ЛЮБОВЬ ВСЕПОБЕЖДАЮЩАЯ - Митрополит Антоний Сурожский

     Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
     Поздравляю вас снова с праздником Воскресения Христова.
     Нам было дано сегодня праздновать как бы малую Пасху, вместе быть в Царствии Божием. Читавшаяся сегодня притча говорит нам о чем-то очень важном. Вечеря, о которой в ней говорится, это ведь образ того праздника вечной радости, к которой нас призывает Господь. Это брак Агнца, тайная вечеря, когда мы будем вовек приобщены к истине Господней; как говорит апостол Петр, будем причастниками естества Божия.
     Но в сегодняшнем Евангелии нам предупреждение: не всякий, кто будет порываться в это Божие Царство, войдет в него без осуждения. Призванные Христом отказались. У них на земле оказались более важные дела, чем встреча с Господом. Они были отвергнуты, и взамен Господь призвал всех, кого Его слуги, ангелы и святые, найдут на путях, на дорогах, на распутьях, на задворках жизни. Всех Он призвал, чтобы Его пир наполнился ликующими. Сытые не нуждались в этом пире, а голодные, те, о которых говорит Евангелие, что они нищие, то есть что они жаждут и голодают, те пришли,— но пришли разно, с разным сердцем. Одни пришли нищие, голодные, обездоленные, с сердцем, полным благодарности и изумления о том, что их, таких, какие они есть, Господь призывает, принимает, как Своих родных, взамен званным, близким Своим. Но один оказался такой, для которого встреча была дело неважное, который пришел только насытиться. Ведь среди тех, кого ангелы встретили на путях и дорогах, ни у кого не было при себе брачной одежды. На пиру они оказались облеченными в одежду брачную потому, что, придя к господину, придя к хозяину дома, они от него приняли, как в древности это делалось, умовение ног, перемену одежды. И когда они вошли в брачный пир, нельзя было их отличить от богатого гостя, потому что получили они от хозяина дома одежду достойную и хозяина, и пира самого. Один человек, однако, прошел мимо этого. Не принял он омовения, не принял он одежды, прошел прямо на пир, мимо хозяина, мимо любви его, мимо заботы Его, мимо его гостеприимства, мимо его смирения (вы ведь помните, как на последней Тайной вечери Христос встал и омыл ноги Своим ученикам). Так он вошел — и был извергнут. Потому что в этот пир можно войти, только если любовью, благоговением, трепетом сердечным, ласковой благодарностью стать своим, родным для Того Хозяина, Который нас принимает с такой любовью.
     И мы так же приходим — со всех краев человеческой жизни, и с широких улиц, и с задворков жизни. Приходим мы все нищие, потому что перед славой Божией все мы бездомные, все мы бедные, все мы бродяги земли. Господь нас принимает и, как говорится в Евангелии, словом Своим делает нас чистыми. Когда мы слышим Его слово, и сердце загорается, и вдруг чистота проливается, свет и радость, и новизна жизни проникает в душу, в сердце, в ум, в самое тело, живое и животворное слово Христово нас очищает.
     Очищает нас и покаяние наше, сознание того, что нам нет места на этом пиру, потому что мы по своим грехам уже не свои для Бога, а только присвоены Им. И Господь нам дает очищение другое: сознай это, пойми, что ты нищий, пойми свое сиротство, пойми, что голодно тебе без Него, покайся, попроси прощения — и Он простирает руку и говорит: "Прощаются тебе грехи твои".
     И пусть никто не думает, что грехи его слишком велики, Христос сказал: кому много прощается, тот много любит... И Священное Писание нам говорит, что любовь покрывает все грехи,— подлинная любовь, не жадная, не себялюбивая, а та любовь, которая себя отдает радостью и лаской. И принимает нас Господь, облекает в чистоту, и допускает к причащению Святых Даров.
     Сейчас на литургии мы все молитвой или самым делом приобщились этому пиру. Но теперь нам надо из этого храма выйти и куда-то идти. Куда пойдем мы? Куда пошли апостолы Христовы после Тайной вечери? За исключением одного, все пошли со Христом в Гефсиманский сад. Иуда вышел раньше, и было темно там, куда он пошел. Две дороги перед каждым из нас: за Христом, в страшную тьму Гефсиманского сада, где Христос принял в Свое сердце, взял на Свои плечи всю отверженность мира, все отчуждение мира от Бога, всю скорбь, рождающуюся от этого, вырастающую из вражды, из ненависти, из отчужденности людей друг от друга. Апостолы пошли в место темное, потому что там было борение против зла, был кровавый пот, были слезы Христовы, был ужас перед надвигающейся смертью. Но Иуда ушел в другую тьму. Там никакой заботы ни о ком не было, никто его не трогал, он был свой в этой тьме, но остался в ней один, потому что те люди, которые ходят в этой тьме, друг другу не братья,— каждый закован в свое одиночество.
     Из тьмы Гефсиманского сада возносилась священническая, жертвенная молитва Христа — не о тех только, которые с Ним пошли, но и о тех, которые в той густой, разъединяющей, слепящей, убийственной тьме готовили Ему смерть... Перед нами эти два пути. Вернее, нет: один только путь перед нами — путь Христов, путь апостольский, путь в Гефсиманию, путь в мир со словом и жизнью, достойными того праздника веры, который мы пережили.
     Пойдем же все в этот мир снова с любовью, с теплом, со светом, с готовностью жизнь свою положить, чтобы всякий человек ожил, чтобы радость вернулась тем, кто ее потерял и чтобы эта радость была райская, небесная, Христова.