Какое есть утешение потерявшему имущество?


      О чем скорбишь ты? О том, что потерял имущество? Но представь тех, которые не имеют даже насущного хлеба, и ты тотчас получишь утешение. И при каждом бедствии не печалься о том, что случилось, а благодари за то, что не случилось. Ты владел имуществом и лишился его? Не плачь о потере, а благодари за то время, в которое пользовался им. Вместе с тем размысли и о том, что хотя ты потерял имущество, но тело твое пока еще здорово, и при бедности ты еще не страдаешь расстройством тела. Или тело твое также потерпело расстройство? И это не край бедствий человеческих. Но еще ты находишься пока в средине их; многие при бедности и телесном расстройстве бывают еще одержимы бесом и скитаются в пустынях; иные терпят другие тягостнейшие бедствия. Не дай Бог нам терпеть все, что можно терпеть! Таким образом, помышляя всегда об этом, представляй тех, которые терпят тягчайшие бедствия, и не скорби ни о чем подобном; когда согрешишь, тогда только сокрушайся, тогда плачь; этого я не запрещаю, а напротив требую; впрочем и тогда - с умеренностию, помня, что есть обращение, есть примирение. Но ты видишь других в роскоши, в светлых одеждах и в великолепии, а себя в бедности? Не на это только смотри, но и на происходящия от богатства неприятности. Богатство имеет только наружность светлую, а внутри исполнено мрака; а бедность напротив. Если бы открылась пред тобою совесть каждого; то в душе бедного ты увидел бы великое спокойствие и безопасность, а в душе богатого смятение, смущение и волнение. Ты скорбишь, видя богатого; а он гораздо больше тебя скорбит, видя того, кто богатее его; сколько ты боишься его, столько же он боится другого, и в этом отношении он ничем не лучше тебя. Видя начальника, ты скорбишь, что ты человек частный и подчиненный? Но подумай о том дне, когда все переменится, и еще прежде того дня представь смятение, опасности, труды, ласкательства, бессонницы и все другие неприятности его. Впрочем все это мы говорим тем, которые не знают любомудрия: если бы ты знал его, то мы могли бы утешить тебя другими высшими побуждениями; но теперь пока нужно представлять тебе побуждения низшие. Итак, когда ты видишь богатого: то представь и того, кто богатее его, и увидишь, что он в таком же положении, как и ты. Затем представь того, кто беднее тебя, и то, сколько людей засыпают голодными, теряют отеческие имения, живут в темнице и каждым день желают смерти. Ни бедность не рождает печали, ни богатство - удовольствия; но то и другое зависит обыкновенно от нашего рассуждения. Начнем снизу и посмотрим. Мусорщик скорбит и сетует, что не свободен от своего, по-видимому, тягостного и бесчестного занятия; но, если освободишь его от этого и доставишь ему достаток в предметах необходимых, он опять станет скорбеть о том, что не имеет более необходимого; если доставишь ему больше, он захочет иметь вдвое и потому будет печалиться не менее прежнего; если дашь ему вдвое или втрое, он опять будет скорбеть, что не имеет гражданского звания; если доставишь ему и это, он будет почитать себя несчастным, что не принадлежит к первым гражданам; получив и это достоинство, будет сетовать о том, что он не начальник; когда сделается начальником, - о том, что не над целым народом; когда над целым народом, - о том, что не над многими народами и т.д.
      Видишь ли, что сделав даже царем человека низкого и бедного, не избавишь его от скорби, если не исправишь наперед его души, преданной любостяжанию?
      Благоразумный же человек, хотя бы его низвергли с высоты вниз, не предастся скорби и печали, а будет всегда оглядываться на тех, кто живет хуже него, кто подвержен большим страданиям, и увидит, что сам он гораздо в лучшем состоянии. Как тот, занимающийся очищением мусора, даже сделавшись царем, не найдет спокойствия; так этот даже сделавшись узником, никогда не будет испытывать скорби. Следовательно, не от богатства зависит удовольствие, и не от бедности скорбь, а от того как мы к этому относимся. Как здоровое тело, хотя бы питалось одним хлебом, не подвергается болезням и полнеет; а больное, хотя бы наслаждалось роскошною и разнообразною пищею, тем более слабеет: так обыкновенно бывает и с душею. Малодушные и в неизреченных почестях не могут благодушествовать, а любомудрые и в узах, и в оковах, и в бедности наслаждаются чистым удовольствием. Посему, представляя себе это, будем постоянно взирать на тех, которые ниже нас. Есть и другое утешение, но только свойственное любомудрым и превышающее понятие многих. Какое же? То, что и богатство ничто, и бедность ничто, и бесчестие ничто, и честь ничто, что все это кратковременно и различается одно от другого одним только названием. Кроме того есть еще иное, большее, состоящее в том, чтобы представлять себе будущие страдания и блага, страдания истинные и блага истинные, и отсюда получать утешение. Итак, представляя все это, будем всячески благоустроять себя и никогда не станем скорбеть о вещах случайных... Дабы нам и настоящую жизнь провести с удовольствием, и сподобиться будущих благ.