Часть II. В ПОИСКАХ ЖЕМЧУГА


В ПЕРЕУЛКАХ И ЗАКОУЛКАХ
(Из книги "В ОЖИДАНИИ ВСТРЕЧИ")

     Есть современное поверье: если ребенок плачет, нужно его крестить. Одна атеистка говорит: — Так плакал, так плакал ребенок, что пришлось его крестить.
     После крещения, говорят, в самом деле, перестал плакать.

* * *

     — Хочешь - не хочешь, но если ребенок родился, надо веровать в Бога. Я его обязательно крещу.
     — Нет, куда там, — возражает кто-то, эта, мол, роскошь не по мне.

* * *

     Рассказал один человек, приходивший ко мне. Ехал на велосипеде пьяный, свалился с такой высоты, что не разбиться было невозможно. Но не разбился, увидел около себя Ангела, ничего не повредил.
     С того времени изменил свою жизнь, просит почитать что-либо божественное, пить в рот не берет, такой подвижник стал, что все удивляются.

* * *

     Старушка-сторож, всегда, приходя на службу, говорила:
     — Посторожи, Николай угодник.
     Залезли воры, все собрали, но унести ничего не смогли. Когда на суде их спросили: а почему же не унесли? — сказали, что какой-то старичок засвистел. Старушка-сторож поднялась и говорит:
     — Я знаю, кто это. Николай угодник, — и стала уходить.
     — Постой, старушка, как это ты говоришь? Кто это, объясни нам.
     — Николай угодник, я всегда его прошу.

* * *

     Рассказал человек из того места, где это случилось. А ему рассказал летчик, которому было задание бомбить монастырь. Пять раз он летал и всякий раз, когда приближался к монастырю, всё окутывал туман, и ему никак не удавалось. От этого он и стал верующим.

* * *

     Рассказал духовный сын. Встретился с работником ЗАГСа, девушкой, которая рассказала, что во время поста резко сокращается бракосочетание, отказываются по той или иной причине: если назначают на пост, то надо куда-то уехать, или еще что-то.
     Другие, здесь сидящие, добавили, что и в магазинах мяса меньше берут во время поста.

* * *

     Знаменитый врач-окулист, записывались в очередь к нему на целый год. Приехала женщина с ребенком издалека, потому что услышала о нем. Средств ждать было мало. Пришли в храм помолиться. Когда прикладывались к иконе святителя Николая, ребенок оступился и упал, его поддержала другая женщина.
     — Что же ты, мальчик, так? Ты мог бы расшибиться.
     — А я не вижу. Вот мы приехали к врачу, надо ждать год, а у нас средств нет.
     Оказалось, что женщина, поддержавшая его, сама и есть тот врач.
     — Ну, теперь придется сделать операцию вне очереди, — сказала она.

* * *

     Рассказала женщина, как пришла она к Богу. Умерла мать, она её очень любила. Ей сказали, что нужно за мать ставить свечи в храме. Она ходила и ставила, но после этого ей было дурно. Выяснилось, что она некрещеная, посоветовали ей креститься. Пошла и крестилась, не будучи уверенной во многом. На нее произвел впечатление священник, который её крестил, она почувствовала, что он это делает с душой.
     Сейчас глубоко верующая, заботится о всех, добрая, её интересует только Церковь. Сама преподает в институте.

* * *

     Приходил студент двадцати двух лет. Он не считает себя верующим, хотя и атеистом его трудно назвать. У него бывает особенная тоска и ему чего-то хочется особенного. Религия его не особенно привлекает, Евангелие читал, отдельные места даже понравились, но всё равно религия его не интересует, чего-то хочется найти помимо.
     Я напомнил ему, что религия решает вопрос смерти. Жить или не жить. А это самое главное. Все мои доводы его не убедили. Умирают ведь деревья, говорит, почему мы не должны умереть. Это единственный закон. Посоветовал прочитать всё Евангелие, молиться: Господи, если есть Ты, покажи мне Себя, откройся.
     Сопротивлялся: мол, попаду под собственный гипноз. Наконец, согласился, через полтора месяца придет.
     P.S. Не приходил, во всяком случае, не помню.

* * *

     Рассказал один молодой человек, как он пришел в православную церковь.
     — Ходил я по разным церквам. Бывал у католиков, те меня очень привечали, достали Библию, предложили сесть на скамейку... Бывал у баптистов, те носились со мной, как с родным, всё давали. Говорили: выбирай любую невесту... Зашел я в православный храм, там на меня сразу зашикали: то я стою не так, как надо, то я крещусь не так. Выгнали меня из храма. Почему, думаю, это так? Наверно, не просто? Я работаю в торговой сети, там, когда хороший товар привезут, целую драку устраивают. Значит в православной церкви что-то ценное. Рекламируют только, когда плохой товар. И так я стал православным христианином. Хоть и люди плохие, а товар хороший.

* * *

     Племянник советует своей тете сходить причаститься. — Уже причастилась, — говорит. — А исповедовалась? — Нет, стыдно.

* * *

     Приводили крестить очень высокопоставленную женщину. Евангелия она не читала, о христианстве знает очень мало, но считает, что вера в Бога теперь единственное, за что можно ухватиться. Доверие ко всем и всему подорвано, земные боги все развенчаны. Иногда заходит в храм, ей там нравится. Набирает с собой мелочи и оделяет всех нищих.
     Не крестил, сама сказала, что нужно подготовиться, нельзя так просто ни с того, ни с сего.

* * *

     Приходили для разговора, были среди них некоторые и некрещеные. Помолился с ними, дал приложиться к кресту. Одна, приложившись, сказала: — А знаете, как-то стало легко.

* * *

     Приходили креститься из рабочей среды. Они теперь рабочие, а предки, наверно, крестьяне были. Ничего не знают, но хотят верить. Слушают радио, иностранные религиозные передачи, как-то, говорят, после этого смотришь на всё иначе.
     Прилежно всё исполняли, привычно крестились, как будто давно уже это делают. Очень добродушные русские люди.
     Так вот, если коснется религия сердца, становятся прежними, как и были, а без этого каких зверей, пьяниц, убийц не бывает. Религия раскрывает русские сердца.

* * *

     Рассказали, один русский сказал, что ни в какой другой нации не найдешь таких добрых и кротких лиц, как у русских старушек. Жил в еврейской среде, его травили, называли шовинистом, никто с ним не разговаривал. Он хочет заговорить, от него отворачиваются.
     Верующим не был, сошел с ума. Окончил десять классов, любил математику.

* * *

     Штурман, знает языки. Зашел к пятидесятникам. Произвело впечатление, обратился к вере, но стал веровать по-православному. От сектантов берет их активность, создал при храме общество молодежного движения. Всё основывает на послушании.
     В языке его чувствуется стиль сектантов, но крестится, исповедуется. Любит святоотеческую литературу. Сектантам бросает обвинение в том, что они утеряли иерархическую преемственность, выступает иногда на собрании сектантов, они его боятся. Православные его не понимают, его активность их пугает.

* * *

     Привели язычника, поставил сто вопросов к русским христианам, где ненависть к евреям и Христу переплетается, Христос, мол, от евреев.
     Я думал, что это озлобленный человек и не станет слушать моих возражений. Хотел подойти к нему с любовью. Оказалось, что ничего грозного в нем нет, он даже заика, очень скромный. Сразу же подошел под благословение. Разговаривали один на один. Оказалось, что он плоско понимал христианство.
     — Нужен, — говорит, — комментарий к Евангелию.
     — Так он есть, — говорю я, — нужно только Евангелие читать с любовью, а не с ненавистью, подозрением.
     Расстались дружественно, я ему подарил Библию.

* * *

     Приходил креститься еврей, шестнадцати лет, мать пришла с ним тоже, но не креститься, она считает себя неверующей, традиций еврейских у нее нет. Просит повременить с крещением. Во-первых, неожиданно, и пусть сначала поступит в институт. Как бы крещение не помешало, христианство преследуется. Во-вторых, конечно, может быть, в этом есть и измена еврейскому народу.
     Пришли к выводу: крещение отложить. Но сын, готовясь сам, должен готовить и мать к крещению.
     Сын крестился, мать нет.

* * *

     Дети играют в классы: ад и рай. Если попадешь в рай, можно отдохнуть, постоять на обоих ногах, а если в ад — значит все сгорело.

* * *

     Приходила девушка-еврейка, недавно крестилась, но как-то всё забыла, сейчас вспомнила. Хотела покончить с собой, ей опротивел крик её родителей, вечные их ссоры.
     Растрогалась при разговоре.

* * *

     Рассказала женщина. Есть у нее знакомые из антирелигиозного журнала, они верующие. — А как же могут работать в таком журнале?
     — Ну, могут. Говорят, там много интересного материала и есть доступ ко всякой литературе.
     — Ради этого работают?
     — Приходится, коль всё разрушают и уничтожают. Известны случаи, когда становились антирелигиозными работниками, чтобы познакомиться с подлинниками религиозной литературы.

* * *

     Пришли креститься, сначала одна женщина, лет двадцати двух-трех, недавно умерла мать. Мать им не давала креститься. После её смерти они все решили креститься, две сестры, замужние, и брат.
     Сегодня были две сестры с двумя маленькими девочками.
     Первопришедшая сказала:
     — Знаю, что что-то есть, но что это такое, не знаю.
     О загробной жизни не задумывается, некогда, всё суета, некогда ни о чем подумать. Но вот мать отпели в церкви и как-то легче стало. С Богом как-то легче. Рассказала, что у них девочка шести лет, как-то сев на кровать, сказала:
     — А я верю, что есть Бог и Матерь Божия.
     Готовятся к крещению.

* * *

     Рассказали про одну раковую больную, у которой уже были метастазы. Она стала сокрушаться о своих грехах и написала на бумажке свою исповедь, так как в больницу нельзя было придти священнику. И вдруг случилось чудо: при повторном анализе болезнь не подтвердилась. Еще и еще были анализы, выписали из больницы.
     Первое-время она горела верой, хотела крестить своего сына, но боялась за его судьбу, как бы не повредить ему, и сама боялась ходить в храм, болезнь повторилась, умерла.

* * *

     Лежала в больнице с язвой желудка, предстояла операция. Другая женщина принесла ей образок преподобного Серафима, стала молиться и болезнь прошла, операция не нужна была.
     Рассказала та, которая передавала образок.

* * *

     Рассказала моя племянница. На щеке у женщины появилась язва, делали две операции, не заживало. Тогда она стала мазаться маслом, кажется, от иконы преподобного Сергия, точно не помню, и все зажило.

* * *

     Школьница достала Библию, заперлась и стала читать. Родители-атеисты ходят вокруг её комнаты и боятся ей помешать. Как только они пытаются что-то ей сказать, она буквально на них рычит. Словно мстит за антирелигиозное воспитание.

* * *

     Одна женщина средних лет, никогда не бывавшая в храме, зайдя в него, и будучи пораженная его красотой, в восхищении сказала: — Ну, теперь я нашла себе дом... Храм теперь — мой дом.

* * *

     Крестил взрослого двадцати семи лет. Пришел к Богу потому, что без Бога нечем заполнить себя. Честный, недавно женился, жену знает уже десять лет. Кроме жены, других женщин не знает. Это удивительно в наше время.

* * *

     Сегодня причащал двух старух. Много перестрадали, а абортов не было, хранили себя, оставшись вдовами. Умилился, глядя на них: трогательно шевелят губами, шепчут молитву и в глаза глядят уповательно — настоящие дети.
     Старики наши — чистые дети, молодые — рано состарившиеся старики.

* * *

     Крестил женщину, поет в церковном хоре.
     Раньше всех у них крестился сынишка, лет около двух. Очень любит церковь, но когда в ней бывает, говорит неверующему папе, что бывает у бабушки. Не хочет, чтобы папа раздражался, — недетская сообразительность.
     Рассказала случай. Её знакомый, циник, кощунник, неверующий, пьяница умер — слабое сердце. Выбросили в МОРГ, пришел в себя.
     — Валерка воскрес, — говорили о нем.
     Он сказал, что ему дали еще год жизни. Стал посещать храм, исповедоваться, причащаться. Стал неузнаваем. Ровно через год — день в день! — умер. — Так что в загробной жизни я не сомневаюсь, — заключила крестившая и прослезилась.
     Лет ей около тридцати, наверно.

* * *

     Крестил девушку. Мне рассказали, как она пришла к вере. Родилась в безрелигиозной семье, читала как-то антирелигиозную повесть, самую похабную и кощунственную, но там были некоторые рассуждения о Боге, вроде, что он живет в тереме, и приведена молитва. Она всё пропустила мимо своего сознания, и обратила внимание только на эту молитву, выучила её. И потом стала задумываться о Боге, и вот крестилась.
     Истинно — для чистого всё чисто.

* * *

     Крестил писателя, нерусского, восприемником тоже был писатель, русский. Восприемник за столом рассказал, а ему рассказал начальник милиции. Случилось года три тому назад, в одном подмосковном храме. Вызвали милицию — в храме убитый человек и рядом с ним оружие. Никакой раны или удушья у убитого не нашли. Церковный совет сказал, что это сторож их храма. Он был на них в обиде, что-то ему не заплатили, обещали в другое время. Он напился, пришел в храм с ружьем и в отместку им выстрелил в икону Божьей матери, попал в лоб. На иконе оказалась дырка, а при вскрытии у него было обнаружено поражение мозга, был раздроблен и рассыпан. Раны нигде не было. Легкие, сердце — все осталось нетронутым. Экспертиза отказалась поставить диагноз, такой случай у них впервые.

* * *

     Рассказала мать про своего сына. Влюбился в одну женщину, жить без нее не мог, а она не особенно отвечала взаимностью. Позвонил ей, матери, жить без нее не могу, без этой женщины, перережу себе вены. Мать как бы огнем обдало. "Господи, пусть будет калекой, но только спаси его", — бросилась к нему, застала в луже крови, еще бы десять минут и не успела.
     С этого времени у нее началась вера, до этого работала в райисполкоме и грешила, как все. Была жестока к отцу, ради своих нужд передвинула храм с места, хотя он и был закрыт. Но она в этом раскаивается, как в грехе.

* * *

     Приходила для беседы женщина, ученая, физик. Тайно от мужа, как она сказала, он — высоко партийный. Она себя чувствует истеричкой, не может уживаться с людьми, считает, что в этом может ей помочь только религия. Она заходила уже в церковь, крещена в детстве, ей там хорошо, хотя порой кажется, что священники — это переодетые чекисты. Ну и пусть, думает она, но здесь все-таки мне хорошо, религия только может спасти.

* * *

     Сегодня рассказал священник. Причащал перед смертью одного партийного работника, секретаря райисполкома. Ему, говорят, явилась Божья Матерь, и он позвал священника. Особенный грех тот, что он закрыл один храм в Щелкове. Священники между собой рассорились, один из них, старый священник, семидесяти лет, принес ключи в райисполком, секретарь принял и сказал, что отныне ваш храм закрыт.
     Исповедовался, причастился, и еще священник не успел отойти, как умер.

* * *

     На территории нашего храма гуляла женщина с ребенком. Я хотел заговорить с ребенком, она, девочка, забилась за мать, дрожит, боится, разговора так и не получилось. Женщина, с высшим образованием, сказала, что ей это сделали, какая-то старуха, после неё так стало.
     — Давайте помолимся, — предложил я. Удивительно, после первой молитвы (молюсь я обычно до трех раз) ребенок успокоился, перестал бояться.

* * *

     Входит в вагон поезда (метро) женщина бодрым шагом и с ней пятеро детей, очень подвижных, четыре мальчика и одна девочка. Девочка очень скромная, остановилась около матери. Дети бегают, но слушаются голоса матери, хотя им и хочется еще куда-то побежать. Мать не прикрикивает на них, разговаривает, как с равными, улыбается. Смотрю у нее на груди крестик поверх платья. Мода или верующая? На детях крестиков не заметил.
     Рассказывали у меня на беседах о семьях, имеющих много детей, пять, шесть и один случай — тринадцать. Бывшая у меня на беседах женщина с Севера мне потом сказала:
     — Я тогда постеснялась, у нас на Севере есть семьи восемнадцать-двадцать человек, значит еще пульс многосемейной жизни бьется. Слава Богу.