Красивые легенды и печальная быль

Существует много легенд, связанных с колоколами. В них рассказы о том, как в минуты опасности колокол начинает звонить сам собой, предупреждая людей, как он плачет, просит, торжествует. Под Шатурой (Московская область) есть Святое озеро. По преданию, оно возникло на месте, где под землю ушел христианский храм. И сейчас многие пришедшие на берег озера слышат колокольный звон... Царь Иоанн IV Грозный каждый день поднимался «в четвертом часу утра на колокольню с царевичами и Малютой Скуратовым благовестить к заутрени», кто из его ближайшего окружения не был рядом с царем, получал наказание — восьмидневное заключение. Об этом факте узнаем мы из книги П.В. Гидулянова «Церковные колокола на службе магии и царизма» (1929). И в то же время существует легенда, что когда подрос сын — будущий царь Феодор Иоаннович, то Иван Грозный нередко его упрекал: «Ты не царь, а пономарь будешь».

И другой царь, Феодор Алексеевич (1676-1682), любил слушать колокольный звон и сам удивительно хорошо звонил в колокола.

А великий Суворов, выигравший все сражения, в которых участвовал, между взятием Варшавы и Итальянским походом 1799 года, находясь в опале, в ссылке в селе Кончанском, прекрасно звонил — то ли вспоминая грохот артиллерии минувших битв, то ли предчувствуя торжественные звоны в честь будущих побед...

Колокола таинственным образом связаны со святыми Небесными силами и людскими душами. И совсем неудивительно, что судьбы русских колоколов сходны с судьбой нашего народа — за призывы к бунту у них вырывали язык, закапывали в землю, за непослушание наказывали плетьми и даже отправляли в ссылку.

«...Прилучися тогда во дворе государеве быти единому от пономарей соборныя церкве, той... тече скоро на колокольню, и двери колокольный за собою затворил крепко нача в великий звон бити на сполох...» ( Из «Жития царевича Димитрия»)

...Страшную весть возвестил набат древнего колокола Спасского собора Углича в 1591 году: убит наследник престола царевич Дмитрий. Колокол словно предчувствовал Смуту на Руси. Собравшийся народ мгновенно растерзал предполагаемых убийц.

Дальше последовали события, которые в истории России так и остались загадочными. Граждане Углича, придя на зов колокола, казалось бы, выразили свой патриотизм, свершили правосудие — отомстили за смерть наследника, но Борис Годунов рассудил по-своему, сам нашел виновных и объявил приговор: сбросить со звонницы колокол, который осмелился возвестить о произошедшей трагедии, вырвать у него язык, отрубить ухо, отстегать 12 раз плетью и сослать в Сибирь, а нести его должны были представители угличан, наиболее активные, целыми семьями. Кое-кто из местных жителей тоже лишился языка — «за смелые речи». В наказание за то, что случилось в их городе. Горожане не верили официальному расследованию и считали, что царевич убит сторонниками Бориса Годунова, открывшими ему путь к власти.

Дом царевича Димитрия в Угличе

Один из самых известных историков XIX века Н.И. Костомаров (1817-1885) пишет в фундаментальном труде «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»: «...Правительство объявило и приказывало народу верить, что смерть царевича произошла от самоубийства, но в народе сохранились убеждения, что царевич был зарезан по тайному приказанию Бориса. Ходили об этом разные рассказы и были вносимы в летописи... Вскоре после смерти царевича, 23 мая, на праздник Троицы, во время отсутствия царя, уехавшего в Сергиев монастырь, вспыхнул в Москве пожар, обративший в пепел значительную часть Белого города. Борис тотчас начал раздавать пособия погоревшим и на собственный счет отстраивал целые улицы. Несмотря на такую щедрость, в народе ходили слухи, что пожар произведен был людьми Годунова, по его приказанию, для того чтобы отвлечь внимание столицы от совершенного убийства».

Колокол, сосланный в Тобольск

А тем временем «народные избранники» тянули на себе, под конвоем, 19-пудовый колокол целый год, пока не вошли в Тобольск, где воевода встретил колокол фразой, сохранившейся на века: «Первоссыльный, неодушевленный с Углича».

13 апреля 1605 года внезапно умирает Борис Годунов. Во время правления самозванца Лжедмитрия в государстве наступила Смута, она закончилась 17 мая 1606 года, когда в четыре часа утра ударил большой колокол у Ильи Пророка на Ильинке и вслед за ним загудели все колокола Москвы. Восставший народ сверг ненавистного Лжедмитрия, и «воцарился на Московском государстве» Василий Иванович Шуйский. И сразу же по распоряжению нового царя мощи царевича Димитрия торжественно перенесли из Углича в Москву, в Архангельский собор, где они прославились многими чудесами.

Жители старинного волжского города Углича не признавали себя виновными, они были убеждены, что упадок торговли, все беды, которые происходят в городе, оттого, что у них несправедливо отобрали колокол, и до той поры, пока его не вернут, у них не будет счастья.

Вновь и вновь поднимался этот вопрос. Уже всем было давно ясно, что угличане не заслуживают того возмездия, которому подверглись из-за царя Бориса.

Однако и в декабре 1849 года в прошении вернуть ссыльный колокол (его докладывали лично императору Николаю I) было отказано.

Пресса, как всегда, неоднозначна.

Вот «Тобольские губернские ведомости» (1888, №5):

«Больно было бы нам, тоболякам, привыкшим уже в течение нескольких веков считать угличский колокол своим неотъемлемым достоянием, лишиться его безвозвратно. Дозволяем даже себе думать, что с потерею его наш древний город, и без того уже значительно стушевавшийся в сфере экономического быта, потеряет еще более своего значения».

Другой автор пишет (1888, № 43):

«Какую роль играл этот "поселенец" в нашей жизни? Бывало, приедет кто-нибудь из России и первым делом на Софийскую колокольню! Подойдет к "Корноухому", треснет его пальцем в перчатке и с сознанием собственной безупречности произнесет: "Что, негодяй, не умел молчать, когда того требовал дух времени, вот и виси"». И далее: «...Теперь думают возвращать "Корноухого" на родину. С Богом! Пусть хоть на старости лет повидает родные места! Зачем нам это безухое медное существо, с клеймом на лбу, где ясно обозначено его преступление? Как исторический памятник, свидетельствовавший о том, что было возможно на Руси в 1591 году, "Корноухий" в Тобольске совсем некстати».

Просьба угличан все же была рассмотрена и удовлетворена... через триста лет после событий. В 1892 году колокол вернулся в Углич, и после «благодарственного Господу Богу» молебствия на соборной площади раздался его звон.

Ссыльный колокол в музее г. Углича

Когда специалисты внимательно изучили колокол, то сразу же засомневались в его подлинности. Прежде всего, надпись была XVIII века, да и форма, и оформление отличались от подлинника, только вес был тот же — девятнадцать пудов. Все объяснил найденный сохранившийся документ, утверждавший, что «опальный "мученик" в пожаре 1677 года растопился без остатка». «Тобольские губернские ведомости» еще 19 октября 1891 года сообщали, что прибывший в ссылку из Углича колокол первое время висел на колокольне церкви Всемилостивого Спаса, а затем его перевесили на Софийскую соборную колокольню, где он был и 29 мая 1677 года, когда колокольня сгорела во время жуткого пожара. Митрополит Сибирский и Тобольский Павел (Конюскевич) в XVIII веке приказал отлить такой же по весу и форме колокол и написать на нем: «Сей колокол, в который били в набат при убиении благоверного царевича Димитрия, в 1593 году прислан из города Углича в Сибирь в ссылку во град Тобольск». И поместили его на территории Софийского двора при Крестовой архиерейской церкви под небольшим деревянным навесом рядом с алтарной апсидой. В 1836 году навес заменили на приземистую четырехстолпную звонницу нарочито примитивных очертаний. У нее чрезмерно массивные грубые столбы и не соблюдены самые элементарные для колоколен пропорции. А к колоколу шли и шли верующие. Тогда власть имущие посоветовались и приняли коллективное решение: колокол стал экспонатом Тобольского музея.

Колокольня «угличского» колокола
1836 г.

Если это так, то в Углич вернулся «самозванец», но его приняли, и все вздохнули с облегчением. Ярославский губернатор отдал распоряжение ради безопасности «поместить колокол в музее на перекладине», что и было выполнено.

По отдельным отрывочным сведениям и рассказам стариков было известно, что колокол из Углича цел и находится на севере России. Он стал чудотворным, его называли «опальным мучеником», «безвинным страдальцем», «защитником невинно убиенного младенца», и православные наделили его силой, способной исцелять больных детей.

А вот и подтверждение — найденная в архивах статья «Сольвычегодск и его уезд», опубликованная в 1911 году и подписанная «Г-вич М.К.». Из нее мы узнаем, что на колокольне города висит опальный колокол — угличский, из Тобольска. Да-да, тот самый, и местный люд считает его чудотворным уже многие десятилетия. Колокол регулярно омывают, а воду собирают в специальный сосуд — «туеску»; эта вода целебная, лечит от болезней детей.

Как он мог попасть туда — одному Богу известно, ведь даже сейчас прямой дороги из Тюменской области в Архангельскую нет. Проехать можно от Тобольска на Иртыше через Тюмень, Екатеринбург, Пермь, Вятку, Котлас и тогда уже доехать до Сольвычегодска на реке Вычегде, притоке Северной Двины. Единственным объяснением может быть то, что в самом начале XVII века в Сольвычегодске был хорошо развит литейный промысел — пушки лили из железа и меди. Так, в 1614 году отлили медную пушку «Змей» с изображением драконов, отливали тогда и медные пищали. В общем, существовало «развитое металлообрабатывающее посадское ремесло». А мы знаем, что этому производству всегда сопутствовало очень престижное литье колоколов. Документально это подтверждено в 1738 году, когда были отлиты колокола для сольвычегодского Введенского монастыря, в том числе 70-пудовый колокол.

Естественно, угличскую реликвию на Севере взяли бы с благодарностью. Вот и существует легенда, что народ защитил преследуемый чудотворный колокол, не надеясь на разум власти предержащей, зная ее коварство, увез в далекий Сольвычегодск еще до пожара. Этим, кстати, и объясняется, куда делся «остаток» — девятнадцать пудов меди, а это более трехсот килограммов.

Итак, остаются две версии: если колокол уничтожил пожар, то в Сольвычегодске появился «самозванец»-2 (ну прямо как в российской истории — ведь Лжедмитриев было тоже два); вторая, сказочная, сходна с легендой о новгородском вечевом колоколе на Валдае (рассказ о нем — в следующей главке): уберег, сохранил народ. Хочется верить в эту легенду.

В грозные для Отечества времена мирные колокола становились в ряды бойцов.

А были случаи, когда колоколами жертвовали ради Отечества. После поражения под Нарвой была потеряна вся артиллерия, и молодой Петр I приказал лить пушки из церковных колоколов. И как торжественно, празднично звонили колокола, возвещая победу под Полтавой, другие победы русского оружия, отлитого из их собратьев!

Триумфальный вход русских войск
в Москву 21 декабря 1709 года,
после победы под Полтавой

Бывали и печальные события, похожие друг на друга. К сожалению, исторический «опыт, сын ошибок трудных», не всегда учитывается сильными мира сего.

Во второй половине XV века в Константинополе, еще недавно столице Византийской империи, захваченной турками, запрещают колокольный звон, и, как нередко бывает в таких случаях, запрещение провоцирует обратную протестную реакцию — возрастает роль колокольного звона в православных службах.

Любопытное «демократичное» решение было принято новой властью Франции в 1791 году, в разгар революции. «Запрещение может и даже должно быть произведено муниципальной властью, когда раскачивание колоколов угрожает общественной безопасности». По существу, это запрет на митинги и собрания.

Позже, в период «расцвета» Франции при императоре Бонапарте, в 1806 году циркуляром министра внутренних дел «запрещен похоронный звон во время смертоносной эпидемии», ибо он «вредно действует на психику населения, усиливая в народе панику и угнетая и без того упавший дух». Но тут же внесена оговорка: «Само собой разумеется, не надо впадать в обратную крайность и поражать народ совершенным запрещением колокольного звона, привычка к которому особенно сильна у деревенского населения». Вот и разберись, можно хоронить под звон колоколов или нет?

Как богоборцы сбрасывали колокола со звонниц — всем известно. Но вот еще такой факт. В августе 1932 года в Секретариат президиума ВЦИК поступило заключение Комиссии по вопросам культа при ВЦИК: «На Москве колокольный звон прекращен. Вопрос дальнейшего использования колоколов не носит уже культового значения, и Культовая комиссия не имеет возражений к их использованию». А использовали колокола восьми московских церквей для переливки и изготовления из них горельефов на новое здание Публичной библиотеки имени В.И. Ленина, строительство которой «признано ударным и должно быть полностью закончено к 16-й годовщине Октября». Минули времена и исполнились сроки, к сожалению, наша главная библиотека находится в плачевном состоянии, и бронзовые горельефы не спасают ее... А рядом восстановили Храм Христа Спасителя, и торжественно звучат его колокола.