| |
| |
| 15 (22) | |
| |
15
1 И увидел я иное знамение на небе, великое и чудное: семь Ангелов, имеющих семь последних язв, которыми оканчивалась ярость Божия.
2 И видел я как бы стеклянное море, смешанное с огнем; и победившие зверя и образ его, и начертание его и число имени его, стоят на этом стеклянном море, держа гусли Божии,
3 и поют песнь Моисея, раба Божия, и песнь Агнца, говоря: велики и чудны дела Твои, Господи Боже Вседержитель! Праведны и истинны пути Твои, Царь святых!
4 Кто не убоится Тебя, Господи, и не прославит имени Твоего? ибо Ты един свят. Все народы придут и поклонятся пред Тобою, ибо открылись суды Твои.
5 И после сего я взглянул, и вот, отверзся храм скинии свидетельства на небе.
6 И вышли из храма семь Ангелов, имеющие семь язв, облеченные в чистую и светлую льняную одежду и опоясанные по персям золотыми поясами.
7 И одно из четырех животных дало семи Ангелам семь золотых чаш, наполненных гневом Бога, живущего во веки веков.
8 И наполнился храм дымом от славы Божией и от силы Его, и никто не мог войти в храм, доколе не окончились семь язв семи Ангелов.
|
Откр. 15. Прежде чем читать пятнадцатую главу, необходимо сделать некоторое отступление. Дело в том, что исследователи Апокалипсиса еще не пришли к общему мнению относительно его композиции. Ясно только одно, что здесь одни и те же темы повторяются, как бы нарастая, волнами. Мы видим здесь несколько циклов, в каждом из которых разыгрывается одна и та же драма - наступление темных сил, их временное торжество и их крушение. И здесь этот сюжет, вся эта драма повторяется несколько раз. Почему это так, точный ответ не найден. Первый вариант - Апокалипсис писался несколькими авторами, которые потом все соединили в одну книгу. Второй вариант - апостол Иоанн писал Апокалипсис не однажды, а в течение всего, и может быть, длительного времени своего пребывания на острове Патмос, и потом все это соединил в книгу. Третий вариант - часть Апокалипсиса была написана еще чуть ли не до нашей эры, это был иудейский апокалипсис, соединенный впоследствии с Апокалипсисом апостола Иоанна.
Однако наиболее вероятное предположение заключается в следующем: сам строй библейского ритма, стиля, композиционных условностей требует известной повторяемости, в частности, в библейской поэзии вместо рифмы и ритма присутствует параллелизм членов. Это особый литературный прием, при котором одна и та же тема обыгрывается в разных словах. Благодаря этим вариациям мы и вычленяем из библейского текста поэтические отрывки. Эти вариации могут быть чисто параллельными, когда говорится о том, что отверзаются хляби небесные, и что там открываются источники бездны... то есть повторяется одна и та же мысль, но в разных выражениях, и могут быть антитетическими, когда противопоставляется "низложи сильныя со престол и вознесе смиренныя, алчущия исполни благ и богатящиеся отпусти тщи". Это в высшей степени характерное для Востока словоупотребление (как и сам способ мышления), очевидно, и объясняет тавтологический характер изложения в Апокалипсисе. Он как бы рассказан несколько раз; апостол набрасывает картину один раз, потом он, не удовлетворяясь этим, начертывает ее вторично, потом та же мысль повторяется еще и еще раз, - и у читателя возникает представление, что перед ним как бы хрестоматия небольших апокалипсисов. Но филологи все-таки установили принадлежность текста одному автору.
В предшествующих главах мы видели противостояние двух царств: на земле торжествует царство зверя, царство лжехриста, лжеагнца, а на небе в это время избранные окружают престол Агнца как победителя. И вот еще раз, как я уже говорил, изображается финал: снова казни египетские приходят в падший мир, на этот раз - на империю, на царство зверя. Это семь последних язв, семь апокалиптических, эсхатологических, последних казней, которыми оканчивается ярость Божия.
Конечно, для многих слова "ярость Божия" звучат странно, даже почти кощунственно, но мы должны помнить, что это иносказательное выражение, обозначающее пересечение двух планов бытия - плана святости и чистоты и плана греха. От пересечения этих планов возникает как бы короткое замыкание, что мы и называем гневом Божиим, яростью Божией. Храм разрушен, Иерусалим пал, Церковь в гонении, и тем не менее она торжествует, но уже не в истории; она торжествует где-то над миром, в метаистории. "Стеклянное море, смешанное с огнем" - древний символ небосвода, это вселенная, сверкающая огнями. И над этой вселенной стоят победители, победившие не силой, а мужеством, стойкостью и верностью. Вы помните, что зверю была дана власть воевать со святыми и победить их; это земное уничижение церкви. На самом деле то, что церковь стояла, и кровь мучеников стала ее основанием, и было ее победой.
"Победившие зверя и образ его, и начертание его ... стоят на этом стеклянном море", - то есть над вселенной, - "держа гусли Божий и поют песнь Моисея, раба Божия". Что это значит? Песнь Моисея - (см. Исход, 15) - это песнь избавления, когда люди Божий прошли через Чермное море, прошли через испытания, вырвались из рабства и отправились в землю обетованную. Это песнь искупления, избавления и небесной защиты. Так вот, новый народ божий также прошел через горнило гонений, прошел через это море и вышел, и вновь поет песнь избавления. Крещение - это прохождение через воду, Моисееве прохождение было его прообразом. Мученичество тоже называли крещением, крещением кровью. Сам Христос говорил, обращаясь к матери апостолов Иакова и Иоанна, о крещении кровью, о той самой чаше, которую Он должен был пить. И многие из первохристиан приняли крещение кровью; здесь, в этой главе, вся церковь показана как освободившаяся, прошедшая через это крещение, поэтому она поет песнь Моисея и песнь Агнца.
Еще раз вернемся к символу Агнца. Агнец был знаком ветхозаветной жертвы, а жертва означала любовь Божию к миру и одновременно готовность человека служить Богу, встречу Того и другого; наконец, жертва обозначала трапезу, на которой Бог невидно присутствует. Все эти аспекты и делают Христа Агнцем, как назвал Его Иоанн Креститель, а до этого символ Агнца мы находим в книге Второисайи. Итак, они поют песнь Моисея, раба Божия, и песнь Агнца. И как бы в противоположность кощунственным воплям империи, царства антихриста, гласящим: "кто подобен зверю сему и то может сравниться с ним", - они поют: "кто не убоится Тебя, Господи, и не прославит имени Твоего? Ибо Ты один свят. Все народы придут и поклонятся перед Тобою..." "Все народы придут" - это слова, взятые из многих пророчеств и псалмов, предсказывающие вселенское значение Церкви Христовой.
И наконец - храм. Древняя святыня лежит в развалинах, тем не менее апостол знает и верит, что истинное богослужение не прекратилось. Для многих людей было трагедией то, что прекращено все, что было заповедано от века: непрестанно день и ночь совершавшиеся возношения в храме. Святая гора превращена в груду развалин, и нет службы. Что же случилось? Почему Бог отверг жертвоприношение? И апостол Иоанн отвечает, что оно продолжается, но уже в ином измерении. Он сам видит небесный храм - "храм скинии свидетельства на небе". "Скиния свидетельства" - это шатер, где находился ковчег в дохрамовый период, место пребывания Бога с народом. И вот скиния свидетельства - на небе, и там уже нет священников, а есть служители - ангелы, одетые в священнические одежды: белая льняная одежда, золотые пояса - это форма духовенства иерусалимского храма. У них чаши гнева и, совершив курение, совершив жертвоприношение перед престолом Божиим, они выливают на землю чаши правды, которые, соприкоснувшись с землей, превращаются в гнев. И это совершается по воле Божией. И как в древности, когда в скинию входило облако, и Моисей знал, что это знак присутствия Господа, так и здесь небесный храм наполняется дымом, и никто не может войти туда, потому что там пребывает слава Господня.
Есть идея, что семиричные повторения в Апокалипсисе одной и той же истины можно рассматривать как знамение, как предсказание того, что в истории должно быть семь похожих повторяющихся витков, первым из которых была израильская трагедия, а дальше должно быть еще шесть. Эта мысль вообще сущест- венна, интересна и, очевидно, близка к какой-то реальности, потому что в истории, по-видимому, действительно периодически возникают аналогичные ситуации, какие-то циклы, даже и несвязанные с композицией Апокалипсиса. Это не замкнутые циклы, как полагали некоторые ученые, которые считали, что закончился цикл - и совершенно оборвался, и нет связи со следующим. В частности, Шпенглер считал, что каждая цивилизация, умерев, уже ничего не передает другой.Это парадоксальная точка зрения; на самом деле ни одна цивилизация не умерла бесследно. И когда погибали античная цивилизация или древнееврейская цивилизация, или средневековая - они передавали свои духовные сокровища дальше, другим цивилизациям. Но действительно есть какая-то типология, цикличность, не жестко обусловленная, но полная аналогичных явлений.
Сравним социальное развитие в древнем мире и в XIX веке. Мы видим бурное развитие демократии, которая приводит потом к безумству черни, и в конце концов все это постепенно порождает личную диктатуру. То же, что в XIX, происходило и в XX веке. Причем очень много было общего. Скажем, на гребне революции выявлялись наполеоны, юлии цезари. Революция, которая шла под лозунгом свободы, потом порождала противоположное. Так что намечается некоторая типология. Единственное, что, я думаю, здесь сомнительно - это число семь. Оно символично, потому что означает некую полноту свершения. Это условный библейский знак, обозначающий законченность. Я не думаю, чтоб в истории Сам Господь Бог придерживался таких цифровых символов, думаю, что число впереди будет гораздо больше. Апокалиптические моменты наступали всегда, когда приходил кризис, это критические мгновения в истории.
Разумеется, эпоха французской революции, переворот Петра 1, эпоха Реформации и крестьянской войны в Германии - они все были апокалиптическими, и они все вызывали взрывы ожидания конца света и т.д. Период столкновения христианства с Римской империей тоже вызывал такие ожидания, позже я расскажу об истории всех этих ожиданий, которые много раз повторялись, и тогда это станет несколько яснее. Откровение Иоанна Богослова, написанное в эпоху кризиса церкви, действительно являет прообраз всех критических эпох, в том числе и нашей.
| |
| |
| 15 (22) | |
| |