Протоиерей Игорь Прекуп
Слепота как порок
В Евангелии от Иоанна рассказывается о том, как Господь наш Иисус Христос исцелил
слепорожденного. Как этот слепорожденный, едва избавившийся от слепоты телесной, от
физического пребывания во тьме, и только что впервые увидевший окружающий мир, сразу
же столкнулся с тьмой мира сего в лице фарисеев, которые принялись его допрашивать, так
как исцеление было совершено в субботу, когда, согласно закону Моисееву, нельзя было
делать никакой работы. Их раздражение и ненависть к Христу вылилась и на этого
человека, которого они прогнали, убедившись, что он вовсе не собирается
малодушествовать и угодничать перед ними. Изгнанный людьми, недавний инвалид
встречает Христа, Которого исповедует Сыном Божиим.
И тогда Господь произнес несколько странные (на первый взгляд) слова: «На суд
пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы» (Ин. 9; 39).
Услышав эти слова, некоторые фарисеи спросили Его: неужели и они слепы? На что
Христос им сказал: «Если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но как вы
говорите, что видите, то грех остается на вас» (Ин. 9; 41).
Эти слова Спасителя обращают наше внимание на порок слепоты. Именно «порок»,
а не болезнь, увечье или недостаток. Порок есть укоренившаяся наклонность к злу. Это
не просто слабость, а вполне сформированное состояние порабощенности какому-либо
греху, страсти.
Слепота может быть недостатком, обделенностью, следствием несчастья. Это,
безусловно, касается слепоты физической, но не только. Слепота духовная тоже может быть
всего лишь недостатком, который не вменяется в вину («если бы вы были слепы…»), но,
как правило, это именно порок. Одно дело когда человек не знает истины, в сердце будучи
готовым ее принять – это неведение. Совсем же другое дело – невежество – состояние
произвольного отказа от познания истины, происходящее от самодовольства, от
предпочтения привычного и удобного – истинному.
Духовное невежество не есть незнание истины в силу внешних причин. Это или
пассивное уклонение от своего призвания познавать истину (о Боге, о себе, о мире), или
активное, ожесточенное сопротивление, проявляющееся в настроении, словах и действиях,
направленных как против самой истины, так и против тех, кто ее свидетельствует. Именно
духовное невежество религиозных иудеев пригвоздило Спасителя к кресту.
Даже Понтий Пилат не в неведении пребывал. Именно духовное невежество
проявилось в его уклончивом риторическом вопросе «что есть истина?». Невежество, не
неведение. Не просто не знает он, что есть истина, но и не желает знать ни ее самой, ни того
есть ли она вообще.
Но какое это имеет отношение к нам? Если в отношении не веровавших во Христа
единоплеменников уместно вместе с апостолом Павлом говорить о некоем «покрывале,
лежащем на сердце их» (2 Кор. 3; 15), о покрывале законничества, сквозь которое не
проникает свет благодати Божией, то в чем же проявляется наша с вами духовная слепота?
Понятно: иудеи не хотели пересматривать устоявшихся равиннистических представлений о
праведности, да и сам образ грядущего Мессии-освободителя тешил их национальное
самолюбие, оттого и отвергли реального Мессию-Христа; язычники предпочитали кто
своенравие философской мысли, кто чувственный «беспредел», кто суеверие
идолопоклонства, оттого и отвергали апостольское благовестие; но мы-то – христиане, мы
же не отвергаем Христа, а исповедуем Его! Какое к нам отношение имеет порок духовной
слепоты? Самое прямое.
В чем суть невежества? Платон говорит, что «тем-то и скверно невежество, что
человек ни прекрасный, ни совершенный, ни умный вполне доволен собой». Невежество –
страшное состояние: человек самодовольный – это человек самообделенный. Его слепота
неисцелима, так как он себя слепым не считает, а свою слепоту возводит в норму.
Приснопамятный пастырь русского зарубежья священник Александр Ельчанинов писал:
«Сама по себе ограниченность человека не есть глупость. Самые умные люди непременно
ограниченны в ряде вещей. Глупость начинается там, где появляется упрямство,
самоуверенность, т.е. там, где начинается гордость».
Невежество – некий род безумия. Причем заразный. Ему подвержены в той или иной
степени большинство из нас. Это проявляется всякий раз, когда мы цепляемся за удобные
нам стереотипы мышления, пристрастия, привычки – в ущерб честному взгляду «в корень»,
искреннему поиску истины. Мало формально признать веру Христову истинной. Надо еще
ее принять всем сердцем и исповедовать ее жизнью. И вот в процессе этого-то исповедания
мы время от времени будем натыкаться в себе на всевозможные чужеродные предметы –
устоявшиеся стремления, мнения, ожидания, привычки и т.п., не имеющие с Евангелием
ничего общего. И вот либо мы будем скрупулезно удалять из себя все несовместимое со
Христом и тем самым осуществлять свое призвание к богоуподоблению, либо…
попытаемся совместить несовместимое и постепенно зарастем болотом страстей, суеверий,
ложных стереотипов поведения и мышления.
Хотелось бы конкретнее?
Выше было сказано, что порок слепоты состоит в некритичном цеплянии за
привычно-удобное, как за истину в последней инстанции. Но при этом еще следует
добавить, что у каждого круга (этнического, социального, культурного, политического,
профессионального и т.д.) «привычно-удобные» понятия – свои.
Возьмем хотя бы проводы покойника. В деревне ревностно оберегается масса
традиций, которые отчасти сохраняются и в городах, особенно если у кого корни
крестьянские; масса традиций ничего общего с христианством не имеющих, а восходящих к
«седой языческой древности». Это поминание усопших водкой, пьянство прямо на могилах,
на освященных кладбищах! А как виртуозно подпаивают священника, приглашенного
2
отслужить панихиду!.. Многие священники объясняют, что нельзя поминать усопших
водкой, отказываются начинать службу пока водку не уберут – зло это неискоренимо, ибо
без спиртного как бы и не православные поминки получаются. Такие, вот, странные
понятия о вере. Я уж не говорю о стаканах с водкой, покрытых куском хлеба, стоящих в
память о покойниках у них дома (а из стакана водка все убывать будет в течение сорока
дней – покойник отпивает…). Евангелия не читали, на службе стоят, совершенно не вникая
в содержание богослужения, а вот по части примет, гаданий и прочих суеверий эта
категория «деревенских грамотеев» – бесценная сокровищница для собирателя фольклора.
Причем именно свое язычество они пытаются облечь в христианские ризы, преподнести как
святое Православие.
Интеллигенция тоже недалеко ушла в своих духовных исканиях. Если для выходца
из деревни характерно язычество грубое, зато откровенное, то интеллигент язычествует
рафинированно. У интеллектуала свое «покрывало на сердце». Он приходит из неверия в
Церковь и норовит не расставаться с тем снобизмом, который в свое время, быть может,
оказывался поддержкой в стремлении сохраниться в безбожном обществе как
самостоятельная личность, но с верой Христовой он никак не совместим. Он, может, и
старается не выпячивать свой интеллект, но нет-нет, да и напомнит о своем высшем
образовании (а то и двух). Он еще не успел разобраться с Символом Веры, а уже
интересуется всей доступной макулатурой по оккультизму, еще ни одной святоотеческой
книги не прочитал, но теребит всех вокруг: не отыщут ли ему литературу еретиков-
гностиков («расширить кругозор»), он еще не вник в суть христианства, а усердно
интересуется буддизмом, индуизмом, или, например, древнеславянским язычеством.
Имевший в период своего неверия опыт противостояния тоталитарной системе, он по
инерции чутко реагирует на малейшие черточки авторитарности, ощетиниваясь и теряя при
этом какую-либо способность трезвенно, в евангельском свете оценить ситуацию, увидеть в
ней Промысл Божий… Прот. Александр Шмеман заметил как-то, что порой интеллигент
приходит в Церковь не спасаться, а ее саму спасать.
Духовное невежество не знает границ ни сословных, ни этнических, ни прочих. Оно
универсально, только формы проявления – разные. Мы отгораживаемся от Евангельской
простоты не просто какими-то привычками или понятиями – это все лишь стройматериал
для той стены, которую мы воздвигаем между собой и Богом. Сама же стена – гордость,
которая побуждает нас чересчур доверять своему мнению, своей способности объективно и
компетентно оценивать происходящее в нас и вокруг нас, судить не только людей, но и
самого Бога.
3