Батюшка рассказывал, что Господь послал ему "теплого Духа", который стал его поводырем. Вот как он сам вспоминал об этом: "В моем странствовании Господь мне помогал... Послал мне такого "теплого Духа".

	Портрет-фотография о.Алексия, сделанная его почитателями в г.Таганроге

Этому Духу я предался. Он был будто сеет слепым очам моим... Впереди меня он идет, теплый-теплый. Зимой в мороз от него теплота идет... Я по этому теплу иду, иду и иду... Дух этот был мой путеводитель. В руках у меня были две палочки. Одной путь искал, другая опорой мне была. Куда этот Дух меня вел, туда я и шел..."

Во время странствования батюшка часто молился Господу и святителю Николаю, просил о помощи и защите. Был случай, когда он, скитаясь по горам, остановился буквально у края пропасти, но не сделал рокового шага, потому что перестал чувствовать "теплого Духа". Однажды он покатился вниз по склону горы, но словно чьи-то руки задержали его. "Кто ты?" - вопросил слепец, тщетно пытаясь отыскать спасителя на ощупь. "Варвара", - послышался голос. Батюшка считал, что своим спасением в тот раз он обязан святой великомученице Варваре.

Встречался отец Алексий с разными людьми. Одни подвозили его, привечали, кормили, лечили, а другие отказывали в куске хлеба, бросали в него камнями, били и издевались. Иногда его встречали воры и хулиганы, которые глумились над ним, раздевали донага и уходили. Среди добрых людей с особенной благодарностью всю жизнь вспоминал батюшка боголюбивую уральскую крестьянку Варвару, ее мужа Дмитрия, сыновей Ивана и Владимира. В ненастье они не только обогрели и накормили скитальца, но и помыли его в бане. Три дня он жил у них в избе, пока не улеглась пурга.

Странствуя, отец Алексий пришел на Урал, в город Бузулук, где поначалу очень пугался трамваев. "Я ведь не жил светской жизнью. А тут шум-гам какой-то. Мне все это дико, непонятно было", - вспоминал батюшка. В Бузулуке его арестовали, видимо, за бродяжничество, а затем положили в больницу. После выписки медсестра, которая была верующей и сочувствовала слепому батюшке, вывела его на окраину города, и он пошел дальше.

Во время своего странствия отец Алексий побывал в Самаре и многих других городах. В 1940 году он добрался до Ташкента. Батюшка вспоминал: "В Ташкенте Дух меня привел в маленькую кладбищенскую церковь. Там уже Дух от меня отступил, и мне стали помогать люди. Матушки из храма взяли меня к себе в дом. Жили они втроем. Две из них работали в больнице: одна медсестрой, другая няней. Третья была старенькая и всегда дома находилась. Я провел у них около полугода. Жили мы дружно, они меня не обделяли. Я все рассказал им о себе. Этот дом посещал великий иерей Христофор. Он благословил матушек одеть меня в монашескую одежду и дать мне четки. В их доме я молился, вычитывал Псалтырь. Многое я знал тогда еще на память.

26 сентября (9 октября по новому стилю - прим. ред.), в день памяти апостола и евангелиста Иоанна Богослова, матушки пошли ко всенощной. Обычно я ночевал наверху, где и они жили, но в тот раз после ужина меня спустили вниз ночевать. Потом матушки жалели об этом, каялись и не смели даже смотреть на икону Спасителя.

Во дворе у них стояла скамейка. Было жарко. Я на сон грядущий читал повечерье, как мы обычно делаем, потом каноны ангелу-хранителю и Божьей Матери. Вдруг душа моя стала трепетать: кого-то жду я. Чувствую, будто моя смерть должна в эту ночь прийти, будто убийца мой стоит за спиной моей... Я лег на скамейку лицом к стене и стал читать акафист святителю Николаю.

На самом деле убийцы еще не было за моей спиной. Вдруг слышу: вот он начал ломать ворота. Никак не сломает. Там был общий двор, где не только матушек дом был, но и соседские дома стояли рядом. Убийца залез на забор и спрыгнул во двор. Прямо ко мне идет. "Господи! Приими, Господи, дух мой!"- стал я молиться про себя. Убийца до меня не дошел, но внезапно бросил кинжал. Он пролетел мимо, чуть задевши меня, и вонзился между скамейкой и стеной. Потом убийца взял меня за ноги и бросил в колодец, который был очень широкий и глубокий, как в Почаеве. Я сначала летел вниз головой. Опять Господь помог мне. Я как-то повернулся и встал ногами на дно. В колодце была не вода, а жидкая противная грязь. Она начала меня постепенно засасывать. Я уже не мог ни молиться вслух, ни свободно дышать, Я пробыл в колодце всю ночь. Утром матушки увидели кинжал, лежащий между скамейкой и стеной, и подумали, что меня убили. Они пошли в церковь и стали поминать меня за упокой".

Спасла отца Алексия блаженная Екатерина, которая жила неподалеку. Матушки уважали ее, хотя некоторые соседи недолюбливали бедную женщину за юродство, нередко даже били и выгоняли из церкви. Отец Алексий знал ее и почитал как блаженную. Во время панихиды Екатерина подошла к канону, на котором стояла кутья, сбросила все на пол и сказала: "Вы тут плач устроили, поминовение, а там человек в колодце умирает, пойдите и спасите его. Собравшиеся женщины выбежали из храма. Сами они не знали, как вытащить отца Алексия из колодца. Им помог живший поблизости старик-персиянин Симеон.

Батюшка рассказывал: "Прошло часа два, пока они нашли веревки и все подготовили. Я уже еле-еле терплю, зову Симеона, а он меня не слышит. Он велел мне поймать веревки, на концах которых были сделаны петли. Первая веревка на голову упала, вторая - на плечо. Я просунул руки в петли до подмышек. Они сверху как дернули! Я думал, что пополам разорвусь. Когда меня вытащили, я потерял сознание. Матушки сразу отправили меня в больницу, где сами работали. Я был в беспамятстве полгода, до самого Христова Воскресения. Говорили, что я часто пел "Трисвятое". За это меня били и с постели сбрасывали.

Пришел навестить меня на Светлой неделе отец Христофор и говорит:

Христос воскресе!

Воистину воскресе! Батюшка, вчера мы ко всенощной ходили, а сегодня к ранней идти или к поздней?

Это были первые мои слова после долгой болезни. Отец Христофор отвечает мне:

-Куда тебе идти! Ты полгода у нас лежал без памяти. Сегодня Пасха уже, третий день.

И мне рассказали, что за это время со мной произошло. Помню, как меня лечили. Ноги мои совсем ничего не чувствовали, хоть режь. Бывало, врач подогреет керосин, опустит в него мои ноги, а я ничего не чувствую. Со временем чувствительность стала потихоньку возвращаться".

Пасха в 1941 году пришлась на 20 апреля, а в середине мая отца Алексия выписали из больницы. Он прожил в Ташкенте у матушек еще около месяца, а потом они проводили его в путь. Батюшка рассказывал: "Опять этот теплый Дух вернулся ко мне и повел как поводырь".

Пока отец Алексий странствовал, началась Великая Отечественная война. Батюшка вспоминал, что в конце августа 1941 года, дня за три до Успения Пресвятой Богородицы, он пришел в Тбилиси, где обрел пристанище близ церкви Иоанна Богослова. Ночевал он прямо на улице, а днем сидел на крылечке храма с северной стороны, прося милостыню. Через четыре дня после праздника Успения его приметил греческий архимандрит Анфим. Прозорливый старец подружился с отцом Алексием и вскоре предложил ему вместе направиться в Армению. Батюшка вспоминал: "Из Тбилиси в Ереван мы доехали поездом. Там мы посещали армянские церкви. Есть в Ереване и небольшая русская церковь, только там молились по-славянски. Была там и греческая церковь, куда очень любил ходить отец Анфим. Если я правильно помню, это церковь святого Стефана. Мы туда ездили по канатной дороге".

Отец Анфим предложил отцу Алексию идти на гору Арарат к святому Ноеву Ковчегу, который находился на турецкой территории. Однако государственная граница не стала неодолимым препятствием для паломников: отец Анфим знал потаенные отшельнические тропы. Они испросили благословения у местного греческого архимандрита и отправились пешком по долине реки Аракс. Почти две недели они поднимались на гору. По воспоминаниям батюшки, гора была крутая, идти надо было осторожно, по очень узкой тропе. Неверный шаг в сторону - и полетишь в пропасть.

На третьей неделе своего паломничества путники остановились на три дня в пещере греческого подвижника Елпидифора, хорошо говорившего по-русски. Старец поделился с ними той скудной пищей, какую имел, и благословил на дорогу. Отец Елпидифор обладал даром прозорливости и предсказал, что они благополучно достигнут цели своего путешествия и что отец Анфим умрет вскоре после возвращения в Тбилиси. А отцу Алексию старец предрек, что о нем будут всю жизнь заботиться боголюбивые женщины-христианки, что он проживет долгую жизнь и будет похоронен на Святой Земле. На дорогу старец Елпидифор предусмотрительно снабдил батюшек мешочком табака для турецкой охраны.

Покинув гостеприимный кров подвижника, странники на седьмой день пути подошли к Ноеву Ковчегу, который охраняли турецкие войска. Турки не пускали никого к святыне, пока им не давали табак. Получив требуемое, они накормили паломников и разрешили им пройти к Ноеву Ковчегу. Батюшка вспоминал: "Поклонились мы и внутри все посмотрели. Ковчег был трехэтажный, но потолки низкие, только в рост человека. В нижнем этаже было много помещений для скота и диких зверей".

Обратный путь оказался легче и занял всего неделю. Путники вновь останавливались в пещере-келье у старца Елпидифора, который кормил их армянскими лепешками и молоком, принесенными снизу его почитателями. Спустившись с горы, батюшки две недели жили в г. Арташате у армян-грегориан. Там архимандрит Анфим занемог. Батюшка рассказывал: "Отец Анфим говорит мне: "Я чувствую себя плохо, отец Алексий. Давай вернемся в Тбилиси. Наверное, исполняется предсказание старца Елпидифора". Мы вернулись в Тбилиси. Он две недели пожил и в ноябре умер. Весь город его хоронил. Оказывается, он очень знаменитым старцем был, многим помогал... На третий день после его смерти Господь дал мне матушку Еввулу, в миру Евдокию Митрофановну, русскую женщину... Тогда она еще не была пострижена". Матушке Евдокии в то время было около шестидесяти лет, происходила она из зажиточной семьи сибирских крестьян из-под Петропавловска, что на севере Казахстана. В Грузию она бежала из ссылки.

Перед смертью отец Анфим благословил отца Алексия покинуть Тбилиси. Какая-то блаженная сказала матушке Евдокии, что надо идти на Кубань. У отца Алексия было о том же видение. Вместе они и отправились в путь.

Шла Великая Отечественная война. Отца Алексия, которому исполнилось всего 28 лет, часто останавливали, хотели забрать на фронт, но отпускали, когда убеждались, что он незрячий. Нередко батюшке приходилось терпеть еще одну пытку: считая его дезертиром, ему тыкали пальцами в глаза, чтобы проверить, не притворяется ли он слепым. 4 апреля 1942 года, в Страстной Четверг, путники пришли в Краснодар, где еще не было немцев. Бездомным странникам приходилось ночевать на чердаках, в коровниках, в подвалах. Когда в начале августа Краснодар заняли немцы, блаженный схиархимандрит Митрофаний собрал 27 девушек, которых спасал от угона в Германию, и вместе с отцом Алексием и матушкой Евдокией поселил их на чердаке шестикомнатного дома у одной благочестивой женщины. Батюшка вспоминал: "Мы у нее подвизались, как в монастыре. Как только немцы придут, мы поем. Им говорят: "Не надо сюда никому ходить. Слышите, здесь молятся, поют". Так мы и ее дом спасали не раз, и сами себя. Немцы у нее не останавливались". Непрестанная горячая молитва хранила дом и его обитателей. В феврале 1943 года немцев стали отгонять от Краснодара. Отец Митрофаний велел всем постепенно расходиться, чтобы не скомпрометировать благочестивую хозяйку. Отец Алексий с матушкой Евдокией пошли навстречу своим. Паспорт у нее был в порядке, их везде пропускали и даже иногда подвозили на машинах. Так они добрались до станицы Старощербиновской.

После войны они обосновались в Таганроге на улице Чехова, где купили полуразрушенный дом у местной жительницы Дарьи Алексеевны, отремонтировали его. К несчастью, доверчивая матушка Евдокия не оформила покупку должным образом, что впоследствии стало причиной больших неприятностей. Несколько лет прожили они в этом доме, ежедневно принимали много верующих, молились с ними и за них. Вместе с матушкой отец Алексий совершал паломничества в монастыри. Особенно часто бывали они в Почаеве.

Весной 1951 года из Риги в Ростов-на-Дону был переведен митрополит Вениамин. По делам епархии он посетил Таганрог. В дни своего пребывания там он благословил матушку Евдокию на монашество, и вскоре она была пострижена с именем Еввула.