Неделя 17-я по Пятидесятнице. Исцеление
дочери хананеянки.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Хананеянка, которая
приступила ко Христу, моля Его исцелить ее
беснующуюся дочь, – язычница: в то время евреи,
единственные, кто верил в Единого Бога, не
общались с язычниками, сторонились, чуждались их.
И вот эта женщина подходит ко Христу: это уже
говорит о том, что она в Нем увидела нечто, чего
она не видела в других, что она почуяла нечто
в Нем: чутьем, сердцем уловила что-то, что внушило
ей доверие и сняло с нее страх, что она будет
прогнана.
И она обратилась к Нему со
словами, которые мы находим также в Евангелии от
Марка на устах слепого Вартимея: Иисус, сын
Давида!.. Это уже – исповедь веры: конечно, не
во Христа как Сына Божия, но во Христа как
рожденного от царственной ветви Давида, из
которой должен родиться Спаситель мира: Иисус,
сын Давида, помилуй мою дочь! Она беснуется...
А Христос идет Своим
путем, молча, не отзываясь на ее крик. И ученики
обращаются к Нему: Отпусти ее, – она же за нами
следует, как бы преследуя нас этим криком надежды
и отчаяния... „Отпусти ее” не значит „прогони”:
это значит: Неужели Ты не пожалеешь? Она же тоже
человек – или нет? Или нам чуждаться таковых?
Разве человеческое горе в язычниках не так же
страшно мучительно, как и в нас? Отпусти ее с
миром...
И Христос говорит: Я не
послан ко всем: Я послан к погибшим овцам
израильского дома... Хананеянка же отвечает:
Господи! Помоги... Она не отвечает на Его
замечание, что Он не к ней послан; она просто
верит, что Он ее пожалеет; она не спорит; она не
утверждает: Как же так, – я тоже человек! –
нет, она просто верит... И Христос испытывает
ее веру еще раз; Он эту веру, конечно, знал; и
хананеянка, верно, знала Его прозрение; но
ученикам, вероятно, надо было измерить глубину
веры, на которую способен язычник. Он ей говорит:
Нехорошо отнять хлеб от детей и отдать псам... Эти
слова кажутся такими жестокими, беспощадными;
мне кажется, что их можно понять, если представить себе Спасителя,
опустившего Свой взор – внимательный,
вдумчивый, сострадательный взор – к поднятым
глазам этой женщины; она слышала эти слова –
как она слышала и другие жесткие слова – но
она слышала их, и одновременно видела лик
Божественной Любви, обращенный к ней. И она
отвечает как бы с улыбкой: Да нет, Господи! Ведь и
собаки питаются от крупиц, которые падают со
стола их хозяев... Это можно сказать только из
глубины веры и из сознания, что жестокие слова не
исходят из черствого сердца.
И Спаситель тут, как в
других случаях, на веру отзывается любовью и
Своей властью целить, миловать и спасать: О
женщина! Велика вера твоя! Да будет тебе по
желанию твоему. И исцелилась дочь ее в тот час.
Здесь мы видим еще и еще раз, что нет предела, нет
границ Божию состраданию, что Он не делит людей
на верующих и неверующих, на своих и чужих: для
Него чужих нет – все свои; но вместе с этим
Он и ожидает и требует от нас не легковерия, а
истинной веры, готовности довериться Богу, но и
готовности пробиться к Богу криком, мольбой,
верой. И этому мы должны научиться от хананеянки.
Аминь.
11 октября 1981 г.
|