Гонения на верующих продолжались, хотя и не в такой открытой форме, как раньше. Боясь осложнений с властями, Дарья Алексеевна стала выгонять матушку Еввулу и отца Алексия из дома, отказавшись признавать факт его продажи. Иначе она грозила донести на них в милицию. Отец Алексий был совершенно бесправным. Он считался расстрелянным, и паспорта у него не было. По благословению митрополита Вениамина он переселился в другой дом, куда стали приходить его духовные чада. Матушка Еввула осталась на старом месте. Утром она приходила к отцу Алексию, а вечером возвращалась в свою комнату.

Однажды проездом из Одессы в Таганроге побывал архимандрит Пимен (Извеков), будущий Патриарх. Он проникся к отцу Алексию симпатией, пригласил поехать вместе с ним к митрополиту Вениамину в Ростов. Отец Пимен посоветовал отцу Алексию отправиться в Москву к Святейшему Патриарху для получения права служить диаконом. В столицу его сопровождала матушка Еввула. С большим трудом батюшке удалось попасть на прием к Патриарху Алексию I. В этом помог Ульяновский епископ Серафим, который очень милостиво и сочувственно отнесся к слепому иеродиакону. Однако Святейший не дал благословения отцу Алексию служить диаконом, потому что у батюшки не было никаких документов. Возвратившись в Таганрог, отец Алексий и матушка Еввула две недели жили у одной женщины по имени Татьяна (впоследствии монахиня Досифея). Однажды вечером к ним нагрянула милиция; видимо, кто-то донес, что в доме живет человек без паспорта, который числится расстрелянным. Отца Алексия и матушку Еввулу безосновательно подозревали в том, что они во время войны, находясь на оккупированной территории, помогали немцам. Однако при проверке паспорт у матушки оказался в порядке, поэтому их не арестовали, но приказали немедленно покинуть Таганрог.

Раздав свои книги и иконы духовным чадам, изгнанники направились в Ростов-на-Дону. При содействии митрополита Вениамина, имевшего знакомство в милиции, отцу Алексию вскоре удалось получить паспорт, в котором значилась его судимость. С благословения владыки он стал носить мирское платье и устроился работать прессовщиком на ручном прессе в артели Всероссийского общества слепых (ВОС). Работа была физически тяжелой. Как "врага народа", отца Алексия не принимали в ВОС, относились к нему с презрением. Прошло полгода. Директор Исаак Самуилович Борман пожалел батюшку и посоветовал ему поехать на родину, выправить новый "чистый" паспорт с помощью родственников.

Отец Алексий взял отпуск и оправился в Казань в сопровождении приехавшей из Москвы матушки Евпраксии.

	Иеродиакон Алексий. Фотография с доски почета Ленинградского предприятия ВОС. 70-е гг.

От Казани они добрались до татарского городка Буинска, где повстречали Ибрагима, близкого знакомого Дмитрия Федоровича Семенова, покойного отца батюшки. Ибрагим узнал отца Алексия и рассказал, что родной дядя батюшки, Сергей Федорович, теперь работает секретарем местного райкома и что он сменил фамилию Семенов на Морозов.

В сопровождении Ибрагима отец Алексий добрался до Елаура, где в последний раз был четверть века назад, в 1927 году. Дяди дома не было, а тетя его сразу узнала и воскликнула: "Сашуня, возмужавший! Вы же убитый?! Мы же вас за упокой поминаем". Вечером вернулся дядя. Он очень жалел своего племянника, даже расплакался вместе с женой, когда узнал о его страданиях.

По деревне поползли слухи, что к Морозовым кто-то приехал, и Сергей Федорович спрятал отца Алексия и матушку Евпраксию в большом подвале, где у него была устроена тайная домовая церковь. Он хоть и был коммунистом, но веру в Бога хранил. Родственники могли видеться только по ночам. Вскоре приехали повидаться старший брат батюшки Михаил Дмитриевич Семенов и бывшая невеста Ольга, которая давно была замужем, имела взрослых детей. Узнав бывшего жениха, Ольга разрыдалась.

Через четыре дня дядя помог отцу Алексию получить чистый паспорт, однако сменить свое имя, отчество и фамилию батюшка наотрез отказался. Только дата рождения была изменена на 1917 год, а местом рождения было записано село Какерли-Шигали. Районный врач дал батюшке справку, что он слепорожденный. То же самое подтвердил и глазной врач на ВТЭК в Казани, который был человеком верующим и сочувствовал отцу Алексию. Дядя попрощался с племянником, взяв с него обещание больше не приезжать и не писать, чтобы не подвергать родных опасности.

Вернувшись в Ростов-на-Дону, отец Алексий проработал в артели для слепых еще полтора года, но в ВОС его так и не приняли, несмотря на "чистый" паспорт. Хотя внешне батюшка вел мирскую жизнь, но внутренняя его молитва не ослабевала. По-прежнему они с матушкой Еввулой совершали паломничества в храмы и монастыри, по-прежнему пользовались уважением и любовью своих духовных детей.

В Ростов из Ленинграда иногда приезжала в отпуск матушка Анна, вдова репрессированного в 1930-е годы диакона. Она хранила глубокую веру в Бога и не раз бывала у батюшки. Старице Еввуле, заменившей отцу Алексию мать, было тогда уже за семьдесят. Видя, что ей все труднее о нем заботиться, Анна предложила им перебраться в Гатчину, где у нее был небольшой собственный дом и подсобное хозяйство. Отец Алексий согласился, но матушка Еввула не решилась ехать в чужой город и только просила не забывать ее и приехать похоронить. Долго она не прожила. Батюшка со скорбью говорил: "За матушку Еввулу перед Богом чистосердечное спасибо. Она говорила: "Я живу твоею жизнию". Она была мне как клад Божий".

После ее смерти отец Алексий окончательно переехал в Гатчину в дом Анны, которая помогла ему там прописаться. Он ласково называл ее Аннушкой. Она заботилась о нем, но ее сестрам это пришлось не по нраву. Они недоброжелательно относились к батюшке, хотя были тайными монахинями. Видно, боялись подвергнуться гонениям властей из-за того, что к нему ходят верующие люди. Духовные дети иногда приезжали из Ростова и Таганрога. По молитвам батюшки нередки были случаи исцеления от душевных и телесных недугов.

До 1968 года отец Алексий работал штамповщиком на Гатчинском учебно-производственном предприятии Всероссийского общества слепых, членом которого он наконец-то стал. Сначала на работу и с работы его водила матушка Анна, а потом он научился добираться самостоятельно. На предприятии его уважали, не раз объявляли благодарности за добросовестный труд, предлагали путевки в дом отдыха. Однако отец Алексий и матушка Анна предпочитали использовать отпуска для поездок в немногие действовавшие тогда монастыри и храмы. Потом отношение к батюшке на работе изменилось: нечестные люди стали его обижать, обманывать, занижать количество изготовленных им изделий. В сентябре 1968 года, когда матушка Анна серьезно заболела, крестница батюшки, Любовь, перевезла отца Алексия в Сухуми, где он устроился работать на Абхазское предприятие ВОС склейщиком бумажных мешков. К сожалению, крестница беспечно относилась к взятым на себя обязанностям. Батюшка жил в нетопленом сыром помещении, часто болел. Купленные им дрова воровали бессовестные соседки.

В конце 1969 года в Сухуми из Таганрога приехала проведать отца Алексия его духовная дочь Анна. Видя, в каких невыносимых условиях живет батюшка, она настояла на его возвращении в Ленинград. С февраля 1970 года он поселился у благочестивой женщины Лидии Александровны, которая еще полтора года назад, когда в Гатчине заболела матушка Анна, предлагала взять его к себе. В Ленинграде Лидия Александровна и отец Алексий жили в крошечной темной комнатке матушки. Батюшка по своему обыкновению ласково ее называл Лидушкой. К сожалению, им часто приходилось терпеть притеснения от неуживчивых соседей по квартире.

С 1970 года отец Алексий работал на Ленинградском учебно-производственном предприятии ВОС штамповщиком. 31 августа 1978 года он вышел на пенсию. Несмотря на то, что батюшка уже не работал, ему очень помогала председатель организации ВОС Наталья Матвеевна Шарова. Она добивалась, чтобы ему дали однокомнатную квартиру, но не было, видимо, на это воли Божьей. Обстоятельства сложились так, что от предложенного жилья пришлось отказаться.

Прошли годы. Лидии Александровне было уже 80 лет. В начале 1988 года матушка серьезно заболела, жить ей оставалось совсем недолго. Батюшка вспоминал: "Мы стали думать, кто за нами ухаживать будет. Однажды помолились, прочитали канон Божией Матери и легли спать. Мне снится сон, будто я в Почаеве. Там я на самом деле часто бывал: мы с матушкой Еввулой по четыре раза в год туда ездили.

Это как-будто видение было. Я поклоняюсь мощам преподобного Иова, угодника Божьего. И снится мне архимандрит Севериан, умерший уже давно. Он одел мне шапку преподобного Иова и говорит: "Отец Алексий, спуститесь вниз. Там посреди церкви аналой стоит, на нем лежит икона Почаевской Божьей Матери. Приложитесь к ней, а потом приклоните колена и помолитесь". Я стал молиться. И слышится мне из алтаря женский голос: "Параскева будет ухаживать, Параскева". Я приложился к иконе еще раз и... проснулся".

Наутро отец Алексий пересказал свое видение матушке. Вскоре Лидия Александровна совсем слегла. Ухаживать за умирающей приехала ее сестра Нина. В крошечной комнатке втроем было не поместиться. Стали подыскивать новое пристанище для батюшки. В те дни в печати появилось объявление, что в Толгском женском монастыре, возвращенном Церкви весной 1987 года, открывается богадельня для старцев духовного звания. В апреле 1988 года, после Радоницы, по благословению священника Иоанна Варламова отца Алексия повезли в Ярославль две сестры - Зинаида Арсентьевна Буткина и Мария Арсентьевна Агеева. Когда они приехали, выяснилось, что богадельня еще не открылась и что монастырь пока совершенно не благоустроен. Настоятельница матушка Варвара обещала в будущем принять Зинаиду в обитель и дать ей послушание келейницы у отца Алексия, а ему предложила пока вернуться домой.

Однако возвращаться было некуда, и батюшку повезли в Таганрог к духовным чадам. В этом городе он прожил несколько месяцев. Осенью его снова привезли в Толгский монастырь, который оставался таким же неблагоустроенным. Отца Алексия поселили в сырой, плохо отапливаемой келье. Хорошего ухода за ним не было, и он начал болеть.

В то время в обители была послушницей матушка Параскева (Прасковья Меркурьевна Тихонова, впоследствии монахиня Павла), которая после смерти единственного сына решила посвятить себя служению Богу. Матушка Павла вспоминает: "Мое послушание было - продажа книг, свечей и икон за свечным ящиком. Однажды подходит ко мне благочинная Люба и говорит: "Ты больше не будешь выполнять это послушание. Завтра на работу не выходи. Тебя вызывает игуменья". Я испугалась, что вызвала чем-то недовольство матушки или обсчиталась при продаже.

С волнением подошла я к матушке Варваре. Она подвела меня к высокому седому старцу в поношенном монашеском облачении. Таким он мне показался благолепным, от него будто свет исходил. У меня, невольно вырвалось: "Отченька!" Игуменья говорит мне: "Вот, Параскева, твое новое послушание. Будешь у него келейницей". Батюшка взял меня за руку и переспросил: "Параскева?" Секунду помолчал, а потом вымолвил: Мамушка моя!" С тех пор он меня так и называл мамушкой, а я его отченькой".

К новому послушанию матушка Параскева отнеслась очень ответственно и постепенно привязалась к старцу. Она не только ухаживала за ним, но и лечила, ведь по специальности она была фельдшером.

Постепенно здоровье отца Алексия улучшилось, и игуменья Варвара послала Параскеву вместе со старцем в Ленинград для переоформления документов и прописки батюшки. На обратном пути они заехали в подмосковный город Жуковский, где у Параскевы была двухкомнатная квартира неподалеку от живописного лесопарка. Матушка вспоминает: "Прожили мы там три дня. Однажды я пошла в магазин, а старей, в мое отсутствие ознакомился с квартирой на ощупь. Потом мы отправились в лес на прогулку. Гуляли долго, очень утомились, Я говорю: "Пойдем к знакомым, попьем чайку, отдохне". Он согласился, но я по пути передумала и привела его не к знакомым, а к себе домой. Старец узнал квартиру и сказал: "Это будет мой дом. Я буду здесь жить"".

Они вернулись в Толгский монастырь, но прожили там совсем недолго: условия были неподходящими для здоровья старца. По его просьбе матушка Параскева перевезла его к себе в Жуковский, где он прожил последние шесть лет своей многотрудной жизни в относительном спокойствии и благополучии. Вместе с матушкой они строго соблюдали молитвенное правило, читали "Часы", Псалтырь, Евангелие, жития святых, акафисты. Старец молился даже по ночам. За перенесенные им страдания Господь ниспослал ему дар прозорливости. В эти годы батюшку посещало много людей, приходивших просить молитвенной помощи и наставлений в сложных ситуациях. Матушка Павла вспоминает: "Беседовал отченька с посетителями с глазу на глаз в своей комнатке. Я не прислушивалась, а люди мне ничего не рассказывали. Когда кто-то выздоравливал или у кого-то сбывалось предсказание отченьки, они приходили с благодарностью. Только тогда и я узнавала, в чем было дело".

В последние годы жизни старец создавал библиотеку православной литературы и богослужебных книг для слепых. Матушка диктовала, а старец печатал текст на специальной пишущей машинке. Этими книгами была заставлена вся маленькая комната батюшки.

Отец Алексий и матушка Параскева регулярно посещали вновь открытые монастыри и храмы. Как-то в 1992 году крестник старца Сергей Рафаилович Тигранян подарил им деревянные иерусалимские крестики и предложил отправиться на Святую Землю, обещая оплатить поездку. Старец сразу согласился, ведь он давно мечтал побывать там. В Иерусалиме паломники посетили не только храм Гроба Господня, но и побывали на Елеонской горе, на Сионе, а в Вифлееме - в храме Рождества Христова. Ездили и в Назарет, поднимались на гору Фавор. Поклонившись святыням, они благополучно вернулись домой. В начале 1990-х годов в городе Жуковском церкви еще не было. В 1993 году старец непосредственно участвовал в освящении часовни во имя великомученика и целителя Пантелеймона на территории больницы. В 1995 году там был восстановлен и освящен одноименный храм, а в 1997 году возведена шатровая колокольня.

На церковную службу отец Алексий и матушка Параскева ездили чаще всего в Быково, в возрождающуюся церковь во имя Владимирской иконы Пресвятой Богородицы, где тогда настоятельствовал протоиерей Алексий Пономарев. В этой церкви старец не раз участвовал в богослужениях как внештатный иеродиакон. Там же служили два диакона - Николай Струков и Павел Жилин, которые впоследствии стали священниками. Они относились к старцу с любовью и почитанием, считали его духовным наставником, спрашивали его благословения на свои дела.

Вскоре после рукоположения в священники отец Павел получил назначение в поселок Ильинское, где некогда был старинный деревянный Петропавловский храм, полностью уничтоженный в советские годы. Молодой священник обратился к отцу Алексию с просьбой помочь отыскать место, где прежде находился алтарь разрушенного храма, чтобы начать его воссоздание. Старец тогда лежал в центральной районной больнице г. Жуковского, поправлялся после инфаркта. Матушка Параскева ухаживала за ним. Она рассказывает: "Приезжает отец Павел и говорит мне: "Матушка, одевай отченьку, поедем. Очень нужно, чтобы он указал место, где был раньше храм". Я спросила разрешения у врача погулять с отченькой. Врач позволил мне вывести его ненадолго на улицу. Однако мы не пошли на прогулку, а сразу у подъезда больницы сели в машину отца Павла и поехали в Ильинку. Там мы вышли и пошли по полю. Внезапно старец остановился и указал тростью, на которую опирался при ходьбе, место алтаря разрушенного храма". Когда позднее провели исследования, то выяснилось, что отец Алексий правильно определил расположение алтаря. В ознаменование начала возрождения храма поставили памятный знак - Поклонный Крест, который был освящен Преосвященнейшим Григорием, епископом Можайским (ныне архиепископом), в день памяти святых Первоверховных апостолов Петра и Павла 12 июля 1994 года.

Отец Павел получил благословение устроить также церковь в запущенном здании бывшего обувного магазина. Осмотрев помещение, отец Павел засомневался в возможности превратить его в храм и обратился к старцу Алексию. Батюшка ободрил молодого священника, посоветовал ни в коем случае не отказываться от задуманного дела и высказал уверенность, что церковь, необходимая верующим в г. Жуковском, скоро будет освящена. И в самом деле, под руководством отца Павла прихожане привели в порядок казавшееся неподходящим помещение, возвели алтарь, приобрели иконы и церковную утварь. Церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы была освящена Преосвященнейшим Григорием, епископом Можайским, в день престольного праздника 4 декабря 1994 года. (Позднее эта церковь была расширена и вновь освящена Высокопреосвященнейшим Ювеналием, митрополитом Крутицким и Коломенским, в июле 1996 года.)

Какое-то время спустя отец Павел попросил старца поточнее определить, где лучше возвести новый храм в Ильинском, поскольку по геодезическим условиям строить его непосредственно на месте старого было нельзя.

	Схииеродиакон Антоний со своей келейницей м.Павлой

Старец отыскал нужное место и указал расположение трех алтарей, трижды ткнув тростью в землю и повторяя: "Алтарь! Алтарь! Алтарь!" Теперь там уже действует деревянная церковь святых Первоверховных апостолов Петра и Павла, настоятельствует в ней отец Павел Жилин. В ноябре 2000 года Высокопреосвященнейший Григорий, архиепископ Можайский, освятил нижний храм во имя пророка Илии. Со временем станет действующим и верхний Петропавловский храм. В церкви будут устроены престолы в честь блаженной Ксении Петербургской, святого благоверного князя Александра Невского, преподобного Иоанна Кронштадтского, Новомучеников и исповедников Российских. В верхнем и нижнем храмах будет по три алтаря.

В начале мая 1993 года отец Петр Иванов пригласил старца и матушку на храмовой праздник в церковь святого великомученика Георгия Победоносца в селе им. Цурюпы. Литургию служил Высокопреосвященнейший Ювеналий, митрополит Крутицкий и Коломенский. Потом состоялся торжественный обед, на котором митрополит Ювеналий благословил отца Алексия на принятие Великой схимы, а матушку Параскеву - на постриг. Шел Великий пост. В Лазареву субботу, 23 апреля 1994 года старец был пострижен в схиму с именем Антоний. Постриг был совершен настоятелем Свято - Екатерининского мужского монастыря игуменом Тихоном, ныне епископом Видновским.

Обитель эта в годы гонений была закрыта. Здесь в 1939-1952 годах находилась особая политическая тюрьма НКВД - место страданий многих тысяч невинных людей. В 1992 году обитель была возвращена Церкви, началось ее возрождение из руин. В этом монастыре в ноябре 1994 года матушку Параскеву постригли в монахини с именем Павла.

Приняв схиму, старец Антоний стал еще более усерден в своем молитвенном правиле. Несмотря на ухудшающееся здоровье, он продолжал вместе со своей "мамушкой", как он называл матушку Павлу, совершать паломнические поездки. Особенно часто они бывали в Свято-Екатерининском монастыре. Некоторым инокам этой обители старец прозорливо предсказал будущее. В 1994 году отец Антоний ездил в Таганрог к своим духовным чадам, а последнее паломничество совершил в Полоцкий Свято-Евфросиниевский монастырь. На обратном пути из Полоцка батюшка занемог. Дома он уже не поднимался с постели и, предчувствуя скорую кончину, избрал местом своего последнего упокоения Свято-Екатерининский монастырь. "Хочу лежать рядом с мучениками", - говорил он.

Схииеродиакон Антоний скончался 19 декабря 1994 года, в день памяти святителя Николая, которого очень почитал. 22 декабря, с благословения Высокопреосвященнейшего митрополита Ювеналия, старца похоронили в Свято-Екатерининском монастыре с северной стороны от Петропавловского храма.

Так сбылось последнее предсказание греческого подвижника Елпидифора, что отец Антоний будет похоронен на святой земле. Ибо земля Свято-Екатерининского монастыря освящена страданиями и кровью невинных жертв.