ЛЮБОВЬ ВСЕПОБЕЖДАЮЩАЯ - Митрополит Антоний Сурожский |
Во имя Отца и Сына и
Святого Духа.
Бывают в жизни моменты,
мгновения, когда в сердце вдруг загорится
благодарность, и если бы мы умели благодарность
хранить, то постепенно, изо дня в день, от случая к
случаю, она могла бы вырасти в большую, глубокую
христианскую радость. Но мы свою благодарность и
радость не умеем уберечь от холода жизни, от боли
и от вещей гораздо менее достойных, чем
страдание: от раздражения, от горечи и, наконец,
просто от забывчивости. И получается, что в нашей
памяти остается очень много горького и больного,
а радость блеснет и потухнет...
С этим нам надо бороться
изо всех сил, потому что плод жизни, в конечном
итоге, радость и благодарность; но благодарность,
которая в свою очередь должна принести плод. Для
этого надо уметь жить внимательно. Мы столько
вещей в жизни принимаем, как должное: естественно
иметь здоровое, крепкое тело, естественно,
чтобы жизнь текла и приносила свои радости... Это
не естественно, это сплошное чудо,
возобновляющееся из часа в час. Это так хорошо
знают, например, люди, которые долго болеют, и для
кого какие-то моменты, какие-то проблески кажутся
небывалым чудом: вдруг отпустила боль; вдруг
отошла бессонница; вдруг движения, казалось бы,
навсегда заказанные, стали возможными... И
воспринимаешь это, как чудо, и благодаришь, и
умиляешься. А потом забываешь. И забываешь чаще
всего не потому, что вновь возвращается скорбь
или боль или страдание, а потому что к хорошему привыкаешь.
И потому Христос
краеугольным камнем нашего вступления в
Царствие Божие ставит нищету. Не вещественную
нищету,— можно быть вещественно очень бедным и
все равно не быть нищим духом. Нищета духовная
заключается в том, чтобы осознать, что
ничего у нас нет своего, ничего нет такого, что мы могли бы
присвоить, назвать своим. Тело — от Бога нам дано,
с его здоровьем или его болезнью. Чувства? Иногда
хотелось бы сердцем отозваться на человеческую
радость или горе, а сердце наше лежит в груди,
словно камень: не возбудишь, не проснется оно. Ум? Хотелось бы найти
добрую мысль, которой утешить, поддержать
человека в нужде — и ни одна мысль не приходит;
пустыня и холод... И все так — и с друзьями, и с
обстоятельствами жизни. Нет у нас ничего, что
зависело бы от нас, что мы могли бы удержать или
отказаться отдать. Богу отдадим душу, земле —
тело; обстоятельства жизни нас могут или одарить
или обеднить до конца.
И если бы все
ограничивалось этим, была бы только тоска и
грусть, и печаль, и чувство неуверенности. Но это
не все, потому что хотя ничто нам в собственность не
принадлежит — мы так богаты. Мы богаты жизнью,
которая нам дана в подарок, богаты телом, душой,
дружбами, родными... — столько у нас всего есть; и все
это — знак любви Божией и человеческой. Если мы
могли бы что-либо присвоить, назвать своим до
конца, так, чтобы оно не зависело ни от Бога, ни от
людей, мы вошли бы не в Царство радости и жизни, а
в какое-то жуткое царство, где больше не осталось
любви. Все, что мое, было бы тогда отнято от чуда, что Бог
мне дал непосредственно или через человека,
человеческой любовью. И поэтому нищенство
духовное и есть первая печать Царства Божия, то
есть Царства Любви. Если только мы осознаем, что
ничто из того, что мы называем своим, нам не
принадлежит, и одновременно поймем, что это нам
ДАНО Богом и людьми,— вокруг нас начинает
водворяться Божие Царство. Наш сосед, наш ближний
— уже не чужой; он — вестник от Бога, он может
одарить нас добрым словом, улыбкой, куском хлеба,
кровом, поддержать рукой или поддержать духом
своим. Если мы были бы действительно внимательны
к тому, что происходит в жизни, мы из всего могли
бы собрать, как пчела собирает мед, благодарность.
Благодарность за каждое движение, за дыхание свободное, за небо
открытое, за все человеческие отношения... И тогда
жизнь делалась бы все богаче и богаче, по мере
того, как мы будто беднели бы все больше и больше.
Потому что когда у человека больше ничего нет, и
он осознает, что все в жизни — милость и любовь,
он уже вошел в Царство Божие.
Плод жизни —
благодарность, но благодарность сама должна
принести плод. В одном западном произведении, в
лютеранском катехизисе, первая часть посвящена
Богу; а вторая часть, посвященная человеку, вся
собрана под заглавием "О благодарности". И
автор объясняет, почему: если ты понял, Кто — Бог,
если ты понял, кто твой ближний, тогда из одной
радости и благодарности можно жить; можно жить
целесообразно, жертвенно, крестно,— и жить
вместе с тем жизнью воскресения и будущего века
уже теперь. Благодарность — и только она — может
побудить нас к предельному подвигу любви по
отношению к Богу, по отношению к людям. Чувство
долга, обязательств, может, не найдет в себе силы,
чтобы совершить последний подвиг жизни, жертвы и
любви. Но благодарность — найдет.
И вот сегодня мы все
благодарили Господа о том, что Он нас здесь
собрал на праздник святого Александра Невского
— одного из самых светлых, живых, мужественных
святых Русской земли. Он жил в гуще жизни, он
никуда не уходил от нее, но он сумел, как
государственный деятель, как человек, любить
творческой и жертвенной любовью. Он умел, когда нужно, подставить
свое тело там, где оно могло быть ранено и убито,
чтобы заслонить собой Землю Русскую от
нашествий, он умел пойти на предельное унижение, когда
ходил молить о Земле Русской в Орду; он умел
творчески, внимательно, с громадной простотой
любить русский свой народ, защищая, вразумляя,
просвещая всех. Какой это нам пример; и какая
радость, что из нашего народа и из нашей земли
вырос такой цвет святости, целомудрия, красоты,
мужества, любви...
Мы благодарны? Хорошо!
Тогда давайте возблагодарим Бога не словами, а
тем, что вчитаемся, вдумаемся в личность
Александра Невского. Никто из нас не находится на
таком высоком посту, как он; но нет человека,
который в какой-то момент жизни не мог бы другого
заслонить телом от удара, не мог бы посетить его — больного,
поддержать — голодного, приютить — бездомного.
Нет среди нас человека, который на каждом шагу не
встречает людей изголодавшихся по доброму
слову, по приветливому ласковому слову, и по
слову твердому, которое строит душу и строит
жизнь. Мы все можем пойти на предельное унижение
для того, чтобы вызволить из горя другого
человека; мы можем многое сделать наподобие
святого Александра.
Будем молиться ему, будем
его спрашивать, как в нашей простой жизни,
которой, вероятно, мир и не заметит, но которую
Бог видит и любит и хранит и бережет,— как в нашей
такой жизни осуществить, подобно ему, заповедь
любви, творческой, умной, жертвенной, радостной,
благодарной любви. И если так мы начнем чтить
святых — не словами, не пением церковным только, но самой жизнью,
тогда вокруг нас, действительно, как церковные
книги говорят, пустыня процветет, Царство
Божие придет. Люди не будут говорить: где искать
Бога? — они оглянутся и скажут: здесь, среди нас —
христиане; в их среде — Царство Божие; в их лицах
и в глазах — сияние вечной жизни; в их сердцах —
любовь: с нами Бог!.. И тогда можно будет жить.
Аминь.