Слыши, небо, и внуши, земле: сыны родих и возвысих, тии же, отвергошася Мене. Позна вол стяжавшаго и, и осел ясли господина своего, Израиль же Мене не позна, и людие Мои не разумеша. Увы, язык грешный, семя лукавое, сынове беззаконнии! (Ис. 1, 2-4).
     Слыша сии слова, отчасти грозные, отчасти печальные, выражающие тихую и вместе глубокую жалость и жалобу, вы, конечно, предугадываете, к чему будет клониться речь наша. Но, братие-христиане, если беседа простого служителя, слово в самой вещи окажется словом горечи, подобно горьким водам Мерры, усладите ее вашим терпением и христианскою кротостию, и да не будет в сердцах ваших ни гнева, ни рвения, ни кощунства, ни досаждения. Не своим косным языком, но по большей части словами святых отцов и великих учителей Церкви буду говорить я.
     Доселе мы беседовали об отношении Церкви к нам, христианам; разбирали и судили ее действия, касающиеся временного и вечного спасения нашего; при каждом случае, на который указывала нам церковная книга (Требник), мы, так сказать, пытали и вопрошали ее: "Что такое Церковь в отношении к нам, христианам? Точно ли она есть мать наша? Печалится ли она о нас, как о присных и возлюбленных детях? И каковы ее попечения? И как далеко простираются?" и прочее. Много и еще осталось вопросов, много весьма важных предметов для бесед о тех же отношениях. Но что же мы испытываем только мать и не говорим ничего о детях? Не пора ли обратиться к себе? Не время ли спросить нам себя самих: что такое мы, христиане, в отношении к Церкви? Точно ли так мы ведем себя в отношении к ней, как дети? Любим ли и чтим ли ее, как дети? Верны ли и послушны ли ей, как дети? Преданы ли ей душою и сердцем, как дети? Исполняем ли ее законы и уставы, как добрые дети исполняют повеления своих родителей? Храним ли ее порядки, как хранят их покорные дети в благоустроенном семействе? Наша жизнь, наши дела, наши нравы и обычаи, весь наш быт и характер есть ли быт и характер церковный? Суть ли нравы и обычаи, завещаваемые нам святою матерью нашею Церковью? Суть ли дела, ознаменованные печатью церковности? Есть ли жизнь, проникнутая духом Церкви, оживленная учением Церкви, распоряжаемая и управляемая богоправимою десницею матери-Церкви? Что будем отвечать на сии и подобные сим вопросы?.. Увы, братие возлюбленные, трогательная жалоба Господа Иеговы на древнего Израиля так же верно может относиться и к новому: Сыны родих и возвысих, тии же отвергошася Мене! Мы это легко увидим, если объяснимся несколько подробнее сами пред собою касательно главных предметов Церкви.

     Церковь возродила нас в Таинстве Крещения; запечатлела нас печатию даров Духа Святаго в Таинстве Миропомазания; восприяла нас от купели чистыми и непорочными, как ангелы. Где же эти ангелы между нами? Где обещанная нами Богу непорочность? Что осталось у нас от святыни Крещения, от благодати Миропомазания?.. Что более, кроме холодного воспоминания, кроме сухих и мертвых записей церковных, что в такое-то время каждый из нас точно окрещен и получил имя христианское? Получил, да и остался при одном имени. Как здесь не болезновать и не сказать со святым Димитрием Ростовским: "Сердцем приходим, яко мнози в нас именем токмо суть христиане, а делы - поганых горее; именование христианско, а житие скотско; Крестом Христовым ограждаемся, а Христа распинаем вторицею, яко богоубийцы,- распинаем Его скверными, мерзкими и нечистыми деяньми. Именем Христовым хвалимся - и тоежде имя Его святое, на нас нареченное, хульно творим, христиане нехристианская делающе" (Свт. Димитрий Ростовский. Поучение в Неделю жен-мироносиц).
     В Таинстве Покаяния Церковь открыла нам, потерявшим благодать Крещения, другой великий способ всегдашний и постоянный. Сколько раз она прощала нам и вины, и слабости наши! Сколько раз мы слышали из уст ее матернее слово: "Чадо, отпущаются тебе греси твои мнози; иди и ктому не согрешай"! Но куда же мы шли и куда всего чаще идем, как не согрешать? Куда спешим от дверей покаяния, как не на прежние стези неправды, как не на проложение новых путей беззакония? Случися им,- говорит святой апостол Петр о некиих падших,- истинная притча: пес возвращься на свою блевотину ,и свиния, омывшися, в кал тинный (2 Пет. 2, 22). Не гнушайтесь этою безыскусственною, простою притчею, или пословицею: она верно и точно выражает свойство таких христиан, которые то восстают, то падают; восстают для того, чтобы падать; падают часто для того, чтобы никогда не восставать. И разве мало есть таких грешников, которые вовсе не хотят каяться? Разве не более таких, которые каются для одного вида, из приличия? Да и не все ли мы, дети матери нашей Церкви, на все чадолюбивые средства ее подчас гордо и нагло отвечаем: "Отступи от нас: путей твоих не хощем ведети"? Сие-то бедственное состояние рода человеческого обозревая, древний мудрец о всех без исключения сказал: помяни, яко вси есмы во епитимиах (Сир. 8, 6), все под запрещением, все во греховных узах, все рабы неправды, и ни одного нет сына совершенно свободного.

     Учат детей; но где же те дети, которые с детским усердием и простодушием хотели бы учиться у матери-Церкви? Ах, как часто видали и видим, что, едва учитель церковный покажется на училищном месте, вдруг начинается во храме движение вспять и люди шумят или бегут от церковного урока подобно ленивым и презорливым школьникам, для которых лучше буйство и невежество, чем наука и образование! Есть христиане, которые вовсе не хотят ни знать, ни учиться ничему относящемуся к ведению христианскому. "Поседели,- жалуется один из великих учителей нашей Церкви,- от дряхлости, ничем не владеют, одною ногою на земле, другою во гробе - а что знают? Их должно бы учить так же, как младенцев. Но как таких учить, которые не хотят учиться, которые, будучи христианами, христианского учения бегают?.. Скажи, пожалуй: сколько теперь, когда мы преподаем учение Церкви, сколько теперь людей шатающихся на улицах, пьянствующих на торгу, или обманывающих, или бесполезно бродящих? Без числа; а чтоб посидеть кому при ногу Иисусову и послушать Его слово, то или одна Мария, или мало с нею кто другой" (Преосвященный Платон. Катихизис. Нравоучение 2). Есть люди, именующиеся христианами, которые ничего не зная, ничему не учась у Церкви, сами хотят учить Церковь и детей ее. "Оле окаянных времен наших,- сетует о таковых святой Димитрий Ростовский,- яко ныне истинная Церковь зело утеснена, умалена ово от внешних, ово от внутренних врагов; иже, не сынове, но прелюбодейчаща суще, терзают внутренности Церкве, матере нашея, хуляще и отторгающеся от нея, и иных многих вслед себе влекуще в заблуждение и погибель. Едва бо не во всяком граде иная некая особая изобретается вера, и уже о вере и простые весьма, пути истиннаго не знающии, догматизируют и учат, и в своем упорстве окаяннии стоят, презревше и отвергше истинных учителей церковных" (Свт. Димитрий Ростовский. Поучение в Неделю жен-мироносиц). Есть еще род христиан, которые много знают, всему охотно учатся, но которым первые начала и основания христианства часто бывают вовсе неизвестны; у которых всякая наука, всякое икусство и художество почитается необходимым для знания, для жизни,- одно только учение о спасении души, учение Церкви, кажется излишним: Сыны родих и возвысих, тии же отвергошася Мене...

     А храмы и богослужения? Их или не посещают, или посещают редко, или, посещая, вносят туда всю суету и мятеж жизни мирской, повседневной, площадной! Что всего чаще слышим, как не жалобы учителей Церкви, во все времена сетовавших против ленивого и бесчинного стояния в храмах Божиих при богослужении! "О чудесе,- взывал древле святой Златоуст к своим современникам,- о чудесе! Когда Тайная Трапеза уготована; когда херувимы пред нею стоят, серафимы окрест летают, шестокрылнии лица свои покрывают; когда все безтелесные силы вкупе с иереем за тебя молят,- ты ли не боишися, не срамишися такой ужасный час в беседах и суесловиях провождать? От ста шестидесяти осьми часов, в седмице числимых, един только час отделил Себе Бог - и той ли на житейския дела, и смехи, и разговоры тратишь?" (Свт. Иоанн Златоуст. Беседы о покаянии. Беседа девятая). Приведем еще жалобу, которая слышится из времен новейших. "Соберутся людие в церковь, будто на молитву,- с тугою сердца говорит святитель Христов Димитрий,- а между собою молвят и празднословят о внешних: или о купле, или о бранех, или о пиршествах, или кого осуждают, или ругаются кому и хульными словесы добрую ближняго славу разбивают! Другие, стоя во храме святом и будто усты молясь, умом домашняя мечтают: о жене, о детях, о богатстве, о сундуках, о деньгах или о чем-либо ином. А ин стоя дремлет, а ин скверная и злая помышляет, ин татьбу, ин убийство, ин прелюбодеяния и любодеяния, ин гнев и месть ближнему своему, стоя во храме, мыслит. И творят тии людие храм Божий не храм Божий, но вертеп разбойникам". Слыши, небо, и внуши, земле: сыны родих и возвысих, тии же отвергошася Мене...

     Что сказать об уставах, законоположениях, обрядах церковных? Если где, то здесь особенно Церковь может и имеет все право вопиять против нас: Слыши, небо, и внуши, земле: сыны родих и возвысих, тии же отвергошася Мене, отвергаются меня в моих уставах, которых они не хранят; отвергаются в моих законах, которых вовсе не исполняют; отвергаются в моих обрядах, над которыми нередко издеваются и которые с неистовым увлечением слепо меняют на суетные зрелища света, на игрища языческие, на потехи сатанинские. Слыши, небо, и внуши, земле!..
     Кому ж остается и слушать, как не бессловесному небу, кто будет внимать, как не бесчувственная земля, когда твари словесные не слушают, существа, одаренные разумом и чувством, не внимают ни гласу Бога Судии, ни гласу матери своей Церкви!
     Жаловался некогда Господь на сынов Церкви ветхозаветной за то, что они презрели все попечения Его, и говорил: виноград бысть Возлюбленному в розе, на месте тучне. И ограждением оградих, и окопах, и насадих лозу избранну... и ждах, да сотворит гроздие, и сотвори терние. И ныне, живущии в Иерусалиме и человече Иудин, судите между Мною и виноградом Моим. Что сотворю еще винограду Моему, и не сотворих ему? Занеже ждах, да сотворит гроздие, и сотвори же терние. Ныне убо возвещу вам, что Аз сотворю винограду Моему: отъиму ограждение его, и будет в разграбление; и разорю стену его, и будет в попрание; и оставлю виноград Мой… (Ис. 5, 1-6). Горе нам, братие-христиане, если и на нас, сынов Церкви новозаветной, воззрит Господь праведным оком Своим и скажет святой матери нашей: "Оставь их. Что вопиеши ко Мне о людех сих, об этих буйных и непокорных детях твоих? Пусть они будут тебе, якоже язычники и мытари". Где тогда обрящем пристанище? Где найдем покой смятенным душам нашим? Кто будет молить и ходатайствовать о нас пред грозным и праведным судом Божиим?
     Пощадим души наши, братие возлюбленные! Пощадим время наше до гроба и вечность нашу за гробом. Если попечения Церкви кажутся нам неважными, по крайней мере, будем уверены, что они происходят от ее чистой любви к нам. Если не хотим слушать учения Церкви, по крайней мере, не будем презирать то, чего не знаем. Если не храним уставов церковных, по крайней мере, будем сознаваться, что мы тяжко согрешаем. Если не чтим обрядов, по крайней мере, не будем глумиться над ними. Вспомним, что если мы добровольно, или по лености, или по дерзости, или по гордости согрешаем против Бога и матери нашей Церкви, то волею согрешающим нам по приятии разума истины ктому о гресех не обретается жертва, страшно же некое чаяние суда и огня ревность, поясти хотящаго сопротивныя [1] (Евр. 10, 26-27). Неужели без сознания, без сожаления о самих себе отважимся всю жизнь ходить в волях развращенных сердец наших? Неужели захотим оставаться вовсе без жертвы о грехах наших? Или думаем, что оставаясь беззаконными, мы навсегда останемся безнаказанными? Нет! Сам Апостол, рассуждая о грозных судах Божиих, грядущих на всякую неправду и нечестие, с ужасом восклицает: Страшно есть еже впасти в руце Бога Живаго (Евр. 10, 31),- Бога, прогневанного самовольными грехами; Бога, Которому не только не приносят подобающих жертв, но от Которого не хотят принимать Его собственной Жертвы; Бога - мстителя за нарушение законов Его, преподаваемых Церковью, за оскорбление самой Церкви, возлюбленной Его невесты и единственной споручительницы нашего спасения. Отверглся кто закона Моисеова, без милосердия при двою или триех свидетелех умирает. Колико мните,- спрашивает святой Павел,- горшия сподобится муки, иже Сына Божия поправый и кровь заветную скверну возмнив, еюже освятится в Таинствах Церкви, и Духа благодати, которую низводит одна Церковь, укоривый? Вемы бо Рекшаго: Мне отмщение, Аз воздам, глаголет Господь (Евр. 10, 28-30).
     Убоимся сего страшного мщения, пока оно не постигло нас. Припадем к лону матери-Церкви, пока оно еще отверзто для грешников. В глубоком сокрушении и раскаянии будем умолять Господа о помиловании матерним же гласом Церкви: "Согрешихом, беззаконновахом, нечестовахом, забыхом заповеди Твоя и в след мысли нашея лукавая ходихом, и не достойно званию и Евангелию Христа Твоего жительствовахом, яко быхом поношение имени христианскому и Церкви. Темже затворихом щедроты Твоя и человеколюбие Твое, но остави, Господи, умилостивися, Господи, и не предаждь нас до конца беззаконий ради наших: милость бо Твоя неизреченна, и человеколюбие Твое непобедимо, и богатство благости Твоея неистощимо и неоскудеваемо. На няже и дерзающе, молимся и мили ся деем, прекланяюще колена сердец наших,- укроти ярость Твою праведную... Аще же паки обратимся на беззакония, Ты Сам направи от лукавыя совести всех нас к покаянию и даждь во всяцем благодеянии благоугодити Тебе. Яко Ты еси милости источник и Тебе славу возсылаем со Безначальным Твоим Отцем и с Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом ныне, и присно, и во веки веков. Аминь".

          ПРИМЕЧАНИЕ:

     [1] Ибо если мы, получив познание истины, произвольно грешим, то не остается более жертвы за грехи, но некое страшное ожидание суда и ярость огня, готового пожрать противников.