Христа.
Подвиги, святость, парадное богослужение – все это своеобразный фасад
монастыря. Этим, разумеется, не исчерпывался внутренний мир древнерус-
ских обителей. С поступлением в монастырь человеческая природа остава-
лось столь же «удобопреклонной ко греху». Греховность среди монахов, не-
сомненно, присутствовала и оказывала влияние на монастырскую повсе-
22
дневность. Не чужды были древнерусские иноки и церковного карьеризма.
Другой бедой древнерусского иночества было сребролюбие. Часто упоми-
наемым в источниках грехом было уныние. В Патерике состояние уныния
называется «туга».
Помимо личной греховности, в монастырской среде присутствовали яв-
ления, не соответствовавшие самому духу монашества. Например, таким яв-
ным злоупотреблением монашеским званием, распространенным в Древней
Руси, было пострижение перед смертью вне монастыря. Другим явным зло-
употреблением монашеским званием было использование монашеского пла-
тья в корыстных целях различными маргинальными слоями.
Четвертая глава «МОНАСТЫРЬ И МИР» посвящена отношениям внут-
реннего мира монастыря с внешней средой – древнерусским социумом. Пер-
вой областью взаимоотношений монастыря и мира была разнообразная соци-
альная деятельность монастырей (§ 1 «Формы социальной деятельности
древнерусского монастыря»). Можно выделить несколько ее основных на-
правлений. Первое - это активное участие монахов в жизни мирян в качестве
духовных лиц наравне с приходским духовенством. Второе - помощь бед-
ным, больным, нищим, находящимся в заключении. Наконец, нельзя не ска-
зать о том, что иночество оказывало свое влияние и на общественное созна-
ние современников.
Совершенно особую связь с миром поддерживал монастырь в виде ду-
ховничества. Изучению данного явления посвящен § 2 («Духовничество в
Древней Руси»). Речь идет о бытовании в древнерусском обществе церков-
ного таинства покаяния или исповеди. Древнерусские иноки, будучи духов-
никами мирян, безусловно, оказывали на них влияние. Выражалось оно в
«прививании» древнерусскому обществу христианских, нравственных идеа-
лов. Естественно, что в таком случае необходимо не столько увещевание,
сколько личный пример. И такой пример был найден в лице древнерусского
иночества. Скорее всего, именно это обстоятельство обеспечило промонаше-
23
ский, аскетический взгляд всей древнерусской христианской общественной
мысли. Инок — духовник, собирая покаяльную семью, служил одним из кон-
солидирующих элементом древнерусского общества. В заключение заметим,
что изучение такой сферы как покаянная дисциплина Древней Руси открыва-
ет перед историком повседневности совершенно новые возможности для ре-
конструкции общей картины прошлого.
В § 3 «Формы общественной жизни древнерусского монашества» ис-
следуется публичная деятельность древнерусского монашества в лице игу-
менов и архимандритов крупнейших из них. Именно монастыри являлись ис-
точником для епископских хиротоний, а значительная роль архиереев в по-
литической жизни средневекового общества очевидна.
Другой формой участия иноков в политике было поддержание общест-
венного мира. Так в обителях решались конфликты между враждебно на-
строенными князьями, боровшимися между собой за владение киевским сто-
лом. Монастыри иногда служили местом заключения для политических со-
перников.
Таким образом, древнерусский монастырь не был изолированной струк-
турой, а находился в самом тесном контакте со всеми слоями окружающего
его общества. Игумены и архимандриты действовали в качестве активных
политических фигур, своим авторитетом воздействуя на общественное мне-
ние. Монастыри занимались обширной социальной деятельностью, охваты-
вавшей практически все слои населения.
В заключении подводятся итоги исследования и формулируются наибо-
лее важные выводы. Результатом исследования стала реконструкция всех
возможных сторон быта и нравов монастырей Древней Руси. Древнерусский
монастырь был уникальным явлением. С одной стороны, он жил по своим
внутренним законам, отличным от общепринятых. Этим обстоятельством,
монастырь оказывался внутренне, нравственно изолирован от мира. С дру-
24
гой, связь между миром и монастырем не прерывалась, а носила постоянный
характер взаимного общения.
К сожалению, специфика сохранности источникой базы не позволила, за
небольшим исключением, восстановить особенности быта скитов, пустыней
и женских монастырей Древней Руси. Настоящее исследование относится,
главным образом, к мужским общежительным монастырям. Между тем, они
не были единственной формой иноческого бытия. Представляется, что изу-
чение особенностей быта и нравов других форм монастырского устройства
дело будущего.
По теме диссертации опубликованы следующие работы:
1. Харин, Е. С. Уставы как источник по истории русского монашества.
[Текст] / Е. С. Харин // 4-я Российская университетско-академическая
начно-практическая конференция. – Ижевск, 1999. - С. 21 – 22.
2. Харин, Е. С. К вопросу о характере древнерусского православия. [Текст]
/ Е. С. Харин // 5-я Российская университетско-академическая начно-
практическая конференция. - Ижевск,2001. - С. 17-19.
3. Харин, Е. С. Митрополит Макарий как историк Церкви. [Текст] / Е. С.
Харин // 6-я Российская университетско-академическая начно-
практическая конференция. - Ижевск,2003. - С. 10 - 12.
4. Харин, Е. С. Формирование историографической традиции изучения
древнерусской церковной истории. [Текст] / Е. С. Харин // Всероссий-
ская научная конференция, посвященная 90-летию проф. А. С. Шофмана. -
Казань, 2003. - С. 201-205.
5. Харин, Е. С. Об изучении некоторых вопросов начальной русской цер-
ковной истории. [Текст] / Е. С. Харин // Всероссийская заочная научная
конференция. - СПб, 2004. - С. 6-10.
6. Харин, Е. С. Епископ Амвросий (Орнатский). [Текст] / Е. С. Харин // 7-я
научно-практическая конференция преподавателей и сотрудников УдГУ. -
Ижевск, 2005. - С. 11-13.
25
7. Харин, Е. С. Духовничество в Древней Руси. [Текст] / Е. С. Харин // Все-
российская
научно-практическая
конференция
«Общественно-
политическая мысль России: традиции и новации». - Т. 1.- Ижевск, 2007.-
С. 143 -156.
8. Харин, Е. С. Проблема метода в исторической науке сегодня [Текст] / Е.
С. Харин // Вопросы преподавания истории в школе – 2007. - № 1. - С. 24
– 26.
26