Хранение телесных чувств

Сердечные желания часто возбуждаются в нас от внешних впечатлений — следовательно, нужно хранить телесные чувства, то есть зрение, слух, вкус, обоняние и осязание. На них указывая, Писание говорит нам: Смерть входит в наши окна, вторгается в чертоги наши (Иер. 9;21). Через эти входы соблазны мира проникают в сердце и, хотя бы оно было полно добрых желаний, производят в нем опустошение, как и сказано: Худые сообщества развращают добрые нравы (1 Кор. 15;33).

Из всех внешних чувств зрение служит для соблазнов самым удобным проводником, и потому его особенно надо хранить для чистоты девства. Похоть очей, наблюдая соблазнительные предметы, легко и скоро совокупляет их с похотью плоти, и потаенный сердца человек (1 Пет. 3;4), не разбирая ни времени, ни места, любодействует со всеми, с кем только хочет. Охотно высматривая и заглядываясь на красоту лиц, блудник всегда и везде носит и питает в себе, как неукротимого зверя, нечистое похотение. Что может быть хуже такого состояния? — это то же, что сильная горячка, в которой больной, сколько ни пьет, никак утолить жажды своей не может. Посему и говорит Писание: Многие совратились с пути через красоту женскую; от нее, как огонь, загорается любовь (Сир. 9;9). И какое может быть удовольствие от похоти очей? Тут удовольствия в сущности нет никакого, а одна только тень, подлог и обман; ибо где смятение помыслов и тревога сердечная, там какое может быть удовольствие? Наслаждается душевным спокойствием не тот, кто предается похоти очей, но кто не предается. И сколько бы похотник сей ни старался доставить удовольствий себе, никак не сможет удержать их и сделать продолжительными. Утешение же целомудренного не таково; но вся жизнь его, можно сказать, проходит в удовольствии, потому что совесть его мирна и ничто не тревожит душу его: она всегда спокойна и весело взирает на небо, окрыленная желанием вечных благ.

Но, скажешь, какая беда, если я посмотрю, но не буду увлечен страстью? Так, на первый раз ты беды себе не видишь, и когда однажды, дважды или трижды посмотришь, то, быть может, еще в состоянии будешь преодолеть страсть; но если станешь часто делать это, то непременно будешь побежден. Ибо ты не выше пророка Давида, который, известно, каким подвергся опасностям от воззрения на красоту женскую (см. 2 Цар. 11;1-27). Но если на деле с тобою этого и не случится, однако, когда воспламенишь в себе постыдное желание, то и в отсутствии виденной тобою ты будешь воображать ее и увлекаться к совершению постыдных дел. Потому-то и святитель Иоанн Златоуст сказал: «Кто привык засматриваться на телесную красоту, ловить прелестные взоры, не сводить глаз с миловидных лиц и таким зрелищем питать свою душу, тот уже любодействует». Хотя и приятным в начале кажется обращение с женами, но впоследствии через них соблазн бывает душе. Покуда человек не сблизится с ними, то кажется и взор их тихим, и беседы смиренными, или, как говорится в книге Притчей, мед источают уста чужой жены; но последствия от нее горьки, как полынь (Прит. 5;3-4). Приблизившись к огню и обжегшись, скоро отскочишь; а женской лестью расслабив душу, не скоро отвратишься от нее. Как магнит тянет железо, так и женская любовь привлекает душу, чтобы возжелать ее и быть с нею.

Прекрасное очертание лица, блеск очей, румянец щек, алый цвет губ — все это радует безрассудную душу; но подумал бы ты, человек, из чего состоит все это привлекательное для глаз? — «Состав телесной красоты, — как говорит святитель Иоанн Златоуст, — не иное что есть, как кровь и желчь — сок принятой пищи: им и глаза, и щеки, и все прочее наполняется. Если размыслишь: что содержится внутри стройного носа и румяных щек? — тогда скажешь, что вся красота плоти то же, что приукрашенный гроб, исполненный внутри гнилостью».

Итак, зачем же любить красоту плоти, которая состоит из ничтожной влаги, и предавать бесценную душу в рабство ей? Не лучше ли, встречаясь с тем, что от земли взято и в землю пойдет, отвращать от этого взоры и видя не видеть, взирать без мысли и скорее пресекать опасное видение? Ибо что такое красота плоти? Это цветок, который утром зеленеет, а к вечеру засыхает (см. Пс. 89;6).

Как сребролюбие, по слову истины, есть корень всех зол (1 Тим. б;9), так и плотолюбие не иное что есть, как служение тлению и зловонию. Оттого-то и бесы любят плоть, особенно праздную, изнеженную, плоть сладострастную. Но разве нет, скажешь ты, удовольствия смотреть на красоту плоти? — Велико это удовольствие! Да и продолжительно ли оно? — Месяц, два, много если год; а далее? — от привычки к ней теряет она всю свою прелесть. Но что от пристрастия к внешней прелести происходит, то остается навсегда: неудовольствие, скука, озлобление, ослепление ума... Разве не видим, сколько таких, которые жили с красивыми женами, но жизнь свою окончили бедственно? И в самой лучшей красоте одна только наружность приманчива; а сущность не иное что, как тяжелое иго для сердца, вместе с которым входит в него пустота и великая бедность, великое лишение благ духовных. Некто, оплакивая бедствие, происходящее от красоты плоти, взывал: Ибо чресла мои полны воспалениями, и нет целого места в плоти моей; я изнемог и сокрушен чрезмерно, кричу от терзания сердца моего (Пс. 37;8, 9). Но что является особенно бедственным, так это то, о чем сказано преподобным Симеоном Новым Богословом: «Всякое пристрастие истребляет воспламенившуюся теплоту сердца», — или, как преподобный Максим Исповедник утверждает: «Чей ум привязан к какой-либо вещи (или лицу), тот не любит Бога». Можно ли изобразить происходящее от сего зло, когда знаем наверно, что царство небесное уготовано только любящим Бога? — Ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи... царства Божия не наследуют (1 Кор. б;9, 10). И мы разве не помним, что должны будем дать отчет в словах и помышлениях наравне с делами? Ибо что говорит Господь: Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф. 5;28). Какое же прощение может быть тем, которые не страшатся слов Господних? Что скажут они в свое оправдание? — ничто; но с сильным воплем, скрежеща зубами, будут ввергнуты в геенну огненную, место вечных и неотвратимых мучений, как сказано: Да пойдут грешники во ад, все народы, забывающие Бога (Пс. 9;18).

Чтобы хранить глаза свои от воззрения на соблазнительные предметы, нужно смотреть более вниз, вспоминая слова, сказанные по указанию Божию преподобному Ефрему Сирину: «От земли взятый в землю и смотри». Также должно хранить слух свой от слышания нескромных речей, мирских песен, музыки, услаждающей и расслабляющей душевные чувства, ибо все это увлекает душу к нечистой любви и похоти плоти. Нужно весьма беречься знакомства и общения с женским полом; как воин, находящийся среди врагов, получает великое число ран, так и свободно общающийся с женами причиняет душе своей множество язв. Посему еще в Ветхом Завете было сказано: Отнюдь не сиди с женою замужнею и не оставайся с нею на пиру за вином, чтобы не склонилась к ней душа твоя и чтобы ты не поползнулся духом в погибель (Сир. 9;10).

Весьма опасно для чистоты плоти чувство вкуса; потому отстраняться надо от услаждения пищей и питьем. Кто не замечал, какие гибельные происходят последствия от сладкопитания! — и вдову, невоздержно питающуюся, апостол не без причины называет заживо умершей (см. 1 Тим. 5;б). Оттого строгие хранители девства редко вкушали сладкую пищу, но больше питались хлебом с водой.

Чувство осязания хотя и реже подвергается искушению, но зато в высшей степени опасно для чистоты девства. Потому не только к другому полу берегись прикасаться, но удерживай руку от прикосновения и к своим членам, от чего возбуждается страсть.

Из всех телесных чувств обоняние представляет меньше соблазнов для целомудрия; однако удаляться надо и от благовонных мазей, приводящих душу в изнеженность и располагающих к сладострастию.

Сверх всего этого должно еще избегать нечистых мечтаний или воображений; от них подвергается человек душевному растлению гораздо более, чем при исполнении обоюдного долга в супружестве. Потому и апостол Павел говорит: Лучше вступить в брак, нежели разжигаться (1 Кор. 7;9).

Проводящим девственную жизнь неминуемо предстоит борьба с похотью плоти; а неискусному в борьбе угрожает падение и даже возможная смерть души. Ибо помышления плотские суть смерть, — говорит апостол Павел (Рим. 8;6); тем более грехи плотские есть смертные грехи. Оттого никакой блудник или нечистый... не имеет наследия в царстве Христа и Бога (Еф. 5;5), — если он не раскается и не отвратится умом и сердцем от своего греха.