№ 10
   ОКТЯБРЬ 2003   
РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ № 10
   ОКТЯБРЬ 2003   
   Календарь   
ЭЛЕКТРОННАЯ ВЕРСИЯ
ЕЖЕМЕСЯЧНОГО ПРАВОСЛАВНОГО ИЗДАНИЯ
Дивеевские торжества

...Какая будет радость! Среди лета запоют Пасху!

А народу-то, народу-то со всех сторон!

Из предсказаний преподобного Серафима Саровского

 

 

Этим летом на торжества в Дивеево собрались самые разные люди со всей России, и с Украины, и из Казахстана, да и мало ли откуда. Для них за селом были развернуты палаточные лагеря. Вот приезжает, например, группа из Ростова человек двадцать, и им ставят одну большую палатку. А в ней — двухэтажные деревянные нары справа и слева. "Стеллажики", по выражению одной паломницы. Если бы от нашего храма поехала группа, то и для нас поставили бы брезентовую палатку. Даже две: одну для мужчин и одну для женщин. Маленькие группы паломников формируют вместе.

Быт в лагере организован удивительно продуманно. Есть даже круглосуточно работающая камера хранения; в качестве рукомойников для десятков человек — длинная горизонтальная труба со множеством кранов. Это не говоря уже о полевой кухне, где паломников кормят бесплатно два раза в день, а рядом стоит продовольственная палатка, где можно купить недостающее. Круглосуточно работает медпункт. Большинство паломников не ожидали встретить такую о себе заботу и не скупятся на благодарность организаторам лагерей.

Упомянутая группа из Ростова занимает восьмую палатку в первом лагере. Все ли ростовчанки отличаются таким мирным характером или нет, но эти матушки удивительно незлобивые.

Внезапно распахивается полог палатки.

— Где мои матрацы? Кто забрал? — с порога кричит немолодая женщина.

Ее встречает всеобщее дружное веселье:

— А ты откуда? Это же восьмая палатка.

Женщина, сообразив, что ошиблась, молча исчезает.

— Это из челябинской. Там у них висит большая табличка: "Челябинск". И все равно ошибаются.

— И хорошо, когда днем,— смеясь включается в разговор молодая паломница с верхнего ряда.— А я ночью-то вчера только заснула, как меня кто хвать за пятку. "Ты что,— говорит,— на моем месте делаешь? Нельзя и на пять минут отойти, уже займут". "Да ты откуда,— говорю.— Это ростовская палатка..." Ушла.

— Я первые три ночи не могла заснуть,— солидно отвечает низким голосом еще одна ростовчанка, с нижнего яруса.— А теперь так сплю, что ничего этого не слышу.

Подошло время обеда, а потом уже нужно собираться в монастырь. По расписанию в 16.00 начинается малая вечерня с пением акафиста Серафиму Саровскому. В это время и должны принести мощи преподобного из Сарова. В монастырь нужно войти пораньше, потому что позже могут не пропустить сотрудники внутренних органов. Они стоят у входа с металлоискателем и всех проверяют. Отменно, впрочем, вежливые. Но пока есть время, можно сходить на канавку преподобного Серафима.

Это удивительная канавка, выкопанная в том месте, где прошла Своими Стопами Пресвятая Дева Богородица. Все должны идти по ней с чтением молитвы "Богородице, Дево, радуйся...". К столетию прославления батюшки Серафима канавку реконструировали: справа от тропинки, по которой раньше ходил православный народ, сделана насыпь в 70 см высотой, выложенная сверху серой плиткой. По ней и ходят теперь паломники, огражденные черными ажурными перилами. Правый склон насыпи отлого спускается во вновь вырытую канавку — ров глубиной в 70 см с наклонными стенками и узеньким дном, так что по нему можно пройти только "стопочка в стопочку". Канавка будет обсажена травкой, которая пока прижилась только на первых метрах. Дивеевские монахини посадили по краям для украшения белые петунии, которые до приезда Патриарха заботливо прикрыты газетами от палящего солнца. Все надеются, что Святейший Патриарх освятит реконструированную канавку, пройдя по ней самолично с молитвой.

Странное впечатление производит канавка в наше время. Раньше она окружала мельничную общинку первых дивеевских сестер и, по словам батюшки Серафима, должна была их защищать: Дивеевский монастырь — исторически первый русский монастырь, построенный без наружных стен. Но теперь канавка находится за оградой монастыря, что особенно заметно в дни торжеств, поскольку охранники не пускают с канавки в монастырь даже монахинь. "Извините,— говорят,— матушки, но ваш вход с другой стороны".

Невольно вспоминается мысль святителя Серафима Звездинского о том, что не сама канавка, а молитва к Пресвятой Богородице защитит душу лучше, чем крепостные стены. И можно даже дерзнуть подумать, что копание канавки — это как бы пастырский прием батюшки Серафима, должный обратить внимание его духовных дочерей, в основном простых крестьянок, на необходимость молитвы Деве Богородице. Прием, увенчавшийся успехом. Вся церковная Россия знает с тех пор о Богородичном правиле.

Но при первых шагах по канавке, при столкновении с духовной реальностью этого места, все такие мысли сразу исчезают. Нигде, наверное, нельзя лучше помолиться Богородице, нигде больше Богородичное правило не становится такой личной молитвой...

Вот женщины идут по канавке босиком. Молодые супруги везут в колясочке своего первенца (они, конечно же, фотографируются). Еще одна молодая пара пытается пройти с младенцем, но он вдруг начинает дико орать и не дает идти дальше. Интересно, почему? Через каждые, наверное, полчаса проходят охранники, проверяют, все ли в порядке; а по старой тропинке вообще идет солдат с обученной собакой. На территории, огражденной канавкой, дивеевские подростки играют в мяч и скверно ругаются. А по канавке едет дядя в черном подряснике на низком велосипеде, но босиком; звонит в звоночек и кричит: "Радость моя, Христос воскресе!" В конце насыпи растет огромное дерево, над ним с криками вьются черные птицы, а под деревом развевается большой черно-бело-желтый флаг. Здесь разместилось Русское Имперское общество. Не "монархическое" — "имперское". Да, разные люди съехались в Дивеево.

На площади перед монастырем стоит свежевыкрашенный памятник Ленину, а на его постаменте — листовка о вреде безбожия.

Но пора в монастырь... Море лилово-бело-красных флоксов перед Троицким собором. Яблоневый садик с дозревающими яблоками. Огромная клумба с огромными белыми ромашками. Легкое облачко над монастырем. От ступеней бело-зеленого Троицкого собора к центральному входу в монастырь ведет ковровая дорожка, выложенная цветами. Именно по ней к началу службы должны пронести раку с мощами преподобного Серафима. Народ собирается возле дорожки. Через некоторое время образуется значительная толпа. Появляются солдаты оцепления. Назад уже выбраться трудно, все стоят плотно сжатые друг другом. А крестный ход из Сарова задерживается. Проходит малая вечерня с акафистом. Ее слышно и на улице (проведена трансляция). Опять длительная пауза... Люди уже устали. И как удивительно, что над монастырем все время висит облачко. За те две минуты, пока одно уходит, а другое приходит, под палящим южным солнцем можно оценить этот дар.

Кто-то запевает Иисусову молитву на несложный мотив. Вся площадь тихо подхватывает. Десятки минут непрестанной Иисусовой молитвы. Стоять становится легче. Через толпу пробивается епископ, встает на ковровую дорожку и поднимает на тихо поющих людей взволнованный взор. Но тут вся толпа, встрепенувшись, наставляет на него немеряное количество фотоаппаратов и принимается "щелкать" владыку с близкого расстояния. Он молча разворачивается и быстро скрывается в соборе.

Начинается всенощное бдение. Праздничная служба преподобному Серафиму, Саровскому чудотворцу. Кончилась вечерня, началась утреня, и вот долгожданный колокольный звон возвещает о приближении крестного хода. Архиереи спускаются из собора парами навстречу Святейшему Патриарху. Десять... двадцать четыре... тридцать восемь...сорок епископов! Блеск их зеленых митр вспыхивает единым сиянием. "Какая сила!" — потрясенно говорит кто-то из паломников. Следом за епископами спускаются священники, в том числе и наш батюшка, о. Димитрий.

Святейший Патриарх идет медленно, благословляя народ направо и налево. Бросается в глаза его усталый вид.

Жара уже спала. В небе ни единого облачка. Прямо напротив ступеней Троицкого собора, рядом с надвратной башней, по сияющему лазурному небосклону величественно спускается солнце... "А солнце-то не играет? — вдруг спохватывается немолодая паломница. — Не играет... Ой, смотрите, смотрите! Играет!" Тут же множество людей подхватывают: "Солнце играет!" "А я не вижу,— трогательно огорчается девушка рядом с паломницей.— А, нет! Вижу! Если долго смотреть на солнце, на пределе зрения видно". Ажиотаж толпы захватывает даже молодых солдат из оцепления. Они молча смотрят сквозь пальцы на солнце, и неизвестно, что происходит в глубинах их мужских душ. Действительно, если смотреть на солнце сквозь пальцы, то видно, что солнечный диск крутится. Только непонятно, естественное это явление или сверхъестественное. "Смотрите, вон крест видно",— продолжает неугомонная паломница. Но насчет креста ее не поддерживают. "Значит, мощи близко".

Мощи преподобного Серафима вносят в Троицкий собор под торжественное пение тропаря батюшке Серафиму. За углом Троицкого собора, на площади перед белоснежным Преображенским собором, вывешен огромный экран. Множество людей могут не только слышать богослужение, но и видеть, что происходит в соборе (мирян из крестного хода на территорию монастыря не пустили). Начинается полиелей. Святейший Патриарх читает Евангелие: "Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии..." Он выговаривает каждое слово с такой силой, что оно проникает до глубины сердца. "Иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть". Кажется, что невозможно забыть так прочитанное Евангелие.

Несколько епископов выходят на площадь помазать людей. Вечереет. В сумерках заканчивается утреня. После отпуста Его Святейшество произносит слово. Говорит об освящении храма в Сарове. Но он так устал, что его трудно понять. "Христос воскресе!" — заканчивает Святейший Патриарх. "Воистину воскресе!" — откликается народ на площади.

Быстро надвигается ночь. Поднимается туман. Паломницы в палатке зажигают свечку, укрепленную в миске. Кто-то дочитывает правило, остальные раскладываются по "стеллажикам" спать. В монастыре же всю ночь множество людей будут прикладываться к мощам преподобного Серафима. Приезжают все новые автобусы с паломниками.

Но вот наконец утро 1 августа. В течение ночи отслужены три ранние литургии. На них было столько народа, что не повернуться. Позднюю литургию совершат на площади перед Преображенским собором. Там уже установлен алтарь, поставлен помост для певчих, рядом с алтарем — сень для раки с мощами. Народ собирается, естественно, пораньше — все боятся, что позже не пустят в монастырь. Центральная часть площади оцеплена молодыми солдатами.

"Из-за вас мне ничего не видно,— возмущается оцеплением невысокий плотный мужчина средних лет.— Встаньте пореже или пониже!" И солдаты в этом месте действительно встают реже. "Вот, вот,— весело комментирует парень сзади,— пусть стоят всю литургию коленопреклоненно".

Накануне исповедь шла весь день. И теперь на площади стоят аналои. Возле каждого батюшки по нескольку исповедников. Перед началом литургии мощи преподобного крестным ходом переносят под заранее приготовленную сень. Литургию возглавляет Святейший Патриарх Алексий. Среди сослужащих много иностранных гостей.

Стремительно служится литургия. Причастие. С чашами выходят несколько батюшек. И охранники пропускают причастников на площадь. Их так много, что дивеевские монахини не сразу успевают организовать запивку. Литургия заканчивается, Святейший Патриарх говорит напутственное слово. Он благодарит собравшихся за проделанный труд и выражает надежду, что преподобный Серафим подаст каждому ту радость, какую всегда подавал приходящим к нему. Каждое слово дается Святейшему с трудом, он делает большие паузы, собираясь с силами, через микрофон слышно его тяжелое дыхание. Но говорит Патриарх о пасхальной радости, которая переполняет его самого и которую он старается перелить в души собравшихся здесь людей, своей многотысячной паствы. Еще и еще раз восклицает он: "Христос воскресе!" Незабываемый, до глубины души потрясающий пример торжества духа над немощной плотью.

Литургия окончилась. Мощи преподобного несут обратно в Троицкий собор, но после причастия толпа запрудила площадь, люди бросаются к мощам — и тяжелая рака зависает на уровне человеческого роста. Лишь силами внутренних войск порядок кое-как восстанавливается, и мощи наконец водружаются на их постоянном месте.

И снова многочисленные толпы самых разных людей будут выстаивать многочасовые очереди, молиться, просить батюшку Серафима и получать просимую помощь и утешение по своей вере.


Татьяна Кифишина, сестра милосердия
Елизаветинского сестричества

Сестричество преподобномученицы
великой княгини Елизаветы Федоровны
Вэб-Центр "Омега"
Москва — 2008