Часть I. ПРОЦЕСС ВОСКРЕСЕНИЯ

     Русь многообразна и циклична, о ней судить нельзя по одному какому-то признаку, или даже по одной эпохе.
     Тут есть и страшная преступность и недосягаемая святость, каждая эпоха показывает её со своей стороны.
     Девятнадцатый век, допустим, культура, искусство, философия, двадцатый — разгул всякой преступности и мученичества.
     О России судить может только Бог, потому что каждый может подходить со своей меркой и требовать от нее, чтобы она в себе воплотила заданный ими план. А она ломает все планы и формы, потому что многообразна. Но есть в ней навсегда неотъемлемое качество — религиозность, и признак религиозности — покаяние.

     Один случай из моей жизни. Я пас телят, прилег на траве и задремал. Просыпаюсь, а надо мной, как будто собрались Ангелы, ангельский собор, и поют песнь: "Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче. Утреннеет бо дух мой ко храму святому Твоему, храм носяй телесный весь осквернен; но яко Щедр, очисти благоутробною Твоею милостию".
     Долгое время я этих слов потом не мог произнести даже мысленно без слез, и сейчас они меня глубоко волнуют и умиляют.
     Было твердое сознание, что Ангелы заботятся о моем спасении, и это меня радовало. Бог знает, не потому ли я рукоположен во священника на Архистратига Михаила, собор Ангелов, чтобы быть свидетелем покаяния и других. "Се, чадо, Христос невидимо стоит... Аз же точию свидетель есмь, да свидетельствую перед Ним, вся, елика речеши мне..."
     Господи, помоги всем, у кого я принял исповедь, прости нам наши согрешения.

     Исповедь я провожу индивидуальную, она очень много дает не только исповедующемуся, но и мне самому.
     Исповедоваться часто не умеют и стесняются, отделываются общими словами, когда же расшевелишь, плачут.
     Одна девушка, видимо, в первый раз, расплакалась и, стесняясь своих слез, так стремительно убежала, что не успела поцеловать крест и Евангелие. её вернули, она поцеловала и, отойдя, долго смотрела, где исповедуются...

     Интересно исповедовать детей. Девочка лет двенадцати, спрашиваю:
     — Веруешь?
     — Нет.
     — А почему пришла?
     — Бабушка привела.
     — Не веришь, что есть Бог?
     — Нет.
     — А кто сотворил все, что мы видим?
     — Рабочие.
     — Землю, небо, планеты?
     Она растерялась.
     — Вот все это создал Бог, веруешь в Бога?
     — Верую.

     Девочка лет десяти-одиннадцати с мальчиком лет пяти.
     — Его можно без исповеди, — указываю я на мальчика.
     — Батюшка, вы его хотя благословите, — говорит она серьезно.
     Я благословил, и он кротко отошел в сторону.
     — Ну, какие у тебя грехи? — спрашиваю я у девочки.
     — Батюшка, нас в школе заставляют надевать пионерский галстук, это ж грех? — спрашивает она у меня.
     Я молчу, она, не дождавшись ответа, продолжает:
     — Ну, мы сначала с мамой освятили галстук, потом я его надела.
     — А мама где работает?
     — Лежит парализованной.
     Эта девочка рассуждала совершенно по-взрослому. Я стоял и думал: "Огромное государство вооружилось на детей и больных, они не в силах противостать, но вот что они могут: освятить..."
     Святи их, Боже, во имя Твое!

     Мальчик лет восьми.
     — Веруешь?
     — Верую.
     — А как крестишься? — Крестится широким крестом, видимо, научила мать.
     — Молишься?
     — Молюсь.
     — За маму молишься?
     — Молюсь.
     — А за папу?
     — Нет.
     — Почему?
     — Он неверующий.
     — Теперь молись и за папу. Молись так. Наставь на верный путь моего папу, Господи. Будешь?
     — Буду.

     Женщина больная. Видимо, рак, страшно исхудалая, рвоты. Пятнадцать лет не исповедовалась, верит во все.
     Рассказала, что она не могла в храме бывать более пятнадцати минут. Как будто её что-то прогоняло, и она уходила.
     Вторая, тут же находившаяся, не больная, старуха просила поисповедовать и её. Она партийная, в храм ей нельзя, но хочет исповедоваться.

     Некоторые раскаиваются в том, что они при регистрации: верующий или неверующий? — расписывались ради страха — неверующий. Это для них тяжелый грех сейчас.
     Раскаиваются и в том, что были партийными, сейчас уже из партии вышли. Но бывает, что и до сих пор состоят. Не знают, что им делать, чувствуют, что пребывание в партии — грех.

     При беседе перед исповедью человек средних лет, интеллигентный, расплакался, и чем ближе подходил к аналою, тем более усиливался у него плач. Оказалось, блудил, и еще есть один грех, который не хотел называть. При настоянии сказал: тот, что он состоит в партии.

     Человек преклонных лет с язвительной улыбкой подходит к исповеди.
     — Батюшка, а вот я все исповедуюсь и думаю, есть ли толк?
     — Конечно, если вы с сомнением исповедуетесь, толку нет. Вот идите, сначала подумайте, а потом приходите на исповедь.
     Он, наверно, меня не понял и деньги за исповедь положил на тарелку, меж тем, как я ему не дал разрешительной молитвы. Я остановил его и сказал, что он сегодня причащаться не должен.
     — Выходит, я напрасно приходил?
     Я отставил его в сторону и сказал, что поисповедовав всех, я с ним еще поговорю. Он стоял нерешительно, оглядывался по сторонам.
     Когда я кончил исповедь всех, он сам подошел ко мне и взволнованно сказал:
     — Батюшка, да я во все верую, — видимо, страшно стало без Причастия.

     Некоторых на исповеди я не разрешаю: непримирившихся, блудников, не желающих отстать от греха, без явной подготовки. Например:
     — В чем грешна?
     — Во всем, батюшка, — голос развязанный, запах водки.
     — Любишь пить?
     — Люблю, батюшка.
     — И сегодня пила?
     — Грешна, батюшка.
     — Сначала идите воздержитесь, а потом приходите, — послушалась.

     Женщина средних лет живет с мужчиной, у которого есть жена.
     — Отстать.
     — Как, я ведь молодая.
     — Я вас не разрешу.
     Обещания порвать не дает, разрешительной молитвы не дал.
     Ушла разочарованной и немного задумавшись.
     Вторая, такого же возраста, тот же грех.
     Дает обещание порвать и раскаивалась более сокрушенно.

     В первом часу дня пришла женщина в храм и просит причастить больного. Пошел. По дороге разговорились. Она просто знакомая больному, он лежит парализованный. Жена его глухая, тоже больная. Она сама, придя к ним, только наплачется. У женщины была неподдельная жалость.
     Больной лежал на кровати посреди комнаты, не разговаривает. Вытягивает нижнюю челюсть и плачет.
     Женщина, которая привела меня, все время плакала.
     Причастил мужа и жену. У мужа была немая исповедь, жена никаких грехов за собой не знает. На вопрос: осуждала ли кого, брала ли чужое? ответила:
     — Избави Бог.
     Образ матери Божией у них был какой-то старинный, необыкновенно выразительный и скорбный. В комнате чистенько.

     Очень часто женщины берут сороковую молитву, мало таких, которые в сороковой день, обычно это уже год или два спустя, а иногда и больше, некоторые даже, когда уже их дети вырастут.
     Большое количество абортов, в основном все плачут и раскаиваются, как в преступлении.
     Многие из них не знают даже, как крестятся, а некоторые даже не представляют, что значит брать молитву. Думают, что это продают бумажку с молитвой. Некоторые после того, как помолимся, говорят: — А молитву мне дадите?

     Сегодня один глубоко верующий и образованный человек сказал, что он суеверен, верит в сны, приметы, потому что они в самом деле исполняются.
     Вспоминаю о себе, что в начале моего религиозного пути у меня были суеверия, вера в сны и приметы, и, действительно, надо признаться, что они исполнялись — бесспорный факт. Когда я узнал учение Церкви, что не нужно в это верить, я перестал верить, победил свои суеверия, хотя отголоски того и до сих пор легкой дрожью иногда пробегут. Но я никогда не останавливаюсь и не стараюсь суеверно бояться, и что же, приметы, сны действительно не исполняются — бесспорный факт. В чем дело? По-моему, победа истинной веры. По вере вашей да будет вам, сказано. По суеверной вере было суеверие, по истинной — истинное.

     Окончилась исповедь, идет молодая девушка и плачет, хочет исповедоваться. В чем дело? Не может избавиться от грехов, особых не называет, чувствует только, что грешна. Не напоминает ни фанатичку, ни больную.

     Исповедовал посреди храма, подходит женщина лет сорока.
     — А мне можно исповедоваться? Я маловерная.
     — В чем выражается маловерие?
     Кто-то ей сказал, чтобы выбросила иконы, она послушалась. Потом стала её упрекать совесть, внесла иконы снова.
     — Готовились к исповеди?
     — Готовилась, ничего не кушала сегодня.
     — Враждуете с кем-либо?
     — Нет.
     Поисповедовал. Должно быть, причастилась.

     Исповедовались две девочки четвертого и седьмого классов. Искренне рассказали все, что с ними было: не слушаются мамы, грубят...
     Исповедовалась женщина, которую заставили выбросить иконы — приходил милиционер.

     Учительница, у нее дочь семнадцати лет. Мать и отец этой учительницы верующие, но её ругают, почему так часто ходит в храм. Она бывает там каждый праздничный и воскресный день, глубоко верующая, кроткая.

     Познакомили с одной больной женщиной, нервной, чтоб я за нее помолился. Отслужил молебен, поминал за литургией, она у меня исповедовалась. Сказали, что стала спать лучше.
     Все время улыбается кротко и спокойно, кается в грехах и постоянно молится.

     После того, как закончилась литургия, и когда я давал молитву женщине, в стороне со свечой в руке стоял мужчина средних лет, по лицу интеллигентный, какой-то одухотворенный, или лучше сказать, одержимый какой-то идеей. Он подошел ко кресту и сказал: — Нельзя ли поисповедоваться? — у него сегодня день Ангела, а он об этом не знал.
     Я спросил: верует ли он, признает ли загробную жизнь, и почему пришел так поздно?
     Поисповедовал. Считает себя грешником, но особых грехов нет. Раскаивается в том, что он в партии, но от Бога не отказывался и всегда заявлял, что он верующий. Причастился. После еще стоял на панихиде.

     После исповеди подошла старушка, в настоящее время болезненная, так как недавно был небольшой паралич, улыбающаяся, спокойная и сказала, что ей хочется со мной поговорить. Было некогда, и она терпеливо ждала окончания служб.
     Она каждый день ходит в храм, становится в определенное место и усердно молится. Когда я прохожу мимо, всегда берет благословение и говорит:
     — Спаси вас Царица Небесная.
     — Ну, о чем хотите? — сказал я.
     — А вот о чем. Смогу ли я исповедоваться? Ведь я исповедуюсь и не исправляюсь. А надо исправляться.
     — Можете и чаще.
     — А мне кажется, что я только обманываю.
     — В чем же вы так грешны? Я ведь вас знаю усердно молящейся?
     — Да. Но знаете, я была председателем союза воинствующих безбожников!
     — Но сейчас вы не председатель?
     — Да. Но все равно я грешу.
     — Все это дастся постепенно.
     Не знаю, смог ли я её убедить, но она долго твердила, что не исправляется... Поблагодарила, и мы хорошо с ней расстались, обещала исповедоваться.

     На исповеди молодая женщина, рассказав о своих грехах и не дав мне прочитать разрешительную молитву, сказала:
     — Товарищ священник, я еще вот что хочу сказать... — тут и незнание, тут и наивность, тут и искренность веры!

     Исповедовалась старуха. Двадцать лет тому назад она с сыном зарезала ребенка. Еще этого греха не говорила на исповеди, совесть все время мучила.
     — Почему зарезала? — Сказала, что враг искусил. Подробностей не стал расспрашивать.
     На вид какая-то мрачная, глаза ушедшие в себя. После разрешительной молитвы быстро убежала, сын её уже умер.
     Посоветовал за сына молиться, все выносить в жизни терпеливо, быть сострадательной к людям, никого не осуждать и ни с кем не враждовать.

     Исповедовалось несколько женщин, говоривших, что их дети и окружающие ненавидят их за то, что они веруют, выбрасывают у них иконы,
     Все они за них молятся. Чувствуется, что переживают и жалеют заблудившихся.

     После всех исповедующихся подошли дочь и мать. Стал говорить с дочерью, в седьмом классе.
     — Веруешь?
     — Нет.
     — Почему?
     — Ношу пионерский галстук.
     — Считаешь, что Бога нет?
     — Да.
     — Ну, а веришь, что у тебя отец есть?
     — Нет. У меня отца нет.
     Рядом стоит столик.
     — Как, по-твоему, этот столик кто-либо сделал?
     — Да.
     — А землю, небо, весь мир?
     — Никто.
     — Ну как же так? Столик маленький кто-то сделал, а землю, небо никто.
     Задумалась.
     — Ну, как, веруешь, что Бог есть?
     — Верую.
     — Ну, вот и надо молиться Ему. А чего ты на исповедь пришла?
     — Меня собака покусала, и рана не заживает, и мама сказала, что нужно причаститься, и тогда выздоровлю.
     — Ну, вот и хорошо. С мамой не ссоришься?
     — Нет.
     — Никого не обманываешь?
     — Нет, — отвечает с некоторой задержкой, не сразу. Когда исповедовалась мать, то сказала, что дочь её не слушается, ссорится с ней. Посоветовал с дочерью быть ласковой, научить её молитве "Отче наш".

     Исповедовалась женщина средних лет. В их доме живет колдунья, и та сделала ей, что у нее плохо.
     — А вы точно знаете, что она колдунья?
     — Ну, конечно. Прикоснулась к моей груди, и у меня грудь заболела.
     — А не думаете ли вы, что ошибаетесь?
     — Нет.
     — А молитесь за нее Богу? Как к ней относитесь?
     — Есть ненависть.
     Посоветовал за нее молиться Богу, примириться. Сегодня причащаться не надо, завтра придете.

     Исповедовалась женщина средних лет. Муж ушел от нее, заедает тоска, хотела уже даже руки на себя наложить. О нем молилась, как об умершем, — так ей посоветовали.
     Я посоветовал в течение трех месяцев класть по три земных поклона и говорить: "Господи, спаси меня и спаси моего мужа, устрой все в нашей жизни", а также навещать больных и престарелых.
     За совет очень благодарила, осталась довольной.

     После исповеди подошла женщина средних лет со скорбным видом.
     — Я вас хотела попросить помолиться о моем сыне и сродниках, они пьют. Я читала, что Иоанн Кронштадтский о таких молился.
     Посоветовал остаться на молебне, но она торопилась кого-то навещать.

     Исповедовался школьник, ученик десятого класса. Прежде всего спросил: "Можно ли?" Я спросил у него: "А веруете ли?"
     — Верую.
     — Можете.
     Он рассказал, что в школе они беседуют на религиозные темы и некоторые говорят, что Бог есть, его уже заметили, что он верующий, но он этого не боится. Приходил беседовать и в другие дни. Благодарил за объяснения и сказал, что ему многое стало ясно, даже рассеялись те представления религиозные, которые у него были — они неправильны. Ставил вопрос, а будут ли существовать церкви, ведь так нападают?.. Потом исчез, и больше его я не вижу.

     Трудно исповедовать старух, совершенно не знают, в чем каяться. Молодые гораздо лучше, что скажешь, то и исполняют. Старухи же иногда бывают недовольны: почему с ними не обращаются проще. То есть просто не отпускают грехов, читая над ними только молитву. Но все-таки и до них доходит, как-то встряхнутся. На исповеди стараешься непосредственно действовать на сердце. Часто приходится выслушивать всякие жалобы на горести, на обиды. Господи, помоги.

     Исповедовалась женщина преклонных лет. Когда она была в заблуждении, изменила своему мужу. Он узнал и возненавидел её, запрещал рожать от него и приказал сделать аборт. Потом она одному понравилась, и он изнасиловал её, она родила дочку. Ей уже двадцать два года, хорошая. Муж этого греха не знает. Шесть лет она уже верует и раскаивается.

     Раскаивалась нерусская, видимо мордовка. Она все поняла, что я говорил на подготовке к исповеди. Она не грешила, но когда еще не выходила замуж, очень думала о грешном. Говорила и о том, что в её доме все её ненавидят, но она молится за них Богу.

     Раскаивалась врач, женщина средних лет. Раздражительна и осуждает людей. Как ей быть, если она раскаивается и не может исправиться?
     На вид очень кроткая и добрая.

     Иногда старики обоего пола раскаиваются, что у них есть блудные мысли, стыдятся этого.

     Исповедовался молодой человек, окончивший первый курс института. Верит во все, Евангелие читает. Честен. Не ругается и не развращен.
     Причащался. После стоял еще на панихиде.

     Исповедовал. Предварительно рассказал о том, что в сны верить нельзя. Тот, который раньше у меня исповедовался, партийный, сказал, что он грешен в том, что верит в сны. И рассказал сон, который он видел, когда ему было три года. Его вроде хоронили. И видит, что мать его стоит и молится Христу, чтобы Тот его спас. И когда он проснулся, то увидел, что действительно мать стоит на коленях и молится Богу. Рассказывал сон со слезами на глазах.
     Приводил с собой трехлетнего сына, о котором рассказывает, что он всегда просится в храм.
     Сын охотно поцеловал Евангелие и крест.

     Причащал на дому старуху, которая, когда я спросил, сколько лет, ответила, что девяносто, потом поправилась и сказала, что восемьдесят, на десять лет ошиблась. "Но мне и так кажется, что я долгую жизнь живу". Ходить не может, сидела на диване. Когда молился, она тоже шептала свои молитвы.
     В начале исповеди стала говорить, что во всем грешна, а потом отчетливо перечислила грехи: ленилась молиться Богу, потом стало некогда. Страдает скупостью, злобствует. Сейчас примирилась со всеми. Когда уходила в больницу, то у соседа попросила прощение. Тот обижался за то, что она ему сказала что-то нехорошее. В Бога верит и в загробную жизнь тоже. Это сказала убежденно и твердо.
     Радовалась, что причастилась, не ожидала этого.

     Исповедовалась девочка, учится в третьем классе, верит. Знает "Отче наш", а "Верую" нет. Но попросит другую бабушку, чтоб научила. Одна бабушка не успела, умерла.

     Причащал на дому. Больная — слепая. Муж её, старичок, добрый, верующий, все время плачет. Она давно не причащалась, сказала, что в Бога верует, а загробную жизнь, что она есть, не знает.
     Объяснил, охотно слушала. Причастилась с радостью, искренне благодарила. Когда муж заплакал, сказала:
     — Ну, чего ты? — и легла.
     Книг не читала, неграмотная. Я сказал, чтобы ей читал муж, тот сказал, что у него есть и Евангелие, и Библия. Читает. Сокрушается, что вот родственники не хотят слушать и не молятся.

     Сегодня приводили исповедоваться отрока лет двенадцати, в пятом классе, с большим трудом можно было уговорить. Уже придя, долго стоял у храма, не хотел идти. А когда-то был расположен к храму. Началось с того, что когда как-то исповедовался, священник недостаточно его выслушал, и он не высказался полностью. После этого стал стыдиться и не ходил в храм.
     Сегодня исповедовался, знает некоторые молитвы.

     Исповедовался ученый пятидесяти лет. Приехал за две тысячи километров. Очень сложная жизнь. Женился гражданским браком на верующей, но она оказалась больной, не способной к половой жизни, сошелся с другой, сорока лет, тоже ученая, неверующая. Живет с ней, и об этом знает его жена и не препятствует.
     Сказал: порвать, потому что это блуд. Иначе не допущу к Причастию. Очень стал умолять допустить, потому что он верует и потому что приехал издалека.
     Попросил обещание, чтоб порвал. Не дает. Потому что боится — не исполнит. И жалеет эту женщину, иначе без него она пойдет в распутство, с ней он уже живет тринадцать лет.
     Не допускал. Он сказал, что может заниматься а..., это уже было. Я был неумолим, он не прекращал умолять. И после того, как он сказал, что будет стараться порвать — допустил. Господи, правильно ли я поступил, и что ему посоветовать нужно было? Детей ни от той, ни от другой нет.
     Все сегодня исповедовались подолгу, несмотря даже на то, что в начале мало говорил об исповеди.

     Исповедовалась девочка лет одиннадцати. её в школе ненавидят за то, что она не пионерка. Быть пионеркой отец с матерью не разрешают.

     Исповедовалась школьница, перешла в седьмой или девятый класс, не помню. Когда спросил о вере, то сказала, что верит, но не совсем.
     — Почему?
     — Потому что отец её неверующий, офицер, — говорила еле удерживаясь от слез. После причастия видел её несколько радостной, ко кресту подходила ко мне.

     Исповедовался молодой человек, двадцати девяти лет. Сам издалека, там у них нет церквей. На исповеди не был с 1956 года.

     На исповеди человек средних лет говорил, что он искренне верит в Бога, верит и в загробную жизнь; они с женой встают ночью и молятся Богу. Книг религиозных у них нет. Ни Евангелия, ни даже молитвенника.

     Исповедовалась женщина лет тридцати пяти, очень худая. Говорит, что её заедают свекровь и муж. Свекровь кладет ей под кровать гвозди, платье её мажут кровью. Муж ей всегда изменяет. Сейчас он уехал с матерью, она вот пошла в храм и думает с ним разводиться — больше нет сил. Им она прощает, Бог с ними. Плакала.

     Исповедников было много. Было много именинниц. Многие не знают, о чем говорить, хотя я до этого и объяснял им. Некоторые просто говорят, что во всем грешны, только Бог один без греха.
     Есть озлобленность, многие враждуют. Друг за друга не молятся и не понимают, что нужно молиться. Но есть, что и молятся.

     Исповедовались две девочки, одна из них очень скромненькая. Когда спросил: обманывала ли? — сказала, что обманывала. Молитв не знает, попросит бабушку, чтоб научила.
     После исповеди пошла со старушкой, старушка перед уходом сказала:
     — Батюшка, благословите и помолитесь за нее, она не хочет записываться в пионеры.

     На исповеди человек около двадцати пяти, среди них молодые, все слушают внимательно, на глазах у некоторых слезы.
     Молодой человек, кончает технический институт, одет модно.
     — Веруешь? — Верую.
     —В Загробную жизнь? — Нет.
     — Какой же смысл твоей веры, если нет Загробной жизни?
     — Становится легче.
     — Давно не был на исповеди?
     — Крестили в детстве, на исповеди еще ни разу не был.
     — Почему сегодня пришел?
     — Повесился дня два тому назад товарищ, и мне стало тяжело и тоскливо.
     — Ну, вот видишь. Это горе из той жизни передалось на тебя. Когда смотришь в упор на человека, он невольно обернется, и вот друг на тебя смотрит в упор из того мира, и ты обернулся на его горе.
     — Интересно, я еще священника не видел и так с ним не разговаривал, — о себе сказал, что он злой, женат на второй гражданским браком, её не особенно любит, сказал ей, чтобы она крестилась, и она сегодня крестится.

     Девушка или женщина, еще молодая, скромная. Только подошла, сразу стала плакать. Ей страшно, боится, что к ней кто-то придет. Честная.

     Только закончилась исповедь, при входе в алтарь.
     — Батюшка, девочка хочет исповедоваться.
     — Ведите.
     Девочке лет одиннадцать, в пятом классе. Знает некоторые молитвы, молится, верует. Говорит уверенно.
     За ней подходит девушка, второй курс института. Верует и в Бога, и в Загробную жизнь. Во многом грешна, говорит искренне.
     — В чем же? Может, блудите?
     — Нет, избави Бог, — особых грехов не называет.

     Исповедовались из провинции. Священники у них плохие, сами разгоняют верующих и им потворствуют власти. В одном месте сам священник закрыл храм. Говорят об этом со слезами, каются и в том, что они осуждают священников.

     Исповедников много, в основном именинницы. Исповедуются общими словами. Советы слушают с большим вниманием, любят епитимии.

     Причащал на дому. Больная — слепая, некому за ней ухаживать. Ухаживают опекунша и соседи. Верит, молится. Говорит, что скоро уже домой. Ждет смерти с нетерпением и просит её у Бога.

     Преображение. Исповедников за ранней было много, более двухсот. Начал до литургии и окончил, когда выходили с Дарами.
     Во время беседы перед Исповедью многие прислушивались, видимо трудно было расслышать. Сказал, чтобы называли свои грехи. Но называли только имя, и на вопрос: "Есть ли особые?" отвечали: "Нет".
     Очень немногие называли грехи. Некоторые плакали, но особых грехов не называли. Некоторые подходили и говорили, что они не слышали исповеди и молитвы. Заметил, что придают большое значение услышать молитву.
     Некоторые исповедники причащаться остались за поздней. Была одна нервнобольная, которая называла грехи: блуд, ненависть, считала себя недостойной причаститься. И наверно, не причастилась.

     Был один архимандрит в алтаре, с академическим образованием. За штатом. Рассказал, что вот один епископ ходатайствовал за всех неслужащих священников, чтоб им разрешили служить. Обосновал и по церковным канонам, и по гражданским законам. Патриарх одобрил.
     О епископе этот архимандрит сказал, что он построил в наше время собор, что невероятно, но о епископе он невысокого мнения, потому что он непослушный, всегда спорил в монастыре, старался во всем разобраться. Когда я хотел было защитить епископа, что нужно и рассуждать, а не слепо подчиняться, хотел было привести слова Христа: "Исследуйте Писания", как архимандрит так раздражился, что не стал больше слушать меня и сказал, что у меня молоко на губах не обсохло, а "ты уже лезешь учить. Бог будет вас наказывать. Таких, как ты, надо высечь".
     Хотел было после перерыва снова продолжить разговор, но он не стал слушать. Когда я ему сказал: "Простите", — он сказал, что вот с этого и нужно начинать, но разговаривать со мной больше не захотел.
     Слепое послушание! По-моему, это не послушание, а рабство. Богу же нужны свободные.
     У нас в церкви многие воспитаны в слепом послушании. Послушание выше всего! Можно оскорбить человека, но только выполни послушание. Забывают, что в церкви не один кто-то, а соборность. И все полноправны. Часто, выполняя послушание, люди из кого-то строят непогрешимого папу, хотя в теории против папы. Какая логическая непоследовательность!

     Исповедников было много, были и школьники от первого до десятого классов, все верующие. Одна девочка со слезами на глазах говорила, что у нее мать неверующая, она пришла с бабушкой, отца нет.
     Были и взрослые. Молодая женщина стояла скромно, исповедовалась со слезами. Мать её мужа — старообрядка, не хочет, чтоб он жил с ней. Муж сказал матери, что он сам неверующий, а жена пусть верует, как сама знает. Когда они отделились от матери, муж повыбрасывал иконы и сказал, чтоб их больше не было. Она плачет, переживает. Всегда была верной ему.
     Вторая женщина оставила мужа из-за религиозных побуждений, живет одна. Но мысли грязные. Дело в том, что ей понравилось одно лицо, и вот уже десять лет она его не может забыть. И лицо это — её духовный отец. Она никому еще этого не говорила, стеснялась.
     Все исповедовались хорошо, перед исповедью говорил мало.

     Одна женщина, видимо деревенская, на исповеди говорила, что она грешна и все её ненавидят. Когда умирал её отец, то говорил ей:
     — Ты не плачь о том, что тебя обидели, а плачь о тех, кто тебя обидел, — она так и поступает!
     После всех исповедников подошел мужчина средних лет, я ему раньше наложил епитимию: год не пить! Просит разрешения, так как потерял аппетит. После долгих разговоров разрешил в месяц пятьдесят граммов. Он отказался и попросил, чтоб я ему разрешил пить пиво.

     Исповедовалась женщина старше средних лет, на вид моложавая. Мама её насильно выдала за богатого, она его не любила. И хотя венчалась с ним, все-таки ушла от него. Сошлась с другим, тоже обвенчалась, жили хорошо. Есть дети, взрослые уже. Во всем раскаивается, как в грехе.

     Исповедовалась женщина из провинции, пожилых лет. Во время войны, в голодное время, расколола икону и согрела чай. Теперь об этом жалеет.

     К концу литургии, когда закончилась исповедь, позвали... Молодая женщина лет двадцати семи хочет исповедоваться.
     С врагами она примирилась, верует, сегодня ничего не ела. Стали читать молитву, плакала искренними слезами.
     — В чем грешна?
     — Во всём, но особенно в том, что у меня много поклонников.
     — Блудила?
     — Не знаю... Может быть…" — потом сказала:
     — Да.
     После исповеди улыбнулась, подойдя ко кресту и пытаясь поцеловать мой руку, тоже улыбнулась.

     Исповедовался монах с длинной бородой. Сокрушался о том, что не выполняет монашеского правила. Когда я посоветовал ему посвятить себя помощи нуждающимся (живет в миру), он сказал:
     — Я так делаю... Собираю (то есть просит милостыню), потом отношу нуждающимся. Можно?

     После проповеди об Иоанне Крестителе подошла взволнованная старушка, трясется, волнуется:
     — Батюшка, что мне делать? Я замечаю за своим сыном, что он начинает жить с женой своего брата, я говорю им, они озлобляются. Хочу оставить их, чтоб мои глаза этого не видели.

     Заметил, что после того, как я сделаю что-то не так, во время литургии накатывает волна сокрушения, бывают слезы.

     Исповедовалась женщина старше средних лет, со слезами. Муж партийный, икон она в доме не держит, молится в ванной или уборной. Маленькую икону носит с собой.
     Муж о том, что она верующая, не знает. Абортов не делала, ей тяжело.

     Исповедовалась женщина средних лет из провинции, партийная. В церковь у себя не ходит. Когда приезжает в Москву, старается причащаться. Помогает нуждающимся. Людей не осуждает. Аборты были.

     Пожилые люди лет семидесяти — восьмидесяти — девяноста об абортах не имеют представления, по десяти-одиннадцати детей было, воспитали всех. Многие терпят лишения от детей, жалеют заблудших внуков, правнуков.

     Исповедовалась пожилая женщина лет шестидесяти. Блудница, жила с чужим мужем. Невенчанная. Когда он стал препятствовать ей ходить в храм, порвала с ним, и теперь решила вести другую жизнь, пора думать о душе.

     Когда шел по храму, остановила женщина средних лет, исхудалая, печальная и задумчивая. Стала изливать свою душу. Научный работник, производила опыты. Когда умерла её мать, она всех из института пригласила к себе, все были очень вежливы, сочувствовали ей. А после началась травля.
     — От тебя ладаном пахнет, — обыскивали её сумочку, находя святую воду, указывали ей на это.
     Одна партийная, начальница, особенно её ненавидела, но когда на место той пришла беспартийная, ставила её в пример.
     Она решила взять себе для подражания одну женщину — врача. Куда ту ни таскали, даже писали о ней в газетах и журналах, как о верующей, а она всё выносит.

     Исповедовалась женщина средних лет, сделала аборт, очень плакала. Дала обещание, что больше этого делать не будет.

     Исповедовалась девушка, учится в институте. Скромно повязалась платочком. Не блудит, бережет себя в чистоте. Верует во всё.

     После службы, когда давал крест, подошла молодая женщина, скромная на вид, печальная. — Батюшка, что мне делать? Мне снятся кошмарные сны, я хожу по кладбищу с покойниками...
     — У вас случилось какое-то несчастье?
     — Два года назад умерла мама. А вообще жизнь плохая, с мужем живем плохо, — все время плакала.

     Подошла на исповедь пожилая женщина, долго не решалась — было стыдно. В юности спала с мужчиной, хотя до греха себя не допускала.
     После исповеди сказала, что ей сейчас легко.

     Исповедовалась женщина лет тридцати - тридцати пяти. Муж партийный, она молится тайно. Кто-то ей, вроде священника даже, посоветовал иметь второго мужа, тогда она не будет болеть.
     — Не может быть, чтобы священник это посоветовал.
     Тогда она сказала, что это ей посоветовал врач.
     — Ни в коем случае, не слушайтесь его. Это большой грех.

     Вызвали причащать на дом, сопровождающая, соседка больной, рассказала о себе. У нее болела голова, она много молилась Матери Божией и теперь голова не болит. Работала бухгалтером. Просила Матерь Божию устроить её поближе к храму, чтоб ей можно было почаще туда ходить. Так и вышло. Работает во вторую смену и недалеко от храма. Сначала она молилась Богу дома, потом приснилась ей Матерь Божия и сказала, чтоб молилась в храме, там Бог скорее слышит.
     Снился ей сон насчет её дочери, когда последней было семь лет, что она умрет двадцати трех. Через пятнадцать лет сон этот повторился.
     Завтра дочери исполняется двадцать три года.

     Исповедовалась женщина двадцати восьми лет, медсестра. В Бога верует, но в загробную жизнь нет.
     — Почему?
     — Да потому что ничего не знаю, книг не читала.

     Исповедовалась нервнобольная, разговор ненормальный. Кается, сознает себя грешной, верит во всё.

     Причащал на дому. Женщина заболела воспалением легких, поставили банки, положение ухудшилось. Показалась кровь, ослабела, к вечеру умерла.
     В это время заболел и её муж, на следующий день скончался. Вечером служил панихиду по обоим.
     Жену уже принесли в храм, мужа не успели.
     P.S. Отпевал их вместе, гробы стояли рядом.

     Причащал на дому, парализован уже около пятнадцати лет. Во время болезни отняли ногу — гангрена от долгого лежания. Ему больше семидесяти. Не говорит, но все понимает.
     Когда я подошел к нему, замахал на меня недовольно рукой, показывая на иконы с озлоблением. Причащаться не желал.
     Я стал служить о нем молебен Матери Божией, Святителю Николаю, Пантелеймону целителю, преподобному Сергию. Он стал несколько спокойнее, но на Причастие не соглашался. Тогда я сказал, чтобы вместо Причастия ему дали крещенскую воду. Крещенской не было, дали другую святую воду. Выпил. Стал еще спокойнее. Я хотел было уйти, потом все-таки решил его поисповедовать. Сказал ему о том, что Бог нас часто наказывает за грехи для того, чтоб мы исправились. Все наши страдания Он видит и наградит за них. Сказал ему, чтоб он вспомнил свои грехи и попросил у Бога прощения. Он слегка отрицательно покачал головой. Я накрыл его епитрахилью, он лежал совершенно спокойно, поцеловал крест и Евангелие. Причастие принял хорошо. Когда я поздравил его с принятием Христовых Тайн, он благодарно качнул головой. И потом смотрел все время с благодарностью. Расстались мы с ним дружественно.
     Неграмотный, работал возчиком, парализовало на работе.

     Исповедовалась женщина, слепая уже восемнадцать лет. Во время исповеди сидела на стуле и все время плакала. Сказала, что она уже две ночи думает о своих грехах. Грешна она в том, что торговала, обманывала, принимала на дому тех, которые развратничали. Бог вот меня и наказал. Сначала все погорело, а потом она ослепла. С ней сейчас обращаются плохо. Все спрашивала у меня: простит ли ей Бог грехи? Обрадовалась, когда я сказал, что простит. Ей восемьдесят с лишним лет.

     Раскаивалась женщина в абортах, обещала больше не делать. Рассказала, что мать её вырастила одиннадцать детей.
     Раскаивалась и в том, что предохранялась, чтоб не было детей.

     Исповедовалась старуха. Подожгла свой дом, чтоб получить страховку.

     До Духовной школы и во время учебы в ней я серьезно относился к исповеди. Иногда мне было стыдно говорить о своих грехах. Когда я высказывался на исповеди, становилось легко, но через некоторое время снова мучился: не так поисповедовался, не все сказал. Подходя к Причастию, был в умилении. После Причастия иногда сразу становилось хорошо, умилительно, иногда ничего не чувствовал и пропадали слезы, но потом через день-два чувствовал что-то необыкновенное, каждый раз в чем-то просвещался. Сейчас, будучи священником, отчетливо сознаю, что причащаюсь Тела и Крови Христовой, и чувствую, как я недостоин этого, как Бог по Своей великой милости принимает меня. Мне радостно становится, что я с Богом, чего мне еще больше нужно?

     Исповедовалась женщина средних лет. На исповеди не была лет десять. Иногда, впрочем, заходила в храм. Пришла исповедоваться потому, что недавно умер её отец.

     Исповедовалась женщина лет сорока пяти. Усердно молилась, становилась на колени, делала земные поклоны, были слезы. Говорила о том, что она недостаточно тонко понимает свою душу и чего-то, наверно, не исповедует, и поэтому не чувствует полного удовлетворения.

     Исповедовалась старуха-мать, её дети прогнали из дому, живет у чужих. Глаза какие-то маленькие, печальные и со слезами. Невольно у самого появились слезы.

     Исповедовались колхозницы, простодушные, наивные. Ссорятся между собой, но друг за друга молятся. В церковь не ходят, потому что у них нет церквей.

     Исповедовалась старушка, её обидели и она не может простить. Я сказал:
     — А Христос ведь прощал, и мы сами молимся: "Прости, как и мы прощаем".
     — Говоришь простить? — переспросила она.
     — Да.
     — Ну что ж, придется простить.

     Интеллигентная пожилая женщина с серьезным видом, задумчивая.
     Во время исповеди долго стояла на коленях. Грех: отчаялась, потеряла веру, хотела покончить с собой. В этом сейчас раскаивается.

     Соборовал на дому. У больной водянка, уже три года. Дышит с трудом, может только сидеть. Долго не хотела собороваться, а теперь согласилась. Все время вздыхала и говорила:
     — Господи, прости.
     Недавно покушалась на себя, хотела зарезаться. Сказала, что Господь не допустил. Были аборты, блудила.
     P.S. После соборования поправилась, сама себе готовит обед. Недавно и еще раз причастилась. Была очень благодарна.

     Женщина лет под пятьдесят. Раскаивается в том, что к ней во сне приходит умерший муж, и они с ним грешат. Это бывает часто.

     Пришла на исповедь больная, во время исповеди сидела на стуле. О ней мне сказали, что она долго не была на исповеди. Ей семьдесят три года. Спросил:
     — Сколько лет не были на исповеди?
     — Тридцать.
     —Почему? — Сомневалась.
     — А теперь? — Как видите, пришла.
     С трудом вспоминала свои грехи, но старательно припоминала. Сомнения были от того, что философски смотрела на жизнь, хотя философов не читает. Достоевского не любит.
     —Веруете в загробную жизнь?
     Подумала:
     — Верю, — сказала не особенно уверенно.
     — Может, сомневаетесь оттого, что видите бездыханным тело?
     — Нет. От этого не сомневаюсь. Прихожу к мысли, что за гробом есть жизнь. Потому что забытое часто возвращается.
     P.S. Сообщили, что после исповеди она все думала и волновалась о том, что я ей сказал.

     Исповедовались дети второго-третьего классов, мальчик и девочка. Заявили, что верующие, молятся за мать и отца. После них подошла школьница восьмого класса.
     — Верующая?
     — Нет.
     — Как неверующая? А зачем пришла?
     На лице улыбка, говорит развязно:
     — Да так. Немного верующая, немного нет. А почему же мне не придти?
     — А ты Пушкина читала?
     — Да.
     — А ведь он был верующий. Знаешь его молитву "Отцы пустынники"?
     — Нет. Нам говорят, что он был неверующий.
     — Ну, давай рассуждать. Вот аналойчик. Его, конечно, кто-то сделал?
     — Да, конечно.
     — А весь мир? Землю, планеты? Все это никто не делал?
     — Делали. Строители...
     — Но как же они могли сделать звезды, планеты?
     — Не знаю.
     — Ну, вот. Говори: верю, Господи, помоги моему неверию, — сказала.

     Одна крестьянка раскаивалась в грехе, что когда они жили бедно, и нечем было кормить котят, она их топила.

     Две или три старухи жаловались на исповеди, что их бьют дети, не кормят. Им очень тяжело.

     Исповедовалась девушка лет сорока. Начались смущения, с неохотой читает книги. Стала креститься.

     Исповедовалась молодая, двадцати трех лет. Виновата в смерти мужа, он покончил с собой, а был справедливый.
     — Я не могла его понять, — плачет.

     Исповедовалась полячка, молодая. Не послушалась матери, сбежала от нее, вышла замуж за русского. Ей плохо. Себя признавала католически верующей.

     Перед Рождеством исповедников за ранней литургией было восемьдесят, в основном пожилые. Но были и молодые, были и мужчины.
     Мужчина средних лет:
     — Я пришел во всем раскаяться. Было все, блудил, обманывал, воровал. Больше не буду, — слышен запах водки.
     — Сегодня пил?
     — Пил. Всего пятьдесят граммов, брата провожал...
     — Я тебя поисповедую, но причащаться тебе нельзя. В другой раз, хотя бы завтра. Только обязательно воздержись.
     — Как же так? Я приезжий, — обещал придти завтра.

     Женщина немного старше средних лет раскаивалась со слезами на глазах, что вела очень беспутную жизнь, жила с другими мужчинами, с одним венчалась не под своим именем. Теперь совесть мучает.

     Причащался ребенок пяти-шести лет. Мать тоже была в храме, еврейка, некрещеная. Хотел с ней поговорить, она передала через других, что ей некогда.
     Все-таки с ней разговаривал другой священник, она ему сказала, что верующая, но по-еврейски.

     Исповедовались в основном из деревень, за пятьсот километров, средних лет и моложе. Веруют, сокрушаются о том, что были аборты, дают обещание не делать. Плачут. У них нет церквей, приехали в гости и решили поисповедоваться.
     Одна заявила, что не делала абортов и не будет.
     Исповедовались две девочки:
     — Веруете в Бога?
     Как-то с радостью и уверенно заявили:
     — Веруем, молимся.
     Одиннадцати лет молитв не знает, восьми — за бабушкой повторяет молитвы.

     Женщина лет сорока. На вид пожилая, одета прилично. Хотела причаститься, её не допустили старухи, сказав:
     — Ты не исповедовалась.
     Она ответила, что поисповедовалась во время проповеди.
     После литургии мне сказали, что надо причастить девочку, ей семь лет. Поисповедовал. Девочка осталась очень довольна. Тогда подходит и та женщина, которая оказалась матерью этой девочки, просит и её поисповедовать. Всех людей она любит, ни с кем не ругается, верует в Бога, сегодня ничего не кушала.
     Мать и дочь причастились, остались очень довольны. Видимо, их знакомая стояла в стороне и плакала, глядя умиленно на них и в мою сторону.

     Исповедовался молодой человек лет двадцати - двадцати двух. Это второй раз. В первый раз я не советовал ему причащаться, был пьян. Сегодня от всего воздержался, говорит: хочу новую жизнь вести. Со всеми примирился, жена вот только не прощает. Пил он в основном с получки, блудил.

     Исповедовалась женщина из деревни. У них нет храма, а жажда большая. Люди ненавидят друг друга. Ей приснился сон. Ищите мальчика в песке. Его искали с милицией и не могли найти. Его задавило, тринадцать лет. Сын бухгалтера. Она за него молится.

     Исповедовалась женщина лет сорока - сорока четырех. Выглядит молодо. Раскаивается в тяжком грехе...
     — Каком?
     — Делала аборты.
     — Сколько?
     — Одиннадцать.
     — А сколько есть детей?
     — Четверо.
     Ее не слушаются, не верят. Она их ругает.

     Ходил соборовать и причащать. Больная сорока трех лет, высохшая страшно. От слабости не может говорить и даже открыть рот. Верующая. Глаза очень ясные. Мужа и двоих детей, девяти и тринадцати лет, не было, присутствовали другие люди, все усердно молились. Когда пособоровал и приступил к Причастию, две старушки изъявили желание причаститься, в храм придти не могут.
     Все у больной просили прощения со слезами на глазах. Я во время молитвы сам не мог удержаться от слез, молился с верой и от души. Появилась сильная любовь к человеку. Причастие еле втолкнули в рот больной, она сначала закрыла глаза, потом стала жевать, проглотила.
     Старушек, поисповедовав, причастил крещенской водой, объяснив, что это не Причастие, но в крайних случаях может быть во оставление грехов.
     P.S. Говорят, больная по истечению двух часов после Причастия скончалась.

     Исповедовалась девочка пятого класса. Раскаивается в том, что когда в школе у нее спросили: "Веруешь ли?" — она сказала: "Нет".
     — Больше не будешь так говорить? — Нет.
     — Скажи им: вера — это мое личное дело.

     Исповедовалась женщина старше средних лет. Настолько была зла, что когда горел дом и там, она знала, были дети, ни сама не спасала их, ни других не звала на помощь. Сокрушается и жалеет.

     Исповедовалась женщина, у которой было семнадцать абортов, трое в живых. Совесть мучает, не находит себе покоя.

     Исповедовался мальчик одиннадцати лет, пятый класс. Полный на вид, говорит очень серьезно, впечатление взрослого человека.
     — Веруешь?
     — Нет. Кто его знает.
     — Считаешь, что Бога нет?
     — Считаю, что Бога нет.
     — А кто создал мир, вселенную, ведь ты знаешь, что даже всякую вещь кто-то создал?
     — Я так рассуждать не умею.
     — А почему ты думаешь, что Бога нет?
     — Если бы был Бог, то столько бы пьяных не было.
     — Молитвы какие знаешь?
     — Кое-какие знаю.

     Исповедовалась девушка: отказалась от очень выгодной работы, чтобы только быть свободной и выполнять свои христианские обязанности, ходить в храм.

     Исповедовалась женщина средних лет. Плакала. Десять лет не была в храме и не исповедовалась, сегодня пришла потому, что в их доме всё несчастья и несчастья. И многих причина — она.

     Исповедовалась пожилая женщина, с мужем убили своего ребенка месяцев шести. Муж давно умер, а она мучается от этого греха.

     Раскаивается мужчина-инвалид. Упрекает совесть в том, что он на фронте расстрелял двести человек немцев в качестве самообороны. Один немец поднял руки, хотел сдаться в плен, он все равно расстрелял его. Этот особенно сейчас встает перед ним.

     Раскаивается мужчина средних лет. Лет двадцать не был на исповеди. На вопрос: "Почему сейчас пришел?" — как-то посмотрел недоуменно.

     Исповедовался молодой человек, учится в институте (энергетическом) на втором курсе. Верует, читает Евангелие, честный. Следом за ним шла довольная радостная женщина, тихо говорит мне:
     — Это мой сынок, — нужно было видеть сияние на её лице, чтоб оценить всё это. А с какой горестью многие матери говорят, что их дети не веруют, они о них молятся день и ночь.

     Исповедовался мужчина пятидесяти лет. В прошлом году он у меня был на исповеди, и теперь его тянет в храм. А до этого он сюда не ходил.

     Исповедовалась женщина, была во вражде с другой женщиной. Я ей посоветовал класть по три земных поклона со словами: "Господи, примири и соедини, наши сердца". Так делала и теперь все хорошо, но зато стала во вражде с третьей.
     — Теперь способ вам известен.

     Исповедовалась пожилая. Не давала своему ребенку грудь, он умер. Делала два аборта.

     Исповедовалась женщина-врач, пенсионерка. Сейчас, работает председателем товарищеского суда, старается примирить людей. Узнав, что она верующая, приходили к ней на дом. Волновалась, но ничего не сделали.
     Чувствуется искренность и серьёзность.

     Девочка тринадцати лет, глубоко верующая, молится за свою сестру, чтоб её Бог спас, та неверующая. Называет грехи: иногда ссорится с мамой, разбила вазу и не созналась в этом. Кроткая, тихая, искренняя.

     После всех исповедников подошла пожилая женщина. Все время она бывала на общих исповедях и потому грех не исповедовала. Тяготит. Она была очень злая, одному ребенку оторвала ухо, и крик этого ребенка до сих пор ей слышится. Это было в молодости. Блудила, забыла Бога. В их дом вхож священник, она лет десять его не видела. Вдруг он идет. У нее все воскресло и стало стыдно, что она забыла Бога. И поэтому спряталась от священника. Он пошел к её матери и там был очень долго. Когда она пошла узнать, то мать ей сказала, что никакого священника не было. Ей стало страшно. С того времени она снова уверовала и теперь верует.

     Девочка лет десяти раскаивается в том, что нашла ручку и не возвратила её, потому что не знала, кому возвратить. Взяла сестра и потеряла.
     — Теперь мне грехи прибавятся? — спросила, на глазах показалась слеза и скатилась по щеке.

     Соборовал и причащал инженера водного транспорта. Видимо, заболел лучевой болезнью, была трепанация черепа. Ни двигаться, ни говорить не может, хотя все понимает. Выглядит внешне хорошо.
     Приводила к больному родственница, была здесь и мать больного, по словам родственницы, мало верующая.
     Сын инженера, пяти с половиной лет, усердно молился Богу о папе.

     Подходит женщина с ребенком восьми лет:
     — Исповедуйте, он ругается матом.
     Спрашиваю:
     — Как зовут? Веруешь ли? — прошу перекреститься. На все отвечает молчанием.
     — Что, язык потерял? — отставил в сторону.
     Исповедуется сама женщина, тоже ругается матом.
     — Ну, вот видите.
     — Батюшка, вы все-таки мальчика поисповедуйте, его нужно причастить.
     Снова исповедую, то же упорное молчание. Сказал, чтоб подождали до окончания литургии.
     Приводят причащать, я сказал, что нельзя. Мать взволновалась. После литургии снова исповедую, тоже молчание. Сказал, чтобы мать его подготовила, сам ушел на панихиду. Возвращаюсь, мать с радостью:
     — Батюшка, подготовила.
     Мальчик стал говорить, осенять себя крестным знамением. Охотно причастился.

1961—1963     

     Исповедовалась женщина со слезами на глазах. Она даже сама не знает, как у нее сорвалось проклятие на своего тринадцатилетнего сына, и он вскоре, чуть ли ни на следующий день, был сшиблен машиной на смерть.

     Исповедовалась молодая женщина: разошлась с мужем, он ей изменял и вообще непонятный. Отец его иудей, гонитель христиан. Хочет быть монахиней, работает преподавательницей.

     Подошла женщина на исповедь с улыбкой:
     — Есть особые грехи?
     — Да. Аборты.
     — Сколько?
     — Много.
     — Ну, сколько?
     — Тридцать.
     — Ну как, совесть упрекает? Заплакала.

     Причащал старуху шестидесяти лет. Не помнит, когда была в храме и когда исповедовалась. Спрашивала у других, как держать себя на исповеди, что говорить. Заболела раком, говорит: безнадежно.
     На исповеди сказала, что в Бога верует, верит и в Загробную жизнь. Грехов никаких не помнит. Об абортах, обмане не может быть речи. Молится Богу всегда тайком от дочери, та не верит. Соседи говорят о ней, что она хороший человек, особенно тем, что не злоязычна.

     Исповедовалась женщина дома. Особый грех тот, что когда дочь познакомилась со студентом и полюбила его, и когда он уехал и писал ей письма, она перехватывала их и рвала. Потом студент перестал писать, и дочь так задумалась, что ни за кого не вышла замуж и умерла.
     — Никак, — говорит мать, — не могу простить себе этот грех.

1965—1969     

Причащал парализованного, он все время почти плакал. Жена о нем рассказала следующее. Был в плену в войну 1914 года, много испытал трудностей. Когда возвратился в Россию, Царица всем пленным подарила крестики. Они отказались, потому что им нужен хлеб, — был среди них пропагандист. С того времени он потерял веру. Потом как-то снова стал веровать, но не совсем. Года два тому назад, она, жена, проснувшись, услышала, что он хрипит. Прочла отходную. Три дня он не просыпался, вызвали врача. На третий день проснулся и стал плакать. Видел сон. Ходят и проверяют крестики, подходят к коммунистам и говорят им:
     — На вас, на мертвых, одели крестики, — посрывали и потянули в огонь.
     Подошли к нему и говорят, что он вовремя одел крестик. И видел еще, как Христос воскресал из огня и его спасал.
     С того времени он стал глубоко верить, просил, чтоб ему читали что-нибудь божественное.

     После отпевания подошел пьяный: — Батюшка, хочу исповедоваться.
     — Сейчас?
     — Когда угодно, — на лице смятение.

     Исповедовалась женщина средних лет. Самый основной грех тот, что она прячет иконы, не крестится при людях, боится, как бы чего не было, не стали бы смеяться.

     Исповедовался человек лет сорока пяти - пятидесяти, седой, зарос бородой. Молится усердно, стоя на коленях.
     Искренне раскаивался, говорил, что хочет все сбросить и начать другую жизнь. Помимо жены, имеет женщину, от нее есть ребенок. Надоело обманывать ту и другую.

     Недавно причащал мальчика лет четырнадцати в больнице. Месяцев восемь болеет, один глаз вытек, второй какой-то стеклянный, на выкате. Ноги не двигаются, бескровный.
     Из семьи учительницы. Дома никогда не говорили о Боге, мать в душе, наверно, веровала. Попав в больницу, мальчик стал молиться Богу своими молитвами. Когда я спросил: "Как настроение?" — бодро ответил: "Отличное".
     — Веруешь ли в Бога?
     — Очень верую.
     Причастился охотно, потом сказал:
     — Сделайте так, чтоб моя ножка ходила или не болела.
     Мать его глубоко верует, причастилась вместе с ним, она была в каком-то ровном светлом состоянии.

     Партийный, может быть, даже не веровал. Заболел раком, попросил прощение у жены, сдал партийный билет, получив на то квитанцию.
     Исповедовался и причастился.

     Вызвали священника. Он заходит в дом, видит человека, больше никого не было. Поисповедовал и причастил. На следующий день:
     — Батюшка, вы не причастили больного.
     Снова пошел и причастил кого надо. Оказалось, что тот, кто первый причастился, был коммунист. Появление священника в доме вызвало у него желание причаститься.

     Подошла женщина средних лет:
     — Что мне делать? Когда можно исповедоваться? Я была в Загорске и подошла к Причастию, но Частичку не могла проглотить. Когда я обратилась к женщинам: "Что это такое?" — они у меня спросили: "Может, ты не исповедовалась?" Я в самом деле не исповедовалась, потому что не знала.

     Мой сын Миша после первой исповеди восторженно сказал:
     — Мама, а знаешь, как стало легко!

     Исповедовалась женщина. Когда спросил: "Делала ли аборт?" спокойно ответила: "Нет". Я подумал: не жена ли она священника? Хотя, впрочем, и жены священников делают аборты. Аборты захлестнули нас. Нет той женщины, которая не сделала бы два-три аборта, даже деревенские, хотя в деревне все-таки меньше. Оказалось, в самом деле, эта женщина — жена священника.
     Да, как бы ни ругали священников, а их семьи при общем разврате остаются морально устойчивыми.

     Вчера исповедовал и причащал женщину в военном госпитале: ей тридцать пять лет. Саркома легких. Она жена военного, жили заграницей. Привезли её сюда, когда заболела. Муж, по рассказам других, неверующий, но ей не препятствует. Исповедовалась подробно, чистосердечно, как ребенок. Сознает, что умирает, но покорилась воле Божией. В Загробной жизни не сомневается.
     Особых понятий о религии не имеет, даже не знает молитв. Молится своими словами, призывает на помощь святых. Удивительна её простая сильная вера! Как Господь сохраняет избранных своих!
     P.S. Были улучшения, даже выписывалась из больницы. Попав снова, спокойно умерла.

     Исповедовалась женщина с плачем. Двадцать дней тому назад схоронила мужа. Он пришел к ней во сне и спросил: — Сколько сделала абортов, потому что там спрашивают... Дети наши бесприютные, всем дают подарки, а нашим ничего не дают. Абортов делала десять, а, может быть, и больше, не помнит точно.

     Исповедовался военный, занимал, как он сказал, высокий пост. Задача его заключалась в том, чтобы уйти из армии и отдаться религиозным вопросам. Сейчас работает преподавателем, обходит все храмы, наш был двадцать четвертый. Жена его тоже глубоко верующая. У того и у другого хорошая религиозная настроенность.

1963—1972     

     Девочка лет двенадцати - тринадцати за службой крестилась украдкой, видимо стеснялась. По окончании службы, я, проходя мимо, спросил у нее:
     — Вы кого-то ждете?
     — Вас.
     Начали разговаривать. Уворовала у мамы шестьдесят копеек и истратила. Это ведь грех? — плачет. Я хотел дать ей денег, отказывается. Я все-таки ей дал и дал просфорку. Я пионерка, это ведь грех? — спрашивает снова.

     Приходила на исповедь девушка лет двадцати семи. Исповедовалась серьезно. Когда спросил:
     — Ну, все? — сказала, что нет, еще что-то хочет сказать, с трудом собралась: любит женатого, живет с ним..,
     — Но разве это грех?
     — Ну вот, допустим, кто-то отбивает у вас мужа...
     — Ну что ж, пусть, раз любит.
     Люди потеряли различие греха, но всё-таки совесть мучает!
     Сказал, чтобы порвала всякие отношения. Послушалась, молилась усердно.

     Пожилая женщина, лет семидесяти, подумала как-то: "Неужели у подвижников, таких пожилых, была блудная страсть?" И вдруг на нее напала такая, что еле справилась. По поводу этого и исповедовалась.

     Одна очень развратная женщина, пьяница, как-то зашла в храм и её поразил один священник, она его и боялась, и благоговела перед ним. Когда ей сказали, чтобы она исповедовалась, она сказала: как я, такая грешная, такому святому человеку буду исповедоваться?
     Наконец, собрала мужество, поисповедовалась.
     — Всё? — спросил священник.
     — Да, всё, — сказала она.
     — Прощаю и разрешаю, — накрыл её епитрахилью.
     Ее поразило то, что он не стал её "распинать" за её грехи, и простил, тут же зарыдала.

1973—1974     

     К исповеди. Как все-таки легко впасть в окамененное нечувствие! Сколько горя сейчас в России: пьянство, разврат, развал семей, всеобщая разобщенность. Казалось бы нам, христианам, молящимся в храме "за всех и вся", нужно не вставать с колен и просить Царицу Небесную о помиловании несчастного окаменелого мира и первая такая молитва должна идти от нас. Но... чуть-чуть придя в себя, с ужасом отмечаешь, что живешь в своем мирке, в храм ходишь не как в дом Божий, а идешь, как на работу. Здесь поговорить, пошутить да поссориться..., но… не молишься. Прости, Господи.
     Из записок бывшего партийного.
     От себя:
     Господи, прости грехи всем исповедовавшимся у меня, дай им крепости духовной, прости и меня вместе с ними. Прими нас под кров Твой, утоли нашу жажду.

Декабрь, 1974