1. Нет ничего удивительнаго, что желают выйти замуж женщины, не испытавшие замужней жизни, мук деторождения и всего прочаго, что брак вносит с собою в домы людей; и "война", это столь трудное дело, по пословице, "приятна для неопытных"; но когда женщины, которыя понесли тысячи горестей и часто тяжким опытом вынуждались считать блаженными свободных от мирских дел, и тысячу раз проклинали и самих себя, и своих свах, и тот день, в который оне вошли в брачные чертоги, когда эти женщины, после тяжких огорчений, опять домогаются того же состояния, - это приводит меня в крайнее удивление и недоумение, и заставляет изследовать причину, почему оне того состояния, которое прежде считали несносным, когда находились в нем, теперь, когда освободились от него, опять домогаются, как вожделеннаго. Разсматривая с разных сторон множество своих мыслей об этом деле, я едва, наконец, как полагаю, нашел причину его; а лучше сказать, не одна причина тому и не две только, но гораздо больше. Одне (из вдов), по давности времени забыв о прошлом и заботясь только о настоящем, вступают в брак для освобождения от бедствий вдовства, но находят в нем другия, гораздо тягчайшия бедствия, так что повторяют прежния жалобы. Другия, опять предаваясь мирским делам и стремясь к славе настоящей жизни, и считая состояние вдовства предосудительным, для суетной славы и пустой важности принимают на себя тягости брачной жизни. А есть и такия, которыя снова вступают в прежнее состояние не по этим причинам, но единственно по невоздержанию, хотя и стараются прикрыть истинную причину вышесказанными предлогами. Впрочем, как сам я не смею упрекать и осуждать их за этот брак, так и другим не советую; потому что иначе судит об этом и блаженный Павел, или лучше, Дух Святый, сказав: жена привязана есть законом, в елико время живет муж ея: аще же умрет муж ея, свободна есть за негоже хощет посягнути, точию о Господе (1 Кор. 7, 39), и дозволив вдове, если она пожелает, опять вступать в брак; и потом сказав: блаженнейша же есть аще тако пребудет (ст. 40), чтобы кто-нибудь не подумал, что это человеческое повеление, он присовокупил: мнюся бо и аз Духа Божия имети , и тем показав, что он написал это по внушению Духа. Итак, пусть никто не думает, будто в порицание или осуждение вступающих в брак я говорю то, что теперь скажу. Было бы крайне надменно и безрассудно, если бы мы стали нещадно осуждать тех, которых не осудил, но пощадил блаженный апостол, когда при том мы сами обременены множеством грехов. Если нам повелевается не судить, чтобы самим не быть осужденными в той же мере (Матф. 7, 1-2), и быть не строгими, но снисходительными и кроткими судиями чужих грехов, то ты, порицая такое дело, которое не составляет и греха, и осуждая других, тем лишаешь самаго себя всякаго прощения, своими поступками с ближним сделав судью более строгим к тебе самому. Итак, я приступил теперь к этому предмету не для того, чтобы упрекать и осуждать этих (вдов); что может совершаться о Господе, то не подлежит никакому осуждению; точию, говорит апостол, было бы о Господе. Как, говоря о девстве, мы превозносим его (похвалами), не для того, чтобы унизить брак: так, и беседуя о вдовстве, советуем довольствоваться первым браком, не потому, чтобы считали второй брак запрещенным, но допускаем, что и второй брак есть дело законное, и однако первый гораздо лучше второго. Посему пусть никто не считает пороком того, что по сравнению с высшим, оказывается низшим. Мы не для того делаем это сравнения, чтобы второй брак поставить в разряд порочных дел; но, признавая его законным и предоставленным воле (вдовы), однакож предпочитаем ему и уважаем первый брак, как гораздо лучший. Почему? Потому что не все равно, - быть женою одного мужа, и одной и той же быть женою другого. Та, которая удовольствовалась первым браком, показала, что она не вступила бы прежде и в этот брак, если бы по опыту хорошо знала его состояние; а та, которая на брачное ложе перваго мужа приводит другого, представляет не малое доказательство великой любви своей к миру и привязанность к земному. Первая и при жизни мужа не была склонна ни к кому другому; а последняя, хотя при жизни мужа и не грешила с другими, но занималась многими другими больше, чем им.

2. Но, не осуждая догадками прошедшую жизнь, разсмотрим самое дело. Как девство лучше брака, так первый брак лучше второго. Вдова, только по началу ставши ниже девственницы, при конце опять равняется и делается одинаковою с нею; а второй брак ниже девства с той и другой стороны. Кроме того, та, которая легко переносит вдовство, конечно, часто воздерживается и при жизни мужа; а та, которая считает это состояние невыносимым, готова жить не только с двумя или тремя, но и с гораздо большим числом мужей, и только с наступлением старости едва делается воздержною. Посему, как тот брак есть доказательство великой честности и целомудрия: так этот есть знак - не скажу, сладострастия; нет, - но души слабой и весьма плотяной, привязанной к земле и неспособной никогда помыслить ничего великаго и высокаго. Если же кто скажет, что доброе дело остается добрым, случится ли оно однажды, или дважды, или несколько раз (ибо он будет одинаково добрым; кто часто делает добро, тот по справедливости более восхваляется; так что, если и брак есть доброе дело, то часто пользующийся им похвальнее и почтеннее того, кто пользуется им редко), то мы ответим, что такое умствование может увлечь простодушных, но разсудительные могут легко понять его лживость. Брак называется браком не по (телесному) соитию - иначе и прелюбодеяние было бы браком, - но потому, что вступающая в брак привязывается к одному мужу, и этим благородная и целомудренная женщина отличается от распутной. Если она постоянно будет довольствоваться одним мужем, то брак справедливо будет называться этим именем; но, если она, вместо одного, вводит многих мужей в дом свой, то, хотя и не смею назвать это прелюбодеянием, однако сказал бы, что она много уступает той, которая, кроме одного, не знала другого мужа. Та вняла словам Господа: сего ради оставит человек отца своего и матерь: и прилепится к жене своей; и будет оба в плоть едину (Матф. 19, 5); прилепилась к мужу, как к собственной своей плоти, и не забыла однажды данной ей главы; а эта не считает собственной плотью ни перваго, ни второго мужа; ибо первый изгнан вторым, а второй первым; и она уже не может хорошо помнить перваго мужа, привязавшись после него к другому, и на последняго не может смотреть с надлежащей любовью, так как ум ея обращается к покойному. Таким образом, наконец, оказывается, что оба, и тот и другой, лишены женою чести и любви подобающей мужу! С каким же, по ея мнению, расположением духа второй муж вступает в брачный чертог перваго, восходит на его ложе, и смотрит на жену, которая над всем этим смеется и забавляется? Он, конечно сильно возмущается и не с обычной любовью приближается к ней; даже если бы он был тверже всех людей, однако не может быть столь грубым, чтобы не иметь человеческих чувств, хотя бы она облекла и себя и дом свой безчисленными украшениями. Печаль, уже постигшая дом (после перваго мужа), не допускает быть чистою радости (при втором), но, подобно тому, как на стенах, у которых какая-нибудь часть сильно обгарела, а потом несколько подкрашена, резкая и глубокая чернота портит белизну окраски, и вид бывает неприятный; так и здесь, хотя бы (жена) придумала много блеска, в нем проглядывает уныние и какая-то неприятная смесь того и другого. И домочадцы, и служанки, и работники, и жильцы, и соседи, и родственники покойнаго смотрят на это дело с прискорбием и сожалением. А если еще останутся и сироты, то малолетние возбуждают сильное нерасположение к матери в тех, кто может понимать дело, а взрослые делают ей неприятностей больше всех. Сознавая все это, и законодатели, желая и утешить сетующих (вдов), и в оправдание себя показать, что они установили второй брак не по убеждению своему или по какому-нибудь предубеждению, но из опасения большаго зла, лишили этот брак всякаго блеска, так что вечера его не украшают ни флейты, ни рукоплескания, ни песни, ни пляски, ни брачные венцы, ни другое что-нибудь подобное; устраняя все это, они приводят мужа к вдовой жене неувенчаным, как бы выражая этим, что все остальное они допускают по снисхождению, а не как достойное похвал, рукоплесканий и венцов.

3. Почему же, скажут, Павел запретил молодым оставаться вдовами, хотя бы оне и хотели этого, написав так: юных же вдовиц отрицайся (1 Тим. 5, 11)? - Не Павел запретил вдовство желающим, но сами оне вынудили его, против его воли, дать им такой закон. А если хочешь узнать собственное желание Павла, послушай, что он говорит: хощу бо, да вси человецы будут, якоже и аз, в воздержании (1 Кор. 7, 7). Блаженный апостол не возстает против самаго себя, не впадает в противоречие и не запрещает вдовства желающим, когда сам желает, чтобы все люди соблюдали воздержание. Почему же он говорит: юных же вдовиц отрицайся (1 Тим. 5, 11)? Скажи: отчего и для чего? Он не просто сказал так, но привел и причину: егда бо, говорит, разсвирипеют о Христе, посягати хотят. Видишь, что он запрещает оставаться вдовами и принадлежать к этому священному сонму не тем, которыя желают вдовствовать, но тем, которыя, овдовевши, снова намереваются вступить в брак; и делает это весьма мудро. Если ты намереваешься, говорит он, вступить во второй брак, то и не давай обета вдовства; потому что дать обет и не исполнить его гораздо хуже, чем вовсе не обещать. Как частыя сообщения он позволил (мужу и жене) не в виде закона, но из снисхождения к ним; сие же, говорит он, глаголю по совету, а не по повелению, по невоздержанию вашему (1 Кор. 7, 5-6), - так и здесь дозволил второй брак во избежание другого большаго зла, чем и показал, что и это сделал он по снисхождению, применительно к слабости многих; слабость же разумею не силы, но воли. Как девственница, растлившаяся после обета девства, грешит хуже прелюбодеяния; так и вдова, однажды давшая обет (вдовства), а потом поправшая завет с Богом, впадает в такой же грех, и подлежит такому же наказанию, и даже, если можно сказать нечто удивительное, может быть гораздо большему; потому что, как и вначале я сказал, не все равно, неопытная ли, или уже опытная опять впадает в одинаковыя искушения. И не здесь только, но и в вышеприведенном месте (1 Тим. 5, 11) и после слов: хощу убо юным вдовицам посягати, чада рождати, дом строити, апостол приводит причину, почему он желает этого. Какая же это причина? Ни едины же, говорит, вины даяти противному хулы ради (1 Тим. 5, 14). Так как тогда, вероятно, многия вдовы, освободившись от замужней жизни, как от какой неволи и рабства, пользовались последующею жизнью очень свободно и самовольно, и таким безстыдством навлекали на себя дурную молву, то он, для отклонения их от этой гибельной свободы, опять подчиняет их прежнему игу. Если, говорит, какая-нибудь вдова вздумает тайно прелюбодействовать и безчестить себя; то гораздо лучше ей вступить в брак, и ни едины вины даяти противному хулы ради. Таким образом, он повелел (вдовам) вступать в брак для того, чтобы оне не подавали поводов к злословию, и не вели постыдной и распутной жизни; именно, послушай, в чем он обличает их. Вместо того, чтобы проводить все время в молитвах и молениях, оне, говорит, праздны учатся обходить домы: не точию же праздны, но и блядивы и любопытны, глаголющыя, яже не подобает (1 Тим. 5, 13). А он хочет не этого, но чтобы вдова постоянно упражнялась в духовных делах: питающаяся же говорит, пространно, жива умерла есть (ст. 6). Так и от девственницы апостол требует, чтобы она не ограничивала этой добродетели (девства) чистотою тела, но все свободное время употребляла на служение Богу? сие же, говорит, на пользу вам самим глаголю: да не сило вам наложу, но к благообразию и благоприступанию Господеви безмолвну (1 Кор. 7, 35); он желает, чтобы девственница не делилась, но всецело посвящала себя духовному и небесному, и пеклась о Господнем. К такой жизни он увещавает и вдову: а сущая, говорит, истинная вдовца и уединена уповает на Бога, и пребывает в молитвах и молениях день и ношь (1 Тим. 5, 3). А если вдовы в то время, которое следует употреблять на евангельские дела, тратят во всю жизнь на занятия не только излишния и безполезныя, но и весьма вредныя, то он справедливо уже располагает их к браку. И как иудеям Бог дал субботу, не для того, чтобы они просто бездействовали (в этот день), но чтобы воздерживались от порочных дел: так и вдова и девственница избирают этот образ жизни не для того, чтобы только не жить с мужьями, но чтобы пещись о Господнем, чтобы всецело посвящать себя на служение Богу.

4. Так, скажешь; но нестерпимое будет бедствие для женщины, неопытной в делах, если она будет вынуждена нести мужския обязанности; она не в состоянии будет распорядиться, как мужчина, и не достигнет ничего, кроме огорчений и потери всего имущества. Неужели же все, не вступившия во второй брак, потеряли все свое имущество и лишились всего и нельзя указать ни на одну вдовую женщину, управляющую делами? Все это притворство и предлог и прикрытие собственной слабости. Многия женщины лучше мужей и управляли домом, и воспитывали детей - сирот, и доставшееся им имущество одне из них увеличили, другия не уменьшили. И Бог вначале не все вверил мужчинам и не во всем поставил житейския дела в зависимость от них; иначе женщина подверглась бы презрению, как нисколько не содействующая нам в жизни. Зная это, Бог предоставил ей меньшую часть (дел), что и выразил издревле в словах: сотворим ему помощника (Быт. 2, 18). Чтобы муж на том основании, что он создан первым и что жена сотворена для него, не стал превозноситься пред нею, Бог смирил гордость его и показал, что жена, не менее мужа, необходима для мирских дел. Какие же эти дела и в чем она помогает нам к устройству жизни? Так как настоящее благосостояние зависит от семейных дел не менее, чем от общественных, то Бог разделил их, и общественные все предоставил мужчинам, а домашние женщинам; и если изменить этот порядок, то все разстроится и погибнет; так каждый из них (муж и жена) в своем деле гораздо полезнее другого. Итак, если домашния дела зависят от женскаго благоразумия, и если жена в этом отношении столько же превосходит мужа, сколько художники в своем искусстве превосходят невежд: то к чему у нас такое напрасное опасение? Приумножать имущество и собирать извне свойственно только мужчинам, а женщине заботиться о прибыли непристойно; но хранить и беречь приобретенное - свойственно только ей. Хотя и кажется, что приобретать важнее, чем сберегать, однако и первое без последняго бывает безполезно и напрасно; часто даже первое и при последнем не только не приносит пользы, но и губит все. Так как трудно, чтобы муж, приобретая выгоды отвне, всегда приобретал их справедливым способом (ибо мужчины часто извлекают прибыль из несчастий других людей); то доставшияся в руки жены неправедныя и насильственныя приобретения часто вредят ея искусству и хозяйству. Посему, хотя приобретать и важнее, чем сохранять, однако и первое оказывается хуже последняго в другом отношении, когда не только не содействует умножению имущества, но и губит собранное. Почему же вдова будет опасаться, чтобы без мужа не пошли хуже домашния дела, о которых и при жизни его она сама имела попечение? Он, скажешь, легче может распоряжаться, так как из страха пред ним никто не станет противодействовать и производить затруднения; тогда и слуги, и домоправители, и поверенные, и все, боясь его, слушаются с полной готовностью; и никто не противоречит; а когда умрет тот, кого боялись, все нападают на вдову, оскорбляют ее, делаются дерзкими, все приводят в безпорядок и разстройство; если же она станет противиться и расправляться, подвергая (непокорных) истязаниям и побоям, и заключая в темницу, то будут пересуды, злословия, укоризны от многих. Но, если она нарушит верность к покойному и забудет любовь его, и тот вечер, в который он впервые соединился с нею, и рукоплескания, и песни, и брачные светильники, и первыя объятия, и трапезы и прочее, в чем она всегда принимала участие, и речи, которыя обыкновенно жена слышит от мужа; если все это вдруг отбросит, как будто этого и не было, отворив двери дома своего другому, и привлечет его к ложу покойнаго - этому свидетелю прошлаго, - если она сделает это, неужели никто не будет укорять и осуждать ее? Неужели никто не возненавидит, и не назовет жестокою, неверною, клятвопреступною и всеми подобными названиями?

5. Не думай, будто потому, что блаженный Павел дозволил второй брак, он уже достоин и похвал и не осуждается многими. Хотя он и не подлежит взысканию и наказанию, но не может пользоваться похвалами и прославлениями. Так похотливость и сладострастие (мужа) и невоздержание от жены во время поста, или в какое-либо другое время, так же избегает наказания, но не удостоивается похвал; самое это снисхождение есть ничто иное, как обличение его великой слабости и небрежности. Если ты опасаешься, чтобы не прослыть жестокою за строгость к слугам, то прежде этого тебе должно опасаться, чтобы не прослыть сладострастною и невоздержною. Кроме того вдове можно будет лучше устроить свои дела так, чтобы и все имущество ея было в безопасности, и ее саму не только не поносили, но и хвалили все, а прежде этого, чтобы ей получить божественныя блага. Если она захочет сложить свое имущество на небе и сокрыть его в этом безопасном месте, то оно не только не уменьшится, но еще более увеличится; ибо таково свойство этого сеяния. Если она не возвысилась до исполнения этой заповеди и не хочет все вдруг сложить туда, то пусть подумает и о том, что, вышедши замуж, она не непременно найдет в нем такого человека, который увеличит ея имущество; если же он и будет таков, то пусть она помыслит не об умножении только имущества, но и о том, что она может быть вовлечена во многие дела, противныя Богу и людям. Если муж будет из числа людей сильных и могущественных, то может случиться, что он заставит ее многое и желать и терпеть против ея желания и таким образом она теперь неизбежнее подвергнется тому, чего боялась во вдовстве, и не только этому, но может испытать самую быструю перемену. Оставаясь вдовою, она, если и потерпит какой ущерб в имуществе, за то остальным может пользоваться с великою безопасностью, но сочетавшись с мужем сильным, управляющим общественными делами, или имеющим какую-нибудь другую заботу, она может вдруг потерять все; потому что в несчастиях мужей необходимо участвуют и жены их. Но, если и не случится ничего такого, какое приобретение, скажи мне, променять свободу на рабство? Какая польза от большого богатства, когда нельзя употреблять его, на что хочется? Не гораздо ли лучше владеть свободно немногим, нежели богатствами всей вселенной, а самой вместе с ними быть под властью другого? Не говорю теперь о заботах, обидах, злословиях, ревности и напрасных подозрениях, болезнях деторождения и о всем прочем. Кто беседует с девицею, тот и об этом может сказать ей, как неопытной и незнающей этих дел. Но кто стал бы говорить об этом вдове, то сделал бы ей неприятность; потому что напрасно пытаться словами учить ее тому, что она лучше узнала по опыту. Впрочем полезно прибавить, что девица, вышедши замуж, будет с ним жить с большею уверенностью и свободою, нежели вдова. Эту муж хотя будет любить, как свою жену, но не так, как ту, которую взял девицею; а что любовь к таким женам (из девиц) гораздо сильнее и пламеннее, нежели к тем (из вдов), это всякому известно; вдову же он будет обнимать и любить не от всей души, как уже познавшую другого мужа. Мы все, так сказать, привыкли из ревности ли, или по тщеславию, или, не знаю, по какой другой причине, любить больше всего те предметы, которыми и владеем и пользуемся не после других, но распоряжаемся сами одни и первые. Так, можно видеть это, бывает у нас с одеждами: нам не столько нравятся одежды, перешедшие в наше владение от других, сколько те, которые никто не носил. Тоже и с домами и сосудами: мы не столько любим дом, доставшийся нам от другого, сколько тот, который мы сами построили; и из сосудов мы с особенною бережливостью и тщательностью храним те, которые недавно сделаны и получили у нас первое употребление, а перешедшими к нам от других не очень дорожим и даже иногда гнушаемся, так что и переделываем их. Если же у нас бывает такое чувство по отношению к домам, одеждам и сосудам, то представь, с какою силою оно должно пробуждаться в отношении к жене, дороже которой ничего нет для мужа? Те вещи мы можем и передать желающим, а жену - непозволительно; так что скорее мы разстанемся с душою, нежели допустим себя до этого. Итак к девице, как я сказал, муж относится со всем расположением, как неприкосновенной и принадлежащей ему и никому другому, а на вдову, бывшую прежде в супружестве с другим, будет смотреть не с такою любовью и расположенностью.

6. Не говори мне о том, что бывало изредка и может быть однажды, но о том, что постоянно происходит на опыте. Девица будет жить с большею уверенностью не только по сказанным причинам, но и по многим другим. Муж вдовы легко может упрекнуть ее в том, что она пренебрегает им, и в доказательство такого пренебрежения сослаться на ея неверность первому мужу, и заставит ее молчать как относительно прошедшаго, так и того, чего может быть и не будет: пренебрежение, оказанное покойному, расположит и живого ожидать себе того же, хотя бы этого и не случилось. И не один муж будет обременять ее такими упреками, но и слуги, и служанки, если не явно, то тайно будут укорять ее и осыпать безчисленными насмешками. А если еще случится, что останутся малолетние дети после умершаго, то как она будет воспитывать их, как заботиться о них? Не будут ли они проводить жизнь несчастнее всяких сирот, видя в руках другого все имущество своего отца, и прислугу, и дом, и поля, и главное - жену его? Могут ли они относиться к ней, как к матери? Может ли и она относиться, как к детям, к тем, которых принуждена бывает стыдиться и краснеть, и которым не может оказывать всей материнской любви, потому душа ея делится между ними и детьми последняго мужа? А что, скажет кто-нибудь, если она очень молода и не долго жила с мужем? Все это и сказано мною не к старым, а к молодым вдовам; со старыми, поступающими так, я и говорить не стану; потому что, если уже не убедило их воздержаться от второго брака ни продолжительное время, ни возраст и ничто другое, то тем менее можем убедить их мы своим словом. Вся моя речь к молодым. Что, скажут, если она молода, и прожив только один год в супружестве с первым мужем, вступает во второй брак? Почему ты обращаешься к ней предпочтительно пред той, которая прожила в браке двадцать или тридцать лет? Не я, но блаженный Павел, который говорит: блаженнейша же есть, аще тако пребудет (1 Кор. 5, 40). Что нам до той, которая, хотя и долго жила с мужем, но с одним только, с одним и тем же, с которым сочеталась вначале? А эта отдалась двоим, и притом в короткое время. Но она, скажешь, (сделала это) по неволе; если бы жив был первый муж, она при нем не полюбила бы другого; а так как он умер преждевременно, то она, по необходимости, опять сочеталась с другим. По какой необходимости? Я вижу другую необходимость, большую той, о которой ты говоришь, такую, которая достаточна для удержания ея при покойном, именно испытание горестей мирской жизни. Та, которая проводила такую жизнь долго и довольно насладилась ею, может опять обратиться к подобной жизни в надежде найти теже удовольствия; но та, которая в самом начале (супружеской жизни) испытала такие огорчения, по какому побуждению и с какой надеждою пойдет на встречу тем же неприятностям? И желающий торговать, если, не получив еще никакой прибыли, при самом выходе из пристани, потерпит кораблекрушение, неохотно потом возьмется за торговлю. Так и эта вдова, которая ожидала (от брака) много удовольствий, не успев хорошо изведать их, испытала такую горесть, конечно не полюбит мирской жизни, если не будет весьма невоздержною, или лучше сказать, хотя бы она имела пламенное расположение и сильное пристрастие к этой жизни: неприятное начало достаточно может погасить страсть ея. Мы обыкновенно держимся весьма крепко своих предприятий, когда хорошо начали их; когда же с самаго начала и, так сказать, с перваго шага встретим неприятности и неудобства, тогда скоро отказываемся от своего намерения, охладевающаго в нас. Так и овдовевшия рано сами должны бы отказаться от второго брака, чтобы опять не потерпеть того же. Остающаяся во вдовстве может жить спокойно и не опасаться опять такого же горя, а вступившая во второй брак необходимо будет ожидать того же несчастия. Кроме того, хотя состояние вдовства одинаково, но не все вдовы получат одиноковыя за него награды, но одне большия, а другия меньшия; принявшие это иго в молодости удостоятся большей чести и награды, нежели овдовевшие в самой старости. Почему? Потому, что первая (вдова), несмотря на множество препятствий, все перенесла по страху Божию, а последняя не понесла и малаго подвига и труда; ибо какой труд там, где нет ничего требующего усилий? Посему, как вышедшая за другого меньше имевшей одного мужа, так остающаяся во вдовстве с самой юности много может превзойти потерявшую мужа в старости; хотя у обоих было только по одному мужу, но одна из них прошла (целое) поприще чистоты, другая же далеко отстала позади. Итак, смотри не на труд только, но и на награду. Многие добрые дела кажутся нам так трудными потому, что, обращая постоянно внимание на трудность и тяжесть их, мы не представляем в уме уготованных за них наград. Не так должно поступать, но принимать во внимание все вместе, с трудами и награды, и тогда труды покажутся легкими, как и действительно они легки. Так доблестный воин, когда идет на войну, представляет себе не только раны, поражение и смерть, но и трофеи, и победы, и все почести; и земледелец, принимаясь за работу, имеет ввиду не только пахание и труд копания земли, но и гумно и точило. Так и мы тягости вдовства будем облегчать благими надеждами, и гораздо более, чем названные люди, потому что исполнению их ожидания часто препятствуют многие независящие от них обстоятельства, а наших надежд никто не посрамит, если мы сами того не пожелаем. Не будем же иметь такого желания, но, имея в виду, что вдова много уступает девственнице (иногда же и превосходит ее, когда девственница вмешивается в мирские дела, а вдовица, по словам Павла, уединена уповает на Бога и пребывает в молитвах и молениях - 1Тим. 5, 5 - и воздерживается от житейских дел), примем на себя этот подвиг, чтобы удостоиться за него венцов. Это сказано вам не для принуждения и не для того, как я сказал, мы предложили это увещание, чтобы осуждать нежелающих оставаться вдовами, но чтобы расположить и убедить их не слишком привязываться к земле, и однажды отрешившись (от уз брака), оставаться свободными, стремиться к небу, образ жизни вести тамошний, и соединившись со Христом, все делать так, как следует имеющим такого Жениха; ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение, со безначальным Отцем и животворящим и Святым Его Духом, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь.