ЛЮБОВЬ ВСЕПОБЕЖДАЮЩАЯ - Митрополит Антоний Сурожский |
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Второй раз мне дано
служить в этом храме; и с обновленной радостью
пришел я к вам сегодня,— не только с моей
радостью о том, что мы с вами предстоим перед
Богом вместе, как одно тело, одна душа, забывая
все, что нас разделяет, хотя бы на то короткое
время, когда Христос посреди нас, когда мы все
взираем только к Богу
и когда наше сердце открывается под действием
Его благодати; но сегодня еще две радости могут
наполнить наши сердца.
Первая — это самый
праздник Покрова Пресвятой Богородицы, в канун
которого мы вступили. Рассказ о Покрове — один из
самых дивных рассказов — раскрывает перед нами
чуткость русской души изначально. Рассказ идет о
том, что славяне, наши предки, хотели взять
Царьград, Константинополь поздних дней, и что
Божия Матерь простерла Свой покров над городом
христианским, над городом, который служил и
поклонялся воплощенному Богу, Сыну Ея, и буря
разнесла русские ладьи. Греки надолго забыли об
этом празднике, но русские никогда этого не
забыли. Их не ранило то, что они явились предметом
как бы гнева Божией Матери; они изумились перед
той любовью, перед той защитой, которую Божия
Матерь простерла над теми, кто любил Сына Ее
Единородного. И мы сегодня, как наши предки, после
многих столетий радуемся этому празднику, потому
что в этот день Божия Матерь простерла Свой
покров не только на град Константинопольский, но
над всеми христианами, которые нуждаются в
милости Божией и в защите.
И если подумать о Божией
Матери, о том, что Она — хрупкая девушка: Она не
силой защищала Свой народ, Она защитила Свой
народ, город Свой — молитвой Своей, предстоянием,
мольбой перед Богом: пожалей, потому что Мое
материнское сердце не может вынести мысли о том,
что те, которые Тебе предали свою жизнь, могли бы
быть Тобой оставлены...
Любовь бесконечно хрупка,
любовь бесконечно как будто немощна, а вместе с
этим нет ничего крепче и сильнее любви. Ветхий
Завет нам говорит о том, что любовь, как смерть,
крепка. Она может устоять перед лицом смерти.
Могут умереть самые близкие, дорогие нам люди, а
любовь наша к ним только разгорается больше,
делается глубже, делается чище, и делается теперь
не только временным переживанием, но вечным
чувством единства в Боге. Вот такою любовью любит
нас Божия Матерь.
И Россия с ранних лет была
посвящена Божией Матери, Пресвятой Богородице.
Киев уже имел храм Ея имени. И Божия Матерь
является как бы покровительницей Руси, не только
христиан в ней, но всех тех, ради которых на землю
пришел Ее Сын, Божий Сын, ради которых Он жил, учил
и ради которых Он УМЕР, чтобы они могли поверить в
Его любовь, ради которых Он умер, чтобы иметь
право, когда Его распинали на кресте, молиться
Богу и Отцу, говоря: Отче, прости им, они не
знают, что творят... И это слово Он оставил нам
как завет, как завещание.
Каждый раз, когда мы
являемся жертвой чего бы то ни было — домашней ли
распри или государственной борьбы, войны или
жестокости — мы должны научиться не словами
только, а всей душой, всем телом нашим, если нужно,
сказать: "Прости им, Отче, они не знают, что
творят; я не
стану на Страшном суде перед Тобой обвинителем
этих заблудших людей, я стану перед Тобой, говоря: прости, прости,
они же были безумны, они были слепы!" Вот чему
нас учит Матерь Божия, чему нас учит наша вера
христианская.
И другой повод к
ликованию у нас сегодня — это причисление к лику
святых двух патриархов Российских, двух
патриархов Московских: первого патриарха земли
Русской Иова и первого патриарха, вступившего на
престол древних святителей после более чем
двухсотлетнего перерыва, Тихона. Патриарх Тихон
— наш современник. Как редко бывает, что мы можем
причислить к лику святых человека, которого еще
некоторые — может, и многие — помнят. Я помню, как
в церквах мы молились о патриархе Тихоне, как мы
плакали о его смерти, как мы с надеждой возносили
наши молитвы о местоблюстителе Петре. Для нас за
рубежом патриарх Тихон был связующим звеном с
потерянной родиной на необретенной чужой земле.
Вся крещеная Русь молилась за него как за своего
Первосвятителя, потому что он предстоял Богу,
моля, моля, умоляя Его о помиловании Русской
земли, растерзанной и войной, и междоусобицей, и
ненавистью. И мы, вдали, как бы брошенные за
пределы нашей Родины, которая была единственной
нашей земной любовью, знали, что через него, в нем
мы — одно с Русской землей, с нашей Родиной
потерянной.
Он человек старых времен,
и он вошел в новое время; мгновенно, в течение
самого короткого времени ему пришлось
вглядеться в совершающееся, и из глубин мудрости,
которую ему давал Господь, он вглядывался в
события и в небывалые новые обстоятельства,
искал путей Божиих; и он их обрел, и он вывел
Церковь на правильный, верный путь и
исповедничества и верности своему народу и своей земле. Как
это дивно! Какой это подвиг человеческой души —
суметь оторваться от всего того, что было его
прошлое, и войти, уже зрелым, стареющим человеком,
в новую жизнь, такую страшную, жизнь
разделенности, крови, страха, боли. Какая для нас
радость думать, что он молится о нас!.. Но не
потому молится он о нас, что мы его причислили к
лику святых: он молился о нас с первого дня своего
патриаршества, он молился о нас в течение всей
своей жизни, он молился о нас из глубины своего
страдания, печальника на земле Русской,
предстоятеля перед Богом; и он, с тех пор как
оставил землю и предстал перед Богом, молится о
нас.
Но не наше избрание его
сделало святым: дивно сейчас то, что настало
время, когда земля Русская в целом, Церковь
Русская может открыто, ликующе, торжествующе
провозгласить святым одного из новомучеников
российских, за кем последовали миллионы людей,
окончивших свою жизнь мученической смертью за
свою веру, за любовь к Богу и за неколеблющуюся
любовь к людям. В его лице мы узнали и
провозгласили славу всех тех, которые за
последние семьдесят с лишним лет умирали, говоря:
Прости им, Отче, они не знают, что творят!.. И мы
теперь познали это, поняли глубину этого,
одновременно и трагичность, и славу этого, и теперь мы можем
не только надеяться,— нет: не только быть
уверенными в сердцах наших в том, что он молится о
нас,— мы это знаем, Церковь провозгласила это
знание наше, эту уверенность нашу. И мы будем
молиться теперь не только Святителям, которых мы
поминали раньше, но прибавим к ним Иова, первого
нашего патриарха, и первого патриарха нового и
страшного и дивного времени — патриарха Тихона.
Он стоит у грани двух миров, он как бы вратарь,
который отверз трагедию российскую благодати
Божией. Слава ему, благодарение ему; слава Богу и
слава Матери Божией. Аминь!
Приветствие настоятеля,
архимандрита Гавриила:
Ваше
Высокопреосвященство, дорогой Владыко Антоний!
Мы все (я уверен, что могу сказать от имени всех)
очень Вам благодарны, что Вы сегодня с такой
радостью и любовью согласились после стольких
утомительных дней прийти к нам, и не просто
прийти, а всю службу всей душой помолиться,
положить молитвенный труд о всех нас, своей
любовью согреть наше сердце и показать нам, что
то, что написано в Евангелии, можно выполнить, что
можно действительно быть живым храмом Бога. Мы
Вам, Ваше Высокопреосвященство, очень
благодарны, что Вы освятили нас Вашим
присутствием. Просим у Вас навсегда святых
молитв; и Вы будете для нас всегда примером
истинного монашества, истинного христианства и
истинного самоотвержения в служении людям и
Богу.
Митрополит Антоний:
Храни вас Бог! Радуйтесь!
Из радости и из благодарности можно строить
жизнь. Учитесь благодарить за все и радоваться,
что нам дано быть Христовыми и тоже нести, хоть
краешком плеча, крест Спасителя.