Старец Иона Часть первая Приуготовление

     Что представляла из себя Белобережская пустынь в то время? Тогда это был один из лучших монастырей России. К концу восемнадцатого века, как и большинство монастырей Екатерининской эпохи, он находился в упадке, и Орловский епископ Досифей призвал сюда старца Василия - одну из самых замечательных личностей русского монашества того времени, - чтобы он обновил жизнь обители. В результате вокруг старца собралась избранная братия, в числе которой просияли иеромонах Клеопа, схимонах Федор, Оптинский старец Леонид, отец Серафим (в последствии игумен Площанского монастыря), отец Мелхиседек (в последствии игумен Симоновой обители в Москве), отец Филарет (в последствии игумен Глинской пустыни), отец Арсений (друг святителя Филарета Московского) и другие.
     Основатель Белобережской пустыни старец Симеон принес сюда в 1725 году из Москвы икону Божией Матери Троеручица, от которой в 1831 году начали совершаться чудеса. Позже список с этой иконы стал самой большой святыней монастыря Святой Троицы старца Ионы.
     Здесь следует добавить, что после блаженной кончины старца Симеона от его останков, которые хранились в серебряной раке, происходили чудеса.
     Итак, именно в эту обитель пришел Иван по указанию преподобного Серафима. Однако его сразу не приняли, потому что у него не было необходимых документов. Чтобы получить их, он вынужден был возвращаться домой. Во время этого путешествия его жизнь подверглась серьезной опасности. Была зима, и когда Иван на экипаже переезжал реку, лед провалился. Юноша едва не утонул, но был чудесно спасен Божьей Матерью. В память об этом событии он сделал себе на стекле икону Троеручицы, к которой имел особое почтение и которую всегда носил с собой. [1]
     В конце концов Иван достал необходимые бумаги и принес их в монастырь. Четвертого мая 1836 года он был записан в число братии как послушник. Девятнадцатого декабря 1843 года он был пострижен в монашество с именем Иона, а двадцать шестого июня 1845 года рукоположен в сан диакона.
     Из воспоминаний старца Ионы нам известно, что некоторые монахи Белобережской пустыни, особенно те, которые были при власти, сразу же невзлюбили его и начали ему всячески досаждать. Они задались целью изгнать его из монастыря, однако им не удавалось этого сделать, потому что свое покровительство ему оказывал игумен. В конце концов они добились того, что отец Иона был удален от остальной братии и заключен в своей келии. Только его старцу разрешалось посещать его. Таким образом отец Иона оказался в невольном затворе, который, тем не менее, принес ему большую духовную пользу, так что он, по его собственным словам, "был как бы вне тела".
     Когда он освободился из затвора, начались новые испытания. Старшие монахи вступили в заговор против игумена и хотели сделать своим участником и отца Иону. Тот однако отказался, вновь вызывая ненависть против себя. Его старец отец Авель к тому времени уже умер, и отец Иона не имел никакой опоры.
     Заговорщикам удалось лишь поменять гостиничного и поставить своего человека - монаха Кесария. Однако не замедлило прийти наказание Божие: нового гостиничного разбил паралич, так что он не мог пошевелить ни ногой, ни рукой, ни языком.
     Тогда старшие монахи приказали отцу Ионе смотреть за больным и никуда от него не отходить, так что он не мог пойти даже в церковь. Отец Иона с радостью и готовностью принял это испытание.
     Однако с приближением праздника Богоявления он почувствовал большую скорбь, что опять не сможет участвовать в праздничном Богослужении. Но Господь утешил его одним чудесным способом, о котором рассказывает сам отец Иона:
     
     Целый день четвертого и пятого января мне было тяжело. Уже настал вечер по окончании Божественной Литургии и освящении воды. Принесли святую воду из церкви и нам дали. Я дал святой воды больному старцу, помочил ему голову, а также сам выпил немного и помочил голову. И се идут старцы со святым крестом и святою водою. Они и меня удостоили приложиться ко святому Господню Кресту и покропили святою водою - все также с укоризною "изверженника". Они, святые старцы, пошли, а я начал заботиться о больном старце. Я всегда давал старцу сначала чай, а потом, немного погодя, пищу. Я сам поил его: поверну его набок и подаю ему чай, также и пищу. Затем он засыпал. Так было и в тот раз. Сам я тогда едва принудил себя принять пищу. Посидел я немного на скамеечке... Затем почитал молитвы на сон грядущим и сел заниматься памятью молитвы Иисусовой: потушил огонь и старался преодолеть вражье ополчение против меня. Однако не смог - победился... Я был сильно уязвлен сердцем в своей скорби - даже до ослабления. Совершенно слег, едва дух переводил, и так лежал почти без памяти, как пласт, и мой дух едва был во мне. Было и немного слез, и какое-то тяжелое давление духа, так что я никак не мог укрепиться и не поддаться сему давлению. Лежал, и у меня была только одна мысль, только об одном я просил Господа Бога, Божию Матерь и всех святых: помогите же мне в сей час отчаянной скорби. Слабость моего духа была очень велика. Так я себя тогда чувствовал.
     Помню теперь, что человеческому естеству невозможно было перенести всего того ощущения, какое было у меня: тяжесть и ослабление всего тела и духа, которые угнетали невыносимо. Аще не Господь Бог, Матерь Божия и все святые не помогут мне и не поддержат меня - кто тогда поможет? Так я лежал. Потом пришла мысль, что вот уже скоро будет благовест к праздничному всенощному бдению. Вся братия в святом храме Господнем, молится с Ангелами Божиими и еще будет молиться, а ты до чего низведен?! Смотри, какое твое бытие и какой тебя ждет конец. Ты не увидишь праздничного Богослужения и се уже при дверях твое изгнание из святой обители. И вот тут-то горесть и слезы начали давить меня, едва не до исчезновения духа.
     Так лежал я, и у меня совсем не было сна, да и откуда он мог прийти ко мне, бывшему в таком состоянии. Ударили в колокол... Святое Богослужение было начато в десять часов. Мне стало еще тяжелее: все братья будут в церкви, а я и теперь не могу там быть, - и слезы полились из моих очей. Я все двери келии немного приотворил, и вот кто-то входит ко мне и говорит: "Благодать, милость и мир Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа зде со входом Его есть". Я лежал на боку и подумал, что это пришел проведать нас другой гостинник, бывший помощник отца Кесария. Лежу как пласт с закрытыми глазами.
     Пришедший стал поодаль от меня и говорит: "Добр воин, но малодушен, и терпения не имеет - трусливый воин". Коснулся своей рукой моей левой руки и говорит: "Почто ты опять вдаешь себя в обуревание и изнеможение - егда ли оставлен? Восстани на ноги и прими силу и бодрость духа," - и взял мою руку. Я не уразумел, кто это был, но очей своих так и не открыл, как у меня есть обычай (в потемках глаза у меня всегда закрыты). Я все думал, что это пришел гостинник, да еще и негодую на него, почему он меня тревожит, - мне и так горестно, а он еще прибавляет мне скорби. Но когда я открыл глаза, то увидел великий свет и Его сияние. Я ужаснулся, упал замертво и ничего не чувствовал, не понимал и не помнил. Я совершенно не знаю, долго ли было сие со мною, а только почувствовал на своей грешной голове чью-то руку, от которой по всему моему телу потекла жизнь.
     И Он, сияя светом, говорит: "Дух его в нем есть". Он придвинул к Себе чурбан и сел, а также мое окаянство придвинул к Себе, к Своим пречистым Божественным ногам, так что мое скаредство видело Его до колен. И Он говорит: "Что тако оскорбился еси?" И я, окаянный, наконец-то ясно узрел и познал Господа Бога Спаса моего Иисуса Христа. И Он говорит мне ласковое слово, исполненное милости, любви, сладости и жизни: "Смотри и осяжи Мои руки, ноги, язвы Моего ребра и познай, яко Аз есмь не привидение... Аз язвами Моими приидох врачевати тебя, также как и других подобных тебе малодушных". И благоизволил Всеблагой Владыка показати руки, язвы, гвоздинные раны: глубокие и великие, - Свои кровавые ноги, на которых раны были еще более глубокие, великие, окровавленные, живые, как сейчас прободенные, потом Свое Божественное ребро и говорит: "Смотри, не бойся, осяжи, посмотри, приидох бо спасти человека". И рана в правом боку была глубока, широка, длинна, свежа, окровавлена, как сейчас прободена. "Не бойся, смотри и виждь всего Меня - зело бо люблю людей, и веселит Меня чин монашеский, и люблю иноков до конца."
     И я, окаянный, не смел к Нему прикоснуться. Но Он, Бог сый, благоизволил взять Своей десницей мою руку и поднес мои персты к язвам рук и ног, а также к своему Пречистому и Божественному ребру. Ужас и страх поразили меня. Он Бог и до кого снизошел! О Боже мой, Боже мой! О глубина и богатство мудрости Твоея! Восхотел еси спасти бренного и ничтожного человека. Когда я помыслил сие, Господь говорит мне: "Таковы суть дела Мои и воля и хотение, чтобы всем спасенными быти и помогать благотекущему в напастях. Я пребываю со скорбящими, гонимыми и страждущими. С радующимися Я сорадуюсь, и если кто имя Мое кто-либо где-либо помянет, тамо Аз есмь. И ты, Боголюбивый иноче, отселе бодрствуй, стой твердо и мужественно, и никогда не впадай в малодушие, ибо Аз есмь с тобою..."
     "...Паки тебе глаголю: не мни и не помышляй, яко бы Я далече есмь от тебе, и не попусти сего, да не остынет дух твой, всегда бо с тобою есмь."
     И возложи Всеблагой Бог Божественную длань десныя руки Своея на скверную главу мою, и рече ко мне, обратя Свое Божественное лице к лежащему больному отцу Кесарию: "Не успеша, но изнемогоша... Сие тако есть в человецех. Послужи ему в болезни его до конца, ибо ему бысть сие во спасение". Затем Он обратил Свое Божественное лице ко мне и говорит: "Дерзай, проводи нас мало".
     И вышел Господь со всеми во двор и стал тамо, где стоит святый образ Всесвятыя Владычицы Госпожи Богородицы Троеручицы, стал прямо пред образом и говорит: Чти ты и все верные, приемшие искупление Моею Кровию, святый образ Пречистыя и Всесвятыя Матери Моея... Достойно бо есть и праведно чтити Ее, равно как и святый Ее образ, се бо мирови спасение дарова! Весь мир спасен Ею бысть, и Ею вси любящие Бога спасаются и спасутся". И я сказал: "Аминь"...
     И выйдя из ворот, Господь сил стал прямо святых врат обители и глаголет: "Величают Всесвятую Матерь Света на девятой песни". И ударили в колокол и било к девятой песни...
     И светлое облако подъяло вверх Господа Славы. И был великий и неисповедимый Свет от сияния Славы Господней. И я возвратился в келию в страхе и умилении души сердца моего...
     
     Между тем пришло время совершиться предреченному преподобным Серафимом, то есть что отец Иона будет призван совершить священное дело основания новой обители, которая должна была жить по истинным монашеским правилам, как те переданы от Святых Отцов.
     Пришло время, чтобы ему трижды явилась Божия Матерь и подвигнула его к этому священному служению. Эти небесные явления описаны самим отцом Ионой. Необходимо отметить, что во время чудесных видений отец Иона всегда пребывает в священном делании умной молитвы. Положение его тела, в частности, полностью соответствует соответствующему учению византийских монахов-исихастов, которое он перенял от преподобного Серафима и учеников преподобного Паисия Величковского.

     [1] Необходимо рассказать подробнее.