Алексей Дунаев: «Аскетическую традицию по
книгам не восстановить»
Вероника Бузыкина
Алексей Георгиевич Дунаев родился в г. Москве в 1967 г. В 1991 году окончил классическое
отделение филологического факультета МГУ, с 2000 кандидат исторических наук. Автор более 50
публикаций (в том числе 10 книг и брошюр) по истории русской философии, искусствознания и
литературы, а также западноевропейской культуры, специализируется в патрологии (изучение
творений святых отцов Церкви).
Качество переводов и переводчики
– Расскажите, в каком сейчас состоянии издание святоотеческих творений, то есть, что
переведено на русский язык, на современный русский язык, а что не переведено?
– Больше непереведенного, чем переведенного. Казалось бы, даже такие всеми почитаемые
отцы, как каппадокийцы – Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский; что
уж говорить про других! С них начиналась, собственно, переводческая деятельность
Московской Духовной Академии. Тем не менее, чуть ли не до 20-30 процентов сочинений
даже великих отцов Церкви не переведено на русский язык (с учетом восточных версий).
Исключение (среди больших собраний текстов) только Иоанн Златоуст: его перевели
полностью по "Патрологии" Миня (собрание святоотеческих текстов, изданное во Франции
аббатом Минем в середине XIX века); были открыты новые тексты, но и они недавно
переведены. Также почти полностью, отчасти по неизданным рукописям, были переведены
творения прп. Феодора Студита.
– Когда читает обычный человек, неспециалист, для него имеет значение качество
перевода?
– Качество перевода зависит, прежде всего, от надежности самого греческого, или
латинского, или любого другого восточного текста. Большинство имеющихся русских
переводов – это переиздания переводов, сделанных в основном в ХIХ – начале ХХ века, а
после этого текстология вышла на совершенно другой этап. Имею в виду так называемые
критические издания – то есть издания, в которых учтено максимальное количество
рукописей, по определенным правилам строгой филологической науки. Если говорить о
поздних славянских переводах, то, например, у прп. Паисия Величковского переводы
скорее буквальные, хотя где-то он и старался передавать смысл в ущерб букве. Чисто
стилистически бывает тяжело продираться сквозь тексты не только XVIII, но и XIX века,
тем более, что иногда переводили студенты, участвовавшие в масштабных проектах.
Переводчику надо очень много всего знать. Когда ты переводишь, ты должен быть
специалистом не просто в данном языке, ты должен знать именно этот период, стилистику
данного автора, терминологические нюансы, детали споров, потому что даже иногда можно
в каких-то мелочах – но, тем не менее, сильно ошибиться. На Западе научное издание
может готовиться коллективом ученых пять-десять-пятнадцать лет. То есть это громадная
работа международной школы, которая имеет многовековые традиции.
Почему на Западе историческая, богословская наука сделала такой рывок? Там есть
монашеские ордена, в которые люди приходят в соответствии со своими склонностями,
способностями и интересами: есть направления со строго созерцательной аскетикой и
мистикой, а есть те, кто посвящают свою деятельность науке. И именно благодаря: в
агиографии – болландистам, в патрологии – иезуитам, мавристам и другим – был сделан
этот прорыв. Целые монастыри занимались изданием тех или иных святых отцов.
А у нас после секуляризации церковных имуществ монастыри остались в
полусамостоятельном состоянии, оказались на содержании государства, а научные
традиции еще не сложились, и с другой стороны, государственные научные учреждения не
были еще сформированы. Середина XIX века – вот начало систематической научной работы
в Духовных Академиях и, отчасти, в светских учебных и научных заведениях. А института
церковного научного монашества у нас так и не было. Об этом с сожалением писали до
революции – еп. Феодор (Поздеевский), Н. Н. Глубоковский, Б. А. Тураев, после революции
– архим. Киприан (Керн). И это особо трагически сказывается сейчас, потому что если
светскому ученому нужно нормально платить, чтобы он мог семью содержать и прочее, то
монахи находятся полностью на монастырском обеспечении, и, кроме того, у них не
должно быть никаких мирских интересов – они должны быть сосредоточены на служении
Церкви. В идеале, надо создавать центры, в которых бы сидели именно монахи и
переводили святых отцов. А пока можно пересчитать по пальцам, сколько у нас новых
переводов появилось за последние 15-20 лет.
– А какие?
– Если в хронологическом порядке, то приблизительно так: Алексей Иванович Сидоров
перевел прп. Максима Исповедника, блж. Феодорита Кирского, немного святителя
Григория Паламу, Анастасия Синаита и некоторых других отцов; потом, я переводил мужей
апостольских, жития и апологетов, аскетическую византийскую исихастскую литературу,
Макария Египетского, сейчас буду издавать отдельной книжкой некоторые творения
святителя Григория Паламы; потом Дмитрий Евгеньевич Афиногенов перевел вместе со
священником Максимом Козловым отдельные трактаты прп. Иоанна Дамаскина,
отредактировал "Точное изложение Православной веры" и перевел и издал отдельными
книжечками трактаты святителя Фотия, отдельные жития; епископ Иларион Алфеев
перевел второй том Исаака Сирина и некоторые сочинения прп. Симеона Нового Богослова.
Сейчас появляются и другие переводчики, но пока либо работа их эпизодична и не
широкомасштабна, либо качество переводов неудовлетворительно.
Что читать?
– Но если всё настолько сложно, то доступно ли это вообще пониманию простых
прихожан; может быть, чтение таких отцов только для специалистов?
– Я так не считаю. На Западе это так. Известны интервью с западными учеными, где они
очень удивляются тому, что у нас народ читает подобного рода труды, потому что на
Западе это удел специалистов. Но все-таки в России святых отцов читает гораздо более
больший круг людей: и в монастырях, и просто благочестивые миряне.
А насчет трудностей понимания – тогда давайте и Гомера не будем читать, и Эврипида не
будем читать, и вообще всю древнюю литературу! Любая литература, классика, требует
2
определенных комментариев, введений, познаний. Даже Новый Завет можно на каком-то
начальном уровне понять, но если вы захотите углубиться в проблему, то можно идти до
бесконечности, ибо текст открывается на разных уровнях.
Кто-то читает святых отцов для назидания, кто-то для утешения, кто-то ищет ответы на
вопросы о смысле жизни, кто-то ищет интерпретации тех или иных мест Священного
Писания. И святоотеческие творения никогда не устаревают, за исключением определенных
реалий, которые связаны с историческим событиями, почему эти тексты, как и любое
другое литературное произведение, и нуждаются в комментариях. Но сочинения свт.
Иоанна Златоуста, которые обращены к вечным нравственным ценностям, можно читать и
без комментариев. К некоторым другим аскетическим писателям уже нужны пояснения,
когда они пишут о высоких созерцаниях, об умной молитве; даже сам свт. Феофан
Затворник проводил определенную цензуру, когда переводил подобного рода сочинения.
– А есть ли такие святоотеческие книги, которые монахам читать можно, а простым
прихожанам, тем более неофитам, будет вредно?
– Так говорили про многие книги, даже про Священное Писание. Сейчас в Православии
такого нет, да и раньше не было специальных запретов. Это в эзотерических обществах есть
какие-то книги, которые можно давать на одних ступенях, на других нельзя. Другое дело,
что вы просто сами читать не сможете, если у вас нет какой-то определенной
заинтересованности в этом.
Если же говорить о некоторой осторожности в выборе чтения, то можно назвать, пожалуй,
тексты, касающиеся аскетических практик. Но и практики описывались достаточно
фрагментарно и обще, без особой детализации психофизиологических приемов: поэтому
без конкретного наставника вы все равно это не сможете сделать. И если традиция умирает,
по книгам вы ее не восстановите.
– А как Вы считаете, нужно читать разных святых отцов? Или как некоторые
советуют, выбрать какого-то одного святого отца и его читать, и ему следовать?
– Одно дело – новоначальный, другое – "продвинутый", третье – тот, кто интересуется
определенными аспектами, скажем, по смежным специальностям, четвертое – это
профессиональный богослов, патролог. Для каждой аудитории – свои интересы, свои
уровни, свои требования.
Обычно интересуются той литературой, которая у нас была давно переведена. Скажем,
писания мужей апостольских, где особо сложной догматики нет, но которые приближают
читателя – по ожиданиям эсхатологическим, по моральным требованиям – к
раннехристианским временам. Это ведь самые начала христианства – их всегда можно с
большой пользой читать. Потом аскетическая литература, например, сочинения аввы
Дорофея, отдельные трактаты из "Добротолюбия", "Лествица" Иоанна Синайского. Затем
толкования на Священное Писание – особой популярностью в России пользуются
комментарии Феофилакта Болгарского, основывавшегося, главным образом, на творениях
свт. Иоанна Златоуста. Конечно, это нуждается в какой-то адаптации применительно к
современным людям, то есть требуется работа и со стороны священника. Иногда обычному
современному прихожанину чтение, например, Льюиса (я имею в виду произведение
"Расторжение брака") может дать больше, чем древнецерковная литература.
3
– Как Вы считаете, стоит издавать упрощенные варианты святых отцов?
– Упрощенные варианты -– это или проповеди современных священников, или работы
специалистов, которые имеют несколько образований – и духовное, и научное светское.
Они должны сами от себя говорить и писать в тех категориях и таким языком, который им
привычен. Что воспринималось совершенно привычно в том контексте, может совершенно
иначе выглядеть в современном. Поэтому никакое упрощение невозможно, речь идет о
сознательном усвоении, о творческой разработке этих вопросов, а не о какой-то
механической компиляции. Это будет просто порча текстов.
– А тех святых отцов, которые говорят о глубинах духовной жизни, наверное, лучше
читать с благословения священника, или можно прямо взять так с полки и открыть?
– Я не сторонник таких ригористических позиций, я считаю, что любого святого отца
можно читать. Другое дело, что ты там поймешь. Все зависит от самого человека: если он
нуждается в духовном руководстве, тогда лучше следовать тому, что говорит духовник. А
человек достаточно самостоятельный – ведь люди разного возраста приходят к вере, с
разным житейским опытом, с разной степенью образования – иногда может предпочесть не
слушать "батюшку", а читать святых отцов. "Батюшкизм" обычно у неофитов развивается, а
есть люди мыслящие, умные, которые станут сами читать Евангелие и святых отцов и по
этому будут судить, что им священник говорит. Потому что есть общее правило, которое
действует и для монахов: тебе могут говорить все, что угодно, но если ты видишь, что это
противоречит догматам веры или Евангелию – то ты имеешь право не слушать даже
священника. Соответственно, любой прихожанин должен соизмерять то, что ему говорит
современный священник, с Писанием и с творениями святых отцов.
http://kiev-orthodox.org:80/site/meetings/1847/
4