SERIES MINOR
ЯЗЫКИ СЛАВЯНСКОЙ КУЛЬТУРЫ
Москва
2004
Р О С С И Й С К А Я А К А Д Е М И Я Н А У К
ИНСТИТУТ СЛАВЯНОВЕДЕНИЯ
А. А. ЗАЛИЗНЯК
«ÑËÎÂÎ Î ÏÎËÊÓ ÈÃÎÐÅÂÅ»:
ÂÇÃËßÄ ËÈÍÃÂÈÑÒÀ
ЯЗЫКИ СЛАВЯНСКОЙ КУЛЬТУРЫ
Москва
2004
ББК 63.4
З 55
Издание подготовлено в рамках Программы фундаментальных исследований
ОИФН РАН "История, языки и литературы славянских народов
в мировом социокультурном контексте"
Зализняк А. А.
«Слово о полку Игореве»: Взгляд лингвиста. — М.: Языки
З 55
славянской культуры, 2004. — 352 c. — (Studia philologica. Se-
ries minor).
ISBN 5-94457-200-0
Уже двести лет не прекращается дискуссия о том, что представляет
собой «Слово о полку Игореве», — подлинное древнерусское произведе-
ние или искусную подделку под древность, созданную в XVIII веке. С
обеих сторон в эту дискуссию вложено много страсти, в нее часто прив-
носятся и различные ненаучные элементы, так что иногда нелегко отде-
лить в ней научную аргументацию от эмоциональной.
Гибель единственного списка этого произведения лишает исследо-
вателей возможности произвести анализ почерка, бумаги, чернил и про-
чих материальных характеристик первоисточника. Наиболее прочным ос-
нованием для решения проблемы подлинности или поддельности «Слова
о полку Игореве» оказывается в таких условиях язык этого памятника.
Настоящая книга посвящена изучению именно лингвистической сто-
роны данной проблемы. В ней систематизируются аргументы за и против
подлинности памятника и оценивается относительный «вес» тех и других.
Книга предназначена как для специалистов-филологов, так и для ши-
рокого круга читателей, интересующихся «Словом о полку Игореве» и его
происхождением.
ББК 63.4
В оформлении переплета использована Киевская Псалтирь 1397 года
Н а у ч н о е и з д а н и е
Андрей Анатольевич Зализняк
«СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»: ВЗГЛЯД ЛИНГВИСТА
Издатель А. Кошелев
Художественное оформление переплета
Натальи Прокуратовой и Сергея Жигалкина
Корректура и верстка М. Толстой
Подписано в печать 22.07.2004. Формат 84×108 1/32. Бумага офсетная № 1, печать офсетная.
Гарнитура Таймс. Усл. п. л. 8,91. Тираж 2000. Заказ №
Издательство «Языки славянской культуры». ЛР № 02745 от 04.10.2000.
Тел.: 207-86-93. Факс: (095) 246-20-20 (для аб. М153). E-mail: Lrc@comtv.ru
Outside Russia, apart from the Publishing House itself (fax: 095 246-20-20 c/o
M153, E-mail: koshelev.ad@mtu-net.ru), the Danish bookseller G•E•C GAD (fax: 45 86
20 9102, E-mail: slavic@gad.dk) has exclusive rights for sales on this book.
ISBN 5-94457-200-0
© А. А. Зализняк, 2004
щщщллщщщ
© Языки славянской культуры, 2004
Предисловие
Книга состоит из четырех отдельных статей, посвя-
щенных одной общей теме — лингвистической сторо-
не проблемы подлинности или поддельности «Слова о
полку Игореве» (сокращенно: СПИ).
Основная статья — «Лингвистические аргументы за
и против подлинности "Слова о полку Игореве"» (со-
кращенно при внутренних отсылках: «Аргументы...»).
В ней рассматриваются выдвигавшиеся в разное время
аргументы этих двух категорий и оценивается их отно-
сительный «вес».
В статье «К чтению нескольких мест из "Слова о
полку Игореве"» (при внутренних отсылках: «К чте-
нию...») обсуждаются некоторые трудные места текста
СПИ. Предлагаемые чтения этих мест имеют опреде-
ленное значение в общем балансе аргументов за и про-
тив подлинности СПИ. Но мы предпочли вынести их в
отдельное рассмотрение, поскольку аргументы, осно-
ванные на предполагаемых, а не на бесспорных чтени-
ях, занимают в иерархии аргументов лишь второсте-
пенное место.
Статья «О нескольких лингвистических работах про-
тивников подлинности "Слова о полку Игореве"» (при
внутренних отсылках: «О противниках...») посвящена
разбору ряда статей, появившихся в 1970-е – 1990-е гг.
Это своего рода приложение к соответствующему раз-
делу основной статьи, куда вынесены подробности, ко-
торые в рамках основной статьи были бы излишними.
Статья «Новейший кандидат на авторство "Слова о
полку Игореве" — Йосеф Добровский» (при внутрен-
них отсылках: «О Добровском...») посвящена разбору
недавно вышедшей книги Э. Кинана, развивающей ги-
потезу о том, что СПИ создано Й. Добровским.
4
Предисловие
Для удобства читателя в конце книги в качестве
приложения дан также сам текст СПИ.
Цитаты из СПИ приводятся по первому изданию
1800 г. (если необходимо, то с конъектурами, которые
в этом случае отмечаются угловыми скобкам), но без
обязательного соблюдения принятых в этом издании
словоделения, заглавных букв и пунктуации (подроб-
нее см. «Аргументы...», § 6).
Для указания места цитаты внутри памятника ис-
пользуется нумерация «звеньев» текста, принятая в кри-
тическом издании Р. Якобсона (1948: 133–150). После
цитаты ставится просто номер звена, например: Съд-
лай, брате, свои бръзыи комони 21. По номеру звена
читатель легко найдет это место в приложении.
Особо подчеркнем: эта книга — не описание языка
СПИ как таковое. Ее единственная задача состоит в
том, чтобы изучить проблему подлинности или под-
дельности СПИ. Анализ языка СПИ нужен нам лишь в
рамках, определяемых этой основной задачей.
Приношу благодарность Е. А. Гришиной, Е. В. Паду-
чевой, С. М. Толстой, Б. А. Успенскому и В. А. Успенско-
му за сделанные ими замечания; В. Л. Янину за возмож-
ность воспользоваться его экземпляром книги А. А. Зи-
мина (полученным от автора); В. М. Живову за замеча-
ния и за возможность ознакомиться с его еще не опуб-
ликованной работой с критикой гипотезы Э. Кинана о
Й. Добровском как авторе СПИ; В. Б. Крысько за замеча-
ния и за то, что он обратил мое внимание на необходи-
мость ближе ознакомиться с работами К. Троста, М. Хен-
длера и Р. Айтцетмюллера о происхождении СПИ (в
некоторых случаях ниже использованы также его кри-
тические замечания по поводу этих работ); Л. А. Басса-
лыго за замечания и за идею оформления обложки;
М. Н. Толстой за замечания и за бесценную помощь
при подготовке книги к печати.
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АРГУМЕНТЫ ЗА И ПРОТИВ
ПОДЛИННОСТИ «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»
§ 1. Происхождение «Слова о полку Игореве» вот
уже два столетия остается предметом дискуссии. Осно-
вной вопрос, интересующий как специалистов, так и
широкую публику, состоит здесь в том, является ли
оно подлинным древним сочинением или поздним со-
чинением, имитирующим древность.
Главная техническая проблема, которую необходи-
мо решить для ответа на указанный основной вопрос
(интересующая уже только специалистов), связана с
тем, что имеются многочисленные текстуальные па-
раллели (полные совпадения или близкие сходства),
неслучайность которых находится вне сомнений, меж-
ду СПИ, описывающим поход 1185 г., и Задонщиной,
описывающей Куликовскую битву 1380 г. (и создан-
ной в интервале между самой Куликовской битвой и
1470-ми годами, к которым относится ее самый ранний
дошедший до нас список). Необходимо так или иначе
объяснить эти параллели.
Конкурируют две основные версии: 1) о раннем со-
здании СПИ — до Задонщины; 2) о позднем его созда-
нии — после Задонщины. В первой версии параллели
между СПИ и Задонщиной, естественно, объясняются
как заимствования из СПИ в текст Задонщины, во вто-
рой — наоборот. Соответственно, можно говорить о
версии первичности СПИ и версии его вторичности.
Капитальный факт, не оспариваемый никем, состо-
ит в том, что язык СПИ намного архаичнее языка За-
6
Аргументы…
донщины. Следовательно, если СПИ создано позднее
Задонщины, то автор писал не на языке своего време-
ни, а имитировал древний язык. Таким образом, про-
тивопоставление версий первичности и вторичности
можно представить также и в следующем виде: либо
СПИ написано на языке своего времени, либо его язык
есть имитация языка, на несколько веков более древ-
него.
Если будет доказана первичность СПИ, то тем са-
мым решается и основная проблема: СПИ должно быть
признано подлинным древним произведением. Поэто-
му версии первичности и вторичности СПИ мы можем
называть также соответственно версиями подлинности
и неподлинности.
Замечание. Версия подлинности СПИ, конечно, не
означает предположения о том, что до момента печатной
публикации (1800 г.) дошел ни в чем не искаженный и ни-
кем не подправлявшийся первоначальный текст СПИ. На-
против, это было бы настоящим чудом. Одного лишь приме-
ра Задонщины, все списки которой полны разнообразных
ошибок, достаточно, чтобы понять, каким серьезным иска-
жениям и переделкам мог подвергаться текст в рукописной
традиции.
Если верна версия вторичности (неподлинности)
СПИ, то возникает дополнительная дилемма: создава-
лось ли СПИ как обычное литературное произведение
или с замыслом ввести общество в заблуждение отно-
сительно его происхождения, т. е. как подделка. Тем
самым версия вторичности подразделяется на: а) вер-
сию о простой имитации (не предполагающей какого-
либо обмана); б) версию о поддельности.
Здесь следует учитывать, что заимствования из од-
ного сочинения в другое в разные эпохи воспринима-
§ 1
7
лись по-разному. Автор XIV–XV веков, включавший
пассажи из более древнего сочинения в свой текст, не
нарушал никаких представлений своего времени о нор-
мах литературного творчества. Но автор, например,
XVIII века, пожелавший воспеть в древнем стиле по-
ход XII века и заимствующий при этом целые пассажи
из сочинения XV века, мог восприниматься только как
стилизатор, а если он не открывал своего авторства и
выдавал свое сочинение за древнее, то уже как мисти-
фикатор (= фальсификатор).
Предполагаемого в рамках версии вторичности со-
здателя СПИ (имитировавшего древний язык) мы бу-
дем называть Анонимом. Ниже этот гипотетический
персонаж будет у нас постоянным действующим ли-
цом; просим не забывать, что даже там, где о нем гово-
рится в изъявительном наклонении, мы всё же не зна-
ем, существовал ли он на самом деле.
Разумеется, для восстановления полной картины
создания СПИ представляет интерес не только вопрос
«до или после Задонщины», но также и более точное
определение времени, например, XII или XIV век в
версии первичности, XVI или XVIII век в версии вто-
ричности.
Но в настоящей работе мы этими проблемами зани-
маться не будем. В частности, в рамках версии первич-
ности СПИ мы не касаемся вопроса о том, к какому
именно времени внутри хронологического интервала
между походом 1185 г. и созданием Задонщины его
предпочтительно относить. (Отметим лишь, что боль-
шинство сторонников данной версии относят создание
СПИ ко времени вскоре после 1185 г.)
В рамках версии вторичности СПИ мы тоже не бу-
дем специально заниматься уточнением века. Но во-
проса о простой имитации или подделке коснемся.
8
Аргументы…
Несколько забегая вперед, укажем, что версия «не-
винной имитации» обладает в данном случае гораздо
меньшим правдоподобием, чем версия поддельности.
Дело в том, что, как мы вскоре увидим, объем знаний,
необходимых для достижения того уровня сходства с
древними текстами, которым обладает СПИ, очень
велик. Поэтому крайне маловероятно, чтобы кто-либо
взял на себя тот огромный труд, который необходим
для овладения всем этим объемом знаний, всего лишь
ради удачной стилизации.
В самом деле, стилизатору вполне достаточно, что-
бы его произведение производило желаемое впечатле-
ние на публику (а для этого, к тому же, обычно бывает
нужно не столько реальное сходство с подлинной дре-
вностью, сколько соответствие представлениям публи-
ки). Только мистификатор будет добиваться того, что-
бы его не смогли разоблачить даже специалисты.
Соответственно, в рамках версии вторичности СПИ
имеет смысл рассматривать в первую очередь именно
вариант с подделкой. Если бы оказалось, что даже и
этот вариант не проходит, то про вариант с «невинной
имитацией» уже незачем было бы и говорить.
Почти все сторонники позднего происхождения
СПИ относят предполагаемого автора СПИ к XVIII
веку (и даже у!же — к концу века). Это легко объяс-
няется культурно-историческими соображениями —
состоянием русского общества, первой публикацией
летописей, пробуждением интереса к древности. Для
более раннего времени (XV–XVII вв.) фигура фальси-
фикатора и в самом деле выглядит очень неправдо-
подобно.
Поэтому, хотя ради общности мы формально допу-
скаем фигуру фальсификатора для любого времени
между созданием Задонщины и концом XVIII в., прак-
тически везде, где почему-либо необходима конкрети-
§ 1
9
зация, мы рассматриваем вариант с сочинителем XVIII
века. Как будет видно из дальнейшего, наши заключе-
ния об авторе XVIII в. действительны также и для ав-
тора более ранних веков.
Таким образом, настоящая работа посвящена в пер-
вую очередь сравнению аргументации в пользу первич-
ности (подлинности) СПИ и в пользу его поддельности
(в последнем случае с преимущественным вниманием
к версии о фальсификаторе XVIII века). И ниже мы в
большинстве случаев ограничиваемся тем, что вместо
строгого противопоставления «первичное — вторич-
ное» рассматриваем не исчерпывающее всех логиче-
ских возможностей, но для всех практических целей
достаточное противопоставление «подлинное — под-
дельное».
Нас будет интересовать вопрос о том, что дают осо-
бенности языка СПИ для установления его подлинно-
сти или неподлинности. При этом следует подчеркнуть,
что очень многое здесь уже сделано нашими предшест-
венниками, так что значительная часть нашей работы в
сущности сводится к систематизации известного.1
Прочих аспектов проблемы подлинности СПИ мы
почти не затрагиваем. В частности, в настоящей статье
мы не касаемся вопроса о возможности отождествле-
ния Анонима с каким-либо конкретным лицом, а из его
знаний и умений рассматриваем только те, которые
имеют отношение к языку СПИ.
1 Настоящая статья уже была написана, когда вышла
большая статья О. Б. Страховой (2003), где обсуждается в
сущности та же основная проблема. В ряде пунктов ход рас-
суждения в обеих работах оказался практически одинаков.
Но в данном случае это настолько естественно вытекает из
сути дела, что мы сочли ненужным специально устранять
такие параллелизмы.
10
Аргументы…
Ограничиваясь одной лишь лингвистической про-
блематикой, мы, разумеется, ни в коей мере не отрица-
ем значения литературоведческого, исторического и
культурологического аспектов данной проблемы. Но
мы, во-первых, предпочитаем в данном случае не вы-
ходить за рамки своей прямой специальности, во-вто-
рых, полагаем, что лингвистические данные, с их отно-
сительно высокой объективностью и определенностью,
могут способствовать решению проблемы более эф-
фективно, чем области, где намного шире простор для
вольной игры мнений.
Исходя из того, что обсуждаемая проблема предста-
вляет интерес для достаточно широкого круга читате-
лей, мы считаем полезным сопровождать свое изложе-
ние пояснениями, многие из которых для специалиста
излишни. Лишь небольшое число лингвистических сю-
жетов разбирается с подробностью, требующей неко-
торой филологической подготовки. В тех немногих
случаях, когда обсуждение выходит за рамки лингвис-
тики, мы обычно ограничиваемся популярным изложе-
нием известного.
§ 2. Особенности дискуссии о подлинности или не-
подлинности «Слова о полку Игореве» связаны прежде
всего с драматической и во многом таинственной судь-
бой единственного списка этого произведения.
СПИ было издано в 1800 г. А. И. Мусиным-Пушки-
ным. По сообщению последнего, оно входило в состав
приобретенного им рукописного сборника. Но способ
приобретения остается не совсем ясным; А. И. Мусин-
Пушкин говорил об этом скупо и уклончиво. Через 12
лет после издания СПИ сборник, как обычно считают,
погиб в великом московском пожаре (правда, сохра-
нившиеся сообщения об этом носят несколько неопре-
деленный и не вполне надежный характер).
§ 2
11
На всех этапах изучения СПИ безусловно преобла-
дал взгляд на него как на подлинное древнее сочине-
ние. Поэтому перечислять сторонников этой точки
зрения нет необходимости. Здесь нужно, однако, учи-
тывать то особое обстоятельство, что в СССР в этом
вопросе свободная конкуренция версий была невозмо-
жна: версия подлинности СПИ была фактически вклю-
чена в число официальных научных постулатов, сомне-
ние в которых было равнозначно политической нело-
яльности.
С другой стороны, с самого момента публикации
СПИ и в особенности после гибели рукописи высказы-
вались и сомнения в его подлинности. И необходимо
признать, что таинственность, которой было обставле-
но появление этого памятника, и театральность его
гибели сильно располагали и поныне продолжают рас-
полагать к априорному недоверию.
Историю скептических выступлений можно схема-
тически представить так.
Первая волна скептиков (так называемые скептики
пушкинской эпохи) появилась вскоре после публика-
ции памятника. Это еще не научные исследования, а
главным образом выражения непосредственной субъ-
ективной оценки, с обсуждением преимущественно
стиля, иногда отдельных слов (см. подробное изложе-
ние в Зимин 1963, глава 8; критический обзор — Якоб-
сон 1948: 192–195).
Второй этап скептического отношения к подлинно-
сти СПИ относится к гораздо более позднему времени.
Предвестники этого этапа — Л. Леже (работы 1890-х
гг.) и М. И. Успенский (работы 1920-х гг.); но главным
его представителем является Андре Мазон (работы
1938–1944 гг.). Основная идея Мазона: СПИ — поддел-
ка конца XVIII века (в качестве возможных авторов по-
дозреваются А. И. Мусин-Пушкин, Н. Н. Бантыш-Камен-
12
Аргументы…
ский; позднее Мазон счел возможной также кандида-
туру Иоиля Быковского, о котором см. ниже). Гипотеза
Мазона подвергнута критике во многих работах; важ-
нейшая из них — Якобсон 1948, где положения Мазона
разобраны последовательно и полно и по оценке де-
сятков филологов разных стран (см. обзор в Якобсон
1952: 388–389) в научном смысле уничтожены.
Следующий этап составляют работы А. А. Зимина
(1960-е гг.). Основная идея: СПИ — сочинение архи-
мандрита Спасо-Ярославского монастыря Иоиля Бы-
ковского (1726–1798), задуманное не как фальсификат,
а как стилизованное сочинение на историческую тему,
которое впоследствии А. И. Мусин-Пушкин решил вы-
дать за древнее.
Поскольку в советскую эпоху версия подлинности
СПИ была превращена в идеологическую догму, кон-
цепция А. А. Зимина по приказу сверху замалчивалась:
его книгу (1963) напечатали ротапринтом в 100 экзем-
плярах для временной выдачи участникам разгромного
обсуждения с обязанностью сдать все экземпляры по-
сле обсуждения обратно в спецхран. Не было и сколь-
ко-нибудь подробных критических публикаций с кон-
кретным разбором его положений; опубликован лишь
отчет об указанном обсуждении. Наиболее полный за-
рубежный критический разбор гипотезы А. А. Зимина
— Якобсон 1966.
Еще более поздний этап (1970-е – 1990-е гг.) соста-
вляют работы К. Троста, М. Хендлера, Р. Айтцетмюлле-
ра и некоторых других. К. Тростом выдвинута версия о
том, что СПИ принадлежит перу Н. М. Карамзина. Эта
группа работ рассмотрена в настоящей книге в статье
«О противниках...».
Наконец, в самые последние годы появилась версия
Эдварда Кинана, согласно которой СПИ — это поддел-
ка, осуществленная знаменитым чешским лингвистом,
§ 2
13
основателем сравнительной грамматики славянских
языков Йосефом Добровским (1753–1829). Эта версия
рассмотрена в настоящей книге в статье «О Добров-
ском...».
В ходе этой контроверзы выяснилось, что в вопросе
о подлинности СПИ имеется заметное различие между
лингвистами, с одной стороны, и литературоведами
и историками, с другой. А. В. Исаченко (1941: 34–35)
писал: «Именно со стороны языковедов никогда не
высказывалось ни малейших сомнений в подлинности,
т. е. в древности этого памятника. Серьезные сомнения
высказывались исключительно филологами, заинтере-
сованными главным образом литературно-историче-
ской стороной вопроса, начиная со скептиков пушкин-
ских времен и кончая современными французскими
"иконокластами", по выражению А. Мазона». В 1941 г.
А. В. Исаченко мог знать только о первых двух «вол-
нах» скептиков; примечательно, однако, что его на-
блюдение в значительной мере сохранило силу и в
дальнейшем: так, А. А. Зимин и Э. Кинан — историки,
а не лингвисты; лингвистов же в лагере скептиков и
поныне совсем мало.
Как будет видно из дальнейшего, к такому же вы-
воду, как у коллег-лингвистов, приходит в конечном
счете и автор настоящей работы. Существенно, однако,
что для автора этот вывод отнюдь не был априорной
очевидностью до начала изучения СПИ и посвящен-
ных ему исследований. Более того, давление пропа-
ганды советского времени предрасполагало его, как и
многих других, к сопротивлению подобному насиль-
ственному единомыслию и, следовательно, к некото-
рому недоверию.
14
Аргументы…
Почему дискуссия о подлинности «Слова о
полку Игореве» тянется так долго
§ 3. Почему же все-таки дискуссия о подлинности
или поддельности СПИ приобрела характер вечной
проблемы, превратившись в глазах многих в образец
безнадежного словопрения, которое уже никогда не
кончится чьей-либо научной победой?
Мы полагаем, что этому способствовали следующие
основные факторы.
1. Нелингвисты совершенно не осознают мощности
языка как механизма, а именно, количества и степени
сложности правил, которые надо соблюсти, чтобы по-
лучить правильный текст. Легкость, с которой человек
производит устные и письменные тексты на родном
языке, лишает его возможности поверить в истинные
масштабы той информации, которой он при этом бес-
сознательно оперирует. Особенно доверчиво относятся
к мысли о том, что некто засел за книги и научился
говорить и писать на иностранном языке «как на род-
ном», те, кто ни одним иностранным языком активно
не владеет. Люди верят бойким журналистским расска-
зам о том, как способного русского паренька поучили в
разведшколе немецкому языку, забросили в немецкий
тыл и там он успешно выдавал себя за немца.
Поэтому рассказ о том, что кто-то написал безуп-
речный длинный текст на чужом языке (или на своем,
но тысячелетней давности), далекими от лингвистики
людьми не воспринимается как рассказ о подвиге или
чуде. Они скорее возьмутся обсуждать вопрос о том,
зачем это могло автору понадобиться, чем то, как ему
это удалось. Они вполне готовы допустить, например,
что это было сделано между делом, в качестве озорной
шутки.
Почему дискуссия о СПИ тянется так долго. § 3
15
Между тем как раз люди, профессионально связан-
ные с иностранными языками, знают, какое это ред-
чайшее чудо — человек, изучавший иностранный язык
не с детства и не в условиях долголетней жизни в соот-
ветствующей стране и тем не менее достигший того,
чтобы природные носители не распознавали в нем ино-
странца и чтобы в написанном им длинном тексте даже
строгие критики не находили никаких огрехов, выдаю-
щих иностранца. Речь ведь идет не о простых вещах,
вроде того, чтобы помнить, как будет «хлеб» или «хо-
дить» или как образуется прошедшее время от такого-
то глагола, а о деталях несравненно более тонких и,
главное, чрезвычайно многочисленных.
Древнерусский язык — тот же иностранный. И си-
туация именно такова, что никто не знает его с детства
и не может пожить в стране, где на нем говорят. Един-
ственное облегчение для имитатора здесь в том, что и
другие тоже знают этот язык несовершенно. В роли
экзаменаторов здесь оказываются уже не природные
носители, а профессионалы, глубоко изучившие сово-
купность имеющихся текстов. Но есть и лишняя труд-
ность по сравнению с живым языком: могут найтись
новые древнерусские тексты (как это реально случи-
лось, скажем, с берестяными грамотами), и на их мате-
риале могут открыться дополнительные языковые за-
кономерности, которые невозможно было выявить на
прежнем ограниченном материале, — и тогда имита-
ция, основанная на прежнем материале, на новом уро-
вне знаний окажется неудовлетворительной.
Самый знаменитый пример подделки древних сла-
вянских рукописей принадлежит видному деятелю
чешского национального возрождения Вацлаву Ганке
(1791–1861). Ученик Й. Добровского и В. Копитара,
Ганка обладал очень высокой для своего времени сла-
вистической квалификацией и был необыкновенно на-
16
Аргументы…
читан в древних рукописях. Благодаря этому его под-
делки — так наз. Краледворская и Зеленогорская руко-
писи — были действительно столь успешны, что очень
долго принимались за подлинные. Но все же, когда
Я. Гебауэр подверг эти сочинения тщательному высо-
копрофессиональному лингвистическому контролю,
факт подделки выявился с полной неумолимостью.
Обнаружились отклонения от норм древнечешской ор-
фографии; слова, взятые из русского языка с ошибками
в фонетическом «пересчете» с русского на древнечеш-
ский; синтаксические кальки с современного немецко-
го; чешские слова, употребленные в значении, которое
развилось у них только в позднюю эпоху, и др. В об-
щей сложности на 6000 слов, содержащихся в этих
двух рукописях, Ганка допустил около 1000 отклоне-
ний от того, что реально наблюдается в подлинных
древнечешских рукописях (подробнее см. Якобсон
1948: 220–223).
Этот пример дает достаточно ясное представление о
том, как высоко лежит тот порог, которого должен до-
стичь имитатор, пусть даже великолепно подготовлен-
ный, чтобы не на время, а навсегда обмануть своих
будущих критиков-лингвистов.
Между тем многие участники дискуссии, в особен-
ности литературоведы и историки, подозревая то или
иное лицо в мистификации, с поразительной наивно-
стью допускают, что уж с этой-то стороной дела их
кандидат должен был справиться. Вот, например, как
Зимин представляет себе основную задачу сочинителя
СПИ: «Только человек, прошедший длительную школу
риторики и пиитики, мог так легко использовать сло-
варный материал древних литературных памятников
для создания совершенно индивидуального и ни с чем
несравнимого произведения поэтического искусства»
(1963: 394). Суметь использовать словарный материал
Почему дискуссия о СПИ тянется так долго. § 3
17
— вот, оказывается, и вся проблема. И задавшись во-
просом, «мог ли обладать писатель, живший, скажем,
во второй половине XVIII века, филологическими по-
знаниями, необходимыми для составления такого про-
изведения» (с. 292), Зимин в конечном счете использу-
ет в качестве ответа на этот вопрос следующую цитату
из М. Н. Тихомирова: «Вообще нельзя представлять
себе Москву XVIII века какой-то пустыней, где не бы-
ло образованных людей» (с. 338).
Ниже мы рассмотрим более конкретно вопрос о
том, какой именно степенью образованности должен
был обладать «образованный человек», чтобы успешно
решить такую задачу.
2. Другая причина затяжного характера дискуссии
— малая доказательная сила большинства используе-
мых в дискуссии аргументов. В громаде опубликован-
ных работ выдвинуты сотни разнообразных соображе-
ний, которые с некоторой степенью вероятности гово-
рят в пользу отстаиваемой данным автором версии.
Но очень часто из предъявленного факта решительно
ничего не вытекает с обязательностью, и даже, если
взглянуть на тот же самый факт чуть иначе, он начи-
нает выглядеть как свидетельство в пользу противо-
положной версии. Поэтому, как это ни поразительно,
сторонники противоположных точек зрения нередко
ссылаются на одни и те же факты. Вот некоторые при-
меры.
СПИ обнаруживает несомненную связь с русским,
украинским и белорусским народным творчеством. И
вот мы видим, что этот факт активно используется
обеими партиями. Для одних это говорит о том, что
фальсификатор мог все, что нужно, взять просто из
современного ему фольклора, не углубляясь в много-
численные древние рукописи. Для их противников это,
18
Аргументы…
напротив, говорит о том, что произведение древнее,
поскольку фольклор отражает очень древний пласт
мифологии и словесного творчества.
В СПИ есть некоторое число «темных мест». И сно-
ва: для одних это свидетельство того, что Аноним кое-
где не справился с трудным делом сочинения по-древ-
нерусски (ср. «malhabilete! de l’auteur à manier le langage
ancien» [Мазон 1940: 46]); для других — свидетельство
того, что произведение подлинное, потому что фальси-
фикатору незачем было бы портить у публики впечат-
ление, подбавляя в текст абракадабру.
Нередко авторы не замечают, что их аргументация
построена по беспроигрышной схеме, в которую оди-
наково хорошо подходит и некий факт, и его прямая
противоположность. Например, сторонник поддельно-
сти СПИ отмечает в его тексте необычное слово. Если
этого слова нет ни в одном древнерусском памятнике,
значит, фальсификатор его просто выдумал. Но если
оно все-таки нашлось в каком-то памятнике, то еще
проще — значит, именно оттуда он его и взял. И под-
дельность в обоих случаях подтвердилась. О методе
Мазона Якобсон замечает (1948: 269): «Если "ясному"
пассажу Слова соответствует "темное место" Задонщи-
ны, то это для Мазона лишнее доказательство не в
пользу Слова. Но если более "темным" кажется Слово,
это уже прямое свидетельство против него».
Вот особенно наглядный пример. Два сторонника
поддельности СПИ — К. Трост и М. Хендлер — боль-
шое внимание уделяют вопросу о церковнославянских
элементах СПИ. По Тросту (1974: 140), в СПИ таких
элементов крайне мало, и этим себя выдал сочинитель
СПИ Карамзин, который отстаивал тезис, что у русско-
го языка нет никакой органической связи с церковно-
славянским, и хотел с помощью сочиненного им СПИ
показать русскому обществу, что это было верно уже и
Почему дискуссия о СПИ тянется так долго. § 3
19
для эпохи Нестора. По Хендлеру (1977: 129, 159), упо-
требление глагольных времен (и ряд других черт) в
СПИ носит отчетливо церковнославянский характер,
тесно сближая его с агиографической литературой, что!
и выдает неподлинность СПИ, поскольку светское со-
чинение светского автора такого характера иметь не
должно было.
Вообще именно у сторонников поддельности СПИ
особенно заметен разнобой аргументов. Чуть ли не у
каждого из них свой кандидат на авторство СПИ; тем
самым почти каждый новый носитель этой идеи, вы-
ступающий на арену, в той или иной степени дезавуи-
рует утверждения своих предшественников. В подтвер-
ждение своей идеи А. Мазон находит в СПИ галлици-
змы, К. Трост — германизмы, Р. Айтцетмюллер — по-
лонизмы, Э. Кинан — богемизмы.
Вот также пример из несколько иной сферы. Извес-
тно, что граф А. И. Мусин-Пушкин долгое время вооб-
ще не отвечал на настойчивые письма молодого исто-
рика К. Ф. Калайдовича, просившего его подробно опи-
сать обстоятельства приобретения рукописи СПИ. Для
Зимина это аргумент в пользу того, что Мусин-Пуш-
кин старался скрыть обстоятельства фальсификации.
Действительно, причина могла быть именно такова; но
решительно никакой обязательности в этом нет. Столь
же легко допустить, например, что Мусин-Пушкин не
желал оглашения этих подробностей потому, что тут
были какие-то деликатные моменты финансового или
юридического свойства, или просто обер-прокурор Си-
нода, старый екатерининский вельможа, считал ниже
своего достоинства отвечать дерзкому в своей настой-
чивости молодому человеку.
И многие работы представляют собой в сущности
собрания именно таких аргументов — до какой-то
степени вероятных, но ни к чему не обязывающих. И
20
Аргументы…
ничего удивительного, что противная сторона может
подобрать примерно такие же аргументы в пользу про-
тивоположной версии. Читателю же остается только
пожать плечами и отвернуться.
Можно лишь поражаться тому, как мало иногда бы-
вает нужно, чтобы построить чрезвычайно далеко иду-
щую гипотезу. Так, Зимин объявляет Иоиля Быковско-
го автором СПИ, имея в своем распоряжении только
сведение (причем даже не вполне надежное) о том, что
сборник, содержавший СПИ, Мусин-Пушкин приобрел
именно у него, что Иоиль имел склонность к сочине-
нию виршей и что он происходил из Белоруссии и
учился в Киеве, следовательно, мог быть знаком с бе-
лорусским и украинским фольклором. Признавая, что
никакого таланта в заурядных виршах Быковского не
чувствуется, Зимин считает возможным обойти это
препятствие для своей гипотезы так (1963: 352): «Дар
художественной стилизации может сочетаться с твор-
ческой беспомощностью при создании вполне самосто-
ятельных произведений».
Нередко далеко идущие выводы делаются на основе
аргументов, которые имеют не непосредственный, а
условный характер: эти аргументы верны лишь при
условии, что принята точка зрения автора на некото-
рую другую проблему (скажем, на интерпретацию спор-
ного места текста или на хронологию определенного
фонетического или морфологического изменения) —
при том, что эта точка зрения может быть далеко не
общепризнанной.
Более того, многие участники дискуссии проявляют
преимущественный интерес именно к «темным мес-
там» СПИ и иногда даже прямо провозглашают идею,
что как раз «темные места», будучи разгаданы, и при-
несут нам важнейшие доказательства подлинности
(или, напротив, поддельности) текста. Они предлагают
Почему дискуссия о СПИ тянется так долго. § 3
21
для таких мест свое решение — иногда более или ме-
нее вероятное, иногда абсолютно произвольное и субъ-
ективное, но непременно подтверждающее позицию
автора в вопросе о подлинности или поддельности. Та-
кие решения почти никогда не получают всеобщего
признания и обычно лишь пополняют фонд альтерна-
тивных интерпретаций. И это неудивительно, посколь-
ку простых и самоочевидных решений для таких мест
нет: если бы они были, их бы уже давно нашли, и мес-
то бы не считалось темным.
Понятно, что аргументы этого рода имеют совер-
шенно иной статус, чем те, которые опираются на бес-
спорные факты: подобная «двухэтажная» конструкция
не имеет никакой силы в глазах противников, посколь-
ку они отказываются соглашаться с ней уже на уровне
«первого этажа».
Убедительность многих работ страдает также от то-
го, что их авторы неспособны ограничиться в защите
своей версии одними лишь надежными утверждения-
ми. Очень часто автор идет дальше и добавляет к ним
также менее надежные и даже просто сомнительные.
Ему самому в его страстной вере они представляются
столь же очевидными и непреложными; и он не заме-
чает, как переходит порог убедительности для читате-
ля. После этого противникам уже легко ухватиться за
одни лишь эти спорные утверждения и, показав их
шаткость, получить психологическую возможность от-
носиться без всякого почтения уже и ко всем прочим
утверждениям данного автора.
Излишняя страстность (которой чаще грешат защит-
ники подлинности СПИ) тоже не способствует убеди-
тельности. Она превращает дискуссию в бой, а в бою,
во-первых, можно пользоваться уже любым попавшим
под руку оружием, во-вторых, нельзя слушать никаких
доводов противника, пусть даже самых резонных.
22
Аргументы…
Особенно обескураживающе для постороннего чи-
тателя выглядят некоторые споры в литературовед-
ческой сфере. Так, множество авторов твердят нам:
«СПИ — гениальное литературное произведение». А с
другой стороны мы читаем у Мазона: «бессвязное и
посредственное» (incohe!rent et me!diocre). Напротив, За-
донщину, которую большинство исследователей оце-
нивает в литературном отношении не слишком высоко,
Мазон объявляет шедевром.
Тот же Мазон заявляет, что СПИ — это явное под-
ражание Оссиану. Якобсон отвечает ему, что СПИ не
имеет ничего общего с духом Оссиана, кроме разве что
некоторых мрачных картин природы. По утверждению
Мазона, совпадение фразы из СПИ с припиской к
псковскому Апостолу 1307 г. не имеет никакой дока-
зательной силы, потому что, например, отрезок съя-
шется и растяшеть усобицами ("засевалась и прора-
стала усобицами#) — это лишь банальное общее место.
Якобсон отвечает, что это не общее место, а одна из
оригинальнейших фраз в древнерусской литературе, не
повторяющаяся более нигде.
Нетрудно понять, что у непредвзятого читателя пе-
ред лицом столь противоположных оценок возникает
просто общее неуважение к той сфере, где состояние
знаний допускает дискуссию такого вида. Люди негу-
манитарных профессий нередко даже склонны заклю-
чать из подобных ситуаций, что гуманитарные занятия
вообще не заслуживают названия науки.
3. Дискуссия о подлинности или поддельности СПИ
в значительной степени построена по принципу разго-
вора глухих: в большом числе работ аргументы проти-
воположной стороны вообще не упоминаются или упо-
минаются без всякого разбора мельком, в пренебрежи-
тельной тональности, которая как бы освобождает от
Почему дискуссия о СПИ тянется так долго. § 3
23
необходимости всерьез полемизировать. Некоторые
авторы прямо провозглашают окончательность достиг-
нутой ими истины. Например, Р. Айтцетмюллер не бо-
ится использовать для этого такие определения, как
«неопровержимо» (см. подробнее ниже, «О противни-
ках..., § 1). Якобсон, который дал себе труд последова-
тельно разобрать все утверждения своего оппонента
Мазона, — яркое исключение на фоне множества дру-
гих участников этой дискуссии.
От большинства работ на тему подлинности или не-
подлинности СПИ у читателя остается ощущение, что
автор сперва с помощью некоей глобальной интуиции
пришел к выводу о том, какая из двух версий верна, а
затем уже подбирал как можно большее количество
фактов и фактиков, которые служат на пользу этой
версии. Впрочем, не редкость и прямые заявления о
том, что подлинность (или, напротив, поддельность)
СПИ чувствуется по всему с первого же мгновения.
Таким образом, при всей ценности интуиции как ин-
струмента познания, приходится признать, что в дан-
ном случае она открывает одним одно решение с такой
же ясностью, как другим противоположное.
Но даже там, где автор ссылается не на интуицию, а
на логические выводы, чаще всего работа строится
(иногда явно, чаще неявно) по следующей схеме: «Я
принимаю такую-то из двух противоборствующих вер-
сий. И далее я продемонстрирую, как много фактов,
требующих объяснения, получает при этой версии хо-
рошее объяснение».
Допустимо ли такое логическое построение? Да,
допустимо. Но только рассуждение по этой схеме не
достигает своей цели (доказательства правильности
выбранной версии), пока не показано, что выбранная
версия успешно справляется также с фактами, на ко-
торые опирается аргументация противоположной сто-
24
Аргументы…
роны. А когда этого нет, то ничто не мешает появиться
работе сторонника противоположной версии, постро-
енной ровно по такой же схеме.
4. Очень существенную роль в том ощущении ту-
пика и отсутствия какого-либо объективного решения,
которое сопряжено в общественном сознании с пробле-
мой подлинности «Слова о полку Игореве», играет то,
что эта проблема давно перестала быть чисто научной
и густо обросла ненаучными обертонами и политиче-
скими коннотациями.
Как уже отмечено выше, в советскую эпоху версия
подлинности СПИ была превращена в СССР в идеоло-
гическую догму. И для российского общества чрезвы-
чайно существенно то, что эта версия была (и продол-
жает быть) официальной, а версия поддельности СПИ
— крамольной. В силу традиционных свойств русской
интеллигенции это обстоятельство делает для нее край-
не малоприятной поддержку первой и психологически
привлекательной поддержку второй. А устойчивый и
отнюдь еще не изжитый советский комплекс уверен-
ности в том, что нас всегда во всем обманывали, делает
версию поддельности СПИ привлекательной не только
для интеллигенции, но и для гораздо более широкого
круга российских людей.
Сама тональность большинства работ советского
периода по «Слову о полку Игореве» такова, что чита-
телю (и тогдашнему, и нынешнему) трудно воспринять
их иначе как пропагандистские сочинения, созданные
для внушения заранее заданной идеи. Естественной ре-
акцией на все, что преподносится в такой тональности,
является психологическое сопротивление. Отчетливо
отрицательное впечатление производят, в частности,
фразы типа «из этого следует, что СПИ подлинно»,
повторяемые как рефрен после каждого существенного
Почему дискуссия о СПИ тянется так долго. § 3
25
или несущественного наблюдения и очень часто там,
где логически ничего не следует.
И, конечно, убийственную роль для репутации этих
работ у читателей играет лежащее на них клеймо совет-
ской цензуры, которая практически не допускала пря-
мого цитирования А. Мазона или А. А. Зимина. Бесчис-
ленные страстные доказательства подлинности Слова
подразумевали наличие некоего коварного врага, ко-
торый стремится обесчестить эту гордость советского
народа и о котором по советской традиции читателю
не положено было знать сверх этого почти ничего; да-
же имена врагов предпочтительно было заменять без-
личным «скептики». А уже по другой, но тоже полити-
ческой причине читателю не положено было знать и о
работах Р. Якобсона, активнейшего противника «скеп-
тиков».
Справедливость требует отметить, что политизиро-
ванное отношение к вопросу о подлинности или непод-
линности СПИ было характерно не только для СССР,
но и для эмигрантских кругов на Западе. «Патриоти-
ческая» окраска большинства выступлений в защиту
подлинности СПИ в глазах стороннего читателя вычи-
талась из их собственно научной ценности.
5. Стоит добавить к этому, что даже независимо от
политических обертонов сама идея талантливой мисти-
фикации обладает известной привлекательностью. В
самом деле, насколько живее и интереснее версия, по
которой перед нами некая масштабная игра, а не про-
сто еще одна единица хранения, долежавшая до вели-
кого московского пожара. Соблазнительна также мысль
о том, какое количество почтенных специалистов ока-
зывается в дураках, вот уже двести лет глубокомыслен-
но наводя науку на чью-то озорную шутку. Ср. пора-
зительно широкий успех в определенных кругах рос-
26
Аргументы…
сийского общества, который получила теория А. Т. Фо-
менко, провозглашающая подделку не просто одного
какого-то сочинения, а тысяч документов и сочинений,
на которых основаны наши представления о мировой
истории.
§ 4. Такова в общих чертах та малосимпатичная кар-
тина, которая сложилась за двести лет дискуссии и ко-
торая побуждает часть ученых просто сторониться дан-
ной проблемы как потерявшей собственно научный
характер.
Дискуссия о СПИ заставляет задуматься о способе
аргументации в гуманитарных науках вообще. Вот, на-
пример, перед читателем книга Якобсона (1948). В ней
предъявлено такое множество аргументов в пользу по-
длинности СПИ — с какой стороны на это произве-
дение ни взглянуть, — что читателю уже кажутся из-
лишними долгие разговоры: все ясно! Но если после
этого у него в руках оказывается, скажем, книга Кина-
на (2003), то там он находит такое же множество аргу-
ментов в пользу поддельности СПИ, изложенных с та-
ким же напором, и тоже получается, что все ясно.
Но ведь кто бы из них ни был прав, другой-то не-
прав! А ведь и у него бездна аргументов — от малень-
ких до таких, которые он считает неотразимыми!
Как такое вообще возможно? Ответ ясен: безусло-
вное большинство фигурирующих в дискуссии аргу-
ментов носит не абсолютный характер, а использует
лишь одну из возможностей объяснения того или ино-
го факта. И увы, показывает, как легко гуманитарий
поддается соблазну истолковать в пользу своей гипоте-
зы даже самые незначительные и логически ни к чему
не обязывающие обстоятельства дела. А потом тот же
эффект происходит в восприятии читателя: вот уже
десятое, тридцатое, сотое маленькое подтверждение
Почему дискуссия о СПИ тянется так долго. § 4
27
развиваемой автором идеи. Конечно, каждое в отдель-
ности подтверждение легонькое и, если вдуматься, не-
обязательное. Но их так много! Значит, идея верна: не
может же быть, чтобы из такого великого множества
аргументов все оказались неверными. Однако же до-
статочно вспомнить об описанном выше противосто-
янии, и становится ясно: к сожалению, может!
Таким образом, степень прочности аргументов дол-
жна рассматриваться как несопоставимо более важный
признак, чем их количество.
Что же делать, чтобы попытаться вырваться из этой
дурной бесконечности?
Очевидно, необходимо отказаться от рассуждений в
рамках только одной из двух основных версий и рас-
сматривать любые факты сразу с двух противополож-
ных точек зрения. И, конечно, отказаться от любых
интуитивных и эмоциональных оценок и от риториче-
ского напора.
А при оценке любых аргументов считать самой важ-
ной их характеристикой степень надежности.
Ниже мы везде рассматриваем в первую очередь ар-
гументы, основанные на общепризнанных фактах, а те,
которые основаны лишь на предположениях (пусть да-
же правдоподобных), в особенности на одном из не-
скольких конкурирующих предположений, относим к
более низкой категории. И как самые слабые расцени-
ваются аргументы, основанные на конъектурах; они
могут даже вообще не приниматься во внимание.
А те случаи, где нам все же хотелось бы предложить
свои собственные интерпретации некоторых мест СПИ,
мы вынесли в отдельную статью («К чтению...») — с
тем, чтобы не строить на их основании выводов обще-
го характера.
28
Аргументы…
Задачи, стоящие перед имитатором
древнего текста
§ 5. Для нашего разбора полезно вначале бросить
общий взгляд на работу древнего сочинителя и работу
имитатора. Испытываемые ими трудности — совер-
шенно разного масштаба. И тот и другой совершает
труд литературного сочинительства. Но у обычного
сочинителя его задача этим и ограничивается, а имита-
тор должен еще откуда-то узнать и принять во внима-
ние множество элементов информации, которые сочи-
нителю даны без всякого труда, — он знает их просто
из своей текущей жизни. Пример: у сочинителя нет
опасности вставить в свой текст цитату из автора, кото-
рый еще не родился, или слово, которого в его время в
языке еще нет; а имитатор от подобных ошибок совер-
шенно не гарантирован. Его может уберечь от этого
только точное знание; и таких элементов знания ему
необходимо огромное количество. У сочинителя XII
века нет ровно никакой заслуги в том, что он написал
свое сочинение языком этого века, с диалектными осо-
бенностями той области, откуда он был родом, с орфо-
графией, принятой в его время в той среде, к которой
он принадлежал, и т. д. Но имитатор, который хочет
достичь того же результата через несколько веков, дол-
жен каким-то образом узнать и ни в какой момент не
упускать из виду сотни вещей, о которых сочинитель
никогда даже не задумывался.
Отметим еще одно важное для нас обстоятельство.
Очень сильно различаются по трудности имитация
единичных фактов и имитация системных фактов.
Например, изображая деревенскую речь, имитатор
может вставлять время от времени несколько запом-
ненных им словечек вроде давеча или намедни — это
довольно просто. Гораздо сложнее правильно воспро-
Задачи, стоящие перед имитатором. § 5
29
извести некоторое системное явление, скажем, яканье.
Имитатор произнесет (или напишет) бяда, дяревня, но
он вполне может вставить в свою речь и пясать вместо
писать, а это уже неверно: и в действительности не
участвует в яканье. Ошибки такого рода сплошь и ря-
дом встречаются в литературных имитациях деревен-
ской речи. Для непрофессионального читателя, впро-
чем, они не имеют значения, и на этом уровне можно
считать, что имитатор достиг своей цели, т. е. опреде-
ленной стилизации. Но если бы дело все-таки дошло до
лингвистического контроля, то поддельность выясни-
лась бы мгновенно.
То же и в имитации древнего текста. Легче всего
вставить в текст взятые из подлинных памятников не-
обычные слова. Их можно набрать, даже не утруждая
себя сплошным чтением объемистых летописей и т.п.,
— достаточно сделать выписки при просмотре. Совсем
иное дело, когда требуется воспроизвести некоторую
грамматическую закономерность, реализованную в вы-
бранном памятнике, скажем, установить, по каким пра-
вилам в нем распределены комплексы типа слышалъ
еси и типа еси слышалъ, и соблюсти эти правила в
поддельном тексте. Здесь уже недостаточно не только
беглого просмотра, но даже и полного прочтения
памятника — необходимо провести специальное его
исследование с данной точки зрения. Количество тре-
буемого труда тут совершенно несопоставимо с заим-
ствованием единичного слова.
Заметим, что с этой точки зрения позиция почти
всех сторонников поддельности СПИ имеет следую-
щую серьезнейшую слабость: в вопросах языка они
ограничиваются только лексикой. И потому с легкой
душой утверждают, что со стороны языка у Анонима
не было особых проблем, так как все использованные
30
Аргументы…
им необычные древнерусские слова он мог взять из
таких-то памятников.
Ниже мы стремимся уделять основное внимание
тем аспектам языка, где как раз наиболее полно прояв-
ляется системность, — грамматике и фонетике.
В настоящее время усилиями большого числа иссле-
дователей язык СПИ изучен уже достаточно подробно.
Общий вывод этих исследований таков: язык СПИ —
правильный древнерусский XI–XII веков, на который
наложены орфографические, фонетические (отчасти
также морфологические) особенности, свойственные
писцам XV–XVI веков вообще и писцам северо-запада
восточнославянской зоны в частности.
В версии подлинности СПИ эта картина объясняет-
ся без всяких затруднений: текст СПИ был создан в
конце XII — начале XIII века и переписан где-то на
северо-западе в XV или XVI веке. Проблема состоит в
том, можно ли получить правдоподобное объяснение
этой картины также и в рамках версии поддельности
СПИ.
Если Аноним вообще существовал, то он безуслов-
но стремился к тому, чтобы его произведение было
принято за подлинное. Он хотел внушить читателям и
будущим исследователям, что это произведение XII
века, переписанное (с некоторыми искажениями) в XV
или XVI веке.
Что касается тезиса Зимина о том, что автор не со-
бирался никого обманывать2, то, как уже указано в § 1,
такая версия невероятна: в этом случае огромные уси-
лия, положенные им на то, чтобы изучить и правдопо-
добно имитировать не только язык XII века, но также и
2 Ныне такое же предположение мы находим и в послед-
ней книге Кинана (2003: 424).
Задачи, стоящие перед имитатором. § 5
31
орфографические, фонетические и морфологические
эффекты, которые должны были возникнуть под пером
переписчика XV или XVI века, нельзя объяснить уже
ничем, кроме прямых психических повреждений. Эту
версию можно в дальнейшем уже более не принимать
во внимание.
При создании фальсификата перед Анонимом стоя-
ло по крайней мере две разных задачи: литературная и
лингвистическая.
Литературная часть задачи Анонима состояла в том,
чтобы из материала Задонщины и летописного расска-
за о походе 1185 г. (взятого в основном из Ипатьевской
летописи) создать литературное произведение, которое
общество примет за древнее. Эта сторона проблемы
более всего и обсуждалась литературоведами обоих
лагерей. С нашей точки зрения, в этой сфере имеется
целый ряд надежных и чрезвычайно показательных
фактов, ведущих к тем же выводам, что и лингвистиче-
ские аргументы, разбираемые ниже. Но, как уже указа-
но, в настоящей работе мы не касаемся этой стороны
дела, а ограничиваемся только лингвистической про-
блематикой.
Лингвистическая часть задачи Анонима, очевидно,
должна была состоять в следующем:
1) создать текст, удовлетворяющий грамматическим
и лексическим нормам языка XII века;
2) сымитировать эффекты орфографического, фоне-
тического, морфологического и иного характера (вклю-
чая ошибки), которыми обычно сопровождалось копи-
рование древнего текста переписчиком XV–XVI века;
3) сымитировать диалектные эффекты, характерные
для северо-западных писцов данного времени.
Мы знаем теперь, что эти конкретные лингвистиче-
ские задачи решены в тексте СПИ в целом очень хоро-
шо. Так что не может быть и речи о том, чтобы Ано-
32
Аргументы…
ним решал их просто наугад, придумывая недостаю-
щие грамматические и лексические звенья просто из
головы. Он безусловно должен был обладать в этих
вопросах вполне достоверными сведениями.
Откуда он мог почерпнуть такие сведения?
Мыслимых путей только два: а) из грамматик и сло-
варей; б) из собственных наблюдений над древними
рукописями (или их изданиями), а также над современ-
ными славянскими языками и их народными говорами.
Первый путь в конце XVIII века (не говоря уже о
более раннем времени) был в отношении грамматик
предельно ограничен (см. об этом Исаченко 1941), а в
отношении словарей еще практически закрыт: десятки
слов, использованных в СПИ, не фигурируют ни в ка-
ких словарях того времени.
Но изучение древних рукописей, равно как изуче-
ние славянских языков и их говоров, в принципе было
возможно — хотя, конечно, Аноним находился в этом
отношении перед лицом ситуации неизмеримо более
трудной, чем теперь, когда и в то и в другое уже вло-
жен труд сотен и тысяч исследователей и результаты
их труда так или иначе опубликованы.
Все сказанное выше, казалось бы, уже само по себе
подводит лингвиста к выводу о том, что версия под-
дельности СПИ крайне неправдоподобна. Но мы все
же не будем на основе одних лишь общих соображе-
ний отрицать возможность успеха Анонима в его пред-
полагаемой деятельности, а попытаемся внимательно и
непредвзято рассмотреть возникающие в связи с этой
проблемой конкретные лингвистические сюжеты.
Последующий разбор строится в основном в поряд-
ке названных выше лингвистических задач, которые
должны были стоять перед Анонимом.
Общие сведения о памятниках. § 6
33
Общие сведения о рассматриваемых
памятниках
§ 6. Лингвистический анализ СПИ следует предва-
рить некоторыми замечаниями о его списках. Наши
нынешние источники — первое издание, т. е. издание
А. И. Мусина-Пушкина 1800 г. (условное обозначение
П.), рукописная копия, изготовленная в 1795–1796 гг.
для Екатерины II (Е.), выписки А. Ф. Малиновского (М.)
и выписки Н. М. Карамзина (К.) — имеют между собой
много мелких расхождений (согласно СССПИ, в 591
точке), в подавляющем большинстве случаев касаю-
щихся, правда, лишь орфографии. Из сравнения этих
списков некоторые отличия погибшей рукописи от
публикации ныне ясны. Так, в рукописи скорее всего
вообще не было буквы i, не различались и и й, встреча-
лось (а может быть, даже было последовательно про-
ведено) написание оу и несомненно присутствовали
выносные буквы и написания под титлом. В публика-
ции написания с выносными буквами и под титлом
раскрыты — к сожалению, в соответствии с не очень
высоким уровнем знаний издателя и с его не слишком
скрупулезным отношением к деталям орфографии
оригинала. Скажем, рассоушьс (так в М.) передано в
издании как рассушясь. Между тем выносное с здесь
почти наверное заменяло сь, а не сь (последнее в аори-
стах выступало крайне редко). Это значит, что разли-
чию -ся и -сь, а также, например, различию -ть и -тъ,
-мь и -мъ, же и жъ и т. п., в публикации СПИ (равно
как и в других его списках) непосредственно доверять
нельзя. Конечно, определенные заключения об орфо-
графии рукописи все же возможны, но лишь через
призму сравнительного анализа разных списков.
Как уже указано в начале работы, цитаты из СПИ в
принципе приводятся по первому изданию, но без обя-
34
Аргументы…
зательного соблюдения принятых в этом издании сло-
воделения, заглавных букв и пунктуации. При этом,
однако, могут быть использованы конъектуры; они от-
мечаются так: добавленные буквы — круглыми скоб-
ками, исправленные — угловыми. Единичные буквы
могут быть взяты не из первого издания, а из Екатери-
нинской копии; при цитировании это специально не
отмечается. При желании установить более точно, от-
куда взят тот или иной элемент текста, надлежит обра-
щаться к приложению.
Буквы и и й распределяются при цитировании не в
соответствии с первым изданием, а по морфологиче-
ским правилам, и это специально не отмечается.
При рассмотрении Задонщины нам потребуется об-
ращение к следующим ее спискам: КБ — Кирилло-
Белозерский список (1470-е гг.); И-1 — 1-й список
Исторического музея (XVI в.); И-2 — 2-й список Ис-
торического музея (XVI в.); У — список Ундольского
(XVII в.); С — Синодальный список (XVII в.).
Раннедревнерусские черты СПИ
§ 7. Языку СПИ посвящено значительное число ра-
бот; назовем лишь немногие наиболее важные: Потеб-
ня 1914, Каринский 1916, Соболевский 1916, 1929, Пе-
терсон 1937, Обнорский 1939, 1946, Исаченко 1941,
Якобсон 1948, Булаховский 1950, Тимберлейк 1999.3
3 Почти все рассматриваемые ниже вопросы, связанные
с языком СПИ, уже так или иначе обсуждались этими и
другими авторами. В этих условиях давать в каждом случае
историю вопроса означало бы удвоить объем книги и да-
леко отклониться от нашей основной задачи. Мы предпоч-
ли везде излагать непосредственно суть дела, обходясь ми-
Раннедревнерусские черты СПИ. § 7
35
Из совокупности этих работ явствует, что язык СПИ в
целом вполне соответствует древнерусским нормам
XI–XII вв. (если отвлечься от явлений, которые объяс-
няются как эффекты позднейшего переписчика [или
переписчиков]).
Защитники подлинности СПИ много сделали, чтобы
выявить как можно более полный список таких морфо-
логических и синтаксических явлений СПИ, которые
характерны исключительно или преимущественно для
раннедревнерусского периода. При этом они констати-
ровали, что в отношении этих явлений язык СПИ гора-
здо архаичнее языка Задонщины (ср., в частности, Кот-
ляренко 1966).
Последнее вне всякого сомнения верно. Однако, во-
преки встречающемуся во многих работах утвержде-
нию, это еще не доказывает подлинности СПИ. Такая
констатация опровергает лишь ту простейшую версию,
что Аноним заимствовал из Задонщины не только со-
держание, но и языковую форму. Это опровержение,
конечно, существенно. Действительно, указанную вер-
сию ныне несомненно следует признать неверной. И
ниже мы уже вообще не будем больше ее рассматри-
вать. Но Аноним вовсе не обязательно был так прост.
В принципе он мог брать из Задонщины лишь содержа-
ние того или иного пассажа и «переводить» этот пас-
саж на язык каких-то подлинных памятников XII века.4
нимумом ссылок и не подчеркивая каждый раз границ ме-
жду нашими собственными соображениями и пересказом
уже известных.
4 Сами «иконокласты», насколько можно судить, этой
версии в отчетливой форме не излагают; но дело здесь про-
сто в том, что они вообще довольно поверхностно относятся
к языковой стороне проблемы. И серьезный advocatus diaboli
должен изложить эту версию за них.
36
Аргументы…
Такими памятниками могли быть, например, относя-
щиеся к XII в. части летописей.
Итак, цель защитников подлинности СПИ еще не
достигается демонстрацией того, что язык СПИ — пра-
вильный раннедревнерусский. Ведь если Аноним умел
сочинить грамотный текст на языке заданной эпохи, то
эта демонстрация означает всего лишь комплимент его
искусству.
Чтобы достичь такого результата, Аноним, по-види-
мому, должен был либо а) обладать точным научным
знанием грамматики и лексики языка данной эпохи
(извлеченным из имеющихся описаний и словарей или
достигнутым на основе собственных наблюдений),
либо б) иметь очень большую начитанность в подлин-
ных сочинениях данной эпохи и исключительные ими-
тационные способности.
Как уже отмечено, для Анонима следует исключить
возможность почерпнуть все необходимые знания из
готовых грамматик и словарей. Но возможность само-
стоятельного научного анализа и/или имитации прочи-
танного в принципе остается. Как известно, есть люди,
обладающие даром великолепно имитировать, скажем,
речь своих знакомых или диалектную речь жителей
определенной области (причем большинство из них,
конечно, не сумело бы описать имитируемые идиомы в
научных терминах). Существует и аналогичная спосо-
бность имитировать письменный текст — например, у
хороших пародистов. Поэтому теоретически не исклю-
чено, что человек с такими способностями, если он
был хорошо начитан в подлинных древнерусских руко-
писях, мог написать текст, достаточно похожий по сво-
им грамматическим и лексическим характеристикам на
то, что он прочел.
Таким образом, необходимо не просто указать на
присутствие в СПИ некоего древнего языкового явле-
Раннедревнерусские черты СПИ. § 7–8
37
ния, а установить, какими именно знаниями или уме-
ниями должен был обладать Аноним, чтобы в его тек-
сте оказался правильно воспроизведен соответствую-
щий эффект.
Поэтому ниже мы не будем перечислять все арха-
ичные черты языка СПИ (тем более, что это уже почти
полностью сделано в существующих работах). Наличие
таких черт само собой разумеется как в версии подлин-
ности, так и в версии поддельности СПИ. Мы остано-
вимся только на некоторых из таких черт, которые, с
нашей точки зрения, все же могут кое-что дать для ин-
тересующей нас проблемы.
Двойственное число
§ 8. Вопрос о двойственном числе в СПИ уже доста-
точно хорошо проанализирован с интересующей нас
точки зрения (см. прежде всего Исаченко 1941 и ИГДРЯ
2001: 186–192). А. В. Исаченко показал, что:
1) употребление двойственного числа в СПИ вполне
соответствует морфологическим и синтаксическим нор-
мам древнерусского языка XII в., а немногие отклоне-
ния сходны с теми, которые наблюдаются также в дру-
гих памятниках;
2) такая картина не могла быть достигнута путем
подражания Задонщине, поскольку в ней двойственное
число за одним исключением вообще отсутствует;
3) предполагаемый фальсификатор не располагал
грамматическими описаниями, которые позволили бы
ему правильно построить все словоформы двойствен-
ного числа, использованные в СПИ; на основе имев-
шихся в его время грамматик он получил бы, например,
в 1-м лице двойств. ошибочное есма, а в Д. двойств.
ошибочное соколама (тогда как в действительности в
38
Аргументы…
СПИ выступают безупречно правильные есвъ и соко-
лома);
4) не мог он и непосредственно извлечь все эти сло-
воформы из опубликованных к его времени летописей
и других древних памятников: большинства этих сло-
воформ там нет; следовательно, какие-то из них он не-
пременно должен был строить сам.
К этому разбору ныне можно добавить следующие
детали.
В нарушение классических древнерусских норм в
СПИ все словоформы И. дв. средн. имеют окончание -а
(а не -ъ/-и): два солнца 103; ваю храбрая сердца въ же-
стоцемъ харалузъ скована, а въ буести закалена 113. В
традиционных памятниках такие формы появляются
лишь начиная с 3-й четверти XIII в. Но берестяные гра-
моты показали, что они существовали уже в XII в., ср.
дъва лъта (№ 113, 2-я пол. XII в.), 2 лўкна (№ 671, то
же время). Мы знаем теперь, что это очень ранняя ин-
новация, начавшаяся на северо-западе не позднее XII в.
(см. Зализняк 1993, § 22 и ДНД2, § 3.12, конец) и в даль-
нейшем распространившаяся и на другие зоны.
Другое обстоятельство, заслуживающее особого вни-
мания, состоит в том, что в некоторых пассажах СПИ
формы двойственного числа (ниже даны жирным шри-
фтом) перемежаются формами множественного (ниже
подчеркнуты), например: О моя сыновчя Игорю и Все-
володе! Рано еста начала Половецкую землю мечи
цвълити, а себъ славы искати. Нъ нечестно одолъсте,
нечестно бо кровь поганую пролiясте 112. И далее в
том же обращении к Игорю и Всеволоду: Нъ рекосте:
«Myжаимъся сами, преднюю славу сами похитимъ, а
заднюю ся сами подълимъ!» 116. Исаченко основной
причиной считает здесь начавшееся уже в XII в. расша-
тывание категории двойственного числа.
Раннедревнерусские черты СПИ. § 8
39
Однако такое объяснение не согласуется с ныне-
шними знаниями о статусе двойственного числа в дре-
внерусском языке XII в. (см. ИГДРЯ 2001). В действи-
тельности множественное число могло появляться в
ранних текстах вместо ожидаемого двойственного пре-
жде всего потому, что автор не всегда имеет в виду
строго двух упоминаемых им лиц: он может мыслить
их вместе со всеми, кого они возглавляют (дружиной,
домочадцами и т. п.). При этом переход от одной автор-
ской позиции к другой может совершаться очень легко.
Примеры этого рода отчетливо обнаруживаются в бе-
рестяных грамотах; ср. в грамоте № 644 (1-я пол. XII в.,
письмо Нежки к брату Завиду, с упоминанием второго
брата — Нежаты): а не сестра ь вамо, оже тако дъла-
ете, не исправит<е> ми ничето же (множ. число в мес-
тоимении вамо и в глаголах показывает, что Нежка
имеет в виду и еще каких-то членов семьи или домо-
чадцев); в грамоте № 603 (2-я пол. XII в., письмо к Гре-
чину и Мирославу): вы ведаета, оже ь тьже не добы-
ле; тьжа ваша (словоформа ваша подразумевает учас-
тие еще каких-то лиц, кроме двух адресатов).
Далее, следует отметить императив 1-го лица множ.
мyжаимъся. Исаченко допускает (как и некоторые
другие комментаторы), что это испорченное 1-е лицо
двойств. мужаи<в>ъся. С нашей точки зрения, однако,
для такого исправления текста СПИ нет достаточных
оснований и в нем нет необходимости. Во-первых, во
фразе Myжаимъся сами, преднюю славу сами похи-
тимъ, а заднюю ся сами подълимъ! не одна только эта
словоформа, а все предикаты стоят во множ. числе, и
это прекрасно согласуется с тем, что исполниться
мужества и добыть воинскую славу должны не только
два князя, но и все их воины. Во-вторых, при мyжаи-
мъся (как и при последующих предикатах) стоит слово
сами (множ. число); это значит, что нельзя предпо-
40
Аргументы…
лагать здесь замену при переписке всего лишь одной
буквы в предполагаемом первоначальном мyжаивъся,
— речь может идти только о переводе всей фразы из
двойственного числа в множественное. В-третьих, сло-
воформа мyжаимъся находит прямую аналогию в не
проливаиме кръви (Синодальный список НПЛ, [1137]5)
и еще раз а кръви не проливаиме ([1216]; в Комиссион-
ном списке не проливаимя). Что же касается записи
глагольного окончания как -мъ (вместо -ме), то она не
может здесь быть препятствием, поскольку переписчик
СПИ явно имел некоторую склонность к замене -е на
конце слова на -ъ: ср. звательные формы землъ (наряду
с земле), Всеволодъ (наряду с Всеволоде), Осмомыслъ,
вътръ, И. мн. ратаевъ (ср. дятлове), аористы высъдъ,
утръпъ (вместо высъде, утръпе); фонетического раз-
личия между е и ъ в данной позиции у него явно не
было, а букву ъ он, по-видимому, воспринимал как бо-
лее престижную.
Этот конкретный пример не отменяет, конечно, того
обстоятельства, что ошибки при переписке были воз-
можны. В поздних списках с древних сочинений встре-
чаются ошибки в употреблении двойственного числа,
несомненно принадлежащие переписчику. См., напри-
мер, ИГДРЯ 2001: 167 о заменах двойственного числа,
стоящего в Синодальном списке НПЛ (XIII–XIV вв.),
на множественное в Комиссионном списке (XV в.). То
же в Ипатьевской летописи, например: и досыти ми
пересердия оучинила еста (Ипат., основной список,
[1148], л. 133 об.), и тако шложиста wба ([1160], л.
180) — в Хлебниковском списке XVI в. оучинили есте,
шложиша.
5 Здесь и далее при цитировании летописей в квадратных
скобках указывается год, к которому относится цитата.
Раннедревнерусские черты СПИ. § 8
41
Поэтому было бы почти невероятно, чтобы перепис-
чик СПИ решительно нигде не ошибся в копировании
древних форм двойственного числа. И действительно,
некоторое число таких ошибок (впрочем, небольшое) в
СПИ имеется. Так, почти наверное переписчику при-
надлежит множ. число в тiи бо два 88 и отецъ ихъ 88
вместо двойств. та бо два, отецъ ею; вероятно, так
же следует интерпретировать лебедиными крылы 76
(вместо лебединыма крылома) и васъ 133 (вместо ваю).
К числу других погрешностей при копировании форм
двойств. числа следует отнести убуди 88 вместо убуди-
ста (вероятно, не без влияния трех других убуди в
предшествующих частях текста) и съ нимъ 103 вместо
съ нима; возможно, еще подасть 103 (ср. также ниже о
вероятной вставке слова два в тiи бо два храбрая
Святъславлича).
Таким образом, картина употребления двойствен-
ного числа в СПИ соответствует реальному узусу XI–
XII веков и реальному облику поздних списков даже в
большей степени, чем полагал А. В. Исаченко.
Следует также особо отметить, что в СПИ имеется
целый ряд примеров употребления двойственного чис-
ла без числительного для предметов, не обладающих
природной парностью: ту ся брата разлучиста 71;
уже соколома крильца припъшали 102; молодая мъся-
ца 103; о моя сыновчя 112; ваю храбрая сердца 113;
вступита, господина... 129; своя бръзая комоня 191.
В истории русского языка этот тип употребления двой-
ственного числа имен исчезает раньше всех прочих. В
позднедревнерусский период употребление числитель-
ного в таких сочетаниях становится практически обяза-
тельным. Заметим, что несколько примеров с числите-
льным есть и в СПИ: тiи бо два храбрая Святъслав-
лича 88; се бо два сокола слътъста 102; два солнца
42
Аргументы…
помъркоста 103; оба багряная столпа погасоста 103.
Но в последних трех примерах числительное (два или
оба) несет и некоторую собственную функцию, поми-
мо дублирования двойственного числа в существитель-
ном, чем и оправдывается его присутствие. Лишь один
пример: тiи бо два храбрая Святъславлича — состав-
ляет в этом смысле исключение и выглядит как поздне-
древнерусский: раннедревнерусская норма требовала
бы здесь просто та бо храбрая Святъславлича. Но в
этой фразе уже есть заведомая неправильность в виде
тiи вместо та (ср. выше), и можно полагать, что вся ее
начальная часть на каком-то этапе подверглась искаже-
нию (а именно, «модернизации»).
Если попытаться подыскать среди рукописей XV–
XVI вв. такие, где ситуация с двойственным числом
наиболее похожа на СПИ, то хорошими кандидатами
оказались бы Флав. («История Иудейской войны» Ио-
сифа Флавия, переведенная в XI–XII вв., в списке по-
следней трети XV в.) и Киевская летопись по Ипат.
(т. е. летописные записи XII в. в списке первой четвер-
ти XV в.). И совершенно не подошли бы на эту роль
тексты, сочиненные в XV–XVI вв., например, Задон-
щина, «Повесть о взятии Царьграда турками», «Хоже-
ние за три моря» Афанасия Никитина, любые летопис-
ные записи за сами эти века (во всех этих памятниках
двойственного числа уже просто нет или почти нет),
или такие сочинения, ближе стоящие к церковной тра-
диции, как, скажем, «Повесть о Петре и Февронии»
(где двойственное число есть, но употребляется бес-
системно и в половине случаев неправильно).
Общий вывод Исаченко, который он делает с уче-
том уровня филологии XVIII века (и в молчаливом
предположении, что мистификатор пользовался только
опубликованными текстами): подделкой наблюдаемая
Раннедревнерусские черты СПИ. § 8
43
в СПИ картина употребления двойственного числа
быть не может.
На уровне обычного практического здравого смы-
сла с ним нельзя не согласиться.
Остается, однако, еще тот абстрактный уровень рас-
суждения, когда не принимаются во внимание ограни-
чения, связанные с практической жизнью, и не исклю-
чаются никакие предельные и маловероятные случаи
— в частности, допускается, что Аноним был одарен
способностями, многократно превосходящими способ-
ности обычных людей, и был готов вложить сколь уго-
дно громадный труд в дело создания своего фальсифи-
ката. Рассуждая на этом уровне, мы должны допустить,
что в принципе Аноним мог познакомиться с любой
рукописью, лежащей в любом монастырском или ином
хранилище (кроме разве что берестяных грамот). А ес-
ли при этом он был гениальным лингвистом или гени-
альным имитатором, то для него не было неразреши-
мой проблемой овладеть на основе анализа этих руко-
писей (или путем их имитации) всеми теми тонкостями
древнерусского двойственного числа, о которых шла
речь.
Придется, конечно, допустить, что он был очень и
очень не прост. Изучая рукописи, он сумел понять, что
руководства ошибаются в отношении словоформы
есма и словоформ типа соколама: в древнейших руко-
писях он нашел на их месте есвъ и соколома. Но если
бы он всегда действовал этим методом, то неминуемо
пришел бы к выводу, что двойственное число от сердце
— это сердци: такую форму требуют доступные ему
руководства, и в главнейших древнерусских рукопи-
сях, откуда он почерпнул все остальные свои морфоло-
гические знания, это действительно именно так. Как
уже отмечено выше, словоформы на -а типа сердца и
солнца, которые он вставил в СПИ, встречаются только
44
Аргументы…
в более поздних рукописях, а из по-настоящему древ-
них — только в берестяных грамотах. И нам придется
предположить, что тут Аноним по какой-то таинствен-
ной причине решил отказаться от своей грамматиче-
ской ориентации на такие памятники, как Ипат. или
Лавр., и для одной грамматической формы — И. В. дв.
средн. — взял в качестве образца некий более поздний
памятник.
Итак, в вопросе о двойственном числе мы приходим
к тому, что уже в связи с одним лишь этим частным
сюжетом версия поддельности СПИ необходимым об-
разом требует допущения гениальности его создателя.
Энклитики
§ 9. В отличие от таких традиционных объектов
грамматических исследований, как двойственное чис-
ло, древнерусские энклитики привлекали сравнительно
мало внимания историков языка. Даже вопрос о самом
инвентаре энклитик, т. е. о том, какие именно слово-
формы относились в древнерусском языке к этой про-
содической категории, до недавнего времени был еще
не решен; например, не было известно, что к этой ка-
тегории относились связки есмь, еси и т. д. Не были
изучены и закономерности размещения энклитик в
составе древнерусской фразы. Между тем мы знаем те-
перь, что в этой сфере действовали очень точные син-
таксические механизмы. Поэтому вопрос о том, соблю-
дены ли эти механизмы в СПИ, может иметь первосте-
пенное значение для оценки вероятности или неверо-
ятности позднего создания этого текста. Важные заме-
чания по поводу энклитик в СПИ имеются в работах
Якобсон 1948 и 1966; ниже этот вопрос рассматрива-
ется более полно.
Раннедревнерусские черты СПИ. § 9
45
Древнерусские энклитики делятся на два типа —
основной и специальный. Энклитики основного типа
(их большинство) в нормальном случае относятся по
смыслу к фразе в целом (или, что равносильно, к ска-
зуемому); их позиция во фразе определяется так наз.
законом Вакернагеля, о котором см. ниже. Энклитики
специального (или «невакернагелевского») типа отно-
сятся по смыслу к отдельному слову (но не к сказуемо-
му); они не подчиняются закону Вакернагеля, а распо-
лагаются просто непосредственно после того слова, к
которому относятся.
Закон Вакернагеля
Закон Вакернагеля в своем наиболее общем виде
гласит, что в древних индоевропейских языках энкли-
тики (основного типа) располагаются так, что они со-
ставляют конечную часть первого фонетического слова
(= тактовой группы) фразы. (Если пожертвовать неко-
торыми деталями, то можно это сформулировать и
проще: располагаются непосредственно после первого
полноударного слова фразы.) Применительно к славян-
скому материалу см. в первую очередь Якобсон 1935.
Для точного описания действия закона Вакернагеля
в конкретном языке определенной эпохи необходимо
зафиксировать следующее:
1) какие именно отрезки речевой цепи являются с
точки зрения закона Вакернагеля «фразами», т. е. еди-
ницами, внутри которых отыскивается первое фонети-
ческое слово;
2) какие именно словоформы являются энклитиками
основного типа (их список всегда строго ограничен и
сравнительно невелик);
46
Аргументы…
3) в каком порядке располагаются энклитики в це-
почке из нескольких энклитик (этот порядок почти
всегда бывает жестким).
В древнерусском языке закон Вакернагеля действо-
вал; см. об этом Зализняк 1993 (раздел «Место энкли-
тик в предложении и их порядок» = §§ 62–75), где вы-
явлены все три указанных аспекта действия данного
закона. Там же установлены (на широком древнерус-
ском материале) так наз. ранги энклитик, т. е. номера
позиций, которые занимает конкретная энклитика в
случае соединения энклитик друг с другом (скажем,
энклитика 2-го ранга при таком соединении всегда
стоит левее энклитики 3-го ранга).
Необходимо учитывать, однако, что соблюдение за-
кона Вакернагеля было свойством живой древнерус-
ской речи. На письме же соответствующие эффекты
отражались лишь в той степени, в которой памятник
приближался к живой речи (так, в берестяных грамотах
они отражаются почти безупречно). Но как раз в ряде
пунктов, связанных с реализацией этого закона, искус-
ственная церковнославянская норма не совпадала с жи-
вой речью; например, по этой норме связки есмь, еси и
т. д. могли трактоваться как полноударные (а не энкли-
тические) словоформы и, соответственно, ставиться
практически в любую точку фразы.
Отсюда следует, что если в некотором письменном
памятнике закон Вакернагеля соблюден плохо, то это
еще мало что значит: за этим может стоять как плохое
владение живым языком, так и стремление следовать
церковнославянским нормам. Напротив, если этот за-
кон соблюден в памятнике хорошо, то это чрезвычайно
информативно: случайно такой сложный эффект воз-
никнуть не может, следовательно, перед нами правиль-
ное отражение действующих механизмов древнерус-
ского языка.
Раннедревнерусские черты СПИ. § 10
47
§ 10. Рассмотрим теперь материал СПИ по энклити-
кам.
Энклитики основного типа, представленные в СПИ,
таковы (их ранги указываются в соответствии с рабо-
той Зализняк 1993): ранг 1 — же (жь), 2 — ли, 3 — бо,
4 — ти (частица), 5 — бы, 6 — местоимения Д. падежа
ми, ти, ны, 7 — местоимения В. падежа мя, ся, 8 —
связки еси, есвъ, еста. (Энклитика то относится к спе-
циальному типу.)
Об еще одной энклитике, которая представлена в
СПИ, а именно нъ, см. отдельно в работе «О чтени-
ях...», § 2.
Будем различать действие закона Вакернагеля:
а) в основном варианте — непосредственно соответ-
ствующем данному выше определению; б) в ослож-
ненном варианте — когда в роли отрезка, в рамках
которого реализуется данный закон, выступает не вся
фраза целиком, а лишь та ее часть, которая стоит пра-
вее так наз. ритмико-синтаксического барьера (см. об
этом понятии Зализняк 1993, § 66; примеры см. ниже, в
§ 11–12).
В дальнейшем разборе мы отделяем от прочих эн-
клитику ся, поскольку ее поведение в древнерусском
языке особое. Прочие энклитики (более 60 примеров)
ведут себя в тексте СПИ так.
Все они, кроме еси, во всех случаях расположены в
точном соответствии с законом Вакернагеля, причем в
его основном варианте. Ограничимся немногими при-
мерами: Почнемъ же, братiе ... 6; Не ваю ли храбрая
дружина ... 128; Боянъ бо въщiй ... 3; Тяжко ти голо-
вы, кромъ плечю 210; Аже бы ты былъ ... 125; Что
ми шумить, что ми звенить? 68; Оба есвъ Святъ-
славличя 20; Рано еста начала ... 112.
Во всех случаях, когда возникает скопление энкли-
тик, они стоят в СПИ в порядке их рангов, т. е. именно
48
Аргументы…
так, как требует соответствующее древнерусское пра-
вило: Луце жъ бы потяту быти ... 10 (же, ранг 1 + бы,
ранг 5); Начати же ся тъй пъсни ... 2 (же 1 + ся 7);
Мало ли ти бяшетъ ... 175 (ли 2 + ти 6); Не лъпо ли ны
бяшеть ... 1 (ли 2 + ны 6).
Не подпадают под закон Вакернагеля в его основ-
ном варианте только представленные в СПИ примеры
словоформы еси. Здесь, правда, нужно прежде всего
вообще исключить из рассмотрения фразу О Русская
земле, уже за шеломянемъ еси! (32, 47): в этой фразе
еси — не энклитика, а полноударная словоформа со
значением "находишься#. Ср. заведомо не энклитиче-
ский характер словоформы суть в значении "имеются,
находятся#: Суть бо у ваю желъзныи папорзи подъ
шеломы латинскими 135.
Особый характер носит фраза Свътлое и тресвът-
лое слънце! Всъмъ тепло и красно еси ... 182. В отрезке
Всъмъ тепло и красно еси два однородных именных
сказуемых. В таких случаях связка и другие энклитики,
относящиеся одновременно к обоим сказуемым, обыч-
но ставятся при первом сказуемом. Но этот принцип
все же не носит обязательного характера. Вот некото-
рые примеры такого же положения связки, как во фра-
зе из СПИ: а язъ Бж!ии и твои есмь со всимъ Галичемь
(Ипат. [1190], л. 231); ими ми въру, яко азъ велми
гръшенъ и лишенъ єсмь (Жит. Андр. Юрод., л. 34а);
но и сами бо(го)лиши и буяци єсте (там же, л. 19а).
Остаются лишь два примера, которые можно рас-
сматривать как нарушения закона Вакернагеля (они
содержатся в одном и том же пассаже из плача Яросла-
вны и совершенно однотипны): О Днепре Словутицю!
Ты пробилъ еси каменныя горы сквозъ землю Половец-
кую; ты лелъялъ еси на себъ Святославли носады до
плъку Кобякова ... 178–179.
Раннедревнерусские черты СПИ. § 10
49
Эти примеры допускают несколько различных объ-
яснений.
По обычной древнерусской норме местоимение ты
здесь, вообще говоря, излишне. Однако, например, в
Киевской летописи (по Ипат.), с которой СПИ, как из-
вестно, обнаруживает многочисленные и явно неслу-
чайные сходства, местоимение (язъ, ты, вы) в подоб-
ных случаях иногда все же присутствует, причем в
части таких примеров положение связки — такое же,
как в рассматриваемых фразах СПИ; ср. Ты мои еси
wц!ь (Ипат. [1150], л. 151 б); ... ты сълъ еси ([1174], л.
204 б); Мы гости есме твои ([1150], л. 150 б); Азъ Изь-
славъ есмь, кн!зь вашь ([1151], л. 158б). Возможно, в
таких случаях местоимение не опущено в связи с тем,
что оно несет некоторую эмфазу, а тогда после него
возможен ритмико-синтаксический барьер, которым и
объясняется позиция связки. Эмфаза не исключена и во
фразах из СПИ (если понимать их как "это ты про-
бил...#, "это ты укачивал...#).
Другая возможность состоит в том, что позиция еси
в этих фразах СПИ, равно как и в аналогичных фразах
из Ипат., есть просто дань церковнославянской норме,
которая допускает несоблюдение закона Вакернагеля
(см. об этом § 9).
Но наиболее правдоподобно предположение о том,
что в первых двух примерах из СПИ словоформа ты
(вообще или по крайней мере в позиции перед глаго-
лом) принадлежит не оригиналу, а переписчику. Дело в
том, что в Задонщине в соответствующих фразах сло-
воформы ты нет или она стоит правее и тем самым
закон Вакернагеля полностью соблюден: а) вообще
без ты — Доне, Доне, быстрая ръка, прорыла еси горы
каменныя, течеши в землю Половецкую (список И-1,
аналогично И-2 и С); Доне, Доне, быстрый Доне, про-
шелъ еси землю Половецкую, пробилъ еси берези хара-
50
Аргументы…
ужныя (список КБ); б) с другим положением ты —
Доне, Доне, быстрая река, прорыла еси ты каменные
горы и течеши в землю Половецкую (список У).
Энклитика ся
§ 11. Обратимся теперь к намного более сложному
вопросу — о месте энклитики ся. Основное противопо-
ставление здесь — препозиция ся (т. е. положение ле-
вее глагола) или его постпозиция (положение правее
глагола).
В истории русского языка расположение ся во фразе
проходит весьма непростую эволюцию. В общих чер-
тах ее можно описать так.
В живом древнерусском языке XI–XII веков место
ся определялось общими правилами для энклитик, т. е.
законом Вакернагеля и правилами о барьерах (ограни-
чивающих тот отрезок фразы, к которому будет приме-
нен данный закон).
Но в письменных памятниках ситуация была слож-
нее.
В старославянских и ранних церковнославянских
памятниках закономерности расположения энклитик,
свойственные живому языку, отражались лишь в очень
ограниченной степени. В частности, ся в подавляющем
большинстве случаев ставилось непосредственно пос-
ле глагола. Например, в Мариинском евангелии сь в
препозиции встретилось всего 32 раза, что составляет
2,7% от общего числа сь, в Путятиной минее — 18 раз
(2,3%).
Максимально близкое отражение живой речи пред-
ставлено в берестяных грамотах. В раннедревнерус-
ский период (XI – начало XIII в.) на препозицию здесь
приходится 50% всех примеров сь. Близко к ранним
Раннедревнерусские черты СПИ. § 11
51
берестяным грамотам стоит прямая речь светских лиц
в Киевской летописи за XII в. по Ипат. (хотя здесь все
же в какой-то мере сказывается эффект переписки в
XV в.). Эти два источника мы ниже будем обозначать
как «образцовые с точки зрения закона Вакернагеля»
(сокращенно просто: «образцовые»).
Здесь необходимо обратить особое внимание на то,
что Киевская летопись по Ипат. отчетливо делится в
данном отношении (как и в ряде других) на два компо-
нента, вклиненных один в другой: а) прямая речь свет-
ских лиц; б) авторская речь летописца и прямая речь
церковных лиц (сюда же входят покаянные и молит-
венные речи, вложенные летописцем в уста светским
персонажам).6 Ниже мы будем называть эти два компо-
нента просто прямой речью и авторской речью. Наско-
лько существенно их различие, мы увидим из таблицы
в § 12. Без указанного разграничения данные Киевской
летописи оказались бы смазанными и малопоказатель-
ными.
Церковнославянские памятники этого периода, за
немногими исключениями, обнаруживают примерно
такую же картину, как в старославянских евангелиях.
Так, в Мстиславовом евангелии препозиция ся встре-
чается немного чаще, чем в Мариинском (ср. здесь,
например, иже сь исказиша сами Матф. 19.2, того сь
оубоите Лк. 12.5 при иже исказишь сь сами, того
оубоите сь в Мариинском). Но, например, в таком па-
мятнике русского происхождения, как Житие Феодо-
6 Эта особенность, отличающая Киевскую летопись поч-
ти от всех других летописей (в том числе от Галицко-Волын-
ской летописи, тоже входящей в Ипат.), связана с тем, что
здесь послания князей друг к другу цитируются почти бук-
вально (возможно, с прямым использованием соответствую-
щих грамот), а не перелагаются на стиль летописца.
52
Аргументы…
сия, доля препозиции сь даже ниже, чем в старославян-
ских евангелиях.
Берестяные грамоты, с одной стороны, и старосла-
вянские тексты (и подобные им), с другой, образуют в
отношении энклитики сь два полюса, между которыми
располагаются прочие памятники.
В позднедревнерусский период в живой речи появ-
ляется тенденция к более частой постановке сь после
глагола. Ее можно интерпретировать также как тенден-
цию к более широкому использованию факультатив-
ных барьеров. Закон Вакернагеля еще не исчез, но
сфера его применения оказывается заметно суженной.
В поздних берестяных грамотах (XIII – 1 пол. XV в.) на
препозицию приходится 29% всех примеров сь.
Дальнейшее развитие этой тенденции приводит к
современному русскому состоянию, когда ся уже мо-
жет стоять только непосредственно после глагола и
неотделимо от него. Закон Вакернагеля (по крайней
мере в отношении ся) уже более не действует.
В нецерковных памятниках XV века и более позд-
них ся уже обычно ведет себя почти так же, как в со-
временном языке. Например, в Задонщине препозиция
ся встретилась всего один раз (в одном списке), в «По-
вести о взятии Царьграда турками» — четыре раза.
Лишь в некоторых памятниках этого периода (напри-
мер, в «Хожении за три моря» Афанасия Никитина)
следы старого состояния более значительны.
Церковнославянские памятники сохраняют преж-
нюю традицию, т. е. в них препозиция ся в принципе
возможна, но используется весьма редко.
Таким образом, если отвлечься от жанров и стилей,
то история препозиции ся внешне выглядит довольно
своеобразно: минимумы здесь представлены как в са-
мый древний, так и в поздний период, а максимум от-
мечается в XI–XII вв. (в некоторой части текстов).
Раннедревнерусские черты СПИ. § 11–12
53
В СПИ ся встретилось 34 раза, из них в препозиции
11. Таким образом, даже по самой грубой оценке СПИ
оказывается близким к берестяным грамотам. Но ниже
будут применены и более точные оценки.
Особое явление, представляющее для нас значи-
тельный интерес, — так называемое двойное ся. Оно
состоит в том, что ся выступает дважды — как в пре-
позиции, так и в постпозиции. В СПИ оно представле-
но во фразах: Вежи ся Половецкiи подвизашася 187;
а древо с(я) тугою къ земли преклонилос<я> 74.
В грамотах (как берестяных, так и пергаменных) это
явление наблюдается только начиная со 2-й половины
XIV в.7 (см. Зализняк 1993, § 71); ср., например, в бере-
стяных грамотах: мнъ сь не можетсь (№ 124, XV в.),
а то сь диялось (№ 154, XV в.). Эти примеры показы-
вают, что данное явление могло быть свойственно и
живой речи.
Но двойное ся встречается также в списках с древ-
них оригиналов; ср., например, в Ипат.: тамо сь на-
лъзесь моужь родомъ Половчинъ именемь Лаворъ
([1185], л. 226 об.); и нъльзъ бы ны сь с ними тою
ръкою битьсь полком ([1148], л. 132 об.); и пакы како
сь по нас ялась Руская земль всь ([1151], л. 152 об.; в
слове ялась буквы сь соскоблены). В этих случаях вто-
рое ся (при глаголе), очевидно, следует относить на
счет позднего переписчика (в последнем случае он,
возможно, сам заметил свою ошибку).
§ 12. Чтобы точнее установить место СПИ среди
других памятников в вопросе о поведении ся, нам при-
шлось произвести некоторое исследование.
7 Единственный более ранний пример (в берестяной гра-
моте XII века № 227) ненадежен.
54
Аргументы…
Для изложения его результатов необходимо вначале
дать ряд сведений на более техническом языке.
Предварительные пояснения. Отрезок, стоящий в пред-
ложении левее глагола (если таковой вообще имеется), мо-
жет представлять собой единую непосредственную соста-
вляющую предложения или включать в себя несколько
составляющих (не входящих одна в другую). Пример пер-
вого рода: единая составляющая два солнца в два солнца
помъркоста; пример второго рода: составляющие чръныя
тучя и съ моря в чръныя тучя съ моря идутъ.
Тактовая группа (= фонетическое слово) содержит основ-
ное слово (базис), к которому могут примыкать проклитики
(слева) и энклитики (справа).
Важный для нас особый частный случай состоит в том,
что базисом может стать и проклитика (в результате чего об-
разуется проклитико-энклитическая тактовая группа, напри-
мер, да сь). Иначе говоря, проклитики могут вести себя в
просодическом отношении двояко: объединяться в единую
тактовую группу со следующим знаменательным словом или
принимать на себя роль базиса начальной тактовой группы (и
тем самым притягивать к себе энклитики).
Пусть имеется фраза F, содержащая некоторую слово-
форму возвратного (т. е. имеющего при себе ся) глагола R.
Если R — неличная форма, возьмем это R со всем, что ему
подчинено; в прочих случаях возьмем всю фразу F. Если во
фразе F несколько сказуемых, возьмем не всю фразу, а толь-
ко группу сказуемого, включающую R. Если взятый отрезок
начинается с обращения, отбросим обращение. Если в нем
левее R имеется вопросительное или относительное место-
имение или наречие, отбросим всё, что стоит левее этого ме-
стоимения (наречия). Полученный отрезок обозначим как P.8
8 В небольшом числе случаев (ниже каждый раз оговари-
ваемых) мы рассматриваем также «усеченные Р», т. е. такие,
где отброшен более крупный начальный отрезок (например,
въ княжихъ крамолахъ во фразе Въ княжихъ крамолахъ въци
Раннедревнерусские черты СПИ. § 12
55
Ниже охарактеризованы те категории случаев, которые
нам потребуется различать при изучении позиции энклитики
ся. Желая избежать слишком дробного членения, выделяем
всего восемь таких категорий; мы будем называть их раз-
рядами. Но в силу этого их характеристики оказываются
довольно сложными: в них может участвовать много разных
признаков. Ниже способ их выделения представлен в виде
древовидной классификации. (Разряды занумерованы так,
как удобно для последующего разбора; их номера не соот-
ветствуют порядку их появления в классификации.)
I. Если Р начинается с проклитико-энклитической такто-
вой группы, то такое Р попадает в разряд 5.
Если Р начинается с R (проклитики, кроме подпадающих
под предыдущий пункт, не в счет), то это разряд 1.
Если Р начинается иначе, то:
II. Проверяем грамматическую форму глагола R.
Если это инфинитив и он либо подчинен другому глаголу
(можетъ битися), либо является подлежащим (не льзъ би-
тися), то это разряд 2.
Если это причастие в нечленной форме, то это разряд 7.
Если это причастие в членной форме или супин, то это
разряд 8.
Если это личная форма или инфинитив, не попадающий в
разряд 2, то:
III. Проверяем в Р первую по порядку непосредственную
составляющую9.
Если эта составляющая включает более одной тактовой
группы, то это разряд 6.
Если она равна одной тактовой группе, то:
IV. Проверяем базис (опорное слово) начальной тактовой
группы.
чловъкомъ скратишася); но описать правила такого отбра-
сывания в формальных терминах было бы слишком сложно.
9 Группа из существительного и определения к нему (не-
зависимо от места определения) при этом рассматривается в
целом (т. е. как единая составляющая).
56
Аргументы…
Если это местоимение или местоименное наречие, то это
разряд 3.
Если это неместоименное знаменательное слово, то это
разряд 4.
Рассмотрим разряды по порядку. Для удобства им
даны условные ярлыки. Эти ярлыки лишь весьма при-
близительно указывают на свойства разряда; но это не
опасно, так как точным определением разрядов служит
данная выше классификация.
Символом // обозначается ритмико-синтаксический
барьер. Но мы применяем здесь этот знак не система-
тически, а только там, где на это требуется обратить
специальное внимание. Напомним, что в нормальном
случае препозиция ся имеет место в тех фразах с нена-
чальным положением глагола, где перед глаголом нет
барьера, постпозиция — в тех, где он есть. Ниже мы
для удобства читателя везде, где возможно, говорим не
о барьерах, а прямо о препозиции или постпозиции ся.
Разряд 1 (начальный глагол). Это тривиальный слу-
чай: во всех памятниках ся всегда стоит в постпозиции.
В частности, в СПИ находим: То растъкашется мыс-
лiю по древу 3 (союз то — проклитика); Наплънився
ратнаго духа 7; И рассушяс<я> стрълами ... 37; Бишася
день, бишася другый 70; И падеся Кобякъ ... 89; Мужа-
имъся сами 116; И дотчеся стружiемъ злата стола
кiевскаго 154; Объсися синъ мьглъ 155; Въ(з)връжеся
на бръзъ комонь 189; Плачется мати Ростиславля 198;
Вьются голоси ... 212; то же с участием энклитики же:
Начати же ся тъй пъсни 2.
Поскольку в тривиальном случае никаких проблем
нет, мы далее уже больше не будем им заниматься.
Разряд 2 (инфинитив). Для образцовых источников
нормой является препозиция ся. Примеры: берестяные
Раннедревнерусские черты СПИ. § 12
57
грамоты — могоу сь съ тобою ьти на водоу (№ 238,
нач. XII в.); не моги сь ослоушати (№ 779, XII в.);
Ипат. — нъ лзъ ми сь с тобою рьдити ([1150], л. 144
об.), годно ти сь с ним оумирити, оумиришись ([1154],
л. 170 об.), ци боудеть ны сь соудити пред Бм!ъ "пред-
стоит ли нам судиться перед Богом# ([1151], л. 155).
Материал СПИ. Препозиция: А чи диво ся, братiе,
стару помолодити 117. Что касается союза чи (ци), то
его просодический статус здесь такой же, как в приве-
деннной выше фразе из Ипат., где позиция энклитик
ны сь показывает, что ци боудеть — это единая такто-
вая группа, т. е. что ци — проклитика. Что касается по-
ложения ся перед обращением, ср., например: ты сь,
шце, не труди (Ипат. [1150], л. 145).
Разряд 3 (начальное местоимение). Для образцовых
источников нормой является препозиция ся. Это самая
характерная сфера применения препозиции. Примеры:
берестяные грамоты — а въ томь ми сь не исправилъ
въ борзъ (№ 724, 1160-е гг.), а чемоу сь гнъваеши
(№ 605, нач. XII в.), а ьзо ти сь отоплачў (№ 829,
XII в.); Ипат. — а ту сь сождемъ ([1150], л. 149 об.),
тобъ сь оуже не ворочати, ни мнъ ([1152], л. 163 об.).
Материал СПИ. Препозиция: Ту ся копiемъ прила-
мати 46; Ту ся саблямъ потручяти 46; Ту ся брата
разлучиста... 71.
Разряд 4 (начальное знаменательное слово). В об-
разцовых источниках преобладает препозиция ся. При-
меры: а ныне сь дроужина по мь пороучила (берестя-
ная грамота № 109, нач. XII в.); Ипат. — лъпле сь с
нимъ оулади ([1147], л. 126 об.), моложьшему сь не по-
клоню ([1151], л. 155 об.), и с Льхы сь есмь за нь билъ
([1152], л. 162 об.). Особо отметим примеры с началь-
ным подлежащим (где препозиция представлена не-
сколько реже): а Мъстьта сь вама поклань (берестя-
58
Аргументы…
ная грамота № 422, XII в.); Ипат. — ръкы сь смерзы-
вають ([1150], л. 147 об.), сн!ъ ти сь кланьеть ([1151],
л. 157).
Но встречается также и постпозиция (как следствие
появления факультативного барьера после начальной
тактовой группы), например: Ипат. — оуже wбья-
вихомсь Ростиславичемь ([1180], л. 216 об.) (ср. воз-
можность препозиции при таком же начале: оуже сь
єсмы изнемоглъ — [1185], л. 226), с людми оутвердись
([1154], л. 170 об.). То же при начальном подлежащем:
а вьжники творьтесь въдавоше Собыславоу цетыри
гривне (берестяная грамота № 550, XII в.), Половци
wборотились противоу Роускимъ кн!земь (Ипат. [1183],
л. 221 об.).
Материал СПИ. Препозиция: На ниче ся годины
обратиша 120; Нъ ро<зн>о ся имъ хоботы пашутъ 166;
а заднюю ся сами подълимъ 116; сюда же [И съ нимъ
молодая мъсяца, Олегъ и Святъславъ] // тъмою ся
поволокоста 103 (здесь после длинной начальной час-
ти явно имелся барьер). Также с начальным подлежа-
щим: и древо с(я) тугою къ земли пръклонило 199.
Двойное ся (с начальным подлежащим): а древо с(я)
тугою къ земли преклонилос<я> 74.
Постпозиция: Уже снесеся хула на хвалу 106; Уже
връжеса Дивь на землю 108. Также с начальным под-
лежащим: Тоска разлiяся по Руской земли 85; Солнце
свътится на небесъ 211.
З а м е ч а н и е . В СПИ фраза из 74 и 199 (одна и та же)
оказалась затемнена тем, что в издании в 199 ошибочно про-
чтено Уныша цвъты жалобою, и древо с тугою къ земли
пръклонило 199 (где ся вообще отсутствует) и Ничить трава
жалощами, а древо с тугою къ земли преклонилос(ь) 74. В
рукописи в обоих случаях несомненно стояло древостугою.
Исправление с на с(я) сделано здесь уже в работе Якобсон
Раннедревнерусские черты СПИ. § 12
59
1948, но, увы, не попало в СССПИ. Между тем это одно из
самых надежных исправлений во всем СПИ: ср. отсутствие
предлога перед тугою в А древеса тугою к земли преклони-
шася в Задонщине (список И-2) и отсутствие предлога во
фразах Уныша цвъты жалобою и Ничить трава жалощами,
образующих с нашей фразой совершенно очевидную парал-
лельную конструкцию.10 Заметим, что древеса вместо древо
в Задонщине — вероятно, косвенный след точно такой же
записи древостугою.
Здесь необходимо подчеркнуть следующее: наличие
в этом и других разрядах как примеров препозиции,
так и примеров постпозиции не означает, что между
теми и другими не было вовсе никакого различия. Раз-
ница в том, придавал ли говорящий первой тактовой
группе некоторый дополнительный вес (и тогда после
нее возникал ритмико-синтаксический барьер, что вело
к постпозиции ся) или никак ее специально не выделял.
Так, во фразах уже снесеся хула на хвалу, уже връжеса
Дивь на землю слово уже, по-видимому, подчеркнуто,
будучи по смыслу равносильно целому предложению
("уже случилось вот что#) — в отличие, например, от
оуже сь єсмы изнемоглъ из Ипат. Но мы не хотим
здесь обращаться к такой непроверяемой сфере, как
намерения говорящего, и поэтому просто констати-
руем наличие примеров обоего рода.
10 К сожалению, это далеко не единственный пример
того, как из-за установок советского времени совершенно
убедительное грамматическое или лексическое решение,
полученное за пределами СССР, не только не принято, но
даже не упомянуто в СССПИ. В результате этот словарь-
справочник, который в принципе мог бы послужить общим
сводом всех (или хотя бы всех небессмысленных) решений,
предлагавшихся по поводу той или иной точки текста СПИ,
в действительности таким сводом не является.
60
Аргументы…
Разряд 5 (проклитико-энклитический комплекс).
Этот разряд носит особый характер; сюда попадают те
случаи, когда союз или другая проклитика (в частности,
частица да, слово се "вот#) принимает на себя роль ба-
зиса начальной тактовой группы (и тем самым притяги-
вает к себе энклитики), например: оти сь соцете со
моною "пусть сочтется со мной# (берестяная грамота
№ 346, XIII в.), да сь не възвращаєть въспьть (Мсти-
славово ев., Матф. 24.18).
В СПИ материала по этому разряду нет, поэтому мы
не будем здесь им заниматься.
Разряд 6 (двучленная начальная составляющая). Бе-
зусловной нормой для всех памятников является пост-
позиция ся. Примеры: ваше борт(н)ико окралось первы
"ваша пасека обокрадена первой# (тверская берестяная
грамота № 5, XIV в.); Ипат. — а дроужина моя изне-
моглась ([1187], л. 227 об.), и со братьєю своєю розои-
тись ([1177], л. 214), того всего каюсь ([1150], л. 151
об.; ср. рядом а того сь каю — ясно видна разница
между ситуацией с одночленной и с двучленной на-
чальной составляющей).
Препозиция представлена исключительно редко.
Вот некоторые примеры: а ьзо сь саме с нимо ўведаю
(берестяная грамота № 142, нач. XIV в.), зьть ти сь
король кланьеть "зять-король тебе кланяется# ([1152],
л. 161 об.), съ гроубою сь чадью пьръхъ (Житие Мефо-
дия — Усп. сб., 107а).
Материал СПИ. Постпозиция: Жены Рускiя въспла-
кашас<я> 82; По Руской земли прострошася Половци...
105; Тогда при Олзъ Гориславличи съяшется и растя-
шеть усобицами... 64; также [Въ княжихъ крамолахъ] //
въци человъкомъ скратишас<я> 64 (после Въ княжихъ
крамолахъ явно имелся барьер).
Раннедревнерусские черты СПИ. § 12
61
Двойное ся: Вежи ся Половецкiи подвизашася 187.
Этот пример чрезвычайно важен: ввиду предельной
редкости таких примеров в памятниках трудно пред-
полагать, что он построен Анонимом по модели какой-
то конкретной фразы из древнего памятника. Но он
полностью соответствует закону Вакернагеля в его не
связанной дополнительными ограничениями форме,
что характерно прежде всего для древнейших памятни-
ков. С другой стороны, он содержит двойное ся, кото-
рое возникает не ранее XIV в. Таким образом, уже одна
эта фраза как бы концентрирует в себе проблематику
всего СПИ: это либо древний текст, слегка подпорчен-
ный поздним переписчиком, либо искусная подделка,
имитирующая именно такую историю дела.
Разряд 7 (причастия в нечленной форме). Преобла-
дает постпозиция ся. Примеры: а со мною не спрошав-
сь (Ипат. [1189], л. 230), на Сулъ бившесь с половци
(Мономах), с Дв!дмь смирившесь (там же).
Препозиция встречается сравнительно редко, пре-
имущественно в самых древних текстах. Примеры:
берестяные грамоты — то из оцью бы сь вытьрьго
притькль "то ты бы, вырвавшись из-под [людских]
глаз, примчался# (№ 752, рубеж XI–XII вв.), а нънъ ти
сь съмълъвивъ съ близок<ы> (№ 907, нач. XII в.).
Материал СПИ. Постпозиция: Тъй клюками под-
пръся11 ... 154; Яко соколъ // на вътрехъ ширяяся (или,
может быть, Яко соколъ на вътрехъ // ширяяся) 134.
Разряд 8 (причастия в членной форме и супины).
Постпозиция ся здесь практически обязательна (кръпко
бившимъся, ъдемъ битъсь и т. п.).
В СПИ примеров нет.
11 О том, что это именно причастие, см. § 30.
62
Аргументы…
Как можно видеть, во всех разрядах поведение ся в
СПИ — в целом такое же, как в образцовых с точки
зрения закона Вакернагеля источниках.
Для более точной количественной оценки сходств и
различий между СПИ и другими памятниками мы про-
вели подсчеты по ряду важных памятников — церков-
ных и нецерковных:
Мариинское евангелие (Ев. от Матфея);
Житие Феодосия по Усп. сб.;
Русская Правда;
«Поучение» Мономаха;
ранние берестяные грамоты (XI – нач. XIII в.);
Киев. лет. А — прямая речь в Киевской летописи (за
1118–1200 гг.) по Ипат. (точнее см. выше);
Киев. лет. Б — авторская речь в той же летописи
(точнее см. выше);
Галицко-Волынская летопись (за 1201–1292 гг.) по
Ипат. (без разделения на компоненты);
поздние берестяные грамоты (XIII–XV в.);
«Хожение за три моря» Афанасия Никитина (1471–
75 гг.; в списке XVI в.) ;
Острожская библия 1581 г. (Экклезиаст);
Задонщина (по всем четырем основным спискам:
КБ + И-1 + У + С).
В приводимой ниже таблице показана доля случаев
препозиции ся12 в разрядах 2, 3, 4, 6, 7. (Разряд 1 не
представляет интереса; разряды 5 и 8 опущены, поско-
льку в СПИ они не представлены.) Там, где на клетку
таблицы приходится не менее 15 примеров, доля пре-
позиции выражена в процентах (но указание 0% воз-
можно и при меньшем числе примеров). В остальных
12 Примеры с двойным ся при подсчетах приравниваются
к примерам препозиции.
Раннедревнерусские черты СПИ. § 12
63
случаях непосредственно указаны (в квадратных скоб-
ках) количества примеров: числитель дроби — число
случаев препозиции, знаменатель — общее число
примеров (т. е. знак / равносилен слову «из»).
Чтобы можно было оценить степень показательно-
сти приводимых данных, при каждом памятнике в ква-
дратных скобках указано общее число примеров ся в
разрядах 2, 3, 4, 6, 7.
Разряд 2 Разряд 3 Разряд 4 Разряд 6 Разряд 7
Памятники с частой препозицией ся
Ранн. берест. [28]
[2/2]
87%
[3/4]
[0/3]
[3/4]
Киев. лет. А [153]
81%
81%
57%
[1/13]
[4/8]
Рус. Правда [7]
[1/1]
[5/5]
[0/1]
—
—
Мономах [19]
[1/3]
[4/5]
[1/3]
[0/4]
[1/4]
Памятники со средними показателями
Киев. лет. Б [ок. 500]
49%
12%
3%
0%
2%
Гал.-вол. лет. [ок. 230] 27%
9%
5%
0%
0%
Афан. Никитин [42]
[1/1]
[6/11]
28%
[1/5]
—
Поздн. берест. [70]
[0/2]
43%
[1/11]
[1/5]
[0/1]
Памятники с редкой препозицией ся
Мар. (Матфей) [143]
0%
15%
0%
0%
0%
Жит. Феодосия [240]
0%
1%
5%
3%
0%
Острож. (Эккл.) [62]
[1/8]
9%
0%
0%
0%
Задонщина [42]
[0/1]
7%
0%
0%
0%
Для сравнения: СПИ
СПИ [21]
[1/1]
[3/3]
[6/10]
[1/5] [0/2]
Таблица надежно подтверждает то, что вырисовы-
валось уже и из самых общих количественных оце-
64
Аргументы…
нок13: СПИ в рассматриваемом отношении попадает в
одну группу с нецерковными памятниками, созданны-
ми в XI–XII веках, и резко отличается от памятников,
созданных позднее.
Разумеется, это еще не значит, что мы получили тем
самым датировку СПИ: такого результата в принципе
мог достичь и фальсификатор. Но мы узнаём, во-пер-
вых, какие тексты он должен был в этом отношении
имитировать, во-вторых, до какой степени подробно-
сти он должен был знать закономерности распределе-
ния препозиции и постпозиции ся в разных типах фраз,
чтобы получить не только правдоподобные суммарные
цифры, но и нужную картину распределения примеров
по типам фраз.
В связи с энклитикой ся отметим еще один интерес-
ный факт. Он связан с фразой СПИ, которую коммен-
таторы обычно читают так: и съ нима молодая мъсяца,
Олегъ и Святъславъ, тъмою ся поволокоста и въ моръ
погрузиста 103. Нам важно то, что при погрузиста нет
ся, хотя смысл здесь несомненно "погрузились#, а не
"погрузили#. Комментаторы обычно добавляют здесь ся,
полагая, что оно просто потерялось при переписке.
Однако, как справедливо указал Булаховский (1950:
470), в этой конъектуре нет необходимости: в составе
выписанной выше полной фразы погрузиста могло
13 Здесь и в других случаях, где приводятся подсчеты,
следует помнить, что по ряду причин (наличие в тексте тем-
ных или поврежденных мест, синтаксическая двусмыслен-
ность отдельных фраз и т. п.) цифры не могут быть идеально
точными (а специально оговаривать каждое такое место бес-
смысленно). Существен, таким образом, лишь общий харак-
тер количественных соотношений (на который подобные
помехи практически не влияют).
Раннедревнерусские черты СПИ. § 12–13
65
получить правильный смысл за счет того, что ся уже
есть во фразе тъмою ся поволокоста и его действие в
принципе могло распространяться не на один глагол, а
на два: "тьмою затянулись и в море погрузились#.
Но если это так, то перед нами замечательный при-
мер чрезвычайно архаичного синтаксиса: одно ся на
два возвратных глагола встречается крайне редко и
только в текстах, сочиненных или переведенных очень
рано. Ср. такие примеры, как: то никтоже вас не мо-
жет вредитись и оубити ("повредиться и убиться#),
понеже не будет ш Ба! повелъно («Поучение» Монома-
ха); лънюсь и бо"ю дръзнўти "ленюсь и боюсь дерзнуть#
(Жития святых, ркп. РГБ, ф. 173, № 57 [1520-е –
1530-е гг.], л. 269); и не быхъ сь того тако боялъ или
соумьнълъ "и я бы того так не боялся или опасался#
(Житие Феодосия — Усп. сб., 60а-б); по вьсь дн!и съ
братиею подвизаясь и троужая (там же, 60г); сты-
дьщес(ь) и срамляюще "стыдясь и усрамляясь# (Флав.,
421в, чтение Виленского хронографа); нъсть отъ насъ
ни единого о небесьныихъ тщащася и подвизающа
(Иларион, «Слово о законе и благодати» — см. Срезн.,
II: 1035).
К сожалению, рассматриваемая фраза СПИ есть
результат некоторого исправления дошедшего до нас
реального текста (а именно, часть и въ моръ погрузи-
ста переставлена сюда из позиции на две строки ниже,
где она совершенно неуместна по контексту и куда
она, по-видимому, попала по вине переписчика). Тем
самым, несмотря на то, что эта перестановка обладает
высокой убедительностью и с ней согласны почти все
комментаторы, данный пример все же нельзя считать
вполне надежным.
§ 13. Общий вывод ясен: в «Слове о полку Игореве»
картина поведения энклитик как в целом, так и во мно-
66
Аргументы…
гих деталях чрезвычайно близка к тому, что наблюда-
ется в древнерусских памятниках и прежде всего в ран-
них берестяных грамотах и в прямой речи в Киевской
летописи по Ипат. При этом имеющиеся нарушения
(прежде всего двойное ся) носят точно такой же харак-
тер, как в списках XV–XVI веков с раннедревнерус-
ских оригиналов.
Особо отметим, что поведение энклитик в СПИ со-
ответствует древнерусским правилам даже в большей
степени, чем полагал Якобсон (1948: 152): он считал
нарушениями и относил за счет поздних переписчиков
некоторые примеры из СПИ, которые в действитель-
ности вполне однотипны с материалом берестяных гра-
мот XII века.
Если СПИ создано Анонимом, то и эта картина до-
стигнута его искусством.
В русском языке XVIII века закон Вакернагеля уже
не действовал (точнее, от его действия сохранились
лишь ничтожные остатки). Таким образом, Анониму
русский язык его времени в данном отношении уже ни
в чем помочь не мог. Очень мало помогало ему и зна-
ние церковнославянского языка, поскольку в церков-
ных текстах этот закон реализовался чрезвычайно
слабо: чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть
на показатели Мариинского евангелия и Острожской
библии в таблице из § 12. Каким же образом ему все-
таки удалось соблюсти закон Вакернагеля в построен-
ном им тексте?
Мыслимые ответы: 1) в силу точного научного зна-
ния; 2) в силу некоей исключительной способности
интуитивно схватывать язык прочтенных древних тек-
стов с полнотой, позволяющей строить на нем безупре-
чно правильные новые тексты; 3) в силу того, что он
был носителем какого-то славянского языка, где закон
Вакернагеля еще действовал.
Раннедревнерусские черты СПИ. § 13
67
Версия 1 требует признания того, что здесь, как и во
многих других пунктах, Аноним опередил лингвисти-
ческую науку — в данном случае даже не только сла-
вистику — на сто-двести лет (не пожелав при этом
оставить потомству ни слова из своих научных тру-
дов). В частности, он, а не Якоб Вакернагель, оказался
первооткрывателем знаменитого закона (ср. Якобсон
1966: 690). Он выявил состав древнерусских энклитик.
Он открыл, что они имеют ранговую организацию, и
установил их ранги.
Самый большой труд он вложил в изучение энкли-
тики ся. Он открыл, что в XII веке эта энклитика ста-
вилась левее глагола гораздо чаще, чем в древнейших
текстах — таких, как старославянские евангелия, и чем
в поздних текстах — таких, как Задонщина или Ост-
рожская библия.
Но разве не мог Аноним взять правила распреде-
ления ся просто из того же самого источника, который
он и без того заведомо использовал, — из Ипатьевской
летописи? В принципе мог — но только в том случае,
если бы он изучил ее столь глубоко, чтобы открыть в
ее составе особый компонент, отличающийся иными
правилами для ся, — прямую речь в той части летопи-
си, которая относится к XII веку. Лишь после этого он
мог бы принять решение имитировать поведение ся,
свойственное именно этому компоненту летописи. А
если бы он взял за образец Ипатьевскую летопись как
единое целое, то у него никоим образом не получилась
бы та картина поведения ся, которую мы видим в СПИ.
Таким образом, только для того, чтобы выявить прави-
ла постановки энклитики ся, он должен был проделать
специальное исследование, для которого пришлось бы
проштудировать всю летопись, выписывая и анализи-
руя сотни примеров с чисто технических точек зрения,
— совершенно безотносительно к тому, что он извле-
68
Аргументы…
кал из этой летописи с точки зрения содержания и
литературных особенностей.
З а м е ч а н и е . Недоверчивый читатель здесь может, пра-
вда, сказать: «А так ли уж необходимо было Анониму знать
все эти правила? Ведь приведенные выше правила не очень
жестки (например, во многих случаях в принципе допустима
как препозиция, так и постпозиция ся). Пусть даже Аноним
принимал решения наугад — в памятниках скорее всего
отыщутся какие-нибудь подходящие параллели». Но это ил-
люзия. Не говоря уже о том, что свободный выбор между
препозицией и постпозицией ся возможен далеко не всегда,
этим выбором поиск правильного места для ся во фразе от-
нюдь не ограничивается. Во фразе (даже длинной) в норма-
льном случае имеется лишь одно или два допустимых места
для ся; все остальные были бы ошибочными. Например, во
фразе жены Рускiя въсплакашас<я> 82 в принципе ся могло
бы стоять не в конце, а после жены; но положение ся после
Рускiя уже было бы ошибочным. Между тем в СПИ нет ни
одной фразы с заведомо ошибочным положением ся. Таким
образом, ставя ся наугад, сочинитель имел бы практически
нулевые шансы получить тот текст СПИ, который мы имеем
(или другой, но столь же правильный).
Версия 2 требует признания гениальности в сфере
подражания. По этой версии Аноним без всякой линг-
вистической теории, в силу одной лишь интуиции и
неограниченной способности бессознательно подра-
жать прочитанным текстам, каждый раз безошибочно
угадывал, в каком порядке расставить слова в сочиняе-
мых древнерусских фразах (а сочинять ему бесспорно
пришлось: из одних лишь вычитанных из рукописей
готовых фраз составить СПИ невозможно). О том, ка-
ковы реальные шансы у этой версии, см. § 23 (конец).
Что касается версии 3, то действительно верно, что
некоторые славянские языки сохраняют закон Вакер-
нагеля гораздо полнее, чем русский; таков прежде все-
Раннедревнерусские черты СПИ. § 13–14
69
го сербскохорватский. Однако в том, что касается со-
става энклитик, их места в предложении и взаимного
порядка, никакие два славянских языка не совпадают
полностью между собой. Пришлось бы допустить, что
Аноним знал, чем отличается в этом отношении, ска-
жем, сербский язык XVIII в. от древнерусского языка
XII в., и сумел нигде не допустить соответствующих
ошибок. Понятно, что для этого надо знать древнерус-
ский язык практически столь же глубоко, как и при
версии 1. Подробнее об этой проблеме см. «О Добров-
ском...», § 12.
Релятивизатор то
§ 14. В работе Зализняк 1981 было изучено функци-
онирование в древнерусском языке так наз. релятиви-
заторов, т. е. частиц, превращающих вопросительные
местоимения в относительные (или подкрепляющих
уже имеющееся относительное значение). Основные
древнерусские релятивизаторы — же и то.
Там же был специально рассмотрен пример из СПИ,
где выступает относительное местоимение которыи
то (с релятивизатором то): Тiи бо два храбрая Святъ-
славлича, Игорь и Всеволодъ, уже лжу убуди, которую
то бяше успилъ отецъ ихъ Святъславь грозный вели-
кый кiевскый 88.
Имеется, правда, давняя традиция рассматривать
здесь отрезок которую то как результат двойной пор-
чи (которую якобы стоит вместо которою, а то —
вместо ту). Но, в частности, в Якобсон 1948 принято
исходное чтение, и Л. А. Булаховский (1950: 463) убе-
дительно показал, что ни в какой правке это место тек-
ста не нуждается. Полагаю, что сторонникам версии о
порче было просто неизвестно относительное место-
имение которыи то (оно не фигурирует ни в каких
70
Аргументы…
грамматиках древнерусского языка), поэтому они вос-
принимали здесь слово то как лишнее и считали нуж-
ным это место как-то исправить. Реальный текст СПИ
("ложь разбудили, которую усыпил...#) здесь в действи-
тельности синтаксически и семантически гораздо луч-
ше, чем «правленый» ("ложь разбудили которою [ссо-
рою]; ее усыпил...#): в последнем аномально отсутствие
союза а и неуклюже все построение, где сперва сооб-
щается о пробуждении, а потом о предшествующем
усыплении.
В работе А. Тимберлейка (1999: 778) содержится
своего рода компромисс: считая, что для которыи в
собственно относительной функции (причем уже без
элементов древнего значения "который из двух#) конец
XII в. — это слишком рано, он предположил, что в пер-
воначальном тексте здесь стояло юже, а слово кото-
рую принадлежит переписчику (о частице то он при
этом просто не упоминает).
С нашей точки зрения, для такого предположения
нет оснований: во-первых, если бы которую принад-
лежало переписчику XV–XVI в., то при нем не было
бы то — для релятивизатора то это слишком позднее
время; во-вторых, которыи в собственно относитель-
ной функции (с релятивизатором же или то или без
такового), причем при такой же постпозиции прида-
точного, как и в современном языке, с несомненностью
присутствует уже, в частности, в Киевской летописи
XII в. (по Ипат.). Нами отмечено 13 примеров; вот не-
которые из них:
посла Всеволодъ Ст!ополка в Новъгородъ ..., смолвь-
сь с новьгородьци, которыхъ то былъ приялъ ([1142],
л. 114 об.);
не бъ бо тоъ землъ в Роуси, которая же єго не хо-
тьшеть ни любьшеть ([1179], л. 215 об.);
Раннедревнерусские черты СПИ. § 14
71
поскочиша же и ти половци силы половъцькии, ко-
ториъ же далече ръкы стояхоуть ([1185], л. 223 об.);
иде к Рюрикови ... с моужи тъми, котории же его
ввели бьхоуть в Галичь ([1189], л. 229 об.);
дажь стоиши в томъ рьдоу, то ты намъ братъ,
пакы ли поминаешь давныя тьжа, которыи былъ при
Ростиславъ, то стоупилъ еси рьдоу ([1190], л. 232);
и тако заяша стадъ множество и вежа, которъ
бъхоуть wстались в лоузъ ([1190], л. 232 об.);
ажь, брате, жаловалсь на мене про волость, кото-
рые же еси просилъ ([1195], л. 236 об.);
и шь wтни городы ты, которыя же бьшет емоу
далъ в Роускои земли ([1197], л. 241).
А. Тимберлейк придает особое значение тому, что в
примере из СПИ которую, в отличие от большинства
ранних примеров, не имеет коннотации выбора из
ограниченного набора возможностей. Однако и среди
приведенных примеров из Ипат. есть совершенно та-
кие же; самый чистый в этом отношении пример —
давныя тьжа, которыи былъ при Ростиславъ ([1190],
л. 232).
Таким образом, в конце XII в. относительное кото-
рыи уже было вполне активно (по крайней мере в не-
которых регионах), так что в этом пункте никакого
анахронизма в СПИ нет.
Для слова которыи с релятивизатором то (в суб-
стантивной, а не в адъективной функции, т. е. без по-
вторения определяемого существительного) в настоя-
щее время мы можем указать, помимо рассматривае-
мой фразы из СПИ, всего четыре примера:
1) приведенный выше пример из Ипат. [1142] (… с
новьгородьци, которыхъ то былъ приялъ);
2) и взьти ємоу та правда, которая то в томь
городъ (смоленская грамота 1229 г., список Е 1-й пол.
72
Аргументы…
XIII в., 94; то же в списке D 1270–1277 гг., 107; в спис-
ке F XIV в. то отсутствует);
3) великому кн!зю Всеволоду, оц!ю его Юрью кн!зю
кыевьскому, дъду его Волод(и)меру Иманаху [вместо
Манамаху], которымъ то половоци дъти своя ноша-
ху в колыбъли («Слово о погибели русской земли»,
XIII в.);
4) и новогородци же тъх посадниковъ и бояръ и жи-
вотъ пограбили, и дворы и доспъхъ поотнимали и всю
ратноую приправоу, котори то такъ чинили (Псков-
ская 3-я летопись [1477], Строевский список XVI в.,
л. 181; в Архивском 2-м списке то отсутствует); но в
данном случае следует также считаться с возможно-
стью того, что здесь то — не релятивизатор, а место-
имение "то#.
Как можно видеть, перед нами очень редкая кон-
струкция, которая, за исключением одного не совсем
надежного примера, представлена лишь в XII–XIII вв.14
Аноним, если это именно он догадался вставить в
текст столь изысканную конструкцию, очевидно, все-
таки сумел отыскать в море древних рукописей какие-
то из наших примеров и осознать их ценность для его
фальсификата.
Коротко о других древних чертах
§ 15. Аноним знал также множество других тонких
правил разных уровней, которым подчинялся древне-
русский текст и которые были понемногу выявлены
после него также и другими лингвистами на протяже-
14 В староукраинских грамотах XV в. встречается кото-
рыи то в адъективной функции (которыи то граныци и т. п.;
см. ССУМ, 1: 506); но это уже другая конструкция.
Раннедревнерусские черты СПИ. § 15
73
нии последующих двух столетий. Упомянем коротко
некоторые из них.
Он знал, например, все точки, где надо показать 2-ю
палатализацию (на ръцъ, на Немизъ, при Олзъ, въ розъ,
на тоцъ, плъци, влъци, стязи, пороси, друзiи, на жес-
тоцъмъ и т. д.). Конечно, это ему могла подсказать и
церковнославянская грамматика; но ему было известно
и то, что для словоформ Полотскъ и поскепаны умес-
тно сделать исключение и не менять к на ц, потому что
в некотором классе древнерусских рукописей сочета-
ние ск действительно не дает этого эффекта.
Он знал не только то, что церковнославянскому не-
полногласию соответствует древнерусское полногла-
сие, но и то, что для максимального сходства с подлин-
ными древними рукописями следует вставить в текст
как те, так и другие варианты (скажем, храбрыи и хоро-
брое, врани и воронъ, на забралъ и на заборолъ). При
этом, однако, для слов, которые известны только рус-
скому языку, но не старославянскому, он в точном со-
ответствии с древнерусским узусом давал только рус-
ский вариант (например, дорогами, узорочьи, шеломя-
немъ).
Он знал, что у одушевленных существительных в
единственном числе можно вставлять в текст свой-
ственные его собственному языку словоформы вини-
тельного падежа (скажем, князя), а во множественном
не следует, а нужно вместо этого употреблять слово-
формы с окончаниями -ы, -и (сваты, христьяны, кня-
зи), и только один раз позволил себе в качестве откло-
нения словоформу князей.
Он знал систему из четырех прошедших времен
(аориста, имперфекта, перфекта и плюсквамперфекта)
и в целом правильно распределял обозначения собы-
тий в прошлом по этим четырем грамматическим фор-
мам. В частности, ему было хорошо известно, что
74
Аргументы…
аорист следует в нормальном случае образовывать от
глаголов совершенного вида, а имперфект — от глаго-
лов несовершенного. Но знал он и то, что для видъти,
слышати и глаголов движения в отношении аориста
это ограничение не действует; и вот он в полном согла-
сии с древнерусским узусом употребил аористы видъ,
слыша, връже, връжес<я>, тече, несоша и некоторые
другие. Знал и то, что все-таки возможен и имперфект
совершенного вида, но только при передаче повторяю-
щихся действий, — и правильно употребил имперфек-
ты дотечаше и поскочяше во фразах которыи доте-
чаше, та преди пъснь пояше 4 ("[каждый раз] какую
лебедь [сокол] догонял, та первой пела#) и в камо туръ
поскочяше ("куда бы ни поскакал#) ..., тамо лежать
поганыя головы Половецкыя 54. (О некоторых откло-
нениях в употреблении времен см. ниже § 17.)
Про имперфект он знал также ту тонкость, что в 3-м
лице здесь возможны два варианта: с добавочным -ть
и без него (скажем, бяшеть и бяше). И он применил
эти два варианта отнюдь не как попало, а распределил
их сложным образом в зависимости от нескольких раз-
ных факторов (не приводя их все, укажем лишь для
примера, что в положении перед энклитикой импер-
фект выступает здесь только в варианте с -ть). Это
распределение выявлено в работе Тимберлейк 1999. Но
самое важное в том, что, как установлено в той же ра-
боте, такое же распределение представлено в ряде тра-
диционных раннедревнерусских памятников, напри-
мер, в той части Лаврентьевской летописи, которая со-
ответствует XII веку, — иначе говоря, Аноним не сам
придумал это распределение, а установил его (на два
века раньше всех прочих славистов) на основе анализа
каких-то древнерусских памятников.
Он знал, что в XI–XIII вв. частица ти, передававшая
весьма тонкое модальное значение (сходное, но лишь
Раннедревнерусские черты СПИ. § 15
75
отчасти, со значением современных ведь и то), могла
выступать не только в застывшем виде в составе слож-
ных союзов (например, то ти), как в XIV в. и позднее,
но и свободно, т. е. в сочетании с произвольным сло-
вом. (После Анонима это хронологическое распределе-
ние было обнаружено лишь в конце XX в., см. Зализ-
няк 1993, § 76–78.) Поэтому он смело сочинил исклю-
чительно правдоподобные древнерусские фразы с этой
частицей: а мои ти готови осъдлани у Курьска на пере-
ди 22; а мои ти куряни свъдоми къмети 23; тяжко ти
головы кромъ плечю, зло ти тълу кромъ головы 210.
Он знал массу частных грамматических и иных осо-
бенностей отдельных слов, например, что глагол забы-
ти в древности управлял родительным падежом (а не
винительным, как в языке самого Анонима); что слово
дружина в древности требовало множественного чис-
ла в сказуемом (и поэтому правильно составил фразу
Не ваю ли храбрая дружина рыкаютъ акы тури 128);
что у имени Святославъ существовал редкий вариант
Святъславъ; что глагол приламати (который он по-
строил сам — в древних памятниках его нет) в древно-
сти действительно должен был иметь в корне а, а не о
(т. е. что при его построении нужно было опираться не
на русское ломать, а, например, на украинское лама-
ти).
Знал он и то, что нужно сказать галица (а не галка),
чайца (а не чайка), лжа (а не ложь), луча (а не лучь),
ужина (а не ужинъ), пустыни [И. ед.] (а не пустыня),
завтрокъ (а не завтракъ), вихръ (а не вихрь), запалати
(а не запылати), успити (а не усыпити), польяна (а не
полита), сквозъ (а не сквозь) и др.; что можно и умест-
но сказать пастися "упасть# (а не пасти), полудние (а не
полдень) и т. д.
Опасными ловушками для него были все слова, ко-
торые изменили за протекшие века свои значения: из-
76
Аргументы…
за них нельзя было просто брать слова своего родного
языка и подставлять древнерусские окончания — нуж-
но было изучить множество древних памятников и вы-
явить древние значения всех слов (напомним, что сло-
варей еще не было). Он выполнил эту работу блестяще
— не попался в такие ловушки ни разу. Так, он совер-
шенно правильно употребил слово полкъ в значении
"поход#, а не "полк#; аналогично, например, в случаях:
былина "действительное событие, быль# (а не "былина#),
жадный "жаждущий#, жалоба "горе#, жестокий "креп-
кий, сильный (о теле)#, жизнь "достояние, богатство#,
жиръ "богатство, изобилие#, задний "последний по вре-
мени#, крамола "междоусобица#, мостъ "гать#, похоть
"желание, стремление#, похитить "подхватить, поддер-
жать#, сила "войско#, на судъ "на смерть#, тощий "пус-
той#, щекотать "петь (о соловье)# и т. д.
Особые случаи
§ 16. В сфере синтаксиса наряду с чертами, харак-
терными для старейших древнерусских памятников, у
СПИ имеется и несколько таких черт, которые мало
похожи на древние и, напротив, порождают ощущение
того, что перед нами текст подозрительно современно-
го звучания.
В наибольшей степени это относится к характерно-
му для СПИ и столь нехарактерному для других древ-
них памятников бессоюзию. Этот вопрос подробно
разбирается ниже в разделе «Бессоюзие в СПИ и в За-
донщине» (§ 30–33). Целесообразно, однако, забегая
вперед, уже здесь привести один из итогов этого раз-
бора, а именно: бессоюзие действительно является ин-
дивидуальной особенностью СПИ, резко отличающей
его от других древнерусских памятников, но свиде-
Раннедревнерусские черты СПИ. § 16
77
тельством его позднего происхождения служить не
может.
Другой исторически новой чертой СПИ является
употребление предлога перед названиями городов в ло-
кативе: въ Кыевъ, въ Новъградъ, въ Путивлъ, въ Чер-
ниговъ. Древнейшим здесь, как известно, было беспред-
ложное употребление таких словоформ.
В этом пункте достоверные сведения нам дают то-
лько подлинные документы домонгольского периода
(прежде всего берестяные грамоты), поскольку пере-
писчики более позднего времени в большинстве слу-
чаев добавляли от себя недостающие, по нормам их
эпохи, предлоги. Материал берестяных грамот и тех
немногих памятников других категорий, которые в
этом отношении полезны, показывает, что новая мо-
дель (с предлогом) появляется примерно в последней
четверти XII в. и побеждает примерно к середине
XIII в. (см. ДНД2, § 4.7).
Отсюда ясно, что даже если принять самую раннюю
возможную дату создания СПИ — вскоре после 1185 г.,
— то речь идет о периоде, когда модель с предлогом
уже была активна, а модель без предлога уходила в
прошлое.
Но независимо от этого следует, конечно, считать-
ся также с возможностью добавления предлогов пе-
реписчиком XV–XVI в. Более того, в тексте СПИ по
крайней мере в двух точках такое добавление почти
наверное имело место: это въ полуночи и въ плъночи,
которые встретились здесь наряду с древним беспред-
ложным локативом полунощы "в полночь, в полуночное
время#.
Еще одна новая черта СПИ — неповторение пред-
лога в именных группах. Примеры: въ граде Kieвъ, при
Олзъ Гориславличи, за землю Русскую, къ Дону Велико-
78
Аргументы…
му. Исключение составляет только на ръцъ на Каялъ
(46, 104). Для сравнения полезно привести несколько
примеров из Задонщины, которая в этом отношении
заметно отличается от СПИ (хотя и здесь случаев по-
вторения предлога сравнительно мало): в городъ в Ки-
евъ, в Великом в Новъгородъ (КБ), за царем за Соломо-
ном, на рекъ на Мечи, за землю за Рускую (У).
Но повторение предлога — это черта живого языка,
которая достаточно полно отражается только в грамо-
тах (почти последовательно в берестяных, менее после-
довательно в пергаменных и бумажных). В литератур-
ных текстах эта черта явно избегалась — считалась
простонародной. Таким образом, отсутствие этой чер-
ты в таком памятнике, как СПИ, вполне соответствует
древнерусской литературной норме. Мы должны лишь
констатировать, что в этом пункте СПИ следует имен-
но литературному, а не народному узусу.
Наконец, необходимо отметить в СПИ необычные
конструкции о пълку Игоревъ, Игоря Святъславлича 1
и плъци Олговы, Ольга Святъславлича 57. Необычны
здесь генитивы Игоря и Ольга, дублирующие прилага-
тельные Игоревъ и Олговы. Древних аналогов такой
конструкции нам не удалось обнаружить. Обычные
древнерусские правила требуют в таких случаях притя-
жательного прилагательного от первого члена и гени-
тива второго члена, например, судъ Ярославль Володи-
мирича или о Святославли смерти Wлговича. Таким
образом, ожидалось бы о пълку Игоревъ Святъславли-
ча и были плъци Олговы Святъславлича. И в самом тек-
сте СПИ мы находим правильно построенное по этой
модели за раны Игоревы буего Святъславлича (129,
132, 142). Заметим, что запятая, которую ставят совре-
менные издатели в словосочетании за раны Игоревы (,)
буего Святъславлича, отражает современное, но не
Черты XV–XVI веков в СПИ. § 17
79
древнее восприятие текста: ныне мы в состоянии при-
знать это словосочетание грамматически допустимым
только при условии, что буего Святъславлича обособ-
лено и, соответственно, в смысловом отношении пода-
но как некая дополнительная информация. Между тем
для древнерусского человека это просто притяжатель-
ная форма от целостного поэтического наименования
Игорь буи Святъславличь и никакого обособления (и
никакой паузы) здесь нет.
Возможно, перед нами “модернизация” первонача-
льного текста под пером переписчика XV–XVI в., свя-
занная с утратой древнего восприятия подобных слово-
сочетаний, т. е. частичная подгонка (скорее всего бес-
сознательная) под новый способ выражения данного
смысла — с помощью одних лишь генитивов. В ре-
зультате получился своего рода компромисс между
старой и новой формой выражения данного смысла. Но
нельзя исключать и того, что вся конструкция принад-
лежит все же древнему автору, а словоформы Игоря и
Ольга в указанных необычных фразах образуют эпиче-
ский повтор или передают некоторую трудноуловимую
эмфазу и лишь ввиду редкости такой ситуации мы не
встретили подобных примеров в классических памят-
никах.
Черты XV–XVI веков в СПИ
§ 17. Морфологические и синтаксические черты XI–
XII вв. облечены в СПИ в «одежду» фонетики и орфо-
графии (в значительной степени также и морфологии)
XV–XVI вв.
Так, состояние редуцированных — такое, как дол-
жно быть в XV–XVI вв. (отнюдь не в XII в.); наряду со
старыми написаниями кы, гы, хы широко представлены
80
Аргументы…
новые написания ки, ги, хи; отражены различные мел-
кие фонетические явления позднедревнерусского пери-
ода, ср., например, половецкый (с ц), рътко (с т), взы-
доша (с ы) и т. п.
В орфографии широко отражено второе южносла-
вянское влияние: преобладают написания типа плъкъ,
влъкъ, бръзый, пръвый, чрьленъ, встречается ь вместо ъ
на конце слова (умь, Велесовь и т. п.), а вместо я после
гласной (сiа, въщiа, копiа, граахуть и т. п.), имеются
такие написания с жд, как вижду, прихождаху.
В морфологии представлены многочисленные от-
клонения от норм XII века в сторону более поздней си-
туации. Так, имеется довольно много случаев смеше-
ния И. мн. муж. и В. мн. муж. (например, И. мн. шеломы,
сърыи или В. мн. хлъми), в И. В. мн. жен. мягкого скло-
нения господствует уже новое окончание -и (лисици,
галици, зори, вежи и др.), в М. ед. мягкого склонения
широко представлено новое окончание -ъ (въ Путив-
лъ, въ полъ, въ гридницъ и др.), имеются примеры
несогласованных причастий (= деепричастий) (звоня,
имъя, побарая), в шеломянемъ уже выступает анало-
гическое -ян- на месте исконного -ен- и т. д.
Мы назвали пункты, где в XV–XVI вв. устанавлива-
ется уже новая норма. Но к ним можно добавить также
ряд пунктов, где старая норма в это время еще сущест-
вует (по крайней мере в книжном языке), но начинает
все чаще нарушаться. Выше уже говорилось о таких
нарушениях в сфере двойственного числа и в сфере
энклитик; другим подобным примером может служить
двойное ся (§ 11).
К этой категории можно отнести также правила
употребления перфекта. Перфект встречается в СПИ
чаще, чем было бы естественно для древнего текста, и
это одна из причин того, что СПИ воспринимается как
Черты XV–XVI веков в СПИ. § 17
81
текст, близкий к современному. Рассмотрим этот во-
прос несколько подробнее.
Перфект встретился в СПИ 24 раза (не считая спор-
ных случаев). В большой группе примеров представле-
но древнейшее значение перфекта — значение достиг-
нутого состояния: Мъгла поля покрыла 34; На ръцъ на
Каялъ тьма свътъ покрыла 104; Уже бо, братiе, неве-
селая година въстала, уже пустыни силу прикрыла 75;
Уже, княже, туга умь полонила 101; Уже соколома
крильца припъшали поганыхъ саблями 102; Дремлетъ
въ полъ Ольгово хороброе гнъздо; далече залетъло 40;
Олговичи, храбрыи князи, доспъли на брань 139; И дре-
во с(я) тугою къ земли пръклонило 199 (также 74).
Еще одну заметную группу составляют формы 2-го
лица, где с раннего времени проявляется тенденция к
предпочтению перфекта перед другими прошедшими
временами: Ты пробилъ еси каменныя горы 178; Ты
лелъялъ еси на себъ Святославли носады до плъку Ко-
бякова 179; Рано еста начала Половецкую землю мечи
цвълити 112.
Но для остальных примеров выбор между перфек-
том и аористом (или перфектом и имперфектом), вооб-
ще говоря, открыт.
Здесь прежде всего обращают на себя внимание
случаи, когда представлены оба возможных решения.
Ср. Уныша (аорист) бо градомъ забралы, а веселiе по-
ниче 92 — Унылы (перфект) голоси, пониче веселiе 148;
Немизъ кровави брезъ не бологомъ бяхуть (имперфект)
посъяни 158 — Чръна земля подъ копыты костьми
была (перфект) посъяна 67. Никакого семантического
оправдания различию времен здесь найти невозможно.
Кроме того, имеются пассажи, где в одном ряду сто-
ят аорист и перфект — и тоже без видимых семантиче-
ских оснований, например: Въстала (перфект) обида
въ силахъ Дажьбожа внука; вступил<а> (перфект) дъ-
82
Аргументы…
вою на землю Трояню; въсплескала (перфект) лебеди-
ными крылы на синъмъ море, у Дону; плещучи убуди
(аорист) жирня времена 76. Или: уже соколома криль-
ца припъшали (перфект) поганыхъ саблями, а самаю
опуташа (аорист) въ путины желъзны 102.
Узус безразличного употребления двух разных вре-
мен (вообще или в каких-то позициях) достаточно обы-
чен для XV и более поздних веков, но не для древно-
сти. Он проявляется в бесчисленном количестве случа-
ев, когда в одних списках в некоторой точке текста
стоит аорист (или имперфект), а в других перфект, а
также в свободном чередовании времен в рамках еди-
ного пассажа. При этом, конечно, общая тенденция
переписчиков состояла в том, чтобы заменять архаич-
ные прошедшие времена на живую форму, т. е. перфект
(хотя в отдельных случаях бывают и примеры обрат-
ного). Иллюстраций можно привести сколько угодно;
ограничимся ярким примером из Задонщины:
Уж(е), брате, возвеяша (аорист) сил(ь)нии вътри по
морю на усть Дону и Непра, прилълъяшас<я> (аорист)
великиа тучи по морю на Рускую землю, из них высту-
пают (презенс) кровавыя зори (список И-1) —
Уже бо, брате, возвияли (перфект) по морю на устъ
Дону и Непра, прилъяша (аорист) тучи на Рускую зем-
лю, из них же выступали (перфект) кровавые зори
(список У).
Понятно, таким образом, что если придерживаться
версии подлинности СПИ, то для части представлен-
ных в нем перфектов следует предполагать эффект
переписчика. Пытаться в точности определить, какие
именно перфекты появились в СПИ таким путем, мы
не будем: это сложно, а для наших целей и не нужно.
В рамках версии подлинности СПИ все указанные
факты объясняются без всякого затруднения как совер-
Черты XV–XVI веков в СПИ. § 17
83
шенно обычные эффекты, возникавшие под пером
переписчика XV–XVI в. Подобного же рода позднюю
фонетическую и орфографическую (отчасти и морфо-
логическую) «одежду» имеют и все другие древние со-
чинения или переводы, которые дошли до нас только в
поздних списках, — например, Русская Правда, «По-
учение» Мономаха, «Вопрошание Кириково», «Исто-
рия Иудейской войны» Иосифа Флавия и т. д.
В рамках версии поддельности СПИ необходимо
признать, что Аноним детально изучил совокупность
тех орфографических и языковых признаков, которые
отличают русские рукописи XV–XVI вв. от рукописей
XI–XII вв. В этом, казалось бы, третьестепенном в мас-
штабах его замысла деле он проявил поистине изуми-
тельную дотошность, воспроизводя привычные мане-
ры переписчиков XV–XVI в. и их типовые ошибки во
множестве мелких деталей, которые Аноним явно
предназначал только для будущих высококвалифици-
рованных филологов (поскольку обычному читателю
они ничего не говорят). В данном случае он уже не мог
действовать «крупными мазками», как, например, ког-
да он оснащал весь текст формами двойственного чис-
ла, или нечленными прилагательными во всех падежах,
или многочисленными имперфектами. Здесь он уже
должен был знать и уметь применять десятки малень-
ких частных правил.
Добавим еще, что в версии поддельности, вопреки
первому впечатлению, довольно сложно объяснить
обилие перфектов в СПИ: фальсификатору, который
прекрасно умел строить и архаичные прошедшие вре-
мена, насыщать текст перфектами (т. е. современными
формами) было чрезвычайно невыгодно: тем самым он
очевидным образом укреплял у читателей подозрение,
что текст не древний. А поверить в то, что он дейст-
вовал бездумно и перфекты у него выскакивали просто
84
Аргументы…
оттого, что он сам так говорил, на фоне всего того, что
он умел, и того, как тонко он работал в других случаях,
практически невозможно.
Сухой характер перечня, данного в начале этого
параграфа, не должен вводить в заблуждение: в дейст-
вительности за каждой его строчкой стоит сложная
задача, которую должен был решить фальсификатор.
Так, например, недавняя работа О.Страховой (2003)
убедительно показала, что для одной лишь имитации
орфографических эффектов второго южнославянского
влияния фальсификатор должен был вначале открыть
тот факт, что в истории русской письменности имелся
период, который характеризовался именно такими эф-
фектами (и этим отличался как от древнейших веков,
так и от нового времени), — т.е. сделать то же, что
веком позже сделал А.И.Соболевский. Иначе говоря,
уже одной лишь орфографической проблематики в
принципе достаточно, чтобы версия о поздней под-
делке оказалась предельно маловероятной.
Не забудем еще, что само изучение орфографиче-
ских и языковых особенностей рукописей XV–XVI ве-
ков Аноним мог начать лишь после того, как он каким-
то способом выявил в море рукописей те, которые от-
носятся именно к этим векам, — точно так же, как для
изучения раннедревнерусских особенностей необходи-
мо было сперва выявить древнейшие рукописи. Между
тем дату в тексте имеет лишь ничтожная часть древне-
русских рукописей, а определение возраста недатиро-
ванных рукописей и теперь составляет непростую зада-
чу. Что же говорить об эпохе, когда еще не было ни ка-
талогов рукописей, ни палеографических руководств,
ни исторических грамматик! Невозможно представить
себе никакого другого пути решения этой задачи, кро-
ме того, который реально прошли филологи XIX–XX
Черты XV–XVI веков в СПИ. § 17–18
85
веков: вначале кропотливое собирание датированных
рукописей, затем выявление по этим рукописям харак-
терных палеографических и языковых признаков каж-
дой эпохи. Мы в очередной раз убеждаемся, что Ано-
ним должен был в одиночку проделать тот же труд, что
вся армия филологов двух последующих веков.
§ 18. СПИ разделяет с подлинными рукописями
XV–XVI веков также следующую характерную черту:
указанные выше орфографические и морфологические
особенности реализованы не совсем последовательно
— встречаются и некоторые отклонения от них.
Конечно, сам по себе этот факт еще не доказывает
подлинности СПИ: эти отклонения могут принадле-
жать и Анониму, причем он в принципе мог допустить
их как случайно, так и намеренно — для правдоподо-
бия. Но здесь существенно следующее: отклонения
этого рода в СПИ таковы, что для них практически все-
гда находятся аналоги в подлинных рукописях XV–
XVI вв. Вот некоторые примеры.
Слабые редуцированные в принципе в СПИ уже на
письме отсутствуют, но есть и редкие исключения, на-
пример, къмети, тъщими. Систематическим отклоне-
нием от этого принципа является сохранение ъ в при-
ставке въз-, въс-, например, възбиваетъ, въстала, въс-
кръмлени; но в свою очередь и от этого частного пра-
вила иногда бывают отклонения, например, взмути.
Всё это вполне соответствует тому, что можно наблю-
дать в рукописях XV–XVI вв.
Сочетания типа *ТъrТ обычно записываются в СПИ
по южнославянскому образцу (бръзый, плъкъ и т. п.).
Но при использовании такой записи допущены две
ошибки: с ръ, лъ записаны также подпръся 154 и плъ-
ночи 155, хотя в этих словах не было сочетания типа
*ТъrТ (вместо правильных подперся и полночи). И вот
86
Аргументы…
оказывается, что точно такие же ошибки встречаются и
в подлинных рукописях XV–XVI вв.
Слово "через# пишется в СПИ то чресъ (древняя
форма), то чрезъ (новая форма); и это ровно то, что бы-
вает в рукописях.
Словоформа "cебе# (Д. падеж) предстает в СПИ в
виде то себъ, то себе, то собъ; и это снова точно отра-
жает узус.
Окончание И. В. мн. жен. и В. мн. муж. членных при-
лагательных (твердого склонения) имеет в СПИ вид
-ыя или -ыи, например, красныя дъвкы Половецкыя,
храбрыя плъкы, горы Угорскыи, подъ тыи мечи хара-
лужныи. Но один раз представлено неправильное окон-
чание -ая: на живая струны. Однако это отнюдь не
случайная замена буквы, а гиперкоррекция, встречаю-
щаяся и в рукописях. Окончание -ая есть книжный
(= церковнославянский) вариант к -иъ, -ия после ши-
пящих (например, в И. В. мн. прочая нивы и т. п.); а в
живая струны оно применено за рамками своей за-
конной сферы. Вот пример совершенно аналогичной
ошибки в рукописи Строев. (л. 182): Р. ед. оу псковскаа
рати (вместо нормального для этого памятника псков-
скыа).15
В Т. ед. твердого о-склонения последовательно вы-
ступает древнее окончание -ы: пълкы, шеломы, щиты,
копыты, веслы и т. д. Но один раз встретилось непра-
вильное окончание -и: молотятъ чепи ("цепами#) хара-
лужными 157 (чеп- здесь вместо цъп- — в силу смеше-
ния ц с ч и ъ с е).16 Эта аномалия, однако, встречается
15 Таким образом, неправ был Б. А. Ларин (1975: 160),
считавший, что такая ошибка могла возникнуть только на
этапе подготовки рукописи к изданию.
16 К сожалению, это место нередко комментируется не-
верно. Так, СССПИ (6: 148) дает здесь в качестве исходной
Черты XV–XVI веков в СПИ. § 18–19
87
и в рукописях: ср. исьшекли топори в частье "иссекли
топорами на части# (Строев., л. 181–181 об.), с свои-
ми дроузи "со своими друзьями# (там же, л. 106 об. –
107), съ влъ"сви "с волхвами# (евангелие учительное 30-х
– 40-х гг. XVI в., псковское, ркп. РГБ, ф. 98, № 80, л.
480 об.). Механизм здесь ясен: Т. мн. на -ы одинаков с
В. мн., а в эпоху, когда И. мн. и В. мн. активно смеши-
ваются, в роли Т. мн. уже может быть использована и
форма И. мн.; ср., например, со всими кияне "со всеми
киевлянами# (Ипат. [1113], л. 102 об.).
Особую группу отклоняющихся от нормы написа-
ний составляют в средневековых рукописях диалекти-
змы. Они тоже есть в СПИ; см. о них ниже § 21–22.
Поскольку случайное совпадение ошибок в этих и
других подобных случаях находится за пределами ве-
роятного17, приходится признать, что Аноним вставлял
в текст все эти ошибки отнюдь не наобум, а очень об-
думанно, и делал это на основе предварительного тща-
тельного изучения реальных ошибок средневековых
писцов. Поистине, он не жалел труда для достижения
полного сходства своего фальсификата с реальными
рукописями — даже в деталях, о которых никто из его
современников и не подозревал.
§ 19. Не разбирая подробно все факты этого рода,
остановимся на одном важном для характеристики ру-
формы чепь; С. П. Обнорский (1960: 55) пишет: «неясна фор-
ма тв. мн. чепи вместо чепьми».
17 Понятно, впрочем, и из общих соображений, что у
средневекового переписчика и у позднего фальсификатора
случайные отклонения имеют мало шансов оказаться одина-
ковыми: слишком сильно различаются их базовые знания и
автоматизмы, и совершенно различна сама природа опера-
ций, которые они совершают.
88
Аргументы…
кописи аспекте данной проблемы: посмотрим, как рас-
пределяются отклонения переписчика от оригинала на
протяжении текста памятника.
Начнем с вопроса о распределении в СПИ написа-
ний с кы, гы, хы и с ки, ги, хи. Здесь прежде всего важ-
но учитывать, что четыре источника, по которым мы
знаем СПИ (П., Е., М. и К.), расходятся в этом отноше-
нии между собой, т. е. при копировании переписчики
(по крайней мере некоторые) иногда записывали ки
вместо стоявшего в рукописи кы или наоборот (первое,
конечно, вероятнее).
Разделим все точки, где встречается кы, гы, хы или
ки, ги, хи, на три группы: 1) во всех сохранившихся
списках стоит запись с ы (т. е. кы, гы или хы); 2) спис-
ки расходятся — хотя бы в одном списке запись с ы и
хотя бы в одном запись с и; 3) во всех списках стоит
запись с и (т. е. ки, ги или хи). Естественно предпола-
гать, что в группах 1 и 3 мы всегда или почти всегда
имеем дело с верной передачей того, что стояло в руко-
писи. Для группы 2 можно строить лишь предположе-
ния относительно того, какой вариант стоял в ориги-
нале; но мы не будем этим заниматься, а просто приве-
дем данные по всем трем группам.
Оказывается, что текст СПИ распадается с данной
точки зрения на две части, а именно: а) звенья 1–56;
б) 57–218. Распределение написаний таково:
Группа 1:
Группа 2: списки
Группа 3:
Звенья
кы, гы, хы
расходятся
ки, ги, хи
1–56 24
3
0
57–218
36 21 19
Случайностью столь резкое отличие первой части
от второй быть не может.
Черты XV–XVI веков в СПИ. § 19–20
89
В рамках версии подлинности СПИ эта картина до-
пускает простое объяснение. В оригинале XII в., как и
должно быть в эту эпоху, везде было кы, гы, хы. Пере-
писчик XV–XVI в. в начале работы копировал ориги-
нал очень точно; но потом, как это очень часто бывало
(следы этого остались во множестве рукописей), он
устал и работал уже менее тщательно, в частности, до-
вольно часто писал ки, ги, хи (нормальные для языка
его времени) вместо стоящих в оригинале кы, гы, хы.
Конечно, картина дополнительно исказилась при
копировании в конце XVIII в. (причем у кого-то из ко-
пировщиков эффект здесь мог быть того же типа, что
у переписчика XV–XVI в.). Очевидно, однако, что рез-
кое различие двух частей текста с рассматриваемой
точки зрения имелось уже в рукописи, лежавшей перед
А. И. Мусиным-Пушкиным и другими участниками
этой работы.
§ 20. Обратимся теперь к совсем другому — к вы-
бору в СПИ правильной или неправильной (с истори-
ческой точки зрения) формы И. мн. и В. мн. твердого
о-склонения мужского рода.18 В XV–XVI вв. в живой
речи древнее противопоставление этих двух форм бы-
ло уже в основном утрачено, поэтому писец вполне
мог при некотором ослаблении внимания переписать,
например, фразу уныша цвъти как уныша цвъты; с
другой стороны, в силу гиперкоррекции могло поя-
виться, например, притопта хлъми вместо правильно-
го притопта хлъмы.
18 Речь не идет о новых формах В. мн., равных Р. мн. Та-
кая форма в СПИ всего одна: князей 164. За этим одним ис-
ключением, в В. мн. здесь выступают только с формы с -ы,
-и: сваты, вои, князи, соколы и т. д.
90
Аргументы…
Вот полный список таких ошибок в порядке их по-
явления в СПИ: И. мн. възлелъяны 23 (по П.; в Е. -ни),
поскепаны 55, шеломы 55, В. мн. хлъми 89, И. мн. ра-
нены 128, В. мн. салтани 131, гради 137, И. мн. шеломы
141, щиты 141, В. мн. стязи 149, вережени 149, И. мн.
Рюриковы 166, Давидовы 166 (по П.; в Е. -ови), хоботы
166, В. мн. лучи "луки# 183, тули 183, И. мн. цвъты 199.
Перечислять все примеры с правильными окончаниями
нет необходимости (их 68).19
Нетрудно заметить, что указанные ошибки учаща-
ются к концу памятника. Для более точной оценки
этого явления разделим текст на три части: а) 1–54;
б) 55–127; в) 128–218. Процент ошибок данного типа
оказывается в этих частях таков:
Звенья
Процент ошибок
1–54
3% (1 из 33)
55–127
18% (3 из 17)
128–218
37% (13 из 35)
Источник подобного распределения явно такой же,
как и у рассмотренного выше распределения написа-
ний с кы, гы, хы и с ки, ги, хи. Писец вначале копиро-
вал оригинал достаточно точно, но по мере накопления
усталости все чаще отклонялся от буквы оригинала, за-
писывая нечто более близкое к своей живой речи или,
напротив, гиперкорректное.
Еще одно явление того же ряда — выбор старого
или нового окончания в некоторых формах адъектив-
19 Здесь и далее мы считаем излишним вдаваться в обсу-
ждение альтернативных интерпретаций некоторых мест,
равно как вопроса о том, какая из копий достовернее. Это
могло бы чуть изменить наши цифры, но на общую картину
не повлияло бы.
Черты XV–XVI веков в СПИ. § 20
91
ного склонения: М. ед. муж./сред., Д. М. ед. жен., Р. ед.
жен., И. мн. муж.
Материал по старым окончаниям (сохраненным в
точности или с небольшими модификациями) в СПИ
таков: М. ед. муж./сред. — синъмъ 76, златовръсъмъ
97, жестоцемъ 113 (по П.; в Е. -цъмъ), златокован-
нъмъ 130, жестоцъмъ 171; Д. М. ед. жен. — святъй
63, сребреней 114; Р. ед. жен. — красныя 56, святыя
160, которыи 4, Половецкыи 67, Рускыи 85, Половец-
кыи 152; И. мн. муж. — храбрiи 52, 73, поганiи 78, 87,
тiи 115, друзiи 166.
Материал по новым окончаниям: М. ед. муж./сред. —
седьмомъ 152, Половецкомъ 208; Д. М. ед. жен. — Рус-
кой 65, 67, 81, 85, 105, 164, 193, 210, 211, святой 213
(по Е.; в П. -тъи), Пирогощей 213; Р. ед. жен. — быс-
трой 71, дъдней 150, Половецкой 184 20; И. мн. муж. —
сърыи 25, желъзныи 135 (по П.; в Е. -знiи), храбрыи
139, также оварьскыя 55.
Разделим текст так: а) 1–134; б) 135–183; в) 184–218.
Процент новых окончаний таков:
Звенья
Процент новых окончаний
1–134
35% (8 из 23)
135–183
56% (5 из 9)
184–218
100% (7 из 7)
Заметим, что в части 1–134 из восьми примеров с
новыми окончаниями пять — это одно и то же словосо-
четание по Руской земли, так что без учета повторений
процент здесь был бы еще намного меньше.
Очевидно, и в этом пункте переписчик время от вре-
мени непроизвольно заменял старые формы оригинала
20 Но Р. ед. сицей 66 — это, по-видимому, форма место-
именного склонения.
92
Аргументы…
свойственными его живому языку более новыми фор-
мами. Как и в прочих случаях, эти замены происходи-
ли тем чаще, чем больше накапливалась его усталость.
Как можно видеть, разделение текста СПИ на час-
ти в трех рассмотренных выше случаях не совпадает.
Одинаков лишь общий характер изменения. Отсюда
понятно, что никаких резких границ между частями и
не было. Просто переписчик по мере накопления уста-
лости и постепенного ослабления внимания допускал
все больше отклонений всякого рода от оригинала —
как правило в сторону своего живого языка.
Тот же самый тип кривой обнаруживается в СПИ и
в ряде других отклонений от древних написаний. Но
материала здесь уже довольно мало, поэтому мы про-
сто отметим некоторые из этих фактов, не входя в по-
дробности.
Так, в частности, древние написания типа пълк-
ограничены в СПИ всего несколькими примерами в
самом начале текста: пълку 1, вълкомъ 3, първыхъ 4,
пълкы 5. В дальнейшем уже господствуют написания с
лъ, ръ, отражающие орфографические привычки XV–
XVI веков.
Цокающих написаний (т. е. с ц вместо ч или наобо-
рот), не считая неясных случаев, в первой половине
текста СПИ около 2%, во второй — около 4%.
Имеющиеся в СПИ примеры словоформ с ярко вы-
раженными диалектными окончаниями (которые в гла-
зах самого переписчика несомненно были ошибками)
в основном сосредоточены в последней трети текста:
Р. ед. славъ 150, Р. ед. ладъ 183, Д. ед. головы 210, Д. ед.
по Сули 137, И. мн. внуце 149, И. мн. брезъ 158; к сере-
дине текста относятся И. мн. озеры 89, връжеса 108. И
лишь один такой пример отмечен в начальной части:
Р. ед. славъ 25.
Черты XV–XVI веков в СПИ. § 20
93
Итак, все указанные здесь особенности легко объяс-
нимы в рамках версии о раннем создании СПИ и пере-
писке его в XV–XVI в. А как можно все это объяснить
в рамках версии о позднем создании СПИ?
Если текст СПИ создан Анонимом, значит, он за-
чем-то счел нужным сверх всех остальных сложных
задач, которые он решал, еще и устроить в своем про-
изведении всю эту обнаруженную нами изысканную
градацию частоты ошибок по целой серии параметров.
Нечего и думать, что это просто он сам списывал со
своего черновика, да и подвергся эффекту усталости.
При ювелирной точности, которую он проявляет в дру-
гих отношениях, подобная расслабленность при созда-
нии «фальсификата века» решительно невообразима.
Если бы Аноним допускал непроизвольные вкрапления
своей речи XVIII века в создаваемый фальсификат, то
в нем нашелся бы уже десяток лингвистических ана-
хронизмов; а их, однако, мы не видим.
Единственное мыслимое объяснение состоит в том,
что Аноним: 1) в процессе изучения подлинных древ-
них рукописей не только установил все реально встре-
чающиеся типы ошибок, но и открыл закон нарастания
процента ошибок по ходу списывания; 2) успешно сы-
митировал как сами ошибки, так и этот закон. Зачем он
проделал этот гигантский труд, плоды которого, как он
и сам должен был понимать, в течение целых столетий
не заметит и не оценит никто? Загадка непростая. Ви-
димо, он все-таки верил, что когда-нибудь лингвисты
будущего повторят его собственные открытия, заметят
в СПИ подстроенные им глубоко запрятанные эффек-
ты и решат: значит, действительно над текстом порабо-
тал переписчик XV–XVI века. А Анониму только этого
и нужно.
94
Аргументы…
Диалектные особенности в СПИ
§ 21. Текст СПИ обнаруживает многочисленные ди-
алектные особенности. Такие особенности в принципе
могут принадлежать как оригиналу, так и переписчи-
кам. Как показывает опыт, в безусловном большинстве
случаев диалектизмы — во всяком случае фонетиче-
ские и морфологические (в отличие от лексических) —
принадлежат последнему переписчику. Это дает возмо-
жность, по крайней мере в части случаев, установить
его диалектную принадлежность.
Что касается предшествующих переписчиков и ори-
гинала, то возможность установить «сквозь» поздней-
шие напластования также и их диалектную принадлеж-
ность всегда весьма проблематична. К счастью, для
наших целей необходимости решать этот вопрос нет.
З а м е ч а н и е . Строго говоря, для СПИ в роли последне-
го переписчика можно было бы рассматривать его издате-
лей. Но здесь все же естественно исходить из того предполо-
жения, что они могли вольно или невольно устранить неко-
торые диалектизмы, но не вносили новых от себя. Поэтому в
вопросах диалектологии мы позволяем себе от издателей от-
влечься и принимаем во внимание только средневековых
писцов.
Н. Каринский (1916) определял последнего перепис-
чика СПИ как псковича, и эта его точка зрения явля-
ется наиболее распространенной. Некоторые другие
исследователи (в частности, С. П. Обнорский) считали,
что это был новгородец21 (см. также ЭСПИ, статьи
21 С. П. Обнорский предполагает, что между оригиналом
и переписчиком XV–XVI в. стоял еще список XIII–XIV в., и
пытается сразу же делить наблюдаемые диалектизмы на
принадлежащие соответственно автору, раннему переписчи-
Диалектные особенности в СПИ. § 21
95
«Диалектизмы в "Слове"» и «Псковские элементы в
языке "Слова"»).
Рассмотрим этот вопрос более подробно. Ниже пе-
речислены наиболее существенные диалектные черты,
представленные в известном нам тексте СПИ (ради
краткости пояснения несколько огрублены). Распола-
гаем диалектизмы СПИ не по темам, а в порядке поис-
ка диалектной зоны, к которой должен был принадле-
жать переписчик.
Как и в прочих случаях, наш разбор не предполагает
готового решения вопроса о подлинности или поддель-
ности СПИ. Хотя для простоты изложения мы гово-
рим, например, о переписчике как о реальном челове-
ке, априори не исключается, что никакого переписчика
не было, а была лишь искусная работа Анонима, кото-
рый сумел развернуть перед нами именно такую диа-
лектологическую картину. Единственное, что исключа-
ется, — это что Аноним мог достичь такого результата,
вставляя в текст произвольные отклонения от норм на-
угад. Попасть из пистолета через плечо в червонного
туза вслепую — сущий пустяк по сравнению с такой
удачей.
Группа черт указывает на западную половину вос-
точнославянской территории. Сюда относятся:
1. Смешение твердого и мягкого р (хорюговь, кры-
чатъ, рыскаше – дорискаше и др.).
ку и позднему переписчику. Но такой подход, при кажущей-
ся большей точности, к сожалению, сразу же резко проигры-
вает в объективности. Разбор диалектизмов становится час-
тью игры гипотез: ведь предположительно даже само число
этапов, не говоря уже о распределении диалектизмов между
ними. Избегая подобных гипотетических построений, мы
ограничиваемся ниже составлением самого списка диалекти-
змов.
96
Аргументы…
2. Слабые следы смешения в и у (ущекоталъ, если
исходным здесь было всщекоталъ).
3. Формы адъективного склонения у местоимения
"тот# (И. ед. муж. тъй, И. мн. муж. тiи, В. мн. муж. тыя).
Далее, группа черт указывает на северную часть
этой западной половины.
4. Сюда относится прежде всего самая надежная из
всех диалектных черт СПИ — смешение ц и ч, т. е. от-
ражение цоканья. Наиболее достоверные примеры: Сло-
вутицю, луце "лучше#, лучи "луки#, сыновчя, Галичкы;
колебание в Русичи и Русици. Эта черта сразу же огра-
ничивает поиск новгородско-псковской и севернобело-
русской зонами (последнюю можно обозначить также
как полоцкую).
5. Слово шизыи "сизый# (истолкование васъ 133 как
вашъ малоправдоподобно). Смешение ш и с (шоканье)
— черта преимущественно псковская; но изредка встре-
чается также в новгородской и в севернобелорусской
зоне. Следует учитывать также, что вариант шизый
мог быть лексикализован (и тогда он выступает уже в
качестве особой лексической единицы). О слове шизыи
в новгородской берестяной грамоте XII века см. § 26.
6. Слово чрьленыи (чръленыи). Классические при-
меры перехода [вл’] > [л’] типа Ярослаль характерны
только для новгородско-псковской зоны. Но как раз
вариант черленыи (у слова червленыи) явно был лекси-
кализован; он встречается в различных северновелико-
русских памятниках, в частности, в Лавр. и завещании
Ивана Калиты. Отметим цереленаь в берестяной гра-
моте № 439 (XII/XIII в.), церленого в № 288 (XIV в.).
7. Смешение ъ и е (не очень частое, но вполне до-
стоверное) при отсутствии фонетического смешения
ъ и и. Примеры: поскепаны, по резанъ, летая, дрем-
летъ, Днепре, давечя, с другой стороны, зелъну, по-
Диалектные особенности в СПИ. § 21
97
мъркоста, лебедъй; колебание в на вътрехъ и на вет-
ръхъ, стръляй и стреляеши, Половецкыя и Половъцкы-
ми, Всеволоде и Всеволодъ, земле (зват.) и землъ; не-
редкие -ъ вместо -е в конечной позиции — кроме уже
отмеченных, Осмомыслъ, вътръ, ратаевъ, высъдъ,
утръпъ.
Что касается соотношения ъ и и, то здесь прежде
всего необходимо указать, что и на месте этимологиче-
ского ъ в окончаниях (например, в Р. ед. земли вместо
землъ, В. мн. вои вместо воъ) никоим образом не свиде-
тельствует о смешении ъ и и: это явление морфологи-
ческое. А единственный в СПИ пример с и из ъ в корне
— дивицею 206 — непоказателен, поскольку и стоит
здесь перед слогом с и, т. е. вероятна либо фонетиче-
ская ассимиляция, либо стандартная описка. Особый
характер носит колебание гласной в паре кощiево – ко-
щеи: в этом слове, заимствованном из тюркского košči,
вторая гласная, по-видимому, вообще была не-
устойчива (ср. в Ипат. кощъи, в НПЛ кощеи, в бере-
стяных грамотах Кощъи, Кошькъи).
В западной части восточнославянской территории
данный тип поведения ъ характерен для псковской и
полоцкой зон; может встретиться и в новгородских
памятниках, но для них он не столь характерен (поско-
льку в большинстве из них имеется смешение ъ и и).
8. Отвердение [с’] в приглагольном ся (в примере
връжеса) — северновеликорусская и среднерусская осо-
бенность (см. ДАРЯ, II, карта 106); ср. молитеса в нов-
городской надписи XIII в. (см. Зализняк 2004: 277).
9. Отвердение ц — черта, исключающая украинскую
зону; ср. сулицы, иноходьцы (что касается отвердения
щ, отраженного в примере полунощы, то это явление
нам мало что дает, поскольку оно распространено по-
чти повсеместно, кроме великорусского центра).
98
Аргументы…
10. Р. ед. жен. (твердого склонения) на -ъ (в приме-
рах из дъдней славъ и ищучи себе чти, а князю славъ;
несколько менее надежен пример на ладъ вои) — древ-
няя новгородско-псковская особенность; небольшое
число примеров есть и в памятниках белорусского про-
исхождения и в севернобелорусских говорах (см. Кар-
ский 1956: 161).
Далее, несколько черт свойственны именно новго-
родско-псковской зоне (иногда с предпочтением псков-
ской).
11. Д. ед. жен. (твердого склонения) на -ы (в приме-
ре тяжко ти головы кромъ плечю)22 — относительно
поздняя (с XV в.) новгородско-псковская особенность
(в большей степени характерная для псковской зоны).
В современных говорах образует плотный массив,
охватывающий весь великорусский северо-запад, пред-
ставлена также на юго-западе (см. ДАРЯ, II, карта 2).
12. Д. ед. жен. (твердого склонения) на -и при отсут-
ствии фонетического смешения ъ и и (в примере по
Сули). В чистом виде эта редкая особенность проявля-
ется в псковских источниках; в новгородских источни-
ках окончание -и здесь тоже возможно, но обычно это
просто часть общего смешения ъ и и.
13. И. мн. муж. на -ъ (в примерах брезъ и внуце
[= внуцъ]) — черта новгородско-псковской зоны (боль-
шинство известных примеров содержится в новгород-
ских источниках). Что касается юго-западнобелорусских
форм И. мн. типа сталэ", дубэ! (ДАБМ, карта 95), то, как
показывает твердость согласной, они, судя по всему,
развились независимо от новгородско-псковских.
22 Отнесение словоформы головы в этой фразе к родите-
льному падежу (как, в частности, в СССПИ, 1: 164) несом-
ненно следует отвергнуть.
Диалектные особенности в СПИ. § 21
99
14. И. В. двойств. сред. на -а (последовательно) —
инновация, развившаяся ранее всего в новгородско-
псковской зоне (см. об этом выше, § 8).
15. Императив 1 мн. на -ме (в примере мужаимъся
[= -меся]) — древняя новгородско-псковская особен-
ность (формы на -ме имеются также в закарпатских ук-
раинских говорах). О том, что в предлагаемом некото-
рыми комментаторами исправлении мужаимъся на
мужаи<в>ъся нет необходимости, см. § 8. Иногда также
правят мужаимъся на мужаимъся; но эта правка допу-
стима лишь как элемент реконструкции первоначаль-
ного текста (до всех переписок) — предполагать, что
-мъся, а не -мъся стояло в Мусин-Пушкинской рукопи-
си (т. е. что ъ здесь внесли издатели), нет никаких ос-
нований.
Наконец, имеются черты, в силу которых оказыва-
ется маловероятной новгородская зона.
16. Самая простая из черт данной группы — смеше-
ние о и а, т. е. отражение аканья. Но ее присутствие в
СПИ лишь предположительно: все имеющиеся приме-
ры допускают и другие объяснения. Так, в горнаста-
емъ, тьмутораканьскый (при Тьмутороканя, -канъ) а
стоит перед слогом с а, в самаю — после слога с а;
вариант носады (с о вместо исконного а) был лексика-
лизован (он возможен и в текстах, не имеющих ника-
ких признаков аканья).
17. И. В. мн. сред. на -ы (озеры; пример забралы не-
однозначен, поскольку здесь существовал и вариант
женского рода, ср. в Ипат. [1185] возлъзъше на забо-
ролъ [В. мн.]). Ныне это черта севернобелорусской и
южновеликорусской зон и среднерусских говоров, т. е.
ее распространение почти такое же, как у аканья (см.
ДАРЯ, II, карта 33; ДАБМ, карта 97). В нашем случае
она указывает на псковскую и севернобелорусскую
100
Аргументы…
зоны. Отметим В. мн. пьтны в Ипат. ([1170], л. 193 об.),
чады своя в списке У Задонщины.
18. Совпадение Р. ед. жен. и Д. М. ед. жен. (мягкого
склонения) в форме на -и при отсутствии фонетическо-
го смешения ъ и и (последовательное земли в Р. ед. и в
Д. ед., также Д. ед. Софiи, Богородици, Р. ед. Софеи, при
единичном Р. ед. дъвице). В чистом виде эта особен-
ность проявляется в псковских и белорусских источни-
ках; в новгородских источниках, разумеется, оконча-
ние -и здесь вполне возможно, но обычно это просто
часть общего смешения ъ и и.
19. Р. ед. жен. адъективного склонения на -ыи (в
примерах которыи, Половецкыи, Рускыи). Такое -ыи
может передавать либо [-ыjи] (где и есть замена для ъ),
либо [-ыj] (с утратой конечной гласной). Аналогичные
примеры из рукописей XV в.: Р. ед. ш Роускыи землъ
(Ипат. [1148], л. 134 об.), силы Половъцькии ([1185], л.
223 об.), антонïиискыи слабости ра"ди (Флав., 450г).
Что касается односложного окончания, то на современ-
ной диалектологической карте в пределах северо-запа-
да можно указать формы на -ый в северо-восточных
белорусских говорах (у малады"й дзе"у#кi, у но"вый ха"ты
— ДАБМ, карты 119, 120; Карский 1956: 234), а также
в некоторых псковских, смоленских и брянских на по-
граничье с Белоруссией (с молоды"й, без глухи"й и т. п. —
ДАРЯ, II, карта 42).
20. Т. ед. жен. адъективного склонения на -ую, -юю;
такое окончание представлено в словоформе заднюю
(во фразе преднюю славу сами похитимъ, а заднюю ся
сами подълимъ), если это действительно Т. ед.23 Окон-
23 Многие комментаторы правят эту фразу на а заднюю
с<и> сами подълимъ, и тогда заднюю — это не Т. ед, а В. ед.
Но такое решение нельзя признать удачным, поскольку оно
предполагает, во-первых, буквенную ошибку (ся вместо си),
Диалектные особенности в СПИ. § 21
101
чание -ую, -юю в этой форме отмечается в южнопсков-
ских, смоленских, ржевских, а также в некоторых твер-
ских и московских говорах (с новую, с глубокую, с си-
нюю или с новуй, с глубокуй, с синюй — ДАРЯ, II, кар-
та 3). В Ипат. примеры этого рода имеются как в адъ-
ективном, так и в субстантивном склонении: истънь-
ноую нелицемърноую "нелицемерной истиной# ([1180],
л. 217), с дружиную ([1172], л. 198), мл!твую ([1172],
л. 199).
Почти наверное оригиналу, а не переписчику при-
надлежат в СПИ имперфекты с -ть. Эту особенность
часто рассматривают как южнорусскую; но реально
она в той или иной мере представлена и во многих па-
мятниках других диалектных зон. В СПИ, как уже от-
мечено, распределение имперфектов с -ть и без -ть
сходно с Лаврентьевской летописью за XII век. Но
диалектологического значения этот факт может и не
иметь.
Написания кроваты (вместо -ти), Ярославнынъ
(вместо -нинъ) допускают слишком много разных диа-
лектологических интерпретаций, поэтому разумнее на
них не опираться.
В отношении спорных словоформ понизить, вон-
зить мы считаем наиболее правдоподобным решение
С. П. Обнорского (1960: 46): это императивы, где изда-
тели неправильно раскрыли запись понизит, вонзит. Все
прочие версии (императивы украинского типа; импера-
тивы, записанные с ь вместо е; инфинитивы) сопряже-
ны с гораздо бо!льшими трудностями.
во-вторых, что намного серьезнее, слово си в значении "се-
бе#, которое в собственно русских текстах практически от-
сутствовало.
102
Аргументы…
Заметим еще, что в работах о языке СПИ иногда от-
мечается также отсутствие в СПИ тех или иных диа-
лектных черт (скажем, отсутствие написаний типа Яро-
слаль), которое якобы должно указывать на зону, где
этих черт не было. Против этого мы должны решитель-
но возразить: СПИ сравнительно невелико по объему,
и его переписчики в целом довольно редко допускали
диалектизмы; в такой ситуации отсутствие некоторого
диалектизма не доказывает ровно ничего.
§ 22. Понятно, что в приведенном выше списке черт
не все звенья одинаково надежны; некоторые из еди-
ничных примеров могут быть и случайными. Тем не
менее совокупность этих звеньев позволяет сделать
вполне надежный основной вывод: последний перепис-
чик принадлежал к северо-западной части восточно-
славянской территории.
В качестве более узкой локализации наиболее ве-
роятной оказывается, как и предполагал Н. Каринский,
псковская зона. Но нужно учитывать, что признаки, за-
ставляющие предпочесть псковскую зону перед полоц-
кой, не слишком жестки и держатся на единичных при-
мерах. Также и признаки, заставляющие предпочесть
псковскую зону перед новгородской, хотя они неско-
лько более весомы, не носят абсолютного характера.24
Поэтому более осторожно было бы определять диа-
24 Вывод Обнорского о новгородском происхождении
обоих предполагаемых им переписчиков (раннего и поздне-
го) определяется тем, что он трактует как новгородские ряд
признаков, имеющих в действительности более широкое
распространение (6, 8, 10, 11, 13, 15 в нашем списке [стран-
ным образом также 17], отвердение щ), а признак 5 пытается
отрицать, предположив (крайне неубедительно), что шизыи
исконно, а сизыи вторично.
Диалектные особенности в СПИ. § 22
103
лектную принадлежность переписчика как северо-за-
падную (в широком смысле, не исключающем также и
полоцкую зону), с предпочтением к псковской.
Попытками определить диалектную принадлеж-
ность оригинала, а также более ранних переписчиков,
если таковые были, мы заниматься не будем.
Если пытаться подобрать памятник XV–XVI вв., ко-
торый обладал бы одновременно как можно бо!льшим
числом диалектизмов, встретившихся в СПИ, то из
опубликованных и достаточно известных памятников
наилучшим кандидатом, по-видимому, оказался бы
Строевский список Псковской 3-й летописи (2-й пол.
XVI в.).
Неплохим кандидатом здесь оказывается также не
что иное, как Ипатьевская летопись. По общему призна-
нию, этот памятник южнорусского происхождения был
переписан в XV–XVI в. где-то на северо-западе (по по-
воду более точной локализации переписчиков единого
мнения нет; Шахматов допускал псковскую зону).
На стр. 104–107 приведена таблица диалектных
черт, представленных в СПИ, в сопоставлении с соот-
ветствующими чертами Строев. и Ипат.
Во всех случаях, кроме специально оговоренных
(пометы регулярно, часто и др.), примеры отражают
лишь сравнительно редкие отклонения от обычных для
памятника написаний. Примеры служат просто иллюс-
трациями, их списки не претендуют на полноту; могут
быть даны также общие указания без примеров. При
некоторых важных примерах из Ипат. даны адреса. Бо-
лее полные сведения о примерах из СПИ (и части при-
меров из Ипат.) см. выше, в § 21.
Как видно из приводимой таблицы, в Строев. и в
Ипат. обнаруживаются почти все диалектные черты,
представленные в СПИ.
104
Аргументы…
Диалектные черты СПИ
Явление
СПИ
1 смешение р и р’
рыскаше // дорискаше,
хорюговь, крычатъ
2 смешение в и у
ущекоталъ (если это из
въс-)
3 адъект. склонение у "тот# И. ед. муж. тъй,
И. мн. муж. тiи,
В. мн. муж. тыя
4 смешение ц и ч
Русичи // Русици,
Словутицю, сыновчя
5 смешение ш и с
шизыи
6 черленыи
чрьленъ, чръленыя
7 смешение ъ и е
поскепаны, по резанъ,
на вътрехъ // на ветръхъ,
Всеволоде // Всеволодъ
8 отвердение с’ в ся
връжеса
9 отвердение ц
сулицы, иноходьцы
10 Р. ед. жен. (тверд.) на -ъ славъ
11 Д. М. ед. жен. на -ы
Д. ед. головы
12 Д. М. ед. жен. (тверд.)
Д. ед. по Сули
на -и
13 И. мн. муж. на -ъ
брезъ, внуце
14 И. В. дв. сред. на -а
два солнца, сердца
Диалектные особенности в СПИ. § 22
105
в сравнении с Строев. и Ипат.
Строев.
Ипат.
изредка: Рыга, с берога
очень редко: шра-
1
диста "отрядили#
(л. 152 об.)
часто: оусташа "встали#,
очень часто 2
удовыа, узведенъ, узметныа
регулярно: И. ед. муж. тои,
И. В. ед. тыи (неско-
3
И. мн. муж. тии, В. мн.
лько раз), И. мн. муж.
муж. тыа
тии (2 раза)
часто
часто
4
часто: о шю стороноу, из
примеры ненадежны
5
Роуше "из Русы#, сла "шла#,
(кньзьщоу л. 229, 286)
жятя "зятя#, здати "ждать#
слова нет (но есть другие л
слова нет (но есть
6
из вл)
другие л из вл)
недели, лезоша, явитъ
очень редко, в
7
"яви!те#
окончаниях
—
оурьдивса (л. 199 об.) 8
Троицы, гридницы, немцы
—
9
часто: от ръкъ, до Роусъ,
изредка: ръкъ, дроу-
10
дроужинъ, вотчинъ,
жинъ, сторонъ, винъ
оуправъ, с стъне, из Рыге
Д. ед. к Москвы, не по
Д. ед. к Донцю ръкы
11
псковскои старины,
(л. 223)
М. ед. на Москвы
Д. ед. к Москви, к Опочки;
М. ед. въ ... сторони;
12
М. ед. на Москви, в тюрми;
ср. на лоузи, в Поло-
ср. также на озери
тьски, Смоленьски
сребролюбче; ср. также
ворозъ, мнозъ,
13
В. мн. запасъ
клобоуцъ, городъ,
избавленъ; ср. также
просилъ
за 2 поприща, по два лъта —
14
106
Аргументы…
15 1
мн. на -ме
мужаимъся
16 аканье
примеры ненадежны
17 И. В. мн. сред. на -ы
озеры
18 Р. ед. и Д. М. ед. жен.
регулярно:
(мягк.) на -и
Р. ед. земли, Софеи
(но дъвице);
Д. ед. земли, Софiи,
Богородици;
М.ед. земли, Святъславли,
по уноши (но гридницъ)
19 Р. ед. жен. (адъект.) на
которыи, Половецкыи,
-ыи
Рускыи
20 Т. ед. жен. (адъект.) на
заднюю (если это Т. ед.)
-ую, -юю
Отметим, что в Строев. и в Ипат. имеются и многие
другие черты, сходные с СПИ, — менее определенные
в диалектологическом отношении, но все же представ-
ленные далеко не во всех рукописях XV–XVI вв. Ср., в
частности, ситуацию в следующих пунктах.
Д. ед. муж.: наряду с -у, -ю встречается (в основном
у одушевленных существительных) и -ови, -еви (в СПИ
Игореви, Романови, Хръсови, королеви, по Дунаеви) —
в Строев. боеви; в Ипат. у одушевленных -ови, -еви
встречается очень часто (напр., Игореви, королеви, по-
пови и т. д.), но также и боеви, к Донови, по лугови и др.
И. мн. и В. мн. муж.: наряду с -и, -ы встречается и
-ове, -еве (ве может заменяться на въ) (в СПИ дятлове,
ратаевъ) — в Строев. послове, проусовъ, бродовъ; в
Ипат. попове, оуеве, сторожеве, псареве, приятелеве,
моностыреве, дворовъ, льховъ и др.
Диалектные особенности в СПИ. § 22
107
есме, есмъ (наряду с есмы)
есме (наряду с есмы) 15
жонакъ, немакъ, Ворона-
въсхапивсь (л. 54 об.), 16
чамъ (Т. ед.), на дорогя
скарою "шкурами# (63
(М. ед.)
об.), оувьдоша "ввели#
(146 об.)
—
пьтны 17
регулярно: Р. ед. земли, неде-
во всех трех формах
18
ли, Троици, Марьи, с божни-
как -ъ, так и -и, напр.,
ци (но также Троицъ);
землъ // земли,
Д. ед. земли, Троици, Заха-
кньгинъ // кньгини;
рьи, оулици (но госпоже);
из гробницъ, на оусть
М. ед. земли, недели, Троици, Медвъдици; к Сални-
лавицы, на Званици (но
цъ, к божници;
также на Званице)
во Троицъ, в Пере-
сопници
—
ш Рускыи землъ,
19
силы Половъцькии
за Лютоую ръкою
истъньноую нелице-
20
мърноую; также
с дружиную, мл!твую
И. мн. на -яни (от имен жителей; в СПИ куряни) — в
Строев., напр., полочани, изборяни, опочани, воронача-
ни; в Ипат., напр., смольньни, москьвльни, кияни, поло-
чани, галичани, хрстьяни (наряду с -ьне, -ане).
М. ед. муж. и сред. мягкого склонения: окончания -и
и -ъ (которое может заменяться на -е) (в СПИ, напр.,
на Дунаи, по князи, на седьмомъ въцъ Трояни и въ Пу-
тивлъ, въ градъ Тьмутороканъ, въ полъ, на синъмъ
море) — в Строев., напр., при князи, на кони, на Город-
ци, на поли, на вечи, въ солнци, на Городищи и о князе,
о Даниловиче, на полъ, на вече; в Ипат., напр., по кньзи,
в Переяславли, на поли, на торговищи и w кньзъ, в
Переяславлъ, на Городьцъ, на полъ, в моръ.
И. В. мн. жен. мягкого склонения: окончание -и (из-
редка возможно ц.-сл. -я, -а) (в СПИ, напр., лисици, га-
лици, зори, млънiи, при единичном усобiцъ; также ц.-сл.
108
Аргументы…
тучя) — в Строев., напр., черници, рядници, перстати-
ци, земли (также ц.-сл. вдовица). В Ипат. преимущест-
венно -ъ (черницъ, wвьцъ, носилицъ, всъ землъ и т. д.),
но встречается и -и (лодьи).
И. В. ед. муж. адъективного склонения на -ы (в СПИ
Галичкы, при обычном -ый [в мягком варианте встре-
тилось и въщей, с -ей]) — в Строев. князь велики, не-
делны, наречены, рызски "рижский# (при обычных -ыи и
-ои); в Ипат. патръарьшескы, соуждальскы, тоуровь-
ски, недъльны (при обычном -ыи и реже -ои).
Р. ед. жен. адъективного склонения: основные окон-
чания -ои и -ыя (-ыа) (в СПИ, напр., быстрой, Поло-
вецкой и красныя, милыя, не считая словоформ с -ыи, о
которых см. в таблице) — в Строев., напр., немецкои,
пшеничнои, до Великои реки и святыа, Острыа лавици
(но также немецкое, с Великие ръкы); в Ипат., напр., из
Рускои земли, таковои, златоверхои и таковыя, из-
рьдныя, ст!ыя, Руския (но также Рускоъ, второъ, по-
розноъ и т. п.).
И. В. мн. сред. адъективного склонения: наряду с ис-
конным -ая иногда встречается -ыя, -ыа (в СПИ копiа
харалужныя) — в Строев. врата каменыя, дъла соуде-
бныа и земскиа; в Ипат. не отмечено.
Наряду с Строев., для сравнения с СПИ вполне мо-
жно было бы использовать также Псковскую судную
грамоту (2-й пол. XVI в.). Не разбирая ее столь же по-
дробно, укажем просто характерные примеры диалект-
ных особенностей по пунктам нашего списка: 1 (в лари
и в лары), 2 (оу грабежу "в грабеже#), 3 (И. ед. муж.
тои, И. мн. муж. тiи и тыи), 7 (детина), 9 (-цы часто),
10 (Р. ед. грамотъ, старинъ), 12 (Д. ед. жонки, также
М. ед. в сели, в серебри, на свекри), 13 (И. мн. приста-
ве), 16 (за зомкомъ, каторой), 18 (Р. ед. торговли, про-
дажи, Д. М. ед. торговли, земли).
Диалектные особенности в СПИ. § 22
109
Как же удалось Анониму, если всё это его работа,
создать столь правильную, с точки зрения знаний нача-
ла XXI века, картину погрешностей северо-западного
переписчика? Ведь остальные историки языка смогли
выявить эту совокупность диалектных черт и опреде-
лить ее именно как северо-западную лишь в XIX–XX вв.
Может быть, Аноним просто сам был пскович и все
описанные выше отклонения от литературной нормы
непроизвольно вырвались из-под его пера? Действи-
тельно, на протяжении XVI–XVIII вв. особенности
псковского говора были практически одинаковы. Но
вот представить себе эрудита, изучившего древние ру-
кописи и постигшего тонкости грамматики XII века,
этаким не слишком грамотным провинциальным пис-
цом, так и не сумевшим избавиться от двух десятков
своих диалектных особенностей, решительно невоз-
можно. (Не говорю уже о том, что при такой гипотезе
всем без исключения фракциям сторонников поддель-
ности СПИ пришлось бы отказаться от своих кандида-
тов на роль автора СПИ.)
Если же он вставлял псковские диалектизмы в текст
сознательно, разыгрывая перед филологами будущего
спектакль «Переписано во Пскове», то, даже будучи
природным псковичом, он непременно должен был
быть еще и превосходным лингвистом, чтобы суметь
выявить столь многочисленные и столь тонкие отличия
своей диалектной речи от литературной и суметь их
так безошибочно и в столь выверенной дозировке при-
менить к сочиненному им тексту.
Если же Аноним все-таки не был псковичом, то мы
тем более должны поздравить его с изумительным вла-
дением восточнославянской диалектологией (и наиболь-
шие поздравления тут, пожалуй, нужно было бы прине-
сти Йосефу Добровскому, кандидатуру которого выдви-
гает новый сторонник поддельности СПИ Э. Кинан).
110
Аргументы…
Итоги сравнения СПИ с другими памятниками
§ 23. Выше мы сравнивали СПИ по разным призна-
кам с древнерусскими памятниками трех категорий:
1. Рукописи XI–XIV вв. Примеры: из домонгольско-
го периода (XI – 1-я треть XIII в.) — берестяные грамо-
ты этого времени, Успенский сборник; из более позд-
них — Синодальный список НПЛ, Лаврентьевская ле-
топись, Новгородская кормчая 1280-х гг.
2. Рукописи XV–XVI вв., содержащие сочинения,
созданные или переведенные в XI–XIV вв. Примеры:
Киевская летопись по Ипат. (т. е. летописные записи
XII в. в списке первой четверти XV в.)., Флав. («Исто-
рия Иудейской войны» Иосифа Флавия, переведенная
в XI–XII вв., в списке последней трети XV в.).
3. Рукописи XV–XVI вв. (а также более поздние),
содержащие сочинения, созданные или переведенные
не ранее XV в. (или во всяком случае не ранее конца
XIV в). Примеры: все списки таких сочинений, как За-
донщина, «Сказание о Мамаевом побоище», «Повесть
о взятии Царьграда турками», «Хожение за три моря»
Афанасия Никитина, любые летописные записи за са-
ми эти века (в частности, многократно использован-
ный нами Строевский список Псковской 3-й летописи),
Псковская судная грамота и т. д.
Подчеркнем, что речь идет просто об установлении
большей или меньшей близости СПИ по языковым
признакам к той или иной из этих категорий. Это сра-
внение не предрешает вопроса о том, является ли СПИ
подлинным или поддельным: близость может быть как
естественная, так и достигнутая искусным имитатором.
Основные итоги этого сравнения таковы.
В СПИ представлен ряд характерных черт ранне-
древнерусской эпохи: правильное двойственное число,
имперфект с -ть (в правильном распределении с им-
Итоги сравнения СПИ с другими памятниками. § 23 111
перфектом без -ть), энклитики, подчиняющиеся зако-
ну Вакернагеля, древние правила препозиции ся, реля-
тивизатор то, частица ти и др. Они отличают СПИ от
рукописей категории 3, где такие черты уже утрачены
или перестроены. В то же время указанные черты реа-
лизованы в СПИ не идеально: имеется и некоторое
число отклонений от древнего узуса в сторону узуса
XV–XVI веков. Это отличает СПИ от рукописей кате-
гории 1, где эти черты представлены в чистом виде.
Такую же ситуацию, как в СПИ, мы находим только в
категории 2.
С другой стороны, в СПИ представлен ряд черт,
характерных для рукописей XV–XVI вв.: поздний тип
отражения редуцированных, орфография южнославян-
ского типа, поздние окончания склонений, двойное ся
и др. Они объединяют СПИ с категориями 2 и 3 и от-
деляют его от категории 1.
С диалектологической точки зрения СПИ оказалось
наиболее сходно с такими памятниками категории 3,
как рукописи псковского происхождения Строев. и
Псковская судная грамота, и с таким памятником кате-
гории 2, как Ипат.
Таким образом, в СПИ представлен набор черт, ха-
рактерный для рукописей категории 2, т. е. списков
XV–XVI вв. с оригинала более раннего времени, и в то
же время набор черт, характерный для рукописей се-
веро-западного происхождения.
Отсюда следует одно из двух: либо СПИ и является
именно таким списком, причем северо-западного про-
исхождения, либо это подделка, автор которой сумел
успешно сымитировать все изученные нами языковые
(и в частности, диалектные) особенности.
Итак, если СПИ создано Анонимом, то он должен
был при составлении своего фальсификата, помимо
112
Аргументы…
решения всех стоявших перед ним литературных задач,
следить за соблюдением лингвистического правдопо-
добия одновременно на трех «фронтах»: древнерус-
ский язык XII в., языковой мир переписчика XV–XVI в.,
северо-западная диалектная окраска. На каждом из
этих «фронтов» он должен был вначале каким-то обра-
зом выявить соответствующий комплекс параметров (а
их могут быть десятки) и затем следить за их правиль-
ной реализацией.
Для решения этих задач Аноним несомненно дол-
жен был опираться на какие-то древние памятники. Из
нашего разбора ясно, что самым подходящим источни-
ком в этих вопросах для него оказывается Ипатьевская
летопись: она в целом ряде отношений обладает таки-
ми же характеристиками, как СПИ. Так, может быть,
Аноним именно так и поступал — имитировал языко-
вые особенности Ипатьевской летописи?
В принципе это возможно. Но нужно только ясно
представлять себе масштаб этой задачи. Самое простое
— заимствовать из памятника какое-нибудь слово;
чтобы почерпнуть из Ипатьевской летописи, скажем,
слово чага или кощъи, Анониму достаточно было слу-
чайно наткнуться на эти слова при пролистывании
рукописи. Неизмеримо сложнее сымитировать эффект
какого-нибудь орфографического или морфологиче-
ского правила, действующего в памятнике. Например,
чтобы установить, что в памятнике В. мн. одушевлен-
ных существительных совпадает с И. мн. (а не с Р. мн.),
нужно прочесть специально с этой целью если не всю
рукопись, то по крайней мере значительную ее часть;
удовлетвориться одним-двумя случайно попавшимися
примерами нельзя, поскольку они могут оказаться как
раз отклонениями от основного правила, действующе-
го в памятнике. Эта работа усложняется на порядок,
когда нужно установить относительную частоту двух
Итоги сравнения СПИ с другими памятниками. § 23 113
или нескольких допустимых вариантов (например,
двух возможных окончаний одной и той же граммати-
ческой формы) или когда предстоит выявить как само
правило, так и типовые ошибки против него. В этом
случае придется проштудировать всю рукопись еще
раз. Особо трудоемка работа по выявлению синтакси-
ческих правил: быстрое чтение тут бесполезно — необ-
ходим углубленный анализ структуры фраз.
Таким образом, затраты времени на чтение и пере-
читывание длинного текста непременно будут очень
велики. Однако трудности здесь никоим образом не
сводятся к одним лишь затратам времени. Можно по-
тратить бездну времени и тем не менее не разгадать
истинного механизма, управляющего некоторым явле-
нием. Истинное правило может быть сложным, оно
может включать целую серию факторов — ср. хотя бы
рассмотренную выше систему правил, управляющих
позицией энклитики ся. Чтобы вскрыть их, необходимо
специальное лингвистическое исследование. О том, что-
бы правила столь сложной структуры сами открылись
человеку просто по ходу чтения, не может быть и речи.
Но и это еще не все: чтобы начать решать проблему,
нужно прежде всего осознать, что проблема существу-
ет, и понять, в чем она состоит. А для этого необхо-
дима научная проницательность. Например, невнима-
тельный читатель может вообще не заметить, что ся
занимает в разных случаях разную позицию и, следо-
вательно, здесь есть какая-то проблема (и потому не-
пременно ошибется, если возьмется сочинять).
И всё это мы говорим об отдельной частной проблеме.
А ведь сочинитель текста имеет перед собой одно-
временно десятки, если не сотни таких проблем! «А
как же тогда мы все-таки что-то свободно сочиняем?!»
— воскликнет читатель. Но в том-то и дело, что мы
делаем это на родном языке, где решение всех этих
114
Аргументы…
проблем уже в раннем детстве стало автоматическим.
Эта легкая и естественная операция не имеет почти
ничего общего с интересующей нас задачей имитации
текста на недостаточно знакомом языке, при которой
автоматизмы отсутствуют, а вместо них должны испо-
льзоваться наблюдения над имитируемым текстом.
Таковы контуры задачи, которую должен был ре-
шить Аноним, чтобы достигнуть сходства своего фаль-
сификата с Ипатьевской летописью не менее чем по
двум десяткам параметров.
И при этом бессмысленность цели здесь поражает
не меньше, чем грандиозность самого труда. Аноним
исследовал выбранный памятник (занимающий в со-
временном издании около 500 страниц) по десяткам
параметров с тем, чтобы установить, какие отклонения
от обычных древнерусских правил по каждому из этих
параметров там допущены. После этого он вставил
именно такие отклонения в свой фальсификат (и даже
приблизительно в тех же пропорциях). Кто мог оце-
нить безупречность его работы, кроме специалистов по
исторической диалектологии, которым предстояло по-
явиться через двести лет?
Но, может быть, Аноним был гений имитации и
умел каким-то образом успешно имитировать прочтен-
ный памятник без лингвистического анализа и как бы
даже не осознавая, что! именно он делает?
Однако даже и столь вольная гипотеза здесь не
помогает. Дело в том, что при всем сходстве СПИ с
Ипатьевской летописью одного лишь этого источника
для объяснения всех особенностей СПИ все же недо-
статочно. В частности, в Ипат. нет орфографии южно-
славянского типа, нет написаний цы вместо ци, нет
двойств. числа среднего рода на -а (типа сердца), для
Ипат. нехарактерно бессоюзие (см. об этом § 30). И
точно так же недостаточно было бы для СПИ простого
Связь СПИ с древнерусскими памятниками. § 24
115
подражания, например, рукописи Строев.: здесь уже
разрушена система двойств. числа, смешались аорист и
имперфект, ся уже почти неотделимо от глагола и т. д.
(Не забудем также, что параллельно со всем этим Ано-
ним должен был еще подражать совсем другому памят-
нику — Задонщине — по литературной форме.)
Таким образом, версию о непричастном к лингви-
стической науке имитаторе, пусть даже гениальном,
всерьез рассматривать более не приходится. Речь мо-
жет идти только о человеке, овладевшем точными лин-
гвистическими знаниями, в том числе такими, которых
остальные исследователи достигли лишь на один-два
века позднее. И этот человек должен был поставить
себе целью обмануть всех лингвистов будущего, сколь
бы скрупулезно они потом ни сравнивали его фальси-
фикат с реальными рукописями.
Связь СПИ с древнерусскими памятниками
§ 24. Не вызывает сомнений, что Аноним, если он
существовал, был знаком со значительным числом
древних памятников. Разумеется, для проблемы под-
линности СПИ весьма существенными могут быть
сведения о том, какова была в конце XVIII в. степень
доступности той или иной конкретной рукописи (в
частности, где она хранилась, была ли издана и когда).
И очень нелегко ответить на вопрос о том, каким обра-
зом Аноним мог получить доступ к многочисленным
древним рукописям и как он сумел преодолеть все
трудности, связанные с их чтением (проблемы древней
графики, грамматики и т. д.). Но это уже особая линия
исследования, которая не входит в рамки настоящей
работы. Предположим, отвлекаясь от реальности, что
116
Аргументы…
Аноним мог каким-то путем познакомиться с любой из
существовавших в его время рукописей.
Ясно, что Аноним был знаком с Задонщиной (и да-
же не с одним, а с несколькими ее списками, см. об
этом § 28). С той же обязательностью должно быть
признано его знакомство с Ипатьевской летописью,
которая содержит наиболее полный летописный рас-
сказ о походе Игоря и с которой у СПИ имеется боль-
шое число точек соприкосновения, а также с псков-
ским Апостолом 1307 г., где имеется целая фраза,
совпадающая с текстом СПИ.
Но из накопившихся к настоящему времени наблю-
дений многих исследователей над текстом СПИ с не-
избежностью следует, что он был знаком также с мно-
гими другими древними памятниками. Вот несколько
иллюстраций из числа хорошо известных примеров;
вначале приводим цитату из СПИ, а затем параллель из
другого памятника (даем по СССПИ, куда и отсылаем
за всеми деталями).
Летая умомъ подъ облакы 14 — ср. умом лътая
аки пчела («Моление Даниила Заточника», XIII в.; см.
СССПИ, 3: 56).
А Половци неготовами дорогами побъгоша къ Дону
Великому 30 — ср. Побъжимъ неготовыми дорогами
(Воскресенская летопись, [1380]; также «Слово похва-
льное Фомы», XV в.; см. СССПИ, 3: 155).
Стукну земля, въшумъ трава 187 — ср. В се же вре-
мь земль стукну, яко мнози слышаша (ПВЛ [1091]),
И вшюмъ земля (Библия Геннадиевская) (см. СССПИ,
1: 149; 5: 244).
Земля тутнетъ ("гудит, гремит#) 49 — ср. И земля
тутняше (Новгородская IV летопись, [1380]), Земля
тутнаше (Октоих XIII в.) (см. СССПИ, 6: 79).
Связь СПИ с древнерусскими памятниками. § 24
117
Тогда великiй Святъславъ изрони злато слово 111
— ср. изронить слово, а послъ каеться («Повесть об
Акире Премудром», перевод XI–XII в.; см. СССПИ, 2:
158).
О Днепре Словутицю! 178 — ср. Да едет Сухан ко
быстру Непру Слаутичю на берег («Повесть о Суха-
не»; см. СССПИ, 2: 31).
Словосочетания лътая умомъ, неготовами доро-
гами побъгоша, земля стукну, земля тутнетъ, изрони-
ти слово, Днъпръ Словутичь слишком своеобразны
для того, чтобы можно было предполагать здесь слу-
чайное совпадение. В других памятниках, в частности,
в Задонщине и в Ипатьевской летописи, эти словосо-
четания не обнаружены (иногда есть близкие к ним, но
уже не столь сходные с СПИ). Следовательно, в круг
чтения Анонима должны были входить также и эти
дополнительные памятники. Между тем приведенные
иллюстрации составляют лишь небольшую часть ныне
известных параллелей такого рода. Так, например,
Д. С. Лихачев (1982: 164) указывает следующие памят-
ники, которые бесспорно пришлось бы включить в
число источников, откуда черпал Аноним: Задонщина,
Ипатьевская, Кенигсбергская и Никоновская летописи,
Библия, «Слово о законе и благодати» Илариона, со-
чинения Кирилла Туровского, «Девгениево деяние»,
«Сказание о Мамаевом побоище», «Повесть об Акире
Премудром», «История Иудейской войны» Иосифа
Флавия, «Моление Даниила Заточника», «Двенадцать
снов Шахаиши», «Слово о воскресении Лазаря», «Хро-
ника» Георгия Амартола, «Хроника» Манассии, «Сло-
во о погибели русской земли», «Хождение игумена
Даниила». Этот список, конечно, неполон: ср. хотя бы
приведенные выше примеры, где фигурируют и другие
памятники.
118
Аргументы…
Справедливости ради здесь следует, правда, напом-
нить, что заимствование слов и цитат — не самое труд-
ное в работе фальсификатора. Разумеется, отыскать со-
вершенно определенные цитаты в море памятников —
дело титаническое. Но Аноним мог действовать вовсе
не так: он мог бегло просматривать рукописи и кое-что
выписывать из того, что ему случайно встретится. Если
он потом использовал какие-то из выписок в своем
фальсификате, то получалась картина того же типа, что
в СПИ. Таким образом, Аноним несомненно должен
был быть знаком с перечисленными источниками, но
это знакомство могло быть и неглубоким.
Связь СПИ с современными говорами
и народной поэзией
§ 25. Наряду с древними памятниками Аноним дол-
жен был знать также русские, украинские и белорус-
ские местные говоры и народную поэзию. Ныне в СПИ
усилиями многочисленных исследователей уже выяв-
лено большое число слов, выражений и даже целых
фраз, которые находят параллели только в этих источ-
никах. При этом существенно, что говоры, где обнару-
живается параллель к тому или иному слову или выра-
жению из СПИ, отнюдь не сосредоточены в какой-то
одной диалектной зоне, а рассеяны почти по всей вос-
точнославянской территории (а иногда и за ее предела-
ми). Это значит, что Аноним не мог собрать весь этот
материал в какой-то одной области (или даже двух-
трех): он должен был проделать примерно такую же
собирательскую работу, которую на полвека позже
совершил великий Даль, занимавшийся ею всю жизнь
(с той, однако же, разницей, что Даль обогатил своим
трудом всю русскую культуру и обессмертил свое имя,
Связь СПИ с говорами и народной поэзией. § 25
119
а наш Аноним не оставил нам ни строчки из собран-
ного).
Приводить списки подобных параллелей здесь неза-
чем. Дадим лишь несколько иллюстраций (записываем
их по тому же образцу, что выше).
Что ми шумить, что ми звенить? 68 — ср. Ой чо
жь ты шумишь, ой чо жь ты звенишь (Галицкие на-
родные песни; см. СССПИ, 6: 185).
Смагу мычючи въ пламянъ розъ 81— ср. Сма"гу мы"-
къл гърямы"къй, де"ннъй пи"щи ни име"л ("терпел лишения,
испытывал невзгоды#; брянск., Козырев 1975; см.
СССПИ, 6: 238).
Сорокы не троскоташа 201 — ср. Саро"ки траско"-
чють (брянск., Козырев 1976), троскотать (псков.,
тверск.) "трещать, часто говорить# (Дополнение к
«Опыту областного великорусского словаря». СПб.,
1858) (см. СССПИ, 6: 56).
Зегзицею незнаемь рано кычеть 168 — ср. зегзи"ца
"иволга# Курск. (СРНГ, 11: 244; но чаще производные
от зегз-, зогз- обозначают кукушку) и кы"кать, кы"чет
(и ки"кать, ки"чет) "кричать [о птицах]# Перм., Арх.,
Волог., Сибирь (СРНГ, 16: 200; 13: 204).
Они же сами княземъ славу рокотаху (о гуслях) 5
— ср. то не гусли ли рокочут (Крестьянские песни
Уфимской губернии; см. Якобсон 1948: 206).
Тiи бо бес щитовь съ засапожникы кликомъ плъкы
побъждаютъ 115 — ср. засапо"жник "короткий нож,
который кладется за голенище сапога# Сибирь, Новг.,
Арх., Олон. (СРНГ, 11: 19).
Си ночь съ вечера одъвах<у>т<ь> мя, рече, чръною
паполомою на кроваты тисовъ 94 — ср. Пожалуй со
мною опочинуться / На ту на кроватку на тисовую
(Онежские былины; см. СССПИ, 6: 31).
120
Аргументы…
Въ(з)връжеся на бръзъ комонь и скочи съ него бо-
сымъ влъкомъ 189 — ср. Достань [в] бо"сава волка сто-
лицу с-под божницы "достань у резвого волка подстав-
ной столик из-под киота# (из сказки) (Пск. обл. слов., 2:
131).
СПИ и берестяные грамоты
§ 26. Берестяные грамоты с их ежегодным пополне-
нием — это для историков русского языка совершенно
уникальный экспериментальный «полигон», где все
время появляются новые данные, позволяющие поста-
вить плюс или минус той или иной гипотезе, выдвину-
той ранее. Неудобство только в том, что нельзя зака-
зать проверку конкретной гипотезы — нужно ждать,
что! само случайно выпадет, какая именно гипотеза
подвергнется испытанию.
Подвергся проверке на этом полигоне и ряд утвер-
ждений, используемых в дискуссии о СПИ.
Самый важный результат состоит здесь в том, что
полностью провалились многочисленные аргументы,
построенные по модели: «Такое-то слово в СПИ не
подлинное (а взятое из современного языка или из
говоров, взятое из других языков, просто выдуманное
и т. д.), потому что ни в одном древнерусском памят-
нике его нет». Между тем это самый частый тип аргу-
мента в рассуждениях о неподлинности СПИ.
Ведь если бы эта презумпция была верна, то десят-
ки берестяных грамот пришлось бы признать поддел-
ками, поскольку в них постоянно обнаруживаются дре-
внерусские слова, которые не встречались ранее нико-
гда, а также слова, которые были известны только из
памятников на 300–400 лет более поздних, чем бере-
СПИ и берестяные грамоты. § 26
121
стяные грамоты.25 Так, список уникальных или очень
редких слов и выражений, представленных в берестя-
ных грамотах, приведенный в ДНД2 (§ 5.14), насчи-
тывает более 280 единиц. (Большая выборка из этого
списка дана ниже в § 6 статьи «О Добровском...».)
Тем самым берестяные грамоты яснее любых дру-
гих свидетельств показали, что наши сведения о лекси-
ческом составе древнерусского языка (извлеченные из
традиционных памятников) никоим образом не могут
претендовать на полноту. Берестяные грамоты отлича-
ются по жанру и по содержанию от классических па-
мятников — и мы тут же сталкиваемся с неизвестной
ранее лексикой. Точно так же СПИ, которое резко от-
личается по жанру и стилю почти от всех известных
древнерусских памятников, не может не содержать
новых лексических единиц.
Другое подобное свидетельство, полученное благо-
даря берестяным грамотам, состоит в том, что слово,
обнаруживаемое ныне только за пределами восточно-
славянской зоны, вовсе не обязательно взято именно из
того языка, где оно представлено. Например, для слова
хърь "серое (небеленое) сукно#, "сермяга# (из берестя-
ной грамоты № 130) прямым соответствием оказалось
только древнечешское šĕř (с теми же значениями; см.
Вермеер 2003); многократно встречающемуся в бере-
стяных грамотах сторовъ "жив и здоров#, "благополу-
чен# соответствует старопольское strowy; и т. д. Тем са-
мым все те случаи, когда то или иное слово из СПИ
находит соответствие только в польском, или чешском,
или сербском и т. д., нет уже никаких оснований рас-
сматривать как полонизмы, богемизмы или сербизмы,
25 Мы развиваем здесь идею, сформулированную в не-
опубликованной работе В. М. Живова, посвященной критике
книги Э. Кинана.
122
Аргументы…
попавшие в текст СПИ по недосмотру фальсификатора,
знавшего слишком много славянских языков.
Данный принцип верен также и для языков и диа-
лектов восточнославянской зоны. Например, слово
чему "почему# в ряде работ рассматривается как южно-
русский элемент в составе СПИ: ср. укр. чому" (при от-
сутствии данного слова в русском). Но берестяные гра-
моты ясно показали, что в древности это слово употре-
блялось в живой речи и на севере: оно встретилось в
целых пяти грамотах. Так же трактовался и сложный
союз чи ли (Чи ли въспъти было … 17); но он встре-
тился в берестяной грамоте № 344. Тем самым часто
встречающиеся указания на то, что некоторое слово из
СПИ ныне известно только в русском или только в
украинском, в действительности мало что значат.
Из более частных положений укажем следующее.
В СПИ все словоформы И. дв. средн. имеют окончание
-а (а не требуемые древнерусской нормой -ъ/-и): два
солнца, ваю храбрая сердца и др. Находки берестяных
грамот показали, что это окончание представляет со-
бой очень раннюю инновацию, возникшую на северо-
западе не позднее XII в. (см. об этом § 8); в дальнейшем
она распространилась и на другие зоны. Тем самым
словоформы с -а, представленные в СПИ, не могут бо-
лее рассматриваться как анахронические для XII в.
В тексте СПИ имеются случаи, когда формы двой-
ственного числа без ясной причины перемежаются с
формами множественного. Берестяные грамоты домон-
гольского периода, где двойственное число еще полно-
стью живо, показали, что это не ошибки, а нормальное
следствие того, что автор может легко переходить от
обращения строго к двоим к таким фразам, где он уже
мыслит своих адресатов вместе со всеми, кого они
возглавляют (дружиной, домочадцами и т. п.); см. об
этом подробнее § 8.
СПИ и берестяные грамоты. § 26
123
В ряде случаев в берестяных грамотах непосредст-
венно обнаруживаются редкие слова или выражения,
представленные в СПИ.
Си ночь "этой (прошлой) ночью# 94. В этом сочета-
нии неясно си вместо ожидаемого сию (поскольку ночь
здесь, конечно, стоит в В., а не в И. падеже). Можно
было думать, например, что это просто ошибка Анони-
ма, или что он взял здесь сербское си$ноћ "вчера вече-
ром# (которое, вероятно, восходит к си ноћи, ср. словен.
sinóči), или скомбинировал современные диалектные
си"ночи и се"ночь (см. СРНГ, 37: 174, 175). Но в 1998 г. в
Новгороде была найдена берестяная грамота XII века
№ 794, где встретилось сочетание зиму си "этой зимой#.
Трудный вопрос о том, как объяснить си вместо сию,
этим, конечно, еще не решается, но подлинность соче-
тания си ночь подтверждается полностью. Более того,
сама иррациональность этого си становится после этой
находки лучшей гарантией его подлинности.
Шизымъ орломъ подъ облакы 3. Для слова шизый
СССПИ (6: 182) указывает всего один пример с ш — из
белорусской народной песни; все прочие собранные
примеры — с с (сизый); Даль варианта с ш не знает.
Скептики могли подозревать фальсификатора в том,
что он просто выдумал вариант с ш или взял его из
фольклора. Но в 1991 г. была найдена берестяная гра-
мота XII века № 735, в тексте которой встретились
слова конь ... шизыи.
Идутъ сморци мьглами 184. В слове сморци (= смор-
чи) "смерчи# необычна огласовка о (ср. е в смерч); в ли-
тературном языке эта огласовка представлена только в
родственном слове сморчок. Зимин (1963: 307) утвер-
ждал, что форма сморци взята из современного южно-
украинского говора, где смерчи называют «сморчами».
Но в 1985 г. была найдена берестяная грамота XII века
124
Аргументы…
№ 663, где фигурирует отчество Сморочьва (= Смъръ-
чева), произведенное от прозвища Смъръчь. Это про-
звище тождественно слову из СПИ (с точностью до де-
талей орфографии и характерной для Новгорода встав-
ки ъ после ър).
Древний песнотворец носит в СПИ имя Боянъ, кото-
рое в традиционных памятниках XI–XIV вв. не встре-
чается (если не считать таких косвенных следов, как
Бояня улка в Новгороде). Ниже, в § 28, показано, в
сколь непростом положении находился Аноним, если
он должен был извлекать это имя из различных спис-
ков Задонщины. И вот в 1973–1975 гг. берестяные гра-
моты приносят нам бесспорные свидетельства бытова-
ния этого имени: оу Боьна в № 509 (XII в.), у Боьна в
№ 516 (XII в.), на Боьнъ в № 526 (XI в.).
В СПИ встречается женчюгь 96 и жемчюжну 147.
Первое (с -нч-) и раньше признавалось древним, но
второе (с -мч-) расценивалось как поздний элемент в
тексте СПИ. Но в 1998 г. была найдена берестяная
грамота № 809 (XII в.), где содержится слово жемецю-
женъ (= жемьчюжьнъ).
Представляют интерес также некоторые другие слу-
чаи лексических схождений между СПИ и берестяны-
ми грамотами, в частности: Братiе и дружино! 10 — ср.
покланьние къ братьи и дрўжине (№ 724, 1160-е гг.);
Бориса же Вячеславлича слава на судъ ("на смерть#)
приведе 62 — ср. ида на соуд<ъ> "умирая# (грамота из
Звенигорода Галицкого № 2, 1-я пол. XII в.); выторже
"вырвал# 89 — ср. ... сь вытьрьго "вырвавшись# (№ 752,
рубеж XI–XII вв.). Выражение братья и дружина
встречается также в ПВЛ, Ипат., Сказании о Борисе и
Глебе, выражение на судъ "на смерть# — в Житии
Мефодия, слово вытъргнути — в ПВЛ и Флав. Разу-
меется, Аноним мог читать все эти произведения; но
Некоторые параллели «Задонщина – СПИ». § 27
125
следует все же признать, что у него было высокое уме-
ние выбрать в этих произведениях то, что найдет через
двести лет такое несомненное подтверждение в текстах
подлинных грамот XII века.
Общий вывод состоит в том, что всё то новое зна-
ние, которое приносят берестяные грамоты, когда оно
хоть как-то касается проблемы СПИ, ложится на ту
чашу весов, где находятся аргументы в пользу его под-
линности. Никаких фактов, которые говорили бы об
обратном, здесь обнаружить не удалось.
Некоторые параллели «Задонщина – СПИ»
§ 27. Вопрос о соотношении списков Задонщины
между собой очень сложен и является предметов ожес-
точенных споров. Из четырех основных списков Задон-
щины (не фрагментарных) один (КБ) — краткий, а три
других (С, У, И-1) — вдвое длиннее. Основная контро-
верза состоит в том, что! первоначально: краткий вари-
ант или пространный. Версия Мазона и Зимина состо-
ит в том, что первоначальна краткая редакция, а про-
странная возникла в результате расширения исходного
текста. Версия их противников (в первую очередь Якоб-
сона) состоит в том, что деление на редакции («изво-
ды») должно быть иное: КБ + С и У + И-1, причем в
первом изводе список КБ есть результат сокращения, а
список С (или его предшественник) подвергся сверке с
каким-то списком второго извода.
Бесспорный факт состоит в том, что многочислен-
ные параллели связывают СПИ порознь как с КБ, так и
с пространными списками (помимо тех, которые связы-
вают его сразу со всеми списками). Схема аргумента-
ции Мазона и Зимина здесь такова: если принять вер-
сию первичности СПИ, то придется допустить, что
126
Аргументы…
параллели между СПИ и пространными списками воз-
никли за счет повторного обращения редакторов За-
донщины к СПИ в процессе расширения первоначаль-
ного текста, что! маловероятно; отсюда делается вывод,
что СПИ вторично. В версии их противников (предпо-
лагающей сокращение текста в КБ, а не расширение
его в прочих списках) в таком допущении необходимо-
сти, естественно, нет.
Хотя, с нашей точки зрения, аргументация в пользу
версии Якобсона сильнее, мы все же не будем здесь
углубляться в эту текстологическую проблему (см. об
этом ЭСПИ, 2: 206–208). Для наших целей достаточно
констатировать следующее: 1) обе версии истории спи-
сков Задонщины суть не более чем гипотезы; 2) даже
версия Мазона и Зимина не ведет с обязательностью к
признанию вторичности СПИ (поскольку даже если
повторное обращение к СПИ маловероятно, это не зна-
чит, что оно невозможно).
Существенно, однако, что помимо общей проблемы
истории списков имеется также целый ряд частных
проблем, связанных с параллельными пассажами из
СПИ и Задонщины. При изучении таких пассажей ис-
следователи, естественно, задаются вопросом, нельзя
ли по каким-либо признакам установить, в каком на-
правлении происходило заимствование. Во многих
случаях ответ оказывается неопределенным. Но есть и
немало пар, где одно из двух направлений намного
правдоподобнее, чем противоположное. И это всегда
направление от СПИ к Задонщине. Ниже приведено
несколько примеров этого рода. (Почти все они уже в
той или иной мере обсуждались участниками дискус-
сии; в некоторых из них мы позволили себе выйти за
рамки собственно лингвистической проблематики.)
Почти во всех этих примерах в рамках версии «от
СПИ к Задонщине» объяснить наблюдаемые различия
Некоторые параллели «Задонщина – СПИ». § 27
127
между членами пары очень легко — настолько, что мы
в большинстве случаев эти объяснения просто опуска-
ем: читатель без труда их восстановит. Скажем, в пер-
вом примере замена энклитического ны (из СПИ) на
полноударное нам (в Задонщине) попросту отражает
тот факт, что энклитические местоимения в эпоху За-
донщины уже не употреблялись, будучи вытеснены
полноударными вариантами.
Гораздо сложнее объяснить эти различия в рамках
версии «от Задонщины к СПИ». Ниже мы пытаемся
установить, как выглядело бы решение именно этой,
более сложной задачи. Для этого мы условно принима-
ем версию «от Задонщины к СПИ» (и, в частности,
именно так располагаем члены пары) и выявляем те
операции, которые должен был совершить Аноним,
чтобы из фразы Задонщины получить соответствую-
щую фразу СПИ (но чтобы не повторять много раз
«Аноним должен был сделать...», мы говорим просто
«Аноним сделал...»).
Для удобства читателя в цитатах из Задонщины до-
пущены небольшие элементы нормализации (не имею-
щие отношения к рассматриваемым вопросам). Соот-
ветствующие друг другу элементы членов пары, кото-
рые нас непосредственно интересуют, подчеркнуты.
Задонщина
СПИ
Лу<т>чи бо нам, брат<и>е, Не лъпо ли ны бяшетъ,
... (У).
братiе, ... 1.
Аноним заменил полноударный вариант нам(ъ) на
энклитическое ны, проявив в этом знание синтаксиче-
ских правил XI–XII веков, которые в данной позиции
действительно требуют ны, а не намъ (тогда как в XV в.
эти правила уже не действовали и во всех позициях
выступало одно и то же намъ).
128
Аргументы…
Съдлаи, брате Ондръй,
Съдлай, брате, свои
свои борзи комони, а мои
бръзыи комони, а мои
готови напреди твоих
ти готови осъдлани у
ocъдлани (КБ).
Курьска на переди 21–
22.
Аноним вставил после а мои частицу ти, которой в
самостоятельном виде в его время уже нет ни в рус-
ском, ни в церковнославянском, сумев точно уловить
ее древнюю весьма тонкую семантическую функцию
(условно обозначаемую как «усиление констатации»,
см. Зализняк 1993, § 76) и найти для нее единственно
возможное по древним правилам место во фразе. Он
правильно оценил, что это придаст фразе в глазах зна-
тока окраску глубокой древности, поскольку в свобод-
ном употреблении (как в данной фразе из СПИ) эта
частица в текстах, сочиненных позднее XIII века, уже
почти не встречается.
Добро бы, брате, в то
А чи диво ся, 6paтie,
время стару помолодится
стару помолодити?
(И-1).
117.
Аноним переставил ся в глаголе помолодит(ь)ся с
его современного места на то, которого требовал закон
Вакернагеля. Он сумел при этом правильно опреде-
лить, что слова а чи диво составляли в древнерусском
языке единую тактовую группу и, следовательно, ся
нужно поставить после диво.
и поостриша сердца своя и поостри сердца
мужством (И-1).
своего мужествомъ 6.
Обычное для нового времени управление глагола
поострити Аноним заменил древним: он знал, что в
древности этот глагол принимал дополнение не в ви-
нительном, а в родительном падеже.
Некоторые параллели «Задонщина – СПИ». § 27
129
Пересвъта чернеца
Бориса же Вячеслав-
бряньского боярина на
лича слава на судъ
су<д>ное мъсто привели
приведе ("на смерть
("на смертное место, место
привела#) 62.
смертного боя#) (У).
Фраза из Задонщины звучит нелепо — как если бы
Пересвет шел недобровольно или по крайней мере не-
самостоятельно. Аноним превратил ее в совершенно
безупречную, но не путем полной замены (хотя ничто
не мешало ему поступить именно так), а лишь неболь-
шими изменениями имеющегося текста. Между про-
чим, он сумел при этом вставить в нее древний оборот
на судъ "на смерть#, встречающийся, например, в Жи-
тии Мефодия.
Доне, Доне, быстрая река! О Днепре Словутицю!
Прорыла еси ты каменные
Ты пробилъ еси камен-
горы и течеши в землю
ныя горы сквозъ землю
Половецкую (У).
Половецкую 178.
Заменив Дон на Днепр, Аноним необыкновенно
удачно исправил нелепость Задонщины, где про тихий
Дон, текущий по равнине, почему-то сказано, что он
пробил каменные горы. А Днепр действительно с гу-
лом и грохотом пробивает себе дорогу через каменные
пороги — тут Аноним попал в точку.
Кликнуло диво в Рускои
Дивъ кличетъ връху
земли, велит послушати
древа: велитъ послуша-
<р>озънымъ землям ...
ти земли незнаемъ ...
(И-1).
29.
Уже веръжено диво на
Уже връжеса Дивь на
землю (И-1).
землю 108.
Нетрудно представить себе, что в XV–XVI вв., ко-
гда языческое божество Дивъ было прочно забыто, не-
понятное слово Дивъ могло быть принято за привычное
130
Аргументы…
слово диво. Но Аноним сумел произвести обратную за-
мену, неизмеримо более изощренную. При этом, хотя
ничто не мешало ему поставить на место слова диво
любое понравившееся ему слово, он по какой-то таин-
ственной причине счел нужным как можно полнее со-
хранить фонетический облик заменяемого слова. А вы-
думать мифическую фигуру Дива он смог так удачно,
что много позже, когда возникло индоевропейское сра-
внительное языкознание, обнаружилось, что Дивъ —
это идеальное фонетическое соответствие авестийско-
му daēvō и древнеперсидскому daiva "демон# (а также
словам со значением "бог# в ряде других индоевропей-
ских языков).
Сторонники поддельности СПИ считают, что Ано-
ним вставлял в свой текст имена языческих богов, ко-
торые он вычитал в тех или иных источниках. Но в
данном случае ему, по-видимому, безмерно повезло:
ему не пришлось ничего вставлять от себя — оказалось
достаточно изменить окончание в слове, уже стоящем
в Задонщине.
Руская земля, топервое еси О Руская земле! уже
как за царем за Соломоном
за шеломянемъ еси!
побывала (У).
32, 47.
Диалектное шелóмя — "холм, пригорок#. Ясно, что
отрезки за шеломянемъ и за Соломоном связаны между
собой только внешним сходством, т. е. какой-то один
из них — либо сознательная замена, либо искажение
другого. (Внешнее сходство здесь, возможно, было
еще бóльшим, если в силу псковского диалектного
смешения ш и с в рукописи стояло соломянемъ или
селомянемъ; ударение [которое в рассматриваемую
эпоху могло и обозначаться на письме] было одинако-
вым: шелóмянемъ и Солóмономъ.) Фраза про Соломона
не имеет никакой видимой связи с контекстом. Сторон-
Некоторые параллели «Задонщина – СПИ». § 27
131
ники первичности Задонщины ссылаются здесь на
легенду о Соломоне как идеальном древнем царе; но
вопроса о том, какая из этих двух фраз первична, это
не решает: осмысление всей фразы в духе этой легенды
вполне могло быть и вторичным.
Как объяснить это место в версии о первичности
Задонщины? Очевидно, Аноним решил избавиться от
неуместного в его сочинении упоминания Соломона и
заменил его на фразу "О русская земля! Ты уже за го-
рой!#, которую он очень удачно вставил в то место, где
Игорь со своим войском переходит границу Руси и
вступает в чужую землю. Но вот что непостижимо: за-
чем, решив заменить имя Соломона на слово, обозна-
чающее гору или холм, Аноним снова, как и в случае с
диво, счел нужным, чтобы заменяющее слово было как
можно больше похоже на заменяемое? Ради этого
сходства он взял редкостнейшее слово шеломь вместо
гора или хълмъ. Какие судьи должны были оценить
виртуозность этого его филологического маневра?
Ведь никто из читателей его фальсификата даже и не
слышал о Задонщине.26
Но и это лишь половина проблемы. Слово шеломь
(шоломь) встречается в Ипат. в описании походов 1151
и 1184 гг. Из контекста ясно, что шоломь — холм (или
холмы) на высоком берегу реки (тогда как низкий
берег назывался лугъ). Например, рассказывается (л.
222 об.), что воины князя Владимира Глебовича, вы-
сланные вперед, чтобы разведать диспозицию Кончака,
26 Сколь трудно здесь приходится сторонникам первич-
ности Задонщины, видно, например, из того, что Кинан
(2003: 242) не нашел лучшего выхода, чем предположить,
что фальсификатор здесь не узнал (!) слово Соломоном и
потому поставил слово шеломянемъ (которое он удачным
образом как раз знал).
132
Аргументы…
перешедше Хоролъ, взиидоша на шоломь, гльдающе,
кдъ оузрьть ъ; Коньчакъ же стоялъ оу лоузъ, єго же
ъдоуще по шоломени wминоуша. Войско Игоря дви-
галось в мае 1185 г. по левому берегу Северского Дон-
ца (по «лугу»), тогда как на правом берегу Донца воз-
вышалось шоломь (когда Игорь тем же путем бежал из
плена назад, он, как сказано в СПИ, потече къ лугу
Донца).
Согласно версии о вторичности СПИ, Аноним кое-
что брал из Задонщины, кое-что — из Ипатьевской
летописи. Но в данном случае он проявил верх вирту-
озности: одно и то же слово он получил одновременно
путем заимствования из Ипат. и путем небольшой бук-
венной переделки слова из Задонщины. В самом деле,
в за шеломянемъ представлен термин, обозначающий в
Ипат. именно тот тип местности, который в этот мо-
мент проходило войско Игоря, и в то же время за ше-
ломянемъ явно получено из стоящего в Задонщине за
Соломоном незначительными заменами букв. Таким
успехом в игре интертекстов мог бы гордиться и за-
взятый постмодернист.
Разумеется, вместо этого ошеломляющего спортив-
ного достижения можно представить себе другую, со-
всем скромную историю: шеломь в СПИ взято из
Ипат. (или просто они оба отражают раннедревнерус-
ский узус), а за Соломоном в Задонщине — замена ма-
лоизвестного слова на знакомое любому средневеково-
му книжнику имя Соломона. Но только придется для
этого вернуться к версии о вторичности Задонщины.
Этот список примеров (далеко не полный) дает не-
которое представление о характере конкретных задач,
которые решал Аноним (если, конечно, он существо-
вал) в процессе переработки текста Задонщины в текст
СПИ, и о тех знаниях, которые он при этом активно ис-
пользовал.
Некоторые параллели «Задонщина – СПИ». § 28
133
§ 28. Чрезвычайно интересна также следующая осо-
бенность работы Анонима над текстом Задонщины: ес-
ли у него были именно те ее списки, которые мы знаем,
то он пользовался не одним из них, а сразу пятью (на-
помним, что ныне известно шесть, но шестой — это
маленький фрагмент). Покажем это на простых приме-
рах (приводим лишь по одному примеру на список; в
действительности таких случаев существенно больше).
Без списка КБ Аноним не мог бы узнать имени дре-
внего песнотворца: Боянъ. Дело в том, что во всех про-
чих списках это имя безнадежно искажено: вещи буи-
ныи в списке С, похвалим въща боинаго и тот боюн
(или тот бо юн) в И-1, похвалим вещанного боярина и
тот боярин в У. Заметим, что даже из списка КБ он
узнал это имя не без труда, поскольку наряду с той бо
въщии боянъ здесь стоит и восхвалимь въщаго гобояна,
так что нужно было еще угадать, в какой из этих двух
фраз ошибка, т. е. сделать выбор между Бояном и Гобо-
яном.
Без списка И-1 Анониму неоткуда было бы взять
фразу Стръляй, господине, Кончака, поганого кощея,
за землю Рускую, за раны Игоревы буего Святславлича
132 — потому что только в этом списке есть фраза
Стреляй, кн(я)зь великыи, с своею храброю дружиною
поганого Мамая хиновина за землю Рускую, за въру
хр(и)стьяньскую!
Без списка У не было бы слова потяту во фразе
Луце жъ бы потяту быти, неже полонену быти 10 —
поскольку только в этом списке мы находим Лутчи бы
нам потятым быть, нежели полоненым от поганых
татаръ; в С стоит посеченым, а в прочих списках фра-
за вообще выглядит совсем иначе.
Без списка С не было бы слова занесе во фразе Не
буря соколы занесе чресъ поля широкая 16 — потому
что только в этом списке в соответствующей фразе
134
Аргументы…
стоит глагол зонесет (о — эффект аканья); в других
списках снесет.
Без списка И-2 не было бы слов подъ ранами во
фразе Се у Римъ кричатъ подъ саблями Половецкыми,
а Володимиръ подъ ранами 121 — потому что только в
этом списке читается: А уже диво кличет под саблями
татарьскими, а тем рускымъ богатырем под ранами; в
списке С нет слов подъ ранами, а в остальных списках
нет и всей фразы или всей ее второй половины.
Получается так, что, заимствуя фразу из Задонщи-
ны, Аноним раскладывал перед собой пять ее списков,
находил во всех нужный пассаж и строил мозаику из
наилучших вариантов каждого места. Вот, например,
как он составил фразу Не было нъ обидъ порождено ни
соколу, ни кречету, ни тебъ, чръный воронъ, поганый
Половчине! 41. За основу он взял текст из Задонщины в
списке И-1: ни в обиди есмя были ни кречету, ни черно-
му ворону, ни поганому Мамаю. Но из списка У он до-
бавил по рожению (заменив это на порождено), а из
КБ или из С — ни соколу. Оставшиеся небольшие де-
тали принадлежат уже ему лично.
А вот как была создана фраза ... свъдоми къмети,
подъ трубами повити, подъ шеломы възлелъяны, ко-
нець копiя въскръмлени 23. За основу Аноним взял спи-
сок КБ: ... под трубами поють, под шеломы възлелъа-
ны, конець копия вскормлены. Но спереди он добавил
свъдоми къмети, полученное путем переделки выра-
жения ведомы полъводцы из У и ведоми полковидцы из
И-1. После этого Аноним задумался над тем, почему в
С вместо под трубами поють стоит под трубами нечи-
стых кочаны. Он догадался, что кочаны — это акаю-
щая запись для кача"ны, т. е. "укачаны (в колыбели)#.
Так всё же поют или укачаны? И его осенило: писец
КБ просто переиначил слово повити "повиты#, относя-
Два компонента в текстах СПИ и Задонщины. § 29 135
щееся к тому же кругу образов, что и "укачаны#. И Ано-
ним записал: подъ трубами повити.
Понятно, что в версии «от СПИ к Задонщине» ника-
кой нужды во всех этих хитроумных предположениях
нет. После многократных переписываний с искажения-
ми и разнообразными редакционными изменениями
ожидается именно такая картина: в любом списке мо-
жет случайно сохраниться такой осколок первоначаль-
ного текста, который в других списках пропал.
Впрочем, от гипотезы о списывании сразу с пяти
списков можно избавиться и в версии «от Задонщины к
СПИ». Для этого нужно допустить, что Аноним поль-
зовался некоторым неизвестным нам списком, кото-
рый, во-первых, во всех точках расхождения сохранял
наилучшее чтение, во-вторых, впоследствии погиб или
до сих пор не разыскан. И действительно, как Мазон,
так и Зимин оказались в конечном счете вынуждены
допустить именно это (хоть и старались сделать это
как можно более незаметно).
Не будем обсуждать вопрос о том, много ли шансов
оказаться верными у версий, требующих подобных до-
пущений.
Два компонента в текстах СПИ и Задонщины
§ 29. Еще один существенный аспект нашего иссле-
дования связан с изучением общих элементов СПИ и
Задонщины.
Для такого исследования нам потребуется «рассло-
ить» как Задонщину, так и СПИ на два компонента:
а) «параллельная часть» — пассажи, представленные
(хотя бы с теми или иными вариациями) в обоих этих
памятниках; б) «независимая часть» — пассажи, пред-
136
Аргументы…
ставленные только в данном памятнике (т. е. не имею-
щие соответствий во втором).
Общий замысел нашего исследования прост. Мы не
знаем заранее, какое из двух сравниваемых произведе-
ний первично, а какое создано на его основе. И исхо-
дим из того наиболее естественного предположения,
что создатель вторичного произведения выбирал в сво-
ем оригинале пассажи для копирования по содержа-
нию, а не по каким бы то ни было языковым характе-
ристикам.
Допустим, нас интересует при изучении этих про-
изведений некоторый лингвистический параметр, ска-
жем, наличие церковнославянизмов или частота упо-
требления союзов. Понятно, что в указанных условиях
в первичном произведении параллельная часть в прин-
ципе ничем не должна отличаться по этому параметру
от независимой.
Во вторичном произведении результат будет зави-
сеть от того, в какой степени его создатель вторгался в
стиль заимствованных пассажей. Если он перередакти-
ровал их в собственном стиле, разницы между частями
не будет и здесь. Если же эти пассажи в какой-то сте-
пени сохранили язык и стиль оригинала, то по изучае-
мому параметру может обнаружиться различие, поско-
льку собственный язык и стиль создателя вторичного
произведения чем-то отличается от оригинала.
Таким образом, проведя соответствующие провер-
ки, можно получить важнейший материал для решения
вопроса о том, какое из двух произведений первично.
Заметим, что для Задонщины описываемое «рассло-
ение» фактически уже давно применяется исследовате-
лями (хотя бы в неявной форме и хотя бы по отдель-
ным поводам), а именно, при описании тех или иных
явлений в Задонщине мы во многих работах находим
Два компонента в текстах СПИ и Задонщины. § 29 137
констатации типа «такая-то особенность встречается в
основном во фразах, заимствованных из СПИ».
При рассмотрении целого ряда языковых и иных
параметров между независимой и параллельной частя-
ми Задонщины обнаруживается следующее типовое со-
отношение: по взятому параметру независимая часть
Задонщины сильно отличается от СПИ, а параллельная
— существенно слабее.
Так, в СПИ нечленные формы составляют больше
четверти всех адъективных словоформ (кроме притя-
жательных и местоименных), а в Задонщине их уже
совсем мало. При этом, однако, в параллельной части
Задонщины (по списку У) они встречаются все же в
четыре раза чаще, чем в независимой.
В СПИ двойственное число употребляется практи-
чески регулярно (см. выше). В Задонщине для двух лиц
или объектов употребляется уже множественное число.
Имеется лишь одно исключение — стоящее в двойст-
венном числе словосочетание сама есма (в списке КБ).
И этот единственный пример входит в параллельную
часть Задонщины.
В СПИ позиция ся подчиняется сложным древним
правилам (см. выше). В Задонщине ся уже просто сле-
дует за глаголом — как в современном языке. Только
один раз встретилось ся, стоящее левее глагола (Туто
ся погании разлучишася боръзо в списке И-1). И этот
пример входит в параллельную часть Задонщины.
Примечание. Различие между независимой и паралле-
льной частями Задонщины констатируют не только лингви-
сты, но и текстологи и литературоведы. Например, О. В. Тво-
рогов (1966) убедительно показывает, что компонент Задон-
щины, параллельный СПИ, — это собрание самых темных,
изобилующих искажениями и вырванных из логического
контекста пассажей, тогда как в составе СПИ соответствую-
138
Аргументы…
щие пассажи ясны, художественно оправданны и логично
вписаны в цепь событий. Но это уже выходит за рамки на-
шего разбора.
Но самое существенное, для чего нам нужно разде-
ление текстов на два компонента, подробно описывает-
ся в следующем разделе.
Бессоюзие в СПИ и в Задонщине
§ 30. Одна из особенностей СПИ, которая нередко
создает у нынешнего читателя ощущение, что перед
нами скорее современный текст, чем древний, — не-
обычайное обилие предложений, вводимых бессоюзно.
В этом отношении СПИ прямо противоположно таким
текстам, как, например, берестяные грамоты (где как
раз сильна тенденция к тому, чтобы каждое предложе-
ние вводилось с помощью какого-нибудь союза), и
сильно отличается также и от большинства древних
книжных текстов. Вот, например, один из пассажей
СПИ, дающих хорошее представление об этой особен-
ности:
Другаго дни велми рано кровавыя зори свътъ повъ-
даютъ. Чръныя тучя съ моря идутъ, хотятъ прикры-
ти 4 солнца, а въ нихъ трепещуть синiи млънiи. Быти
грому великому, итти дождю стрълами съ Дону Вели-
каго! Ту ся копiемъ приламати, ту ся саблямъ потру-
чяти о шеломы Половецкыя, на ръцъ на Каялъ, у Дону
Великаго. О Руская землъ! уже <за> шеломянемъ еси!
Се вътри, Стрибожи внуци, въютъ съ моря стрълами
на храбрыя плъкы Игоревы. Земля тутнетъ, ръкы
мутно текуть, пороси поля прикрываютъ (43–49).
Для сравнения приведем пример текста, построен-
ного в этом отношении совершенно иначе, — отрывок
Бессоюзие в СПИ и Задонщине. § 30
139
из описания похода Игоря в Ипатьевской летописи
(графику слегка упрощаем):
И та рекше, вси сосъдоша с конъи, и поидоша бью-
чесь. И тако Б(ож)иимъ попущениемъ оуьзвиша Игорь
в роукоу и оумртвиша шюицю его. И быс(ть) печаль
велика в полкоу его. И воеводоу имьхоуть, то тъ на
переди язвенъ быс(ть). И тако бишас(ь) кръпко дниноу
до вечера. И мнозии ранени и мертви быша в полкохъ
роуских(ъ).
Дальнейший анализ требует некоторых дополните-
льных пояснений.
Прежде всего, необходимо учитывать, что сходство
синтаксиса СПИ с современным в некоторых случаях
оказывается иллюзорным, а именно, возникает лишь в
силу «модернизированного» прочтения текста.
Так, в очень многих изданиях СПИ сохранено оши-
бочное чтение первых издателей аркучи (якобы с про-
тетическим а перед рк-) — вместо правильного а рку-
чи. И запись типа жены Рускiя въсплакашас<я>, арку-
чи … по этой причине выглядит как предложение со-
вершенно современной структуры (как в нынешнем
жены русские заплакали, говоря …). Но это не так:
здесь такой же союз а перед деепричастием, как, на-
пример, во фразах: ь како досп<ъ>в<ъ> буду, а борьць ос-
тавив<ъ> "я, как только управлюсь, приеду, оставив
[вместо себя] сборщика# (берестяная грамота № 68,
XIII в.); их же дълатъ послалъ бьше …, а река … "ко-
торые послал делать, сказав...# (Ипат. [1175], л. 209 об.)
и т. п.; в последнем примере а река ясно показывает,
что а — не протетическая гласная, поскольку после нее
нет скопления согласных. Таким образом, во фразе из
СПИ в действительности представлен древний синтак-
сис, который в современном языке невозможен; ср.
140
Аргументы…
другую фразу с союзом а, где это уже непосредственно
очевидно: Ту Игорь князь высъдъ изъ съдла злата, а въ
съдло кощiево 91.
Еще пример: Тъй клюками подпръся окони и скочи
къ граду Кыеву 154. Полная интерпретация этой фразы
связана с большими трудностями (см. об этом «К чте-
ниям...», § 5). Но здесь нам существенно только следу-
ющее: комментаторы обычно интерпретируют подпръ-
ся (гиперкорректная запись вместо подперся) как пер-
фект, утративший л; соответственно, подпръся ... и
скочи понимаются как однородные сказуемые: "подпер-
ся и скакнул#. Но в действительности и по форме, и по
синтаксису это обычное причастие: ср. подперъ 130,
выступающее в составе фразы в едином ряду с засту-
пивъ, затворивъ, меча, рядя. Просто синтаксис союзов
здесь древний, а не современный: и стоит после прича-
стного (деепричастного) оборота; ср. нормальные для
древнерусского языка въставъ и рече "встав, сказал#,
пришьдъ и ста "придя, встал# и т. п.
Более сложный случай представляет фраза Съдлай,
брате, свои бръзыи комони, а мои ти готови осъдлани
у Курьска на переди 21–22. Практически все коммента-
торы ставят здесь вслед за издателями запятую после
готови, т. е. расценивают готови и осъдлани как два
самостоятельных сказуемых ("а мои готовы, оседланы
у Курска еще раньше#). Но это не что иное, как прочте-
ние через призму современного языка. Дело в том, что
нам ныне уже чужды обороты типа он готов идет ("он
с готовностью идет#) или он готов согласен ("он тут же
согласился#). А между тем древнейшее употребление
слова готовъ было именно таким: по форме аппозитив-
ным, а по значению адвербиальным ("с готовностью#,
"тут же#, "уже#); готовъ было вполне аналогично в этом
отношении слову радъ (ср., например, радъ иду "с радо-
Бессоюзие в СПИ и Задонщине. § 30
141
стью иду#). Примеры: wже ны будеть лзъ на Бълъ-
городъ въъхати, то Гюрги готовъ перед нами бъгаеть
("то Юрий тут же от нас побежит#) (Ипат. [1150], л.
150); wже имешь кньжити во Краковъ, тоть мы го-
товъ твої ("то мы с готовностью будем твои#) ([1287],
л. 301); Аще убо сидиши внутръ града, готовъ плененъ
еси ратными ("то считай, что ты уже пленен воинами#)
(Никоновская летопись [1159] — Срезн., I: 573).
Разумеется, в древнерусском языке было возможно
и такое употребление слова готовъ, которое победило
в современном языке. Но для фразы из СПИ явно пред-
почтительна интерпретация по древней модели. Об
этом свидетельствует параллельная фраза Задонщины
(список У): Съдлаи, брате Андреи, свои доброи конь,
а мои готов оседлан ("а мой вот уже оседлан#). Здесь
запятая после готов была бы совершенно неуместна
(издатели ее и не ставят). Таким образом, синтакси-
ческая структура рассматриваемой фразы СПИ, вопре-
ки внешнему впечатлению, не совпадает с современ-
ной.
«Расслоение» наших памятников на независимый и
параллельный компоненты — операция не вполне
строгая, поскольку их параллельность часто предпо-
лагает не дословное совпадение, а замену одних слов
другими, при сохранении сходства общего смысла;
возможны также перестановки слов или фраз.
Существенно также, что «расслоение» необходимо
производить по-разному в зависимости от того, какой
именно аспект текста мы изучаем. Скажем, при изуче-
нии лексики в параллельную часть войдут только от-
резки, содержащие одинаковые слова; а при изучении
структуры предложений в нее войдут более длинные
отрезки, включающие целые предложения, хотя бы и
содержащие сколько-то не совпадающих слов.
142
Аргументы…
Поскольку списки Задонщины сильно расходятся
между собой, «расслоение» здесь необходимо произво-
дить для каждого списка по отдельности. В СПИ счи-
таются входящими в параллельную часть все отрезки,
для которых имеется параллель хотя бы в одном спис-
ке Задонщины.
При изучении союзов за основную единицу члене-
ния текста целесообразно принять отрезок, включаю-
щий одно сказуемое 27 (т. е. равный целому предложе-
нию с одним сказуемым или группе одного из одно-
родных сказуемых). При этом если такой отрезок вво-
дится союзом, то союз считается его составной частью.
Ниже рабочим обозначением такой единицы будет
«предикативная группа».28
В рамках нашей задачи при выявлении параллель-
ности предикативных групп из разных текстов глав-
ным критерием служит совпадение или близкое сход-
ство (формальное и/или семантическое) сказуемых.
Функции прочих членов предложения могут при этом
выполняться неодинаковыми словами; допускаются и
некоторые расширения предикативных групп за счет
дополнительных слов. Заметим, что в нашем конкрет-
ном случае, когда нас интересуют только начинающие
предикативную группу союзы, можно не заботиться о
таких деталях, как бо!льшая или меньшая длина груп-
пы, наличие лишних слов и т. п.
Поскольку в этой ситуации сформулировать стро-
гие правила выделения параллельных предикативных
групп крайне трудно, для достижения формальной
27 Как сказуемые при этой операции рассматриваются
также деепричастия.
28 Практически то же в английской грамматике называ-
ется clause и в некоторых работах переводится как клауза.
Бессоюзие в СПИ и Задонщине. § 30
143
строгости пришлось бы, изучая конкретный вопрос,
полностью привести соответствующее именно этому
вопросу разделение текстов СПИ и Задонщины на ком-
поненты. Понятно, однако, что это недопустимо гро-
моздко, и мы вынуждены ограничиться ниже лишь не-
которыми иллюстрациями, которые, как можно наде-
яться, достаточно ясно покажут, как в данном случае
выглядит разделение. (В том, что касается текста СПИ,
см. также приложение.)
З а м е ч а н и е . В некоторых случаях вопрос о том, мо-
жно ли считать две предикативные группы из разных тек-
стов параллельными, решается неоднозначно. К счастью,
таких случаев немного, и тем самым здесь выбор того или
другого из возможных решений лишь очень незначительно
влияет на итоговые цифры. Поэтому мы сочли излишним
заниматься здесь разбором этих спорных случаев.
Примеры выделения параллельных предикативных
групп (такие группы подчеркнуты).
Задонщина
СПИ
Се бо князь великии Дмитреи
Почнемъ же, братiе,
Ивановичь и брать его князь
повъсть сiю отъ стараго
Владимеръ Андръевичь
Владимера до нынъшняго
помолися Богу и пречистеи его Игоря, иже истягну умь
матери, истезавше ум свои
кръпостiю своею, и
кръпкою крепостью, и поост- поостри сердца своего
риша сердца свои мужеством, мужествомъ; наплънився
и наполнися ратного духа,
ратнаго духа, наведе своя
уставиша собъ храбрыя
храбрыя плъкы на землю
воеводы в Рускои землъ, и
Половъцькую за землю
помянуша прадъда своего
Руськую (6–7).
великого князя Владимера
Киевскаго (У).
144
Аргументы…
На Москвъ кони ржут, звънит Комони ржуть за Сулою,
слава по всеи земли Рускои, в
звенить слава въ Кыевъ;
трубы трубят на Коломнъ, в трубы трубять въ Новъ-
бубны бьют в Серпугове, сто- градъ, стоять стязи въ
ят стязи у Дунаю Великого на Путивлъ (18).
брезъ (У).
Съдлаи, брате Ондръй, свои
Съдлай, брате, свои
борзи комони, а мои готови
бръзыи комони, а мои ти
напреди твоих ocъдлани (КБ). готови осъдлани у Курьска
на переди (21–22).
Орли восклегчють, волци
Влъци грозу въсрожать по
грозно воють, лисици часто
яругам; орли клектомъ на
брешють, чають победу на
кости звъри зовутъ;
поганыхъ (КБ).
лисици брешутъ на чръле-
ныя щиты (31).
Черна земля под копыты,
Чръна земля подъ копы-
костьми татарскими поля
ты(,) костьми была посъя-
насъяша, кровью земля
на, a кpовiю польяна:
пролита (И-1).
тугою взыдоша по Руской
Тогда поля костьми насъяны, земли (67).
кровьми полиано (КБ).
Что шумит, что гримит рано Что ми шумить, что ми
пред зарями? Князь Владимеръ звенить давечя рано предъ
п<ол>кы уставливаетъ, и пре-
зорями? Игорь плъкы заво-
бирает, и ведет к Дону Вели-
рочаетъ, жаль бо ему мила
кому (И-1).
брата Всеволода (68–69).
Уже <по> Рускои земли
На ръцъ на Каялъ тьма
простреся веселье,
свътъ покрыла — по Рус-
и възнесеся слава Руская
кой земли прострошася
на поганых хулу.
Половци аки пардуже
Уже веръжено диво на землю гнъздо. Уже снесеся хула
(И-1).
на хвалу. Уже тресну нуж-
да на волю. Уже връжеса
Дивь на землю (104–108).
Бессоюзие в СПИ и Задонщине. § 31
145
§ 31. Вопрос о бессоюзии в СПИ привлекал внима-
ние многих исследователей (см. в особенности Петер-
сон 1937).29 Продолжая эту линию исследования, мы
предлагаем ниже следующую технику для количествен-
ной оценки бессоюзия.
Нас будет интересовать оппозиция: «предикативная
группа, вводимая союзом или стоящей на второй пози-
ции частицей же 30, ли, бо, ти, нъ, — предикативная
группа, вводимая без союза или частицы».
В составе текста имеются, однако, такие предика-
тивные группы, где выбор «союз или бессоюзие» не
свободен, а именно, наличие или отсутствие союза
полностью или почти полностью предопределено син-
таксическим контекстом. Например, тот факт, что в
предикативной группе о! далече зайде соколъ (с меж-
дометием) нет союза, или что в предикативной группе
аже бы ты былъ (придаточное условное) есть союз,
никак не отличает один древнерусский литературный
текст от другого: это просто норма.
Поэтому если мы желаем с помощью статистики
союзов делать какие-то заключения о стилистических
различиях между произведениями или между разными
редакциями одного произведения, необходимо по воз-
можности исключить из рассмотрения подобные неин-
формативные случаи, с тем чтобы подсчеты касались
только тех позиций, где у писавшего была свобода
29 Особо отметим, что бессоюзию в СПИ и Задонщине
посвящен также основной раздел работы Трост 1974. К со-
жалению, в этой работе приводятся ошибочные статисти-
ческие данные по Задонщине, которые обесценивают выво-
ды автора; см. об этом статью «О противниках...», § 2.
30 Имеется в виду же "но’, "ведь’; же в составе относите-
льных слов (иже, якоже и т. д.) и же отождествительное
(тотъ же и т. д.) сюда не относятся.
146
Аргументы…
выбора. В противном случае наша статистика рискует
оказаться бессмысленной: скажем, ответ на вопрос о
том, имел ли автор предпочтение к бессоюзным конст-
рукциям, может оказаться затемнен, а то и полностью
искажен посторонними обстоятельствами, например,
обилием придаточных предложений и т. п.
В качестве первого шага в этом направлении мы ис-
ключаем из рассмотрения подчинительные союзы, по-
скольку их употребление регулируется совсем иными
закономерностями, чем для сочинительных: они гораз-
до более императивно диктуются смыслом и лишь в
малой степени отражают стилистические предпочтения
автора. Таким образом, далее речь будет идти только о
сочинительных союзах (и это уже может более специ-
ально не уточняться).
В ряде случаев сочинительный союз или частица
употребляется гораздо реже обычного или даже просто
отсутствует. Сюда мы относим:
а) деепричастные обороты;
б) в сложноподчиненных предложениях — любые
придаточные31, а также главные предложения при при-
даточных условных, вводимые союзом то, и при при-
даточных относительных, вводимые соотносительными
указательными местоимениями или наречиями ("тот#,
"там#, "тогда#, "так#);
в) первая предикативная группа прямой речи, а так-
же предикативные группы, начинающиеся с обраще-
ния или с междометия о; кроме того, слово рече (или
его синоним), вставленное внутрь прямой речи.
Ниже эти случаи обозначаются как «несвободные»
и из подсчетов исключаются.
31 Включаем сюда также предложения, вводимые словом
да "пусть’.
Бессоюзие в СПИ и Задонщине. § 31
147
Возьмем теперь все предикативные группы текста,
кроме несвободных случаев, и подсчитаем процент вво-
димых сочинительным союзом (или частицей) и про-
цент вводимых без союза (и без частицы). Первое обо-
значим как «коэффициент союзности», второе — как
«коэффициент бессоюзия».
В СПИ коэффициент бессоюзия — 66,4%. Для дре-
внего текста это исключительно высокий показатель.32
Для сравнения приводим подсчеты еще по нескольким
текстам:
«Слово о полку Игореве» 66,4%
(249
случаев
из 375)
Владимир Мономах. Описание
20% (29 из 148)
походов (до По чередам избьено
не с 200 в то время лъпших)
Ипатьевская летопись. Поход
13% (37 из 275)
Игоря
«Сказание о Мамаевом побоище» 14% (19 из 133)
(начало)
«Хожение за три моря» Афанасия 14,5% (54 из 373)
Никитина (начало)
Данный коэффициент легко можно вычислить и для
современных текстов. Такой эксперимент дает очень
интересный результат: оказывается, что в этом отноше-
нии СПИ стоит довольно близко к Пушкину и Лермон-
тову! Так, например, для «Метели» Пушкина (первые
9 абзацев) коэффициент бессоюзия равен 75%; для
«Максим Максимыча» Лермонтова (первые 5 абзацев)
— 78%.
32 В работе Петерсон 1937, где подсчет производился по
несколько иной технике, этот показатель получился весьма
похожим: 63,5%.
148
Аргументы…
В этом сходстве кроется одна из причин, по кото-
рым «Слово о полку Игореве» производит на нас впе-
чатление текста, столь близкого к современному (едва
ли не самая существенная).
А что представляет собой с этой точки зрения За-
донщина? Оказывается, что здесь коэффициент бессо-
юзия совершенно не такой, как, например, в «Сказании
о Мамаевом побоище» (созданном примерно в то же
время). В разных списках Задонщины он весьма раз-
личен, но везде чрезвычайно велик для своего времени,
а именно: КБ — 73%; С — 60%; И-1 —57%; У — 36%.
§ 32. Но для нас представляют наибольший интерес
не эти суммарные подсчеты, а раздельные подсчеты по
двум компонентам каждого из этих списков — незави-
симому и параллельному.
Коэффициент бессоюзия в названных двух частях
взятых нами списков Задонщины таков:
Список Список Список Список
КБ
С
И-1
У
Независимая
часть
62% 54% 50% 35%
Параллельная
часть
93% 71% 68% 39%
В качестве иллюстраций можно использовать при-
меры, приведенные выше, в § 30: по ним видно, что в
параллельном компоненте Задонщины выбор между
союзом и бессоюзием большей частью такой же, как в
СПИ. Добавим для пополнения картины два примера
из Задонщины, которые целиком относятся к незави-
симой ее части; легко заметить, сколь насыщены они
союзами.
Бессоюзие в СПИ и Задонщине. § 32–33
149
А не быти тебъ в Батыя ц(а)ря: ц(а)рь Батыи былъ
400000 вою, воевалъ всю Рускую землю, и плънил от всто-
ка и до запада. А казнилъ Б(ог)ъ Рускую землю за съгреше-
ние. И ты пришелъ, княз(ь) Мамаи, на Рускую землю съ
многими силами, съ девят(ь)ю ордами, съ 70 кн(я)зьми. А
н(ы)не бежишъ самъ-девятъ в лукоморье (И-1).
И поидем, брате князь Владимер Андръевичь, во
свою Залескую землю къ славному граду Москве и ся-
дем, брате, на своем княжение, а чести есми, брате,
добыли и славного имени (У).
Разумеется, в отдельных пассажах картина может
быть и не столь прозрачной, как в наших иллюстра-
тивных примерах. Но цифры приведенной выше таб-
лички ясно показывают общую ситуацию.
А теперь проведем такой же раздельный подсчет
по двум компонентам СПИ. Коэффициент бессоюзия
здесь таков:
Независимая часть
67% (188 случаев из 281)
Параллельная часть
65% (61 случай из 94)
Как мы видим, коэффициент бессоюзия в обеих час-
тях СПИ практически одинаков. Имеющееся неболь-
шое различие — конечно, незначимое (напомним, что
исходные данные у нас не стопроцентно строги, ср.
замечание выше; поэтому вообще нельзя приписывать
этим цифрам некий абсолютный смысл).
§ 33. Итак, по рассматриваемому признаку СПИ
оказалось монолитным, тогда как в Задонщине в трех
списках из четырех у независимой и параллельной час-
ти эти показатели резко различаются. Тем самым реше-
ние вопроса о первичности и вторичности здесь в сущ-
ности очевидно.
150
Аргументы…
Но полезно все же проявить пунктуальность и рас-
смотреть выводы из проведенных измерений более по-
дробно.
В рамках версии подлинности СПИ картина выгля-
дит так.
Наиболее показательны списки С и И-1. Здесь пас-
сажи, заимствованные из СПИ (непосредственно или с
заменами каких-то звеньев), имеют примерно тот же
уровень бессоюзия, что оригинал. (В большинстве слу-
чаев здесь просто представлен тот же союз или такое
же бессоюзие, что в соответствующей фразе СПИ.)
При этом, однако, даже и в независимой части коэффи-
циент бессоюзия значительно выше, чем в таких рядо-
вых произведениях XV века, как, скажем, «Сказание о
Мамаевом побоище». Очевидно, здесь проявилось уже
косвенное влияние СПИ, а именно, сочинитель продол-
жал писать в том же стиле, в котором написаны заим-
ствованные из СПИ пассажи. Эта «инерция стиля» на-
ложилась здесь на обычную манеру сочинительства
той эпохи, в результате чего коэффициент бессоюзия
оказался промежуточным (но все же намного ближе к
СПИ, чем к стандарту эпохи). Следует предполагать,
что в отношении союзов списки С и И-1 стоят ближе
всех прочих к первоначальному тексту Задонщины.
Список У подвергся (на каком-то из этапов копиро-
вания) гораздо более основательному стилистическому
редактированию во вкусе своей эпохи. В результате во
всем тексте союзов стало гораздо больше и в этом от-
ношении разница между независимой и параллельной
частями почти стерлась. (Так что если бы сохранился
только список У, то его сравнение с СПИ по поведе-
нию союзов не дало бы надежного ответа на вопрос о
первичности и вторичности.) Но даже и в этом списке
обычного для эпохи уровня насыщенности союзами
текст все же не достиг.
Бессоюзие в СПИ и Задонщине. § 33
151
Особо стоит список КБ: здесь представлена в прин-
ципе такая же картина, как в С и И-1, но, так сказать, в
утрированном виде. Редактор и здесь вмешался в рас-
становку союзов, но не в духе эпохи, а наоборот.
Трудно сказать, как возникло такое стилистическое
устремление, идущее наперекор вкусам эпохи. Не ис-
ключено, в частности, что редактор был вдохновлен
стилем СПИ и утрировал свойственное этому стилю
бессоюзие. Но для нас этот документ очень важен как
неопровержимое свидетельство того, что такой пара-
метр, как насыщенность союзами, не может сам по се-
бе доказывать принадлежность памятника к тому или
иному веку. Этот прецедент позволяет нам спокойно
относиться к тому, что точно таким же отклонением от
норм своего века мог быть в свое время и стиль самого
СПИ.
Итак, для установления первичности СПИ достаточ-
но было бы, например, пары «СПИ — Задонщина в
списке И-1». Наличие любого количества списков типа
У при этом уже ничего бы не изменило.
Перейдем к версии поддельности СПИ.
Огромный коэффициент бессоюзия в СПИ, прибли-
жающийся к Пушкину и Лермонтову, сторонники этой
версии, конечно, объяснят литературным вкусом мис-
тификатора, соответствующим XVIII, а не XII веку.
Вот что пишет Зимин по поводу не в точности этого,
но одного из подобных стилистических сходств между
СПИ и Пушкиным: «Но если простота синтаксических
конструкций в Слове местами почти пушкинская, а ав-
тор причастен к существовавшей в его время литера-
турной традиции, то вряд ли можно эту традицию от-
носить далеко за пределы времени, когда жил А. С. Пу-
шкин» (1963: 319).
152
Аргументы…
На первый взгляд, это весьма правдоподобно: тем
самым оказывается разоблаченным стилистический
монстр, вопиющим образом выламывающийся из древ-
них норм и сходный с литературой нового времени.
Но уже на второй взгляд становится ясно, что на
этом пути мало чего удалось достичь: ведь таким же
монстром остается — на этот раз уже неустранимо —
Задонщина! И нам никуда не уйти от признания того,
что по крайней мере в XV веке кто-то уже владел
«пушкинской» манерой писать с малым количеством
союзов, т. е. резко отлично от стандартов эпохи. А XV
век — это все-таки весьма далеко от «времени, когда
жил А. С. Пушкин». Так что придется признать, как и
выше, что сходство синтаксических показателей само
по себе еще совершенно недостаточно для того, чтобы
отнести литературное произведение к определенной
эпохе. Выходит, что автор СПИ был действительно кое
в чем стилистически близок к Пушкину, однако же не
потому, что жил с ним в одно время.
Но всё же самый трудный вопрос состоит в том, как
объяснить в рамках версии поддельности СПИ выяв-
ленное нами резкое различие коэффициента бессоюзия
в независимой и параллельной частях Задонщины.
Скажем прямо: правдоподобных ответов на этот во-
прос просто нет.
Попытаться спасти положение можно только при
условии перехода на уровень абстрактных рассужде-
ний, не считающихся ни с каким неправдоподобием.
На этом уровне мыслимы такие объяснения:
а) Указанное различие — простая случайность. Оста-
вим без комментариев.
б) Аноним, вопреки принятому нами вначале тези-
су, выбирал в Задонщине пассажи для копирования
всё-таки не по содержанию, а именно по тому призна-
ку, чтобы в них было мало союзов. А потом, когда ему
О лингвистич. аргументах против подлинности. § 34 153
пришлось досочинять те части СПИ, которых нет в
Задонщине, он тщательнейшим образом проследил за
тем, чтобы и в этих частях был в точности такой же
уровень употребительности союзов. Зачем он избрал
себе столь безумную стратегию, многократно увели-
чивающую, причем без малейшей пользы, трудность
его и без того нелегкой задачи, остается совершенно
непостижимым.
Заметим, впрочем, что даже и при таком экстрава-
гантном объяснении останется непонятным, каким
образом в Задонщине пригодные для Анонима пассажи
вообще нашлись: ведь в ту эпоху с таким высоким
коэффициентом бессоюзия, как в параллельной части
Задонщины, никто другой не писал.
И такие же объяснения, требующие откровенного
стояния на голове, придется изобретать и для всех дру-
гих признаков, по которым выявляется различие между
двумя компонентами Задонщины. И пригодными для
Анонима придется признать только те пассажи из За-
донщины, которые обладают сразу всем набором тре-
буемых формальных свойств.
Но если все-таки вернуться на уровень обыкновен-
ного здравого смысла, то надо попросту признать, что
версия первичности Задонщины в этом месте прова-
лилась.
О лингвистических аргументах
против подлинности СПИ
§ 34. Как уже указано, разбирать литературоведче-
ские и исторические аргументы мы в настоящей работе
не будем. Но в разное время выдвигались также и лин-
гвистические аргументы против подлинности СПИ.
154
Аргументы…
Здесь необходимо прежде всего напомнить, что для
самых известных защитников версии о позднем проис-
хождении СПИ — А. Мазона и А. А. Зимина — лингви-
стика не является прямой специальностью и представ-
ляет лишь весьма второстепенный интерес; они не за-
ходят в лингвистических вопросах дальше довольно
поверхностных, а нередко и прямо ошибочных сужде-
ний. Капитальной роли лингвистических аргументов в
обсуждаемой проблеме они не видят и не признают. О
Мазоне здесь в сущности можно уже и не говорить
после исчерпывающей критики Якобсона; но Зимин,
хотя он и знаком с работой Якобсона, повторяет те же
ошибки.
Постоянная лингвистическая ошибка этих авторов
(но также и ряда других, например, М. Хендлера) со-
стоит в презумпции — не формулируемой явно, но
образующей фундамент безусловного большинства их
аргументов, — что если слово не встретилось в дошед-
ших до нас древнерусских памятниках, то его не было
в древнерусском языке и что если оно не встретилось,
например, ранее XVI века, то оно и появилось в языке
лишь в этом веке или чуть раньше.
В настоящее время уже совершенно ясно, что это
глубокое заблуждение. Как уже говорилось в § 26, наи-
больший вклад в развеивание этого заблуждения внес-
ли берестяные грамоты, которые почти каждый год
открывают нам ранее неизвестные древнерусские сло-
ва, а также удревняют дату многих известных слов на
несколько веков. Несмотря на значительный общий
объем, дошедший до нас фонд древнерусских памят-
ников не имеет никаких шансов охватить всю лексику
древнерусского языка — прежде всего ввиду ограни-
ченности своей тематики. Вообще, следует осознать,
что только совершенно стандартные по содержанию (и
притом относительно короткие) древнерусские тексты
О лингвистич. аргументах против подлинности. § 34 155
стопроцентно укладываются в лексику остальных па-
мятников. Даже и не такие оригинальные тексты, как
СПИ, как правило содержат сколько-то слов, которые в
других древнерусских памятниках не встретились. И
было бы как раз в высшей степени поразительно, если
бы в таком уникальном памятнике, как СПИ, стоящем
в древнерусской литературе почти изолированно, та-
ких слов не оказалось.33
Между тем только указанная ошибочная презумп-
ция позволяет Зимину (и не только ему) «ловить» сочи-
нителя СПИ на выдумывании несуществующих древ-
нерусских слов. Вот пример: «В Слове о полку Игореве
есть очень редкий термин — "стружие" (древко копья).
Он встречается только в рукописях конца XV и более
позднего времени, в XII в. древко копья называлось не
стружием, а "оскепищем". Нет в памятниках и термина
"засапожники" Слова» (Зимин 1963: 309–310).
В силу этой презумпции Зимин считает, что слова,
известные в фольклоре, но отсутствующие в дошедших
до нас древнерусских памятниках, возникли относите-
льно поздно. По его мнению, в тексте СПИ такие слова
могли появиться только потому, что фальсификатор
взял их именно из фольклора, и само их наличие в этом
тексте уже является свидетельством его позднего про-
исхождения. Для лингвиста несостоятельность подоб-
33 Чтобы осознать это, достаточно полистать СДРЯ или
Срезн. и увидеть, как много слов имеет помету (1*), т. е.
«встретилось один раз», в первом или просто дано с един-
ственным примером во втором. Конечно, и там, и там что-то
часто остается за рамками словаря, но статей с единствен-
ным примером так много, что и малой их части достаточно,
чтобы понять всю наивность аргумента «такое-то слово из
СПИ подозрительно, потому что его нет в других памят-
никах».
156
Аргументы…
ного вывода очевидна: сохранившееся в фольклоре
слово в действительности может быть сколь угодно
древним — совершенно независимо от того, отмечено
оно в известных нам письменных памятниках или нет.
Но для любителей наглядного все же приведу один
пример.
Многие участники дискуссии обращаются к встре-
тившемуся в СПИ слову сморци (= сморчи) "смерчи# и
обсуждают необычную огласовку о. «Но форма смор-
ци, — пишет Зимин (1963: 307), — не архаична, а пред-
ставляет собой новообразование. Н. В. Шарлемань об-
ратил внимание, что и в настоящее время на побережьи
Черного и Азовского морей смерчи называют "сморча-
ми"». Не будем останавливаться на загадочности того,
каким образом из наличия слова в приморском говоре
выводится, что это новообразование. Укажем лишь,
что ныне из берестяной грамоты XII века № 663 уже
известно древнерусское прозвище Смъръчь (см. § 26).
Для Зимина наличие некоторого слова из СПИ в
украинском и белорусском выглядит уже как улика
против фальсификатора, а наличие в польском просто
выдает его с головой. Вот пример: «В Слове о полку
Игореве термин "степь" отсутствует, а вместо него ве-
зде употребляется "поле" ("загородите полю ворота").
Это вполне соответствует украинским думам XVI–
XVII вв. и польскому языку XVIII в., где степь называ-
ется pole» (1963: 310). И это при том, что слово поле
является нормальным названием для степи во всех
древнерусских летописях (а как раз слова степь ни в
одной из них нет).
Список несообразностей и прямых ошибок в лин-
гвистической части работы Зимина был бы слишком
велик. Ограничимся указанием совсем немногих.
Зимин пишет о СПИ: «Отсутствие явных следов
лексики XVIII в. не случайно: ведь автор сознательно
О лингвистич. аргументах против подлинности. § 34 157
ставил перед собой цель написать песнь "старыми сло-
весы"» (1963: 312). Перед нами снова поразительно
наивное представление, что для того, чтобы не вста-
вить в текст ненароком слова позднего происхождения,
автору достаточно поставить перед собой цель их избе-
гать. Зимин не осознает, что для различения слов, воз-
никших, скажем, сто лет назад и возникших тысячу лет
назад, нужна целая этимологическая наука, опирающа-
яся на огромный арсенал исследованных памятников и
родственных языков, а просто «образованный человек»
в ответе на этот вопрос то и дело ошибался бы.
Зимину очень важно отстоять следующий тезис:
«Если же исключить из лексики памятника слова, встре-
чающиеся в Ипатьевской летописи и Задонщине, то в
оставшемся лексическом пласте не обнаружится ни од-
ного архаизма, за исключением нескольких чисто цер-
ковных слов и оборотов» (1963: 311). Но как же тогда
быть с десятками слов СПИ, которых нет ни в Ипатьев-
ской летописи и Задонщине, ни в современном литера-
турном языке? Нужно как-то от них избавиться. Для
слов, имеющихся в говорах, решение у Зимина, как мы
уже видели, найдено: ни одно из этих слов не древнее,
все они взяты сочинителем именно из этого говора. Но
и после этого остается еще немало. Для некоторых
слов удается найти какой-нибудь старый памятник, где
это слово все же встретилось. Тогда такое слово можно
объявить частью церковной традиции, которая дошла
до нашего сочинителя (так, например, Зимин поступает
с выражением лукъ съпряженъ, которое нашлось в
переводе «Иудейской войны» Иосифа Флавия).
Но значительный остаток сохраняется и после это-
го. И тут уж ничего не остается, как объявить, что
неизвестные слова попросту выдуманы сочинителем.
Вот, например, что пишет Зимин по поводу знамени-
того списка тюркских богатырей на службе у князя
158
Аргументы…
Ярослава (... брата моего Ярослава съ черниговьскими
былями, съ могуты, и съ татраны, и съ шельбиры, и съ
топчакы, и съ ревугы, и съ ольберы): «На наш взгляд,
все эти "могуты", "ольберы" и прочие "были" появи-
лись под пером автора Слова в результате его чисто
этимологическо-литературной работы: он включил в
свой перечень ряд наименований, имеющих тюркские
корни, разного происхождения, добавив ряд прозвищ,
созданных им самим» (1963: 303). Мы узнаем, напри-
мер, что ольберы автор произвел от личного имени
Олбырь, были «перекликаются» с польским bywalec
"бывалый человек#, и т. д. Не будем комментировать
эту размашистую лингвистику, перечеркивающую все
работы профессионалов-тюркологов. Заметим только,
что одна лишь разница окончаний Т. мн. в этом ряду:
-ями в былями при -ы в прочих названиях — уже ясно
показывает, что список составлен не как попало, а в
него входят слова двух разных склонений (а- и о-скло-
нения). А слово быля "боярин, господин#, именно с
исходом на -я, известно по Супрасльской рукописи и
хронике Георгия Амартола; добавим сюда древнебол-
гарскую надгробную надпись X века сьде лежитъ
Мостичь чрьгоубыля ... (где выступает составной ти-
тул «чергубыля», со словом быля во второй части). А
слово могутъ "богатырь, титан#, "могущественный вла-
ститель#, именно с исходом на -ъ, известно, например,
из Чудовского Нового Завета XIV в. (И. ед. могоу"тъ,
л. 66 б).34 Выходит, что Аноним все-таки решал свои
проблемы с этими словами не сплеча, а с большим
вниманием к древним источникам. А уж как он сумел
34 См. также другие примеры в СССПИ, 3: 100 (к сожа-
лению, приведенный важный пример из Чудовского Нового
Завета в этот справочник, как и ни в один из словарей древ-
нерусского языка, не попал).
О лингвистич. аргументах против подлинности. § 34–35 159
добраться до Супрасльской рукописи или до эпитафии
Мостича, это мы не беремся даже угадывать.
В целом следует констатировать, что лингвистиче-
ская часть построений А. А. Зимина непрофессиональна
и никак не может служить обоснованием его гипотезы.
По-видимому, Зимин, выдвигая лингвистические аргу-
менты, искренне не понимал, что вторгается в область,
где его подготовки абсолютно недостаточно.
З а м е ч а н и е . Было бы несправедливо, однако, ограни-
читься здесь лишь этой сухой констатацией. К сожалению
или к счастью, наука устроена так, что по прошествии вре-
мени от научного наследия ученого остается только «сухой
остаток», без всяких скидок на условия времени, в которое
он жил. Но сейчас еще вполне живо воспоминание о недавно
ушедшей эпохе идеологического диктата. И независимо от
согласия или несогласия в собственно научном отношении,
нужно отдать дань уважения смелой и искренней попытке
А. А. Зимина вступить в борьбу с казенным единомыслием и
со статусом священной коровы, который был придан в
СССР «Слову о полку Игореве».
§ 35. Имеются, однако, и некоторые лингвистиче-
ские аргументы против подлинности СПИ, которые но-
сят более серьезный характер.
Здесь нужно, правда, заметить следующее. Боль-
шинство аргументов, выдвигавшихся скептиками, сво-
дится к тому, что некое отразившееся в СПИ языковое
явление отсутствовало в XII в. Однако почти все такие
явления уже вполне обычны в XV–XVI вв. и, следова-
тельно, в принципе могут принадлежать не автору, а
позднейшему переписчику. Тем самым они уже не мо-
гут служить доказательством поддельности текста.
Соответственно, мы можем аргументы этой катего-
рии просто не рассматривать. Остаются только те, где
роль переписчика XV–XVI вв. почему-либо необходи-
мо исключить (или признать маловероятной) — напри-
160
Аргументы…
мер, потому, что, по мнению критика, обсуждаемое
явление возникло лишь в еще более позднее время или
даже вовсе никогда не существовало.
А таких аргументов совсем мало.
Так, часто фигурирует в дискуссии указанный Б. Ун-
бегауном (1938) факт, что слово русичи не встречается
нигде, кроме СПИ, а в известных нам древних текстах
представлено лишь собирательное русь. Возражения
оппонентов (см. в особенности Якобсон 1948: 214–216,
Булаховский 1950: 457, Соловьев 1962) против истол-
кования этого факта как свидетельства о фальсифика-
ции сводятся прежде всего к тому, что слово русичи
вполне соответствует древнерусской системе наимено-
ваний племен и народов. В самом деле, это была раз-
ветвленная и нюансированная система, куда входили:
1) собственно собирательные (например, русь, литва,
югра, пьрмь); 2) сингулятивы на -инъ, в нормальном
случае не имевшие множ. числа (русинъ, литвинъ,
нъмьчинъ); 3) образования на -ичь, допускавшие оба
числа (нъмьчичь, югричи, вогуличи, берендичи, кривичи,
радимичи, вьтичи, пльсковичи, также обнаруженное
Булаховским в документе 1538 г. литовъчичи)35, кото-
рые нередко окрашивались свойственной данному суф-
фиксу коннотацией «потомки общего прародителя»,
ср. легенду о Радиме и Вятке; 4) перифрастические на-
именования с некоторой торжественной или поэтиче-
ской окраской типа русьсции сынове. Слово русичи —
наименование типа 3, а представленное на его месте в
Задонщине (а один раз и в самом СПИ) рускии сынове
35 Добавим, что в настенной надписи XII в. № 149 в ки-
евской Софии (в уточненном чтении) автор называет себя
Дъдильце касожичь тъм[о]уторо[ка](ньць) (Зализняк 2004:
256); список наименований типа 3 пополнился тем самым
еще одним древним примером: касожичь "черкес’.
О лингвистич. аргументах против подлинности. § 35 161
как бы эксплицирует тот смысл, который вкладывался
в это слово. Таким образом, русичи — это не полный
синоним к нейтральному русь, и автор сознательно вы-
брал здесь слово с нужной ему коннотацией.
В целом ясно, что гипотеза об отсутствии слова ру-
сичи в древнерусском языке с лингвистической точки
зрения слабая: она состоит в том, что этого слова не
было по какой-то неизвестной индивидуальной причи-
не, вопреки требованиям системы. Но для оценки ее
как аргумента в дискуссии даже не столь существенно,
что она слабая; важно то, что это всего лишь гипотеза.
Другой аргумент того же рода: наименование по
отцу типа Ярославна в древнерусских памятниках в
нормальном случае применяется к незамужним жен-
щинам, а не к женам. Это тоже существенный аргу-
мент. Но здесь необходимо принять во внимание сле-
дующее. Во-первых, для древней эпохи нам известно
вообще очень немного женщин, названных с отчест-
вом. Во-вторых, несмотря на это, в памятниках все же
можно найти некоторые отклонения от указанного
правила. Так, в Ипат. ([1188], л. 229 об.) в описании
восстания галичан против собственного князя Влади-
мира, сын которого был женат на дочери князя Романа
Феодоре, сказано: Галичане же Романовноу Федероу
шньша оу Володимъра, послашась по Романа; замуж-
няя женщина названа здесь по отцу, а не по мужу. В
Ипат. находим также: Том же лът оумре Андръевна за
Wлгомъ за Ст!ославичем ([1168], л. 188 об.); ср. еще:
Том же лът преставись Софья Ярославна Ростисла-
влья Глъбовича ([1158], л. 176) — полное наименова-
ние и по отцу (Ярославу), и по мужу (Ростиславу Гле-
бовичу). В-третьих, в более позднее время наряду с
наименованием замужних женщин по мужу (Иваниха и
т. п.) несомненно использовались и наименования по
отцу (Ивановна и т. п.).
162
Аргументы…
Представляет интерес с этой точки зрения также
берестяная грамота XII века № 818: это черновик заве-
щания, где в числе лиц, которые должны автору, назва-
на некая Песковна, т. е. дочь человека по прозвищу
Песок (оу Пьсоковьнъ 5 коунъ и гривьна). Поскольку
она участвует в финансовых отношениях, едва ли это
живущая в доме отца незамужняя дочь. Скорее всего
это замужняя женщина или вдова (поскольку самосто-
ятельно живущая незамужняя женщина, по-видимому,
представляла собой крайне редкое явление). В пользу
этой версии свидетельствуют также некоторые пер-
гаменные грамоты. В купчей грамоте ГВНП, № 174
(XV в.) сказано: се купи ... у Лукерьи у Мъхъеви дочери
и у ее мужа у Петра ... (т. е. замужняя женщина, участ-
вующая в сделке, названа по отцу). Ср. также в грамоте
ГВНП, № 291 (XV в.): се купи ... у Ховръ у Васильевъ
дочеръ у Кокуевъ а у Давыдовъ женъ у Тоивутовъ
отцину еи и дъдину (а дальше уже говорится просто
Ховръ Васильевъ дочеръ).
Таким образом, указанное правило, в позднее время
заведомо не действовавшее, даже и в XII в. не имело
абсолютного характера. Тем самым и весь аргумент
оказывается не более чем одним из относящихся к делу
полезных соображений, которое должно послужить
небольшой гирькой на общих весах, но, конечно, само
по себе не сможет ничего решить, если на противопо-
ложной чаше окажутся более весомые аргументы.
Примечательно, что в истории данной дискуссии
уже неоднократно случалось, что аргумент против под-
линности СПИ, который сам по себе иногда даже вы-
глядел довольно веско, по прошествии некоторого вре-
мени рушился, потому что открывались новые факты.
Вот некоторые примеры.
А. Мазон объявил анахронизмом (а именно, поздним
заимствованием из западноевропейских языков) слово
Баланс лингвистических аргументов. § 36
163
оварьскыя "аварские# — на том основании, что в ПВЛ
авары называются иначе: объре. И этот аргумент вы-
глядел достаточно серьезно — до тех пор, пока слово
аварьскыи не было обнаружено в памятнике XIII–
XIV в., а также в некоторых памятниках XIV и XV вв.
(см. СССПИ, 4: 19).
Тот же Мазон писал (1940: 50): «слово сизый не за-
свидетельствовано в древнем языке»; подразумевалось
тем самым, что в эпоху Игоря этого слова, вероятно,
еще просто не было. В данном случае с лингвистиче-
ской точки зрения аргумент крайне неправдоподобен,
и Якобсон (1948: 205) совершенно справедливо его
отверг. А в 1991 г., как уже рассказано в § 26, берестя-
ная грамота XII века принесла не только само слово
"сизый#, но даже в точности в том же фонетическом
облике, что в СПИ: шизыи.
О такой же истории со словом сморци, которое Зи-
мин объявил новообразованием и которое, однако же,
нашлось в берестяной грамоте, см. выше.
Мы ограничимся здесь этими краткими замечани-
ями, поскольку намного подробнее вопрос об аргумен-
тах против подлинности СПИ рассмотрен нами ниже в
статьях «О противниках...» и «О Добровском…».
Баланс лингвистических аргументов
§ 36. В дискуссии о подлинности СПИ за двести лет
было предъявлено великое множество аргументов —
как в ту, так и в другую сторону. Не к чести участни-
ков этой дискуссии необходимо признать, что качество
большинства из них очень невысоко. Значительная их
часть — это утверждения типа «СПИ поддельно (или,
напротив, подлинно), потому что Р», где просто невер-
164
Аргументы…
но Р. Доказательная сила таких аргументов, разумеет-
ся, равна нулю, и мы здесь уже вообще не будем их
более упоминать.
Но и аргументы, где Р верно, чаще всего обладают
лишь очень скромной доказательной силой. Искомый
вывод («СПИ поддельно» или «СПИ подлинно») из
них с необходимостью не вытекает. Это всего лишь
соображения, несколько повышающие вероятность од-
ного или другого решения вопроса.
К сожалению, даже и самые сильные из предъявляв-
шихся аргументов всё же не обладают математической
непреложностью.
Таким образом, не приходится надеяться, что после
некоего воображаемого идеально объективного разбо-
ра удастся установить, что все аргументы одной сторо-
ны верны, а все аргументы противоположной стороны
ошибочны. Хотя субъективно спорящие обычно стре-
мятся именно к этой идеальной цели, нужно признать,
что в данном случае это детская мечта. Несомненно, и
с той, и с другой стороны имеются аргументы, где Р
(т. е. исходное утверждение) верно. Просто некоторые
Р «срабатывают», а некоторые нет.
Отсюда следует, что для любого аргумента необхо-
димо оценивать его «вес». Этот «вес» тем больше, чем
меньше вероятность того, что, несмотря на свое прав-
доподобие, аргумент все-таки «не сработает», т. е. не
обеспечит общего решения вопроса. Практически это
значит, что для каждого аргумента необходимо указать
ту ситуацию (то стечение обстоятельств), при которой
он оказался бы недействительным, и оценить вероят-
ность осуществления такой ситуации. В приводимой
ниже сводной таблице этот тип сведений условно обо-
значен ярлыком «Возможные возражения».
На «весы суда» должны быть положены все гири
той и другой стороны. И нельзя делать общий вывод,
Баланс лингвистических аргументов. § 36
165
смотря только на одну чашу этих весов: необходимо,
чтобы эта чаша перетянула.
При этом, однако, всё же незачем загромождать на-
ши весы гирями с нулевым весом — аргументы, кото-
рые выше просто отвергнуты, мы здесь уже более не
упоминаем.
В соответствии с общей установкой нашей работы в
приводимую ниже таблицу включены только аргумен-
ты лингвистического характера (с добавлением неболь-
шого числа текстологических).
Приводимый список не претендует на полноту; но
самое существенное, по нашей оценке, туда включено.
Формулировки (как аргументов, так и возможных воз-
ражений) по необходимости предельно упрощены; это
лишь своего рода ярлыки к тому изложению вопроса,
которое читатель найдет по отсылкам.
В раздел против подлинности СПИ не включались
(кроме некоторых особых случаев) аргументы, состоя-
щие в том, что то или иное отразившееся в СПИ явле-
ние возникло не ранее XV–XVI вв., — поскольку соот-
ветствующие эффекты могут принадлежать не автору,
а переписчику; см. их разбор в тексте статьи.36
Понятно, что формулу «Случайность» в принципе
можно было бы добавить в качестве дополнительной
версии везде; мы это делаем лишь в тех немногих слу-
чаях, где не более вероятны и конкурирующие версии.
Список аргументов в пользу подлинности СПИ ока-
зался намного длиннее, чем противоположный. Разни-
ца настолько велика, что нам пришлось принять для
36 В список не попали также аргументы против подлин-
ности СПИ, выдвинутые в работе Кинан 2003, поскольку
наша статья «О Добровском...» включена в состав книги
позднее. Общего баланса аргументов они не меняют; см. об
этом § 10 указанной статьи.
166
Аргументы…
двух основных разделов нашей таблицы разную сте-
пень детальности. Так, в списке аргументов против
подлинности каждому слову посвящена отдельная гра-
фа. Между тем в списке аргументов в пользу подлин-
ности с такой детальностью указана только очень не-
большая часть аргументов. В большинстве случаев
здесь произведено укрупнение: одна графа соответ-
ствует целой серии сходных по структуре аргументов,
относящихся к разным словам или к разным граммати-
ческим явлениям. Без такого укрупнения список стал
бы почти необозримым. Например, графа «Правильная
картина погрешностей северо-западного переписчика
XV–XVI в.» равносильна 20 отдельным графам —
соответственно 20 фонетическим и морфологическим
признакам, про каждый из которых противники под-
линности СПИ должны были бы объяснить, каким
образом Аноним сумел его сымитировать.
З а м е ч а н и е . Список аргументов в пользу подлинности
СПИ здесь фактически сильно сокращен еще в одном отно-
шении: стремясь к максимальной надежности, мы сильно
ограничили обращение к лингвистическим аргументам, ос-
нованным на гипотезе (например, опирающимся на новую
этимологию того или иного слова). Большинство аргументов
этого рода, предлагавшихся разными авторами, в настоящей
работе вообще не рассматривалось. Это касается даже случа-
ев, когда гипотеза представляется высоковероятной (таковы,
в частности, этимологии ряда ориентализмов СПИ). Между
тем достаточно, например, признать предложенную в 1965 г.
О. Прицаком этимологию слова деремела (весьма убедитель-
ную), при которой оно оказывается восточным названием
летописных бродников, сохранившимся лишь в монгольском
памятнике XIII века, и версия позднего происхождения СПИ
уже по одной этой причине станет практически безнадежной
(см. об этом Якобсон 1966: 698–699). Значительное число
аргументов данной категории читатель может найти в рабо-
тах Якобсон 1948, 1952, 1966.
Баланс лингвистических аргументов. § 36
167
Разделы перечня следуют в порядке увеличения
«веса» аргументов.
Формулы «Выявил», «Нашел» и т. п. в правом стол-
бце подразумевают подлежащее «Аноним».
В пользу подлинности СПИ
Аргумент
Возможные возражения
Особенности отдельных слов
Святъславъ, с -тъ-, а не Выявил этот вариант из редких
-то- (§ 15).
рукописей.
Быля "боярин, господин# Нашел в Супрасльском кодексе.
(§ 34).
Могутъ "богатырь#
Нашел в Чудовском Новом
(§ 34).
Завете.
Дивъ, в отличие от диво а) Случайность.
в Задонщине (§ 27).
б) Нашел в рукописях какие-то
близкие наименования мифологи-
ческих фигур.
Шизыи "сизый#, ср. ши- а) Взял из говоров.
зыи на бересте (§ 26).
б) Случайность.
Сморци "смерчи#, с о, ср. а) Взял из говоров.
<смъръч-> на бересте
б) Случайность.
(§ 26).
Си ночь "этой ночью#,
а) Взял из говоров сеночь и сино-
ср. зиму си на бересте
чи, случайно соединил их так, что
(§ 26).
совпало с древностью.
б) Взял из неизвестного нам
источника.
Приламати, с -лам-, а
а) Выявил древние правила чере-
не -лом- (§ 15 и «О про- дований, правильно построил
тивниках...», § 9–10).
итератив от ломити.
б) Угадал, что исходить нужно из
укр. ламати.
168
Аргументы…
В дружина рыкаютъ
Установил соответствующее
сказуемое во множ.
синтаксическое правило из
числе, а не в ед. (§ 15). рукописей.
Дополнение при
Установил древнее управление
забыти — в Р., а не В. этого глагола из рукописей.
падеже (§ 15).
Окони "как будто#
а) Взял из неизвестного нам
(«К чтению...», § 3–5). источника.
б) Темное место текста. Аргумент
основан на одной из конкурирую-
щих интерпретаций.
Частица ти в свободном Установил способ ее употребле-
употреблении (§ 15).
ния из древнейших рукописей.
Релятивизатор то (в
а) Установил из древнейших
которую то) (§ 14).
рукописей.
б) Темное место текста. Аргумент
основан на одной из конкурирую-
щих интерпретаций.
Частица нъ (в не было
а) Установил из древнейших
нъ) («К чтению...», § 2). рукописей.
б) Темное место текста. Аргумент
основан на одной из конкурирую-
щих интерпретаций.
Слова в древнем
Установил из рукописей.
значении, позднее
утраченном, напр.,
полкъ "поход# (§ 15).
Особенности целых классов слов или словоформ
Варьирование типа хра- Установил наличие именно такого
брыи и хороброе, врани распределения в рукописях.
и воронъ; но для слов,
известных только рус-
скому языку, — только
дорогами, узорочьи,
шеломянемъ (§ 15).
Баланс лингвистических аргументов. § 36
169
Последовательный
Знал из ц.-сл., а случаи сохранения
эффект 2-й палатали-
ск наблюл, напр., в Ипат.
зации, но сохранение ск
в Полотскъ и поске-
паны (§ 15).
В. падеж князя и т. п.,
Установил из рукописей.
но сваты и т. п. (§ 15).
Правильное двойств.
Изучил по ц.-сл., по рукописям и
число (§ 8).
руководствам.
Правильные есвъ и
Изучил по древнейшим рукопи-
соколома, а не требу-
сям, установил, что руководства
емые руководствами
ошибаются.
есма и соколама (§ 8).
Диалектное двойств.
Решил отступить от основных ру-
число сердца (вместо
кописей и от руководств, заметив,
сердци), которого нет в что в поздних рукописях сев.-зап.
Лавр., Ипат. и т. п.
происхождения иначе.
(§ 8, 21).
Имперфект с -ть и без Наличие двух вариантов устано-
-ть, соблюдено слож-
вил из рукописей. Распределение
ное распределение этих вариантов решил взять такое, как
двух вариантов (§ 15).
в Лавр.
Соблюден закон
а) Установил этот закон из руко-
Вакернагеля для
писей.
энклитик (§ 8–11).
б) Знал славянский язык, сохра-
нивший этот закон, и сумел сде-
лать необходимые поправки.
Соблюдены древней-
Установил из анализа прямой речи
шие правила располо-
в Ипат.
жения ся (§ 11–12).
Правильная фонетика
Изучил по рукописям, правильно
XV–XVI вв. (§ 17).
выделив среди них те, которые
относятся к этим векам.
Правильная графика
Изучил по рукописям, правильно
и орфография XV–
выделив среди них те, которые
XVI вв., в частности,
относятся к этим векам. Самосто-
эффекты 2-го южно-
ятельно открыл эффекты 2-го
слав. влияния (§ 17).
южнослав. влияния.
170
Аргументы…
Правильная морфо-
Изучил по рукописям, правильно
логия XV–XVI вв.
выделив среди них те, которые
(§ 17, 20).
относятся к этим векам.
Правильная картина
Изучил какие-то северо-западные
погрешностей сев.-зап. рукописи, выделив их среди
переписчика XV–XVI в. рукописей других регионов.
(§ 21–22).
Особенности соотношений с другими текстами
Совпадения слов и
Познакомился со всеми этими
выражений со значи-
памятниками в рукописях, разыс-
тельным числом древ-
кав их в различных хранилищах.
них памятников (§ 24).
Совпадения слов и вы- Глубоко изучил говоры и народ-
ражений с русскими,
ную поэзию.
украинскими и белорус-
скими говорами и на-
родной поэзией (§ 25).
Труднообъяснимые
а) Использовал знания, накоплен-
эффекты при пере-
ные при изучении рукописей.
работке текста Задон-
б) Случайности.
щины в текст СПИ
(§ 27).
Наиболее общие закономерности организации текста
Учащение ошибок по
Открыл этот закон при длительной
ходу текста (§ 19).
работе с рукописями. Избрал стра-
тегию обмана позднейших линг-
вистов.
Резкое различие коэф- Избрал предельно сложную стра-
фициента бессоюзия в тегию обмана позднейших линг-
независимой и парал-
вистов.
лельной частях Задон-
щины (§ 30–33).
Баланс лингвистических аргументов. § 36
171
Против подлинности СПИ
Аргумент
Возможные возражения
Особенности отдельных слов
Мрькнетъ получило
Аргумент основан лишь на пред-
несов. вид позднее XII положении.
века («О противни-
ках...», § 7).
Мрькнетъ имеет в
Темное место текста. Аргумент
СПИ неправильное
основан на одной из конкурирую-
для русского языка
щих интерпретаций.
значение "светает#
(«О противниках...»,
§ 9).
Въсрожатъ — поло-
а) Темное место текста. Аргумент
низм («О противни-
основан на одной из конкурирую-
ках...», § 4).
щих интерпретаций.
б) Полонизм мог проникнуть в
укр.-белор. зону достаточно рано.
Стонущи, с -ну-,
а) Вариант с -ну- может быть
тогда как в др.-р.
старым.
было -ню- («О про-
б) Вариант с -ну- может принадле-
тивниках...», § 8).
жать переписчику.
Слова русичи нет в
Но само образование не противо-
других текстах (§ 35).
речит древнерусским правилам.
Ярославна, Глъбовна — Примеры таких наименований для
неправильные наиме-
замужних женщин в древних тек-
нования для замужних стах хотя и редко, но встречаются.
женщин (§ 35).
Хинова: образование на Переписчик заменил Хинове на
-ова — пóзднее («О
Хинова.
противниках...», § 8).
В Игоревъ Игоря
а) Переписчик вставил слово
Святъславлича слово
Игоря.
Игоря по др.-р. пра-
б) Возможно, добавление слова
вилам лишнее (§ 16).
Игоря несет в себе эмфазу.
172
Аргументы…
Как можно видеть, в этой сводной таблице часть
аргументов основана не на бесспорном факте, а на ги-
потезе. Таковы, в частности, все аргументы, построен-
ные на той или иной трактовке так называемых «тем-
ных мест». Понятно, что всё это аргументы второго
ранга. Они есть и в той, и в другой группе и примерно
друг друга уравновешивают.
И в той, и в другой группе имеется категория аргу-
ментов, связанных с отдельными словами. На стороне
поддельности это случаи, когда некоторое слово может
объясняться как промах фальсификатора; но оно впол-
не может также объясняться и иначе. На стороне под-
линности это случаи, когда некоторое слово почти на-
верное не могло быть известно фальсификатору; но все
же нельзя исключить и того, что он где-то его вычитал
(а может быть, иногда и случайно угадал). На стороне
подлинности таких случаев явно больше; но мы можем
для простоты позволить себе считать, что и в этой ка-
тегории противоположные аргументы друг друга при-
мерно уравновешивают.
Но только на стороне подлинности имеются систем-
ные аргументы. Это мощный блок эффектов всех язы-
ковых уровней: графики, орфографии, фонетики, мор-
фологии, синтаксиса, семантики, — искусственно со-
здать которые без знаний, достигнутых в XIX–XX вв.,
было практически невозможно.
К ним добавляются такие особенности распреде-
ления ошибок в тексте СПИ и такое соотношение меж-
ду СПИ и Задонщиной в вопросе частоты употребле-
ния союзов, искусственное создание которых было бы
одновременно чудовищно трудным и совершенно бес-
цельным.
В итоге картина противостояния лингвистических
аргументов той и другой стороны выглядит совершен-
но ясно. Неверно было бы утверждать, что лингвисти-
О возможных вставках в СПИ. § 37
173
ческие аргументы противников подлинности СПИ все
подряд недействительны и не весят ничего. Они кое-
что весят. Но несопоставимо меньше, чем то, что ле-
жит на противоположной чаше весов.
О возможных вставках в СПИ
§ 37. Наш разбор показал, насколько неправдопо-
добно создание известного нам текста СПИ в XVIII в.
Но рассмотренные нами лингвистические аргументы
позволяют делать определенные утверждения лишь о
тексте в целом. Они не гарантируют древности каждой
отдельной фразы и каждого отдельного слова. Более
того, можно с уверенностью утверждать, что дошед-
ший до нас текст СПИ в каких-то точках отличается от
первоначального. Это следует прежде всего из наличия
явно испорченных мест, где даже сторонники макси-
мально почтительного отношения к каждой букве тек-
ста вынуждены все же прибегать к конъектурам, на-
пример, одъвахъте (вместо одъвахуть) 94 или подобiю
(вместо по дубiю?, вместо подоболочiю?, вместо под
облакы?) 31.
Таким образом, наличие каких-то вставок в перво-
начальный текст в принципе вполне возможно.
Здесь следует, конечно, различать вставки разных
эпох. Не приходится сомневаться, что могли быть ка-
кие-то вставки или замены при списывании текста в
XV–XVI в., а также при более ранних списываниях,
если таковые были. Например, на этом этапе вполне
могло появиться Хинова вместо более древнего Хинове,
или тiи бо два храбрая Святъславлича вместо та бо
храбрая Святъславлича, или емляху дань по бълъ отъ
двора вместо емляху дань по бълъ отъ дыма и т. п.
174
Аргументы…
Но в дискуссии о СПИ обсуждались в основном не
эти давние вставки и замены, а предполагаемые встав-
ки конца XVIII в., например, фраза и тебъ, Тьмуто-
раканьскый блъванъ 29, подозреваемая в том, что ее
вставил А. И. Мусин-Пушкин в соответствии с интере-
сами екатерининской имперской политики и в связи с
находкой Тьмутараканского камня (который сторонни-
ки поддельности СПИ обычно тоже считают поддель-
ным).
По поводу этих предполагаемых вставок следует
сказать, что если они небольшого размера, то лингви-
стическими методами их, на наш взгляд, обычно нель-
зя ни подтвердить, ни опровергнуть: несколько слов
или не очень длинную фразу, конечно, можно постро-
ить так, чтобы они ничем существенным не отличались
от основного массива.
Тут можно возразить, например, что как раз фраза и
тебъ, Тьмутораканьскый блъванъ все же выделяется
на фоне основного текста СПИ тем, что в ней употреб-
лен И. ед. блъванъ вместо звательной формы блъване.
Не является ли эта ошибка признаком вставки? Дейст-
вительно, на первый взгляд эта ошибка с данной точки
зрения весьма подозрительна. Но быстро обнаружива-
ется, что в СПИ имеется и другое точно такое же от-
клонение в месте, которое нет никаких оснований
считать вставкой: воронъ (вместо вороне) во фразе ни
соколу, ни кречету, ни тебъ, чръный воронъ, поганый
Половчине! 41. Таким образом, чисто лингвистически и
в этом случае ничего доказать нельзя.
Позволим себе, однако, в качестве исключения вый-
ти в этом пункте за рамки лингвистики (и тем самым за
те рамки строгости, которых мы здесь в остальном
придерживаемся) и высказать некоторые соображения
общего характера, в силу которых гипотеза о поздних
О возможных вставках в СПИ. § 37
175
вставках представляется гораздо менее правдоподоб-
ной, чем на первый взгляд.
Дело в том, что очень трудно объяснить, как физи-
чески могли быть реализованы эти вставки. Поскольку
они уже присутствуют в Екатерининской копии 1795–
96 г., они не могли быть внесены в текст только при
типографском наборе. Куда они были вписаны? Если
просто на поля рукописи (или между строк), то необхо-
димо признать соучастниками обмана всех видевших
рукопись. Разумеется, сторонники поддельности гото-
вы подозревать кого угодно и сколь угодно многих, но
мы, не желая ввязываться в психологические дебаты,
заметим лишь, что такое допущение составляет чрез-
вычайно слабое звено всей гипотезы.
Остается допустить, что ради вставок был перепи-
сан заново либо просто весь текст СПИ, либо по край-
ней мере листы, где были вставки, а затем старые лис-
ты были из сборника, куда входило СПИ, удалены и на
их место вмонтированы новые. В том, что касается
почерка, размещения на листах, замены листов и т. п.,
это требовало почти такого же объема работы, как и
подделка полного текста сочинения. Поскольку фаль-
сификатор не имел никакой гарантии того, что сборник
через двадцать лет сгорит, он должен был все это про-
делать так безупречно, чтобы ни современники, ни
будущие исследователи ничего не заметили.
Важно то, что при такой операции фальсификатор
должен был уничтожить (полностью или частично)
подлинную рукопись XV–XVI в. и заменить ее фальси-
фикатом, рискуя разоблачением со всеми вытекающи-
ми отсюда последствиями для себя и для памятника, —
и всё только для того, чтобы в тексте прибавилось не-
сколько фраз. Иначе говоря, выдающийся филолог и
непревзойденный знаток рукописей должен был совер-
шить акт вандализма. И трудно понять, какие единич-
176
Аргументы…
ные фразы СПИ могли иметь в глазах фальсификатора
столь великую конъюнктурную ценность, чтобы пойти
на такой варварский шаг. Что касается, например, час-
то обсуждаемых в этой связи четырех упоминаний в
СПИ Тьмутаракани, которая была предметом специ-
ального интереса А. И. Мусина-Пушкина, то, как уже
давно отметил Якобсон, в три раза больше упоминаний
Тьмутаракани содержится в принадлежавшей тому же
Мусину-Пушкину Лаврентьевской летописи, и тогда
уж именно ее, а не СПИ, следовало бы в первую оче-
редь подозревать в поддельности; но она, к неудобству
для разоблачителей, совершенно случайно не сгорела
(ее взял почитать Карамзин).
Если же фальсификатор никакой подлинной старой
рукописи не губил, потому что ее просто не было, а он
сам выдумал весь текст, то мы просто возвращаемся к
началу нашего разбора.
Таким образом, наличие в тексте СПИ вставок и
изменений XIII–XVI вв. высоковероятно; наличие поз-
дних вставок (внесенных с целью фальсификации) в
принципе возможно, но по содержательным соображе-
ниям маловероятно.
Заключение
§ 38. Итак, наш разбор привел нас практически к тому
же итогу, что и наших предшественников-лингвистов.
Особенно близким этот итог оказался к тому, что
содержится в лингвистических разделах работ Р. Якоб-
сона о «Слове о полку Игореве» и в статье А. В. Иса-
ченко. Какие-то звенья наших рассуждений в сущности
просто повторяют аргументацию этих авторов. Такое
повторение не имело бы смысла и оправдания, если бы
не продолжающиеся выступления сторонников под
Заключение. § 38
177
дельности СПИ, которые считают возможным не заме-
чать логики этих работ. Мы полагаем, что такой недо-
оценке среди прочего способствует то, что лингвисти-
ческие доводы часто подаются в одном ряду с лите-
ратуроведческими и историческими, которые гораздо
легче оспорить, поскольку они менее строги. Из-за
этого непреложность собственно лингвистических вы-
водов становится как бы менее заметной.
На наш взгляд, одной лишь лингвистической сто-
роны проблемы достаточно для получения решающих
выводов. Любой новый сторонник поддельности СПИ,
какие бы литературоведческие или исторические сооб-
ражения он ни выдвигал, должен прежде всего объяс-
нить, каким способом он может отвергнуть главный
вывод лингвистов.
Итог нашего разбора таков.
Если «Слово о полку Игореве» создано неким ми-
стификатором XVIII века, то мы имеем дело с автором
гениальным. Это ни в коем случае не развлечение шут-
ника и не произведенное между прочим стилистиче-
ское упражнение литератора. Мы имеем здесь в виду
не писательскую гениальность, хотя именно на нее не-
редко ссылаются защитники подлинности СПИ. Оцен-
ка этого рода гениальности слишком субъективна, и
мы к ней не апеллируем. Речь идет о научной гениаль-
ности.
Аноним должен был вложить в создание СПИ гро-
мадный филологический труд, сконцентрировавший в
себе обширнейшие знания. Они охватывают историче-
скую фонетику, морфологию, синтаксис и лексиколо-
гию русского языка, историческую диалектологию,
особенности орфографии русских рукописей разных
веков, непосредственное знание многочисленных па-
мятников древнерусской литературы, а также совре-
178
Аргументы…
менных русских, украинских и белорусских говоров
разных зон. Аноним каким-то образом накопил (но ни-
кому после себя не оставил) все эти разнообразнейшие
знания, гигантски опередив весь остальной ученый мир,
который потратил на собирание их заново еще два ве-
ка. Иначе говоря, он сделал столько же, сколько в сум-
ме сотни филологов этих веков, многие из которых об-
ладали первоклассным научным талантом и большин-
ство занималось этой работой всю жизнь. Это один из
аспектов его гениальности: во столько раз он превосхо-
дил даже сильнейших из этих людей своей интеллек-
туальной мощью и быстродействием.
Но его величие не только в этом. Мы невольно срав-
ниваем Анонима с нынешними лингвистами; но ныне-
шний лингвист решает свои задачи в рамках уже суще-
ствующей науки, сами задачи чаще всего уже извест-
ны. Аноним же действовал в эпоху, когда научное язы-
кознание еще не родилось, когда огромным достиже-
нием была уже сама догадка о том, что собственно язы-
ковая сторона литературной подделки требует особого
непростого труда. И он проявил поистине гениальную
прозорливость: он провидел рождение целых новых
дисциплин и сумел поставить перед собой такие зада-
чи, саму возможность которых остальные лингвисты
осозна!ют лишь на век-два позже. Например, изучением
орфографических черт рукописей XV–XVI вв. лингви-
сты занялись лишь в конце XIX в. — а Аноним их уже
изучил. Проблему славянских энклитик начали изучать
только в XX в. — а Аноним ее уже знал. Тимберлейк
изучил распределение форм типа бяше и типа бяшеть
в 1999 г. — Аноним опередил и его. Выше мы обсужда-
ли, среди прочего, малоизученную проблему нараста-
ния ошибок при переписывании — Аноним и это про-
думал. И так далее. Сама постановка всех этих задач —
даже больший научный подвиг, чем их решение.
Заключение. § 38
179
Такова оценка достижений сочинителя XVIII века;
если же это был человек XVII или XVI века, то степень
его гениальности должна быть оценена еще выше.
Аноним, конечно, должен был понимать, что никто
из его современников не в состоянии даже отдаленно
оценить всю ювелирную точность его работы: они во-
обще не придавали большого значения языковой сто-
роне вопроса и совершенно не обладали соответствую-
щими знаниями. Сторонникам поддельности СПИ ни-
чего не остается, как допустить, что он решил вложить
свою гениальность не в легкое дело обмана современ-
ников, а в сверхамбициозную задачу ввести в заблуж-
дение профессионалов далекого будущего.
Ко всему этому неизбежно придется добавить безум-
ную гипотезу о том, что Аноним с какой-то непости-
жимой целью (совершенно бесполезной для его замыс-
ла) выбирал в Задонщине отрезки для копирования не
по содержанию, а по комплексу языковых параметров.
Такова совокупность допущений, которые необхо-
димо принять, чтобы продолжать отстаивать версию о
позднем создании СПИ.
Желающие верить в то, что где-то в глубочайшей
тайне существуют научные гении, в немыслимое число
раз превосходящие известных нам людей, опередившие
в своих научных открытиях все остальное человечество
на век или два и при этом пожелавшие вечной абсолют-
ной безвестности для себя и для всех своих открытий,
могут продолжать верить в свою романтическую идею.
Опровергнуть эту идею с математической непрелож-
ностью невозможно: вероятность того, что она верна,
не равна строгому нулю, она всего лишь исчезающе
мала. Но несомненно следует расстаться с версией о
том, что «Слово о полку Игореве» могло быть подде-
лано в XVIII веке кем-то из обыкновенных людей, не
обладавших этими сверхчеловеческими свойствами.
К ЧТЕНИЮ НЕСКОЛЬКИХ МЕСТ
ИЗ «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»
§ 1. Попытка прояснить так называемые «темные
места» в «Слове о полку Игореве» — занятие, имею-
щее уже двухвековую традицию. Есть две стратегии
такого прояснения: 1) исходить из того, что в рассма-
триваемом месте текст искажен при переписке, и стро-
ить гипотезы о том, как он выглядел первоначально;
2) не меняя буквенного состава имеющегося текста,
предложить новое словоделение или новое истолкова-
ние уже выделенных слов и тем самым переинтерпре-
тировать весь отрезок. Ныне имеются уже примеры об-
щепризнанного успеха как на первом, так и на втором
пути.
Ниже предлагается несколько попыток в русле дан-
ной традиции; при этом мы идем по второму из указан-
ных путей. Заметим, что из трех рассматриваемых ни-
же мест СПИ только последнее традиционно относится
к категории «темных мест»; два первых обычно не счи-
таются особенно трудными.
При написании настоящей статьи устрашающего
объема труд по проверке обсуждаемых мест по сотням
различных переводов СПИ нами не проделывался; мы
полагаемся в этом отношении на существующие обзо-
ры (хотя и сознаем, что гарантии полноты это не дает).
Лучи съпряже. § 1
181
Лучи съпряже
Начнем с разбора одного места из СПИ, где конку-
рирует несколько интерпретаций. Речь идет о словах
лучи съпряже во фразе: Свътлое и тресвътлое слънце!
Всъмъ тепло и красно еси: чему, господине, простре
горячюю свою лучю на ладъ вои, въ полъ безводнъ
жаждею имь лучи съпряже, тугою имъ тули затче?
182–183 (лучи вместо лукы в силу смешения В. мн. c
И. мн. и цоканья).
Н. А. Мещерский (1958) указал для данного слово-
сочетания следующую параллель из Иосифа Флавия:
мы немощни и слаби есмы противитися римляномъ,
якоже и лукъ спрьженъ.
Не претендуя на полноту обзора всех существую-
щих переводов, укажем следующие три основные ли-
нии в понимании слов лучи съпряже.
1) Наибольшее распространение имеют переводы,
где прямо или косвенно отражено понимание съпрячи
как "согнуть, стянуть# — в соответствии с переводом
этого глагола в данном пассаже в Срезн. (III: 809). Та-
ков, например, перевод Р. Якобсона (1948: 187): «... в
поле безводном скрючил им жаждою луки, кручиной
сомкнул им колчаны» — или перевод Д. С. Лихачева
(Изборник 1986: 92): «... в поле безводном жаждою им
луки скрутило, горем им колчаны заткнуло».
2) Съпряже интерпретируется как производное не
от корня пряг- "напрягать#, а от пряг- "жарить#. Так по-
нимали это место издатели СПИ. Вот один из перево-
дов этой группы: «В степи безводной жаждою тетивы
иссушило» (Югов 1970). Эту версию первоначально
принимал и Р. Якобсон (который в связи с этим даже
считал нужным исправить съпряже на съпряжи), но он
изменил точку зрения после того, как Н. А. Мещерский
нашел параллель у Флавия.
182
К чтению…
3) Лучи съпряже переводится как "луки расслабило#.
Ср. СПИ, Библиотека поэта 1967: 64 (перевод Л. А. Дми-
триева, Д. С. Лихачева и О. В. Творогова) и ПЛДР XII
[1980]: 385 (перевод О. В. Творогова): «В поле безвод-
ном жаждою им луки расслабило, горем им колчаны
заткнуло». Такой же перевод ("to loosen, unstring#) дан в
Кинан 2003: 369.
Сравним эти версии.
Переводы "скрючить# и "скрутить#, используемые
для глагола съпрячи при первой версии, — конечно, не
прямые: таких значений корень пряг- сам по себе не
предполагает. Перед нами попытка модифицировать
более прямое значение "согнуть, стянуть# так, чтобы
оно удовлетворительно сочеталось с контекстом. По-
пытка не очень убедительная, поскольку скрючивание
(и тем более скручивание) лука представить себе до-
вольно трудно и ниоткуда не известно, что с луками
случается такая порча.
Что может значить "согнуть, стянуть# применитель-
но к лукам? Лук безусловно может быть согнут и мо-
жет быть стянут тетивой. Дело лишь в том, что в этом
состоянии он решительно не соответствует описывае-
мой в обоих литературных произведениях ситуации:
согнутое состояние лука (с концами, туго стянутыми
тетивой) — как раз боевое, а не бессильное. И оно час-
то изображается в литературе, только обозначается при
этом глаголом напрячи, а не съпрячи.
Что касается второй версии ("иссушило#), то солнце
с его горячим лучом придает ей даже некоторое внеш-
нее правдоподобие. Но такой «реализм» дается доро-
гой ценой — ценой разрушения образного строя ориги-
нала. Воины изнемогли от жажды — и это как если бы
стали бессильны их луки; они подавлены скорбью —
и это как если бы им заткнули колчаны. А в переводах
Лучи съпряже. § 1
183
этой версии все плоско: жаркое солнце пересушило их
луки, и стало невозможно стрелять. И в этой версии
остается необъяснимым совпадение лучи съпряже в
СПИ с лукъ спряженъ у Флавия: каким образом там в
качестве символа воинского бессилия оказался «иссу-
шенный» лук? И как воевали бы знаменитые лучники
Египта, Ассирии и прочих знойных стран, если бы их
луки не выдерживали солнечного жара?
Верна, с нашей точки зрения, лишь третья версия:
"расслабило#. Правда, в указанных выше изданиях, со-
держащих этот перевод, не поясняется, каким образом
глагол съпрячи мог выступить в столь неожиданном, на
первый взгляд, значении. Поэтому необходимо рассмо-
треть это подробнее.
Ответ на данный вопрос извлекается из сравнения
двух мест в самом СПИ. Трагическая картина жаждею
имь лучи съпряже, тугою имъ тули затче с полной
очевидностью противопоставлена содержащемуся в
начальной части памятника изображению воинов, го-
товых к бою: луци у нихъ напряжени, тули отворени.
Отсюда ясно, что съпряженъ (о луке) — это антоним
для напряженъ. Это лук, у которого тетива ослаблена,
«отпущена»; в таком виде лук должен храниться на
оружейном складе, стрелять из него нельзя — точно
так же, как не готов к бою заткнутый колчан.
Перед нами частный случай противопоставления
приставок на- и съ-, хорошо известный как для древне-
го, так и для современного языка. Ниже мы пользуемся
для ясности современными примерами; но везде, где
глаголы засвидетельствованы достаточным количест-
вом примеров и в древних памятниках, рассматривае-
мое смысловое соотношение соблюдается и там.
Интересующий нас вариант противопоставления
приставок на- и съ- нередко сопровождается также вы-
бором разных корней, например, надеть — снять, но
184
К чтению…
есть и много примеров с единым корнем. Простейший
(вероятно, исходный) вариант здесь составляет про-
странственное противопоставление: надеть — снять,
натянуть — стянуть (свитер), навинтить — свин-
тить и т. п. Далее идут примеры со значением увели-
чения/уменьшения и наполнения/опустошения: наба-
вить — сбавить, накинуть — скинуть (в физическом
смысле и о цене), насыпать — ссыпать (сверху), на-
лить — слить, нагрузить — сгрузить, накачать —
спустить (шину), надуть — спустить (детский ша-
рик). Дети (которые вообще чувствуют значение при-
ставок более отчетливо, чем взрослые, поскольку еще
не усвоили всех идиоматизмов) легко могут сказать,
например, шарик сдулся. Впрочем, глаголы сдуть и
сдуться встречаются в таком значении и в разговорной
речи взрослых; вот, например, газетный заголовок:
«Российский фондовый пузырь сдулся» («Известия»,
30 апреля 2004 г.). И наконец, вариант, где приставка
с- выступает уже в обобщенном значении снижения
или уничтожения какого-то ранее достигнутого эффек-
та: натянуть — спустить (струну). Сюда относится и
пара напрячи — съпрячи в СПИ.
Заметим, что можно было бы и не рассматривать за-
ново всю эту проблему, коль скоро защищаемый нами
перевод уже имеется, в частности, в таком авторитет-
ном издании, как Библиотека поэта. Однако этот явно
наилучший перевод, как это ни парадоксально, остался
в тени. Необъяснимым образом он не только не принят,
но даже не упомянут в словаре-справочнике СССПИ
(5 [1978]: 204), который, казалось бы, для того и пред-
назначен, чтобы информировать читателя о конкури-
рующих текстологических и филологических решени-
ях; и точно так же поступает Слов. XI–XVII (26 [2002]:
175).
Частица нъ. § 2
185
Частица нъ
§ 2. Рассмотрим в СПИ фразу: Дремлетъ въ полъ
Ольгово хороброе гнъздо; далече залетъло; не было нъ
обидъ порождено ни соколу, ни кречету, ни тебъ, чръ-
ный воронъ, поганый Половчине 40–41.
Слова не было нъ записаны именно так в Екатери-
нинской копии; в первом издании дано без разделения:
небылонъ. Комментаторы, однако, почти единодушно
правят это место на не было (о)н<о>, предполагая в оно
пропуск первого о и замену второго на ъ. Даже в «базо-
вом» тексте памятника, помещенном в 1-м томе ЭСПИ,
где по замыслу разрешалось исправлять в тексте перво-
го издания лишь опечатки и явные недосмотры издате-
лей, в данном случае исправление все же сделано: не
было онъ.
Но интерпретация с (о)н<о> вызывает серьезные со-
мнения сразу в трех отношениях.
Во-первых, пропуск о — явная погрешность; в тек-
сте СПИ подобных погрешностей очень мало, а других
пропусков начальной гласной просто нет.
Во-вторых, в СПИ буквы ъ и о на конце слова ни в
каком другом случае не смешиваются. Что касается
совершенно последовательного написания союза "но#
как нъ (8 раз), то это, конечно, не смешение букв, а
устойчивая орфограмма южнославянского типа; к сло-
воформе оно это не относится. И вообще свободного
смешения букв ъ и о в СПИ нет; есть только специфи-
ческие написания ръ, лъ южнославянского типа (вме-
сто ор, ер, ол) и один раз тъй вместо той, где мы име-
ем дело со смешением словоформ (Д. ед. жен. и И. ед.
муж.), но не букв.37 Тем самым онъ вместо оно оказы-
37 Механизм здесь, по-видимому, таков. В орфографиче-
ской системе переписчика для передачи И. ед. муж. [тоj] слу-
186
К чтению…
вается явным отклонением от орфографических норм
памятника.
В-третьих — и это самое важное, — употребление
анафорического местоимения оно в данной точке тек-
ста вполне нормально с точки зрения современного
языка, но решительно не соответствует древнерусским
правилам употребления словоформ И. падежа онъ, она,
оно, они (и т. д.). В древнерусском тексте эти словофор-
мы встречаются несравненно реже, чем в современном:
в подавляющем большинстве случаев нынешнему он
здесь соответствует нуль. Само отсутствие внешне вы-
раженного подлежащего при глагольной словоформе
3-го лица понимается здесь как наличие подразумева-
емого подлежащего "он# (или "она#, "оно#, "они# — в
соответствии с контекстом). Например, в берестяных
грамотах XI–XII вв. словоформы онъ, она, оно, они не
встретились вообще ни разу (при том, что словоформ
его, еъ, ихъ и т. д. здесь более 50). Неслучайно искон-
ные формы И. падежа от его, еъ, ихъ и т. д. (т. е. и, я, е
и др.) уже в древности вообще исчезли. Заменившие их
со временем словоформы онъ, она, оно, они первона-
чально принадлежали другому слову (нынешнее оный)
— местоимению, указывающему на дальний предмет,
и отнюдь не сразу приобрели свою нынешнюю чисто
анафорическую функцию, долгое время сохраняя сле-
ды исходного значения.
жила устойчивая орфограмма тъи (точнее тъи, как она ино-
гда передана в М.). Д. ед. жен. мог быть [тôj] (с закрытым [ô])
или уже [тоj]; но в любом случае переписчик не различал [ô]
и [о] на письме. Запись Д. ед. жен. как тъи — это привычная
условная орфограмма для [тоj], примененная по ошибке за
рамками своей нормальной сферы; ср. точно такую же ошиб-
ку — Д. ед. жен. тъи в Строев. [1471], л. 135 об.
Частица нъ. § 2
187
В древнерусском языке XI–XII веков (в несколько
менее жесткой форме также и позднее) ситуация тако-
ва. Словоформы И. падежа онъ, она, оно, они (и т. д.)
могут употребляться как в субстантивной, так и в адъ-
ективной функции (ср., например, частое онъ полъ "та
[= чужая] половина города# в НПЛ). В субстантивной
функции словоформы онъ, она, оно, они употребляют-
ся только:
а) при противопоставлении (или иных формах под-
черкивания), например, а лоуцьне оустерего<ш>ась и
шступиша, они въ городъ, а ини Пльсковоу "а лучане
убереглись и отступили — одни (букв.: те) в город, а
другие во Псков# (НПЛ [1167], л. 34 об.).
б) там, где без этих словоформ возникла бы дву-
смысленность или трудность в размещении клитик,
связанных по смыслу именно с этими словоформами;
практически это означает, что субстантивное онъ (как
и прочие из этого ряда) почти всегда выступает в со-
ставе групп онъ же, а онъ, и онъ.
В СПИ положение со словоформами онъ, она, оно,
они (если не считать обсуждаемой нами фразы) полно-
стью соответствует раннедревнерусской норме. Этих
словоформ всего две (т. е., как и следует ожидать, их
очень мало), и они подчиняются указанным правилам:
... своя въщia пръсты на живая струны въскладаше,
они же сами княземъ славу рокотаху 5; Тому въ Поло-
тскъ позвониша заутренюю рано у Святыя Софеи въ
колоколы, а онъ въ Кыевъ звонъ слыша 160. В обоих
примерах употребление они, онъ связано с переменой
подлежащего и эти словоформы служат опорой для
клитик (же, а), которые без этих словоформ дали бы
ложный смысл (*сами же или *княземъ же, *а въ
Кыевъ). Во всех других фразах СПИ, где в современ-
ном переводе возможно или даже предпочтительно
дать слово он, этого слова в подлиннике нет, например:
188
К чтению…
Помняшеть бо ... "ибо он помнил ...# (о Бояне); Тогда
пущашеть 10 соколовъ на стадо лебедъй "тогда он
напускал десять соколов на стадо лебедей# 4 (о нем же)
и множество других.
Обратимся теперь к реконструируемой комментато-
рами фразе: Дремлетъ въ полъ Ольгово хороброе гнъз-
до; далече залетъло; не было <оно> обидъ порождено ни
соколу, ни кречету, ни тебъ, чръный воронъ, поганый
Половчине. Для употребления слова оно здесь нет ни
одного из указанных выше оснований. По древнерус-
ской норме это слово здесь точно так же излишне, как
в предложении далече залетъло.
Общий вывод: если при интерпретации отрезка дли-
ной всего в две буквы пришлось допустить сразу три
нарушения обычных для данного текста норм, то мож-
но быть практически уверенным, что интерпретация в
чем-то неверна.
Но если в не было нъ нет *оно, то как же это читать?
Полагаю, что читать надо ровно так, как написано.
Доставившее столько хлопот нъ — это-таки именно нъ
(причем записанное именно так, как переписчик СПИ
всегда передает "но#). Дело в том, что нъ, известное
прежде всего как союз, в действительности встречается
также, хотя и намного реже, в роли частицы. В норма-
льном случае эта частица функционирует как энклити-
ка (а именно, как энклитика, подчиняющаяся закону
Вакернагеля, т. е. располагающаяся в конце первой так-
товой группы фразы), в некоторых редких случаях —
как проклитика.
По значению союз нъ и частица нъ хотя и не в точ-
ности одинаковы, но достаточно близки: в обоих име-
ется отчетливый элемент противительности. Это зна-
чит, что при нашем решении фраза не было порождено
обидъ получает дополнительный элемент со значением
Частица нъ. § 2
189
противительности, которого при чтении с <оно> в ней
нет. И при таком понимании текст очевидным образом
выигрывает в логичности. В самом деле, для фраз да-
лече залетъло и не было порождено обидъ гораздо
уместнее именно противительная связь, а не простое
присоединение: Ольгово гнездо залетело далеко — в
чужие, опасные места, но оно не было порождено для
того, чтобы стать жертвой вражеских сил.
В позднедревнерусский период частица нъ обычно
получает, как и союз, вид но. В составе единой ритми-
ческой группы с предшествующим словом возможна и
утрата гласной; ср. варианты ано и анъ (современное
ан), ино и инъ (современное ин)38 и т. п.
Рассмотрим частицу нъ подробнее. Необходимо раз-
личать: 1) два основных значения частицы нъ — проти-
вительное и релятивизирующее; 2) свободные (т. е. в
сочетании с произвольным словом) и несвободные (лек-
сикализованные) употребления частицы.
Частица нъ в противительном значении. В большин-
стве известных примеров она уже выступает в несво-
бодном употреблении — в качестве конечного элемен-
та сложных союзов (слитное или раздельное написание
здесь условно): анъ (и ано), инъ (и ино), небонъ (и небо-
но), али нъ (и али но), оли нъ, ольно, нольно39, ажьно,
атьно, абьно и др. (см., в частности, Зализняк 1986,
§ 70 об ат(ь)но, Янин, Зализняк 1999: 25 об абьно). Как
38 В праславянском существовало не только *nъ, но и *no
(по-видимому, с тем же значением), ср. польск. и чешск. ano
и т. п. На вост.-слав. почве в ряде случаев невозможно отли-
чить но из нъ от исконного но; но для наших целей это несу-
щественно.
39 Примечательно, что в состав нольно элемент но входит
даже дважды (один раз как проклитика, второй как энклити-
ка): но+ли+но.
190
К чтению…
обычно и бывает при несвободном употреблении, пер-
воначальное собственное значение частицы в этих слу-
чаях уже в значительной степени затемнено.
Существенно реже встречаются примеры свободно-
го (или хотя бы полусвободного) употребления нъ. Но
нас в особенности интересуют именно такие примеры.
Приведем некоторые из них.
Мало же сицъхъ гл!ъ обрътаеться, обаче нъ соуть
"Мало ведь таких слов существует, но все же есть# (Ио-
анн Дамаскин, XII в. — Срезн. II: 499).
Ту но аще ся прилучится ему и князя видъти "Но
если тут ему доведется и князя увидеть# (Шестоднев
Иоанна экзарха по списку XV в.; в списке 1263 г. ту нъ
вместо ту но — Срезн. III: 1037).
Хлъба не ядяше, ни сочива, развъ от овоща яблоко
и зелие ..., и то же но в суботу ти в недълю ("но и то
лишь в субботу и в воскресенье#) (Житие Федора Сике-
вота — Слов. XI–XVII, 11: 392); вариант развития про-
тивительного значения здесь такой же, как, например,
в англ. but (совмещающем значения "но# и "лишь#).
Не въроую бо мрьтвыихъ ни простыя дш!а изво-
дьшть, а не нъ пророчьскы ("даже и простые души ...,
а не то что пророческие#) (Изборник 1073 г., л. 118 —
Срезн., III, Доп., 5'). Отметим, что такой же пример
есть и в старославянском: А аште и єдинъ би былъ
чоудимыи, довьлъаше нашеи силъ одолъти, а не нъ
толико множьство (Супрасл., л. 82).
Аще не поидете к намъ, то налъземъ кн(ь)зь собъ. –
И ре(че) к нимъ Ст!ославъ: Абы но шелъ кто к в(а)мъ. И
шпръсь ("Но пусть идет кто угодно к вам# [с подразу-
меваемым "Я не иду#]) (Лавр. [970] — СДРЯ, V: 448).
Аще ли но% съгръшать, тоу% оужасаютсь и шча"ють
("но если согрешат#) (Флав., 421г).
Частица нъ. § 2
191
Аже холостымъ, то не даите отиноудь, иже блоудъ
творять; оли нъ при смерти, тъ же даите ("но если
при смерти, то дайте#) (Поучение Ильи, епископа нов-
городского, XII в. — Срезн., II: 659). Здесь оли "если,
когда# и нъ еще достаточно отчетливо сохраняют свои
исходные значения; ср. слитное ольно, развившее уже
ряд собственных значений ("когда#, "до тех пор пока#,
"вплоть до того что#, "даже#).
Заложи стъноу каменоу подъ цр!квью ст!го Михаила
оу Днъпра иже на Выдобычи, w н<е>и же мнозъ не
деръзьноуша помыслити <ш> древнихъ, али нъ дълоу
ятись ("о которой многие из древних не дерзнули даже
помыслить, не то что взяться за дело#) (Ипат. [1199], л.
243; в Хлебниковском списке али но вместо али нъ).
Примеры этой группы малочисленны и, как можно
видеть, ограничены памятниками древнейшего пери-
ода. В литературных сочинениях, возникших позднее
XII века, они уже не встречаются.
Правда, в народной речи такое нъ/но по крайней ме-
ре в некоторых зонах продолжало существовать и даже
дожило до нашего времени. По-видимому, именно к
такому нъ/но восходит но в примерах типа Право-но.
Какой-но угар? Сырые-но дрова-те. Перм., Коми АССР
(СРНГ, 21: 252). Ср. еще: Сходи но ты, помоложа!
Перм. (в сказке, записанной Зелениным) (там же).
Частица нъ как релятивизатор. В этой роли она вы-
ступает при вопросительных или относительных мес-
тоимениях и наречиях и несет, в отличие от простых
релятивизаторов то и же, еще и обобщающее значе-
ние, т. е. создает единицы со значением типа "где бы
ни#, "где ни#. Вот примеры.
По погостомъ и по свободамъ, гдъ нъ соуть хр(и)с-
тияне (Устав Владимира о десятинах, судах и людях
церковных).
192
К чтению…
Или въ градъхъ или въ селъхъ, гдъ но боудеть кр(ь)-
щаємыи (новгородская кормчая 1280-х гг.).
А причященье давайте въ ту 8 днии, коли нъ служа-
че (Поучение Ильи, епископа новгородского, XII в. —
Слов. XI–XVII, 11: 392).
А что сь останет золото или серебро или иное что
но есть, то все моей кньгинъ (духовная [вторая] Дми-
трия Донского, 1389 г. — ДДГ, № 2).
Заметим, что в примерах этой группы неочевидно, к
чему теснее примыкает нъ/но, — к стоящему перед ним
местоимению (местоименному наречию) или к стояще-
му после него глаголу. Но есть и такие примеры, где
нъ/но отделено от гдъ, какой и т. п. другим словом и
тем самым явно примыкает к глаголу (т. е. выступает в
роли проклитики):
Новагорода не березъта, ать съдьть сами о своеи
силъ, кде кн!зь но налъзоуть ("пусть сами сидят, опира-
ясь на свою вооруженную силу, где бы они ни нашли
себе князя#) (Ипат. [1140], л. 114).
Аще ли саномъ гордящиися негодовати начнуть на-
шего повелънья..., въ какомъ сану но буди въ васъ, или
воевода — воеводства чюжь, или воинъ — воиньства
чюжь (Правила соборные, XIV в. — Слов. XI–XVII,
11: 392).
В рассматриваемой фразе из СПИ нъ очевидным об-
разом относится к первой группе примеров: не было нъ
означает "но не было#, "не было, однако же#. Частица
нъ представлена в свободном употреблении: как не бы-
ло, так и нъ выступают здесь в своих обычных значе-
ниях.
С просодической точки зрения не было нъ вполне
сходно, например, с ако но: было (равно как и не было)
— энклиномен, как и ако. С точки зрения грамматиче-
Оконо &как бы', как &будто#. § 3
193
ских характеристик компонентов не было нъ можно
сравнить, например, с абы но (= а бы но).
Таким образом, к числу архаичных элементов тек-
ста СПИ добавляется еще один: частица нъ в свобод-
ном употреблении. Как мы видели, в древнерусских
памятниках аналогичные примеры малочисленны и
ограничены текстами, созданными не позднее XII века.
Оконо "как бы#, "как будто#
§ 3. Интересный и не сразу распознанный частный
случай использования частицы нъ (но) составляет дре-
внерусское слово оконо.
Это слово, представленное в традиционном корпусе
текстов только в «Вопрошании Кирикове», долгое вре-
мя было загадкой для лексикографов. Словарь И. И. Сре-
зневского (II: 646) приводит два примера из «Вопроша-
ния Кирикова» и добросовестно ставит вместо значе-
ния вопросительный знак. Словарь XI–XVII (12 [1987]:
336) дает те же два примера и переводит оконо как
"наконец; окончательно (?)#; вопросительный знак при-
сутствует и здесь, показывая, что перевод лишь пред-
положителен. Предложенный перевод явно построен
на гипотезе о том, что оконо содержит корень кон-; но
морфологическая структура слова в целом оказывается
в этом случае практически необъяснимой.
Значение загадочного оконо прояснилось лишь по-
сле того, как в 1998 г. в Новгороде была найдена бере-
стяная грамота № 809, где имеется фраза пъвели нъкъ-
моу ш оу[циньть] ... жемецюженъ окънъ быше стръ-
[лъкы] ... В работе Янин, Зализняк 1999, где эта грамота
была опубликована, написание окънъ в этой фразе
было интерпретировано как запись по бытовой графи-
ческой системе слова оконо, которое было отождест-
194
К чтению…
влено со словом, представленным в «Вопрошании Ки-
рикове». Вся фраза получила перевод: "Прикажи кому-
нибудь, чтобы (ш = оть) сделали ... (какие-то украше-
ния) жемчужные, как бы стрелки (т. е. наподобие стре-
лок)#.
Слово оконо получило истолкование "как бы#, "как
будто# и было отмечено, что такое значение приемлемо
и для оконо в «Вопрошании Кирикове». Структура сло-
ва была интерпретирована как соединение око "как#,
"что# и частицы но.
Око — собственно древнерусский вариант к ако
"как#, "что# и т. д., известный из Синодального списка
НПЛ и берестяных грамот № 581 и № 38 (см. ДНД2:
410–411 и НГБ Х: 84–85).
В точном соответствии с эквивалентностью око и
ако прямым эквивалентом слова оконо оказывается
отмеченное в церковнославянском тексте аконо "как
будто#, "quasi#: аконо пыша являясь ш трўда (Житие
Феодора Студита, XII в. — Срезн., I: 12, СДРЯ, I: 78).
Око и ако семантически весьма близки к яко, а так-
же к како; поэтому переписчики могут заменять око на
яко или како. Так, из трех примеров союза око, содер-
жащихся в старшем изводе НПЛ, в младшем изводе
два заменены на яко, а третий — на како. Иногда пере-
писчики заменяют также и оконо на яко (см. о таких
случаях ниже). Тем самым подтверждается, что оконо
— это действительно слово око "как# с модифицирую-
щей его смысл дополнительной морфемой -но (а не
о-кон-о, как его пытались истолковать).
Добавим к этому, что в июне 2003 г. в Новгороде
была найдена берестяная грамота № 934, где имеется
фраза иди wко стоь во гъродъ "иди немедленно в го-
род#. Здесь идиома wко стоь "немедленно# (букв.: "как
стоишь#, т. е. не совершая никаких промежуточных
действий) есть не что иное, как вариант идиомы како
Оконо &как бы', как &будто#. § 3
195
стоь (с тем же значением), уже известной по берестя-
ной грамоте № 272. Тем самым появилось еще одно
наглядное свидетельство эквивалентности око и како.
Структура слова оконо (равно как аконо) — совер-
шенно такая же, как в гдъ но, что но, коли нъ в приве-
денных выше примерах с релятивизирующим нъ/но.
Правда, значение "как бы# несколько отличается от
ожидаемого по аналогии с гдъ но и т. п. значения *"как
бы ни#. Но это отличие довольно легко объясняется
спецификой значения слова како (и его синонимов
яко, ако, око). Добавление релятивизатора (любого) к
что, гдъ отсекает у них вопросительное значение и
сохраняет только относительное ("то, что#, "там, где#);
точно так же у како (сравнительного) оно сохраняет
только значение "подобно тому, что#. А "подобно тому,
что Р# — это почти то же самое, что "как если бы Р#,
"как будто Р#.
В грамоте № 809 модальное значение слова <оконо>
"как будто# усилено словом быш<ь> (из бышь) — со-
вершенно так же, как в современном как будто бы:
<оконо> быш<ь> стрълъкы — "как будто бы стрелки#,
"наподобие стрелок#.
В дальнейшем такое истолкование оконо (как в гра-
моте № 809, так и в примерах из «Вопрошания Кирико-
ва») было принято и в словаре СДРЯ (VI [2000]: 111).
Тем самым ныне эту лексикографическую задачу мож-
но считать в основном решенной.
Но как это часто бывает со словами, которые долго
оставались неразгаданными, после того, как проблема
решена, находятся и другие примеры того же слова, по
тем или иным причинам ранее не замеченные.
Ниже рассматриваются два таких примера, а также
вносятся небольшие уточнения в анализ фраз из «Во-
прошания Кирикова».
196
К чтению…
В Ипатьевской летописи в описании убийства Ан-
дрея Боголюбского (Ипат. [1175], л. 207 об.) имеется
следующий эпизод. Убийцы, полагая, что Андрей уже
мертв, бросили его. Но он был еще жив. Дальнейшее
летопись описывает так: Wнъ же в оторопъ выско-
чивъ по нихъ и начатъ ригати и гл!ати, и въ болъзни
срдца иде подъ съни. Wни же слышавше глас возворо-
тишась опьть на нь. И стоящимъ имъ, и реч wдинъ
стоя: «Видихъ яконо кньзь идуща съ сънии доловъ».
Нас интересует здесь отрезок между видихъ и кньзь.
В Ипатьевском списке стоит яконо [в публикации —
яко (но)]; но имеется две правки: во-первых, в но бук-
ва о переправлена в ъ, во-вторых, всё но (или нъ) за-
черкнуто. В Хлебниковском списке в этом месте стоит
9кнwм, в Погодинском — окъном.
Эти разночтения ясно указывают на то, что перво-
начальный текст содержал здесь что-то иное. В частно-
сти, чтение Хлебниковского и Погодинского списков
— очевидная порча: дело происходило ночью и ничего
увидеть «окном», т. е. через окно, говорящий не мог.
Сопоставление всех разночтений позволяет практи-
чески надежно восстановить первоначальное чтение:
это было оконо. Переписчики уже не понимали этого
слова и переделывали его по своему разумению. Менее
других пострадал Ипатьевский список: здесь в конеч-
ном счете вместо оконо появилось яко, т. е. произошла
замена, обсуждавшаяся выше. Возможно, впрочем, что
буквы но (или нъ) зачеркнул не переписчик, а поздней-
ший редактор; если это так, то переписчик всего лишь
заменил оконо на яконо.
Гораздо менее вероятно, что уже в первоначальном
тексте стояло яконо: замену око на яко объяснить лег-
ко, а превращение яконо в окно — несравненно труд-
нее.
Оконо &как бы', как &будто#. § 3
197
Остается не совсем ясным смысл правки яконо на
яконъ в Ипатьевском списке. Возможно, в частности,
что в силу вариантности но/нъ наряду с оконо сущест-
вовал также вариант оконъ. Заметим, что написание
окънъ в берестяной грамоте № 809 вполне могло бы
отражать и такой вариант.
Итак, первоначальный вид обсуждаемой фразы по-
чти наверное был таков: Видъхъ оконо къньзь идуща
съ сънии доловь "Я как будто видел князя, спускающе-
гося с крыльца#. По смыслу эта фраза идеально подхо-
дит к ситуационному контексту.
С синтаксической точки зрения здесь, вообще гово-
ря, можно связывать оконо как с видъхъ ("я как будто
видел#), так и с къньзь ("как будто князя#). Но по смы-
слу предпочтительно первое; и мы увидим ниже также
и другие примеры, где оконо относится к глаголу.
Обратимся теперь к уже давно известным фразам со
словом оконо из «Вопрошания Кирикова». Эти фразы
таковы (по новгородской кормчей 1280-х гг., см. Пав-
лов 1908, текст 2; коррективы, внесенные из других
списков, показаны в квадратных скобках; пунктуация
дана в соответствии с предлагаемым нами понимани-
ем):
1) «Причащатись попадьи оу своего попа достоить
[ли]? Єсть ли, рече, то [г]ръхъ?» — «Єсть ти оконо»,
[и] помолча (ст. К 20). Перевод: "«Допустимо ли попа-
дье причащаться у своего мужа-попа? Есть ли, мол, это
грех?» — «Как бы есть», и он помолчал#. Как мы знаем,
иерархи, которым задавал вопросы Кирик, также и в
некоторых других случаях, когда практическая жизнь
во второстепенных деталях не соответствовала канону,
отвечали уклончиво; в частности, они могли «помол-
чать».
198
К чтению…
Союз и перед помолча имеется лишь в части спис-
ков «Вопрошания», и при цитировании в словарях его
часто опускают. Но он явно принадлежит первоначаль-
ному тексту, и тем самым ясно, что оконо относится к
єсть, а не к помолча (что!, конечно, гораздо лучше по
смыслу).
2) Самъ напсахъ, и оконо тако молвьше: «Цсриго-
родъ, рече, толко въ лентьи станеть, коли мажеть и
мюромь, а масломь, рече, не мазати» (ст. К 10). Пере-
вод: "[Это] я сам написал, а он как будто так говорил:
«В Царьграде, мол, [новокрещеный] только полотен-
цем обернется, когда его мажут миром, а маслом, мол,
не мазать»#.
3) Се ръхъ: «Како то [оконо] бесъ крове шимати?»
— «И наквапи, рече, ложкою исъ потиря, когда ши-
мая»(ст. К 15; оконо — из параллельных списков; в
основном списке ошибочно одино). Перевод: "Я сказал:
«Как же это как бы без крови [себе] набирать?» — «А
накапай, говорит, ложкой из чаши, когда набираешь»#
(речь идет о приготовлении к евхаристии).
В Балашовской кормчей XVI в. в этом примере вме-
сто оконо выступает вариант оконе: («Како то оконе
бесъ крове отимаеть?», см. Слов. XI–XVII, 12: 335).
О вариантах на -не у слов с частицей -нъ/-но см. подро-
бнее ниже.
В особой редакции «Вопрошания» в этом же приме-
ре вместо оконо выступает яко («Како то яко бес кро-
ви шимати?», см. Смирнов 1912: 20, ст. 26).
Параллелизм частиц нъ и ни
§ 4. Для дальнейшего разбора нам потребуется рас-
смотреть ту особенность частицы нъ/но, что в качестве
ее эквивалента в ряде случаев может выступать другая
частица — ни.
Оконо &как бы', как &будто#. § 4
199
Во-первых, у союзов ольно "когда#, "до тех пор по-
ка#, "вплоть до того что#, "даже# и нольно (те же значе-
ния) имеются варианты ольни и нольни. Правда, в дан-
ном случае вариантность не ограничивается только
элементами -но и -ни: имеются также варианты с -на
(ольна, нольна) и -ны (ольны, нольны). Изредка встре-
чаются также ольне, нольне и нольня; по-видимому, это
не что иное, как ольно, нольно и нольна с мягкостью н,
перенесенной из нольни. Варианты с -ны скорее всего
тоже не первичны, а возникли в силу такой же конта-
минации -но и -ни, только с обобщением твердой, а не
мягкой согласной. Таким образом, безусловно самосто-
ятельными здесь являются только варианты с -но, -ни и
-на.
Во-вторых, ни может выступать в той же роли, что
нъ/но, в сочетаниях с обобщающим значением.
Так, во фразе гдъ но боудеть кр(ь)щаємыи (из Нов-
городской кормчей) в других списках стоит ни вместо
но.
В соответствии с фразой кде кн!зь но налъзоуть (из
Ипат.) в Лавр. (л. 102 об.) стоит кдъ си кньзь ни налъ-
зуть.
Особенно интересны примеры с ни из Строевского
списка Псковской 3-й летописи (XVI в.), где ни явно
примыкает к предшествующему гдъ, кто и т. п. (т. е.
выступает как энклитика), будучи отделено от глагола
другим словом:
Понеже николи не бывало от князей великых ни от
королевъ, колко ни их бывало в Литовской земли, кото-
ръи ни есть великое княжение дрьжяли ([1471], л. 139
об.; во 2-м Архивском списке колке их ни бывало).
Толко ко мнъ своего боярина с листомъ о коемъ ни
князи прислете ([1472], л. 150 об.; во 2-м Архивском
списке о коемъ князи ни прислете).
200
К чтению…
Подворье имъ ослобонили ..., гдъ ни которомоу боу-
дет пригоже ([1473], л. 160).
А кого ни к вам о своих дълех прислю, и вы бы есте
мене слоушали ([1476], л. 171; во 2-м Архивском спи-
ске ни просто опущено).
Как можно видеть, в Строевском списке отражен
более древний вариант — с энклитическим ни (в со-
временном языке полностью отсутствующий), тогда
как 2-й Архивский список (XVII в.) обычно дает уже
такое же проклитическое ни (примыкающее к после-
дующему глаголу), какое свойственно современному
языку.
Параллелизм частиц но и ни, выявленный в древних
памятниках, в некоторых говорах (в основном северно-
великорусских) прослеживается и поныне. Так, в СРНГ
(21: 215) находим: -ни частица, вторая часть неопреде-
ленных местоимений и наречий ("-нибудь#): куды-ни,
сколько-ни, где-ни, кто-ни, как-ни Олон.; Погляди, гово-
рят, может, зацепило где-ни Арх. Ср. еще гдé-ни "где-
то, где-нибудь# (Арханг. обл. слов., 9: 59); какóй-ни
"какой-нибудь, любой# Олон., КАССР, Новг., Ленингр.
(СРНГ, 12: 331); куды"-ни "куда-нибудь# Заонеж., Олон.,
Север., Ленингр. (СРНГ, 16: 17). Также в относитель-
ном значении: Как ни можно потолще напряди Том.
(СРНГ, 21: 212).
С другой стороны: какóй-но "какой# Арх. (Какой-но
народ, откуль?; СРНГ, 12: 331); также с дополнитель-
ной частицей и перед но — гдé-ино (гдé-йно, гдé-нно)
"где#, "где-то# (Арханг. обл. слов., 9: 56, 60); кто"-ино
(кто"-йно) "кто, кто это# Вят., Коми АССР, Печор.
(СРНГ, 15: 374); куды"-ино, куда"-йно Перм., Печор.
(СРНГ, 15: 396; 16: 17). Ср. также выше о северновели-
корусских примерах типа Право-но, Сырые-но дрова-
те.
Оконо &как бы', как &будто#. § 4
201
И устойчиво сохраняется древний параллелизм в
а"льно" – а"льни" и а"жно" – а"жни"к (с добавлением частицы
-к из -ко), см. СРНГ, 1: 210, 213, 245, 246. Как и в древ-
ности, твердость–мягкость н (а иногда и л) в этих ком-
плексах неустойчива, т. е. имеются также вторичные
варианты альнё, алны", а"жны! и др.
З а м е ч а н и е . Поскольку нас интересует в данной рабо-
те прежде всего параллелизм частиц но и ни, мы рассматри-
вали выше только их. Но, по-видимому, и третий член ряда
но – ни – на, наглядно представленного в ольно – ольни –
ольна и нольно – нольни – нольна, тоже мог выступать в тех
же функциях (праслав. *na и *no соотносились так же, как
-ка и -ко, да и до, даже и доже, ати и оти, аче и оче и т. п.).
Правда, примеров такого на в свободном употреблении мы
указать не можем; но в застывших комбинациях с другими
частицами оно встречается. Одна из таких комбинаций со-
хранилась даже в литературном языке: это что ни на есть,
какой ни на есть и т. д.40 Здесь ни на первоначально было
таким же соединением близких по значению частиц, как,
например, же ведь во фразах типа Я же ведь этого не знал.
В говорах круг такого рода реликтов шире: ср. -набудь
частица "-нибудь# Олон. (СРНГ, 19: 137), -нинабудь частица
"-нибудь# Вят., Арх., Перм., Том. (СРНГ, 21: 236), где"-набудь
и где"-нинабудь "где-то, где-нибудь#, где"-нато (в роли
подтверждающей частицы; Арханг. обл. слов., 9: 59), также
а"жнак "так что, даже# (с дополнительным -к из -ко) (там же,
40 Идея возведения современного что ни на к чьто в со-
единении сразу с двумя частицами рассматриваемой группы
принадлежит И. Б. Иткину и А. А. Гиппиусу; она родилась у
них во время обсуждения моего доклада о поправках к чте-
ниям СПИ в московском Институте славяноведения 20 янва-
ря 2004 г. Но их предположение о том, что что ни на — это
просто акающая запись для что ни но, пришлось отвергнуть
после проверки материала окающих говоров.
202
К чтению…
1: 64). Существенно, что это примеры из окающих говоров,
так что различие между но и на здесь не теряется.
Итак, местоимения и наречия из ряда къто, чьто,
какыи, къде, куды, къгда, како (равно как оли, ноли и
некоторые другие) активно сочетались с частицами -но
и -ни, причем эти частицы в таких сочетаниях практи-
чески синонимичны.
Слово око — синоним слова како и должно было
входить в тот же ряд. И действительно, сочетание с но
для него непосредственно засвидетельствовано: оконо
"как бы#. Исходя из вариантности -но и -ни в сочетани-
ях этого ряда, мы имеем все основания предполагать,
что существовал также и вариант окони.
Такое предположение существенно подкрепляется
также тем, что у оконо засвидетельствован вариант
оконе, явно однотипный с вариантами ольне и нольне.
Подобно ольне и нольне, этот вариант вероятнее всего
объясняется как результат контаминации оконо и неза-
свидетельствованного *окони.41
Вариант окони
§ 5. После того, как предшествующий разбор пока-
зал возможность и даже значительную вероятность
существования варианта окони у слова оконо, мы мо-
жем рискнуть предложить новое истолкование для од-
ного из мест в тексте СПИ, которое до сих пор остается
откровенно загадочным.
41 Заметим, что ввиду наличия формы оконе, где не стоит
после гласной, необходимо отвергнуть предположение о
том, что в не в ольне и нольне — это результат прогрессив-
ной ассимиляции под влиянием ль.
Оконо &как бы', как &будто#. § 5
203
Речь идет об отрезке о кони (или окони) во фразе о
Всеславе полоцком (обсуждаемый отрезок записываем
так, как это сделано в СССПИ): Тъй клюками подпръся
о кони (окони?) и скочи къ граду Кыеву, и дотчеся
стружiемъ злата стола кiевскаго 154.
Все предлагавшиеся переводы этого непонятного
места в той или иной мере гадательны и сопряжены с
различными смысловыми и/или грамматическими на-
тяжками. Как сказано в резюме ЭСПИ (3: 45), оно
«остается неясным как по своей грамматической струк-
туре, так и по смыслу». В некоторых переводах в соот-
ветствии с о кони честно ставится многоточие; ср. пе-
ревод О. В. Творогова (ПЛДР XII: 383): «Тот хитростью
поднялся... достиг града Киева и коснулся копьем сво-
им золотого престола киевского».
Не разбирая все эти варианты подробно (см. СССПИ,
2: 189–190; 4: 27), отметим лишь, что клюка переводит-
ся в разных версиях как "хитрость#, как "палка, клюка#
или как "бедро, ляжка#, о кони — как "о коня# или "о ко-
ней# или, в чтении окони, как аорист от незасвиде-
тельствованного глагола *оконити "сделать конным#
(или даже от *оконитися "сделаться конным#, "сесть на
коня#, с потерей ся или с одним ся на два глагола —
подпръся и ся окони). (Об еще одной версии перевода
для окони см. ниже сноску 42.)
Из переводов, не предполагающих буквенных ис-
правлений в тексте СПИ, наиболее распространены та-
кие, где фигурирует конь или кони; таков, в частности,
перевод Д. С. Лихачева (Изборник 1986: 90): "Он хитро-
стями оперся на коней и скакнул к граду Киеву#.
Немедленно возникает немалая трудность, состоя-
щая в том, что конь всегда называется в СПИ комонь (6
раз) и только в этом месте — почему-то конь.
Другая, не меньшая трудность состоит в том, что
глагол подпереться и по значению и по управлению
204
К чтению…
отличается от глагола опереться. Подпереться можно
чем-то — скажем, клюками или хитростями; но нельзя
подпереться обо что-то (и тем более о чем-то). Обо
что-то или о кого-то (скажем, о коня) можно только
опереться. Между тем во всех переводах буквальное
"подпершись# подменяется насильственным "опершись#.
Тут можно, конечно, возразить, что в древнерусском и
значение и управление этих глаголов могли быть не
совсем такими, как теперь. Однако решительно ника-
ких свидетельств этого нет: это типичная гипотеза ad
hoc для спасения сомнительного перевода.
И при этом смысл, полученный с помощью опи-
санной натяжки: "он хитростями оперся о коней# — сам
по себе настолько темен, что непонятно, ради чего
стоило идти на натяжки. Приходится над этим гипо-
тетическим переводом надстраивать второй этаж гипо-
тез относительно того, что! бы это могло реально зна-
чить.
Другой путь состоит в том, чтобы в этом темном
месте какие-то буквы исправить. Так, Р. Якобсон (1948:
182–183) меняет о кони и на о ко<п>ии и переводит:
«Уловкой опершись о копье, он прянул к Киеву-граду
и задел было древком Киевский златой престол». Но
в этой версии мы снова находим "опершись# вместо
"подпершись# и, что еще неприятнее, с управлением о
чемь (так как о копии — это локатив). И почему такой
простой жест, как опереться о копье, пришлось делать
с помощью уловки, остается, как и прежде, неясно.
Столь вольный ход, как замена буквы, может быть
оправдан лишь там, где он дает безупречную по смы-
слу и по грамматике фразу; но в данном случае такого
результата явно не достигается.
Наше предположение состоит в том, что окони — это и
есть тот не засвидетельствованный другими па
Оконо &как бы', как &будто#. § 5
205
мятниками вариант слова оконо "как бы#, "как будто#,
о котором речь шла выше.42
При такой интерпретации фраза СПИ буквально
означает: "Хитростями (т. е. волшебными чарами) (или:
клюками, палками, шестами) как бы подпершись, он
скакнул к граду Киеву и коснулся древком копья золо-
того престола киевского#.
Можно быть уверенным, однако, что автор прекрас-
но чувствует двузначность слова клюками ("хитростя-
ми# и "клюками#) и играет ею. Отсюда возникает более
сложный смысл — приблизительно: "волшебными ча-
рами будто клюками подпершись, он скакнул...#. Вы-
растает образ гигантского скачка — от Полоцка до
Киева, — похожего на прыжок с шестом, где шестом
служит волшебная сила Всеслава.
Синтаксис прост: у подпръся, как этому глаголу и
положено, всего одна валентность на дополнение —
"чем#. Позиция слова окони по отношению к глаголу
подпръся — точно такая же, как позиция оконо по от-
ношению к єсть в первом примере из «Вопрошания
Кирикова» и по отношению к видъхъ в примере из
Ипатьевской летописи. Союз и перед скочи после при-
частной конструкции43 точно соответствует нормам
древнего синтаксиса.
42 Мысль о возможной связи данного места СПИ со сло-
вом оконо высказана уже в работе Виноградова 1985. Но
В. Л. Виноградова исходила из бытовавшего в лексикогра-
фии ошибочного представления о значении и морфологиче-
ской структуре слова оконо (см. об этом выше, § 3), поэтому
предложенные ею новые переводы ("подперся сначала’ или
"подперся только’) оказались не более удачными, чем преж-
ние.
43 О том, что подпръся — это причастие, а не утративший
л перфект, см. «Аргументы...», § 30.
206
К чтению…
———
Как уже указано в статье «Аргументы...» (§ 4),
в дискуссии о подлинности или поддельности СПИ
реинтерпретация темных мест должна расцениваться
лишь как второстепенный, относительно слабый ар-
гумент. Но после того, как мы уже видели, что в балан-
се наиболее весомых свидетельств бесспорно переве-
шивает чаша подлинности, приобретают дополнитель-
ный смысл и полученные выше частные выводы о трех
местах СПИ. По крайней мере выводы о двух послед-
них местах явно ложатся на чашу подлинности. В са-
мом деле, если верен наш анализ, то в тексте СПИ об-
наружено еще два элемента (частица нъ в свободном
употреблении и наречие окони), которые были актуаль-
ны лишь для памятников раннедревнерусского перио-
да, употреблялись крайне редко и были неизвестны фи-
лологам не только XVIII, но и XIX–XX веков. Чтобы
суметь вычленить эти слова из древних памятников и
правильно включить их в свой текст, фальсификатор,
если он существовал, должен был, в дополнение к
остальным своим лингвистическим открытиям, осуще-
ствить еще два частных лингвистических достижения,
опережающих его время на два века.
О НЕСКОЛЬКИХ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ РАБОТАХ
ПРОТИВНИКОВ ПОДЛИННОСТИ
«СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»
§ 1. Ниже рассмотрен цикл работ нескольких не-
мецких и австрийских исследователей, выступивших в
1970-х – 1990-х годах в пользу версии поддельности
СПИ, — К. Троста, М. Хендлера и Р. Айтцетмюллера.
Нельзя сказать, чтобы эти работы получили сколько-
нибудь широкое признание у славистов44. И как мы
увидим ниже, для этого есть серьезные основания. Но
для нас эти работы представляют интерес прежде всего
потому, что, в отличие от почти всех прочих сторонни-
ков поддельности СПИ, их авторы — лингвисты.45
Исследователи этой группы претендуют на то, что
их работы переламывают ход давней дискуссии о про-
исхождении СПИ, а именно, окончательно опроверга-
ют версию его подлинности. Р. Айтцетмюллер, самый
решительный из всех членов этой группы, провозгла-
шает (1977: 27): «Изучение "Слова о полку Игореве"
ныне вступает в новую стадию. Теперь, когда уже
представляется гарантированным (gesichert erscheint),
44 В частности, Э. Кинан (2003) в своем обзоре работ, раз-
вивающих тезис о поддельности СПИ, их вообще не упоми-
нает — потому ли, что о них не знает, или потому, что счи-
тает их работы недостойными упоминания.
45 При этом, правда, работы К. Троста лишь отчасти отно-
сятся к лингвистике; значительная часть его аргументации
носит литературоведческий характер.
208
О противниках…
что это не оригинальное произведение XII века, вопрос
о его происхождении должен быть поставлен заново».
А рассуждения своего единомышленника К. Троста, с
помощью которых тот обосновывает тезис о Карамзи-
не как авторе СПИ, Р. Айтцетмюллер (1992: 110) харак-
теризует так: «неопровержимо» (unwiderlegbar).
К сожалению, авторы этих работ как бы исходят из
того, что их аргументы настолько неоспоримы и окон-
чательны, что аргументы в пользу противоположной
версии обесцениваются сами собой. Из обширнейшей
предшествующей традиции изучения СПИ они не упо-
минают почти никого. Не делается никаких попыток
оспорить давно выдвинутые в ходе этой дискуссии,
например, Р. Якобсоном, А. В. Исаченко или Л. А. Була-
ховским, лингвистические аргументы в пользу подлин-
ности СПИ; такие аргументы просто не упоминаются.
Ниже взяты не все статьи авторов этой группы, по-
священные СПИ, а только самые главные; их вполне
достаточно для уяснения основных характеристик это-
го цикла работ.
Важным для нас тезисом этих авторов, с которым
мы вполне солидаризируемся, является признание при-
оритета лингвистических аргументов в вопросе о про-
исхождении СПИ. Так, в Айтцетмюллер 1992 (с. 109)
сказано: «Вопрос о том, подлинное или поддельное,
XII век или XVIII, может быть решен только на основа-
нии языка этого текста». Но, разумеется, здесь сущест-
венно прежде всего качество предъявляемых лингвис-
тических аргументов. Ниже мы рассматриваем именно
эту сторону проблемы.
Мы можем только приветствовать также тезис
М. Хендлера о том, что рассуждение должно опираться
на ясные, а не на темные места СПИ (но и здесь суще-
ственно то, соблюдается ли этот принцип самим авто-
ром).
О статье К. Троста (1974). § 2
209
О статье К. Троста (1974)
«Карамзин и "Слово о полку Игореве"»
§ 2. Главный тезис статьи: СПИ сочинил Н. М. Ка-
рамзин. О том, каким образом 29-летний Карамзин,
только что обративший свои интересы от литератур-
ного творчества в сторону истории, мог в 1795 г., за
двадцать лет до выхода первого тома его «Истории
Государства Российского», приобрести такие фунда-
ментальные познания в древнерусском языке, К. Трост
не говорит ничего. Похоже, что ему, подобно Зимину,
задача сочинения древнерусского текста, поставленная
перед собой автором XVIII века, представляется как
чисто стилистическая.
Отвлечемся, однако, от этого и обратимся к филоло-
гической стороне его гипотезы. Аргумент Троста ров-
но один: СПИ написано тем же стилем, что сочинения
Карамзина и «карамзинистов»; это карамзинский «но-
вый слог».
В отличие от традиционного литературоведения,
Трост берет на себя задачу показать это языком цифр.
Важнейшие утверждения, содержащиеся в его статье,
таковы.
«Остров Борнгольм» Карамзина (1793
г.) имеет
63,9% предложений, вводимых бессоюзно, — почти
строго столько же, сколько в СПИ.
Общее количественное соотношение союзов и, а, но
в тексте СПИ (и 83 раза, а 55 раз, но 6 раз) — точно со-
ответствует их соотношению у Карамзина.
Помимо этих лингвостатистических сведений, да-
ются и собственно литературоведческие характеристи-
ки: согласно Тросту, стиль СПИ и стиль Карамзина
объединяют анафоры, антитезы, инверсии и аллитера-
ции. Вот пример неслучайного, по убеждению Троста,
210
О противниках…
сходства между схемами построения абзаца в СПИ и у
Карамзина (в «Бедной Лизе»):
Уже снесеся хула на хвалу;
уже тресну нужда на волю;
уже връжеся Дивь на землю.
Никогда жаворонки так хорошо не певали;
никогда солнце так светло не сияло;
никогда цветы так приятно не пахли!
Еще один пример Троста (из Карамзина взяты стро-
ки из «Сиерры Морены»):
Что ми шумить,
что ми звенить
Что есть жизнь человеческая?
что бытие наше?
Приводимые Тростом данные производят некоторое
впечатление. На Р. Айтцетмюллера — даже такое силь-
ное, что, как уже отмечено выше, он оценил все это
построение как «неопровержимое».
Однако при более близком знакомстве это впечатле-
ние оказывается гораздо менее благоприятным.
Итак, по Тросту, СПИ по количественным характе-
ристикам стиля совпадает с Карамзиным, из чего сле-
дует, что оно просто им и сочинено.
Пусть так. Тогда все схождения СПИ с Задонщиной,
естественно, придется объяснять как заимствования из
Задонщины в СПИ, произведенные фальсификатором.
Разумеется, в отличие от поддельного СПИ, Задонщи-
на как подлинное произведение XIV–XV вв. не имела
никаких шансов быть написанной карамзинским «но-
вым слогом». Иначе говоря, у нее количественные ха-
рактеристики стиля должны быть совсем иными.
О статье К. Троста (1974). § 2
211
Понятно, что это обстоятельство могло бы сыграть
важнейшую роль в системе доказательств Троста. Но
оно почему-то упомянуто в его работе чрезвычайно
скромно — всего один раз мельком. Приводим это мес-
то полностью: «В Задонщине 77% предложений вво-
дится с помощью союзов и относительных местоиме-
ний, тогда как бессоюзному паратаксису принадлежат
только 23%. Это в точности те количественные соотно-
шения, которые ожидаются для Задонщины как произ-
ведения XV века» (с. 136).
Это самый поразительный пассаж во всей работе
Троста. Мы не беремся судить, является ли цифра 23%
опечаткой, арифметической ошибкой, результатом при-
менения каких-то недопустимых статистических при-
емов или просто каким-то недоразумением, но утвер-
ждаем лишь одно: это грубая ошибка.
Между тем после исправления этой цифры теряет
опору основная часть всех дальнейших построений ав-
тора.
Начнем с того, что говорить в данном контексте о
Задонщине вообще, не уточняя списка (как это делает
Трост), — бессмыслица, поскольку ее списки различа-
ются между собой по насыщенности союзами чрезвы-
чайно сильно.
Возьмем самый ранний список Задонщины (КБ,
1470-е гг.) — единственный относящийся к XV в. Вот
данные о союзах в этом списке. Если учитывать только
целые предложения, то из них: а) 82 вводятся бессоюз-
но и не имеют частиц бо, же, ли; б) 12 вводятся бессо-
юзно, но имеют частицу бо, же или ли в составе пер-
вой тактовой группы фразы; в) 18 вводятся сочините-
льным союзом; г) предложений, начинающихся с под-
чинительного союза или с относительного местоиме-
ния (или наречия), нет. Если же учитывать также и
212
О противниках…
группы однородных сказуемых и группы деепричас-
тий, то цифры таковы: а) 111; б) 12; в) 28; г) 5.
Совершенно очевидно, что каким бы хитроумным
способом ни производились подсчеты, ничего даже
отдаленно похожего на цифру 23% для случаев бессо-
юзия при этих данных получить невозможно. Коэффи-
циент бессоюзия, вычисленный по методике из § 30
нашей статьи «Аргументы...», в этом списке равен
73%.
Другие списки, более поздние, имеют не столь вы-
сокий коэффициент бессоюзия: С — 60%, И-1 — 57%,
У — 36%. Но даже и последний из них имеет все-таки
не 23%, а в полтора раза больше.
Вот несколько иллюстраций, которые позволят не-
посредственно ощутить, сколь активно применяется в
Задонщине бессоюзие:
На Москвъ кони ржут, звънит слава по всеи земли
Рускои, в трубы трубят на Коломнъ, в бубны бьют в
Серпугове, стоят стязи у Дунаю Великого на брезъ,
звонятъ в колоколы въчныя в Великом Новегородъ.
Стоят мужи навгородцкие у Софъи премудрые (У).
Птици небесныя пасущеся то под синие оболока,
ворони грають, галици свои ръчи говорять, орли вос-
клегчють, волци грозно воють, лисици часто брешють,
чають победу на поганыхъ (КБ).
Черна земля под копыты, костьми татарскими
поля насъяша, кровью земля пролита. Силнии полкы
съступалис<я> вместо, протопташа холми и лугы,
возмути<ша>с<я> реки и езера. Кликнуло диво в Рускои
земли, велит послушати <р>озънымъ землям. Шибла
слава к Желъзнымъ вратом, к Риму и к Кафы по морю,
и к Торнаву, и оттоле к Царюграду, на похвалу: Русь
великая одолъша Мамая на полъ Куликовъ (И-1).
О статье К. Троста (1974). § 2
213
Таким образом, заявление Троста о том, что Задон-
щина в отношении бессоюзия являет обычную для
XV века картину, не имеет ничего общего с действи-
тельностью. Например, «Сказание о Мамаевом побои-
ще» имеет коэффициент бессоюзия 14%, «Хожение за
три моря» Афанасия Никитина — 14,5%.
Вопрос о бессоюзии в Задонщине подробно рассмо-
трен нами выше в статье «Аргументы...», причем пока-
зано, что по-настоящему информативным здесь являет-
ся не суммарный подсчет, а раздельный — по пасса-
жам, параллельным СПИ, и по остальным. Отсылаем к
§ 30–33 этой статьи.
Теперь о количественном соотношении союзов и, а,
но в СПИ, которое, по утверждению Троста, «точно
соответствует» их соотношению у Карамзина.
В действительности у В. В. Виноградова (1941: 288),
на которого ссылается Трост, сказано: «чаще всего с и,
реже с а и еще реже с но». Так что соответствие, о ко-
тором говорит Трост, отнюдь не «точное»; оно касает-
ся всего лишь того порядка, в котором эти союзы стоят
по частоте.
Но тогда уж посмотрим, что покажет в этом отно-
шении Задонщина. Вот результат:
Список КБ и 28
а 12
но 0
Список У и 180
а 75
но 5
Список И-1 и 93
а 50
но 5
Для сравнения: СПИ и 83
а 55
но 6
Снова выходит, что сходство с карамзинским «но-
вым слогом» обнаруживает не только СПИ, но и За-
донщина: по параметру, который выбрал здесь Трост
для подкрепления своего тезиса, Задонщина решитель-
но ничем существенным не отличается от СПИ.
214
О противниках…
З а м е ч а н и е . Любой здравый лингвист здесь, конечно,
спросит: а разве в таком порядке по частоте (и – а – но) есть
хоть что-нибудь оригинальное, отличающееся от стандарта?
И легко получит ответ: абсолютно ничего оригинального.
Вот данные из Частотн. слов. 1977: и — 36266, а — 10719,
но — 5176. Сходство между СПИ и Карамзиным, которое
нам здесь предъявил Трост, полезно для доказательства ав-
торства Карамзина ровно в такой же степени, как их сход-
ство, скажем, в том, что они оба употребляют кириллицу.
Так что наши подсчеты по Задонщине, вообще говоря, мож-
но было бы и не проводить — это не более чем ответ Тросту
на его собственном языке.
Коснемся также сходства между схемами построе-
ния абзаца в СПИ и у Карамзина. Некоторое сходство в
самом деле есть. Но вот только автор совершенно упу-
стил из виду, что с точки зрения его цели предельно
неудачно — можно сказать, самоубийственно — пред-
лагать читателю такие фразы из СПИ, которые имеют
прямые аналоги во фразах Задонщины, а то и просто
совпадают с ними. Ср.:
Уже жены Рускыя въсплескаша татарьским зла-
томъ. Уже <по> Рускои земли простреся веселье, и въз-
несеся слава Руская на поганых хулу. Уже веръжено
диво на землю. Уже грозы великого князя по всеи земли
текуть (Задонщина, И-1).
Что шумит, что гримит (Задонщина, И-1; можно
и продолжить: рано пред зарями — такое же продол-
жение есть и в СПИ: давечя рано предъ зорями).
Что же следует из всех этих фактов для теории Тро-
ста? Очевидно, одно из двух: либо Задонщина точно
так же сочинена Карамзиным, как и СПИ, либо приво-
димые Тростом количественные оценки стиля СПИ,
совпадающие с «новым слогом» Карамзина, не имеют
О статье К. Троста (1974). § 2
215
никакой доказательной силы на суде над Карамзиным
как подозреваемым фальсификатором.
Очередной раз «импрессионистический» подход
(«ведь похоже же! похоже!»), увы, часто практикуе-
мый в стилистике, хоть он и прикрыт здесь статисти-
ческим флером, оказался лишенным доказательной
силы. Заметим, что это весьма нелестно также и для
общей доказательности стилистических и литерату-
роведческих построений. Ведь вот теперь выяснилось,
что у Задонщины и у карамзинского «нового стиля»
предложенные Тростом количественные показатели,
которым он приписывает решающее значение в опре-
делении авторства, вполне сходны. А поскольку всё же
едва ли кто поверит, что Задонщину написал Карамзин,
то выходит, что в сфере подобных занятий пока еще
мало что известно о том, что! служит, а что! не служит
доказательством авторства.
Если же выбросить из работы Троста все то, что
основано на статистических подсчетах, то остаются
только традиционные литературоведческие аргументы
— сходства литературных приемов и построений (не-
редко весьма приблизительные), про которые невоз-
можно сказать с полной определенностью, могут или
не могут они возникать под пером независимых друг
от друга авторов. Мы снова перед лицом той вольной
игры мнений, когда один читатель скажет: «Да, много
впечатляющих сходств! Пожалуй, и правда, один и тот
же автор!», а другой: «Да, много сходств! Но ведь эти
приемы встречаются в самых разных произведениях.
Почему непременно один и тот же автор?».
Для нас существенно одно: претензия Троста на то,
что он на основе лингвистического анализа (а именно,
лингвостатистики) показал авторство Карамзина, пол-
ностью провалилась.
216
О противниках…
О статье К. Троста (1982)
«Германизмы в "Слове о полку Игореве"»
§ 3. В статье утверждается, что в СПИ выражения
другаго дни, третьяго дни, на слъду (во фразе На слъ-
ду Игоревъ ъздитъ Гзакъ съ Кончакомъ), крычатъ (в
крычатъ тълъгы) — это кальки с немецкого, возник-
шие под пером знающего немецкий язык фальсифика-
тора конца XVIII века.
Перескажем схему рассуждения Троста, цитируя
ряд звеньев дословно, поскольку их произвольность и
неправдоподобие таковы, что иначе читатель может
заподозрить нас в клевете (подчеркивание в цитатах
мое — А. З.). По Тросту, словосочетание третьяго дне
возникло путем устранения (Eliminierung) предлога
пръвъе в выражении пръвъе третьяго дне, которое
является калькой с греч. prÕ th$j tr…thj ¹mšraj. «Подо-
бным же образом, по-видимому, возникло и русское
сегодня» (с. 27); а именно, в древнерусском не было
сочетания сего дьне, а имелось только выражение до
сего дьне (тоже, впрочем, не свое, а скалькированное с
греч. ›wj th$j s»meron "до сегодняшнего дня#). В даль-
нейшем в нем был устранен предлог до и получилось
нынешнее сегодня. Таким образом, по Тросту, сего
дьне «никоим образом не удостоверяет славянского
генитива времени». Но в греческом не было сочетаний,
соответствующих другаго дни, третьяго дни. «Поэто-
му беспредложные синтагмы другаго дни, третьяго
дни в СПИ не могут быть объяснены ни как славянские
генитивы времени, которых как таковых не сущест-
вовало, ни как кальки с греческого. Они однозначно
(eindeutig) указывают на конец XVIII в. Ибо в XVIII и
начале XIX в. в русском языке развился генитив време-
ни, который выражал не только длительность во време-
ни, но также и временную точку. Этим русский язык
О статье К. Троста (1982). § 3
217
освободился от греческого образца, который вплоть до
XVII в. включительно был определяющим. Возможно,
однако, стало активным немецкое влияние. Именно
его следует предполагать в обоих примерах из СПИ»
(с. 27). А несколькими строчками ниже эти скромные
«возможно» и «следует предполагать» уже позволяют
автору заявлять с полной решительностью: третьяго
дни в СПИ может быть «только отчуждающим (ver-
fremdende) образованием по образцу немецкого гени-
тива времени».
Ну и, конечно, в заключении статьи мы читаем, что
нововыявленные германизмы, наравне с другими по-
добными фактами, «документируют» принадлежность
СПИ к карамзинскому «новому слогу» (иначе говоря,
подтверждают его поддельность).
Трудно представить себе более эффективный спо-
соб скомпрометировать работу лингвистов. Тут безос-
новательно почти всё.
Для достижения своей цели автору совершенно не-
обходимо, чтобы в древнерусском не было словосоче-
таний сего дьне или третьяго дьне (во временно!м
значении). Для этого он даже почти готов утверждать
(а может быть, и просто утверждает — его формули-
ровки тут не совсем ясны) тот очевидный абсурд, что в
древнерусском якобы вообще не было генитива време-
ни — и это при бесчисленных того же лъта, сего же
мъсьца, тоя зимы, вьрбьноъ недълъ и т. п. во всех
древних летописях.
Совершенно произвольна трактовка выражений до
сего дьне и сего дьне как синонимичных. Ни сейчас, ни
в древности их значение не было одинаковым. Много-
кратно встречающиеся в летописях фразы типа и есть
могыла его въ пустыни и до сего дьне означают, конеч-
но, не "могила есть сегодня#, а "могила существовала
218
О противниках…
все предшествующее время и сохраняется до сих пор#.
В подобных контекстах значения "до сегодня# и "сего-
дня# действительно сближаются, но это никоим обра-
зом не означает, что они сливаются в языке вообще.
Не менее произвольна версия об утрате предлога в
сочетаниях с предлогом: ничего подобного история рус-
ского языка не знает. Известны только случаи обратно-
го рода — типа замены Новъгородъ на въ Новъгородъ;
вообще в русском языке с ходом времени количество
предлогов в тексте увеличивается, а не уменьшается. И
уже откровенно фантастической является версия о том,
что третьего дня — это результат «устранения» слова
первъе в выражении первъе третьего дня.
А теперь приведем некоторые примеры генитива
времени из памятников: сего же дн!е разделишась во-
ды (Лавр. [988], л. 28 об.); того же дн!и въ недълю ра-
дость быс велика (Ипат. [1177], л. 212); и се быс wдинь
бои первого дн!и на болоньи ([1174], л. 204); wдиного
дн!е быста подъ градомъ ([1245], л. 268); а wдному по-
собнику wдного дни за 2 wрудиа не тьгатсь (Псков-
ская судная грамота, ст. 71); а сеъ ночи како ны Бъ!
дасть поъдемъ (Ипат. [1150], л. 150 об.); и второъ
нед(ъ)ли wступиша вьсь градъ Киевъ ([1171], л. 194);
третиєго лъ(та) "в позапрошлом году# (берестяная
грамота № 248 конца XIV в.).
Небезынтересно, кстати, что самые близкие к СПИ
примеры (первого дн!и, второъ недъли) нашлись в
Ипат., т. е. в памятнике, с которым СПИ, как хорошо
известно, тесно связано.
После предъявления этих примеров никаких специ-
альных объяснений для сочетаний другаго дни 43 и
третьяго дни 70 в СПИ уже не требуется: вопреки
исходному утверждению Троста, они попросту вполне
соответствуют древнерусским нормам. И сочетание
сего (же) дьне тоже благополучно присутствует в лето-
О статье К. Троста (1982). § 3
219
писи. Шестиэтажная пирамида объяснений нагорожена
автором на пустом месте.
Генитив времени с участием числительного может
отражать счет времени как вперед, так и назад. Так,
первого дн!и в Ипат. отражает счет по ходу времени: "в
первый день (сражений)#; ср. и приступаху по всь дн!и в
продолжении того же рассказа. Напротив, третиєго
лъ(та) в грамоте № 248 отражает ретроспективный
счет. Современный язык сохранил за выражением тре-
тьего дня только ретроспективное значение, закрепив
противоположное значение за другим выражением —
на третий день. Но потенциальная амбивалентность
подобных обозначений времени прослеживается в не-
которых других выражениях, например, на днях (на
днях встретил старого приятеля и на днях мы пере-
езжаем). Показательно, что и в этом пункте примеры
из СПИ оказываются сходными с примером из Ипат.
Наш автор, однако же, предпочитает объяснять тре-
тьяго дни в СПИ не на основе примеров из Ипат., а на
основе немецкого des dritten Tages "на третий день#.
Впрочем, если он и без того уже знает, что автор текста
СПИ — Карамзин, то это даже почти естественно.
Сама проблема выражений другаго дни и третьяго
дни этим исчерпывается. Но мы хотели бы все же еще
раз обратить внимание читателя на логическую струк-
туру построения К. Троста.
От словосочетаний другаго дни и третьяго дни в
СПИ до конечного результата (подтверждения под-
дельности СПИ) ведет цепочка, содержащая полдюжи-
ны звеньев. Неверно уже первое звено (утверждение,
что эти словосочетания не существовали в древнерус-
ском) — чего совершенно достаточно, чтобы всё оста-
льное уже не имело ровно никакого смысла. Заметим
все же, что и все прочие «этажи» конструкции — как
бы выразиться помягче? — гипотетичны; логические
220
О противниках…
связи между ними весьма далеки от того, чтобы из од-
ного с необходимостью вытекало другое.
И что же? А то, что автор не как-нибудь, а на не-
умолимом языке логики сообщает нам, что его данные
однозначно (!) указывают на конец XVIII века; что
третьяго дни может объясняться только (!) как калька
с немецкого.
Прочие «германизмы» можно было бы после этого
уже и не разбирать: сам автор говорит о них скорого-
воркой. Они стóят ровно того же. Заметим, что эти же
самые отрезки Мазон объявлял галлицизмами.
Так, на слъду во фразе На слъду Игоревъ ъздитъ
Гзакъ съ Кончакомъ 200 оказалось германизмом, по-
тому что, по мнению Троста, русский человек, если уж
он употребил здесь предлог на, то должен был бы ска-
зать на слъдъ; фальсификатор же якобы попал под вли-
яние немецкого синтаксиса (auf der Fährte) и поставил
на слъду (с. 26). В действительности ездит на след (в
значении "ездит по следам#) по-русски решительно не-
возможно, тогда как фраза ездит на следу может быть
осмысленной, если на следу выступает в значении "в
состоянии погони#, ср. на следу" "в состоянии погони за
зверем# (Орфоэп. слов. 1989: 525). Важный пример: А
были на следу (такие-то) в акте 1682 г. (Слов. XI–XVII,
25: 76) — здесь, по-видимому, в переносном значении
"в состоянии поиска (расследования)#.
Заметим, что фраза из СПИ точно соответствует рус-
скому узусу также в выборе между ъздитъ и ъдетъ:
Гзак и Кончак не знают, в каком направлении бежал
Игорь, они бросаются то в одну сторону, то в другую.
И со словами на слъду хорошо сочетается именно
ъздитъ (тогда как ъдетъ на слъду неестественно), ср. в
современном языке безусловно возможное ездит на
плацу и крайне неестественное едет на плацу.
О статье К. Троста (1982). § 3
221
Венчает дело пример крычатъ тълъгы. В полном
согласии с Мазоном Трост заявляет, что это вопиюще
неправильная фраза, на которой сочинитель СПИ по-
пался. Только он не готов просто уступить этот цен-
нейший пример Мазону, который объявил его галлици-
змом: Мазон, оказывается, все-таки не смог предъявить
аналогичного французского примера из XVIII в. И вот
уже пример перехвачен из французских рук в немец-
кие: крычатъ тълъгы — это, по Тросту, из es kreischen
die Wagen (kreischen — "визжать, издавать пронзитель-
ный звук#).
Ну что тут сказать? Разоблачители попросту недо-
читали фразу из СПИ до конца: крычатъ тълъгы полу-
нощы, рци лебеди роспущени "кричат телеги в полуно-
чи, словно разогнанные лебеди# 30. А по отношению к
лебедям глагол кричать прекрасно известен: ср. И слы-
шатся лебеди когда крычатъ (из Спафария, XVII в.,
см. СССПИ, 3: 25; отметим, кстати, такое же кры-, как
в СПИ46). Уважаемые ученые мужи, оспаривающие
друг у друга честь разоблачения незадачливого автора
СПИ, оказались в положении человека, который, на-
пример, о фразе В этом доме двери мяукали, как кошки
говорит: «Фраза неправильная: двери не мяукают».
В целом статью можно оценить лишь как порази-
тельный пример безответственного (но вполне целе-
направленного) фантазерства. Однако польза от нее все
же есть: из нее видно, что на такую важную для разо-
блачителей СПИ тему, как германизмы в СПИ, ничего
весомее не нашлось.
46 Возможно даже, что вариант с кры- был в данном зна-
чении лексикализован; ср. в СРНГ (15: 262) крыча"ть "изда-
вать громкий звук (о животных и птицах)’ Новг., Кубан.,
Урал., Том., Арх. и др., например, гуси крычат.
222
О противниках…
О статье Р. Айтцетмюллера (1977)
«Полонизмы в "Слове о полку Игореве"»
§ 4. Р. Айтцетмюллер предъявляет три примера из
СПИ, которые, по его утверждению, представляют со-
бой несомненные полонизмы.
Первый — слово въсрожатъ во фразе Влъци грозу
въсрожатъ по яругамъ 31; ср. польск. srożyć się "сви-
репствовать, неистовствовать#.
Из признания въсрожатъ полонизмом Айтцетмюл-
лер делает вывод, что СПИ написано не ранее XVII ве-
ка. Он не знает о том, что на четверть века раньше о
возможных польских истоках слова въсрожатъ писал
Л. А. Булаховский (1950: 466) (который, однако же, ни-
коим образом не выводил отсюда позднего характера
СПИ). И украинский пример XVII века, упоминаемый
Айтцетмюллером (срожатся и звърове...), нашел он же.
Конечный вывод Айтцетмюллера, однако, по неско-
льким причинам никак нельзя признать обязательным.
Во-первых, перед нами так называемое «темное ме-
сто»: конкурируют несколько различных его интерпре-
таций. В частности, предлагались конъектуры въсро-
шатъ "ерошат, разозляют# и ворожатъ. Следует, впро-
чем, признать, что и с нашей точки зрения решение Бу-
лаховского (заново найденное Айтцетмюллером), при
котором въсрожатъ (из въс-срожатъ) интерпретиру-
ется как невозвратное соответствие (осложненное при-
ставкой) к польскому srożyć się, имеет больше шансов
оказаться верным, чем эти конъектуры.
Во-вторых, въсрожатъ вместо ожидаемого въсоро-
жатъ на восточнославянской почве далеко не так не-
возможно, как полагает Айтцетмюллер. Метод, кото-
рым Айтцетмюллер отверг рефлекс -ро- вместо -оро-:
не нашел ни одного такого примера в Усп. сб. — мягко
говоря, ненадежен. Такие примеры (срочькъ "сорочок#,
О статье Р. Айтцетмюллера (1977). § 4
223
погродье "погородье# и т. п.) есть в берестяных грамо-
тах и в целом ряде древних рукописей, см. ДНД2, § 2.6.
В-третьих, даже если это действительно заимство-
вание из польского, ни из чего не вытекает, что такое
заимствование могло произойти только начиная с
XVII в. Контакты восточного славянства с Польшей
бывали иногда более, иногда менее тесными, но не
прерывались ни в какой момент. Русские летописи
(ПВЛ, Киевская, Галицко-Волынская) постоянно отме-
чают случаи участия (преимущественно военного) по-
ляков в русских делах и наоборот. Таким образом, за-
имствование в принципе может относиться не только к
XV–XVI вв. (в этом случае оно могло появиться в тек-
сте при переписке; ср. грозно воют и грозно воюют в
Задонщине в соответствии с грозу въсрожатъ в СПИ,
что может указывать на замену чего-то отличного от
всех этих вариантов), но даже и к XI–XIII вв. (в этом
случае въсрожатъ могло стоять уже в первоначальном
тексте).
Все это означает, что возможность, которую Айт-
цетмюллер выдает за единственную, — не более чем
одна из многих.
Второй и третий примеры — «полонизмы» спала
(во фразе Спала князю умь похоти и жалость ему зна-
менiе заступи 12) и запала (во фразе Длъго ночь мрьк-
нетъ заря свътъ запала 33–34) (знаки препинания со-
знательно снимаем).
Оба примера выступают в составе мест, интерпре-
тация которых составляет предмет острой дискуссии; в
частности, конкурируют версии, исходящие из пал- "па-
лить, пылать# и исходящие из пад- "падать#. Но Айт-
цетмюллера это не интересует. У него нет никаких со-
мнений в том, что уж смысл-то этих фраз он отлично
понимает, и он с полной решительностью заявляет:
224
О противниках…
спала и запала — это однозначно (eindeutig) несовер-
шенный вид к съпалити и запалити (с. 30).
В этом случае, однако, возникают сразу три труд-
ности: 1) ожидалось бы не спала и запала, а спаля и
запаля (от спаляти и запаляти); 2) в данном контексте
гораздо естественнее совершенный вид, чем несовер-
шенный; 3) если все же вид несовершенный, то ожи-
дался бы не аорист, а имперфект.
Казалось бы, этого уже достаточно, чтобы усом-
ниться в своей исходной посылке. Но подобная само-
критичность не в духе данной работы. И Айтцетмюл-
лер находит гораздо более выигрышное решение —
все три трудности он относит не на свой счет, а на счет
автора СПИ: спала и запала вместо спаля и запаля объ-
ясняются как заимствования из польского, а пункты 2 и
3 — как свидетельство того, что нетвердый в древне-
русском языке сочинитель СПИ не совладал с видами и
временами. И то, и другое как нельзя лучше подтверж-
дает основной тезис автора: СПИ — поздняя подделка.
Рассмотрим версию о «полонизмах».
Истолкованию словоформ спала и запала как по-
лонизмов очевидным образом мешают: 1) укр. пала"ти
"пылать# и производные — спала"ти, запала"ти, роспа-
ла"тися, опала"ти, попала"ти, перепала"ти, пропала"ти
(Гринченко); то же и в белор.: пала"ць, запала"ць, адпа-
ла"ць, распала"цца (ТСМБ); 2) др.-р. палати "пылать#,
распалати (Срезн.). От них Айтцетмюллеру необходи-
мо как-то избавиться.
Это делается с завидной прямолинейностью. Из
украинских слов Айтцетмюллер упоминает только
спалати и запалати и говорит о них ровно одну фразу:
«Не может быть никакого сомнения (es kann kein Zwei-
fel bestehen), что мы имеем здесь дело с полонизмами,
ср. польск. spalać и zapalać (zapalać)» (с. 30).
О статье Р. Айтцетмюллера (1977). § 4
225
Помимо способа аргументации, эта фраза замечате-
льна своей, мягко говоря, неаккуратностью. Spalać и
zapalać, с их мягким l, никак не могли бы дать украин-
ских спалати и запалати. И польские zapalać и zapalać
— не только не варианты, но даже не синонимы: zapa-
lać — "зажигать# (несов. вида), а zapalać — "запылать#
(сов. вида).
И Айтцетмюллер не замечает простейшего проти-
воречия в своем объяснении спала и запала в СПИ из
польского: если запала — несовершенный вид (а это,
как мы уже знаем от него, «однозначно»), то ему в
польском соответствует zapalać (с мягким l), а не zapa-
lać. И тогда польское влияние, если оно было, никак не
может быть ответственным за твердое л в запала; оно
могло бы только поддержать то самое запаля, которое
ожидается исходя из запаляти. В своей небрежности
Айтцетмюллер попросту не дал себе труда разобраться
с польскими видами.
Почему украинское палати заимствовано из поль-
ского palać, а не просто родственно ему, может отве-
тить только интуиция Айтцетмюллера. Никаких внеш-
них признаков заимствования нет. Никаких данных о
том, что значение "пылать# до заимствования переда-
валось здесь как-то иначе, нет. Мощное гнездо произ-
водных в украинском говорит о глубокой укоренен-
ности слова в языке; то же и в белорусском. Видимо,
именно в таких случаях бесценен аргумент «es kann
kein Zweifel bestehen».
Слово *palati "пылать#, прозрачным образом соотне-
сенное с *polěti "гореть#, представлено почти во всех
западно- и восточнославянских языках, кроме русско-
го, где оно было со временем вытеснено созвучным
глаголом пылати, производным от *pylъ "пыл, жар#,
"пыль, пена#. При этом нынешнее значение русского
глагола пылать столь точно совпадает с исконным
226
О противниках…
значением глагола *palati, что представляется очевид-
ным семантическое влияние последнего (а возможно,
даже и морфологическое — исход -а-ти, а не -и-ти
[ср. в этом отношении другое производное от *pylъ,
которое уже не связано с горением в физическом смы-
сле, — вспылить]). Никакой славянский язык, кроме
русского, глагола пылати не знает; особо существенно,
что он не вошел ни в украинский, ни в белорусский.
Нет его и в Срезн. (в памятниках он отмечен лишь на-
чиная с XVII в.).
Таким образом, тот факт, что в СПИ значение "запы-
лать# передано словом запалати (а не поздним ру-
сизмом запылати), идеально соответствует древнему
состоянию.47
Вопрос о «полонизмах» спала и запала этим исчер-
пывается. Методом Айтцетмюллера можно объявить
полонизмом каждое второе русское слово.
На этом разбор данной статьи можно было бы за-
кончить, поскольку основной вопрос нашего обсужде-
ния ясен. Но уместно все же кое-что сказать и о самих
рассматриваемых фразах.
То, что Айтцетмюллер подает как eindeutig, не толь-
ко не eindeutig, а скорее всего просто неверно. Обе
47 Добавим, что, не ограничиваясь украинскими словами,
Айтцетмюллер пытается объявить полонизмами — правда,
уже в менее решительных выражениях — также палати и
распалати в тех двух или трех древнерусских примерах,
которые ему известны из Срезн. Аргументом служит то, что
в некоторых из приводимых фраз эти слова соседствуют с
такими, которые, по мнению Айтцетмюллера, являются уж
точно полонизмами. Вместо комментария отметим лишь,
что ныне в Слов. XI–XVII (14: 131; 22: 18–19) для древне-
русских слов палати, распалати, распалатися приведено
уже 29 примеров.
О статье Р. Айтцетмюллера (1977). § 4
227
фразы с полным успехом допускают интерпретации,
при которых нет ни одной из трех названных трудно-
стей. И эти интерпретации совершенно ясно изложены
Якобсоном (1948: 196), чьи работы Айтцетмюллер не
считает для себя нужным знать. Они состоят в том, что
спала и запала произведены от древнерусского палати
"пылать#; это непереходные глаголы совершенного ви-
да со значением "воспылать (или: сгореть)# и "запы-
лать#.
Для свътъ запала это дает смысл "рассвет запылал#
(слово заря выступает при этом в одних переводах как
часть сочетания заря-свътъ "заря-рассвет#, в других
[в частности, у Якобсона] относится в конец преды-
дущего предложения). Для спала князю умь это дает
смысл "воспылал у князя ум#. (При этом спала здесь
может восходить не к съпала, а к въспала, с таким же
упрощением начала, как спросить из въспросити.)
Разумеется, остается трудность с отрезком похоти,
но эта трудность присутствует во всех вариантах реше-
ния, а не только в данном. Комментаторы, предлагаю-
щие перевод "спалило князю ум желание#, правят похо-
ти на похоть. При интерпретации "воспылал у князя
ум# можно вообще не менять отрезок похоти, понимая
его как беспредложный локатив "в желании# (так у
Якобсона), или менять похоти и на похотию "желани-
ем# (с учетом того, что буквы и и ю во многих почерках
были очень похожи) (так у Булаховского).
При таком решении общий выигрыш в граммати-
ческой и семантической правильности очевиден. Но
нам здесь даже нет нужды настаивать на том, что это
решение — единственно правильное. Достаточно в
очередной раз обратить внимание на то, что аргумен-
ты, построенные лишь на одном из конкурирующих
решений, суть не более чем условные конструкции, но
не доказательства.
228
О противниках…
О статье М. Хендлера (1977) «Употребление
глаголов в "Слове о полку Игореве"»
§ 5. Если понимать буквально его заявления, М. Хен-
длер претендует на немногое. Так, последняя фраза его
заключения необычайно скромна (с. 159): «Как итог
исследования можно констатировать, что... датировка
текста концом XII века ставится под вопрос». С фор-
мальной точки зрения, это, по-видимому, должно зна-
чить, что датировка СПИ, например, XIII веком уже
допустима. Однако по ходу статьи мы постоянно чита-
ем, что то или иное место СПИ обнаруживает черты
современного русского языка; а это, конечно, означает,
что под подозрением находится отнюдь не XIII век, а
существенно более позднее время. И единомышленики
Хендлера, в частности, Айтцетмюллер, свободно экс-
плицируют эти подозрения, говоря о работе Хендлера
как основополагающей в доказательстве того, что СПИ
— это подделка XVIII века. В работе Айтцетмюллер
1977 результаты Хендлера названы «ошеломляющими».
Статья Хендлера, увы, отличается прежде всего
большим количеством фактических ошибок.
Бросаются в глаза прежде всего ошибки в понима-
нии древнерусского текста. Правда, некоторые из них
всего лишь несколько портят общее впечатление, но
особенно не влияют на ход рассуждений, скажем, ког-
да он приводит в числе примеров Dativus cum infinitivo
(с. 128) фразу Игорева храбраго плъку не кръсити 80
или переводит фразу а хлъбъ ти пустити "а хлеб ты
должен разрешить вывозить# как und dein Brot verläuft
(verschwindet) "а твой хлеб кончается, пропадает#
(с. 134). Но в ряде случаев не на чем ином, как на эле-
ментарной ошибке, зиждется целая логическая кон-
струкция, которая в конечном счете всегда приводит к
О статье М. Хендлера (1977). § 5
229
одному и тому же: «неправдоподобно, чтобы текст
СПИ был создан в XII веке».
Приведем пример. Хендлер (с. 118) разбирает фра-
зу: Си ночь съ вечера одъвахуть мя, рече, чръною папо-
ломою, на кроваты тисовъ, чръпахуть ми синее вино
съ трудомь смъшено; сыпахуть ми тъщими тулы по-
ганыхъ тльковинъ великый женчюгь на лоно, и нъгу-
ютъ мя (94–97).
Великый женчюгь "крупный жемчуг# Хендлер пере-
водит здесь как eine große Perle (т. е. "большая жемчу-
жина#). А ведь достаточно было заглянуть в любой
словарь — хоть древнерусского, хоть современного
языка, — чтобы убедиться, что слово жемчуг принад-
лежит к классу собирательных имен; да и любой рус-
ско-немецкий словарь дает: жемчуг — Perlen.
Такой ляпсус — сам по себе не украшение работы.
Но, оказывается, он-то и нужен автору для его цели:
всё строится именно на нем! Раз жемчужина всего одна
— значит, сыпахуть означает не длительное действие,
а мгновенное («Es kann unmöglich als eine durative Hand-
lung aufgefasst werden, eine Perle aus einem ansonsten
leeren Köcher fallen zu lassen»). Вот вам и несомненный
пример имперфекта в аористическом значении (недо-
умение, которое вызывает само употребление глагола
сыпати в применении к одной жемчужине, оставляем
на совести автора). «Однозначно вытекающее из кон-
текста аористическое содержание имперфекта сыпа-
хуть», как выражается автор, позволяет ему заклю-
чить, что имперфект может употребляться в СПИ вме-
сто аориста, без собственного грамматического смыс-
ла. А дальше по ходу статьи строительство этой пира-
миды успешно продолжается: неправильное употреб-
ление имперфекта значит, что составитель текста уже
не владел древними грамматическими правилами. А
это могло быть только в относительно позднюю эпоху.
230
О противниках…
И вот уже достигнута вершина пирамиды: значит, СПИ
не могло быть составлено в древнюю эпоху.
Особо отметим цену слова «однозначно» (eindeutig).
Его (и его эквиваленты вроде außer Zweifel) мы нахо-
дим в статье то и дело — почти везде по такой же цене.
К сожалению, этот пример не единичен. Скажем, во
фразе из НПЛ яко же не мочи ни коневи ступити тру-
пиемь "так что невозможно даже коню ступить из-за
[множества] трупов#, по Хендлеру, коневи — это "die
Pferde#, и он глубокомысленно обсуждает вопрос о
том, почему здесь глагол выступает не в итеративной
форме, несмотря на множественное число в "die Pferde#
(с. 133).
Полных две страницы посвящены рассуждениям о
том, как автор СПИ попался на выражении крильца
припъшали во фразе Уже соколома крильца припъшали
поганыхъ саблями 102. Схема этих рассуждений тако-
ва. Хендлер исходит из того, что, во-первых, припъша-
ти — это переходный глагол несовершенного вида,
соотнесенный с совершенным видом припъшити, озна-
чающим "сделать пешим (того, кто передвигался ина-
че)#, во-вторых, крильца — это прямое дополнение к
припъшали. Оба эти положения представляются ему
настолько очевидными, что ему даже не приходит в
голову их обосновывать. После этого Хендлер объяв-
ляет фразу из СПИ дефектной сразу в двух отношени-
ях: 1) у глагола припъшали ошибочно выбрано допол-
нение ("крылья#), тогда как нужно было отнести этот
глагол к соколам (поскольку сделать пешими можно
соколов, но не их крылья); 2) ошибочно употреблен
несовершенный вид (припъшали), тогда как по смыслу
здесь требуется совершенный. Как первый, так и вто-
рой из этих дефектов, согласно Хендлеру, разоблачают
сочинителя СПИ как не справившегося с древнерус-
ской фразой (с. 144).
О статье М. Хендлера (1977). § 5
231
Увы, в действительности оба исходных положения
Хендлера неверны, и потому оба дефекта обязаны сво-
им происхождением самому Хендлеру — в тексте СПИ
ни одного из них нет. Во-первых, припъшати — это не
переходный глагол ("делать пешим# и т. д.), а непере-
ходный ("сделаться пешим# и т. д.)48, и не несовершен-
ного вида, а совершенного (и тем самым это не видовая
пара к припъшити). Во-вторых, крильца — это не пря-
мое дополнение к припъшали, а подлежащее.
Представленный в СПИ глагол прекрасно отражен
у Даля (III: 438): припъ"шать "стать пешим, утратив
коня#, "стать в пень, в тупик#, "устать, притомиться,
выбиться из сил#. Ср. также (Даль, II: 689) опъ"шать
"стать пешим#, "устать от бегу, ходу#, "стать в тупик,
недоумевать (и т. д.)#, "испугаться, оробеть и потерять-
ся#.49 Словообразовательная модель, давшая припъ-
шать и опъшать от пъший, — та же, что, скажем, в
обнищать от нищий или оплошать от плохой; как изве-
стно, она дает непереходные глаголы.
Таким образом, фраза СПИ означает: "уже у соколов
крылышки обессилели из-за половецких сабель#. Ни
ошибочного выбора дополнения, ни ошибочного гла-
гольного вида в ней нет. И выходит, что с проблемой
48 Единственным частично извиняющим Хендлера обсто-
ятельством здесь является то, что глагол припъшати тракту-
ют как переходный также и некоторые другие комментато-
ры. Но от этого данная трактовка не перестает быть ошибоч-
ной.
49 В литературном языке опе!шать уступило место вари-
анту опе!шить. Это частное проявление более общей тенден-
ции глаголов данного словообразовательного типа с безудар-
ным -еть (после шипящей -ать) к переходу в тип на -ить
(на базе фонетического совпадения в инфинитиве и в прош.
времени): ср. вы"здоровлю, -вит при исконном вы"здоровею,
-веет; проя"снить (о погоде) как вариант к проя"снеть.
232
О противниках…
вида здесь автор СПИ справился все-таки лучше, чем
Хендлер.
Это, однако, далеко не единственный пример, когда
Хендлер ловит автора СПИ на ошибках в виде. Дели-
катной проблеме правильного и неправильного употре-
бления видов посвящена значительная часть его иссле-
дования.
Разумеется, мы ни в коей мере не считаем, что тон-
кости вида недоступны тому, для кого славянский язык
не родной. Но все же ясно, что для тех, кто занимается
видом, уровень требований в этой сфере очень высок
— особенно если речь идет о том, чтобы ловить рус-
ских авторов на ошибках в виде. Увы, наш автор много
раз проявляет недостаточно точное владение именно
теми нюансами видов, которые являются непосред-
ственным предметом его обсуждения.
Пример. Автор утверждает, что во фразе съдлай,
брате, свои бръзыи комони 21 императив несовершен-
ного вида съдлай употреблен неправильно, «потому
что это противоречит всем правилам образования им-
ператива, чтобы в неотрицательном императиве испо-
льзовался несовершенный вид, когда имеется и пер-
фективный член видовой пары» (с. 139). Иначе говоря,
нужно было сказать осъдлай, а в таком виде фраза из
СПИ просто выдает фальсификатора.
Носитель русского языка на такое может только
развести руками. Ему трудно поверить, что, например,
фразы Ступай за мной; седлай коня! («Руслан и Люд-
мила», песнь V) или Пора, дитя мое, вставай («Евге-
ний Онегин», глава III) выдают своего автора как не
владеющего русским языком. Сказать седлай коней не
только можно, но в данной ситуации гораздо уместнее
и выразительнее, чем оседлай коней. Но автор статьи
не чувствует той разницы, что немаркированное осед-
О статье М. Хендлера (1977). § 5
233
лай коней выражает лишь желание говорящего, чтобы
кони были оседланы, а седлай коней — это приглаше-
ние начать собираться в поход.
Что же касается приведенного Хендлером общего
правила, то оно свидетельствует лишь о том, сколь
приблизительными и неполными сведениями о видах
он руководствуется в своих претензиях на то, что он
знает, какие глаголы в СПИ поставлены в правильном
и какие в неправильном виде.
Еще пример. Во фразе ту пиръ докончаша храбрiи
Русичи: сваты попоиша, а сами полегоша за землю
Рускую 73, по утверждению Хендлера (с. 137), попои-
ша содержит чистовидовой префикс, который не до-
бавляет к простому поити никакого оттенка значения.
А чистовидовые префиксы — позднее явление. А сле-
довательно, и сам текст СПИ — поздний.
В действительности же префикс по- в попоити ни-
коим образом не является чистовидовым даже и в со-
временном языке, не говоря уже о древнем. Поити /
попоити — это вообще не видовая пара. Префикс по-
имеет здесь отчетливое собственное значение; а имен-
но, возможны варианты: 1) "в ограниченной степени
или ограниченное время# (по Далю [3: 297], "поить
несколько#) (немного попоил коня и унес ведро); моди-
фикацией того же является ласкательное значение [1а]
(попоил гостя чайком); 2) "всех или многих# (по Далю,
"напоить допьяна многих#) (всех попоил — как всех
поубивал, всё побросал). Для значения 2 ср. в Ипат.
([1195], л. 235 об.) близкий глагол попитись ("понапи-
ваться#): потомъ же позва Дв!дъ Чернии Клобоуци вси,
и тоу попишась оу него вси Чернии Кло(боу)ци. Во фра-
зе из СПИ замечательным образом, возможным только
в художественном тексте, одновременно актуальны все
три эти значения: ярче всего значение 2, но присутст-
вует также значение 1а, поскольку фраза реализует
234
О противниках…
метафору пира, а потенциальным образом даже значе-
ние 1 (как литота).
Тут можно, правда, возразить, что мы описываем
современное восприятие, а древнее могло быть иным.
Действительно, детали могли быть иными. Но, как пра-
вильно отмечает сам Хендлер, в русском языке разви-
тие здесь шло в сторону чистовидовых префиксов, а не
наоборот; поэтому, если и сейчас префикс не «пустой»,
то он заведомо не был таковым и в древности.
Отметим, кстати, что Хендлер неоднократно поль-
зуется следующим ловким приемом: он утверждает,
что некоторая фраза F неправильна, а на возражение
«но ведь по-русски именно так и говорят» отвечает,
что в данном пункте древнерусский отличался от со-
временного. Он даже дает понять русским, что они в
этом вопросе находятся в очень невыгодном положе-
нии, потому что на них давит их родной язык. При
этом, однако, декларации Хендлера о положении дел в
древнерусском или просто голословны, или подкрепля-
ются одним-двумя примерами, проанализированными
с той же степенью достоверности, которую мы уже
видели.
Например, мы узнаем, что фраза ступаетъ в златъ
стремень 59 с точки зрения древнерусского вида не-
правильна и тем самым разоблачает составителя СПИ
как носителя современного русского языка. Конечно,
по-русски свободно можно сказать, например, и он
осторожно ступает по кочкам (когда кочек много), и
он останавливается, набирается духу — и наконец все
же ступает на последнюю ступеньку (когда речь идет
об одной ступеньке). Но Хендлер (с. 132) откуда-то
знает, что для глагола ступати в древнерусском, в от-
личие от современного языка, было возможно только
первое, но не второе (из чего и следует, что автор СПИ
здесь попался). Никакого реального материала для та-
О статье М. Хендлера (1977). § 5
235
кого утверждения у него нет — только его собственное
мнение.
Как один из своих центральных аргументов Хенд-
лер подает ошибку, которую он якобы выявил во фра-
зе: Темно бо бъ въ 3 день: два солнца помъркоста, оба
багряная стлъпа погасоста 103. Мы узнаем от него,
что здесь «безусловно» (unbedingt) имелось в виду зна-
чение "стало темно# (а не "было темно#), т. е. смысл здесь
мог быть только самым банальным: "Темно ведь стало
в третий день, два солнца померкли...# (где последова-
тельные фразы передают просто разные аспекты одно-
го и того же события). Вывод Хендлера: значит, здесь
надо было сказать бысть, а не бъ, а автор из-за пло-
хого владения древним языком ошибся; значит, это
был не древний автор, а фальсификатор позднего вре-
мени (с. 120).
Между тем ничто не мешает подать эту же картину
менее плоско: "Темно ведь было в третий день: два
солнца померкли...# (где второе понимается как при-
чина первого). И ровно так всегда и переводят русские
переводчики. Выбрав бъ, а не бысть, автор представил
ситуацию именно вторым из этих способов. Но Хенд-
лер знает лучше автора СПИ, что! тот хотел сказать.
Нельзя не заметить, что Хендлер здесь очевидным
образом нарушил провозглашенную им самим установ-
ку на то, чтобы выводы общего характера строились
только на основе бесспорных пассажей СПИ, а не дву-
смысленных.
Добавим для завершения картины, что когда Айт-
цетмюллер решил похвалить Хендлера за неотразимые
аргументы в пользу поддельности СПИ, то он не нашел
ничего более прочного, чем именно этот абсолютно
субъективный аргумент с бъ, которое якобы поставле-
но вместо бысть.
236
О противниках…
§ 6. В целом ряде случаев лингвистические утвер-
ждения, которые Хендлер кладет в основу своих по-
строений, попросту неверны.
В своей статье Хендлер несколько раз обращается к
теме вторичных имперфективов на -ывати и времени
их возникновения. В частности, он обсуждает вопрос
об их возможном появлении в начале XIV в. (с. 110).
Наиболее отчетливое из его высказываний на эту тему
таково: «класс итеративов на -ывати в целом не может
быть датирован XII веком» (с. 137).
Между тем в тексте СПИ имеется пример посвъчи-
вая 54. Приговор ясен: вот вам одно из самых очевид-
ных и весомых свидетельств позднего происхождения
СПИ.
Не будем доискиваться ответа на вопрос, откуда
взял Хендлер свой исходный постулат. Дадим себе
труд проделать то, что должен был бы сделать сам
Хендлер, — посмотрим, как реально обстоит дело с
вторичными имперфективами в важнейших древне-
русских памятниках. Вот некоторые результаты.
ПВЛ по Лавр.: оумыкиваху л. 5а [до 852], съставли-
вати 9а [898]; далее в текстах Мономаха — нарьжи-
ваите 80с, wправливати 81а, сва[жива]єт ны 83с.
Киевская летопись XII в. по Ипат.: подъоучивая 108
об. [1118], разлоучивая 114 об. [1141], докучивахоуть
115 об. [1142], повабливаеть 117 об. [1145], wставли-
ваю 121 [1146], ъха ... оуставливать (там же), оутъ-
шивая 125 [1146], а съмо сь за нами Днъпръ росполи-
ваеть 132 об. [1148], оукладываю 133 об. [1148], по-
нуживахоуть 138 об. [1149], замысливають 144 об.
[1150], сваживати 145 [1150], ръкы сь смерзывають
147 об. [1150], а на мь сь wборочивая 151 об. [1151],
шрьживаюче 152 об. [1151], оустьгывахоуть 154 об.
[1151], ты ми еси ... понуживалъ 153 [1151], скупли-
О статье М. Хендлера (1977). § 6
237
вати 169 об. [1154], скупливая 170 [1154], понужива-
ти 172 об. [1155], понуживаше 173 об. [1156], послу-
шивая 174 [1156], подъмолвивашеть 175 об. [1158],
оукаривахуть 177 [1159], нооущивають 178 об. [1159],
снашивахутьсь 179 об. [1159], прикладывахуть 166 об.
[1152], оутъшиваше 189 об. [1168], приъха wправли-
ватсь 191 [1169], рознаменываюче 193 об. [1170],
сваживаеть (там же), припрашивати 194 [1170], и
начаша сь снашивати (там же), не оуправливаше 195
об. [1171], поръзывая 197 об. [1172], выръзывая (там
же), покладывати 202 [1174], въжигивашеть 206 об.
[1175], воскладывають 210 [1175], нарьживающи 211
об. [1176], размышливая (2×) 214 [1178], оутъшивая
(2×) 215 [1179], приъждивахоуть 218 [1180], поноужи-
вая 226 [1185] (+[1187] [2×]), росдоумываєть 227 об.
[1187], поноуживашь (вм. -аше) 234 [1193], востьги-
вати 236 [1195], wправливаясь 238 об. [1195], ходи ...
wтомьщиватьсь 241 [1196], оутъшивая 241 об. [1197].
НПЛ (Синод. список): съвъшивати 68 об. [1204],
въсла ... проваживатъ 82 об. [1215], пристраивати
[1224], разграбливахуть 113 об. [1230].
Берестяные грамоты XI–XIII вв.: надъливати 794
(3 четв. XII в.), оурекываютсь, шсоу[л]ивати 600 (10-е
– 40-е гг. XIII в.).
См. также материалы, приводимые в ИГРЯ 1982:
175.
Разумеется, эти данные полностью перечеркивают
аргумент Хендлера, связаный со словоформой посвъ-
чивая в СПИ (особенно если учесть, что максимум та-
ких форм обнаруживается в ранний период именно в
Ипат. — памятнике, тесно связанном с СПИ). Но пока-
зательно и общее качество статьи, если в ней за исход-
ные положения принимаются утверждения такой сте-
пени достоверности.
238
О противниках…
В качестве существенного аргумента в пользу позд-
него происхождения СПИ Хендлер выставляет стати-
стику употребления имперфекта.
По утверждению Хендлера, статистика здесь тако-
ва: СПИ попадает в ту же группу, что церковнославян-
ские тексты (житие Феодосия, житие Бориса и Глеба),
где имперфектов много, и резко отличается от Хоже-
ния Даниила, Кирилла Туровского, Задонщины, Ила-
риона, Мономаха (в этой группе произведений импер-
фектов мало). Таким образом, СПИ, светское произве-
дение (вероятно, светского автора), по употреблению
имперфекта объединяется с агиографическими произ-
ведениями. По Хендлеру, это значит, что СПИ было
создано позднее XII века, «когда стилистическое зна-
чение имперфекта воспринималось иначе, чем в пери-
од с XI по XIII век» (с. 130).
Статистика Хендлера, однако, абсолютно неудовле-
творительна с точки зрения нормальных научных тре-
бований.
Во-первых, он подсчитывает количество имперфек-
тов по отношению не к общему числу словоформ про-
шедших времен, а к общему объему текста. Единствен-
но, чем хороша такая статистика, — это тем, что так
легче считать. В остальном она никуда не годится: ка-
кой смысл может иметь подсчет среднего числа импер-
фектов на страницу текста в условиях, когда в одном
тексте описания событий в прошлом могут быть пред-
ставлены, скажем, вдвое чаще, чем в другом?
Во-вторых, неудовлетворителен выбор сравнива-
емых памятников. В частности, исключены летописи
— под совершенно не относящимся к делу предлогом,
что они имеют не одного автора, а многих.
Не будем тратить времени на комментарии по пово-
ду дефектной логики тех выводов, которые делает Хен-
длер из своих подсчетов.
О статье М. Хендлера (1977). § 6
239
Проделаем вместо этого самую естественную опера-
цию, которая должна была бы первой прийти в голову
человеку, заинтересовавшемуся вопросом о том, дейст-
вительно ли в СПИ ненормально много имперфектов,
— а именно, сравним положение с имперфектами в
СПИ и в рассказе Ипатьевской летописи о походе Иго-
ря. Близость и взаимосвязь этих двух произведений
общеизвестна: они рассказывают об одном и том же
событии, сходны по объему, отчасти и по способам
выражения.
Разумеется, мы подсчитываем проценты по отноше-
нию к общему числу словоформ прошедших времен, а
не к общему объему текста. Глагол быти, как и у Хен-
длера, ввиду его особого статуса из подсчетов исклю-
чен. «Темные места» не учитываются.
Аористы
Импер-
Пер-
Плюс-
фекты
фекты
квам-
перф.
СПИ
143 (72%)
35 (18%)
18
2
Ипат.,
поход
160 (68%)
47 (20%)
14
13
Игоря
Как легко видеть, цифры очень похожи. Утвержде-
ние Хендлера, что СПИ сближается только с агиогра-
фическими произведениями, полностью провалилось.
Процент имперфектов в СПИ даже несколько ниже,
чем в рассказе из летописи.
Тем самым аннулируются все выводы, которые пы-
тается сделать из своей статистики Хендлер. Все подо-
зрения в неподлинности, построенные на статистике
имперфектов, он должен теперь адресовать не только
СПИ, но в равной мере и Ипатьевской летописи.
В очередной раз подтвердилось известное положе-
ние: неграмотно построенная статистика не доказывает
240
О противниках…
ровно ничего; ее единственная польза — впечатление
научной солидности, которое она производит на по-
верхностного читателя.
Еще одна грамматическая тема — деепричастия
(точнее, несогласованные причастия).
В СПИ имеется три таких примера: Се бо готскiя
красныя дъвы въспъша на брезъ синему морю, звоня
Рускымъ златомъ 109; Не тако ли, рече, ръка Стугна,
худу струю имъя ... 197; Здрави князи и дружина, по-
барая за христьяны на поганыя плъки 217.
О таких деепричастиях (Adverbialpartizipien) Хенд-
лер пишет (с. 139): «Поскольку развитие этой грамма-
тической формы в XII веке, очевидно, еще даже не на-
чалось, а старший пример относится к концу XIV века,
в высшей степени примечательно, что в СПИ она за-
свидетельствована трижды, причем в этих случаях речь
идет не вообще о "несогласованности", а об однознач-
ных деепричастиях в современном русском смысле».
Сразу же заметим, что пафос этой тирады мгновен-
но поблекнет, если вспомнить, что позднейшие пере-
писчики несомненно время от времени неосознанно
заменяли согласованные причастия оригиналов на при-
вычные им несогласованные.
Например, во фразе не мы єго ўбили, но убила и
Дв!двича и Всеволодичь, wже замыслили на нашего
кньзь зло, хоть и убити лестью (Лавр. [1147], л. 106)
мы видим несогласованное хоть; между тем в Радзи-
вил. здесь стоит хотьчи, в Академич. хотьче. Очевид-
но, не кто иной, как писец Лаврентьевской летописи
Лаврентий подменил новым хоть исконное хотьче (и
это уже в 1377 году!). Другой точно такой же случай:
братя наша ходили с Ст!ославомъ великим кньзем и
бились с ними, зрь на Переяславль (Лавр. [1185], л. 134
об.); в Радзивил. и Академич. зряче.
О статье М. Хендлера (1977). § 6
241
Одного этого обстоятельства уже вполне достаточ-
но, чтобы обесценить «разоблачение» СПИ, построен-
ное на поведении деепричастий.
Но есть и более глубокая причина, по которой это
«разоблачение» недействительно. Дело в том, что не-
верен главный исходный пункт рассуждения Хендлера:
в XII веке разрушение согласования причастий в дей-
ствительности уже началось.
Вот некоторые примеры: таче по сихъ шедъшема
има въ цр!квь, и сътворивъ мл!твоу съдоста (Житие
Феодосия — Усп. сб., 41а); иди, потьрпи мало ..., аще
ли же, то да съваривъше пьшеницу ти тоу съмьтъ съ
медъмь, пръдъставиши на трьпезъ братии (там же,
50 б); и се, владыко, оже жены наиболъ кланьютьсь
въ соуботу до земль, тако молвь: «за оупокои клань-
ємсь» («Вопрошание Кириково», ст. 9); а въ лохани,
рече, в неи же мывсь, пью ("пьют#) изъ нея, иноу водоу
въльявъ (там же, ст. 35); страх имъите Би!и в ср!дци
своємь и млстню творь неwскудну («Поучение» Моно-
маха); да то ти съдить сн!ъ твои хрьстныи с малым
братомъ своимъ, хлъбъ ъдучи дъдень (письмо Моно-
маха к Олегу); помоливъшись епископъ (Житие Нифон-
та по списку 1219 г.). (В исследованиях отмечаются и
еще более ранние примеры — в минее 1096 г., Мсти-
славовом евангелии, Ефремовской кормчей; см. ссылки
в Борковский, Кузнецов 1963: 354, сноска 102; см. так-
же ИГРЯ 1982: 325 и след.)
В берестяных грамотах положение таково. Для XII и
XIII вв. пока еще имеются лишь не вполне надежные
примеры несогласованных причастий. Но в XIV в. не-
согласованные причастия встречаются уже столь час-
то, что сам принцип согласования следует считать уже
по существу разрушенным; при любых подлежащих
реально чаще всего встречается прежняя форма ед. чи-
сла мужского рода — как в СПИ. Примеры: приъхавъ
242
О противниках…
и-Заволоцъь, носилъ ("носили#) серебро (№ 417, 1410-е –
1430-е гг.); да иди с Обросиемъ к Степану, жеребии
возмь (письмо к матери) (№ 354, сер. XIV в.).
Из древнейших примеров особенно близок к фразам
из СПИ пример с молвь из Кирика (жены ... клань-
ютьсь ... молвь — ср. дъвы въспъша ... звоня в СПИ):
причастие той же категории, тот же тип несогласован-
ности, такой же порядок слов. Если примеры из СПИ
представляют собой, как сообщает нам Хендлер, «од-
нозначные» деепричастия в современном русском смы-
сле, то это верно и для фразы из Кирика.
Можно, конечно, возразить, что примеры из Кирика
известны по Кормчей 1280-х гг., а из Мономаха — по
Лаврентьевской летописи 1377 г. Но как раз в данном
случае для нас здесь никакой разницы нет: если в тек-
сте Кирика и Мономаха эти примеры могли возник-
нуть под пером переписчика, то ровно то же могло
произойти и с СПИ.
В ряде случаев Хендлер кладет в основание своих
рассуждений некий исходный постулат, который он
сам же и придумал. Такой постулат вводится в сущно-
сти декларативным путем — один-два примера с ко-
роткими, довольно небрежными комментариями, при-
водимые в подтверждение такого постулата, разумеет-
ся, нельзя считать настоящим научным обоснованием.
Пример. В основе значительной части авторских за-
ключений лежит следующий постулат: «Первоначаль-
но древнерусский не знал никакого обозначения ите-
ративности в глаголе» (с. 120). И далее: «В старосла-
вянском же наметилось... другое развитие, которое
привело к тому, что для итеративных высказываний в
сфере прошедшего стал употребляться имперфект,
причем не только от дуративных, ... но и от недуратив-
ных глаголов» (с. 121).
О статье М. Хендлера (1977). § 6
243
Таким образом, по Хендлеру, имперфект от глаго-
лов совершенного вида (скажем, вьсегда егда начьнъа-
хомъ сь брати ...) — это старославянское явление,
чуждое древнерусскому. В древнерусском же, по Хенд-
леру, употреблялись только фразы с аористом, без ка-
кого-либо специального выражения итеративности,
типа дворовъ много затвориша. Откуда берется столь
сильное и априори абсолютно неочевидное утвержде-
ние, Хендлер не поясняет. Он просто знает, что было
именно так.
Заявим с полной решительностью: хендлеровский
постулат ни в коей мере не соответствует реальной
ситуации в старославянском и древнерусском. Любое
сколько-нибудь серьезное исследование материала не-
медленно бы это показало. Но автор, видимо, счел, что
ему достаточно впечатления от нескольких случайно
попавшихся ему фраз.
Сама оппозиция «фразы типа дворовъ много затво-
риша — фразы типа вьсегда егда начьнъахомъ сь бра-
ти», которую провозглашает Хендлер, свидетельству-
ет просто о смешении понятия итеративности и поня-
тия множественного объекта. Хендлеру кажется, что
если дворов много, то действие с ними тем самым ите-
ративное, — и вот он уже объясняет нам, что во фразе
дворовъ много затвориша не выражена итеративность.
В действительности же эти два понятия не только раз-
личны, но и в принципе независимы друг от друга: мо-
жно мыслить, например, закрытие сколь угодно боль-
шого количества дворов как единое событие (даже ес-
ли они закрывались не единовременно).
Фразы типа дворовъ много затвориша, которые
Хендлер объявляет «собственно русским народным спо-
собом выражения», столь же свободно употреблялись
и в старославянском. Достаточно раскрыть Супрасль-
ский кодекс, и мы немедленно найдем, например: мно-
244
О противниках…
гы отъ пръльсти обрати 63б, єšже ради блазнишь и
ïзгоубишь многы 75а, на агг%ельскоє се житиє многы
приведе 103б, многы кн%игы писа III-68а и т. п.
Что же касается утверждения Хендлера, что в соб-
ственно древнерусском были невозможны фразы с им-
перфектом совершенного вида, то тут остается лишь
развести руками. Мало того, что они были возможны,
— они составляют характерную особенность древне-
русского имперфекта. Ю. С. Маслов в работе “Импер-
фект глаголов совершенного вида в славянских язы-
ках” (Маслов 1954) на основе анализа обширного мате-
риала древних славянских языков с полной надежно-
стью установил, что важной особенностью древнерус-
ского языка было широкое употребление имперфекта
от глаголов совершенного вида (в так наз. кратно-пер-
фективном значении), тогда как в старославянском эта
черта была развита слабо.
Такова степень достоверности этого фундаменталь-
ного постулата Хендлера. Но всё дальнейшее в его ста-
тье уже будет поверяться этим постулатом. Окажется,
в частности, что СПИ ведет себя не как русский памят-
ник, а как церковнославянский: в нем много имперфек-
тов и нет фраз типа дворовъ много затвориша. А это
подозрительно для светского памятника. А это, как уже
легко догадаться, показывает, что памятник не подлин-
ный.
§ 7. Значительная часть аргументации Хендлера
подчинена пресловутому принципу «раз не встрети-
лось в памятниках, значит, не было в языке». Казалось
бы, ошибочность этого принципа давно установлена и
теперь уже должна быть общеизвестна. Но Хендлер с
готовностью повторяет ошибки предшественников,
многократно попадая в эту простейшую ловушку.
О статье М. Хендлера (1977). § 7
245
Вот максимально показательный пример. Хендлер
всерьез утверждает, что седлати — это новообразова-
ние из оседлати, построенное по аналогии с другими
видовыми парами (с. 135). Основание: оседълати из-
вестно уже в старославянском, а седлати засвидетель-
ствовано лишь с 1480 г. О времени образования слова
седлати Хендлер говорит так: «Ввиду полного отсут-
ствия фиксаций невероятно, чтобы это событие осуще-
ствилось уже в XII веке». Таким образом, по Хендлеру,
в праславянском от слова *sedъlo было образовано сра-
зу *obsedъlati, а слова *sedъlati не было. Его не смуща-
ет, что бесприставочное *sedъlati отражено практиче-
ски во всех славянских языках.
Зачем такой акробатический трюк? А вот это как
раз легкий вопрос: ведь в СПИ есть съдлай — вот сочи-
нитель СПИ и попался на том, что употребил форму,
которая появилась на свет только в 1480 году!
И все, решительно все примеры, когда автор работа-
ет по формуле «раз не встретилось в памятниках, зна-
чит, не было в языке», нужны ему ровно для того, что-
бы вывести именно такую мораль.
И вот среди уличающих автора СПИ фактов мы ви-
дим, например, то, что в памятниках XI–XIII вв. (а в
некоторых случаях и в памятниках XI–XV вв.) нет при-
меров глаголов прыскати, прыснути, свиснути, закла-
дати, приламати, притоптати, притрепати, троско-
тати, рокотати, щекотати (о соловье) и др. Для гла-
гола утерпнути нет примеров его употребления имен-
но в отношении солнечного света (как это мы находим
в СПИ). И т. д.
З а м е ч а н и е . К этому стоит добавить, что сама форму-
ла «нет в древних памятниках» у Хендлера на деле практи-
чески всегда означает просто: «нет в Срезн.». Например, для
глагола стукнути Срезн. дает всего один пример — из СПИ
(стукну земля). И вот уже глагол стукнути попадает в «чер-
246
О противниках…
ный список»: по Хендлеру (с. 146), он может значить только
"ударить#, а в СПИ этот глагол подозрительным образом упо-
треблен в «неправильном» значении "загреметь#. И все это
лишь потому, что И. И. Срезневский не счел необходимым
включать в свой словарь еще и пример из ПВЛ: В се же вре-
мь земль стукну ("земля загремела#), яко мнози слышаша.
Но мы не будем повторять здесь всего, что уже ска-
зано выше об ошибочности и наивности формулы «нет
в древних памятниках»; см. «Аргументы...», § 34.
Обратимся теперь к центральному примеру всех по-
строений Хендлера, который он сам подает как неотра-
зимое свидетельство позднего происхождения СПИ.
Исходный постулат Хендлера здесь таков. Глагол
мьркнути в древнейший период был совершенного ви-
да. Несовершенный вид от него был мьрцати. В позд-
нее время возникло новое соотношение: мьркнути ста-
ло несовершенного вида, а его видовой парой стало
помьркнути.
В СПИ мы находим: Длъго ночь мрькнетъ 33; с дру-
гой стороны: Два солнца помъркоста, оба багряная
стлъпа погасоста 103. В соответствии с постулатом
Хендлера, это новое соотношение. Вывод Хендлера
ясен: вот несомненное свидетельство позднего проис-
хождения текста СПИ.
Рассмотрим этот вопрос более подробно.
Верно то, что глагол *mьrknoti принадлежит в юж-
нославянских языках (сербском, словенском) к совер-
шенному виду; то же и в старославянском.
На русской почве положение таково. В подтвержде-
ние своего тезиса о том, что мьркнути первоначально
было совершенного вида, Хендлер приводит только
следующие два примера (оба из Срезн.): Абиє же по
скръби дьнии тъхъ слъньце мьрькнеть, и лоуна не
дасть свъта своєго, и звъзды съпадуть съ н!бсе (Ост-
О статье М. Хендлера (1977). § 7
247
ромирово ев., Матф. 24.29); Мерьче сл!нце (Галицкое ев.
XIII в., Лук. 23.45).
Но евангелие — это текст, который в лексическом
отношении полнее и прочнее всех прочих сохраняет
черты своего южнославянского первоисточника. Поэ-
тому эти евангельские примеры сами по себе еще не
свидетельствуют о том, что и в собственно древнерус-
ском глагол мьркнути был совершенного вида. А дру-
гих примеров этого глагола, кроме евангельских, в
древнерусских памятниках не встретилось (если не
считать СПИ).
Между тем и в самом старославянском и в русском
церковнославянском употреблялся также и глагол по-
мьркнути (Хендлер отмечает этот факт, но старается
его затушевать, поскольку он сильно портит его кон-
струкцию). Так, в Мариинском ев. в Лук. 23.45 читает-
ся помръче слъньце (при слъньцю мръкъшю в Зогр. и
Ассем.). Заметим, что в Остр. здесь стоит омьрькъшоу,
т. е. тоже глагол с приставкой.
Примечательна ситуация в Мстиславовом ев.: из пя-
ти имеющихся примеров в четырех стоит форма с по-
и только в одном форма без приставки: помьркнеть
(Матф. 24.29) 52г, 133а, помьрче (Лук. 23.45) 155б,
159б — мьрче (тоже Лук. 23.45) 121г.
А вот как представлены глаголы с корнем мьрк-/
мьрч- в летописях (все примеры связаны с затмениями
солнца). Ипат.: быс знамение въ слн!ци: ш вечера аки
мсць малъ, и мало не смерчесь ([1124], л. 107 об.); тог-
да бо гл!ахоуть тмоу бывшюю в Галичи яко и звъзды
видити средъ дн!и слн!цю померькшю ([1187], л. 228).
Синод. НПЛ: маиь въ 1 дн!ь въ час 8 дн!и яко въ звоне-
нiє вечернее слн!це помьрче яко на часу и боле и звезды
быша ([1185], л. 46); быс знамениє въ сл!нцi въ полъдн!и
и быс яко мсць и съмерчесь ([1187], л. 48); померче
слн!це ([1271], [1321], л. 150 об., 162).
248
О противниках…
Итак, в светских памятниках в перфективном зна-
чении "потемнеть, затмиться# использованы только гла-
голы с приставкой (помьркнути, съмьркнутись), но не
бесприставочное мьркнути. И даже в евангелиях
заметно проявляется тенденция заменить идущее из
южнославянских оригиналов мьркнути на глагол с
приставкой: в Остромировом ев. это сделано один раз
из двух (омьрькъшоу при мьрькнеть), в Мстиславовом
четыре раза из пяти.
Таким образом, от постулата Хендлера не остается
практически ничего.
Сказав пом<е>ркоста, а не меркоста, автор СПИ по-
ступил в точности так же, как летописи XII века. Напро-
тив, если бы он употребил меркоста, которого здесь
требует Хендлер, это была бы очень странная уступка
даже не просто церковнославянскому узусу, а его уже
почти исчезнувшему к эпохе Игоря варианту.
Взглянем теперь на тот класс глаголов, к которому
принадлежит в современном русском языке меркнуть:
это глаголы на -нуть, способные терять -ну- в прошед-
шем времени, со значением "становиться таким-то#, "пе-
реходить в новое состояние#. Во всей вост.-слав. зоне
все глаголы этого класса (мёрзнуть, тускнуть, вянуть,
молкнуть, вязнуть, грязнуть, гибнуть, мокнуть, сяк-
нуть, сохнуть, пухнуть и т. д.) принадлежат к несовер-
шенному виду — в отличие от глаголов на -нуть с
устойчивым -ну-, обозначающих единичный акт (крик-
нуть, двинуть и т. п.).
Столь четкая ситуация с видами глаголов на -нуть
действительно в наибольшей степени характерна имен-
но для вост.-слав. зоны. В других зонах некоторые из
этих глаголов относятся к другому виду. Это не значит,
однако, что в вост.-слав. зоне произошло изменение
уже вполне сформировавшегося совершенного вида,
О статье М. Хендлера (1977). § 7
249
например, глагола мьркнути на противоположный.
Так, польское mierzchnąć "меркнуть# тоже относится к
несовершенному виду; в некоторых болгарских гово-
рах существует мръкне се "смеркается# (несов. вида)
(см. ЭССЯ, 21: 133). Дело в том, что окончательное
распределение глаголов по видам происходило уже
независимым образом в отдельных языковых группах
и отдельных языках. Исходное же видовое состояние
было еще достаточно аморфным.
Употребление мрькнетъ в качестве глагола несо-
вершенного вида в СПИ полностью соответствует пра-
вилам живых восточнославянских языков. А тезис
Хендлера о том, что эти правила сложились позднее
XII века, необходимый ему для «разоблачения» СПИ,
основан исключительно на всё том же принципе «раз
не встретилось в памятниках, значит, не было в языке».
Итак, гипотеза о том, что на каком-то древнейшем
этапе развития древнерусского языка мьркнути отно-
силось к совершенному виду, сама по себе недоказуема
и не соответствует современным представлениям о
том, как формировались виды в славянских языках. Но
даже если бы она была верна, Хендлер абсолютно ни-
откуда не мог бы знать, что в живой древнерусской
речи в конце XII века смена старого вида новым у гла-
гола мьркнути еще не произошла и даже не начался
переходный период, когда они сосуществовали.
Такова цена «анахронизма», который якобы обнару-
жил Хендлер в формах помъркоста и мрькнетъ.
В конце работы автор резюмирует выявленные им
факты, которые, как он считает, ставят под сомнение
раннюю датировку СПИ (с. 158): «однозначные нео-
логизмы, такие как итератив на -ывати и троекратное
употребление деепричастия», «поразительно сильный
параллелизм с агиографией», полное отсутствие «соб-
250
О противниках…
ственно русских народных способов выражения — та-
ких, как итеративность, выраженная синтаксически с
помощью аориста», «необыкновенно большое коли-
чество... неправильностей грамматического и семасио-
логического характера». «В СПИ едва ли найдется хоть
одно предложение, которое бы не обнаруживало отча-
сти странных искажений и описок». Особо подчеркну-
то «поразительно широкое и во многих случаях грам-
матически сомнительное употребление имперфектов
вместе с бесчисленными нерегулярными формами у
одних только глаголов, не говоря уже об остальном
тексте» (с. 159).
Как можно видеть из нашего разбора, не выдержи-
вает критики ни один из этих пунктов.
Примечательно, что автор постоянно делает упор на
«необыкновенно большое количество» таких мест, ко-
торые вызывают его недоверие. В самом деле, ему ос-
тается надеяться лишь на количество, поскольку каче-
ство в каждом конкретном случае плачевное. Но даже
и сотня мыльных пузырей, взятых вместе, дает всего
лишь мокрое место.
Общий итог нашего разбора оказался резко отрица-
тельным. Работа Хендлера поверхностна: затронуты
десятки вопросов, но все бегло — ни один не исследо-
ван глубоко. При чуть более глубоком анализе в любом
месте всё проваливается. По поводу целого ряда аргу-
ментов автору совершенно достаточно было бы просто
заглянуть в СССПИ, где приводятся примеры из памят-
ников, чтобы увидеть, что его утверждение элементар-
но не соответствует фактам. Работа просто не заслужи-
вала бы подробного разбора, если бы не то значение,
которое ей приписывают новые сторонники поддель-
ности СПИ.
О статье Р. Айтцетмюллера (1992). § 8
251
О статье Р. Айтцетмюллера (1992) «К употреб-
лению имен в "Слове о полку Игореве"»
§ 8. Статья задумана как дополняющая данные
М. Хендлера (1977): Хендлер изучил употребление гла-
голов в СПИ, а в этой статье в том же ключе изучается
употребление имен.
В отличие от Хендлера, который в своих выводах
ограничивается сдержанными формулировками, Р. Айт-
цетмюллер решителен: что СПИ — это подделка конца
XVIII века, для него совершенно очевидно. Его тон по
отношению к тем, кто этого еще не понял, небрежен и
высокомерен.
Как и другие авторы этого цикла работ, Р. Айтцет-
мюллер не считает нужным не только опровергать ар-
гументы противников, но даже упоминать. Ни слова о
Задонщине, хотя ясно, что многие из обсуждаемых
проблем прямо зависят от решения вопроса о ее соот-
ношении с СПИ.
Значительную часть статьи составляет панегириче-
ский пересказ работы Хендлера (1977), с которой Айт-
цетмюллер полностью солидаризируется. Единствен-
ное, что его не устраивает у Хендлера, — это мнение
последнего, что имена в СПИ не позволяют судить о
времени создания произведения. По Айтцетмюллеру,
имена доказывают поддельность СПИ с такой же оче-
видностью, как глаголы.
Характеристика научного уровня работы Хендлера
уже дана нами выше, и мы не будем здесь обсуждать
вопрос о том, что может означать полное с ней согла-
сие.
Основное содержание статьи Айтцетмюллера мож-
но разделить на две неравные части: 1) демонстрация
фактов из сферы употребления имен в СПИ, которые
252
О противниках…
были невозможны в XII в.; 2) аргументация в пользу
того, что эти факты указывают не на XV–XVI вв., а
именно на конец XVIII в. К чести автора следует ска-
зать, что это разделение он сам четко объявляет.
Первая часть образует основное содержание статьи,
вторая — это две страницы в конце.
Про первую часть можно сказать лишь одно: здесь
автор ломится в открытые ворота. Давно установлено,
что в СПИ не только фонетический облик слов, но и их
морфологическое оформление, в частности, окончания
склонения, соответствуют нормам XV–XVI веков, а не
XII века (см. «Аргументы...», § 17). Только полным от-
рывом от всего, что уже сделано в этой области, можно
объяснить тот пафос, с которым Айтцетмюллер демон-
стрирует нам представленные в СПИ поздние оконча-
ния склонения и т. п.
С поразительным простодушием автор указывает
нам в СПИ словоформы, которые совпадают с совре-
менными русскими, и восклицает: «neurussisch!», «ab-
solut neurussisch!». Понимать это следует так: вот вам и
вопиющая улика против фальсификатора, который
плохо справился со своей задачей, вставив по простоте
то тут, то там свои родные формы.
Когда встречаешь подобный предельно поверхно-
стный аргумент, становится неловко за лингвистов.
Возьмем Мономаха — да кого угодно — и тут же най-
дем у него дюжину примеров neurussisch! Как можно
не видеть, «выставляя на позор», например, встретив-
шуюся в СПИ словоформу Р. ед. жен. быстрой, что
нужно сперва проверить, не была ли она обычной уже
для XVI в. (а не только для XVIII–XX вв.), и если да, то
эта «улика» не стоит ровно ничего?
А каким немыслимым простофилей и недоучкой
предстает сочинитель СПИ, если поверить Айтцетмюл-
леру! Он, оказывается, просто не справился со склоне-
О статье Р. Айтцетмюллера (1992). § 8
253
нием существительных и написал, например, въ Пути-
влъ вместо въ Путивли по той простой причине, что
сам так говорил; и то же в десятках других подобных
случаев. И наш автор-лингвист не отдает себе отчета в
том, что этот уровень не очень способного школьника
он приписывает тому же самому человеку, который,
например, сумел постичь совершенно чуждую ему ка-
тегорию двойственного числа, безошибочно построить
соответствующие древнерусские словоформы и вста-
вить их в текст в правильных местах, сумел освоить
чуждую ему глагольную систему с несколькими про-
шедшими временами, сумел овладеть правилами ис-
пользования древнерусских энклитик, сумел правильно
употребить десятки слов в их древнем значении, а не в
том, которое было привычно ему самому, и т. д. — не
будем продолжать...
Поистине, наш автор недалеко ушел от тех, кто
представляет себе написание СПИ как фарс, устроен-
ный каким-то литературным Хлестаковым на спор с
приятелями за один вечер.
Правда, ловя таким же образом сочинителя СПИ на
словоформах Р. ед. земли и И. мн. зори, Айтцетмюллер
все же дает некоторый комментарий. По его словам,
эти словоформы идут именно из современного русско-
го, так как объяснить здесь окончание -и диалектным
переходом ъ в и нельзя: в СПИ в корнях слов ъ в и не
переходит (с. 111, 116).
Увы, автор просто не знает особенностей русских
рукописей XV–XVI вв., в частности, именно псков-
ских. Он не знает, что во многих северо-западных ру-
кописях (в основном псковских) в части форм пред-
ставлено окончание -и на месте -ъ, при том что общего
фонетического перехода ъ в и нет; иначе говоря, это -и
имеет морфологическое, а не фонетическое происхож-
дение. В таких рукописях, в частности, Р. ед. жен. и
254
О противниках…
И. В. мн. мягкого склонения имеют именно окончание
-и (земли, зори и т. д.) — при сохранении ъ в корне,
т. е. в точности так, как в СПИ.
Вообще, практически все звенья айтцетмюллеров-
ского списка словоформ, якобы прямо взятых из со-
временного русского (М. ед. мягкого склонения на -ъ,
Р. ед. земли, В. мн. кони, смешение -и и -ы в И. В. мн.,
И. мн. сулицы, В. мн. князей), непосредственно обнару-
живаются, например, в Строевском списке Псковской
3-й летописи и в Псковской судной грамоте; см. «Ар-
гументы...», § 22.
Мы узнаём, что сочинителя СПИ разоблачает также
словоформа прикрыты: по Айтцетмюллеру, в XII в.
могло быть только прикръвены. Однако если бы автор
заглянул хотя бы в СССПИ (4 [1973]: 124), то легко
нашел бы там примеры: покрыти (И. мн. причастия) в
Ипат. [1151], покрытъ, покрыта, покрыто в Флав.
(перевод XI–XII вв.), покрыто в Девгениевом Деянии
(перевод XII–XIII вв.). Добавим к этому, что в Флав.
есть и другие такие же примеры (не шкрыта, не съкры-
то и т. п.) — всего здесь 11 примеров с -крыт-, и толь-
ко один раз встретилось съкровенъ (419в); а в Киевской
летописи по Ипат. не нашлось вообще ни одного при-
мера причастия на -кръвенъ. Формы на -кръвенъ в дей-
ствительности характерны только для церковных тек-
стов. Такова цена деклараций автора о том, что! было и
чего не было в древнерусском языке XII века.
Неужели, однако, в ворохе предъявленных Айтцет-
мюллером аргументов нет буквально ни одного серьез-
ного? Стараясь проявлять максимальную лояльность,
мы выделили все же два из них, заслуживающих не-
сколько большего внимания:
а) В СПИ представлено собирательное Хинова (во
фразе и многи страны — Хинова, Литва, Ятвязи, Дере-
мела и Половци — сулици своя повръгоша 135), тогда
О статье Р. Айтцетмюллера (1992). § 8
255
как по данным Б. Унбегауна собирательные на -ова на
основе И. мн. на -ове (типа жидова из жидове) появля-
ются не ранее XV в.
б) В СПИ представлено стонущи 28, с -ну-, тогда
как изначальным здесь является -ню-.
В обоих случаях, однако, переписчику XV–XVI в.
достаточно было заменить всего одну букву, чтобы по-
лучить привычную для себя форму. Эта замена вполне
сходна с заменой окончаний склонения, которую он за-
ведомо производил очень часто, или, скажем, с заменой
древнего шеломенемь на более позднее шеломянемъ
32, 47 (с аналогическим я, перенесенным из шеломя).
В ряду Литва, Ятвязи, Деремела и Половци, где по-
переменно представлены собирательные и словоформы
И. мн., словоформа Хинове была бы вполне на месте; а
ее замена на Хинова легко объясняется влиянием сле-
дующего слова Литва. Трактовка Хинова как замены
для Хинове находит прямую поддержку в тексте Задон-
щины, где мы находим Хинове (И-1), Хиновя (У). Что
же касается фразы и великое буйство подасть Хинови,
то здесь из двух существующих интерпретаций для
Хинови (Д. ед. на -ови от Хинъ и Д. от собирательного
Хинова [с аномальным окончанием -и]) достаточно
принять первую.
Для стонущи ситуация в принципе аналогична слу-
чаю с -кръвенъ и -крытъ, а именно, ясно, что в восточ-
нославянской зоне в какой-то момент древняя модель
(стоню, стонють, стонючи) сменилась новой (стону,
стонуть, стонучи). Как во всех подобных случаях,
смена не могла быть мгновенной: в течение какого-то
времени две модели сосуществовали. В случае с -кръ-
венъ и -крытъ мы благодаря памятникам знаем, что
новая модель появилась не позднее XII века. В случае
со стонущи документация намного беднее: показатель-
ные для нашей цели словоформы глагола стонати
256
О противниках…
(или стенати) в древнерусских памятниках встреча-
ются редко. Мы можем указать пример с -ну- (а не -ню-)
лишь из Геннадиевской библии 1499 г.: постенуть
(3 мн. презенса; см. Слов. XI–XVII, 17: 239). Ясно, та-
ким образом, что словоформа стонущи вполне могла
появиться под пером переписчика XV–XVI в. Но, кро-
ме того, ниоткуда не следует, что словоформ стону,
стонуть, стонучи не было раньше XV века; т. е. нельзя
исключать и того, что стонущи просто принадлежало
оригиналу.
К сожалению, в статье Айтцетмюллера неоднократ-
но встречаются ошибки и огрехи, свидетельствующие,
по-видимому, о том, что автор не слишком утруждал
себя, полагая, что такую несложную задачу, как разоб-
лачение поддельности СПИ, он может выполнить и
вполсилы. Например, в перечне форм из СПИ, попав-
ших в его текст, по мнению Айтцетмюллера, прямо из
современного русского языка (с. 112–113), мы с изум-
лением обнаруживаем среди прочих также и Д. ед. зем-
ли (Руской земли) и М. ед. земли (въ Руской земли).
Русский глагол стонати цитируется в виде стонути
(с. 115). Въсплакашась, скратишась и другие формы с
-сь приводятся как свидетельства поздней формы язы-
ка, когда ся уже дало сь (с. 113), — автор забыл, что
эти формы принадлежат издателям СПИ, которые пе-
редали через сь стоявшее в рукописи надстрочное с.
Однако нам нет нужды вникать в эти частности.
Главное в том, что вся первая часть работы Айтцет-
мюллера не доказывает ничего такого, чего не могли
бы легко допустить сторонники подлинности СПИ.
Всё, что может объясняться привычками писцов XV–
XVI вв., вполне совместимо с гипотезой о раннем про-
исхождении СПИ.
Таким образом, хотя тон работы Айтцетмюллера та-
ков, что он уже нагромождением свидетельств поздне-
О статье Р. Айтцетмюллера (1992). § 8–9
257
го характера именных окончаний в СПИ (и ряда других
подобных фактов) как бы доказал свой тезис о под-
дельности, в действительности для доказательства это-
го тезиса существенна только вторая часть его работы.
§ 9. Проблему, стоящую во второй части, автор фор-
мулирует так: имеются ли явления, которые а) одно-
значно указывают на XVIII век или б) однозначно опо-
знаются как архаизирование (= фальсификация) XVIII
века?
«По моему мнению, на оба эти вопроса ответ дол-
жен быть положительным», — говорит автор (с. 115).
Слова «по моему мнению» — это уже очень много: всё
остальное автор подает без подобных смягчений. Ви-
димо, в данном случае даже он сам чувствует некото-
рую легковесность своих аргументов.
Ответ автора на вопрос «а» построен на значении
слова мрькнетъ во фразе Долго ночь мрькнетъ 33.
Автор исходит из того, что этой фразой изображается
утренняя заря (рассвет), а не вечерняя (сумерки). Но
русское меркнуть связано только с сумерками (ср. ко-
рень этих слов); глагола, объединяющего эти две зари,
в русском яыке нет. Такой глагол есть только в немец-
ком: dämmern. Отсюда Айтцетмюллер делает вывод,
что в СПИ здесь не что иное, как германизм (употреб-
ление русского меркнуть в значении немецкого däm-
mern), а его могли допустить в России высшие классы
не ранее XVIII в.
Нельзя не признать это решение остроумным. Тем
не менее в качестве доказательства чего бы то ни было
оно, конечно, не годится. Дело прежде всего в том, что
Долго ночь мрькнетъ заря свътъ запала — это пассаж,
о значении которого идут длительные ожесточенные
споры. Во-первых, в обсуждении отрезка долго ночь
мрькнетъ конкурируют интерпретации "долго ночь
258
О противниках…
темнеет#, "долго ночь находится в состоянии мрака# и
"долго ночь рассветает#. Во-вторых, существует и впол-
не «конкурентоспособна» версия с иным членением
всего пассажа: Долго ночь мрькнетъ заря. Свътъ запа-
ла ("Долго в ночи50 потухает заря. Рассвет забрезжил#).
В такой ситуации любое дальнейшее рассуждение,
основанное ровно на одной из возможных интерпрета-
ций, представляет собой лишь условную конструкцию,
но никак не доказательство. (Рассуждение Айтцетмюл-
лера основано на версии "долго ночь рассветает#, в ко-
торой глаголу мьркнути приписывается самое необыч-
ное из всех обсуждаемых значений.) И, конечно, даже
если принято необычное значение слова мрькнетъ, то
объяснять это значение именно через влияние немец-
кого языка как минимум необязательно.
Ответ автора на вопрос «б» состоит из трех пунктов
(с. 116–117). Чтобы нас не заподозрили в злонамерен-
ном оглуплении оппонента, приводим их как можно
ближе к авторскому тексту, с включением прямых ци-
тат.
1) В СПИ в И. мн. мы находим, наряду с галици, дъ-
вици, лисици (2×), также сулицы, с цы. Но в древнерус-
ском было не сулици, а сулицъ. «Как же тогда объясня-
ются галици, дъвици, лисици? Если в речи составителя
уже не было мягкого ци, а только твердое цы, значит,
он также и обычное для него галицы и т. п. преобразо-
вал обратно в более древнее галици». «Путь от совре-
менного русского назад в древнерусский здесь очеви-
ден» (т. е. "очевидно, что автор проделал здесь именно
такой путь#). «Конечно, в древнерусском имелись такие
50 Наречие ночь "ночью’, "в ночи’ (возникшее на основе
accusativus temporis) многократно представлено, в частности,
в Ипат., например ([1170], л. 192): дъють людье въче ночь.
О статье Р. Айтцетмюллера (1992). § 9–10
259
формы, как галици, лисици, но не в XII веке, а лишь
после появления нового противопоставления по мягко-
сти -ы : -и (в XII в. еще было -ы : -ъ)».
2) В древнерусском прилагательные различались по
родам в И. мн., тогда как в современном русском —
единое -ые. Поэтому сочинитель нового времени ино-
гда ошибался, когда занимался обратным преобразова-
нием этого -ые в древнерусские формы. Так, в СПИ на-
ходим копiа харалужныя вместо харалужная, златыи
вместо златии, сърыи вместо сърии и др. «Ни один
переписчик XIII, XIV, XV, XVI, XVII века не заменил
бы -ая на -ыя или -ии на -ыи».
3) Представленная в СПИ форма приламати — «ни
древнерусская, ни современная русская. Можно ли
здесь привлекать один раз встретившееся в Супрасль-
ском кодексе пръламаєма в качестве свидетельства
подлинности, остается сомнительным. Потому что
скорее речь идет об "улучшении" глагола приломать,
как это звучало в русском языке XVIII века; по-древне-
русски ожидалось бы приломляти или в крайнем слу-
чае приламляти».
И непосредственно за этим абзацем следует величе-
ственное заключение всей статьи, которое должно по-
ставить крест на теории подлинности СПИ (с. 117):
«Этих примеров, пожалуй, достаточно. Если привер-
женцы теории подлинности не могут их опровергнуть
и тем не менее продолжают держаться своего мнения,
несмотря на работы Троста и Хендлера, которые обра-
зуют единство с вышесказанным, то остается лишь при-
знать, что вера иррациональна».
§ 10. Тяжелое впечатление оставляет этот пример
научного самодовольства в непосредственном сочета-
нии с прямыми ошибками и явно недостаточным зна-
нием предмета.
260
О противниках…
Мы принимаем вызов и беремся за задачу — к при-
скорбию для автора разбираемой статьи, не слишком
трудную — опровергнуть все три предшествующих
пункта его рассуждений.
Пункт 1. Заметим прежде всего, что этот пункт во-
обще ничего не говорит о XVIII веке, доказывая только
то, что Мусин-Пушкинская рукопись СПИ не могла
быть написана в XII веке.
Но особенно любопытно здесь то, сколь сильные
выводы автору «очевидны».
Как хорошо видно из рукописей, в XV–XVI вв. в
большинстве говоров псковской зоны в И. В. мн. жен.
мягкого склонения было уже окончание -и, а не -ъ. В
говорах с отвердевшим ц, например, лисици, естествен-
но, дало лисицы. Но у тогдашних писцов несомненно
существовало практическое правило «слышишь цы —
пиши ци». Это ясно из того, что в рукописях цы обыч-
но встречается лишь изредка, на фоне преобладающего
ци в тех же формах. Так, в Строев. находим, например:
И. мн. черници 18, черноризици 30 об., В. мн. рядници
74 об. и т. п.; то же и в Р. ед. — оу святъи Троици (ча-
сто), святыа мученици Феклы 36, Богородици 81, до
Куклине лавици 92 об. и т. п.; но изредка встречается и
-цы, например, Р. ед. святъи Троицы 60. Иначе говоря,
картина здесь в точности такая же, как в СПИ. (Для до-
вершения сходства добавим, что в СПИ в этих формах
имеются также единичные примеры с древним оконча-
нием -ъ или заменяющим его -е [И. мн. усобiцъ, Р. ед.
красны дъвице] и с церковнославянским окончанием
-я [И. мн. тучя] — и точно такие же случаи есть и в
Строев., например, оу святъи Троицъ 70, И. мн. вдо-
вица 18.)
Для возникновения в рукописи именно такой кар-
тины поведения -ци и -цы совершенно достаточно того,
О статье Р. Айтцетмюллера (1992). § 10
261
чтобы переписчик при записи словоформы придавал ей
то окончание, которое было нормально для его собст-
венной речи; а этот тип модернизации текста при пере-
писке текстологам хорошо известен. Он произносил
лисицы и, применяя указанное орфографическое пра-
вило, записывал лисици; а редкие записи с -цы типа
сулицы, Троицы возникали там, где у него ослабевало
внимание.
Если же из соотношения -ци и -цы в СПИ Айтцет-
мюллеру «очевидно», что это был не простой писец, а
фальсификатор, гримирующий текст под древнерус-
ский, то никак не менее «очевидно», что подделкой
позднего времени является и Строевский список псков-
ской летописи.
Пункт 2. Фраза «Ни один переписчик... не заменил
бы...» — это, к сожалению, пример того, как риторикой
и авторитетным тоном подменяется реальное знаком-
ство с материалом (в данном случае со средневеко-
выми русскими рукописями).
Утверждение элементарным образом неверно. Пе-
реписчики несомненно допускали замены этого рода:
названные Айтцетмюллером случаи ничем не отлича-
ются от десятков других, когда в ходе истории оконча-
ние некоторой формы сменилось и переписчик каждый
раз должен был делать некоторое усилие, чтобы запи-
сать знакомую словоформу не так, как она существо-
вала в его собственной речи, а как стоит в оригинале.
Достаточно ему было немного ослабить внимание —
и словоформа уже получала модернизированный вид.
Кроме того, почти во все эпохи существовали и такие
центры книгописания или группы книжников, которые
считали нужным писать «правильно», а не копировать
слепо ветхий оригинал. Именно этим объясняется, ска-
жем, существование евангелий XIV века, где нет уже
262
О противниках…
никаких следов от определенных черт орфографии
евангелий XI века. В сферу подобных «исправлений»
могли входить и некоторые элементы морфологии.
В обсуждаемом случае, вообще говоря, достаточно
указать на существование в реальных рукописях при-
меров типа представленных в СПИ копiа харалужныя
или сърыи влъци. Таких примеров действительно очень
много — чем позднее, тем больше. Ограничимся мини-
мумом: черныи люди погнаша по немь (НПЛ [1255],
л. 134); (ру)куписание51 лживыь "фальшивые завеща-
ния# (берестяная грамота № 307, 2-я четверть XV в.);
врата каменыя (Строев. [1473], л. 157 об.), дъла соу-
дебныа и земскиа (Строев. [1478], л. 191 об.). Но для
тех, кого могут убедить только примеры появления
подобных сочетаний именно при переписке, приведем
и такие примеры. Архивский 2-й список Псковской 3-й
летописи (сер. XVII в.), согласно А. Н. Насонову, спи-
сывался со Строевского (1560-е гг.). Сравним в них три
места:
Строевский список
Архивский 2-й список
сдълаша великаа врата каме-
здълаша великия
наа ([1469], л. 123 об.)
врата каменныя
котори их провадили ([1476],
которыи их прова-
л. 177; -ри здесь вместо -рии
дили
во избежание трех и подряд)
а котории тобъ такъ имали-
а которые тобъ
ся ([1477], л. 181 об.)
такъ ималися
Пункт 3. Произвольность утверждения о том, что
форма приламати сочинена искусственно, столь оче-
51 Форма И. мн., записанная с -ние вместо -ниь.
О статье Р. Айтцетмюллера (1992). § 10
263
видна, что даже сам автор не рискнул подать его в ре-
шительной форме. Почему свидетельство Супрасль-
ского кодекса сомнительно, автор не поясняет, как не
поясняет и того, почему приламати — форма не древ-
нерусская. В действительности в старославянском от-
мечено не только пръламати, но также ламати и пола-
мати (см. SJS); в словаре Срезневского находим лама-
ти, изламати, поламатись, разламатись, съламати,
съламатись (тогда как глагола ломати в нем как раз
нет). В украинском глагол имеет вид ламати; и такой
же вид он имеет во всех остальных славянских языках,
кроме современного русского (см. ЭССЯ, 14: 25). Дело
в том, что в истории русского языка исконное ламати
было со временем сменено на ломати — совершенно
так же, как прашати на прошати, раняти на роняти
и т. п. В древненовгородском диалекте новообразова-
ния данного типа фиксируются начиная с XIV в. (см.
ДНД2, § 5.12); так что если мерить приламати из СПИ
этой меркой, то получается как раз указание на период
ранее XIV века.
Общий вывод очевиден. Из четырех предъявленных
Айтцетмюллером аргументов в пользу отнесения СПИ
к XVIII веку первый (значение словоформы мрькнетъ,
§ 9) не имеет доказательной силы, поскольку является
не более чем гипотезой, а три остальные (§ 10) просто
ошибочны.
———
В целом члены рассмотренной группы сторонников
поддельности СПИ оказались до огорчительности лег-
ковесны. Их подход к своей задаче крайне поверхно-
стен, их так называемые доказательства сплошь и ря-
дом ошибочны уже на уровне исходных посылок. По-
264
О противниках…
казать поддельность СПИ кажется им делом совсем не-
сложным: достаточно небрежно ткнуть пальцем то в
одну, то в другую особенность этого текста, которая
им бросилась в глаза. Они как будто не знают о суще-
ствовании лингвистических аргументов также и на
противоположной чаше весов.
И на этом фоне совершенно удручающее впечатле-
ние производит манера этих авторов употреблять гром-
кие слова вроде eindeutig, unbedingt, außer Zweifel, un-
widerlegbar там, где ответственный автор имел бы пра-
во не более чем на слова «мне кажется».
Я должен подчеркнуть, что начал изучать эту груп-
пу работ с безусловным априорным уважением. Но чем
более внимательно в них вчитывался, тем больше по-
ражался их неосновательностью (и огорчался, что лин-
гвисты могут быть столь же склонны к произволу, как
и представители менее точных гуманитарных дисцип-
лин). Гипотеза о поддельности СПИ оказалась постро-
ена в них на предельно шатких аргументах с густой
примесью просто ошибочных. Эти работы помогают
осознать, насколько весомее имеющиеся аргументы в
пользу подлинности, чем в пользу поддельности СПИ.
И это одна из существенных причин, почему, несмотря
на слабость этих работ, их все же полезно разобрать.
Итак, сторонники поддельности СПИ могут теперь
говорить, что в их лагере появились и лингвисты. Но,
увы, в рассмотренных выше работах перед нами пред-
стает такое количество фактических ошибок и не под-
крепленных фактами утверждений, такое неумение
отличить доказательство от вольной гипотезы, что эти
работы не делают чести лингвистике.
НОВЕЙШИЙ КАНДИДАТ НА АВТОРСТВО «СЛОВА
О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ» — ЙОСЕФ ДОБРОВСКИЙ
§ 1. Настоящая статья присоединена нами к уже на-
писанной книге в связи с появлением книги Эдварда
Кинана «Josef Dobrovsky and the Origins of the Igor'
Tale» (Кинан 2003), идея которой состоит в том, что
СПИ сочинил Йосеф Добровский (1753–1829). В основ-
ную статью мы предпочли не вносить по этому поводу
сколько-нибудь существенных изменений. Вместо это-
го мы пытаемся ниже выяснить, насколько применимо
к новому выступлению против подлинности СПИ то,
что уже установлено в отношении прежних. (При этом
нам кое-где придется частично повторить уже сказан-
ное в статье «Аргументы...».)
Отметим прежде всего, что, в отличие от легковес-
ных работ Троста, Хендлера и Айтцетмюллера, книга
Кинана — основательный и интересный труд. Это тре-
тья книга в серии больших работ, доказывающих под-
дельность СПИ, — после Мазона и Зимина.
Книга написана ясно и увлекательно. Хотя затмение
солнца, изображенное на суперобложке книги, недву-
смысленно говорит читателю: солнце древней русской
словесности отныне ушло во тьму, — следует все же
признать, что о своей гипотезе Кинан говорит в при-
емлемой тональности (с. 396): «Только время и беспри-
страстная научная дискуссия покажет, представляются
ли другим эти наблюдения столь же убедительными,
как мне». Небезынтересно также заявление Кинана
266
О Добровском…
(там же), что ряд соображений «побуждает его оста-
вить свой прежний вгляд (что текст был создан в ка-
честве праздного развлечения за короткое время) и
склоняет к представлению, что работа Добровского над
текстом была скорее довольно серьезным и длитель-
ным занятием».
Большим достижением Кинана по сравнению с его
единомышленниками является тезис о том, что все
предлагавшиеся до сих пор кандидаты на роль автора
СПИ никоим образом для этой роли не подходят, по-
скольку они были заведомо неспособны решить необ-
ходимую лингвистическую задачу. Тут мы с ним охот-
но соглашаемся. Действительно, лучше Й. Добровского
кандидата нет: все прочие предлагавшиеся кандидаты
в отношении лингвистической подготовки не идут с
ним ни в какое сравнение.
В статье «Аргументы...» был обрисован портрет
Анонима — человека нового времени, который мог бы
создать СПИ. Оказалось, что этот человек, если он су-
ществовал, необходимым образом должен был обла-
дать целым набором совершенно исключительных ка-
честв. В частности, это должен был быть: гениальный
лингвист; человек, познакомившийся с очень большим
количеством древнерусских рукописей (в их числе с
совершенно определенными сочинениями, обнаружи-
вающими неслучайную связь с СПИ); человек, знако-
мый с устным народным творчеством разных славян-
ских народов. В статье не утверждалось, что такого
человека безусловно не было, но указывалось, что ве-
роятность его существования крайне мала.
И вот в книге Кинана мы находим очень похожий
набор требований, предъявляемых к кандидату на роль
автора СПИ. Но кардинальная разница состоит в том,
что Кинан утверждает: такой человек найден! И он
дает нашему Анониму имя: Йосеф Добровский.
§ 1
267
Прежде всего, это действительно великий лингвист,
основатель славянской лингвистики как науки. Можно
задаваться вопросом о мере его гениальности, но его
первенство в знании новых и древних славянских язы-
ков среди всех его современников бесспорно.
Далее, он действительно имел возможность озна-
комиться с очень большим количеством древнерусских
рукописей за время своего полугодового визита в Рос-
сию в 1792–93 гг. Известно, что он неустанно работал
все эти месяцы над рукописями, делая многочисленные
выписки. При этом ситуация оказалась максимально
благоприятной для его задачи: по указу Екатерины II
от 11 августа 1791 г. книжные собрания монастырей
были переданы в ведение Синода, и Добровский смог
с ними ознакомиться. Он работал в библиотеке Петер-
бургской Академии наук и в «Собрании российских
древностей» А. И. Мусина-Пушкина.
Более того, открытия недавних лет показали, что,
вопреки прежним представлениям, Добровский был
знаком со всеми тремя главными источниками, обнару-
живающими связь с СПИ, — Ипатьевской летописью,
псковским прологом 1307 г. и Задонщиной.
И, наконец, Добровский был общепризнанным зна-
током славянского фольклора. Он постоянно читал все,
что выходило в свет по этой тематике.
Отметим еще, что некоторые из частных проблем,
указанных выше в статье «Аргументы...», при гипотезе
об авторстве Добровского находят по крайней мере
частичное решение. Так, автор-чех должен был иметь
гораздо меньше затруднений, чем русский, с древне-
русскими энклитиками. В частности, в отличие от рус-
ских, он был хорошо знаком с энклитической частицей
ти, которая в чешском языке сохранилась. Существен-
но также привлеченное Кинаном сведение о том, что
Добровский знал о существовании у Днепра прозвища
268
О Добровском…
Славута52 (с. 367) и что он мог найти словосочетание
си ночь у Крижанича (с. 286).
Правда, даже и после всего этого снимаются далеко
не все проблемы, связанные с обращением Анонима к
рукописям и к народнопоэтическим произведениям. В
частности, остается острейшая проблема, состоящая в
том, что Аноним должен был использовать не один, а
пять списков Задонщины (см. «Аргументы...», § 28).
Кинан может документально подтвердить только зна-
комство Добровского со списком С; про все остальные
он лишь предполагает, что Добровский видел также и
их (но не оставил об этом никаких записей). Во всяком
случае, при разборе текстов это обстоятельство явно
мешает Кинану, и он старается его обходить; цитаты из
Задонщины помечаются просто словом «Задонщина»,
и только из примечаний читатель может установить,
что Кинан цитирует не менее четырех разных ее
списков.53 Другая проблема состоит в том, что лишь
часть народнопоэтических образов и диалектных слов,
представленных в СПИ, можно найти в публикациях
XVIII века (и более ранних); остальные Добровский
должен был узнавать какими-то другими путями.
Но мы все же не будем углубляться в эту гипотети-
ческую сферу.
52 Правда, надежно здесь только то, что он знал об этом
из публикации 1796 г.; что он мог знать это и раньше, Кинан
лишь предполагает.
53 Не говорим уже о том, что, как показано в «Аргумен-
тах...» (§ 23), фальсификатор должен был затратить на лин-
гвистическое изучение одной только Ипатьевской летописи
чрезвычайно большое время и труд. Между тем Добровский
видел эту рукопись лишь в числе более чем тысячи (!) дру-
гих, с которыми он ознакомился за полгода своего пребыва-
ния в России (см. Кинан 2003: 104).
§ 1
269
Другой важной стороной вопроса является произве-
денное Кинаном исследование истории появления,
публикации и исчезновения рукописи СПИ, в резуль-
тате которого он поддерживает уже высказывавшуюся
его предшественниками гипотезу о ложности сведений
по всем этим пунктам, исходящих от А. И. Мусина-
Пушкина. Эта тема разобрана у Кинана очень интерес-
но и действительно склоняет читателя к мысли, что
картина там весьма подозрительная. Но, как это часто
бывает, разоблачительная сторона его работы гораздо
убедительнее, чем его собственная гипотеза о том, как
обстояло дело. Он не нашел никаких позитивных сви-
детельств передачи Добровским каких бы то ни было
текстов кому-либо из прямых или косвенных участни-
ков публикации СПИ. Его версия, согласно которой
Добровский составил СПИ в несколько приемов и одну
порцию за другой каким-то неустановленным спосо-
бом передавал или пересылал неустановленному лицу
из круга будущих публикаторов, остается целиком в
сфере вольных предположений — не говоря уже о
загадочности мотивов, которыми руководствовался
Добровский. Таким образом, эта сторона исследования
Кинана представляет собой не более чем набор подо-
зрений, и сама по себе еще ничего в отношении До-
бровского не доказывает. Основное бремя доказатель-
ства ложится не на нее, а на сам текст СПИ.
Ниже мы от темы обстоятельств находки, равно как
от литературоведческой проблематики, отвлекаемся и
будем заниматься только лингвистической стороной
вопроса.
Итак, Кинан предложил кандидата на роль автора
СПИ, который действительно в ряде существенных
отношениий похож на воображенного нами Анонима.
Нам предстоит выяснить, каковы реальные шансы До-
бровского на эту роль.
270
О Добровском…
§ 2. Прежде чем переходить к лингвистике, хотелось
бы все же коснуться еще одной стороны вопроса.
«Кандидатура» Добровского на роль Анонима не мо-
жет не вызывать недоумения в связи с некоторыми
обстоятельствами его биографии.
Добровский, хотя и поверил (по крайней мере вна-
чале) в подлинность Краледворской рукописи, катего-
рически отказался признать подлинной вторую под-
делку Ганки — Зеленогорскую рукопись (см. об этих
подделках выше, «Аргументы...», § 3). По поводу этой
рукописи он писал: «очевидный подлог мерзавца, ко-
торый хотел, чтобы его легковерные соотечественники
были у него в дураках». Его бескомпромиссная пози-
ция в этом вопросе обошлась ему дорого: между ним и
его учеником Ганкой произошел разрыв, и Добров-
ский, несмотря на огромные заслуги в деле чешского
национального возрождения, окончил свои дни не на
вершине почета, а под бременем осуждения со стороны
чешских патриотов, которые не прощали никому со-
мнение в подлинности Краледворской и Зеленогорской
рукописей; ему пришлось выносить даже инсинуации,
что он не настоящий чех, а «славянствующий немец».
Если Добровский сочинил СПИ, то он клеймил Ган-
ку за то, в чем был повинен сам. И если он не призна-
вался в авторстве СПИ, чтобы, как объясняет Кинан, не
нанести морального ущерба России, в которой он ви-
дел гаранта будущего возрождения славянства, то это
делал тот же самый человек, который в деле чешского
национального возрождения держался принципа, что
истина выше патриотизма.
Другой важный факт состоит в том, что Добровский
многократно обращался в своих исследованиях к СПИ
как к источнику, предлагал интерпретации ряда тем-
ных мест и, главное, включил некоторые формы из
СПИ в труд свой жизни — Institutiones, который дол-
§ 2–3
271
жен был стать настольной книгой всех последующих
славистов (и действительно немалое время играл имен-
но такую роль), — в одном ряду со ссылками на мно-
жество кропотливо изученных им подлинных древних
рукописей.
Если он сам и написал СПИ, значит, он пошел на
риск того, что в случае разоблачения погибнет репута-
ция его главного научного сочинения — а ведь это бы-
ла эпоха, когда репутация научного труда еще предста-
вляла собой капитальную ценность. А в то, что разо-
блачение в таких случаях в принципе возможно, До-
бровский не мог не верить, коль скоро он сам доби-
вался разоблачения Ганки (заметим, что Institutiones
вышли в 1822 г., на четыре года позже «открытия»
Зеленогорской рукописи).
Но даже этого мало: Добровский вносил некоторые
выписки из СПИ в свои рабочие записные книжки,
которые совершенно не предназначались для публика-
ции. Кому был адресован этот изысканный обман?
Неудивительно, что Кинан чувствует себя в этих
пунктах своей гипотезы неуютно. Он называет поведе-
ние того Добровского, которого он нам рисует, «неис-
кренним» (disingenuous), но это, конечно, мягчайший
из возможных эпитетов. В поисках хоть какого-то объ-
яснения Кинан готов ссылаться на душевную болезнь
Добровского и даже обсуждает возможность того, что
Добровский забыл (!), что это он сочинил СПИ.
Но не наша задача решать, верно ли, что гений и
злодейство — две вещи несовместные. Мы обратимся
к чисто лингвистической стороне дела.
§ 3. Общая направленность книги Кинана — пока-
зать, что СПИ насыщено богемизмами и другими сле-
дами деятельности Добровского. Основную часть кни-
ги составляет построчный разбор всего текста СПИ.
272
О Добровском…
Для каждой фразы Кинан дает комментарий в свете
авторства Добровского. И он уже не говорит «Если это
написал Добровский, то...». Он говорит просто: «Здесь
Добровский сделал то-то».54 В результате мы узнаём,
что чуть ли не в каждой фразе СПИ какие-то элементы
можно объяснить как богемизмы: список богемизмов в
резюме (с. 393) насчитывает 65 единиц; но в тексте
точек вероятного чешского влияния указывается еще
намного больше. Если верить Кинану, в сущности весь
текст СПИ написан на полурусском-получешском язы-
ке. Можно только изумляться тому, что за двести лет
этого не заметил никто из тех сотен исследователей (в
их числе и чехов), которые трудились над разгадыва-
нием загадки СПИ. Но сам Кинан уже настолько сжил-
ся с этой идеей, что, комментируя, например, слово
шизыи или слово яруга, он считает уместным указать,
что в чешском этих слов нет; а комментируя слово
буйство, которое заведомо не имеет отношения к чеш-
скому, поскольку оно представлено также и в Задон-
щине, он все-таки как бы мимоходом отмечает: «ср.
чешское bujně "весело#».
Логическую схему кинановского разбора можно
представить так: «Примем гипотезу, что автор СПИ —
Добровский; и смотрите, строчка за строчкой, сколь
многое в тексте СПИ эта гипотеза позволяет успешно
объяснить».
54 Заметим, что, помимо всего прочего, это эффективный
способ воздействия на подсознание читателя: недоказанное
(а только еще доказываемое) утверждение переводится в
сферу презумпции, а в этой сфере, как известно, интеллекту-
альное сопротивление слушателя (читателя) максимально за-
труднено. Справедливость требует признать, однако, что тут
Кинан поступает точно так же, как большинство его против-
ников.
§ 3
273
Как уже отмечено в «Аргументах…» (§ 3), такая
схема анализа в принципе допустима; но, конечно, воз-
никают вопросы: 1) в какой степени возможно объяс-
нить те же факты в рамках версии подлинности СПИ?;
2) как эта гипотеза объясняет факты, которые обычно
служат опорой версии подлинности? Ответственный
автор обычно старается ответить на такие вопросы, не
дожидаясь, пока их зададут оппоненты. В случае Кина-
на это не так. Он ограничивается демонстрацией толь-
ко того, что идет на пользу его гипотезе. Поэтому эту
вторую половину дела нам придется делать самим.
Схема «одностороннего анализа», принятая Кина-
ном, — в сущности такая же, как в рекламе. Соответ-
ствующие правила рекламы можно сформулировать
примерно так:
1. Нужно с убежденностью в голосе говорить: «Наш
товар очень хорош — он прекрасно удовлетворит ваши
потребности».
2. Нужно повторять это как можно большее число
раз, например, указывая как можно большее число
частных случаев, когда товар удовлетворит потребно-
сти покупателя.
3. Ни слова о том, что во всех этих случаях потреб-
ность мог бы удовлетворить также и товар конкурента.
4. Ни слова о том, что бывают ситуации, где рекла-
мируемый товар не может удовлетворить потребности
покупателя.
У Кинана мы находим почти то же самое:
1. Предлагается гипотеза: «автор СПИ — Добров-
ский»; утверждается, что это хорошее решение всех
связанных с СПИ проблем.
2. На протяжении 500-страничной книги для мно-
жества мест из текста СПИ и для различных связанных
с СПИ проблем предлагается объяснение, исходящее
из этой гипотезы.
274
О Добровском…
3. О том, что в каждом конкретном случае в прин-
ципе есть возможность и другого объяснения, не гово-
рится вообще или говорится мимоходом как о варианте
явно неудовлетворительном.
4. Не упоминаются вообще те стороны дела, кото-
рые предлагаемая гипотеза сколько-нибудь правдопо-
добно объяснить не может.
Как и в случае с рекламой, такой метод вполне мо-
жет давать значительный эффект в применении к ши-
рокой публике; непрофессионалов, которых книга Ки-
нана этим потоком аргументов, бьющих в одну точку и
поданных убежденным тоном, покорит, возможно, ока-
жется немало. Но, конечно, с точки зрения нормальных
профессиональных требований к научному исследова-
нию такая структура аргументации неудовлетворитель-
на (из-за пунктов 3 и 4).
Кажется неправдоподобным, чтобы автор начала
XXI века, предлагающий очередную версию поддель-
ности СПИ, мог вести себя так, как если бы в пользу
противоположной точки зрения никогда никаких серь-
езных аргументов не предъявлялось. И однако же Ки-
нан счел для себя возможной именно такую позицию:
сторонники подлинности СПИ предстают в его изобра-
жении просто как фанатики, все занятие которых со-
стоит в том, чтобы придумывать какие попало возра-
жения против очевидных свидетельств поддельности
СПИ. Никакого серьезного разбора их аргументов в
книге Кинана нет; есть лишь снисходительная насмеш-
ка прозревшего над слепыми.
В соответствии с описанным положением дела наш
последующий разбор делится на две части: 1) доказа-
тельно ли то, что в книге Кинана есть; 2) о том, чего в
книге Кинана нет.
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 4 275
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть
Вопрос об уровне надежности
§ 4. Кинан с самого начала исходит из того, что в
проблеме подлинности или поддельности СПИ речь
может идти только о предположениях. И раз нет ни
одного совершенно прочного аргумента, пусть будет
много до некоторой степени вероятных; не пренебрега-
ет Кинан в этом вопросе и совсем уж ничтожной веро-
ятностью (всё это очень похоже, например, на позицию
Хендлера, ср. «О противниках...», § 7).
Кинан сам объявляет (с. 139), что он будет уделять
«особое внимание неясным словам и темным местам».
Но темные места — это традиционное поле для разгула
вольных фантазий. И можно только поражаться спосо-
бности большинства комментаторов к ярко выражен-
ному doublethink в этом вопросе: четкое критическое
мышление, отличная логика, способность учитывать
даже детали и т. д., когда речь идет об оценке чужого
решения, и совершенно неправдоподобная слепота и
отсутствие всех этих критических качеств, когда тот
же автор предлагает свое собственное решение. Види-
мо, почти все изобретатели филологических решений
до такой степени подпадают под обаяние своей идеи,
что становятся неспособны подойти к ее оценке со сво-
ими же обычными критериями, так что их суждения о
том, насколько она удачна, нельзя вообще принимать
во внимание — судьями с самого начала должны быть
третьи лица.
К сожалению, Кинан здесь не исключение. Его са-
мого его конъектуры полностью убеждают. По его соб-
ственным словам (с. 138), его прочтение текста СПИ
имеет ряд преимуществ перед чтением его предшест-
венников, первое из которых — это то, что он убеди-
276
О Добровском…
тельно (convincingly) исправляет некоторые темные
пассажи.
Увы, никакого существенного отличия от его пред-
шественников в действительности у него нет: то, что
убедительно для изобретателя конъектуры, оказывает-
ся на каждом шагу совершенно неубедительным для
читателя.
Вот пример: рассказывая о преимуществах своего
прочтения, Кинан в качестве самой лучшей иллюс-
трации, которую он сам явно считает неотразимой, вы-
брал отрезок босуви врани 98. Это чтение первого из-
дания Кинан исправляет на бо суви и врани, толкуя
суви как "совы#. По смыслу действительно получается
неплохо (если не слишком придираться к карканью
сов): Всю нощь съ вечера бо суви и врани възграяху "ибо
всю ночь с вечера совы и во!роны каркали#.
Но это достигается совершенно немыслимой ценой:
суви — это якобы чешское разговорное sůvy "совы# (в
литературном чешском — sovy). Добровский здесь ка-
ким-то непостижимым образом упал с уровня уникаль-
ного знатока всех славянских языков и наречий до уро-
вня неграмотного чешского мальчишки: он не сумел
отличить разговорную чешскую форму от литератур-
ной, не сумел сообразить, как должно выглядеть рус-
ское соответствие этого слова, и даже забыл, что рус-
ское слово должно иметь окончание -ы, а не -и. (Пос-
ле этого можно уже не обсуждать вопроса о том, по-
чему энклитика бо, которая должна была бы стоять
после всю или после нощь, оказалась на неправильном
месте.)
Такова самая несомненная, по мнению автора, из
новых интерпретаций.
Вот еще один пример. Загадочное ростренакусту
197 Кинан исправляет на ростре на кусы ту "растерза-
ла на куски там# (с. 383–384). А речь идет о том, как
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 4 277
утонул в Стугне юный князь Ростислав. Получается,
что река Стугна растерзала тонущего Ростислава на
куски! Поистине, объяснить такую картину без ссылки
на то, что сочинитель СПИ был психически нездоров,
затруднительно.
Обсуждаемые пассажи действительно темны. Но и
новые чтения Кинана только лишний раз это ярко де-
монстрируют. И мы согласны с В. М. Живовым, что в
подобных случаях необходимо не «филологическое
буйство», а смиренное признание того, что некоторые
темные места надежного решения не получат уже ни-
когда.
И ясно главное: построение конъектур для темных
мест текста — занятие хоть и увлекательное и небес-
полезное, но даже близко не стоящее к тому уровню
надежности, который требуется для решения вопроса
о подлинности или поддельности текста. Можно не
упрекать Кинана в том, что его конъектуры недоста-
точно надежны: тут он не хуже других. Но важно то,
что эти конъектуры не имеют практически никакой
силы в качестве аргументов в пользу его гипотезы.
В полете фантазии Кинан мало себя ограничивает и
в других вопросах. Например, он всерьез предлагает
версию о том, что Добровский записывал сочиняемое
им СПИ смесью латиницы и кириллицы, а приведение
всего текста в кириллический вид — это уже дело его
русских сообщников, готовивших СПИ к печати. Он не
осознает того, что если все тонкости средневековой
кириллической орфографии, которые обнаруживаются
в СПИ, достигнуты этими публикаторами, то он выну-
жден предположить лингвистическую гениальность не
только у Добровского, но и у публикаторов и тем са-
мым потерять главный козырь, составляющий привле-
кательную сторону его гипотезы.
278
О Добровском…
Придумывая объяснения для мешающих его гипоте-
зе фактов, Кинан не затрудняет себя долгим поиском
аргументов. Годятся любые предположения, в том
числе и совершенно произвольные.55 Это могут быть,
например, ссылки на те или иные склонности Добров-
ского, на его настроение в момент сочинения конкрет-
ного пассажа и даже на его душевную болезнь. Это
могут быть догадки о том, по какому ложному пути
пошла мысль Добровского, — Добровский был, конеч-
но, великий лингвист, но, как мы уже видели, все же не
настолько, чтобы не ошибиться там, где ошибка нару-
ку Кинану.
Вообще, величие Добровского как лингвиста в ос-
новном фигурирует у Кинана лишь в сфере общих де-
клараций. При разборе конкретных сюжетов Добров-
ский то и дело оказывается в роли человека, который
чего-то не знал или где-то ошибся. Собственно, каж-
дый из бесчисленных богемизмов, которые вылавли-
вает Кинан, есть не что иное, как промах Добровского.
Как объяснить, например, ш во встретившемся в
СПИ слове шизыи? Поскольку идея псковизма проти-
воречит гипотезе об авторстве Добровского, Кинан вы-
нужден искать другое объяснение. И вот он его нахо-
дит. По его словам (с. 167), «решение напрашивается
само (suggests itself)»: Добровский придумал вариант с
ш, ошибочно применив здесь то звуковое соотноше-
ние, которое существует между рус. серый, седой и
чеш. šery!, šedy! (и столь же ошибочно не применив со-
отношение между рус. сивый и чеш. sivy").
55 Пестрое качество этих предположений во многом опре-
деляется еще и тем, что Кинан придерживается известного
принципа, согласно которому какое-нибудь объяснение надо
дать всегда: читатель не любит слов «не знаю».
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 4–5
279
И это при том, что слово шизыи содержится в нов-
городской берестяной грамоте XII века № 735 (что,
между прочим, открыто уже довольно давно: см., на-
пример, ДНД1 [1995], с. 270; НГБ Х [2000], с. 34).
Принцип «релевантности» памятника
§ 5. Инструментом, который призван радикально
облегчить Кинану его задачу, является введенное им
понятие «релевантных источников», т. е. единственно
существенных — таких, помимо которых все осталь-
ные уже можно просто игнорировать. Далее любое
слово из СПИ уже будет сравниваться не со всем мас-
сивом имеющихся данных, а только с релевантными
источниками. И если его там не нашлось, оно будет
трактоваться как гапакс (т. е. слово, не встречающееся
более нигде), сколько бы раз оно ни встретилось за
рамками этих источников. А всякий гапакс, естествен-
но, подается как очередное свидетельство искусствен-
ности СПИ.
Самая жестокая хирургическая операция здесь со-
стоит в том, что из числа релевантных источников раз
и навсегда исключаются все сведения, записанные пос-
ле 1800 г., т. е. позднее первой публикации СПИ. Тем
самым исключаются из рассмотрения, в частности, все
данные говоров. Не принимается во внимание словарь
Даля.56 Мотивация: слово могло попасть в эти поздние
источники из СПИ.
56 Фраза «Слово выдумано Далем» используется с легко-
стью необыкновенной. Например, такой выдумкой Даля
объявлено слово бусый (с. 145). И это при том, что в СРНГ
(3: 306) примеры на прилагательное бу"сый (и бусо"й) (три
омонима), собранные в 30 разных областях России, занима-
280
О Добровском…
Нельзя не признать эту мотивацию абсолютно не-
удовлетворительной. Да, несколько слов из СПИ дей-
ствительно могли получить некоторую популярность и
попасть в словари; вероятность того, что они проникли
после этого в какие-то народные тексты, ничтожна, но
можно допустить даже и это. Однако это не значит, что
у лингвистов нет никаких средств их распознать и что
исследователь вправе вообще отказаться на этом осно-
вании от анализа какого бы то ни было диалектного и
фольклорного материала или перечеркнуть работу Да-
ля. У Кинана, увы, это просто дешевый способ изба-
виться от весьма неудобных для его гипотезы данных.
З а м е ч а н и е . Вообще слова из СПИ, которых нет нигде,
кроме говоров, составляют постоянную головную боль для
сторонников поддельности. Если верить Зимину, всякое та-
кое слово фальсификатор из говоров и взял. А вот Кинан
нашел прямо противоположный выход: это носители гово-
ров взяли такие слова из СПИ (а фальсификатор их просто
выдумал).
Как это ни странно для исследователя начала XXI
века, имеющего дело с древнерусской лексикой, Кинан
совсем не знает материала берестяных грамот и даже
ни разу их не упоминает. Между тем в этом материале
имеется множество примеров, полностью опрокиды-
вающих его методологические постулаты.
В связи с постулатом Кинана о недопустимости об-
ращения к данным говоров приведем некоторые (дале-
ко не все!) слова из берестяных грамот XI–XV веков,
которые обнаружены только в говорах: веретище "хол-
щовый полог или подстилка#, "дерюга#; вержа (или ве-
режа) "рыболовная снасть, верша#, "рыболовный учас-
ют целую страницу. Не знаешь, чему больше удивляться:
популярности выдумок Даля у русского народа или той фи-
лологии «сплеча», которую практикует Кинан.
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 5 281
ток#; веръя в знач. "веревка для невода#; головица "пере-
дняя часть сапог или поршней#; єлань "прогалина, луго-
вая или полевая равнина#; зобатись "заботиться#; клещь
"лещ#; клътище "кусок домотканого холста, холстина#;
коза в знач. "таган, железная решетка#; колтки (род ви-
сочных подвесок); корькуль (или коракуль) (род желез-
ного инструмента); овыдь "яровая рожь#; орогъ &лощи-
на, низина'; оромица &пахотная земля'; пнати &растяги-
вать', &тянуть'; подлина "подкладка#; присловьє в знач.
"худая слава, укор#; рудавыи &буро-красный, рудый#;
ъмена "зерно, предназначенное на еду#.
В других памятниках XI–XV веков этих слов нет.
По методологии Кинана любое из этих слов, если бы
оно встретилось в СПИ, было бы признано не имею-
щим «релевантных» параллелей и попало бы в катего-
рию подозрительных (т. е., по мнению Кинана, скорее
всего просто выдуманных фальсификатором).
Вот особенно яркий пример того, как далеко захо-
дит Кинан в своих фантазиях относительно происхож-
дения и способа распространения русских слов, равно
как и в своей самоуверенности.
Как в СПИ, так и в Задонщине (список У) есть сло-
во былина в значении "действительное событие, быль#
(по былинамь сего времени в СПИ, по дъломъ и по бы-
лiнамъ в Задонщине). По Кинану (с. 155 и 159), былi-
намъ в списке У Задонщины — простая описка (писец
якобы не сумел правильно воспроизвести по дъломъ
былымъ), а в СПИ слово взято из Задонщины (именно
из этого списка); из СПИ слово былина в данном зна-
чении попало в словарь Даля и вошло таким образом в
русский язык. Далее Кинан пишет (с. 160, сноска 77):
«Слово было, по-видимому, незнакомо Пушкину; он
думал, что ударение в нем на конечном слоге ("Небы-
лицы, былины! / Православной стороны!")».
282
О Добровском…
А теперь заглянем в Псковский областной словарь
(2: 233): былина" "то, что происходило в прошлом; бы-
лое# (с примером: Ну, ни загава"ривай, гавари" пра были-
ну"). Получается, что все-таки Пушкин знал лучше, чем
Кинан, как ставить ударение в этом слове. (Но сорев-
нование тут, конечно, нечестное: у Кинана не было
псковской няни Арины Родионовны.) Да и историче-
ская акцентология на стороне Пушкина: было"й и быль
— слова акцентной парадигмы с, следовательно, ис-
конное ударение в былина было флексионным. А как
раз если бы слово былина в значении "действительное
событие# было взято из книг и словарей, то оно сохра-
нило бы то ударение были"на (исторически вторичное),
которое оно имело в привычном значении "эпическая
песня#.
Конечно, не во всех случаях ситуация столь криста-
льно ясна — не всегда готовы быть свидетелями сразу
и Пушкин, и диалектология, и историческая акценто-
логия. Но заметим и то, что для Кинана пример былина
— один из главных для обоснования принципа непри-
емлемости поздних свидетельств, он ссылается на этот
пример многократно.
Другой пример. По Кинану (с. 361), слово вътрило
(в обращении к ветру) просто выдумано Добровским.
Но оно есть в Пск. обл. слов. (3: 128) и в Арханг. обл.
слов. (4: 22) — в обоих случаях в значении "сильный
ветер#; возможно оно и в русской разговорной речи. О
том, что усилительный (или эмоциональный) вариант с
суффиксом -ил-о существовал уже в древности, гово-
рят такие древние прозвища, как Мужило, Братило,
Дъдило.
В целом отказ (под совершенно неубедительным
предлогом) от современных диалектных данных про-
сто обедняет фактическую базу рассуждений Кинана и
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 5 283
обесценивает целый ряд его заключений по конкрет-
ным лексемам.
С другой стороны, Кинан исключает, хотя уже не
столь категорически, также церковнославянские памят-
ники. Насколько можно понять, это значит, что, по его
мнению, подлинное светское сочинение XII века не
должно было бы содержать церковнославянизмов. Это
явно не соответствует реальной литературной ситуа-
ции XII века, но зато успешно помогает ему обнаружи-
вать в СПИ «незаконные» церковнославянизмы. А если
вспомнить, что, отказавшись от фольклорных и диа-
лектных источников, Кинан выбросил из рассмотрения
и целый пласт собственно народных восточнославян-
ских слов, то понятно, что у него сфера «законных»,
т. е. не вызывающих его подозрений, слов в СПИ оказа-
лась усечена одновременно с двух противоположных
сторон: церковнославянской и собственно народной. А
все слова из СПИ, которые не попали в оставшуюся
куцую выборку, объявляются подозрительными, и Ки-
нан объясняет их как результат лексических промахов
Добровского.
Сузив до предела круг «релевантных источников»,
Кинан не замечает того, что он сам вгоняет себя в оче-
видное противоречие: если уж действительно источни-
ков, с которыми позволительно сравнивать, так мало,
то почему же он всё-таки продолжает придавать капи-
тальное значение тому, что в этом узеньком кругу па-
мятников того или иного слова из СПИ не нашлось?
Ведь ясно, что если база для поиска параллелей мала,
то отсутствие той или иной параллели ничего не зна-
чит.
284
О Добровском…
Аргумент «отсутствие в памятниках»
§ 6. Как и все его единомышленники, Кинан активно
использует тезис «раз нет в памятниках, то скорее все-
го не было и в языке». При этом за счет введения прин-
ципа «релевантности» этот тезис дает ему даже более
существенный выигрыш, чем остальным: достаточно,
чтобы слово отсутствовало в узком кругу избранных
памятников, и оно уже признается искусственным.
Вопрос о неправомерности данного тезиса уже рас-
смотрен нами выше («Аргументы...», § 26, 34). Допол-
нительной иллюстрацией могут служить приведенные
выше слова из берестяных грамот: все они отсутствуют
в традиционных памятниках XI–XV вв. (в том числе,
разумеется, во всех «релевантных» для Кинана).
К этим иллюстрациям уместно добавить еще и та-
кие слова из берестяных грамот, которые не зафикси-
рованы более вообще нигде — ни в памятниках, ни в
говорах (значение многих из них по понятной причине
установлено недостаточно точно или даже вовсе не
установлено). Не пожалеем места и приведем для убе-
дительности достаточно большое число таких слов
(хотя всё же далеко не все):
аесова (бранное слово, букв. "сователь яйца#); без
отступа "непременно#; бересто "документ на бересте,
берестяная грамота#; вежники "живущие в шатрах, ко-
чевники# (?); вершь "верхом#; вздирати на кого "зади-
раться, придираться#; вклочити "вложить (деньги), за-
тратить#; вкупникъ "соарендатор#; всписати "написать в
ответ#; входити кого ротъ (значение не установлено);
вырути "подвергнуть конфискации имущества#; вы-
сьгнути "вырваться# (?), "выйти из повиновения# (?);
вытолъ (значение не установлено); голубина "голубая
ткань#; дикатыи "дикий, диковатый# (?); дужьба &выздо-
ровление, излечение'; дътьтичь "дитя, сын#; задъти
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 6 285
кому "обидеть, задеть кого-л.#; изростъ "проценты, лих-
ва#; искупникъ "человек, выкупленный из плена#; крыт-
ноє (какая-то выплата); лендомъ (или лендома) (мера
количества рыбы); либинъ "лив#; льго: не льго &не
позволено, нельзя'; молодогъ "солод#; москотьє "тка-
ни# (?), "имущество, добро# (?); недума "пустомеля#;
оперсникъ (какой-то вид одежды); остать "остаток#;
отатьбити "обвинить в воровстве#; оточка "обшивка#,
"оторочка#; паробень "слуга#, "парубок#; переслышивати
"перехватывать слухи#; перечиньти "переправлять (о ве-
стях)# (?); полепныи "украшенный лентами# (?), "разно-
цветный# (?); полубуивыи "дурковатый# (?), "полуди-
кий# (?); поногатноє (род подати); поправити в знач.
"отправить, доставить#; привитка (какой-то вид одеж-
ды); прокрута "наделок#, "приданое#; пролежь "товар,
пролежавший дольше нормального срока# (?); промы-
шляти въ дому "заниматься домашним хозяйством#;
рало в знач. "подать с плуга, сохи#; робичныи (значение
не установлено); рубъ "разверстка#; рудавьщина "ткань
буро-красного цвета#; сдаяти "дать впридачу#; семница
"седьмая часть# (?), "седьмая часть гривны# (?); семокъ
"седьмая часть# (?); скудятина (о бедном); счетка
(значение не установлено); ты дни "на днях#, "давеча#;
усторовъти "уцелеть#; хамъ "полотно#; хамець "полот-
нишко#; чатровыи "сделанный из ткани чаторъ#; черм-
ничныи "сделанный из ткани чермница#.
Этот список слов из берестяных грамот (вместе с
аналогичным списком, приведенным выше) является
самым наглядным ответом на тезис «если нет в памят-
никах, то не было и в языке». Любое из этих слов, по-
пади оно в состав СПИ, было бы зачислено Кинаном,
как и его единомышленниками, в свидетельства под-
дельности СПИ. Однако же отрицать, что эти слова
существовали в древнерусском, может теперь только
тот, кто и берестяные грамоты объявит поддельными.
286
О Добровском…
Богемизмы
§ 7. Массив богемизмов в СПИ, если верить Кинану,
чрезвычайно велик (ср. выше, § 3). Необходимо только
сразу же пояснить, что Кинан называет богемизмами
слова, которые можно объяснить из чешского.
Заявим сразу же: таких слов в СПИ, которые нельзя
было бы объяснить иначе, как из чешского, по нашей
оценке, в списках Кинана нет ни одного.
Важнейший момент, который читатель может и не
уловить, поскольку он довольно удачно замаскирован,
состоит в том, что при установлении богемизмов Ки-
нан существенным образом опирается на постулат
«СПИ — это подделка XVIII века», т. е. на то, что он
еще только собирается доказать.
Вот пример его рассуждения (с. 261), скрытым об-
разом основанного на этом постулате. В СПИ сло-
во рана в части фраз, по-видимому, имеет значение
"удар#. В русском языке такого значения у этого слова
нет, но оно есть у чешского ra"na; следовательно, перед
нами богемизм — слово, неосознанно употребленное
сочинителем-чехом (забывшим или не знающим, как
обстоит дело в русском языке) в привычном для него
значении.
Но это рассуждение годится только на случай, если
заранее знать, что СПИ написано в XVIII веке. Если же
в принципе допускается также и древняя дата создания
СПИ, то оно сразу теряет силу: в древнерусском языке,
в отличие от современного, у слова рана имелось так-
же и значение "удар# (см. Срезн., III: 68). (Мы отвлека-
емся от того, что есть и более простая причина, по ко-
торой рана "удар# не может здесь быть богемизмом; см.
об этом ниже.)
Другой такой же пример. По Кинану (с. 363–364), в
насильно въеши "с силой дуешь (о ветре)# 173 выступа-
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 7 287
ет не русский оттенок значения глагола въяти, а чеш-
ский: русское веять означает только легкое движение
ветра, а чешское va"ti — любое, в том числе и сильное.
Но и здесь верно то же, что в предыдущем случае: в
древнерусском, в отличие от современного, въяти
имело тот же круг значений, что и в чешском (а глагол
дути применялся только к живым существам); ср., на-
пример, в Киликии оубо съверъ зъло въющь "в Киликии
же сильно дует северный ветер# (см. СДРЯ, II: 311).
Эти примеры — не единичные, а типовые. Дело в
том, что в своей охоте за богемизмами Кинан не учи-
тывает следующего важнейшего обстоятельства: XII
век — это время, которое еще очень незначительно
отстоит от эпохи праславянского единства (по концеп-
ции многих славистов поздний праславянский период
простирается во времени по XI век включительно). В
это время различия между будущими разными славян-
скими языками в сфере значений слов были несравнен-
но меньшими, чем ныне. Поэтому переносить на XII
век те лексические различия, скажем, между русским и
чешским или русским и польским, которые были в
XVIII веке, — это безусловный анахронизм. В XII веке
очень многое из того, что позднее стало характерно
только для одного или нескольких славянских языков,
еще было частью общего для всех славян фонда. Сви-
детельством этого служат многочисленные случаи, ко-
гда слово сохранилось только в двух-трех языках, от-
носящихся к разным ветвям славянства.
Существенно также то, что сохранение одних слов и
полная утрата других характерны в первую очередь для
литературных языков. В говорах же границы словарно-
го состава гораздо менее резки и могут веками сохра-
няться слова, утраченные литературным языком. Если
же взять всю совокупность говоров некоторого славян-
ского языка, то оказывается, что чуть ли не любое пра-
288
О Добровском…
славянское слово в каком-нибудь глухом углу еще со-
хранилось. А в XII в. литературный язык еще не имел
лексического стандарта, отграничивающего его от го-
воров.
Таким образом, презумпция, что мы имеем дело с
сочинением XVIII века, а не XII, в действительности
для всех аргументов Кинана капитальна. Только в силу
этой презумпции можно выискивать тонкие смысловые
отличия русского слова от чешского и тем более от
украинского или белорусского. Что касается восточно-
славянской зоны домонгольского периода, то мы вооб-
ще ни про одно слово (не говоря уже об отдельных зна-
чениях слова) не имеем возможности уверенно утвер-
ждать, что оно отсутствовало в какой-то части этой
зоны. Например, про ряд слов мы знаем, что они име-
лись в древненовгородском диалекте, а за его предела-
ми не отмечены; но у нас нет никакого способа удосто-
вериться в том, что они действительно отсутствовали в
каком-то другом регионе. А обнаружить у некоторого
редкого слова параллель, скажем, в сербском или в
чешском — это обычно значит просто получить под-
тверждение его праславянского возраста; ни о каком
заимствовании это само по себе не говорит (см. об
этом «Аргументы…», § 26).
Далее, нужно учитывать, что Кинан на роль автора
СПИ уже выбрал себе чеха. Поэтому, объявляя некото-
рое слово богемизмом, он не обращает внимания на то,
что, кроме чешского, оно есть и в каком-то другом сла-
вянском языке (нередко во многих). Например, потру-
чати — это для него богемизм, несмотря на то, что
имеется украинское потруча"ти и польское potrącać.
Насколько произвольно и поверхностно может быть
в таких случаях у Кинана объяснение «взято из чеш-
ского», можно видеть на примере выражения съ зара-
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 7 289
нiя "рано утром#. Мнение В. П. Адриановой-Перетц, что
это может быть архаизм, Кинан без особых скрупул
квалифицирует как wild speculation; по его мнению, ис-
точник здесь прост: это чешские zra"na и za"raní (с. 246).
В действительности данная лексическая единица
представлена (в том или ином варианте) в большинстве
славянских языков. Исходно здесь свободное сочета-
ние *za ranьja "ранним утром#, с таким же *za + гени-
тив, как в за утра "завтра# (с типовым развитием зна-
чений "утром# → "завтра#, как в англ. tomorrow, нем.
morgen, польск. jutro и т. п.), за тепла "пока еще тепло#
(Ипат., см. СДРЯ, III: 276); то же в других славянских
языках, например, в словенском: za rana "рано утром#,
za svetlega dne "засветло#, za solnca "пока светит солнце#,
za hlada "пока прохладно#, za časa "вовремя#, za svojega
žitka "при жизни#. Прямым продолжением исконного
*za ranьja являются наречия: укр. зара"ння "рано утром#
(Гринченко, 2: 88), русск. диал. за"ра"нье "рано утром#
(Пск. обл. слов., 12: 87; в примере — за"рання), зара"нне
"с утра, очень рано# Брян. (СРНГ, 10: 378) (как в
псковской, так и в брянской форме в условиях яканья
конечные -я и -е неразличимы).
Слово *ranьje представлено в основном в предлож-
ных сочетаниях (из ранья, с ранья и др., также с самого
ранья), но встречается и в других контекстах; см. преж-
де всего СРНГ (34: 105): ра"нье (и раньё) "раннее утро,
рань# Орл., Брян., Смол., Ряз., Влад. Ср. верх.-луж.
ranje "утро#, словен. z ranja "рано утром#.
Слово *zaranьje — вторичное образование (как от
*za rana, так и от *za ranьja), подобно заутрие от за
утра, загорье от за горою, застолье от за столом и
т. п.; ср. польск. zaranie "раннее утро# (старое значение),
"начало, заря чего-л. [перен.]# (новое значение). Про-
изводное *za-ran-ьj-e построено точно так же, как си-
нонимичное ему *za-ran-ъk-ъ (представленное почти
290
О Добровском…
во всех славянских языках, ср. также русское спозаран-
ку); разница только в суффиксе.
Восточнославянское зарание встречается в основ-
ном в сочетании с предлогом с (с зарания), причем это
сочетание значит то же, что *za ranьja, и фактически
является просто его морфологически переосмыслен-
ным вариантом: заранья, подобно завтра, утратило
морфологическую прозрачность (поскольку предлог за
в данном значении в языке исчез), а добавление пред-
лога с ее восстанавливает. Ср. в украинском з зара"ння
— то же, что зара"ння; в брянском говоре з зара"ния
(Козырев 1976: 98) — то же, что зара"нне (см. выше).
В СПИ в съ заранiа до вечера 66 явно представлено
существительное зарание. Но в съ заранiя въ пят(о)къ
потопташа поганыя плъкы Половецкыя 37 в перво-
начальном тексте могло стоять и древнее за рания.
Подобные примеры лишний раз показывают, сколь
большое облегчение обеспечил себе Кинан, раз и на-
всегда освободив себя в волевом порядке от обращения
к диалектному материалу. «Взял из чешского» — ко-
нечно, проще: конец всей лингвистике в один ход.
Итак, предполагаемые Кинаном богемизмы — это
отнюдь не логическая опора его гипотезы об авторстве
Добровского, а наоборот, единицы, которые сами воз-
никли в силу этой гипотезы. Если эта гипотеза по ка-
кой-либо причине поколеблется, то сразу растают как
мираж и все кинановские богемизмы.
§ 8. Рассмотрим некоторые типовые ходы рассуж-
дений, которые позволяют Кинану выявлять все новые
и новые богемизмы или по крайней мере поддерживать
у читателя неугасающее внимание к проблеме чешско-
го влияния на СПИ.
Поиск богемизмов подчинен у Кинана следующему
методическому принципу: если представленное в СПИ
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 8 291
слово (вообще или в определенном значении) есть в
чешском и/или в древнечешском и его нет ни в совре-
менном русском, ни в «релевантных памятниках» древ-
нерусского, то это богемизм. Чтобы испытать надеж-
ность этого принципа, проделаем небольшой экспери-
мент: поищем кинановским методом богемизмы в бе-
рестяных грамотах.
Представленное в берестяной грамоте № 130 (конец
XIV в.) слово хърь "серое сукно, сермяга# не встречает-
ся ни в каких других древнерусских или современных
русских источниках. Но его точное соответствие за-
свидетельствовано в древнечешском: s|r (поздне!е ser)
"серое сукно, сермяга#, "жалкая одежда# (Вермеер 2003).
С точки зрения критериев Кинана, случай абсолютно
ясный: трудно представить себе более полное соответ-
ствие его пониманию богемизма. Кинану пришлось бы
признать, что не только СПИ, но и эту древненовгород-
скую грамоту писал чех.
В берестяной грамоте № 724 (1160-е гг.) о некоем
Тудоре говорится: порозўмъите, братье, емў, даче
что въ се емў състане тьгота тамъ и съ дрўжиною
егъ "отнеситесь же с пониманием, братья, к нему, если
там из-за этого приключится тягота ему и дружине
его#. Глагол поразумъти отмечен в древнерусских па-
мятниках только в значении "понять, вникнуть# (см.
Срезн.). Значение "понять кого-л.#, "отнестись с понима-
нием к кому-л.# (с дополнением в дательном падеже —
кому), представленное в грамоте № 724, засвидетель-
ствовано только в чешском porozuměti komu (и в сло-
вацком). И этот пример тоже полностью удовлетворяет
кинановскому пониманию богемизма.
Нет нужды рассматривать все примеры столь же
подробно. Укажем просто еще ряд слов из берестяных
грамот, которые отсутствуют в русском (по крайней
мере современном литературном), зато есть в чешском
292
О Добровском…
(обычно, правда, и еще в каких-то из западнославян-
ских):
вытьргнутись "вырваться# в грамоте № 752 (1080-е
– 1110-е гг.) — чеш. vytrhnouti se (то же);
тобола "сумка, чемодан# в № 141 (XIII в.) — чеш.
tobola (то же);
почта "почестье#, "почетный дар# в № 147 (XIII в.) —
чеш. pocta "почесть, почет#;
прилбица "шлем# в № 383 (XIV в.) — чеш. přilbice
(то же);
нечесть "бесчестье, позор# в № 589 (XIV в.) — чеш.
nečest (то же).
Добавим сюда еще корь "кустарник#, "выкорчеван-
ный лес# из пергаменной Варламовой грамоты (1192–
1210 гг.) — чеш. keř "куст#.
Всё это будут явные богемизмы, если принять мето-
дику Кинана.
Другой источник кинановских богемизмов — слу-
чаи, где значения русского и чешского слов в той или
иной мере расходятся. Понятно, что к XVIII веку таких
случаев имелось уже немало. Например, у русского
рана уже не было значения "удар#, у чешского skákati
не было значения "мчаться галопом#. В СПИ есть как
примеры слов, употребленных в «специфически чеш-
ском» значении, так и примеры слов, употребленных в
«специфически русском» значении.
Разумеется, для Кинана особенно удобны случаи
типа рана. Здесь он просто заявляет: вот и прямое сви-
детельство того, как Добровский по недостаточному
знанию русского языка использует слово в чешском
значении (см. выше). Этот класс случаев очень велик.
Так, мы узнаем, например, что в чешском значении
(или с чешским оттенком значения) в СПИ употреб-
лены слова рано "(ранним) утром#, доспъти "изгото-
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 8 293
виться, быть готовым#, гнъздо "клан, род#, трудъ "стра-
дание, горе#, трудный "горестный, печальный#, хоть
"супруг, супруга, возлюбленный, -ая#, ковати "замыш-
лять, устраивать [козни]#, казати "указывать#, искусити
"попробовать#, похытити "подхватить#, рассутися "рас-
сыпаться# и целый ряд других. И всё только потому,
что их нет в современном русском языке или они
употребляются в другом значении. В древнерусском
все они есть. Поразительно, как Кинан мог не заметить,
что, например, доспъти и доспъвати употребляются
на каждом шагу в Ипатьевской летописи (ровно в том
же значении, что в СПИ), что многодетный князь Все-
волод Юрьевич именовался Всеволод Большое Гнездо,
и т. д.
В тот же ряд включает Кинан и многие совсем уж
обычные русские слова, например, ярый, тяжко, по-
суху, дръмати, опутати, приодъти, прикрыти, пры-
скати и др. Для каждого из них он подыскивает ка-
кую-нибудь тонкую причину, по которой для чешского
текста это слово, по его мнению, было бы естествен-
нее, чем для русского.
Но особенно замечательно то, что Кинан легко спра-
вляется и со случаями типа скакати, когда в СПИ сло-
во выступает не в чешском, а в русском значении. Ка-
залось бы, такое слово должно озадачить Кинана: ведь
это ситуация, обратная той, которая успешно служит
для подкрепления его идеи. Ничуть! Кинан и здесь
знает, как было дело: Добровский заметил при чтении
Задонщины это странное для чеха значение глагола
скакати и запомнил его; и ему понравилось это рус-
ское скакати, и он в дальнейшем щедро его применял
(с. 182). Кинан даже нашел подходящий термин для
таких случаев: «русизм». Так что СПИ всё же не цели-
ком чешское: в нем есть и русизмы. Вот некоторые
примеры других таких «русизмов»: къмети, храбрый,
294
О Добровском…
синий, жестокий в значении "жесткий, крепкий#, годи-
на "пора, период времени#. Во всех этих случаях в чеш-
ском всё не так — значит, как объясняет нам Кинан,
здесь Добровский «отталкивался» от чешского.
Как видим, Кинана устраивает и тот, и другой тип
соотношения значений. В обоих случаях он успешно
дает читателю почувствовать присутствие автора-чеха.
Восхищает точность внутреннего взора Кинана, ко-
гда он с живостью очевидца рассказывает нам о тонких
движениях души и мысли у Добровского во время на-
писания им того или иного пассажа СПИ. Например,
Кинан объясняет нам (с. 204–205), как получилось, что
в СПИ встречается и начати, и почати. Оказывается,
сочиняя зачин Не лъпо ли ны бяшетъ, братiе, начяти
старыми словесы ..., Добровский находился под влия-
нием Задонщины (где в соответствующем месте стоит
глагол начати), а пассаж почнемъ же, братие ... он со-
чинял самостоятельно и поэтому подпал под влияние
родного чешского языка, для которого обычен глагол
počíti. Для русского же, как указывает Кинан, обычно
начать. Таким образом, всё удалось объяснить и, что
ценно, нашлись очередные следы чешского влияния.
Беда только в том, что если все-таки заглянуть в древ-
нерусские памятники, то там в изобилии обнаружится
как начати, так и почати (последнее, по-видимому,
даже несколько чаще).
Кинан настолько вжился в своего героя, что ему не-
трудно указать нам, в каких точках текста СПИ До-
бровский был серьезен, а где решил поиграть словами
или даже немного посмеяться над читателем. Напри-
мер, Кинан разгадал, что в список народов Хинова,
Литва, Ятвязи, Деремела и Половци 135 Добровский
вставил слово Деремела в качестве шутки, потому что
он был в этот момент playful: это не что иное, как слег-
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 8 295
ка видоизмененное чешское слово drmola "тараторка#
(с. 334). Вообще задача Кинана тут нелегка, поскольку
оказывается, что Добровский был весьма непостоянен
в своих качествах: то ясный ум, то галлюцинации; то
несравненный эрудит и знаток всех славянских наре-
чий, то человек, который не знает, что по-русски сло-
воформа "совы# должна иметь окончание -ы, а не -и.
Но, как мы видим, Кинан успевает уследить за всеми
этими поворотами, и это дает ему ключ к разгадке
многих загадок СПИ.
Еще один замечательный источник пополнения спи-
ска богемизмов у Кинана состоит в следующем: он счи-
тает вполне допустимым исправлять кое-какие буквы в
тексте СПИ или переосмысливать целые пассажи так,
что после этого в тексте появляются богемизмы. Один
такой пример мы уже видели: это суви — якобы "совы#.
Вот некоторые другие.
Папорзи Кинан правит на наперсники (предполагая
сразу целую серию буквенных ошибок), и тогда это бо-
гемизм: ср. чеш. na"prsnik "нагрудный доспех# (с. 333).
Дотечаше "догонял# Кинан правит на ся дотъкаше
"прикасался# (с не меньшим количеством буквенной
правки), и тогда это богемизм: ср. чеш. dotknouti se
"прикоснуться# (с. 169).
В влъци грозу въсрожатъ 31 Кинан правит въсро-
жатъ на вызрожатъ и предлагает толковать всю фра-
зу как "волки возвещают (делают явным) ужас#; тогда
здесь представлен богемизм: ср. чеш. vyzra"žeti "выда-
вать (тайну), делать явным# (с. 239) 57.
57 Такая деталь, что вторичному имперфективу vyzra"žeti
(глаголу на *-ati) соответствовал бы презенс вызражаютъ, а
не вызрожатъ, Кинана не смущает: Добровский ведь уже не
раз ошибался; ну, ошибся еще раз.
296
О Добровском…
Кончакъ ему слъдъ править 42 Кинан (с. 250) пред-
лагает толковать как "Konchak tells him the way#, и тогда
правити — это богемизм: ср. чеш. praviti "говорить#
(Добровский, оказывается, не знал, что в русском
языке глагол править не значит "говорить#).
А Игорева храбраго плъку не кръсити 80 Кинан (с.
276–277) предлагает толковать как "Igor’s band is indo-
mitable#, исходя не из древнерусского кръсити "воскре-
сить, воскрешать#, а из чешских zkřísnouti и zkřesati,
имеющих среди прочего значение "укротить#. И это при
том, что фраза имеет прямое соответствие в Ипат.
([1151], л. 158 об.): сего нама оуже не кръсити (о по-
гибшем в бою князе Владимире Давыдовиче).
Не будем комментировать доказательную силу бо-
гемизмов этой категории.
Погоня за богемизмами любой ценой, увы, иногда
приводит Кинана к совсем уж нелепым ошибкам. Вы-
ше было показано, что история значений слова рана
не дает никаких оснований считать рана в значении
"удар# богемизмом. Но есть и гораздо более примитив-
ная причина, по которой версия Кинана неверна. По
его мнению, во фразе СПИ Се у Римъ кричатъ подъ
саблями Половецкыми, а Володимиръ подъ ранами 121
слово раны — это богемизм. Но дело в том, что эта
фраза имеет соответствие в Задонщине (список И-2):
А уже диво кличет под саблями татарьскими, а тем
рускымъ богатырем под ранами. Выходит, что боге-
мизмы есть и в Задонщине!
И это не единственный случай: такую же ошибку
допускает Кинан со словом рано. По его мнению, рано
в значении "утром# (а не "рано#) — богемизм (с. 353,
357). Но это слово несколько раз встречается в Задон-
щине в точно таком же контексте, как в СПИ (рано
плакашеся).
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 8–9 297
Конечно, со словами рана и рано Кинану очень не
повезло: он неосторожно погнался здесь за парой лиш-
них богемизмов, а вместо этого вполне убедительно
показал читателю, что его метод позволяет объявить
богемизмом что угодно.
Как можно видеть, каждый в отдельности из рас-
смотренных ходов не обладает никакой доказательной
силой. Но этих ходов так много, что тема богемизмов
не угасает в книге Кинана ни на миг. И читатель в кон-
це концов уже настолько захлестнут потоком мелких
апелляций к чешскому материалу по любому поводу,
что сам вопрос о наличии чешского влияния на СПИ
уже как бы более и не стоит — он переведен в презум-
пцию.
А между тем описанным методом, ввиду его бес-
проигрышности, безусловно можно было бы достичь
такого же психологического результата, выбрав и лю-
бой другой славянский язык, скажем, польский.
§ 9. Перебирать один за другим все случаи, когда
Кинан применяет описанные выше ходы, бессмыслен-
но.
Окажем Кинану услугу и выделим в легионе его
богемизмов, бесчисленность и бездоказательность ко-
торых подрывает у серьезного читателя всякое доверие
к этой теме вообще, те немногие случаи, где гипотеза о
чешском влиянии хотя бы заслуживает рассмотрения.
По нашей оценке, сюда можно отнести следующее.
Слово уъдие (хотять полетъти на уедiе 65 [о гал-
ках]). Этого слова действительно ни в каких восточно-
славянских источниках не обнаружено. Кинан (с. 185)
указывает чешскую параллель: újed / újed’ "мертвые
животные как пища для охотничьих хищных птиц#,
"падаль#. Любопытно, что он сам при этом предпочи-
298
О Добровском…
тает объяснять слово уъдие все же скорее не как боге-
мизм, а как личное изобретение Добровского (который
якобы исходил здесь из церковнославянского уясти
"укусить, ужалить#); а чешское слово, как это ни пора-
зительно, Кинан готов подозревать в том, что оно воз-
никло в позднее время под влиянием СПИ (!).
Русско-чешская параллель здесь действительно впе-
чатляющая. Но все же эти слова не так уж изолирова-
ны в мире славянской лексики, как их представляет
Кинан. Уъдие — слово той же структуры, что, напри-
мер, удушье, разгулье, доверие и т. п. (ср. также убытие,
подпитие и т. п., с «опорным» -т-). При этом уъдие в
СПИ следует связывать скорее не с уъсти, а с соответ-
ствующим возвратным глаголом, ср. укр. уï(стися "на-
есться# (несов. уïда"тися) (Гринченко, 4: 326), белор.
уе"сцiся "наесться [о чем-л. очень вкусном]# (несов. уя-
да"цца) (ТСБМ, 5: 623); то же в принципе возможно и в
разговорном русском (они наконец упились и уелись),
хотя и не фиксируется словарями. С другой стороны,
связь данного слова с хищными птицами прослежива-
ется не только в чешском: ср. словен. uje)da (также uje)d
[жен., Р. ед. uje)di]) "хищная птица# (Плетершник, 2: 715).
Таким образом, никакой обязательности в заимство-
вании из чешского для слова уъдие нет: коннотации,
связанные с обжорством и с действиями хищных птиц,
здесь вполне могут быть древними.
Глагол преторгнути в значении "загнать, надорвать
[лошадь]# (претръгоста бо своя бръзая комоня 191)
находит прямое соответствие в чешском (и древнечеш-
ском) pretrhnouti, pretrhovati (с. 379). Эта параллель
тоже представляет интерес.
Но здесь необходимо учитывать следующее. Корни
търг-/тьрг- "рвать# и ръв- практически синонимичны; в
ходе истории в живой речи первый был вытеснен
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 9 299
вторым. Так, древние ростъргнути, вытъргнути, пере-
търгнути значили ровно то же, что нынешние разо-
рвать, вырвать, перервать. Например, выторже в
СПИ означает "вырвал#; речка Перетерга (в районе
Псковского озера) иначе называлась Перерва.
Оба корня со значением "рвать# могут использовать-
ся для обозначения понятия "замучить (вывести из
строя) работой#, "довести до болезни или гибели#; ср.
др.-рус. претъргнутися "изнуриться# (см. Срезн.); ср.
также у Даля (II: 407): Не гони в гору, надорвешь ло-
шадь. Сюда же: подорвать здоровье, сорвать голос.
Таким образом, древнее претъргнутися "изнуриться#,
с одной стороны, и современнное надорвать лошадь,
с другой, позволяют полностью объяснить значение
древнего преторгнути комонь — без всякого обраще-
ния к чешскому.
Фраза ръкы мутно текуть 49 находит близкую ана-
логию в песне из чешской грамматики Яна Благослава
1571 г. (которую Добровский знал): Dunaju, Dunaju,
čemu smuten tečeš? (в этой грамматике песня названа
«украинской»). По Кинану (с. 256), оттуда Добровский
эту фразу и взял.
Однако независимо от того, как понимать слово
мутно — в прямом смысле ("замутненно#) или, как
предпочитает Кинан, в переносном ("печально#), —
нельзя не признать прямую смысловую связь фразы
ръкы мутно текуть с фразой взмути ръки и озеры 89.
А эта фраза есть не только в СПИ, но и в Задонщине: и
возмутишася ръки и потоки и озера (список У).
Но раз уже в XV в. русский автор знал выражение
взмутити реку (= сделать так, чтобы река мутно
текла), значит, и в XVIII веке можно было употребить
его в тексте, не опираясь ни на какой чешский источ-
ник. Скорее всего образ мутно текущей реки (как сим-
300
О Добровском…
вол встревоженности), общий для русской и чешской
традиции, просто восходит к общеславянскому народ-
нопоэтическому фонду.
По предположению Кинана (с. 211), слово жалость
во фразе жалость ему знаменiе заступи искусити
Дону Великаго 12 есть просто ошибка Малиновского,
который плохо списал с подлинника Добровского, где
стояло жадость (или žadost), которое есть не что иное,
как чешское žádost "желание#, "страстное желание#.
Действительно, смысл фразы при такой конъектуре
улучшается: "страстное желание# в данном контексте
уместнее, чем основное значение современного слова
жалость.
Однако, прежде всего, это конъектура, следователь-
но, не более чем гипотеза. И у слова жалость имелись
в древних текстах и такие значения, которые гораздо
более подходят к данному контексту, чем современное
значение, а именно: "zÁloj#, "рвение#, "зависть#, "рев-
ность# (ср. СССПИ, 2: 69).58
С другой стороны, если все-таки допустить предло-
женную Кинаном конъектуру, то нет никакой обяза-
тельности в том, чтобы искать ее источник именно в
чешском: ср. в русских говорах жа"дость "сильное же-
лание, стремление# Том., Смол. (СРНГ, 9: 60).
В слове пардуже "барсово [гнездо]# проблему со-
ставляет ж вместо ожидаемого ш: исходным для тако-
го прилагательного должно быть пардузъ, тогда как
58 Кроме того, слово жалость (причем в весьма нестан-
дартном значении, хотя и не том же самом) дважды встреча-
ется в Задонщине (и несколько раз встречаются его произ-
водные), что! до некоторой степени поддерживает версию
присутствия именно этого слова (а не жадость) в тексте
СПИ.
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 9–10 301
засвидетельствовано только пардусъ. И вот Кинан ука-
зывает (с. 297), что в древнечешских памятниках встре-
чается не только pardus, но и parduz.
Однако само явление вариантности конечных с и з в
заимствованных словах вовсе не ограничено чешским.
Оно представлено также и в русском: ср. кумыс и др.-
рус. кумызъ, кумузъ, комузъ; тулумбас и др.-рус. ту-
лунбазъ; кутас и др.-рус. кутазъ; то"рбаз и то"рбас;
ка"рба"с и ка"рба"з; ха"риус и ха"рюз; ка"мбуз и ка"мбус; ту"ес
и ту"ез и др.; ср. также каприз из франц. caprice (см.
Фасмер и СРНГ). В этих условиях тот факт, что у ред-
кого древнерусского слова пардусъ вариант пардузъ не
встретился в памятниках, не имеет никакой доказатель-
ной силы.
Что можно сказать по поводу этой группы приме-
ров? Действительно сами по себе, в изоляции от всей
остальной проблематики, они таковы, что решение
Кинана должно быть признано возможным. Но обяза-
тельности здесь, как и в других примерах Кинана, нет.
Конечное решение вопроса зависит не от них. Если
выяснится, что по другим причинам признать Добров-
ского автором СПИ невозможно, то и для этих приме-
ров чешская версия безболезненно отпадет.
Гебраизмы, итальянизм
§ 10. Капитальную роль в системе рассуждений Ки-
нана играют гебраизмы (заимствования из древнеев-
рейского), которые, по его словам, он открыл в СПИ.
Про них он говорит то, что к остальным своим аргу-
ментам он применять воздерживается: неоспоримо (in-
disputable).
К сожалению, с нашей точки зрения, это всего лишь
очередной пример того, как исследователь полностью
302
О Добровском…
уверовал в свою догадку и в таком состоянии уже про-
сто не видит ее слабых сторон. Рассмотрим этот вопрос
подробнее.
Во фразе, которую обычно читают как Се у Римъ
кричатъ подъ саблями Половецкыми, а Володимиръ
подъ ранами 121, Кинан (с. 317) предлагает читать се
уримъ кричатъ, где уримъ — это гебраизм (обозначе-
ние священной реликвии на облачении иудейского
первосвященника).59 Его перевод: "Lo! The urim [i. e.,
objects on or in Volodimer’s breastplate] are crying under
the sabres of the Polovtsians#. Далее Кинан показывает,
что такой гебраизм мог появиться на Руси только в
относительно позднее время; отсюда вытекает позднее
происхождение СПИ.
Но эта интерпретация с обязательностью требует
следующих допущений (о чем Кинан читателю не со-
общает):
1) простой случайностью является параллелизм ме-
жду СПИ и рассказом Ипатьевской летописи о походе
Игоря, состоящий в том, что в Ипат. почти рядом стоят
эпизод ранения (в бою с половцами) князя Владимира
Глебовича и эпизод расправы половцев с жителями го-
рода, именуемого Римъ или Римовъ, а в СПИ в одной
фразе фигурируют раны Владимира Глебовича и слова
у римъ или уримъ перед словами кричатъ подъ сабля-
ми Половецкыми60, — и это при том, что в целом и во
множестве деталей эти два рассказа параллельны;
59 Эту интерпретацию впервые предложил полтора века
назад (в 1842 г.) Ф. Эрдман, но никто ее не поддержал. Ки-
нан повторил это достижение.
60 Весьма нелестно для научного стиля Кинана то, что,
излагая свою версию, он предпочел вообще умолчать об
этом параллелизме. Вместо этого мы находим лишь фразу о
том, как было бы несообразно, если бы автор СПИ в описа-
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 10 303
2) уримъ (сокращение от уримъ и туммимъ), озна-
чающее священные драгоценности, вшитые в эфод
(нагрудное облачение) иудейского первосвященника,
могло быть использовано также как обозначение ка-
кой-то части нагрудного облачения не священника, а
светского лица, и не иудея, а христианина — в данном
случае князя-воина (при том, что никаких свидетельств
возможности такого его использования Кинан не при-
водит);
3) славянское наименование уримъ сочеталось с
множ. числом предиката (сохраняя множ. число, к ко-
торому относится эта словоформа в древнееврейском);
4) о той части облачения князя-воина, которая так
называлась, уместно сказать, что она кричала.
Таковы трудности, которые возникают при новом
чтении Кинана (даже если отвлечься от вопроса о том,
зачем фальсификатору было вставлять в текст такой
странный элемент).
Наиболее обычный из «традиционных» переводов
здесь: «Вот у Римова кричат под саблями половецки-
ми». Очевидным преимуществом данной интерпрета-
ции является прямое соответствие рассказу Ипатьев-
ской летописи. Особо отметим, что предлог у в у Римъ
по смыслу уместен: летопись говорит, что часть римо-
вичей выидоша из града и бьяхоутьсь ходьще по
Римьскомоу болотоу (Ипат. [1185], л. 226).
Этот перевод, правда, тоже сопряжен с трудностью:
необходимо допустить, что название данного города
имело, помимо двух известных вариантов (Римъ и Ри-
нии сражений вдруг упомянул «какой-то безвестный shtetl
на Украине» (с. 313; shtetl — "местечко’, из идиша). Какое
имеет значение, безвестный город или знаменитый, если
именно он фигурирует в рассказе Ипатьевской летописи, ко-
торый параллелен СПИ?
304
О Добровском…
мовъ), еще и вариант Римы (подобно древнему Лукы,
современным Ромны, Сумы, Лубны, Кромы и т. п.), или
что у Римъ — это буквенная ошибка вместо у Рима.
Указанная трудность, однако, представляется незна-
чительной по сравнению с теми, которые возникают
при переводе Кинана. Таким образом, самое мягкое,
что можно сказать про новую интерпретацию обсужда-
емой фразы, — что она не более вероятна, чем старая.
Тут, правда, Кинан выставляет в качестве кардина-
льного обстоятельства то, что он не просто нашел в
СПИ слово уримъ, но обнаружил некую трансформа-
цию того же слова еще и в другом месте СПИ, а имен-
но, истолковал из древнееврейского загадочное слово
орьтъма (явно обозначающее какую-то ценную оде-
жду, захваченную русскими у половцев). Согласно
Кинану (с. 318), это древнееврейское ’wrtm, про кото-
рое полагают (thought to be), что это сложение форм
единств. числа от urim и tummim, использовавшееся
для обозначения их вместе.
Далее версия Кинана требует признания следующих
семантических сдвигов (Кинан говорит о них мимохо-
дом как о чем-то очевидном и не составляющем ника-
кой проблемы, но в действительности это отнюдь не
так). Во-первых, слово ’wrtm в силу метонимии начи-
нает обозначать сам эфод (нагрудное облачение иудей-
ского первосвященника), на котором или внутри кото-
рого "urim и tummim" находились. Во-вторых, от зна-
чения "облачение иудейского первосвященника# проис-
ходит переход к значению "дорогая одежда вообще
(необязательно церковная и необязательно у иудеев)#.
Ни первый, ни второй переход никакими документаль-
ными свидетельствами не подтвержден. Известно лишь
семантическое развитие термина "urim и tummim" в
совершенно ином направлении — в качестве символов
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 10 305
абстрактных понятий: света и истины, doctrina et veritas
и др.
Конечно, совпадение согласных в орьтъма и ’wrtm
замечательное. Но семантическая дистанция весьма
велика. А без ограничений на выбор языка-источника и
без требования семантической близости вовсе нетруд-
но найти и других «кандидатов» с такими же замеча-
тельными внешними данными. Например, из одного
лишь греческого можно было бы взять: ¥rthma "серь-
ги#, ™r…timoj "драгоценный#, ™rÚqhma "красный цвет#,
¢riqmÒj "количество# и т. д. (мы предлагаем эти слова
просто как примеры, не в качестве реальных решений
проблемы).
Могла ли быть такая цепочка семантических сдви-
гов, которой требует гипотеза Кинана? Да, в принципе
могла: семантические сдвиги бывают весьма разно-
образны. Но без документального подтверждения это
не более чем одна из многих возможностей.
Кинан прав, что для слова орьтъма не было до сих
пор предложено полностью убедительного решения.
Лишь предположением, хотя и довольно вероятным,
является, в частности, версия, связывающая орьтъма с
тюркским корнем öр "ткать, плести# (как, например, в
öрмäк "одежда из верблюжьей шерсти#, заимствован-
ном в древнерусский в виде ормякъ). Но он сам в дей-
ствительности просто пополнил список гипотез по по-
воду загадочного слова орьтъма (довольно длинный,
см. ЭСПИ, 3: 372–373) еще одной гипотезой — весьма
экстравагантной и никак не более надежной, чем преж-
ние.
Конечно, высказанные выше критические замеча-
ния окажутся не относящимися к делу, если признать
тезис Кинана, что речь здесь идет вовсе не о реальных
явлениях языка, а просто о выдумках эрудита, который
306
О Добровском…
был совершенно свободен в своей фантазии. Но, разу-
меется, в этом случае и Кинан совершенно свободен в
фантазиях о том, что! могло прийти в голову непредска-
зуемому эрудиту61, и вся проблема откровенно переме-
щается из научной сферы в сферу гадания.
Заметим в очередной раз, что Кинан строит здесь
классический порочный круг: гебраизмы уримъ и орь-
тъмами служат, по его словам, важнейшими доказа-
тельствами его тезиса об авторстве Добровского; а са-
ма интерпретация слов уримъ и орьтъмами как гебра-
измов возможна только при условии, что текст сочинен
поздним фальсификатором (причем обладавшим спе-
цифическими характеристиками Добровского). Выйти
из этого круга можно было бы только в том случае,
если бы верность хоть какого-то из этих двух тезисов
была твердо установлена на основании других дово-
дов, — например, если бы во фразе СПИ уримъ было
единственным возможным чтением. Но мы видели, что
это совершенно не так.
Но разве все-таки невозможно, чтобы уримъ было
гебраизмом? Теоретически возможно. Но только если в
силу других доводов окажется правдой, что СПИ со-
чинил гебраист нового времени. И точно так же, как в
случае с богемизмами, если в силу каких-то доводов
61 Действия Добровского в изображении Кинана и в са-
мом деле загадочны — настолько, что не обойтись без апел-
ляции к его сумасшествию. Допустим, в духе Кинана, что
уримъ было для Добровского масонским знаком и он захотел
показать своим читателям этот знак, — тогда он правильно
поступил, вставив его в текст в открытом виде. Но зачем
тогда другой такой же знак он зашифровал так глубоко — и
внешне (орьтъма вместо ур-тум), и семантически (превра-
щением в одежду), — что его не удалось разгадать никому,
кроме Кинана?
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 10 307
будет установлено, что гипотеза о создании СПИ уче-
ным гебраистом неверна, немедленно отпадет и версия
об уримъ как гебраизме.
Позволим себе прочие гебраизмы Кинана, на кото-
рых он сам уже не настаивает с такой решительностью,
не разбирать.
Помимо гебраизмов, Кинан усматривает в СПИ так-
же один итальянизм, которому он тоже придает очень
большое значение: вместо стреляеши съ отня злата
стола салтани за землями 131 он предлагает читать
стреляеши съ отня злата стола с алтан<ы> за земля-
ми. В чешском altán (из итал. altana через немецкое
посредство) значит "беседка#, но раньше, согласно Ки-
нану, это слово «означало то же, что и в итальянском,
а именно, "небольшая башня#, "крытая терраса#, "пор-
тик#, "бельведер#, "лоджия# или "павильон#».
Версия Кинана такова (с. 329). Добровский взял это
слово из чешского или из немецкого. Сочиненная им
фраза означала: "стреляешь с отеческого золотого пре-
стола, с башни, [находящейся] за [многими] странами#.
Издатели СПИ не поняли стоявшего в тексте Добров-
ского с алтаны (или s altany, ср. выше о латинице у
Добровского) и написали Салтани (в Е. Салътани).
Позиция тех, кто все-таки желает видеть здесь слово
«султаны», по словам Кинана, имеет мало смысла и
«основана на предположении о необычной ошибке
писца (unusual scribal lapse)» — сал- вместо соул- или
сул-. А поскольку итальянский архитектурный термин
сформировался относительно поздно и проник в не-
мецкий язык и далее в чешский не ранее XV в., то пе-
ред нами очередное свидетельство позднего происхож-
дения СПИ.
Можно только поражаться тому, до какой степени
свободным чувствует себя Кинан от фактов, которые
308
О Добровском…
уже давно выявлены в этой связи и не могут не быть
ему известны. Ведь он должен был бы признать, что
точно такой же «scribal lapse» — написание салтанъ —
многократно допущен авторами и писцами XV–XVI вв.,
например, писцом Ермолинского летописца XV в. или
Афанасием Никитиным (или его копиистом) и т. д. (см.
хотя бы СССПИ, статья «Салтан»). Известно также
полдюжины людей этих веков, которые имели прозви-
ще Салтанъ или Солтанъ (см. там же); мы можем до-
бавить к ним человека XVI в. по имени Данило Салта-
новъ (НПК, VI: 1071). Иначе говоря, на Руси это слово
свободно использовали как прозвище — надо полагать,
не сверяясь с тем, был ли человек турецким султаном.
Титул soltan носили вожди половецких племен; на бе-
регу Северского Донца имеется городище Салтанов-
ское (см. ЭСПИ, статья «Салтан»).
Далее: значение итальянского altana описано Кина-
ном необъективно, поскольку на первый план он вы-
двигает значение "небольшая башня#, которое ему нуж-
но для военного контекста, представленного в СПИ.
Итальянский энциклопедический словарь определяет
altana как «крытая терраса, сооруженная в виде башен-
ки над крышей, — архитектурный элемент, характер-
ный для барочных дворцов». Никаких даже отдален-
ных намеков на военное использование такой построй-
ки Кинану найти не удалось. В славянских языках, за-
имствовавших это слово, его значение повсеместно
развивалось в сторону предельно мирного "беседка#.
Тем самым образ, который якобы вложен Добров-
ским в обсуждаемую фразу: "стреляешь с дворцовой
надстройки (или беседки), находящейся за многими
странами# — не обладает даже таким первейшим свой-
ством любой жизнеспособной конъектуры, как правдо-
подобие смысла. Ее странность уж никоим образом не
меньше, чем у фразы про султанов, которые на самом
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть. § 10 309
деле не султаны, а просто любые восточные владыки и
князья.
Зачем лингвист Добровский вставил в текст СПИ
такой явно поздний лексический элемент? У Кинана
есть ответ и на этот вопрос: Добровский хоть и был
блистательный лингвист, но все-таки мог и ошибиться;
в данном случае, как сообщает нам видящий его на-
сквозь Кинан, он ошибочно думал, что слово алтана
было заимствовано в общеславянский из латыни.
Замечательны и помощники Добровского в деле об-
мана русского общества — публикаторы СПИ: они,
с одной стороны, не поняли, что Добровский написал
с алтаны, с другой — не забыли заменить получив-
шийся у них правильный аккузатив множ. числа сал-
таны на обманное салтани, где ошибочное окончание
-и должно было имитировать характерную ошибку
писца XVI века.
Такова степень убедительности этого открытого Ки-
наном «итальянизма».
———
Итак, на вопрос о том, доказательны ли содержащи-
еся в книге Кинана рассуждения, ответ должен быть
отрицательным. Все они представляют собой лишь
предположения разной степени правдоподобия. Тот
факт, что их очень много, как уже показано выше, сам
по себе не имеет принципиального значения. Большин-
ство их либо просто должно быть отвергнуто при бо-
лее аккуратном рассмотрении фактов, либо обладает
лишь весьма незначительной степенью правдоподобия.
Очень немногие могут быть оценены как действитель-
но правдоподобные. Но ведь даже и большое правдо-
подобие — еще не то же, что истина. Безусловно быва-
ет и так, что решение, локально более правдоподобное,
310
О Добровском…
чем его альтернативы, в конечном счете оказывается
все же неверным — после того, как учтены более весо-
мые факты.
Что можно было бы добавить из работы Кинана в
нашу сводку существенных аргументов по поводу
СПИ («Аргументы...», § 36)? По-видимому, всего не-
сколько слов, про которые возможно подозрение, что
они взяты фальсификатором из того или иного ино-
странного языка. В каждом отдельном случае речь
идет лишь об одном из возможных предположений.
Неоспоримых, несмотря на декларации Кинана, среди
них нет ни одного. Таким образом, речь идет не более
чем о некотором численном увеличении аргументов
слабого типа. От столь незначительного добавления
стрелка наших «лингвистических весов» почти не по-
шевелилась.
Резюмировать можно так: если бы каким-то другим
путем было установлено, что СПИ сочинил Добров-
ский, то многие предположения Кинана по поводу кон-
кретных слов получили бы сильнейшую поддержку.
Но из самих этих предположений никакого доказатель-
ства тезиса о Добровском как авторе СПИ не вытекает.
Истинность или ложность этого тезиса может быть
установлена только с помощью каких-то более надеж-
ных аргументов, которых в книге Кинана нет.
Кинан искал всевозможные свидетельства поддель-
ности СПИ в течение целого ряда лет, вложив в это
мощную эрудицию и поистине беспрецедентную энер-
гию. И что же? В бездне предъявленных им свиде-
тельств — строго ни одного надежного!
Какая же теперь надежда остается у прочих теоре-
тиков поддельности когда-либо найти такое свидетель-
ство?
О том, чего в книге Кинана нет. § 11
311
О том, чего в книге Кинана нет
§ 11. Перейдем теперь к самому существенному — к
тому, чего в книге Кинана вообще нет, но что имеет
капитальное значение для решения всей проблемы.
Кинан понимает, что вопрос о лингвистической
компетенции составителя СПИ имеет для интересую-
щей его проблемы первостепенное значение. И вот что
он в связи с этим говорит (с. 125): «Не подлежит ника-
кому сомнению, учитывая Institutiones и другие, более
ранние работы, что он [Добровский] был полностью
способен произвести такой архаический текст». И да-
лее снова: «То, что Добровский был способен соста-
вить текст на уникальном креольском славянском,
представленном в СПИ, не подлежит сомнению».
Но помимо этих деклараций мы не находим во всей
книге больше решительно ничего о том, каким знанием
древней грамматики располагал Добровский. Только
рассуждения о том, что он великолепно знал славян-
скую лексику. Лингвистическая компетенция явно сво-
дится в глазах Кинана к знанию слов. Это совершенно
совпадает с тем, что мы читаем, например, у Зимина, и
в очередной раз показывает, до какой степени нелинг-
висты склонны считать, что все проблемы языка сво-
дятся к проблемам лексики. Они не осознают, что на-
стоящая сложность языка в действительности лежит на
гораздо менее доступных поверхностному наблюде-
нию уровнях (ср. «Аргументы...», § 5 и 34).
Как уже было сказано, мы совершенно согласны с
Кинаном в том, что никто из людей XVIII века не под-
ходит по своим лингвистическим знаниям на роль
автора СПИ лучше Добровского. Остается выяснить
одно: подходит ли для этой роли Добровский.
312
О Добровском…
Основной ответ — отрицательный — в сущности
уже содержится в обстоятельной статье О. Б. Страховой
(2003), где реальные грамматические явления, имею-
щиеся в СПИ, сопоставлены с представлениями До-
бровского об этих явлениях, изложенными в основном
труде его жизни — Institutiones. Резюмируем наиболее
существенные факты, выявленные в этой статье.
1. В СПИ среди словоформ аориста представлены, в
частности, потопташа, насыпаша, полизаша, троско-
таша, вътроскоташа, въсплакашас<я>. Между тем в
своих Institutiones Добровский, который не различает
аорист и имперфект в качестве различных времен, пре-
дусматривает для глаголов на -ати в 3 мн. прошедшего
времени только формы на -аху, следовательно, в дан-
ном случае потоптаху, насыпаху и т. д.
2. В СПИ представлены также аористы 3 мн. пре-
городиша, преградиша, отступиша, попоиша, поклони-
ша, подълиша, позвониша, ся обратиша, скратишас<я>.
Между тем по таблицам Добровского они должны бы-
ли бы оканчиваться так же, как в 2 мн., т. е. на -исте
(следовательно, прегородисте, преградисте и т. д.).
3. Представленные в СПИ плюсквамперфекты обра-
зованы с помощью бяше (бяшеть): бяше успилъ, бя-
шеть притрепеталъ. Между тем согласно Institutiones
плюсквамперфект образуется с помощью бъ (былъ бъ
и т. д.).
4. Как показал А. Тимберлейк (1999), в СПИ формы
имперфекта без -ть и с -ть (типа бяше, бяху и типа
бяшеть, бяхуть) обнаруживают достаточно строгое
распределение в зависимости, в частности, от наличия
энклитик при глагольной словоформе, а также от нали-
чия в предложении частиц же, бо и определенных со-
юзов. И это распределение совпадает с наблюдаемым в
том отрезке Лаврентьевской летописи, который охва-
тывает 1111–1185 гг. Между тем в Institutiones формы
О том, чего в книге Кинана нет. § 11
313
имперфекта с -ть (причем только множ. числа) упомя-
нуты лишь однажды мельком, с пометой «исключите-
льно редко».
5. В СПИ в 1-м лице двойств. числа представлены
только словоформы с -въ: есвъ, ростръляевъ, опутае-
въ. Между тем Добровский считает окончание -въ
ошибочным, а правильным признает -ва (что в данном
случае дало бы есва, ростръляева, опутаева).
6. Орфография СПИ обнаруживает сразу девять62
диагностических признаков второго южнославянского
влияния, выявленных в свое время А. И. Соболевским,
которые характерны для восточнославянских рукопи-
сей, написанных между концом XIV и серединой XVI
века. Детальные данные по второму южнославянскому
влиянию, содержащиеся в фундаментальном исследо-
вании М. Г. Гальченко (2001), позволяют установить,
что комплекс орфографических черт, представленных
в СПИ, указывает на интервал с конца XIV по рубеж
XV и XVI веков. Между тем нет никаких свидетельств
того, что Добровский или какой бы то ни было другой
славист знал о том комплексном явлении в орфографии
этих веков, которое именуется вторым южнославян-
ским влиянием, ранее 1894 г., когда оно было открыто
А. И. Соболевским.
7. Добровский в своих трудах не различал сочета-
ния типа торгъ (т. е. восходящие к *ТъrТ) и типа кровь
(т. е. восходящие к *ТrъТ); он постоянно цитирует те и
другие в единых списках. Иначе говоря, ему еще было
неизвестно, что здесь представлены разные по проис-
хождению звуковые последовательности. Между тем в
СПИ эти два класса безукоризненно разграничены:
условное написание с ръ, лъ (пръстъ, плъкъ и т. п.) при-
62 Признак «нестяженный имперфект» мы исключили:
граахуть есть имперфект от граяти (не от *грати).
314
О Добровском…
меняется исключительно для класса *ТъrТ; сочетания
класса *ТrъТ всегда пишутся с о, е (кровь, кровавыя,
тростiю, слезами, стремень и т. д.).
Из этих фактов ясно: если СПИ — сочинение До-
бровского, то это значит, что он включил в свой глав-
ный труд Institutiones ряд заведомо ошибочных грам-
матических правил, зная, каковы истинные правила, а
еще про несколько важнейших своих лингвистических
открытий вообще умолчал.
§ 12. Добавим к этому перечню наиболее сущест-
венные из результатов, полученных нами выше в ста-
тье «Аргументы...».
1. В § 9–13 этой статьи показано, что в СПИ энкли-
тики стоят в полном соответствии с древнерусскими
правилами, а именно, подчиняются закону Вакернаге-
ля. Особенно существенно правильное древнерусское
поведение энклитики ся, поскольку ее препозиция или
постпозиция по отношению к глаголу определяется
сложным комплексом правил. В СПИ положение ся во
фразе соответствует той ступени исторической эволю-
ции этой энклитики, которая представлена в ранних
берестяных грамотах, прямой речи в Киевской летопи-
си по Ипат. и ряде других памятников, созданных в
домонгольский период.
Фальсификатор, если это его работа, должен был
прежде всего выбрать себе группу памятников для
подражания, а именно, он должен был отказаться от
имитации как старославянских и позднейших церков-
ных памятников, так и светских памятников, создан-
ных позднее XIV века. После этого он должен был
провести весьма трудоемкое исследование избранного
памятника именно с данной точки зрения.
О том, чего в книге Кинана нет. § 12
315
Здесь, правда, фальсификатор-чех оказывается в
более выгодном положении, чем русский, поскольку
поведение энклитики se (а также si) в чешском гораздо
ближе к древнему состоянию, чем поведение ся в со-
временном русском. Но все же полного совпадения
между чешскими правилами и правилами, отразивши-
мися в СПИ, нет. Чешский язык в принципе допускает
как постпозицию, так и препозицию se (причем во мно-
гих случаях выбор между ними относительно свобо-
ден), но в целом гораздо сильнее тяготеет к постпози-
ции, чем древнерусский.
Й. Юнгманн, автор первого перевода СПИ на чеш-
ский язык (сделанного в 1810 г.), который стремился
как можно ближе следовать за древнерусским текстом
как в выборе слов, так и в их порядке (иногда даже в
ущерб естественности чешского текста), из 11 приме-
ров препозиции ся, представленных в СПИ, в четырех
сохранил порядок слов русского текста. К ним примы-
кает фраза stany se Polovecké pozdvihovaly, где перевод-
чик из двух ся русского текста (вежи ся Половецкiи по-
двизашася) оставил только препозитивное (заметим,
что в полученной фразе положение se оказалось весьма
необычным для чешского). В остальных шести случаях
Юнгманн, несмотря на свою общую установку, все же
счел необходимым так или иначе перестроить фразу.
Ср., в частности:
ту ся саблямъ потручяти → tu šavlím přitupiti se
(здесь препозиция просто заменена на постпозицию);
а древо с(я) тугою къ земли преклонилос<я> → a
strom touhou k zemi přiklonil se (постпозиция вместо
двойного ся; правда, Юнгманн первого ся здесь, веро-
ятно, и не видел).
По-другому перестроены примеры:
ту ся копiемъ приламати → tu (bylo) kopím se la-
mati;
316
О Добровском…
и древо с(я) тугою къ земли пръклонило → a strom s
touhou k zemi se překlonil.
Здесь и в чешском препозиция, но se стоит уже не-
посредственно перед глаголом; в древнерусском такой
порядок (когда ся оказывается в положении после не-
скольких начальных тактовых групп, перед последней
из которых нет условий для появления ритмико-син-
таксического барьера) почти не встречается.
Таким образом, одно лишь знание чешского языка
еще не обеспечило бы именно такого расположения эн-
клитики ся, которое представлено в СПИ, — фальси-
фикатору все равно пришлось бы делать поправки на
особенности древнерусских правил об энклитиках.
2. В § 8 и 15 указан также комплекс других черт,
представленных в СПИ, которые характерны для тек-
стов, созданных в домонгольский период, в частности:
правильное двойственное число, древняя форма акку-
затива множ. числа, система из четырех прошедших
времен, имперфект с наращением -ть, релятивизатор
то, частица ти.
Чешский язык тут был бы полезен фальсификатору
лишь в отношении частицы ти (которая в чешском, в
отличие от русского, сохранилась). Во всем прочем он
дает не больше, чем современный русский.
3. В § 17 указан комплекс черт, представленных в
СПИ, которые характерны для памятников, созданных
или переписанных в XV–XVI вв., в частности: позднее
состояние редуцированных; ки, ги, хи (наряду с кы, гы,
хы); ряд других поздних фонетических явлений; орфо-
графия, отражающая второе южнославянское влияние;
смешение номинатива и аккузатива множ. числа; И. В.
множ. женского рода мягкого склонения на -и; М. ед.
О том, чего в книге Кинана нет. § 12
317
мягкого склонения на -ъ; смешения в сфере прошед-
ших времен; двойное ся.
Представлены также явления, которые появляются
уже в древний период, но активно развиваются позд-
нее: двойственное число среднего рода на -а; употреб-
ление локатива с предлогом на месте старых беспред-
ложных конструкций; несогласованные причастия,
приобретающие функции деепричастий.
Знание истории чешского языка (или любого дру-
гого из западно- и южнославянских) тут не помогло бы
фальсификатору почти ни в чем. Необходимые сведе-
ния можно было извлечь только из глубокого анализа
значительного числа восточнославянских рукописей
XV–XVI вв.
4. В § 18 показано, что представленные в СПИ ошиб-
ки и отклонения от правил точно соответствуют тому,
что реально наблюдается в рукописях XV–XVI вв.
Если перед нами работа фальсификатора, то все
грамматические явления, перечисленные выше, он вос-
производил не в силу выработанных с детства автома-
тизмов, а путем сознательного применения выявлен-
ных им грамматических правил. В этой ситуации есте-
ственно ожидать последовательного применения таких
правил. Чтобы искусственно создать еще и ошибки,
причем не какие угодно, а точно такие же, как в реаль-
ных рукописях, фальсификатор должен был исследо-
вать средневековые рукописи также специально и с
этой точки зрения. При этом сама стратегия сознатель-
ного внесения в текст ошибок означает глубоко проду-
манную коварную стратегию обмана, предназначен-
ную отнюдь не для публики, а для будущих исследова-
телей-профессионалов.
5. В § 19–20 установлено, что в рукописи СПИ, как
она восстанавливается на основе первого издания, Ека-
318
О Добровском…
терининской копии и записей Малиновского, по неско-
льким параметрам одновременно (написания кы, гы, хы
и ки, ги, хи, смешение номинатива и аккузатива и др.)
наблюдается нарастание процента ошибок по мере про-
движения от начала рукописи к концу. Это такой же
эффект, как во многих средневековых рукописях (где
он связан с появлением усталости у писца).
Если же, как полагает Кинан, никакой средневеко-
вой рукописи не было, то либо перед нами очередная
предельно маловероятная случайность, либо данный
эффект искусственно создал фальсификатор, который,
во-первых, открыл само существование данного эф-
фекта в рукописях, во-вторых, сумел его успешно
сымитировать.
6. В разделе «Диалектные особенности в СПИ»
(§ 21–22) показано, с учетом результатов предшеству-
ющих исследований, что текст СПИ обнаруживает це-
лый комплекс диалектных фонетических и морфологи-
ческих особенностей, характерных для северо-запад-
ных (в первую очередь псковских) рукописей XV–XVI
веков.
Как быть Кинану с псковскими чертами? Приписать
Добровскому знание и этих черт он не решается.63 В
этой трудной ситуации он находит замечательный вы-
ход: а нет никаких псковских черт! это просто измыш-
ление! Чтобы нас не обвинили в клевете, приводим
полную цитату (с. 147): «Но основная причина нынеш-
него состояния дел, вероятно, состоит в упрямой готов-
ности верующих (или, точнее, защитников) измыслить
для каждой аномалии, открытой скептиками, объясне-
63 В самом деле, как отмечает О. Б. Страхова, в Institutio-
nes Добровского нигде не упоминается даже самое характер-
ное из севернорусских диалектных явлений — цоканье.
О том, чего в книге Кинана нет. § 12
319
ние — пусть сколь угодно фантастическое, — совмес-
тимое со структурой их веры. <...> Если в качестве сви-
детельства сомнительного происхождения выявлены
не засвидетельствованные в других источниках напи-
сания или грамматические формы, то в игру вступают
гипотетические псковские писцы или новгородские
диалектные формы». Это и всё, что мы находим в кни-
ге Кинана по поводу диалектизмов в СПИ (если не счи-
тать библиографических указаний и заявления, что сло-
во шизыи не имеет отношения к Пскову [с. 167]).
Мы в очередной раз видим, сколь поверхностно мо-
гут относиться к лингвистической проблеме нелингви-
сты.
Не будем заново повторять здесь весь соответству-
ющий раздел нашей основной статьи. Отметим лишь,
что слова Кинана «не засвидетельствованные в других
источниках написания или грамматические формы» —
это просто безответственная риторика: всё то, что опо-
знается в СПИ как диалектизмы северо-западного типа,
— это как раз прекрасно засвидетельствованные в ру-
кописях написания и грамматические формы; см. вы-
ше, «Аргументы...», § 21–22. Оставляем лингвистам
судить о том, можно ли считать совпадение по двум
десяткам параметров продуктом «измышления веру-
ющих».
7. В § 30–33 установлено, что в СПИ коэффициент
бессоюзия в части, параллельной Задонщине, и в неза-
висимой (т. е. остальной) части практически одинаков
(65–67%). Между тем в Задонщине этот коэффициент
(разный в разных списках) в части, параллельной СПИ,
во всех списках выше, чем в независимой. Наиболее
показательны списки И-1 и С: в них коэффициент бес-
союзия в параллельной части соответственно 68% и
71%, а в независимой 50% и 54%.
320
О Добровском…
Если СПИ первично по отношению к Задонщине, то
такая картина легко объясняется различием между сти-
лем первоисточника и стилем автора Задонщины.
Но если СПИ есть позднее сочинение, вторичное по
отношению к Задонщине, то эта картина должна объяс-
няться либо как случайность (вероятность чего исче-
зающе мала), либо как результат следующей особой
стратегии Анонима: он выбирал в Задонщине пассажи
для копирования по тому признаку, чтобы в них было
мало союзов; а потом, сочиняя независимую часть
СПИ, он проследил за тем, чтобы она имела точно та-
кой же коэффициент бессоюзия. Эта стратегия одно-
временно настолько сложна и настолько бессмысленна,
что, по-видимому, единственный способ ее допустить
— это апеллировать к сумасшествию Добровского.
Таков истинный масштаб лингвистических проблем,
которые должен был решить Аноним, чтобы создать в
тексте СПИ те лингвистические эффекты, которые там
реально имеются.
Книга Кинана представляет читателю ситуацию так,
как если бы ни одной из перечисленных выше проблем
вообще не было; тем, кто о таких проблемах разговари-
вает, посвящено лишь несколько пренебрежительных
фраз.
Мы видим, тем самым, насколько голословна уже
процитированная выше декларация Кинана: «То, что
Добровский был способен составить текст на уникаль-
ном креольском славянском, представленном в СПИ,
не подлежит сомнению». За категоричностью формы в
ней не стоит ровно никакого лингвистического анали-
за. Если у Кинана тут действительно нет никаких со-
мнений, то это значит только то, что он совершенно не
представляет себе масштаба проблем, от которых счел
возможным отмахнуться.
Заключение. § 12–13
321
Кинану для его концепции удобно считать язык
СПИ «креольским», т. е. таким, где лексика — это смесь
из разных языков, а грамматика примитивна; он готов
видеть в нем ошибки всех родов на каждом шагу. Но
этот взгляд не имеет ничего общего с действительно-
стью: из нашего разбора ясно, сколь сложные и сколь
многочисленные языковые механизмы безупречно дей-
ствуют в тексте СПИ. Кинан просто не желает их ви-
деть — и не видит.
Таким образом, Кинан, несмотря на весь объем вло-
женного им труда, оказался вполне похож на своих
предшественников:
все они на основании некоторых частных исходных
соображений принимают тезис поддельности СПИ, а
затем уже начинают в него твердо верить;
на этой основе у них развивается своего рода «одно-
стороннее зрение» — умение замечать факты всех ро-
дов и степеней надежности, которые можно истолковать
в соответствии с их концепцией, и полностью отвле-
каться от тех, которые так истолковать не удается; при-
мечательно, что всем им приходится в связи с этим в
первую очередь отвлекаться от серьезной лингвистики;
и все они в качестве главного инструмента исполь-
зуют нагромождение слабых, не обладающих никакой
обязательностью аргументов, полагаясь не на их на-
дежность, а на их количество.
Заключение
§ 13. Итак, ситуация в целом ясна. На уровне обы-
кновенного здравого смысла фактов, изложенных в
§ 11–12, вполне достаточно, чтобы заключить: Добров-
ский не был автором СПИ.
322
О Добровском…
Но, как и в других подобных случаях, остается еще
уровень абстрактной логики, допускающей любые со-
бытия, вероятность которых не равна строгому нулю.
Если согласиться рассуждать также и на этом уровне,
то мы неизбежно должны признать следующее.
Если все же Добровский был автором СПИ, то он
прежде всего был лингвистическим гением того мас-
штаба, который позволяет опередить все остальное че-
ловечество на один-два века.
Но, с другой стороны, он счел почему-то нужным
скрыть значительную часть своих научных достиже-
ний в труде своей жизни — Institutiones. Например, он
даже не коснулся сферы, в которой, судя по СПИ, он
сделал замечательные открытия и продвинулся исклю-
чительно далеко, — орфографии рукописей XV–XVI
веков. И что еще более поразительно, во имя некоей
коварной игры, цели которой остаются загадочными,
он включил в свой opus magnum, которому предстояло
стать учебником всех будущих славистов, наряду с
верными грамматическими правилами некоторое число
заведомо неверных — зная при этом, каковы истинные
правила. Как ученый, он, конечно, понимал, что со вре-
менем другие лингвисты тоже откроют истинные пра-
вила и увидят его ошибки. Но выходит, что стремление
зачем-то обмануть было сильнее заботы о качестве
своего научного труда и о своей научной репутации.
И при всем желании добросовестно выступить в ро-
ли advocatus diaboli и давать предельно снисходитель-
ные оценки любым странным поступкам, приходится
все же констатировать: если один и тот же человек
сочинил СПИ, создав в нем лингвистические эффекты,
указанные выше в § 11–12, и написал (поздне!е!) Insti-
tutiones, то он был одновременно ни с кем не сравни-
мым научным гением и столь же уникальным монст-
Заключение. § 13
323
ром изощренного коварства, двуличия и циничного
отношения к собственной научной деятельности.
Впрочем, у Кинана есть еще один шанс: списать всё
на душевную болезнь Добровского, в силу которой он
со временем забыл часть своих прежних лингвистиче-
ских знаний. Это было бы хорошее дополнение к ги-
потезе о том, что он забыл, что это он написал СПИ.
Таковы «шансы» Йосефа Добровского на авторство
СПИ. А у других, как мы уже знаем, они еще намного
меньше.
Всё это не значит, что в СПИ нет больше ничего
странного, что всё загадочное объяснилось. Темная
история находки памятника остается. Темные места в
тексте остаются. Слова спорного происхождения оста-
ются. Озадачивающие литературоведов литературные
особенности остаются. Наша книга не решает всех
этих непростых задач — она на это и не претендовала.
Просто мы увидели, как мало шансов, несмотря на
все эти подозрительные обстоятельства, оказалось у
той прямолинейной, родившейся из надежды развязать
все узлы одним ударом, гипотезы, что перед нами про-
дукт изобретательности человека XVIII века.
324
Литература и сокращения
ЛИТЕРАТУРА И СОКРАЩЕНИЯ 64
Айтцетмюллер 1977 — R. Aitzetmüller. Die Polonismen des
Igorlieds // Anzeiger für slavische Philologie, IX/1 (1977). S.
27–31.
Айтцетмюллер 1992 — R. Aitzetmüller. Zum Nominalge-
brauch im Igorlied // Anzeiger für slavische Philologie, XXI
(1992). S. 109–117.
«Аргументы...» — «Лингвистические аргументы за и
против подлинности "Слова о полку Игореве"» // В настоя-
щем издании, с. 5.
Арханг. обл. слов. — Архангельский областной словарь.
Вып. 1–. М., 1980–.
Булаховский 1950 — Л. А. Булаховский. «Слово о полку
Игореве» как памятник древнерусского языка // «Слово о
полку Игореве». Cборник исследований и статей под ред.
В. П. Адриановой-Перетц. М.–Л., 1950. С. 130–163 // Цит. по:
Булаховский 1983. С. 441–480.
Булаховский 1952 — Л. А. Булаховский. Функции чисел в
«Слове о полку Игореве» // Мовознавство, т. 10, 1952. С.
120–124.
Булаховский 1983 — Л. А. Булаховский. Избранные тру-
ды в пяти томах. Том третий. Славистика. Русский язык.
Киев, 1983.
Брюкнер 1937 — A. Brückner. Die Echtheit des Igorliedes //
Zeitschrift für slavische Philologie, XIV (1937), 1–2. S. 46–52.
Вермеер 2003 — W. Vermeer. Czech lexical evidence cast-
ing light on Novgorod birchbark document 130 // Берестяные
грамоты: 50 лет открытия и изучения. Материалы междуна-
родной конференции (Великий Новгород, 24–27 сентября
2001 г.). М., 2003. С. 253–268.
Виноградов 1941 — В. В. Виноградов. Стиль Пушкина.
М., 1941.
64 В список включено также несколько работ, на которые
в тексте нет прямых ссылок.
Литература и сокращения
325
Виноградова 1985 — В. Л. Виноградова. О некоторых
словах и выражениях в «Слове о полку Игореве» // «Слово о
полку Игореве» и его время. М., 1985.
Гальченко 2001 — М. Г. Гальченко. Книжная культура.
Книгописание. Надписи. М.–СПб., 2001.
ГВНП — Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.–Л.,
1949.
Гринченко — Б. Д. Гринченко. Словарь украинского язы-
ка. Т. I–IV. Киев, 1907–1909.
ДАБМ — Дыялекталагiчны атлас беларускай мовы.
Мiнск, 1963.
Даль — В. И. Даль. Толковый словарь живого великорус-
ского языка. Т. I–IV. М., 1955.
ДАРЯ — Диалектологический атлас русского языка.
Вып. I–III. М., 1986–1997.
ДДГ — Духовные и договорные грамоты великих и
удельных князей XIV–XVI вв. М.–Л., 1950.
ДНД1 — А. А. Зализняк. Древненовгородский диалект. М.,
1995.
ДНД2 — А. А. Зализняк. Древненовгородский диалект.
Изд. 2-е, испр. и доп. М., 2004.
Дылевский 1962 — Н. М. Дылевский. Лексические и грам-
матические свидетельства подлинности «Слова о полку Иго-
реве» по старым и новым данным // «Слово о полку Игоре-
ве» — памятник XII века. М.–Л., 1962. С. 169–254.
Е. — Екатерининская копия СПИ (см.: П. К. Симони.
«Слово о полку Игореве» // Древности. Труды Моск. Архео-
лог. Общества, XIII, № 2 [1890]. С. 34–46).
Жит. Андр. Юрод. — Житие Андрея Юродивого (РГАДА,
фонд 381, № 182, XIV в.) // Цит. по: А. М. Молдован. Житие
Андрея Юродивого в славянской письменности. М., 2000.
Зализняк 1981 — А. А. Зализняк. Противопоставление от-
носительных и вопросительных местоимений в древнерус-
ском // Балто-славянские исследования 1980. М., 1981. С.
89–107.
Зализняк 1986 — А. А. Зализняк. Новгородские берестя-
ные грамоты с лингвистической точки зрения // В. Л. Янин,
А. А. Зализняк. Новгородские грамоты на бересте (из раско-
326
Литература и сокращения
пок 1977–1983 гг.). Комментарии и словоуказатель к бере-
стяным грамотам (из раскопок 1951–1983 гг.). М., 1986. С.
89–219.
Зализняк 1993 — А. А. Зализняк. К изучению языка бере-
стяных грамот // В. Л. Янин, А. А. Зализняк. Новгородские
грамоты на бересте (из раскопок 1984–1989 гг.). М., 1993. С.
191–321.
Зализняк 2004 — А. А. Зализняк. К изучению древнерус-
ских надписей // В. Л. Янин, А. А. Зализняк, А. А. Гиппиус. Нов-
городские грамоты на бересте (из раскопок 1997–2001 гг.).
М., 2004. С. 233–287.
Зимин 1963 — А. А. Зимин. Слово о полку Игореве (Ис-
точники. Время создания. Автор). М., 1963.
И-1 — Задонщина, 1-й список Исторического музея //
СПИ и Кулик. С. 541–546.
И-2 — Задонщина, 2-й список Исторического музея //
СПИ и Кулик. С. 546–547.
ИГДРЯ 2001 — Историческая грамматика древнерусско-
го языка. Том II. О. Ф. Жолобов, В. Б. Крысько. Двойственное
число. М., 2001.
ИГРЯ 1982 — Историческая грамматика русского языка.
Морфология. Глагол. М., 1982.
Изборник 1986 — Изборник: Повести Древней Руси. М.,
1986.
Ипат. — Полное собрание русских летописей. Том вто-
рой. Ипатьевская летопись. М., 1962.
Исаченко 1941 — А. В. Исаченко. Двойственное число в
«Словъ о пълку Игоревъ» // Заметки к Слову о полку Игоре-
ве. Београд, 1941 // Цит. по: A. V. Isačenko. Opera selecta.
München, 1976 [Forum slavicum, Bd. 45]. С. 34–48.
«История...» Флавия — «История Иудейской войны»
Иосифа Флавия. Древнерусский перевод. Т. I–II. М., 2004.
К. — выписки Н. М. Карамзина из СПИ (по: СССПИ, 1:
15–25).
«К чтению...» — К чтению нескольких мест из «Слова о
полку Игореве» // В настоящем издании, с. 180.
Карский 1956 — Е. Ф. Карский. Белорусы. Язык белорус-
ского народа. Вып. 2. Исторический очерк словообразования
Литература и сокращения
327
и словоизменения в белорусском языке. Вып. 3. Очерки син-
таксиса белорусского языка. М., 1956.
КБ — Задонщина, Кирилло-Белозерский список // СПИ и
Кулик. С. 548–550.
Каринский 1916 — Н. Каринский. Мусин-Пушкинская
рукопись «Слова о полку Игореве» как памятник псковской
письменности XV–XVI вв. // Журнал Министерства народ-
ного просвещения, LXVI (1916, декабрь). С. 199–214.
Кинан 1998 — E. L. Keenan. Was Iaroslav of Halych really
shooting sultans in 1185? // Cultures and Nations of Central and
Eastern Europe. Essays in Honor of Roman Szporluk. Harward
Ukrainian Studies, 22 (1998). P. 313–329.
Кинан 2002 — E. L. Keenan. Turkic Lexical Elements in the
Igor Tale and the Zadonščina // Slavonic and East European Re-
view. Vol. 80, № 3, July 2002. P. 479–482.
Кинан 2003 — E. L. Keenan. Josef Dobrovsky and the Ori-
gins of the Igor' Tale. Cambridge, Mass., 2003.
Козырев 1975 — В. А. Козырев. «Слово о полку Игореве»
и современные русские народные говоры // Русская речь,
1975, № 5.
Козырев 1976 — В. А. Козырев. Словарный состав «Слова
о полку Игореве» и лексика современных русских народных
говоров // Труды Отдела древнерусской литературы, т. XXXI.
Л., 1976.
Корш 1909 — Ф. Корш. Слово о полку Игореве. СПб.,
1909.
Котляренко 1966 — А. Н. Котляренко. Сравнительный
анализ некоторых особенностей грамматического строя «За-
донщины» и «Слова о полку Игореве» // СПИ и Кулик. С.
127–198.
Лавр. — Полное собрание русских летописей. Том пер-
вый. Лаврентьевская летопись. Вып. 1–3. Л., 1926–1928.
Ларин 1975 — Б. А. Ларин. Лекции по истории русского
литературного языка (X – середина XVIII в.). М., 1975.
Лихачев 1982 — Д. С. Лихачев. Слово о полку Игореве.
Историко-литературный очерк. Изд. 2-е. М., 1982.
М. — выписки А. Ф. Малиновского из СПИ (по: СССПИ,
1: 15–25).
328
Литература и сокращения
Мазон 1940 — A. Mazon. Le Slovo d’Igor. I–IV. Paris, 1940.
Маслов 1954 — Ю. С. Маслов. Имперфект глаголов со-
вершенного вида в славянских языках // Вопросы славянско-
го языкознания, вып. 1. М., 1954. С. 68–138.
Мещерский 1958 — Н. А. Мещерский. К изучению лек-
сики и фразеологии «Слова о полку Игореве» // Труды
Отдела древнерусской литературы, XIV (1958). С. 43–48.
НГБ X — В. Л. Янин, А. А. Зализняк. Новгородские грамо-
ты на бересте (из раскопок 1990–1996 гг.). Палеография бе-
рестяных грамот и их внестратиграфическое датирование.
М., 2000.
НПК — Новгородские писцовые книги. Т. I–VI и указа-
тель. СПб., Пг., 1859–1915.
НПЛ — Новгородская первая летопись старшего и млад-
шего изводов. М.–Л., 1950.
«О Добровском...»— Новейший кандидат на авторство
"Слова о полку Игореве" — Йосеф Добровский // В настоя-
щем издании, с. 265.
«О противниках...» — О нескольких лингвистических
работах противников подлинности «Слова о полку Игореве»
// В настоящем издании, с. 207.
Обнорский 1939 — С. П. Обнорский. «Слово о полку
Игореве» как памятник русского литературного языка // Рус-
ский язык в школе, 1939, № 4. С. 9–18.
Обнорский 1946 — С. П. Обнорский. Очерки по истории
русского литературного языка старшего периода. М.–Л.,
1946.
Обнорский 1960 — С. П. Обнорский. Избранные работы
по русскому языку. М., 1960.
Орфоэп. слов. 1989 — Орфоэпический словарь русского
языка. М., 1989.
П. — Первое издание СПИ: Ироическая песнь о походе
на половцев удельного князя Новагорода-Северского Игоря
Святославича. М., 1800.
Павлов 1908 — Памятники древнерусского каноническо-
го права, ч. 1. Памятники XI–XV в. Под ред. А. С. Павлова.
Русская историческая библиотека, т. 6. 2-е изд. СПб., 1908.
ПВЛ — Повесть временных лет.
Литература и сокращения
329
Перетц 1926 — В. Перетц. Слово о полку Iгоревiм. Киïв,
1926.
Петерсон 1937 — Н. М. Петерсон. Синтаксис «Слова о
полку Игореве» // Slavia, roč. XIV, seš. 4, v Praze, 1937. С.
547–592.
ПЛДР XII — Памятники литературы Древней Руси, XII
век. М., 1980.
Плетершник — M. Pleteršnik. Slovensko-nemški slovar. T.
1–2. Ljubljana, 1894 (Reprint 1974).
Потебня 1914 — А. А. Потебня. Слово о полку Игореве.
Текст и примечания. 2-е изд. Харьков, 1914.
Пск. обл. слов. — Псковский областной словарь с исто-
рическими данными. Вып. 1–. Л., 1967–.
РГБ — Российская Государственная библиотека в Моск-
ве (ранее: ГБЛ).
С — Задонщина, Синодальный список // СПИ и Кулик. С.
550–556.
СДРЯ — Словарь древнерусского языка (XI–XIV вв.). Т.
1– . М., 1988– .
Слов. XI–XVII — Словарь русского языка XI–XVII вв.
Вып. 1–. М., 1975–.
Смирнов 1912 — С. И. Смирнов. Материалы для истории
древнерусской покаянной дисциплины (тексты и заметки) //
Чтения ОИДР, 1912, кн. 3.
Соболевский 1916 — А. И. Соболевский. К «Слову о пол-
ку Игореве» // Изв. ОРЯС Акад. Наук, XXI, № 2 (1916). С.
210–213.
Соболевский 1929 — А. И. Соболевский. К «Слову о пол-
ку Игореве» // Изв. по РЯС АН СССР, II (1929). С. 174–180.
Соловьев 1962 — А. В. Соловьев. Русичи и русовичи //
«Слово о полку Игореве» — памятник XII века. М.–Л., 1962.
С. 276–299.
СПИ — Слово о полку Игореве.
СПИ, Библиотека поэта 1967 — Слово о полку Игореве.
Библиотека поэта. Большая серия. Перевод Л. А. Дмитриева,
Д. С. Лихачева, О. В. Творогова. 2-е изд. Л., 1967.
СПИ и Кулик. — Слово о полку Игореве и памятники
Куликовского цикла. К вопросу о времени написания «Сло-
ва». М., 1966.
330
Литература и сокращения
Срезн. — И. И. Срезневский. Материалы для словаря
древнерусского языка по письменным памятникам. Т. I–III.
СПб., 1893–1903.
СРНГ — Словарь русских народных говоров. Вып. 1–.
М.–Л., 1965–.
СССПИ — Словарь-справочник «Слова о полку Игоре-
ве». Сост. В. Л. Виноградова. Вып. 1–6. М.–Л., 1965–1984.
ССУМ — Словник староукраїнської мови XIV–XV ст.
Т. 1–2. Київ, 1977–1978.
Страхова 2003 — О. Б. Страхова. Языковая практика со-
здателя «Слова о полку Игореве» и лингвистические взгляды
Йозефа Добровского // Славяноведение, 2003, № 6. С. 33–61.
Строев. — Строевский список Псковской 3-й летописи //
Псковские летописи. Вып. 2. М., 1955.
ТСМБ — Тлумачальны слоўнiк беларускай мовы. Т. 1–5.
Мiнск, 1977–1984.
Творогов 1966 — О. В. Творогов. «Слово о полку Игоре-
ве» и «Задонщина» // СПИ и Кулик. С. 292–343.
Тимберлейк 1999 — A. Timberlake. On the Imperfect Aug-
ment in "Slovo o polku Igoreve# // H. Baran, S. I. Gindin et al.
(eds.), Roman Jakobson: Texts, Documents, Studies, Moscow:
Russian State University for the Humanities, 1999. P. 771–786.
Трост 1974 — K. Trost. Karamzin und das Igorlied. Ein Bei-
trag zur Kontroverse um die Echtheit des Igorliedes // Anzeiger
für slavische Philologie, VII (1974). S. 128–145.
Трост 1982 — K. Trost. Die Germanismen des Igorlieds //
Anzeiger für slavische Philologie, ХIII (1982). S. 25–28.
У — Задонщина, список Ундольского // СПИ и Кулик. С.
535–540.
Унбегаун 1938 — B. Unbegaun. Les Rusiči – Rusici du Slo-
vo d’Igor // Revue des études slaves, XVIII (1938). P. 78–80.
Усп. сб. — Успенский сборник XII–XIII вв. М., 1971.
Феннелл 1968 — J. L. I. Fennell. The Slovo o polku Igoreve:
The Textological Triangle // Oхford Slavonic Papers, № 1 (1968).
P. 126–137.
Флав. — «История Иудейской войны» Иосифа Флавия в
списке Архивского хронографа (РГАДА, фонд 181, МГАМИД,
№ 279/658, XV в.) // Цит. по: «История...» Флавия.
Литература и сокращения
331
Хендлер 1977 — M. Hendler. Der Verbalgebrauch im Igor-
lied // Anzeiger für slavische Philologie, IX/1 (1977). S. 103–159.
Частотн. слов. 1977 — Частотный словарь русского язы-
ка. Под ред. Л. Н. Засориной. М., 1977.
ЭСПИ — Энциклопедия «Слова о полку Игореве». Т. 1–
5. СПб., 1995.
ЭССЯ — Этимологический словарь славянских языков.
Праславянский лексический фонд. Вып.1–. М., 1974–.
Югов 1970 — Слово о полку Игореве. Перевод, ком-
ментарии и статьи А. Югова. М., 1970.
Юнгманн 1810 — Slovo o pluku Igorove: ruský tekst v tran-
skripci, český překlad a výklady Josefa Jungmanna z r. 1810.
V Praze, 1932.
Якобсон 1935 — R. Jakobson. Les enclitiques slaves // Цит.
по: Jakobson R. Selected Writings. Vol. II. The Hague–Paris,
1971. P. 16–22.
Якобсон 1948 — R. Jakobson. La Geste du Prince Igor’ //
Цит. по.: Jakobson R. Selected Writings. Vol. IV. The Hague–
Paris, 1966. P. 106–300.
Якобсон 1952 — R. Jakobson. The Puzzles of the Igor’ Tale
on the 150th Anniversary of Its First Edition // Цит. по:
Jakobson R. Selected Writings. Vol. IV. The Hague–Paris, 1966.
P. 380–410.
Якобсон 1966 — R. Jakobson. Retrospect // Jakobson R.
Selected Writings. Vol. IV. The Hague–Paris, 1966. P. 635–704.
Янин, Зализняк 1999 — В. Л. Янин, А. А. Зализняк. Бере-
стяные грамоты из новгородских раскопок 1998 г. // Вопро-
сы языкознания, 1999, № 4. С. 3–27.
Institutiones — J. Dobrovský. Institutiones linguae slavicae
dialecti veteris, quae quum apud Russos, Serbos aliosque ritus
Graeci, tum apud Dalmatas glagolitas ritus Latini Slavos in libris
sacris obtinet. Vindodonae, 1822 (2-е изд. 1852).
SJS — Slovník jazyka staroslověnske!ho. Praha, 1958–1997.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Текст «Слова о полку Игореве»
Ниже прилагается текст «Слова о полку Игореве» с той
нумерацией звеньев (взятой из работы Якобсон 1948), кото-
рой мы пользуемся в настоящей книге. Указано также (рим-
скими цифрами) предложенное Якобсоном разделение на
части.
Наша цель — чисто практическая: сделать книгу более
удобной для читателя, дав ему возможность быстро найти
обсуждаемое место в тексте СПИ.
Представление текста СПИ — задача более сложная, чем
для обычных памятников. Проще всего в точности воспро-
извести текст первого издания; но для читателя это было бы
весьма неудобное решение — из-за большого числа мест,
где чтение, словоделение, деление на фразы и т. д. было ис-
правлено позднейшими критиками. Однако общепринятого
исправленного текста не существует. Почти каждый публи-
катор в каких-то частных моментах отклоняется от своих
предшественников.
В настоящем приложении мы никоим образом не ставим
перед собой амбициозной задачи дать некий «наиболее пра-
вильный» текст произведения. В соответствии с нашей прак-
тической задачей, ниже приняты следующие установки.
Буквенный состав текста в общем случае дается по пер-
вому изданию. Лишь единичные буквы взяты не из первого
издания, а из Екатерининской копии; они подчеркнуты. До-
бавленные буквы (или более длинные отрезки) даны в круг-
лых скобках, исправленные — в угловых.
Буквы и и й даны не в соответствии с первым изданием, а
по морфологическим правилам.
Таким образом, мы ориентируемся не на реконструкцию
Мусин-Пушкинской рукописи (в этом случае нужно было
бы намного шире использовать написания Екатерининской
копии и пришлось бы во многих местах совершить субъек-
тивный выбор между конкурирующими версиями), а на мак-
Приложение
333
симальное приближение к первому изданию во всех случаях,
где это не приносит явного ущерба пониманию текста.
В отличие от буквенного состава, словоделение, знаки
препинания и выбор заглавных или строчных букв не следу-
ют за первым изданием. Но при этом все же в соответствии с
традицией мы даем больше заглавных букв, чем требуют
нынешние правила. Может несколько отклоняться от ныне-
шних правил также пунктуация. Заметим, что выбор знака
препинания для разделения предложений (точка, тире, двое-
точие, точка с запятой или запятая) в значительной мере
субъективен (равно как выбор между точкой и восклицате-
льным знаком), поэтому расхождениям между разными ком-
ментаторами в этом вопросе не следует придавать большого
значения.
Перевод не дается: в условиях, когда для большинства
пассажей имеется ряд конкурирующих вариантов перевода,
это вывело бы нас далеко за рамки нашей задачи.
Что касается деления на слова и на фразы, предлагаемый
текст достаточно близок к большинству существующих из-
даний. Из многочисленных конъектур, предлагавшихся раз-
личными комментаторами, включены в текст только совсем
немногие. Из перестановок отрезков текста, предлагавшихся
разными авторами, приняты только две (они оговорены в
сносках).
Темной заливкой выделены так называемые «темные ме-
ста», т. е. отрезки текста, интерпретация которых (а часто
даже и словоделение) вызывает самые длительные споры. В
большинстве случаев такие отрезки даны в том буквенном
составе, в котором они выступают в первом издании (хотя
нередко с другим словоделением), а возможные конъектуры
указаны в сносках. В наиболее сложных случаях «темное
место» приводится вообще без разделения на слова (хотя
комментаторы и предлагают то или иное словоделение); это:
въстазби 28, подобiю 31, ростренакусту 197.
В число «темных мест» ниже не включены, однако, те
случаи, когда буквенный состав слова и синтаксис фразы
334
Приложение
вполне ясны и трудность состоит только в установлении
значения слова (например, шереширы).
Такой же темной заливкой выделены спорные буквы или
слоги в составе отдельных слов, например, ки в кикахуть 65.
Это значит, что дискуссия касается именно данной части
слова (а от этого уже может зависеть истолкование всего
слова или даже фразы). Спорный вопрос обычно состоит в
том, нет ли ошибки в выделенных буквах. Так, в приведен-
ном примере конкурируют версии кикахуть !кричали по-
птичьи" и к(л)икахуть !кликали".
Пунктирным подчеркиванием выделены отрезки, для ко-
торых спорным является вопрос о том, с какими словами —
предшествующими или последующими — их следует объе-
динять в синтаксическом и смысловом отношении. В связи с
этим специально отметим, что мы не во всех случаях следу-
ем за работой Якобсон 1948 в том, куда отнести слово (или
несколько слов), — в конец первого из двух последователь-
ных звеньев или в начало второго.
Указание «темных мест», спорных букв и точек спорного
деления на фразы должно помочь читателю увидеть соответ-
ствующую текстологическую проблему. В части таких слу-
чаев в сносках даются пояснения. Но эти пояснения предель-
но кратки и схематичны: мы исходим из того, что за более
полной информацией о спорных чтениях и конкурирующих
интерпретациях читатель все равно должен обращаться к
комментированным изданиям.
Под условными ярлыками «другие версии», «некоторые
версии», «обычно правят» могут быть указаны некоторые из
предлагавшихся конъектур или альтернативных интерпрета-
ций. Но мы не даем при этом ссылок на конкретных коммен-
таторов и, разумеется, ни в коей мере не претендуем в этом
вопросе на полноту: в ситуации, когда существующие ком-
ментарии к тексту СПИ практически безбрежны, такая пре-
тензия была бы абсурдной. Мы не считали также необходи-
мым указывать в спорных пунктах свои предпочтения.
В помощь читателю статьи «Аргументы...», где обсужда-
ются параллели между СПИ и Задонщиной, мы выделили в
Приложение
335
тексте СПИ те отрезки, которые имеют соответствия в За-
донщине. Эти отрезки даны курсивом.
При этом, однако, мы выделяем всё же не целые предика-
тивные группы, как в § 25 указанной статьи, а в принципе
только те их части, где отрезки из СПИ и из Задонщины ли-
бо просто совпадают, либо различаются лишь синтаксиче-
ской конструкцией или выбором синонимов. Приравнивать-
ся друг к другу могут также соответствующие друг другу в
СПИ и Задонщине действующие лица и реалии, например,
Игорь Святославич — Дмитрий Иванович, половецкие — та-
тарские, Каяла — Непрядва и т. п. В состав выделяемого от-
резка могут быть включены стоящие в его начальной части
союзы и частицы.
Для выделения отрезка достаточно, чтобы у него имелась
параллель хотя бы в одном из списков Задонщины.
Параллельные отрезки длиной всего в одно слово, высту-
пающие в составе фразы, где других параллельных отрезков
нет, могут не отмечаться.
336
Приложение
СЛОВО О ПЛЪКУ ИГОРЕВЪ,
ИГОРЯ СЫНА СВЯТЪСЛАВЛЯ, ВНУКА ОЛЬГОВА
I.
1. Не лъпо ли ны бяшетъ, братiе, начяти старыми слове-
сы трудныхъ повъстiй о пълку Игоревъ, Игоря Святъ-
славлича?
2. Начати же ся тъй пъсни по былинамь сего времени, а
не по замышленiю Бояню.
3.
Боянъ бо въщiй, аще кому хотяше пъснь творити, то
растъкашется мыслiю по древу, сърымъ вълкомъ по
земли, шизымъ орломъ подъ облакы.
4. Помняшеть бо, речь1, първыхъ временъ усобiцъ. Тогда
пущашеть 10 соколовь на стадо лебедъй: которыи доте-
чаше, та преди пъснь пояше — старому Ярославу, храб-
рому Мстиславу, иже заръза Редедю предъ пълкы ка-
сожьскыми, красному Романови Святъславличю.
5. Боянъ же, братiе, не 10 соколовь на стадо лебедъй пу-
щаше, нъ своя въщia пръсты на живая струны въскла-
даше; они же сами княземъ славу рокотаху.
6. Почнемъ же, братiе, повъсть сiю отъ стараго Владиме-
ра до нынъшняго Игоря, иже истягну умь кръпостiю
своею, и поостри сердца своего мужествомъ;
7. наплънився ратнаго духа, наведе своя храбрыя плъкы на
землю Половъцькую за землю Руськую.
II.
8.
Тогда Игорь възръ на свътлое солнце и видъ отъ него
тьмою вся своя воя прикрыты.
9. И рече Игорь къ дружинъ своей:
10. «Братiе и дружино! Луце жъ бы потяту быти, неже
полонену быти.
11. А всядемъ, братiе, на свои бръзыя комони, да позримъ
синего Дону».
12. Спала князю умь похоти и2 жалость ему знаменiе засту-
пи — искусити Дону Великаго.
1 Обычно правят на рече.
2 Другие версии: похот<ь> и; похоти<ю>.
Текст СПИ
337
13. «Хощу бо, рече, копiе приломити конець поля Половец-
каго; съ вами, Русици, хощу главу свою приложити, а
любо испити шеломомь Дону».
III.
14. О Бояне, соловiю стараго времени! Абы ты cia плъкы
ущекоталъ, скача, славiю, по мыслену древу, летая
умомъ подъ облакы, свивая славы оба полы сего вре-
мени, рища въ тропу Трояню чресъ поля на горы.
15. Пъти было пъснь Игореви того внуку:
16. «Не буря соколы занесе чресъ поля широкая — галици
стады бъжать къ Дону Великому».
17. Чи ли въспъти было, въщей Бояне, Велесовь внуче:
18. «Комони ржуть за Сулою — звенить слава въ Кыевъ;
трубы трубять въ Новъградъ — стоять стязи въ Пу-
тивлъ». Игорь ждетъ мила брата Всеволода.
19. И рече ему буй туръ Всеволодъ:
20. «Одинъ братъ, одинъ свътъ свътлый — ты, Игорю: оба
есвъ Святъславличя!
21. Съдлай, брате, свои бръзыи комони,
22. а мои ти готови осъдлани у Курьска на переди.
23. А мои ти куряни свъдоми къмети, подъ трубами по-
вити, подъ шеломы възлелъяны, конець копiя въскръм-
лени;
24. пути имь въдоми, яругы имъ знаеми, луци у нихъ на-
пряжени, тули отворени, сабли изъострени;
25. сами скачють, акы сърыи влъци въ полъ, ищучи себе
чти, а князю славъ».
IV.
26. Тогда въступи Игорь князь въ златъ стремень и поъха
по чистому полю.
27. Солнце ему тъмою путь заступаше;
28. нощь стонущи ему грозою птичь убуди; свистъ звъринъ
въстазби3.
3 Некоторые версии: въ ста зби (!в сотни сбил"); въ ста(и) зби
(![зверей] в логовища забил"); въста; зби(ся) (![свист...] встал; взбил-
ся [= встрепенулся?] [Див]").
338
Приложение
29. Дивъ кличетъ връху древа: велитъ послушати земли
незнаемъ — Влъзъ, и Поморiю, и Посулiю, и Сурожу, и
Корсуню, и тебъ, Тьмутораканьскый блъванъ!
30. А Половци неготовами дорогами побъгоша къ Дону Ве-
ликому; крычатъ тълъгы полунощы, рци лебеди рос-
пущени: Игорь къ Дону вои ведетъ!
31. Уже бо бъды его пасетъ птиць подобiю4; влъци грозу
въсрожатъ5 по яругамъ; орли клектомъ на кости звъри
зовутъ; лисици брешутъ на чръленыя щиты.
32. О Руская земле! Уже за шеломянемъ еси!
V.
33. Длъго ночь мрькнетъ.
34. Заря свътъ запала, мъгла поля покрыла.
35. Щекотъ славiй успе, говоръ галичь убуди6.
36. Русичи великая поля чрьлеными щиты прегородиша,
ищучи себъ чти, а князю славы.
VI.
37. Съ заранiя въ пят(о)къ потопташа поганыя плъкы Поло-
вецкыя и рассушяс<я> стрълами по полю, помчаша крас-
ныя дъвкы Половецкыя, а съ ними злато и паволокы и
драгыя оксамиты.
38. Орьтъмами и япончицами и кожухы начашя мосты мос-
тити по болотомъ и грязивымъ мъстомъ, и всякыми
узорочьи Половъцкыми.
39. Чрьленъ стягъ, бъла хорюговь, чрьлена чолка, сребрено
стружiе храброму Святьславличю!
VII.
40. Дремлетъ въ полъ Ольгово хороброе гнъздо; далече за-
летъло.
41. Не было нъ7 обидъ порождено ни соколу, ни кречету,
ни тебъ, чръный воронъ, поганый Половчине!
4 Некоторые версии: по д<у>бiю; подоб(олоч)iю. В Задонщине в
соответствующем месте под облакы.
5 Другие версии: въсро<ш>атъ (!ерошат, разозляют"); в<о>ро-
жатъ.
6 Другая версия: убуди(ся).
7 Обычно правят на (о)н<о>.
Текст СПИ
339
42. Гзакъ бъжитъ сърымъ влъкомъ, Кончакъ ему слъдъ
править къ Дону Великому.
VIII.
43. Другаго дни велми рано кровавыя зори свътъ повъда-
ютъ.
44. Чръныя тучя съ моря идутъ, хотятъ прикрыти 4 солн-
ца, а въ нихъ трепещуть синiи млънiи.
45. Быти грому великому, итти дождю стрълами съ Дону
великаго!
46. Ту ся копiемъ приламати, ту ся саблямъ потручяти о ше-
ломы Половецкыя, на ръцъ на Каялъ, у Дону Великаго.
47. О Руская землъ! Уже <за> шеломянемъ еси!
IX.
48. Се вътри, Стрибожи внуци, въютъ съ моря стрълами
на храбрыя плъкы Игоревы.
49. Земля тутнетъ, ръкы мутно текуть, пороси поля при-
крываютъ.
50. Стязи глаголютъ: Половци идуть отъ Дона и отъ моря!
51. И отъ всъхъ странъ Рускыя плъкы <о>ступиша.
52. Дъти бъсови кликомъ поля прегородиша, a xpaбpiи
Русици преградиша чрълеными щиты.
X.
53. Яръ туре Всеволодъ! Стоиши на борони, прыщеши на
вои стрълами, гремлеши о шеломы мечи харалужными.
54. Камо туръ поскочяше, своимъ златымъ шеломомъ по-
свъчивая, тамо лежать поганыя головы Половецкыя.
55. Поскепаны саблями калеными шеломы Оварьскыя отъ
тебе, яръ туре Всеволоде!
56. Кая раны дорога бpaтie8, забывъ чти и живота и града
Чрънигова отня злата стола и своя милыя хоти, красныя
Глъбовны, свычая и обычая.
XI.
57. Были въчи9 Трояни, минула лъта Ярославля; были
плъци Олговы, Ольга Святьславличя.
8 Некоторые версии: кая раны, дорога бpaтie !кляня (или: про-
клял) раны, дорогие братья"; кая ран<а> дорога, бpaтie !какая рана
имеет значение, братья"; <д>ая раны, дорога бpaтie.
340
Приложение
58. Тъй бо Олегъ мечемъ крамолу коваше и стрълы по зем-
ли съяше.
59. Ступаетъ въ злать стремень въ градъ Тьмутороканъ.
60. То же звонъ слыша давный великый Ярославь.
61. <А Владимiръ сынъ Всеволожь>10 по вся утра уши закла-
даше въ Черниговъ.
62. Бориса же Вячеславлича слава на судъ приведе, и на
Канину11 зелену паполому постла, за обиду Олгову,
храбра и млада князя.
63. Съ тоя же Каялы12 Святоплъкь по<л>елъя отца своего ме-
ждю Угорьскими иноходьцы ко Святъй Софiи къ Кiеву.
64. Тогда при Олзъ Гориславличи съяшется и растяшеть
усобицами, погибашеть жизнь Даждьбожа внука, въ
княжихъ крамолахъ въци человъкомь скратишас<я>.
65. Тогда по Руской земли рътко ратаевъ кикахуть13, нъ
часто врани граяхуть, тpyпia ceбъ дъляче, а галици
свою ръчь говоряхуть: хотять полетъти на уедiе.
66. То было въ ты рати и въ ты плъкы, а сицей рати не слы-
шано: съ заранiа до вечера, съ вечера до свъта летятъ
стрълы каленыя, гримлютъ сабли о шеломы, трещатъ
копiа харалужныя въ полъ незнаемъ, среди земли Поло-
вецкыи.
67. Чръна земля подъ копыты костьми была посъяна, a
кpовiю польяна: тугою взыдоша по Руской земли.
XII.
68. Что ми шумить, что ми звенить давечя рано предъ
зорями?
69. Игорь плъкы заворочаетъ, жаль бо ему мила брата Все-
волода.
70. Бишася день, бишася другый — третьяго дни къ полу-
днiю падоша стязи Игоревы.
9 Согласно Н. М. Карамзину, в рукописи стояло не въчи, а съчи.
10 П. и Е.: сынъ Всеволожь а Владимiръ.
11 Другая версия: ка<выл>у (или к<овыл>у).
12 Другие версии: Ка<нин>ы; ка<вы>лы (или к<овы>лы).
13 Другая версия: к(л)икахуть.
Текст СПИ
341
71. Ту ся брата разлучиста на брезъ быстрой Каялы;
72. ту кроваваго вина не доста;
73. ту пиръ докончаша храбрiи Русичи: сваты попоиша, а
сами полегоша за землю Рускую.
74. Ничить трава жалощами, а древо с(я) тугою къ земли
преклонилос<я>.
75. Уже бо, братiе, невеселая година въстала, уже пустыни
силу прикрыла.
76. Въстала обида въ силахъ Дажьбожа внука; вступил<а>
дъвою на землю Трояню; въсплескала лебедиными кры-
лы на синъмъ море, у Дону; плещучи убуди14 жирня
времена.
77. Усобица княземъ на поганыя погыбе, рекоста бо братъ
брату: «се мое, а то мое же»; и начяша князи про малое
«се великое» млъвити, а сами на себъ крамолу ковати.
78. А поганiи съ всъхъ странъ прихождаху съ побъдами на
землю Рускую.
XIII.
79. О! далече зайде соколъ, птиць бья, — къ морю!
80. А Игорева храбраго плъку не кръсити.
81. За нимъ кликну карна, и ж(е)ля поскочи по Руской зем-
ли, смагу мычючи въ пламянъ розъ.
82. Жены Рускiя въсплакашас<я>, а ркучи:
83. «Уже намъ своихъ милыхъ ладъ ни мыслiю смыслити,
ни думою сдумати, ни очима съглядати, а злата и сре-
бра ни мало того потрепати».
84. А въстона бо, братiе, Кiевъ тугою, а Черниговъ напас-
тьми.
85. Тоска разлiяся по Руской земли; печаль жирна тече
средь земли Рускыи.
86. А князи сами на себе крамолу коваху;
87. а поганiи сами, побъдами нарищуще на Рускую землю,
емляху дань по бълъ отъ двора.
88. Тiи бо два храбрая Святъславлича Игорь и Всеволодъ
уже лжу убуди(ста), которую то бяше успилъ отецъ ихъ
14 Другая версия: у<п>уди (!распугала").
342
Приложение
Святъславь грозный великый Кiевскый — грозою бя-
шеть притрепеталъ15.
89. Своими сильными плъкы и харалужными мечи наступи
на землю Половецкую, притопта хлъми и яругы, взму-
ти ръки и озеры, иссуши потоки и болота; а поганаго
Кобяка изъ Луку моря, отъ желъзныхъ великихъ плъ-
ковъ Половецкихъ яко вихръ выторже — и падеся Ко-
бякъ въ граде Kieвъ, въ гридницъ Святъславли.
90. Ту Нъмци и Венедици, ту Греци и Морава поютъ славу
Святъславлю, кають князя Игоря, иже погрузи жиръ во
днъ Каялы, ръкы Половецкiя, Рускаго злата насыпаша.
91. Ту Игорь князь высъдъ изъ съдла злата а въ съдло ко-
щiево.
92. Уныша бо градомъ забралы, а веселiе пониче.
XIV.
93. А Святъславь мутенъ сонъ видъ въ Кiевъ на горахъ.
94. «Си ночь съ вечера одъвах<у>т<ь> мя, рече, чръною папо-
ломою, на кроваты тисовъ;
95. чръпахуть ми синее вино съ трудомь смъшено;
96. сыпахуть ми тъщими тулы поганыхъ тльковинъ вели-
кый женчюгь на лоно,
97. и нъгуютъ мя; уже дьскы безъ кнъca в моемъ теремъ
златовръсъмъ.
98. Всю нощь съ вечера б(у)с(о)ви16 врани възграяху;
99. у Плъсньска на болони бъша дебрь(с)ки сан<и> и
несош<а я>17 къ синему морю».
XV.
100. И ркоша бояре князю:
101. «Уже, княже, туга умь полонила.
102. Се бо два сокола слътъста съ отня стола злата поискати
града Тьмутороканя, а любо испити шеломомь Дону:
уже соколома крильца припъшали поганыхъ саблями, а
самаю опуташа въ путины желъзны.
15 Другая версия: притрепалъ.
16 П. и Е.: босуви.
17 П. дебрь Кисаню и не сошлю (в Е. кисаню).
Текст СПИ
343
103. Темно бо бъ въ 3 день: два солнца помъркоста, оба
багряная стлъпа погасоста, и съ ним<а> молодая мъсяца,
Олегъ и Святъславъ, тъмою ся поволокоста <и въ моръ
погрузиста, и великое буйство подаст<а> Хинови>18.
104. На ръцъ на Каялъ тьма свътъ покрыла —
105. по Руской земли прострошася Половци, аки пардуже
гнъздо.
106. Уже снесеся хула на хвалу.
107. Уже тресну нужда на волю.
108. Уже връжеса Дивь на землю.
109. Се бо Готскiя красныя дъвы въспъша на брезъ синему
морю: звоня Рускымъ златомъ, поютъ время Бусово,
лелъютъ месть Шароканю.
110. А мы уже, дружина, жадни веселiя».
XVI.
111. Тогда великiй Святславъ изрони злато слово слезами
смъшено, и рече:
112. «О моя сыновчя Игорю и Всеволоде! Рано еста начала
Половецкую землю мечи цвълити, а себъ славы искати.
Нъ нечестно одолъсте, нечестно бо кровь поганую про-
лiясте.
113. Ваю храбрая сердца въ жестоцемъ харалузъ скована, а
въ буести закалена.
114. Се ли створисте моей сребреней съдинъ!
115. А уже не вижду власти сильнаго и богатаго и многовои
брата моего Ярослава съ Черниговьскими былями, съ
могуты, и съ татраны, и съ шельбиры, и съ топчакы, и
съ ревугы, и съ ольберы. Тiи бо бес щитовь съ засапож-
никы кликомъ плъкы побъждаютъ, звонячи въ прадъд-
нюю славу.
116. Нъ рекосте: «мyжаимъся сами, преднюю славу сами
похитимъ, а заднюю ся сами подълимъ!»
117. А чи диво ся, 6paтie, стару помолодити?
18 В П. и Е. отрезок и въ моръ ... Хинови стоит в 105, после
гнъздо.
344
Приложение
118. Коли соколъ въ мытехъ бываетъ, высоко птицъ възби-
ваетъ: не дастъ гнъзда своего въ обиду.
119. Нъ се зло: княже ми непocoбie.
XVII.
120. На ниче ся годины обратиша!
121. Се у Римъ кричатъ подъ саблями Половецкыми, а Во-
лодимиръ подъ ранами.
122. Туга и тоска сыну Глъбову!»
XVIII.
123. Великый княже Всеволоде! Не мыслiю ти прелетъти из-
далеча отня злата стола поблюсти?
124. Ты бо можеши Волгу веслы раскропити, а Донъ шело-
мы выльяти.
125. Аже бы ты былъ, то была бы чага по ногатъ, а кощей по
резанъ.
126. Ты бо можеши посуху живыми шереширы стръляти —
удалыми сыны Глъбовы.
XIX.
127. Ты, буй Рюриче и Давыде! Не ваю ли19 злачеными ше-
ломы по крови плаваша?
128. Не ваю ли храбрая дружина рыкаютъ акы тури, ранены
саблями калеными на полъ незнаемъ?
129. Вступита, господина, въ злата стремен<и>20 за обиду
сего времени, за землю Русскую, за раны Игоревы буего
Святславлича!
XX.
130. Галичкы Осмомыслъ Ярославе! Высоко съдиши на
своемъ златокованнъмъ столъ, подперъ горы Угорскыи
своими желъзными плъки, заступивъ королеви путь,
затворивъ Дунаю ворота, меча <б>ремены21 чрезъ обла-
ки, суды рядя до Дуная.
131. Грозы твоя по землямъ текутъ; отворяеши Kieвy вра-
та; стреляеши съ отня злата стола салтани за землями.
19 Часто правят на Не ваю ли вои.
20 П. и Е. стремень.
21 По чтению Н. М. Карамзина; П. и Е. времены.
Текст СПИ
345
132. Стръляй, господине, Кончака, поганого кощея за землю
Рускую, за раны Игоревы буего Святславлича!
XXI.
133. А ты, буй Романе и Мстиславе! Храбрая мысль носить
васъ22 умъ на дъло.
134. Высоко плаваеши на дъло въ буести, яко соколъ на
вътрехъ ширяяся, хотя птицю въ буйствъ одолъти.
135. Суть бо у ваю желъзныи па<в>орзи23 подъ шеломы Ла-
тинскими. Тъми тресну земля, и многи страны — Хи-
нова, Литва, Ятвязи, Деремела и Половци — сулици
своя повръгоша, а главы своя по(д)клониша подъ тыи
мечи харалужныи.
136. Нъ уже, княже Игорю, утръпъ солнцю свътъ, а древо не
бологомъ листвiе срони.
137. По Рсi и по Сули гради подълиша; а Игорева храбраго
плъку не кръсити.
138. Донъ ти, княже, кличетъ и зоветь князи на побъду.
139. Олговичи, храбрыи князи, доспъли на брань.
XXII.
140. Инъгварь и Всеволодъ, и вси три Мстиславичи, не худа
гнъзда шестокрилци! Непобъдными жребiи собъ власти
расхытисте!
141. Кое ваши златыи шеломы и сулицы Ляцкiи и щиты?
142. Загородите полю ворота своими острыми стрълами за
землю Русскую, за раны Игоревы буего Святъславлича!
XXIII.
143. Уже бо Сула не течетъ сребреными струями граду24 Пе-
реяславлю, и Двина болотомъ течетъ онымъ грознымъ
Полочаномъ подъ кликомъ поганыхъ.
144. Единъ же Изяславъ сынъ Васильковъ позвони своими
острыми мечи о шеломы Литовскiя; притрепа славу
дъду своему Всеславу, а самъ подъ чрълеными щиты на
22 Другие версии: ва<ю>; ва<ш>ъ.
23 Версия !завязки, крепящие шлем". Из прочих версий: пап<е>р-
<с>и !конские нагрудники", !панцыри". П. и Е. папорзи.
24 П. и Е. къ граду.
346
Приложение
кровавъ травъ притрепанъ Литовскыми мечи, и с хотию
на кровать.
145. И рекъ:
146. «Дружину твою, княже, птиць крилы прiодъ, а звъри
кровь полизаша!».
147. Не быс(т)ь ту брата Брячяслава, ни другаго — Всево-
лода: единъ же изрони жемчюжну душу изъ храбра
тъла чресъ злато ожерелiе.
148. Унылы голоси, пониче веселiе; трубы трубятъ Горо-
деньскiи.
149. Ярославе и вси внуце Всеславли! Уже понизит<е>25 стя-
зи свои, вонзит<е>26 свои мечи вережени:
150. уже бо выскочисте изъ дъдней славъ.
151. Вы бо своими крамолами начясте наводити поганыя на
землю Рускую, на жизнь Всеславлю.
152. Которо<ю> бо бъше насилiе отъ земли Половецкыи.
XXIV.
153. На седьмомъ въцъ Трояни връже Всеславъ жребiй о
дъвицю себъ любу.
154. Тъй клюками подпръся окони и27 скочи къ граду Кыеву
и дотчеся стружiемъ злата стола Кiевскаго.
155. Скочи отъ нихъ28 лютымъ звъремъ въ плъночи изъ
Бълаграда, объсися синъ мьглъ,
156. утръже вазни с три кусы29, отвори врата Новуграду,
разшибе славу Ярославу,
157. скочи влъкомъ до Немиги, съ<ду> токъ30. На Немизъ
снопы стелютъ головами, молотятъ чепи харалужными,
на тоцъ животъ кладутъ, въютъ душу отъ тъла.
25 П. и Е. понизить.
26 П. и Е. вонзить.
27 Другие версии: о кони и; о ко<п>ии.
28 Другая версия: от<а>и.
29 Версия ![урвал] удачи с три куска". Другие версии: вазни, <в>
три кусы (!в три набега" или !в три попытки"); во<нз>и (о)стри кусы
(!вонзил острые клыки").
Текст СПИ
347
158. Немизъ кровави брезъ не бологомъ бяхуть посъяни,
посъяни костьми Рускихъ сыновъ.
159. Всеславъ князь людемъ судяше, княземъ грады рядяше,
а самъ въ ночь влъкомъ рыскаше: изъ Кыева дорискаше
до куръ Тмутороканя, великому Хръсови влъкомъ путь
прерыскаше.
160. Тому въ Полотскъ позвониша заутренюю рано у Свя-
тыя Софеи въ колоколы, а онъ въ Кыевъ звонъ слыша.
161. Аще и въща душа въ друзъ31 тълъ, нъ часто бъды стра-
даше.
162. Тому въщей Боянъ и пръвое припъвку смысленый рече:
163. «Ни хытру, ни горазду, ни птицю32 горазду, суда Божiа
не минути».
XXV.
164. О, стонати Руской земли, помянувше пръвую годину,
и пръвыхъ князей!
165. Того стараго Владимiра не льзъ бъ пригвоздити къ го-
рамъ Кiевскимъ.
166. Сего бо нынъ сташа стязи Рюриковы, а друзiи Дави-
довы; нъ роз<ь>но ся имъ хоботы пашутъ;
167. кoпia поютъ.
XXVI.
168. На Дунаи Ярославнынъ гласъ слышитъ33 — зегзицею
незнаемь рано кычеть:
169. «Полечю, рече, зегзицею по Дунаеви;
170. омочю бебрянъ рукавъ въ Каялъ ръцъ,
171. утру князю кровавыя его раны на жестоцъмъ его тълъ!».
172. Ярославна рано плачетъ въ Путивлъ на забралъ, а
ркучи:
173. «О вътръ, вътрило! Чему, господине, насильно въеши?
30 Версия !сдул ток" (= !размел место для поединка"). П. съ Дуду-
токъ (Е. съ дудутокъ).
31 Обычно правят на въ др<ъ>зъ.
32 Другая версия: п<ы>т<ь>цю.
33 Обычно правят на ся (...) слышитъ (место ся неопределенно)
или на слышати.
348
Приложение
174. Чему мычеши Хиновьскыя стрълкы на своею нетруд-
ною крилцю на моея лады вои?
175. Мало ли ти бяшетъ гор<ъ> подъ облакы въяти, лелъючи
корабли на синъ мopъ?
176. Чему, господине, мое веселiе по ковылiю развъя?»
177. Ярославна рано плачеть Путивлю городу на заборолъ,
а ркучи:
178. «О Днепре Словутицю! Ты пробилъ еси каменныя горы
сквозъ землю Половецкую.
179. Ты лелъялъ еси на себъ Святославли носады до плъку
Кобякова.
180. Възлелъи, господине, мою ладу къ мнъ, а быхъ не слала
къ нему слезъ на море рано».
181. Ярославна рано плачетъ <в>ъ Путивлъ на забралъ, а
ркучи:
182. «Свътлое и тресвътлое слънце! Всъмъ тепло и красно
еси.
183. Чему, господине, простре горячюю свою лучю на ладъ
вои, въ полъ безводнъ жаждею имь лучи съпряже, ту-
гою имъ тули затче?».
XXVII.
184. Прысну море полунощи; идутъ сморци мьглами. Иго-
реви князю Богъ путь кажетъ изъ земли Половецкой на
землю Рускую, къ отню злату столу.
185. Погасоша вечеру зари. Игорь спитъ, Игорь бдитъ,
Игорь мыслiю поля мъритъ отъ Великаго Дону до Ма-
лаго Донца.
186. Комонь въ полуночи Овлуръ свисну за ръкою — велить
князю разумъти: князю Игорю не быть кликну34!
187. Стукну земля, въшумъ трава, вежи ся Половецкiи по-
двизашася.
188. А Игорь князь поскочи горнастаемъ к тростiю и бъ-
лымъ гоголемъ на воду.
189. Въ(з)връжеся на бръзъ комонь и скочи съ него босымъ
влъкомъ.
34 Трактуют как Д. падеж <п>л<ън>ну или кл<адн>ик<у> или же как
аорист кликну, относящийся к 187.
Текст СПИ
349
190. И потече къ лугу Донца, и полетъ соколомъ подъ мьгла-
ми, избивая гуси и лебеди завтроку и объду и ужинъ.
191. Коли Игорь соколомъ полетъ, тогда Влуръ влъкомъ
потече, труся собою студеную росу: претръгоста бо
своя бръзая комоня.
XXVIII.
192. Донецъ рече:
193. «Княже Игорю! Немало ти величiя, а Кончаку нелюбiя,
а Руской земли веселiа!»
194. Игорь рече:
195. «О Донче! Немало ти величiя, лелъявшу князя на влъ-
нахъ, стлавшу ему зелъну траву на своихъ сребреныхъ
брезъхъ, одъвавшу его теплыми мъглами подъ сънiю
зелену древу;
196. стрежаше е<го> гоголемъ на водъ, чайцами на струяхъ,
чрьнядьми на ветръхъ.
197. Не тако ли, рече, ръка Стугна: худу струю имъя, по-
жръши чужи ручьи и стругы ростренакусту35 уношу
княз<я> Ростислав<а> затвори днъ пр<и>36 темнъ березъ.
198. Плачется мати Ростиславля по уноши князи Ростиславъ.
199. Уныша цвъты жалобою, и древо с(я) тугою къ земли
пръклонило».
XXIX.
200. А не сорокы в(c)троскоташа: на слъду Игоревъ ъздитъ
Гзакъ съ Кончакомъ.
201. Тогда врани не граахуть, галици помлъкоша, сорокы не
троскоташа,
202. по лозiю37 ползоша только; дятлове тектомъ путь къ
ръцъ кажутъ; соловiи веселыми пъс(н)ьми свътъ повъ-
даютъ.
35 Некоторые версии: ростре на кусту (!затерла на кусте [или: в
двух кустах]"); рострена к усту (!расширенная к устью").
36 Другая версия: уношу князю Ростиславу затвори Днъпрь (так
П. и Е.) !юноше князю Ростиславу [Стугна] затворила Днепр" (а
темнъ березъ включается в 198).
37 Другая версия: полозi<е> !полозы (змеи)".
350
Приложение
203. Млъвитъ Гза къ Кончакови:
204. «Аже соколъ къ гнъзду летитъ, соколича ростръляевъ
своими злачеными стрълами».
205. Рече Кончакъ ко Гзъ:
206. «Аже соколъ къ гнъзду летитъ, а въ соколца опутаевъ
красною дивицею».
207. И рече Гзакъ къ Кончакови:
208. «Аще его опутаевъ красною дъвицею, ни нама будетъ
сокольца, ни нама красны дъвице, то почнутъ наю пти-
ци бити въ полъ Половецкомъ».
XXX.
209. Рекъ Боянъ и Ходына38 Святъславля пъснотворца ста-
раго времени Ярославля, Ольгова коганя хоти:
210. «Тяжко ти головы кромъ плечю, зло ти тълу кромъ
головы» — Руской земли безъ Игоря.
211. Солнце свътится на небесъ — Игорь князь въ Руской
земли.
212. Дъвици поютъ на Дунаи, вьются голоси чрезъ море до
Кieва.
213. Игорь ъдетъ по Боричеву къ Святой Богородици Пиро-
гощей.
214. Страны ради, гради весели.
215. Пъвше пъснь старымъ княземъ, а по томъ молодымъ
пъти.
216. Слава Игорю Святъславличь, буй-туру Всеволодъ, Вла-
димiру Игоревичу39.
217. Здрави князи и дружина, побарая за христьяны на по-
ганыя плъки.
218. Княземъ слава а дружинъ. Аминь40.
38 Из других версий: <пр>о <с>ына.
39 Рассогласованные окончания в этой фразе правят либо в сто-
рону схемы «Слава + Д. падеж», либо в сторону схемы «Слава +
зват. форма».
40 Другая версия: а дружинъ <честь>.
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие ................................................................................3
Лингвистические аргументы за и против подлинности
«Слова о полку Игореве»
[Общее] (§ 1–2) ............................................................................5
Почему дискуссия о подлинности «Слова о полку Игореве»
тянется так долго (§ 3–4)......................................................14
Задачи, стоящие перед имитатором древнего текста (§ 5) ........28
Общие сведения о рассматриваемых памятниках (§ 6).............33
Раннедревнерусские черты СПИ (§ 7–16) .................................34
Двойственное число (§ 8) .................................................................37
Энклитики (§ 9–14).........................................................................44
Закон Вакернагеля. Энклитика ся. Релятивизатор то.
Коротко о других древних чертах (§ 15).............................................72
Особые случаи (§ 16) .......................................................................76
Черты XV–XVI веков в СПИ (§ 17–20) .....................................79
Диалектные особенности в СПИ (§ 21–22) ...............................94
Итоги сравнения СПИ с другими памятниками (§ 23)............110
Связь СПИ с древнерусскими памятниками (§ 24) .................115
Связь СПИ с современными говорами и народной поэзией
(§ 25)...................................................................................118
СПИ и берестяные грамоты (§ 26)...........................................120
Некоторые параллели «Задонщина – СПИ» (§ 27–28) ............125
Два компонента в текстах СПИ и Задонщины (§ 29) ..............135
Бессоюзие в СПИ и в Задонщине (§ 30–33) ............................138
О лингвистических аргументах против подлинности СПИ
(§ 34–35) .............................................................................153
Баланс лингвистических аргументов (§ 36).............................163
О возможных вставках в СПИ (§ 37).......................................173
Заключение (§ 38) ....................................................................176
К чтению нескольких мест
из «Слова о полку Игореве»
[Общее]. Лучи съпряже (§ 1)...................................................180
Частица нъ (§ 2) ..................................................................... 185
Оконо !как бы", !как будто" (§ 3–5) ...........................................193
Параллелизм частиц нъ и ни. Вариант окони.
О нескольких лингвистических работах противников
подлинности «Слова о полку Игореве»
[Общее] (§ 1)............................................................................207
О статье К. Троста (1974) «Карамзин и "Слово о полку
Игореве"» (§ 2) ...................................................................209
О статье К. Троста (1982) «Германизмы в "Слове о полку
Игореве"» (§ 3) ...................................................................216
О статье Р. Айтцетмюллера (1977) «Полонизмы в "Слове
о полку Игореве"» (§ 4)......................................................222
О статье М. Хендлера (1977) «Употребление глаголов
в "Слове о полку Игореве"» (§ 5–7) ...................................228
О статье Р. Айтцетмюллера (1992) «К употреблению имен
в "Слове о полку Игореве"» (§ 8–10) .................................251
Новейший кандидат на авторство «Слова о полку
Игореве» — Йосеф Добровский
[Общее] (§ 1–3) ........................................................................265
Доказательно ли то, что в книге Кинана есть (§ 4–10)............275
Вопрос об уровне надежности. Принцип «релевантности»
памятника. Аргумент «отсутствие в памятниках». Богемизмы.
Гебраизмы, итальянизм.
О том, чего в книге Кинана нет (§ 11–12) ...............................311
Заключение (§ 13) ....................................................................321
ЛИТЕРАТУРА И СОКРАЩЕНИЯ.............................................324
ПРИЛОЖЕНИЕ: Текст «Слова о полку Игореве»..............332
Document Outline