Намереваясь говорить о том, что Церковь есть матерь наша по долгу хранения и промышления о нас, я нахожусь, братие возлюбленные, в большом затруднении. Моему размышлению представляется так много предметов, что я не разберу, на чем остановиться и какой дать порядок моим беседам. В самом деле, на какое событие, важное или очень обыкновенное, в жизни христианина ни обращу внимание, везде сретаю Церковь с ее святыми попечениями, с ее промыслительными действиями во благо и спасение наше; везде вижу я благочестивые обряды, которыми она встречает человека при его вступлении в свет, особенно при вступлении в мир христианский, сопутствует ему в продолжение целой жизни, провожает в могилу и самую могилу соделывает жертвенником, на котором из рода в род творится молитвенная память о земном существовании христианина. Не заботясь о строгом порядке бесед моих (вам какая нужда в нем?), я обращусь ныне к тем попечениям Церкви, кои она оказывает утром и вечером в каждый день нашей жизни, и постараюсь изъяснить сущность утренних и вечерних молитв.

     "Вы все еще спите и почиваете",- говорил Спаситель ученикам Своим, около полуночи совершая молитвенный подвиг в саду Гефсиманском. Троекратно подходил Он к ним, троекратно находил их спящими и, как бы жалея нарушить покой друзей Своих, Один повергался на землю с пламенною молитвою к Отцу Небесному (см.: Мф. 26, 39-44). Поистине, братие возлюбленные, сии слова и сии действия Господа нашего мы вполне можем отнести к святой матери нашей Церкви. Взирая на нас, как на детей, беспечно покоящихся в колыбелях своих, она около всякой полуночи тихо старается пробуждать нас гласом Искупителя: "Что спите? Воставше, молитеся, да не внидете в напасть". Но если мы спим и не хотим подняться от ложа нашего, то она со своими служителями и с немногими бодрствующими сынами - обыкновенно с дряхлыми старцами - удаляется в храмы свои (как Господь удалялся в сад Гефсиманский) и там совершает полунощные молитвы о нас. Мы еще спим и почиваем, а она уже повторяет покаянные и поучительные псалмы Давидовы. Мы спим, а она, как бы с сожалением говоря о нас: "Вы все еще спите и почиваете",- уже многократно испрашивает в молитве Господней хлеба насущного у Отца Небесного.
     Не довольствуясь одними общими молитвами, приносимыми за нас в храмах, и ведая, что мы не все поспешим туда, Церковь предлагает каждому из нас, как младенцу, особую готовую пищу домашнюю - предлагает утренние молитвы, назначенные ею для домашнего употребления нашего. Она желает, чтобы первым вашим словом по пробуждении было призывание имени Всесвятыя Живоначальныя Троицы, Отца, и Сына, и Святаго Духа; чтобы первым нашим действием было троекратное ограждение себя крестным знамением честнаго и животворящего Креста Господня. Она старается тотчас по восстании нашем от сна придать нам чистоту ангельскую, поставить нас в лике Сил небесных и заставляет воспевать ангельскую песнь: "Свят, свят, свят!". Но как все мы далеки от чистоты и святыни ангелов Божиих, мы, которые отходим ко сну грешными, а пробуждаемся от сна иногда еще грешнее, нежели какими уснули, то Церковь сперва заповедует нам благодарить Создателя нашего, что Он не погубил нас со беззакониями нашими, но по Своему обычному человеколюбию и долготерпению воздвиг от одра и сна, и потому каждую молитву свою наполняет очистительными воплями покаяния, просвещения и освящения нашего. Так, в иных молитвах она заставляет нас умолять Господа, чтобы Он Сам очистил нас от всякой "скверны плоти и духа" (молитва 1) и даровал "нам бодренным сердцем и трезвенною мыслию всю настоящего жития нощь прейти" (молитва 5); в других - чтобы Он, по нашем сне нощнем, воссиял нам день безгрешен (молитва 2), просветил "наша мысли, очеса и ум наш от тяжкаго сна лености" восставил (молитва 6); в иных - чтоб Он, даруя нам новый день жизни, помогал нам на всякое время во всякой вещи и избавлял "от всякия мирския злыя вещи" (молитва 3), сподобляя нас всегда творить Его святую волю (молитва 4). Уныние, забвение, неразумие, нерадение почти всегда бывают причиною неисправной жизни нашей: Церковь обращает нас к Богоматери, да Она святыми Своими и всесильными мольбами "отженет" сии и все другие пороки (молитва 10), да разрешит пленицы (узы) грехопадений наших и сотворит нас домом Духа Божественнаго (молитва 7). В каждую минуту жизни нам необходим небесный страж и помощник: Церковь заставляет нас вопиять к ангелу-хранителю окаянной души нашей, да не оставит нас ниже отступит за невоздержание наше, да укрепит бедствующую и худую руку нашу и наставит нас на путь спасения, да покрывает в наступающий день и хранит нас от всякого искушения (молитва 9).
     Многократно мы отходили ко сну; многократно и вставали от сна такими же, как вчера и третьего дня; восстали ныне, может быть, встанем и завтра. Но кто знает, лучше ли будем сегодня и завтра, чем были вчера? Станем ли совершать дела света или еще глубже погрузимся во тьму греховную? Ах, братие, сколько раз обещались мы исправить окаянную жизнь нашу и всегда лгали себе и Богу нашему! Где наши дела, которые могли бы спасти нас? "Боже мой, не обрящеши дел, отнюд оправдающих мя!" Что же остается нам ко спасению? Благодать, вера. Посему-то Церковь в начале утренних молитв обязывает нас произносить молитвенно Символ веры, а в конце их дает нам самую сильную молитву к Искупителю нашему, которою старается не только умилостивить Господа, но как бы и убедить Его к тому всем делом искупления - спасать нас, ссылаясь не на наши непостоянные, а на Его непреложные обетования, не на наши дела, а на Его бесконечную благодать и милосердие. "Ты, Многомилостивый,- заставляет Церковь каждого из нас вопиять ко Господу Иисусу,- многия ради любве сшел и воплотился еси, яко да спасеши всех. Теперь еще и еще спаси мя по благодати, молю Тя". Какой грешник сам от себя дерзнул бы сказать Богу-Судии: "Если от дел спасешь меня, это не благодать и не дар; это долг паче"? Церковь влагает в уста наши сие дерзновение. Кто отважился бы одну простую веру свою представить вместо всех дел благих и ею смиренно защищаться пред правосудием? Церковь дает нам сию великую защиту. "Ей, Многий в щедротах и Неизреченный в милости! Ты Сам сказал: веруяй в Мя жив будет и не узрит смерти во веки. Итак, если вера в Тебя спасает отчаянных грешников, то вот я верую: спаси меня, ибо Ты мой Бог и Создатель. Пусть вера моя вместо дел вменится мне: ибо дел, оправдывающих меня, Ты не найдешь у меня. Но та вера моя да удовлетворит Тебе за все, та да отвещает, та да оправдит мя, та да покажет мя причастником славы Твоея вечныя. Пусть не похвалится сатана, что он отторгнет меня от Твоей руки и ограды. Не взирай на мою испорченную волю; но хочу ли я или не хочу, спаси меня: ибо Ты еси Бог мой от чрева матери моея" (молитва 8). Таким-то образом святая матерь наша не только молит Господа о нас, но и защищает нас пред Ним; не только сама защищает, но и нам окаянным дает некоторое неотъемлемое право на защиту себя.

     Еще усерднее и чадолюбивее попечения Церкви о нас в то время, когда мы и после дневных трудов, и после грехов намереваемся отойти к ночному сну; отсюда еще трогательнее и пламеннее церковные молитвы на сон грядущим. Я сказал: после дневных грехов. Так, братие возлюбленные. Слово Божие учит нас, что нет ни одного человека, который бы чист был пред Богом, хотя бы этот человек жил только один день на земле. Да и совесть наша свидетельствует, что мы каждый день согрешаем, то как человеки, то и не как человеки, а иногда и "горее скота". Есть у нас ежедневные грехи вольные и невольные, ведомые и неведомые. Есть грехи от юности и по юности, грехи от науки злой, от нагльства, от уныния. Мы должны бы со страхом и благоговением произносить имя Божие; но мы ежедневно всуе призываем сие святое и страшное имя, либо хулим оное в помышлении своем. Мы должны бы каждую минуту любить своих ближних, как братий, обходиться со всеми, как с детьми Отца Небесного. Но что же мы делаем, как не ежедневно укоряем других, клевещем, гневаемся, судим, уязвляемся сердцем при виде чужой добр`оты? К нам приходил несчастный за утешением, а мы еще больше опечалили его. Приходил нищий за помощью - мы презрели его. Приходил смиренный за советом - мы пред ним развеличались, разгордились, либо ему дали повод к соблазну, либо сами при взоре на него помыслили развращение в сердце своем. Безгодно спали, неумеренно употребляли пищу и питие, предавались безумному смеху; иногда становились на молитву, но ум наш двигался о лукавствии мира; иногда вовсе нерадели о молитве и произносили слова неподобные; может быть, целый день провели в злых насмешках над прегрешением брата нашего, а забыли, что свои грехи у нас бесчисленные (молитва 3).
     Не такова ли точно история повседневной жизни нашей? С окончанием каждого дня оканчивается отдельная часть бытия нашего, и каждый вечер в тайной книге сердца нашего прибавляется особая мрачная страница. Мы не любим, иногда не умеем читать сих плачевных страниц; но они написаны в совестях наших, их зрит правосудие небесное, зрит Святая Церковь и при кончине каждого дня старается закрыть оные от всевидящего ока Божия. Потому-то она каждый вечер предлагает нам самые трогательные молитвы к Богу Отцу, к Богу Сыну, к Богу Духу Святому - молитвы очистительные и покаянные; потому-то заставляет взывать ко Спасителю и Судии нашему, чтобы Он каждому дню нашей жизни даровал конец благий и чтобы, не означая имени и дел наших в книге судной, написал нас "в книзе животней" (молитва 7).
     Ночной сон, дарованный Господом в упокоении немощи нашей, "в ослабление трудов многотрудныя плоти" и воссияние нового дня для нас Церковь почитает одним из великих чудес милосердия Божия к нам грешным,- чудес славных и ужасных, "ихже несть числа". Но еще большее чудо она видит в том, что Великодаровитый и Человеколюбивый Господь приводит нас на конец того или другого мимошедшего дня нашей жизни, тогда как мы ленивы на угождение Бессмертному Царю и ничего доброго не делаем. Дабы мы познали, как велико сие ежедневное чудо милосердия Божия, Церковь дает нам необыкновенно трогательную, благодарную и вместе очистительную молитву, сама как бы не находя слов, довлеющих к изъявлению нашей благодарности. "Что Ти принесу? Или что Ти воздам, Великодаровитый Безсмертный Царю, Щедре и Человеколюбче Господи? Яко ленящася мене на Твое угождение и ничтоже благо сотворша, привел еси на конец мимошедшаго дне сего, обращение и спасение души моея строя" (молитва 4). "Мирен сон и безмятежен даруй ми, ангела Твоего хранителя посли, покрывающа и соблюдающа мя от всякаго зла, яко Ты еси хранитель душам и телесем нашим" (молитва 5). Умилительное зрелище представляет мать, которая с нежною заботливостью готовит покойное и чистое ложе своему младенцу, закрывает его от света, от беспокойных насекомых и шума людского, и когда дитя уже спит, она все еще бодрствует у колыбели его, молитвенным словом и сердцем желая ему сна тихого и отрадного. Но, когда я думаю о значении вечерних молитв, когда стараюсь проникнуть в смысл их, нахожу, что самые нежные заботы земных матерей о своих детях далеко не равняются с попечениями Церкви о нас грешных; самые лучшие их желания о мирном сне детей все еще не так хороши, не так святы и возвышенны, как желания Церкви при нашем сне вечернем. Как трогателен образ спящего христианина, начертанный в вечерних молитвах Церкви! Христианин почивает на ложе, а в нем почивает Сладчайший Иисус, добрый Пастырь Своих овец. Телесные очи покрыты сонною мглою, но дух озаряется немерцающим светом Духа Святаго. Ум во время бодрствования, может статься, забывавший о Евангелии, во сне осиявается таинственным лучом разумения Евангельского. Душа знаменуется любовью ко Кресту Искупителя, сердце - чистотою слова Господня, тело освобождается от страстей бесстрастною страстию Пострадавшего за нас, мысль хранится Божественным смирением Агнца Божия (молитва 2). Сон христианина не только безмятежен, но и священ, ибо у него отнят лукавый помысл видимого сего жития (молитва 4), удалено всякое мечтание и темные сласти, укрощено стремление страстей, всей душе и телу дарована благодатная ослаба (молитва 6). Над ним простерт покров Пресвятой Девы и молитвы угодников Божиих (молитвы 8, 9, 10). У его ложа нощного бодрствует ангел-хранитель, блюдущий его от нападения темных сил и "от всякия иныя неподобныя вещи" (молитва 11). Не есть ли это образ того сна, каким могут почивать только благодатные сыны Божии на лоне Отца Небесного?
     Но грешнику ли почивать блаженным покоем праведников? Для кого скорее и внезапнее одр может сделаться гробом, сон смертью, как не для грешника? Кому ужаснее последний суд Божий, как не тому, кто "злое творя не престает"? Церковь знает всю опасность нечаянной кончины, праведно могущей постигнуть нас, в нечаянии лежащих; посему-то, приводя к одру, она заставляет каждого из нас с недоумением вопрошать Господа: "Неужели мне одр сей гроб будет? Или еще окаянную мою душу просветиши днем?" Заставляет нас в ложе и сне предусматривать истинный гроб и смерть: "Вот гроб мой предо мною, и смерть предстоит мне". Сама как бы трепещет суда Божия за нас и нас заставляет признаться: "Суда Твоего, Господи, боюся и муки бесконечные ужасаюся". Прежде суда Божия заставляет нас осуждать самих себя: "Знаю, о мой Боже, что я недостоин Твоего человеколюбия, а достоин всякого осуждения и муки" (молитва св. Иоанна Дамаскина). Но и здесь, братие возлюбленные, в этом неложном откровении предсмертных и предсудных чувств наших, в этом правильном самоосуждении нашем Церковь отнюдь не хочет оставить нас в нечаянии; напротив, чем ближе опасность, чем яснее наша уверенность в своем недостоинстве, тем более она старается возбудить надежды в нас, заставляя каждого произносить спокойно и со всею преданностью: "Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый" (молитва св. Иоанникия). Тем более дает нам христианского дерзновения, влагая в уста наши сильные слова святого Дамаскина: "Господи, или хощу, или не хощу, спаси мя. Аще бо праведника спасеши, ничтоже велие; и аще чистаго помилуеши ничтоже дивно: достойни бо суть милости Твоея. Но на мне грешнем удиви милость Твою; о сем яви человеколюбие Твое, да не одолеет моя злоба Твоей неизглаголанней благости и милосердию". Поставляя нас пред ложем, на которое возлечь желаем, Церковь заповедует ограждать оное крестным знамением, как щитом необоримым; желает духу нашему сообщить блаженное веселие при мысли о животворящей силе Креста Господня. И когда наши вежди готовы сомкнуться, она говорит нам последнее слово материнское: "Перекрестися и с молитвою засни, помышляя день судный, како имаши предстати Богу".
     Мати Сион речет: человек и человек родися в нем, и той основа и Вышний [1]. Яко веселящихся всех жилище в тебе (Пс. 86, 5, 7),- с умилением воспевали древние израильтяне, взирая на свой возлюбленный Сион. Не тем ли с большим умилением мы, любезные братие, должны взывать: "О мать наша Святая Церковь, новый Сион Господа нашего Иисуса Христа! Поистине всех веселящихся жилище в тебе..." Из ее материнских недр мы родились; на ее материнских руках воспитываемся; под ее материнским кровом и хранением мы встаем и засыпаем, действуем и покоимся. Она везде с нами и всюду за нас. Аминь.

          ПРИМЕЧАНИЕ:

     [1] О Сионе же будут говорить: такой-то и такой-то муж родился в нем, и Сам Всевышний укрепил его.