БЕСЕДЫ об отношении Церкви к христианам |
Увы, братие-христиане, в наш век нет нужды почитать сомнительным вопрос: Еда забудет жена отроча свое, то есть может ли плотская мать забыть дитя свое? Ибо нам нельзя утаить, что в наше время есть матери, которые забывают любовь и материнские обязанности к детям; зато, к утешению нашему, мы должны повторить вторую половину текста: Аще и забудет сих жена, но Аз не забуду тебе. Это значит, что одна Церковь никогда не забывает чад своих, если только они сами добровольно и нагло не отрекутся от нее. Она ведает, что ничьи дети так не слабы, так не склонны к упрямству, к ошибкам и падению, как ее дети. Потому она приняла мудрые предосторожности и средства, дабы ежеминутно быть готовою на помощь нам, ежеминутно обновлять нас, как скоро мы падем и утратим благодать святого Крещения. Потому именно установлено Таинство Покаяния, которое есть как бы второе и многократное Крещение наше. Церковь есть матерь наша по праву рождения, или точнее, по праву воскрешения нас чрез Таинство Покаяния - предмет, о котором буду говорить. Известно, что оброк греха есть смерть и что каждый грешник, падший по святом Крещении, есть духовный мертвец, которому надобно вдохнуть новую жизнь. Посему-то Церковь в Таинстве Покаяния обращается с кающимся грешником, как с мертвецом или, по крайней мере, как с человеком, который находится в смертном обмороке. Сего последнего обыкновенно стараются привести в чувство; так же точно и Церковь прежде всего старается привести грешника в чувство раскаяния. Врачи употребляют иногда раскаленное железо, чтобы произвести движение жизни, если человек находится в самом сильном оцепенении,- и Церковь употребляет иногда строгие меры покаяния, но гораздо чаще меры ее весьма кроткие. Тяжелый вздох есть первый признак, что человек, пораженный обмороком, возвратился к чувству и жизни. Точно так и Церковь старается исторгнуть из сердца кающегося грешника глубокие вздохи о грехах. Вопль и болезненные слезы свидетельствуют, что рождающийся младенец рождается живым, а не мертвым. И Церковь заповедует кающемуся грешнику глубокое сокрушение сердечное, умиление души, рыдание и слезы о беззакониях. "Хотяй исповедатися и истинно каятися,- говорит она,- да предлагает покаяние, себе самаго умилив и сердце свое сокрушив, и жалея о себе, и сердечне болезнуя, яко грехами своими и преступлением святых Божественных заповедей преблагаго Создателя и Благодетеля своего прогнева и тем благодать Его от себе прогна... якоже осужденник стоя со страхом и трепетом, оце долу и руце к персем согбенне, аки связаны, имый". Сколько любви и нежных попечений оказывает Святая Церковь, чтобы привести грешника в чувство сокрушения и вдохнуть ему надежду на милосердие Божие! Предписывает служителю своему наивозможную кротость, наивозможное благоразумие, терпение и осторожность в обращении с кающимся грешником: "Да, послушав внимательне все исповедание и мудре величество и множество грехов разсудив, благоутробне отеческою любовию обличит и накажет его". Испытуя совесть грешника - хотя бы это был величайший грешник,- она не употребляет иного языка, кроме языка самой чадолюбивой матери. "Рцы ми, чадо! Скажи мне, сын мой!" - вот язык ее! Приводит самые трогательные примеры раскаявшихся и за то помилованных грешников. Предлагает Крест и Евангелие Искупителя как завет мира и прощения; заклинает грешника Сердцеведцем Богом отвергнуть ложный стыд и неуместные опасения признания грехов своих. "Се, чадо,- вещает она устами отца духовного,- Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое; не усрамися, ниже убойся, и да не скрыеши что от мене; но не обинуяся рцы вся, елика соделал еси, да приимеши оставление от Господа нашего Иисуса Христа. Се и икона Его пред нами…"
"Да приимеши оставление…" Не думаете ли вы, что легко оставить грехи, воскресить духовного мертвеца и даровать ему потерянную жизнь благодатную? Нет, это есть великое чудо благодати Божией, гораздо большее, нежели воскрешение мертвеца телесного. Так, братие-христиане, Всемогущему ничто не возбранит возвратить душу в охладевший труп, на это потребна одна всесильная воля Владыки жизни и смерти. Но и Сам Всемогущий не может без всякой причины простить грешнику самовольных грехов его, потому что всемогуществу Господа возбраняет Его всесильное правосудие, требующее наказания и смерти за грех, по оному определению: в оньже аще день снесте от него (то есть согрешите), смертию умрете (Быт. 2, 17). Между тем Церковь в Таинстве Покаяния совершает чудо воскрешения духовного. Какою силою? Силою заслуг и смерти Искупителя. Господь наш Иисус Христос Своими страданиями и крестною смертью стяжал Себе власть у Отца Небесного отпускать грехи наши и передал сию власть служителям Церкви Своей. Облеченные сею-то Божественною властью священники Божии и получают таинственную силу - разрешать смертные пелены греха, которыми связана душа грешника, яко мертвец. Церковь, в отношении к Таинству Покаяния, нарекла священников своих нашими отцами духовными и из любви к нам возложила на них самые строгие обязанности. Она сказала им: "Вся жизнь ваша должна быть единою непрерывною молитвою о согрешающих детях моих". Она повелела им ходатайствовать и проливать пламенные молитвы, особенно перед тем временем, когда они готовятся исповедывать. "Священник, во еже исповедати кого зван сый,- говорит правило церковное,- прежде даже к слушанию исповедания приступит, да внидет в клеть свою и теплыми молитвами да помощь Божию призовет, во еже достойно, право же и свято в пользу и спасение себе и кающемуся служение свое совершити возможет".
Святое Покаяние! что то за Церковь, которая не признает тебя Таинством?! Что было бы и с нами, если бы наша Церковь не сохранила для нас сего Таинства, если бы чрез него не благоволила многократно возрождать нас? Но она сохранила, и потому-то она есть матерь наша, любящая нас несравненно более и святее, чем плотские матери любят детей своих. Она сохранила для нас сие святое и небесное Таинство и чрез сие открыла нам, христианам, неоцененные выгоды спасения. Ибо сие святое Таинство есть способ спасения нашего всеобъемлющий; им могут и должны пользоваться родители и дети, молодые и старые, люди всех полов и званий; особенно всеобъемлющий потому, что им могут врачеваться все греховные раны. Есть грехи обыкновенные, грехи неведения и ежедневной слабости человеческой, но есть и грехи смертные, есть грехи, которых одно имя приводит в ужас,- однако и для величайших грешников не закрыта дверь покаяния, если только сами они добровольно не закроют ее. Что ужаснее греха Иудина? Но Иуда, по учению отцов Церкви, был бы прощен, если бы раскаялся и в отчаянии не сделался самоубийцею. Ужасен был грех того коринфянина, о котором говорил святой Павел: Отнюд слышится в вас блужение, и таково блужение, яковоже ни во языцех именуется (1 Кор. 5, 1). Но когда грешник показал признаки покаяния, то Апостол Господа Иисуса Христа, в одном послании повелевавший нечестивца предать сатане (см.: 1 Кор. 5, 5), в другом писал уже о нем к коринфянам: утвердите к нему любовь… да не како многою скорбию пожерт будет таковый (2 Кор. 2, 8, 7). "Но что нужды поведати о коринфянах? - рассуждает святой Златоуст. - Петр по приобщении Таин трижды отрекся - и, прослезившись, все загладил. Павел гонительствовал, хулил, оскорблял и не только Распятому, но и всем присвоенным Ему досаждал, однако, покаявшися, сделался апостолом" (Свт. Иоанн Златоуст. Беседы о покаянии. Беседа первая).
|