Старец Иона Часть четвертая Скорби, испытания и их плоды

     Еще при жизни старец Иона имел Божественные свидетельства о том, что все его труды и скорби не были напрасны, но имели замечательные духовные плоды. Одним из таких свидетельств стало видение Небесной Обители, датированное 1888 годом:
     Благостию Божиею и неисповедимою Его милостию, а также ходатайством, попечением и покровительством Всесвятыя Владычицы нашея Госпожи Богородицы и всех святых было мне грешному видение или откровение - не могу сего понять по своему скудоумию. В 1888 году под пятое число февраля по окончании всех дел по монастырю, помолившись Господу Богу, Божией Матери и всем святым, в одиннадцать часов вечера я лег спать и лежа занялся умною молитвою. Вдруг мне кажется, будто я оделся в свою обычную одежду: подрясник, то есть балахон и теплый серенький подрясник, в каком я обыкновенно хожу, надел на голову спальню и, взяв в руку палку, вышел из келии и пошел ночью по монастырю.
     Обойдя кругом большой церкви, я пошел к воротам на горе и вижу, что сии ворота отверзты, но около них никого из сторожевой братии нет. Дойдя до самих ворот, смотрю за ворота на дорогу, по которой ездим мы и все другие, и вижу необыкновенное чудо: сразу же по ту сторону дороги дивный лес, роща очень красивого вида. Этот лес весь зеленый, все деревья и зелень очень свежие, везде растет свежая зеленая травочка. Я стою, смотрю на все это и говорю себе: "Господи, что все сие значит? Сколько лет я на сем месте живу, хожу, езжу, но ничего этого никогда не видел!" Стою я около святых ворот, удивляюсь всему этому, а потом и говорю себе: "Чья же сия чудная и очень красивая роща? Да и где же находится - около самих наших ворот!" Потом пошел я через дорогу дальше, дивясь сей чудной, никогда не виданной роще.
     Дорога была зеленая, и по обе ее стороны росли деревья. Пройдя дальше, я увидел добротные ворота и крест святый наверху ворот. Я трижды перекрестился и поклонился. Остановившись, осмотрелся: по обе стороны росли свежие зеленые деревья. Я осмелился подойти ближе к воротам. Смотрю, по обе стороны проезда стоят два монаха. Я несколько осмелился, подошел ближе. Вижу, это два наших монаха: отец Серапион и отец Аркадий. Говорю им: "Зачем вверху над воротами образ Святой Живоначальной Троицы?" А они мне говорят: "Господь Бог поставил нас здесь сторожить врата дома Господня и стеречь обитель святую и здесь пребывающих и во веки живущих". - "Какая же здесь обитель, каких святых, что это за место, где оно и какого оно монастыря?" Они мне отвечают: "Сия обитель есть Святая Святых, дом Господа Бога Вседержителя, Святыя Живоначальныя Троицы, Отца и Сына и Святого Духа. Здесь присно живет Сам Господь Бог. Тут же по отшествии от временных и земных живут все благоугодившие Ему. Они славно приемлются сюда Господом Богом и имеют здесь вечное пребывание."
     Опять говорю к ним: "Вы же как около чужого места и обители святых находитесь?" Они отвечают: "Место сие не чужое, а наше, ибо все это принадлежит Киево-Свято-Троицкому общежительному монастырю. Все наши братья и сестры, потрудившиеся ради Господа Бога в Свято-Троицком общежительном монастыре, а также верно и с любовью ко Господу пожившие, по кончине временной жизни вводятся сюда." - "А недавно скончавшиеся в нашей обители живописец Варфоломей и послушница Параскева, которая трудилась, проходила послушание в коровницах на скотном дворе нашего монастыря, - и они здесь?" Они оба отвечают мне: "Милосердием Божиим и благодатию Всесвятыя Госпожи Богородицы, молитвами всех святых все здесь пожившие, потрудившиеся любве ради ко Господу Богу и скончавшиеся - все здесь: и отец Иларий, и отец иеромонах Самуил, и первый монах Илларион - все здесь, и вас всех сюда ожидаем."
     Я им говорю: "Странное дело - сколько лет живу здесь, а сей таинственной рощи или, лучше сказать, дивного сада никогда не видел, да и не слышал даже о нем". Опять говорю: " Позволяется ли кому-нибудь от Господа Бога вход внутрь святой обители?" - "Бывает, но очень редко и очень мало, потому что некоторые живущие в теле на земле умом своим прилепляются к земным, а потому им не приходит и мысли о посещении вечного, посему таковые сюда, в горняя, вечная и славная, не входят. Это является для них как бы не нужным - так они от временной земной жизни и отходят скучны и безотрадны." - "Жаль," - говорю я. И они мне говорят: "Жаль, но сие все зависит более от самого человека и от его невнимания". Я говорю им: "Что же, я бы желал войти сюда, внутрь святой обители". Они мне говорят: "Вам можно. Нам позволено Богом впустить вас внутрь, только теперь на малое время, потому что у вас есть еще дело в обители, вам надо еще потрудиться."
     После этих слов врата святой обители отворились. Я перекрестился и говорю себе: "Слава Тебе, Господи Иисусе Христе Боже мой, яко не лишил еси мя грешного милости Своея".
     Когда я вошел внутрь двора, то увидел там чудный свет. Внутри святой обители был чудный вид, великое и дивное пространство, чудная местность, чудная земля, чистая, как самый чистый кристалл стекла. Пройдя далее, я увидел, как по обе стороны стоят посаженные деревья: красивые, зеленые. Иные в цветах - расцветают, на иных завязываются плоды - и все по ряду и по линии. Далее стоят обители святых. Воздух там чудный и живой, тишина глубокая, нет ни пыли, ни дыхания ветра, но все живое, тишина великая. Потом вижу, посреди равнины стоит великое здание. А здесь отец Самуил иеромонах - несет в руках цветы. Подойдя ко мне, весело говорит: "Благословите меня, батюшка. Вот хорошо, что вы к нам пришли; хотя и ненадолго, но все равно хорошо." Разговаривая со мною, он наклонился и на приготовленных грядках полянки начал сажать цветы. Цветы были чудные, каких я от роду не видел. Я говорю ему: "Ты торопишься сажать их теперь, а ты бы сажал их под вечер; за ночь они бы осиделись, на них сошла бы роса, полила их. Тогда к утру они бы освежились. А ты вот теперь их посадишь, польешь, а солнце взойдет, пригреет, и они могут привять - всего лучше сажать цветы под вечер, на ночь."
     А он мне говорит: "Батюшка, вот вы видите свет, но солнца у нас здесь никогда не бывает. Солнце у нас - это Сам возлюбленный нами Господь Бог Вседержитель, во Святей Троице славимый, Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святый; Дух Святый Параклит, Дух росный, Который все орошает и оживляет." - "Как же вы здесь живете?" - "Ах, батюшка, как вам сказать. Мы здесь все живем не под страхом и угрозой, а в любви и совершенной радости и отраде, о которых никакими устами сказать невозможно. Скажу только с ужасом, что мы здесь все пред Господом Богом, и никак не возможно высказать Его милости, благости, снисхождения к человеческому роду и любви к нам. Он пребывает в нас и к нам недостойным. Его славе и величию нет конца. Однако Он так приблизил нас к Себе, что стал нам отцом, братом и другом. Он так близко, так близко, так близко к нам, что этого и выразить невозможно. От Него здесь царствуют простота, простодушие, простосердечие, откровенность и любовь. И все сие приводит всех нас к ужасу благоговения и чистой любви к Нему, яко Царю и Богу нашему. И что поражает нас - это Его высокая любовь к нам, так что не мы служим Ему, а Он нам."
     Затем я спросил, кто здесь находится из наших братий. - "Все, которые жили в монастыре и скончались, здесь: вся братия, сестры-послушницы - всем и каждому от Господа Бога назначено особое служение и послушание." Я говорю: "Отец Варфоломей-живописец здесь?" Он отвечает: "Ему тоже от Господа Бога назначено послушание, и он служит в нем". - "А отец Иларий?" - "Да, слава Богу, он здесь. Милостию и ходатайством Всесвятыя Владычицы Госпожи Богородицы он введен сюда и принят. Теперь все мы заняты. Сам наш Владыка Господь Бог занят, и мы все тоже заняты приготовлением к великому дню празднества и торжества, который скоро настанет. Мне Господь Бог поручил сажать цветы." Я ему говорю: "Ты бы дал один цветочек отцу Антонию - я ему передам". А он говорит: "Отец Антоний пусть сам занимается этим делом и будет иметь свои цветы!" - и не дал. Я спросил отца Самуила: "Вы кого-то ожидаете сюда? Царя, князя, царицу, или какую княгиню, или кого из-за границы, или кого от высоких лиц?" - "Господь будет здесь, и в 1892 году Он совсем перейдет сюда на жительство; тогда совершится высокое торжество..."
     Когда он мне это говорил, вдруг отворилась дверь самого славного, великого и дивного корпуса, стоявшего посреди двора, и из дверей вышел наш первый инок отец Илларион. Увидев меня с отцом Самуилом, он обрадовался и позвал меня. Отец Самуил говорит: "Идите туда, батюшка, он живет там и служит во Святая Святых". И я пошел к нему. Здание стояло высоко, и нужно было восходить в гору. Я вошел внутрь и увидел большие комнаты, очень хорошо украшенные, чистые. В два ряда стояли столы. Все было прекрасно размещено, всякая вещь находилась на своем месте. Я спросил отца Иллариона: "Для чего же здесь так много столов, и для кого они? Разве вы ожидаете сюда великих гостей, царей, князей, или из Греции придут Патриархи, что вы так готовитесь и спешите?" А он весело улыбнулся и говорит: "Эта святая обитель устроена не для кого другого, а для вас и для братии Свято-Троицкого монастыря. Только братья нашей святой обители, подвизающиеся ради Господа, предавшие себя во всем Господеви ради любви к Нему и посвятившие себя и всю свою жизнь Богови, будут обитать здесь с Господом во веки вечные. Сам наш Всеблагой Господь и Владыка занят делом устройства этой обители. Он Сам занят делом больше нас всех, и мы все неустанно трудимся с Ним. И меня грешного Он поставил здесь и повелел как можно лучше все убрать, поставить и украсить. Господь первый пребывает с нами в трудах: учит, показывает, начинает и разъясняет. Я хотел было покрыть столы дорогими и прекрасными скатертями, но когда Господь Бог благоизволил прийти и увидел скатерти, повелел их убрать. Он Сам пошел в Свою святую сокровищницу и взял там вот эти скатерти. Принес их и велел покрыть ими столы - вы сейчас их видите на столах."
     Я говорю отцу Иллариону: "Наверное, Господь Бог хочет ввести сюда каких-нибудь дивных, добрых, Богоугодных мужей: царей, цариц, патриархов, митрополитов и архиереев, потому и проявляет особую заботливость и труды в устройстве и украшении палаты?" Отец Илларион улыбнулся и говорит: "Вот приближается 1892 год - тогда сами увидите, кого Владыка Господь будет принимать и введет на Свою вечерю..." - "А для чего вы теперь так суетитесь, ведь сейчас только 1888 год. До 1892 года еще очень далеко." - "Нет, батюшка, не далеко. Это только вам так кажется, что и здесь так, как у вас на земле, во временной жизни. Здесь совсем все не так. Здесь тысяча лет, как один день, и один день, как тысяча лет. Здесь совсем не то, батюшка. Пойдем со мною, я вам кое-что покажу." И он повел меня в палаты.
     Я увидел светлые, великие и прекрасные палаты, и великий свет был разлит в них. Во всю палату висела завеса, и стояла великая тишина. - "Здесь Святая Святых и покой Господа Вседержителя. Повелением Всеблаженнаго Владыки нашего Бога мы непрестанно совершаем славословие, исповедание, благодарение и молитвы ко Господу Богу, непрестанно хвалим и благодарим Творца. Нужно бы вам много и много показать, возвестить и сказать, но теперь вам, батюшка, некогда - у вас там еще много дел. Поэтому задерживать вас здесь нельзя." Я говорю: "Как же вам здесь живется? Сподобляетесь ли видеть Господа Бога и какие дерзновения к Нему имеете?" - "Словами невозможно выразить, какое дерзновение имеем мы ко Господу и как Он милостив и благ к нам. Благость и милость Его к нам описать нельзя; никакой родной отец не бывает так добр к своим родным детям, как Отец Небесный к нам. Любовь Его к нам неизмерима и ни с чем не сравнима. Он есть истинно Бог человеколюбивый и Отец. Он есть любовь. Он Сам все делает и первый служит нам во всем. Он всегда с нами, и мы с Ним и в Нем. Здесь нет страха, но всюду и во всех одна любовь. Однако Господу Богу угодно, чтобы Вы переселились к нам в 1892 году. Тогда все приобщатся пира Господня, вкусят от трапезы Господней и возвеселятся неисповедимою радостию. Вам уже время идти туда, ибо у вас там есть еще дело."
     Выйдя на двор, я увидел отца Самуила. Подойдя к нему, говорю: "Вы все спешите, посмотрите - некоторые деревья, посаженные Богом, уже имеют зрелые плоды, иные имеют плоды незрелые, иные только цветут, на иных еще почки, иные уже распускают почки и готовятся к цвету, на иных нет плодов, но только листья, а иные лишь начинают оживать и распускаться". И отец Самуил говорит: "Батюшка, все деревья, растущие здесь, - это братья, живущие у Вас в Свято-Троицкой обители... Господь Бог милостивно вселил нас сюда. Жаль, что некоторые деревья хотя уже и выросли, но потом от самих себя заболевают, увядают, страдают и усыхают. Идите за мною далее и посмотрите, на каком месте близ Господа Бога стоят некоторые деревья, и в них есть жизнь, цветы и плоды. А иные находятся далеко от Господа, и они безжизненны. Все в них омертвело - вот это дерево такого-то брата, это - такого-то, это - с плодами, приходящими уже в зрелость...
     Вам теперь здесь долго быть нельзя. Уже oanou часов утра, и к вам в дверь стучат и творят молитву. Я знаю, что все наши святые отцы и сестры желали бы видеть вас здесь, но у вас еще там много дела, и вам надо, по воле Божией, совершить его и послужить всем, имеющим в вас нужду. Мне нужно много передать вам для пользы живущих с вами братий, но Господь следит, что теперь мало времени... Прощайте, идите домой, а то к вам в дверь уже стучат."
     И действительно, когда я возвратился к себе, услышал сильный стук в дверь. Я пробыл в странствии с одиннадцати часов ночи до половины седьмого утра. И с тех пор, как смотрю на ворота и за ворота, всегда вспоминаю это видение и всех братий, виденных мною. Все, что было возможно поместить и написать для пользы братий, я поместил и написал, а что не нужно и бесполезно - оставил.
     Пространство виденной мною обители было очень велико. По правой и по левой стороне там были построены большие здания, в которых обитают святые. Обитель Всесвятой Владычицы стояла отдельно от обителей святых. Она была очень красивой - красивее и больше всех. Она была ярко освещена каким-то особенным светом, который сиял, но не тяготил, освежал, оживотворял. Свет этот был не от солнца, а от славы неисповедимого Божества. Этот свет дух живит, сердце умиротворяет, ум озаряет, проясняет, невидимое видимым делает и непонятное проясняет. Там везде царствуют тишина, мир, любовь. Ветра там нет, бури нет, вихря нет, зноя палящего нет, мороза и холода нет. Воздух тонкий, животворный, легкий, чистый и светлый. Все там: дыхание, и тварь, и деревья, и цветы - хвалят, славословят, благодарят Господа Бога, во Святей Троице поклоняемого и славимого от всех. Аминь. Аминь. Аминь.