1. Хочу обратиться к обычному учению, но останавливаюсь и медлю; облако уныния нашло на ум мой, возмутило и разстроило его; а лучше сказать, облако не только уныния, но и гнева, и я не знаю, что мне делать, - такое смущение овладело моею душею. В самом деле, как подумаю, что лишь только диавол немного дунул, вы, забыв наше непрерывное учение и каждодневное увещание, все побежали на сатанинское то позорище, когда случились конския скачки, то могу ли с ревностию опять предлагать вам учение, когда все прежнее так скоро исчезло? Особенно увеличивает мою скорбь и усиливает мой гнев то, что вы, вместе с нашим увещанием, выбросили из души своей и благоговение к святой четыредесятнице и таким образом сами отдались в сети диавола. Как может кто-либо, хотя бы у него была каменная душа, легко перенести такую небрежность вашу? Стыжусь, поверьте, и краснею, когда вижу, что мы напрасно трудимся и бросаем семя на камни. Но слушаете ли вы слова мои или не слушаете, назначенная награда будет мне, потому что я исполнил весь долг свой, отдал серебро, сделал внушение. Только боюсь и безпокоюсь, чтобы чрез это самое мне не сделаться виновником большаго вашего осуждения. Раб мой, сказано, ведевый волю господина своего, и не сотворивый, биен будет много (Лук. XII, 47). Никто из вас не может уже сослаться на незнание, когда мы ежедневно так внушаем вам одно и то же, и показываем диавольския сети и великую легкость добродетели, если только захотим быть бдительными. Или не знаете, что тех, которые так нерадят о своем спасении, и иногда приходят сюда, а в другое время сами отдаются в сети диавола, божественное Писание сравнивает со псами? Человек, говорит оно, отвращающийся от греха своего и опять возвращающийся к нему, подобен псу, возвращающемуся на своя блевотины (Прит. XXVI, 11). Вот, кому стали подобны убежавшие на нечестивое то зрелище. Не слышали ли вы, что сказал Христос: всяк, слышай словеса Моя сия и не творя их, уподобится мужу уродиву, иже созда храмину свою на песце и приидоша реки, и возвеяша ветри, и опрошася храмине той, и падеся, и бе разрушение ея велие (Матф. VII, 26, 27)? А убежавшие на конское ристалище сделались хуже и этого человека. У него дом упал," по крайней мере, уже после сильнаго напора (рек и ветров); а под именем рек и ветров (Христос) дает нам разуметь не множество воды и стремительность ветров, но сильное действие искушений, и разрушение храмины мы должны относить не к чувственному дому, а к душе, падающей от напора несчастий и не могущей противостать им. А на вас и ветер не устремился и реки не обрушились, но только подуло легкое дьявольское веяние - и всех вас увлекло. Что может быть хуже этого безразсудства? Какая, скажи мне, польза от поста? Какой плод от хождения сюда? Кто не восплачется о вас и не пожалеет нас? О вас потому, что вы вдруг разсыпали все, что только собрали, и отворили двери сердца своего злому демону, так что он вошел и весьма легко унес у вас все духовное богатство. А мы заслуживаем сожаления потому, что так проповедуем в мертвыя уши и терпим такой ущерб, каждый день сея и не имея возможности собрать какой-либо плод. Разве мы для того стараемся говорить, чтобы только тешить ваш слух, или заслужить похвалу от вас? Если вы не намерены извлекать для себя пользу из наших слов, то лучше нам уже замолчать: я не хочу подвергать вас большему осуждению. Купец, который собрал большой груз товаров и наполнил свой корабль великим богатством, представляет собою жалкое зрелище, когда внезапно поднявшаяся буря и сильный напор ветра затопит корабль его и с людьми: он вдруг является нагим, после великаго и неизсчислимаго богатства оказывается в крайней бедности. Точно то же сделал теперь с вами диавол: нашедши духовный ваш корабль наполненным великаго богатства и увидев неисчислимое сокровище, которое вы успели собрать от поста и непрерывных поучений, он навел, как бурю какую, это безплодное и гибельное позорище, и чрез него лишил вас всего богатства.

     2. Знаю, что я употребил сильное обличение; но простите, прошу: такова уже огорченная душа. Не по вражде говорю это вам, но по заботливости, от души, любящей вас. Поэтому, смягчив несколько строгость свою, так как я остановил самое расширение раны, хочу обратить вашу любовь и к добрым надеждам, чтобы вы не упали духом и не пришли в отчаяние. Здесь не так бывает, как в делах чувственных. Там богачу, дошедшему до крайней бедности, нельзя вдруг опять разбогатеть; а здесь, по милости Божией, если только захотим признать виновность дел своих и не простирать далее свою безпечность, можем скоро сделаться по-прежнему богатыми. Таков наш Владыка, так Он щедр и милостив; вот Он чрез пророка вопиет: хотением не хощу смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему (Иезек. XVIII, 23). Знаю, что вы, как добросовестные, сознаете свой грех; а сознание тяжести грехов не мало способствует обращению к добродетели. Только никто не говори мне опять этих дьявольски обольстительных слов: что это за грех - посмотреть на конския ристалища? Если захочешь тщательно смотреть все, что бываете, там, то найдешь все исполненным сатанинской силы. Там можно видеть не только бегающих коней, но и слышать крики, богохульства и бездну неприличных слов; там являются пред всеми и непотребныя женщины, и женоподобные юноши. Или этого кажется тебе мало для того, чтобы душу твою сделать пленницею? если и случайныя встречи часто служат для невнимательнаго преткновением, низвергают его и увлекают в самую бездну погибели, то что должно быть с теми, которые за тем именно и приходят туда, питают глаза свои этими преступными зрелищами, и выходят оттуда совершенными любодеями? Человеколюбивый Господь наш знал, как легко наша природа поддается искушениям и как хитра и лукава злоба диавола, и потому, чтобы оградить нас от многих опасностей и сделать неуловимыми для его сетей, постановил такой закон: иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Матф. V, 28), называя нескромный взгляд прелюбодеянием. Так никто уже не говори мне: какой вред от пребывания там? Уже одно (смотрение на) состязания коней может причинить душе не мало вреда. Когда мы тратим время на безполезное, не только не приносящее ничего добраго нашей душе, но и оскверняющее ее, когда мы перебраниваемся и произносим тысячу неприличных слов, то чем можем извиниться в этом, чем оправдаться? Вот здесь, если мы несколько распространим поучение, многие негодуют, скучают и жалуются на усталость и утомление, хотя этот чудный кров (храма) достаточно защищает их и от холода, и от дождя, и от жестоких ветров. А там, пусть и сильный дождь льет, и жестокие ветры дуют, и солнце палит, однако ж проводят не один и не два часа, но большую часть дня; старец не стыдится своих седин, и юноша не совестится идти на то, что разжигает, стариков: нет, обольщение таково, что эту отраву душ принимают даже с удовольствием, и не думают ни о кратковременности гибельнаго удовольствия, ни о продолжительности скорби, ни об упреках совести. Вот и теперь, смотрю я на лица некоторых, и догадываюсь, каково состояние души их, и в какое приходят они раскаяние. Но чтобы вы опять не впали в тот же грех и после такого нашего увещания не пошли опять на сатанинския те сборища, необходимо употребить угрозу (diamartu&rasqai). Не всегда хорошо давать легкия лекарства; когда рана упорна, тогда должно прилагать сильныя лекарства, причиняющия боль, чтобы скорее последовало выздоровление.

     3. Итак, пусть все виновные знают, что, если они, и после этого нашего увещания, будут вести себя так же небрежно, мы не потерпим более, но, на основании законов церковных, с великою строгостию научим их не делать таких проступков и не с таким небрежением слушать слово Божие. Это относится, конечно, не ко всем. Каждый из слушателей принимай соответственное лекарство: виновный в этом грехе, чтобы остановить свою безпечность и не простирать ее далее, но с усердием после этого обратиться и исправиться в прежних грехах; а невиновный пусть будет осторожнее, чтобы не увлечься и не сделаться когда-либо виновным. Но чтобы самым делом убедить вашу любовь в том, что мы, по внушению любви и великой заботливости и по сильному опасению относительно вашего спасения, вынуждены были сказать это, вот опять, питая себя доброю надеждою, предложим вам обычное учение, и тем покажем вам свое отеческое расположение, какое имеем к вам. Только, прошу, слушайте слова мои внимательно, чтобы вам получить больше плодов и с тем возвратиться домой. Следует сказать вашей любви о том, что ныне читалось. И рече Бог: да будут светила на тверди небесной, освещати на земли [1] и разлучати между днем и между нощию: и да будут в знамения, и во времена, и во дни, и в лета (Быт. I, 14). И да будут в просвещение на тверди небесной, яко светити по земли: и бысть тако (ст. 15). Вчера блаженный Моисей показал нам, как Создатель вселенной украсил безвидность земли травами, разнообразными цветами и произрастанием семян, сегодня он обратил слово к украшению неба. Как земля украшается тем, что из нея возникло, так и это видимое небо (Бог) сделал светлее и блистательнее, усеяв его разнообразными звездами и создав два великия светила, то есть, солнце и луну. И сотвори, сказано, Бог два светила великая: светило великое в начала дне, и светило меншее в начала нощи, и звезды (ст. 16). Видишь премудрость Творца? Сказал только - и явилась эта чудная стихия, то есть солнце. Его-то (Моисей) называет великим светилом, и говорит, что оно создано для управления днем. Оно делает день яснейшим, бросая лучи свои, как какия-либо молнии, ежедневно показывая во всем блеске свою красоту, появляясь вместе с утром и пробуждая всех людей к исполнению своих дел. Его-то красоту изображая, блаженный пророк говорит: и той, яко жених, исходяй от чертога своего, возрадуется яко исполин тещи путь свой. От края небесе исход его, и сретение его до края небесе (Псал. XVIII, 6, 7). Видишь, как (Давид) изобразил и красоту и быстроту движения (солнца)? Словами: от края небесе исход его, и сретение его до края небесе (Давид) показал нам, как (солнце) мгновенно обтекает всю вселенную и от края до края разливает лучи свои, чрез то доставляя великую пользу. Оно не только греет, но и сушит; и не только сушить, но жжет, доставляя нам многую и разнообразную пользу; это весьма удивительная стихия, и едва ли кто в состоянии по достоинству все выразить. Говорю так и превозношу эту стихию не для того, чтобы ты, возлюбленный, останавливался на ней, но чтобы от нея восходил выше, и перенес свое удивление на Творца этой стихии. Чем большею представляется стихия, тем более дивным является Создатель.

     4. Но ученики эллинов, приходя в удивление и изумление пред этою стихиею, не могли прозреть далее и прославить Творца, а остановились на стихии и обоготворили ее. Поэтому блаженный Павел и говорит: и почтоша и послужиша твари паче Творца (Рим. I, 25). Что может быть безумнее этих людей, которые не могли из создания познать Создателя, но впали в такое заблуждение, что тварь и создание возвели на степень Творца? Поэтому божественное Писание, предвидя удобопреклонность безпечных людей к заблуждению, учит нас, что эта стихия сотворена спустя три дня, после того, как произрасли на земле все семена и земля получила свое украшение: пусть после этого никто не посмеет сказать, будто без содействия солнца не могут созревать произрастения земли. Поэтому (Моисей) показывает тебе, что все было совершено до создания солнца, чтобы ты созревание плодов приписывал не ему, но Творцу вселенной. Который вначале сказал: да произрастит земля былие травное. Если же будут говорить, что и действие солнца способствует спелости плодов, то этому не стану противоречить. Как говоря о земледельце, что он содействует плодоносности, я не приписываю всего земледельцу, но (высказываю то, что) сколько бы ни трудился земледелец, труды его не будут успешны, если не благоволит подвигнуть землю к плодоносности Тот, Кто вначале возбудил ее к этому, - таким же образом говорю, что, пусть к трудам земледельца присоединится и действие солнца и луны и благорастворение воздуха, - и тогда не будет успеха, если не поможет десница Вышняго; когда же соизволит эта державная рука, тогда и действие стихий принесет весьма великую пользу. Помня это твердо, заграждайте уста коснеющим в заблуждении и не позволяйте должное Творцу почтение воздавать тварям. Поэтому и божественное Писание изображает нам не только красоту, величие и благотворность солнца словами: яко жених, и: возрадуется яко исполин тещи путь, но также слабость и ничтожество. Послушай, что говорит оно в другом месте: что светлее солнца? И то исчезает (Сирах. XVII, 30). Да не обольщает тебя вид (солнца): если захочет повелеть Создатель, оно исчезнет, как будто бы и не было его. Если бы знали это ученики эллинов, то не впали бы в такое заблуждение, но видели бы ясно, что от разсмотрения тварей должно возноситься к Творцу. Поэтому и создал солнце в четвертый день, чтобы не подумал ты, будто оно производит день. Что сказали мы о семенах, тоже скажем и о дне, именно, что прошло три дня до сотворения солнца. Но Господь восхотел чрез эту стихию сделать свет дня еще более ясным. Тоже самое можем сказать и о меньшем светиле, то есть, луне: прошло три ночи и до ея сотворения; однако и она, будучи создана, приносит свою пользу, разсеевая мрак ночи и почти также, как солнце, содействуя всему прочему. То назначено в начала дне, а эта в начала нощи. Что значит: в начала дне и в начала ноши? То, что солнце получило власть над днем, а луна над ночью, чтобы то своими лучами делало день светлее, а эта разгоняла мрак и своим светом доставляла людям удобство исправлять дела свои, так как и путешественник тогда смело отправляется в путь, и пловец спускает судно и плывет по морю, и каждый ремесленник весьма свободно занимается своим делом. Показав нам пользу этих светил, Моисей говорит и о звездах. И положи я Бог на тверди небесной, яко светити на землю, и владети днем и нощию, и разлучати между светом и между тмою (ст. 17 и 18).

     5. Подумай, какую пользу (Моисей) указал нам и в звездах. положи я, говорит, на тверди небесной. Что значит положи? Не то же ли, что водрузил? Нет; мы видим, что оне часто в одно мгновение пробегают великое пространство и никогда не стоять на одном месте, но совершают свое течение, какое назначено им от Господа. Что же значить положи? Значит: повелел быть им на небе. Писание, как увидим впоследствии, говорит в другом месте, что Бог положи [2] Адама в раю (Быт. II, 8), не в том смысле, что водрузил его в раю, а в том, что повелел ему быть в раю. Таким же образом можем и о звездах сказать, что Бог повелел им быть на тверди небесной и изливать свой свет на землю. Подумай, возлюбленный, не приятнее ли всяких лугов и садов смотреть ночью на звездное небо, - как оно украшено разнообразными звездами, будто какими цветами, и как эти звезды льют на землю множество света? Оне к тому и назначены, чтобы светить на землю и управлять днем и ночью, что сказано вообще и о великих светилах. Сообщив нам о сотворении двух светил и звезд, Моисей обо всех вообще говорит: и владети днем и нощию, и разлучати между светом и между тмою. Как днем не видно звезд, бегущих по небу, совершающих свой путь (потому что их действие скрывает, вследствие своей яркости, свет солнца), так и солнце никогда не видно ночью, потому что луна своим светом достаточно озаряет мрак ночи. Каждая из стихий, оставаясь в собственных пределах, никогда не переходит за свою черту, но, соблюдая повеление Владыки, исполняет свое дело. Кто может исчислить все прочия благодеяния, которыя эти светила и звезды доставляют роду человеческому? Да будут, сказано, в в в знамения, и во времена, и во дни, и в лета. Что значит в знамения, и во времена, и во дни, и в лета:? Божественное Писание хочет показать нам, что течение их дает нам знание времен и поворотов [3], счета, дней, продолжение года и все мы можем распознавать по ним. Наблюдая их течение, смотря на небо и тщательно все замечая, кормчий пускается в плавание и часто среди самой темной ночи бывает в состоянии, по наблюдению звезд, направить судно и своим искусством спасти плывущих. По ним же и земледелец узнает, когда надобно посеять семена, когда вспахать землю плугом, когда навострить серп и пожать ниву. И вообще, знание времен, счет дней и годичный круг доставляют нам не мало пособий к благоустройству жизни. И на многое можно бы указать, производимое этими созданиями для человеческаго благоустройства, но перечислить все с точностью едва ли кто в состоянии. Поэтому, заключая из немногаго, нужно видеть, как велика польза их, и, удивляясь созданиям, покланяться их Создателю, прославлять Его и изумляться неизреченной любви, какую Он показал роду человеческому, сотворив все это не для чего иного, как только для человека, котораго Он намеревался, спустя немного, поставить над всеми своими тварями, как какого-либо царя и властителя. И виде Бог, сказано, яко добро. Видишь, как божественное Писание, после каждаго дня, показывает, что твари угодны Богу, дабы отнять всякое оправдание у тех, которые осмеливаются порицать Его создания. А что точно с этою целию) божественное Писание замечает это о каждой твари, видно из частаго повторения. Довольно было, конечно, по сотворении всего однажды сказать, что вся, елика сотвори Бог, добра зело (ст. 31); но Писание, зная большую слабость нашего разума, делает это и по частям, дабы внушить нам, что все создано высочайшею мудростию и неизреченною любовию. И бысть, говорит, вечер, и бысть утро, день четвертый (ст. 19). Когда окончил (Бог) украшение неба, усеяв его звездами и сотворив два светила великия, то положил конец дню и говорит: бысть вечер и бысть утро, день четвертый. Смотри, как он говорит это о каждом дне, чтобы частым повторением учения укрепить в нашем уме божественные догматы.

     6. Начертав все это на широте нашего сердца (tw|~ pla&tei th~j kardi&aj) и изгнав из него всю безпечность, будем тщательно содержать здравые догматы и порабощенных эллинскому заблуждению учить со всею кротостию, чтобы не нарушали порядка и, оставив Создателя, не покланялись тварям, созданным для нашего блага и спасения. Пусть эллины повторяют (свое лжеучение) хоть до истощения сил, я громко взываю, что все это создано для человеческаго рода, потому что, будучи вседоволен, Творец не имел нужды ни в одной из этих тварей, но, чтобы показать свою любовь к нам, Он создал все это, показывая нам то, как Он ценит род человеческий, и (научая тому), чтобы мы, руководясь этим, воздавали подобающее Ему поклонение. И какое было бы безумие, увлекаясь красотою тварей, останавливаться на них, и не поднимать умственнаго взора к Творцу, не внимать блаженному Павлу, который говорит: невидимая Его от создания мира творенми помышляема, видима суть (Рим. I, 20)? Что говоришь, человек? Посмотрев на небо, удивляешься его красоте, разнообразию звезд, чрезмерному блеску? Не останавливайся на этом, но прострись умом своим к их Создателю. Тебя поражает также свет солнца: видя великую благотворность его, ты приходишь в удивление, и, как увидишь, что лучи его озаряют твои взоры, изумляешься красоте этой стихии? Но и на этом также не останавливайся, но подумай, что, если тварь так чудна и удивительна, и превышает всякое человеческое понятие, то каков Тот, Кто создал ее одним словом и повелением? Так же разсуждай и о земле: когда видишь землю украшенною цветами, покрытою всюду растениями, подобно разноцветной одежде, не приписывай этих произведений земли ея силе, ни содействию солнца или луны, но благоговейно подумай, что, еще прежде создания их, Бог сказал только: да произрастит земля былие травное - и тотчас украсилось все лице земли. Если мы каждодневно будем размышлять об этом, то и сами будем благоразумнее, и Господу воздадим подобающее, или - лучше сказать - соразмерное нашим силам славословие. А прославим Его не только этим, но и доброю жизнию, если не будем впадать в те же грехи, напротив, если, совсем отринув диавольския обольщения, привлечем на себя небесное благоволение последующею (th|~ meta_ tau~ta) внимательностию, великим усердием и постоянным исповеданием. Для Него, по великому Его человеколюбию, довольно, чтобы мы отстали только от греха. Если решимся на это, то легко уже устремимся и на добрыя дела. Так никто впредь, прошу вас, не показывайся на конских ристалищах; никто даже не проводи дня в неприличных собраниях; не предавайся игре в кости и происходящему из-за нея крику, и прочим гибельным удовольствиям. Какая, скажи мне, польза от поста, когда ты целый день воздерживаешься от пищи, а между тем предаешься игре в кости, и тратишь весь день в пустословии, а нередко даже в клятвах и богохульстве? Нет, прошу, не будем так безпечны о своем спасении; напротив, пусть всегда будет у нас разговор о духовном, и каждый, взявши в руки божественную книгу и созвавши ближних, да питает словом Божиим душу и свою и собеседников своих, чтобы таким образом нам и избегнуть козней лукаваго, и получить от поста великия блага, и насладиться любовию Бога, по благодати и человеколюбию Единороднаго Сына Его, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

     [1] Текст Злат.: ei)j fau~sin e)pi_ th~j gh~j, tou~ diaxwri&zein... согласно с Лукиан. и другими сп., и вопреки Александр. сп., где fau~sin th~j gh~j = освещати землю (Елизав. Библ.) Согласие с Лукиан. сп. у Злат. выразилось здесь и в том, что у него не читается дальнейших затем слов: kai_ a1rxein th~j h(me&raj kai_ th(j nukto_j = "управлять днем и ночью", как в Алекс. и др. списках. В масор. тексте не читается ни первых, ни последних слов.

     [2] В славянской Библии: введе, в греч. e1qeto, что буквально будет „положил" и составляет более близкую передачу евр. вайясем = „поставил", каковое выражение вполне соответствует содержанию этого библ. повествования.

     [3] th~j tw~n tropw~n a)nallagh~j ; разумеются зимний и летний повороты, определяемые по солнцу.