Владислав Андреевич Горохов
ЗВОНЯТ КОЛОКОЛА

«Купи, не скупися, езди, веселися!»

Снятый вечевой новгородский колокол везут в Москву

В 1475-1478 годах навеки «замирен» Новгород, Иван III провозглашает, что «вечью колоколу не бити, посаднику не быти, а государство все нам держати».

Через Валдай повезли в Москву снятый вечевой новгородский колокол, три столетия служивший символом вольности Новгорода — и знатных новгородцев, и всего новгородского люда.

И новгородцы, не переча,
Глядели бледною толпой,
Как медный колокол с их веча
По воле царской снят долой!

Сияет копий лес колючий,
Повозку царскую везут;
За нею колокол певучий
На жердях гнущихся несут.

А вот легенда. До Москвы колокол не довезли, он исчез на полпути, на Валдае. Свободный колокол не мог быть арестованным, народ защитил его, и он разлетелся на тысячи маленьких колокольчиков, и они теперь в каждой семье, звенят весело по праздникам, отогревают душу в тяжелые времена.

У К.Случевского несколько другая, более официальная версия.

Холмы и топи! Глушь лесная!
И ту размыло... Как тут быть?
И царь, добравшись до Валдая,
Приказ дал — колокол разбить.

Разбили колокол, разбили!..
Сгребли валдайцы медный сор,
И колокольчики отлили,
И отливают до сих пор...

И быль старинную вещая,
В тиши степей, в глуши лесной
Тот колокольчик, изнывая,
Гудит и бьется под дугой!..

И все-таки это легенда: документально подтверждено, что новгородский вечевой колокол был благополучно доставлен в Москву. История-сказка, видимо, родилась в период расцвета валдайского колокольного литья, ставшего очень популярным народным промыслом. Ямщицкие колокольчики — поддужные, подшейные, бубенцы — стали неотъемлемой частью снаряжения единственно существовавшего наземного транспорта — на лошадиной тяге.

В начале XVIII века идет бурное освоение северо-западных земель России, на берегу Невы строится новая столица. Дорога, а вернее, почтовый тракт, связывающий Москву и Петербург, превращается в главную государственную артерию. Движение не прекращается ни на минуту — беспрерывный поток обозов, повозок, их обгоняют экипажи, кареты, почтовые и фельдъегерские тройки, идет неповторимая ямская гоньба.

«В Валдае».
1911 г. Мастер И.Смирнов

Валдай становится знаменитым центром ремесел, связанных с гужевым транспортом, и уже в 1772 году получает статус города. В конце XVIII — начале XIX века в городе насчитывается свыше пятидесяти кузниц, а в 1844 году — почти сто. Вот тогда-то и приносят славу городу знаменитые валдайские колокольчики, ставшие обязательным атрибутом русской тройки — признанного всеми символа России.

Под звон этих колокольчиков путешествовал по России заядлый ездок Пушкин... «Колокольчик однозвучный утомительно гремит...» — писал он в дороге, романтически упиваясь открывшимся его душе реализмом... Сколько раз проехал Пушкин через Валдай? Сколько раз проезжаем мы вместе с ним?

«Валдай». 1802 г. Мастер Ф.Терский

Когда были отлиты самые первые колокольчики — утверждать очень трудно; в народе бытует и такая версия: колокололитейная слава Валдая начинается с патриарха Никона. По его указу Федор Моторин и Александр Григорьев в 1656 году посылаются из Москвы в валдайский Иверский монастырь, отливают 69-пудовый колокол с портретом Никона и налаживают колокольное производство. Какой был отлит прекрасный колокол, можно судить по тому факту, что через пятьдесят лет по указу 1710 года, подписанному самим Петром I, колокол перевезли в Александро-Невскую Лавру Северной столицы.

А на Валдае, по народному преданию, в связи с удачной отливкой «никоновского» колокола «государев мастер» Александр Григорьев оставшуюся неиспользованную бронзу (этот факт известен из монастырских записей) передает в благодарность за хорошую работу местным подмастерьям, которые и отлили из нее маленькие колокольчики, копии большого Никоновского колокола, — себе и детям на память. Эта версия кажется вполне реальной.

На известных сохранившихся колокольчиках дата появляется только в 1802 году, и таких колокольчиков сразу несколько. Видимо, производство уже было налажено, а на это уходят годы. Вступают в конкуренцию колокольчики Терского, Смирнова, Лебедева. В 1816 году на заводе Митрофанова изготовили колокольчики с надписью: «Кого люблю, того и дарю. Лит. Валдая». Скорее всего, они были предназначены для свадебного поезда.

«Кого люблю, того дарю.
Сей ко. лит Валдае. 1810 г.»

Надписи были самыми разнообразными — на все вкусы. Ямщики предпочитали: «Звени, утешай — ехать поспешай», «Звону много — веселей дорога», «Звени, звонок, подай голосок тому предмету, которого милее нету», «С далеча весточку собой подавай», «Купи, не скупись, со мной езди — веселись», «Купи, барин, денег не жалей, со мной ездить будет веселей». Встречались строки стихов, например Григория Малышева: «Звени, звонок, звончее — лихая тройка, вихрем мчись» или поэта Ф.Глинки: «Мчится тройка удалая — колокольчик дар Валдая». Позже словами «Дар Валдая» стали подписывать буквально все колокольчики.

Были и патриотические: «Спешу на Родину. Дар Валдая», «Нет барыша, зато слава хороша»; подарочные-любовные: «Кого люблю, того и дарю сие подарка», «Дарю в знак памяти», «Оттого амур летает, что милую увидеть желает»; грустные: «Тройка скачет, седок плачет», «Прощай, милая моя, еду в дальние края».

Возможно, под звон именно таких бойких бубенцов ехал великий поэт М.Лермонтов, хотя в душе его звучал отнюдь не веселый перезвон:

Унылый колокола звон
В вечерний час мой слух невольно потрясает.
Обманутой душе моей напоминает
И вечность и надежду он.

Придворный дорожный экипаж. XVIII в.

Дорога Москва-Петербург стала самой оживленной в государстве, и каждый, кто ехал (в любую сторону), будь то вельможа, чиновник, мастеровой или путешественник, стремился приобрести очень симпатичный, необычный, голосистый сувенир — валдайский колокольчик. Вскоре слава о нем пошла по всей земле Русской и далеко за ее пределами.

Иностранные колокололитейщики много раз пытались отлить подобные колокольчики, но безуспешно; они даже решили что секрет звучания — в орнаменте юбочки, именно туда ударяет язычок, и от рисунка зависит чистота звучания. Но ведь на колокольчиках Валдая нет орнамента, а есть надписи. Тогда они стали копировать русские слова (не всегда удачно), но результат был тот же.

Но лить колокольчики-подделки под наши, из России, было выгодно, и их лили и продавали, особенно много в Швеции и Финляндии (ну как сейчас китайцы или малайцы подделывают изделия из Франции или Италии).

В это время мастера из Валдая продолжали лить и большие колокола для Северной столицы: Николай Смирнов — колокол для Смольного монастыря, Иван Стукалин — одиннадцать колоколов для звонницы Исаакиевского собора.

Дар Валдая

«Зав. (Завод. — Авт.) Егора Сп. Клюйкова в селе Пурех. 1882 г.»

Слава валдайских колокольчиков была настолько велика, что некоторые мастера из других регионов не могли устоять перед соблазном и подписывали свою продукцию «Дар Валдая». А в это время, как, к сожалению, нередко бывает, взлет, расцвет, бурный рост производства сменяется спадом. И виновата была Николаевская железная дорога: она прошла мимо города и взяла на себя весь поток пассажиров и грузов, резко сократился сбыт, а затем и производство бубенцов. Но именно это спасло уникальный природный комплекс Валдая от разрушения.

Колокольчики начинают изготавливать там, где еще не была развита железнодорожная сеть (Вятская, Нижегородская, Рязанская губернии) и соответственно Слободской (1806 г.) на реке Вятка, Пурех (1830) на Волге и Касимов (1804) на Оке. Это наиболее известные центры производства колокольчиков. Даты указаны по дошедшим до нас колокольчикам, на которых появились имена мастера, завода и год изготовления, но совершенно очевидно, что производство могло быть и раньше. Эти колокольные заводы, а скорее мастерские, находились в непосредственной близости от самого протяженного почтового тракта в России: Москва — Нижний Новгород, Казань, Пермь, Тюмень, Тобольск и дальше на восток. Изделия распространялись не только в центральной части России, но и в Поволжье, на Урале, в Сибири, в Средней Азии, в основном через Нижегородскую ярмарку. В 1836 г. вышло строгое постановление Сената «запретить употребление колокольчиков всем тем, которые едут на собственных или вольнонаемных лошадях, предоставив оные одной почтовой гоньбе и чиновникам земской полиции, едущим по обязанностям службы».

Но колокольчики уже полюбились в народе и стали составляющей частью национальной культуры.

Особую группу составляли колокольчики и колокола с рисунком, похожим на герб России, но это был не официально принятый герб, а скорее изображение, напоминающее герб России — орла, но настоящего, с одной головой. Его наличие как бы подчеркивало отношение владельца к государству; ну как такой колокольчик запретить и снять?

Особенно быстро развивалось производство в 40—50-х годах XIX века — в несколько раз увеличился выпуск колокольчиков.

В рамках Всероссийских выставок с 70-х годов XIX в. стали устраиваться конкурсы на лучший колокол в России, а победителям стали разрешать отливать на изделиях российский герб.

Сигнальный колокол Валдайского вольного пожарного общества

Отдельные колокололитейщики для ускорения сбыта подписывали свои изделия «Дар Валдая».

Завод Усачевых на Валдае был основан в 60-х годах XIX века — его закрыли последним, в 1926 году. В то время здесь уже не отливали большие церковные колокола, а выпускали в небольшом количестве поддужные, пожарные, станционные, сигнальные и другие виды небольших колоколов и колокольчиков.

Проект церкви в Валдае. Н.Львов. 1793 г.

 

В самом центре Валдай-городка стоит ротонда — дворцовая церковь Екатерины II (даровавшей Валдаю статус уездного города). Не большая и не маленькая, чисто-белая, под вековыми деревьями, детище выдающегося архитектора Николая Александровича Львова — по широте своих интересов и дарований личности совершенно поразительной: общественный деятель, инженер-изобретатель, неутомимый исследователь природных богатств, собиратель фольклора, поэт, композитор... И все это — в одном человеке, все это — в одной небольшой ротонде, белой, как невеста. Она поставлена так удачно, что кажется сотворенной вместе с холмом, на котором стоит вот уже два века. И холм, и ротонда, и вековые деревья — все из мира, соразмерного человеку, прихожанам и прихожанкам, самой императрице и, конечно же, монастырю.

Музей колокольчиков на Валдае

Вышло так, что служба в екатерининской церкви так никогда и не состоялась. И может, действительно было предназначено этой белой ротонде стать единственным в стране музеем колокольчика. Все внутреннее пространство церкви — это один круглый зал музея с выходом в небо — в купол, с которого разговаривают с вами подвешенные вверху бубенцы. Одни поменьше, другие побольше, третьи вообще весьма солидных размеров... А вы стоите под ними и чувствуете, как сквозь вас текут серебряные нити падающих сверху звонов-перезвонов.

 

Мыслимое ли дело, но было время, когда на Руси не знали колокольчиков...

Огромные пространства, дальние дороги... Как естествен перезвон бубенцов почтовой кареты, брички, упряжки — этот звон где-то ждали в заснеженном селенье. Кажется, что ямщицкий колокольчик-бубенец существовал всегда, настолько это явление чисто русское, чисто национальное.

Тройка мчится, тройка скачет,
Вьется пыль из-под копыт;
Колокольчик звонко плачет,
И хохочет и визжит.

По дороге голосисто
Раздается яркий звон;
То вдали отбрякнет чисто,
То застонет глухо он.

Русской степи, ночи темной
Поэтическая весть!
Много в ней и думы томной,
И раздолья много есть.

П.Вяземский

А вот другая картина. Разгар лета, сенокос, запах цветов, степенная поступь лошадки, телега с копной свежего сена — и тихий перезвон бубенцов под аккомпанемент многоголосого птичьего хора.

Со свадебного колокольчика начиналась вся жизнь молодых. Их вывозили к венцу абсолютно тайно, не представляя себе таинства брака без этого скрытого от всех его начала. Жених тайно приезжает за невестой, она еще издали слышит звон его колокольчика, а вся семья прислушивается к тому, как он звучит, по пению его определяя, будет ли счастливой семейная жизнь новобрачных. И хотите верьте, хотите нет, но пока на Валдае соблюдался этот обычай, неудачных браков не было. Закутанную в покрывало невесту везут в церковь, и звон колокольчика словно бы расчищает перед ней путь от всех злых чар и козней судьбы. А когда зазвучат церковные колокола, жених с великой предосторожностью снимет покрывало с лица невесты и под малиновый звон тут же встряхнет его — сбросить всю пыль, чтобы всегда сияло чистым светом лицо его суженой.

В музее собрана уникальная коллекция старинных колокольчиков, украшенных затейливыми надписями на самом ответственном месте — месте боя. У колокольчика есть тпулово, плечо, ушко, язычок, голос, юбка, сарафан и узор по подолу... То ли колокольчик, то ли звонкоголосая девица-красавица...

А названия какие: ботало, болхарь, бухар, гремок, гормотунчик, балабончик, бубенец, бубенчик...

А тот разбившийся в незапамятные времена на маленькие валдайские колокольчики древний новгородский вечевой колокол, согласно легенде, соберется когда-то в новый венчик, и будет он звучнее прежнего, и с этого звона начнутся в России времена счастья и благополучия для всех.

Начиная с Валдая, истоков Волги — русской матушки-реки. Да, с той красоты природы, человеческой души и человеческих поступков, которой (по другому, не менее легендарному предсказанию) спасется русский мир... Ведь Валдай — это и есть монастырь Иверской иконы Божией Матери.

Иверский монастырь на Валдае

Не зря, наверное, с севера, из Эстонии на русские земли глядя, Игорь Северянин восемьдесят лет назад предсказывал:

Знайте, верьте: он близок, наш праздничный день,
И не так он уже за горами —
Огласится простор нам родных деревень
Православными колоколами!

И раскается темный, но вещий народ
В прегрешеньях своих перед Богом.
Остановится, прежде чем в церковь войдет,
Нерешительно перед порогом...

И, в восторге метнув в воздух луч, как копье
Золотое, слова всеблагие
Скажет солнце с небес: «В воскресенье свое
Всех виновных прощает Россия!»

...В старину существовал обычай: стать под колокол, дернуть за веревку и, замерев, принять на себя падающие звуки...

Что это означало — каждый, очевидно, решал для себя сам, но известно точно, что люди с большой охотой становились под колокол, ожидая после этого нового отсчета в своей жизни и обновления внутри себя.

В начале нового тысячелетия России выпало омыться звуками Царь-колокола в Троице-Сергиевой Лавре, очиститься от налипшей нечисти, воспрянуть — и восстать.