В январском номере уже сообщалось о ночной службе на память преподобного Саввы Освященного, основателя богослужебного устава. Идея ее проведения принадлежала диакону Владимиру Алексееву, которого горячо поддержали регенты Екатерина Грошева, Феодосий Мамырев и Илья Александрович Красовицкий.

Сначала по примеру некоторых московских храмов думали просто устроить ночное богослужение, но затем появилась мысль служить строго по Типикону (или хотя бы максимально приближенно к нему) — как это совершалось в VI веке, а в Лавре святого Саввы совершается и по сей день. Подобный «эксперимент», осуществленный в начале прошлого века профессорами и студентами Киевской Духовной академии, описан в «Толковом Типиконе» М. Скабаллановича. Эта статья и воодушевляла устроителей нашей службы.

К сожалению, не все желающие смогли помолиться на первой уставной монастырской службе в храме Святителя Митрофана. Для тех, кто не мог прийти, мы публикуем эти заметки.

Можно надеяться, что со временем у нас возникнет традиция таких бдений — ночами хорошо молиться, Небо становится как-то ближе. Во всяком случае, по благословению отца настоятеля в этом году в нашем приходе служили ночью не только на Рождество, но и на Крещение.

Пришла весть, что на память Саввы Освященного, в ночь с 17 на 18 декабря, то есть между престольными праздниками на Варвару и святителя Николая, некоторые подвижники из числа клирошан и прихожан готовятся служить уставную службу. Вскоре мы получили приглашение прийти на спевки.

Первая спевка. 7 декабря, воскресенье. Пропели текст 103-го псалма полностью, потом то же —двумя составами певчих, условно поделившись на два лика. Это заняло около часа. Да?! Сколько же времени займет вся служба!

Вторая спевка. 13 декабря, суббота. Собрались уже в несколько другом составе. Наш регент Илья болен, но пока еще с нами. До службы остается меньше четырех дней. Пропели канон, несколько стихир и разошлись по храмам, на всенощную.

Спевка третья. 15 декабря, понедельник. Репетировали, как будем сходиться и расходиться. Для нас это совсем непривычно. Ильи не было. Немного волновались, как же мы будем во время службы без нашего руководителя. Да если и придет, выдержит ли после болезни бдение? Было и еще от чего волноваться: 17-го с утра нужно было направить во Власиху не меньше десяти певчих от нашего хора. Только при этом условии состоится ночная служба.

Последний день перед службой. Отъезд во Власиху в 6.45 утра. От нас поехало восемь певчих во главе с Ильей. Литургия, которую возглавил владыка Алексий, закончилась необычно рано. А у наших отцов еще встречи с военными по случаю празднования годовщины образования ракетных войск. «Наверное, о. Димитрия на ночной службе не будет»,— печалилась я.

В 13.00 были уже дома, то есть в храме Святителя Митрофана Воронежского. Доразметка текстов, несколько часов отдыха. В 20.30 — сбор.

...Храм встретил вечерней загадочностью. Притихшие прихожане расположились на скамеечках и стульчиках ближе к притвору. Певчии при параде, глаза радостные. У отцов особое место — напротив образа святителя Митрофана. И еще нечаянная радость — приход на службу нашего настоятеля.

Начали. Пение 103-го псалма заняло всего 17 минут (время хронометрировал о. Димитрий; в конце литургии в проповеди он сказал, что на Афоне этот псалом распевают 47 минут).

После службы все были на подъеме, усталости почти не ощущалось. Петь можно было хоть до следующего вечера.

Певчая Раиса Борисова

Подготовка к ночной службе продолжалась чуть больше месяца. Надо было распределить обязанности, расписать чинопоследование, разметить все псалмы, стихиры и каноны, провести спевки, подготовить назидательные чтения. Время от времени возникали разные сложности и опасения. Но все они отступали на второй план при одной мысли о том, чтó нас ожидало впереди.

И вот наконец наступило 17 декабря. В пять часов вечера отслужили малую вечерню. Это короткое богослужение совершается для того, чтобы не было слишком большого перерыва между утренней и ночной службами. А потом началась подготовка к бдению.

Для молящихся заранее расставили скамьи. Чтобы освободить место для схода хоров, в центре храма убрали подсвечники. Постепенно церковь стала наполняться.

Всенощная началась в 21.00. Предстоятель и духовенство сидели на своих местах. Всем прихожанам тоже предложили сесть. В это время совершалось каждение алтаря. Перед царскими вратами поставили зажженную свечу. После открытия врат диакон возгласил: «Востаните!» — и при полной тишине продолжилось каждение храма.

По возгласе «Слава Святей, и Единосущней, и Животворящей, и Нераздельней Троице...» предстоятель пропел: «Приидите, поклонимся Цареви нашему Богу...» и первые строки 103-го псалма, который подхватили антифонно правый и левый клиросы. Предначинательный псалом распевался полностью. Канонарх Феодосий, облаченный в стихарь, в центре храма возглашал начальные строки стиха, который допевал тот или другой хор. «Блажен муж...» лики также пропели полностью. При возгласе «Господи, воззвах к Тебе, услыши мя...» свечницы, исполнявшие обязанности «кандиловжигателей», зажгли свечи.

На литию вместе с духовенством в притвор вышли и хоры. А по окончании вечерни все молящиеся сидя слушали первую часть жития преподобного Саввы. Назидательные чтения в храмах и обителях много веков заменяли проповедь. На всенощном бдении полагалось семь чтений.

Утреня, как обычно, началась с шестопсалмия, но в соответствии с уставом читал его сам отец настоятель. Требование Типикона к этой части службы особое: «Егда же глаголется шестопсалмие, тогда подобает со вниманием слушанию прилежати: покаяния бо псалмы исполнены суть, и умиления. Глаголем же сия псалмы со благоговением и со страхом Божиим, яко Самому Богу невидимо беседующе и молящеся о гресех наших». А в другом месте Типикона говорится: «И не имать кто власти шепты творити, ниже плюнути, или хракнути, но паче внимати от псаломника глаголемым, руце имуще согбены к персем, главы же преклонены, и очи имуще долу, сердечныма очима зряще к востоком... поминающе смерть, и будущую муку, и жизнь вечную».

Между кафизмами опять были назидательные чтения — толкований на Евангелие и Апостол. В это время все молящиеся сидели, собирая силы к предстоящему полиелею и слушанию канона.

Полиелей начался необычно — при закрытых царских вратах. Прихожанам раздали свечи. Полиелейные псалмы 134-й «Хвалите имя Господне...» и 135-й «Исповедайтеся Господеви...» пропели полностью. Многократно пели величание преподобному Савве. А вскоре читалось и продолжение его жития.

Перед евангельским чтением диаконы со служащим священником (о. Константином), поклонившись предстоятелю, вошли в алтарь. Царские врата наконец отверзлись. Прочитав Евангелие, о. Константин остался стоять перед престолом. Началось пение канона.

Обычно канон для большинства прихожан является самой трудной частью службы: к этому времени уже устают ноги, и к тому же трудно на слух воспринимать не всегда внятное чтение. Кроме того, на чтении канона у нас совершается помазание, во время которого порой забывают о самом богослужении. На самом же деле канон — центральная часть утрени. Основой его служат библейские песни, «воспетые ветхозаветными пророками и праведниками по поводу наиболее великих событий в жизни их и целого Израиля. Будучи поэтому излияниями высочайшего религиозного одушевления, они составляют лучшую часть, цвет библейской поэзии и могут быть поставлены выше псалмов» (Из «Толкового Типикона» М. Скабаллановича).

В состав канона вошли песни пророка Моисея, пророчицы Анны, пророков Аввакума, Исаии, Ионы, трех отроков Анании, Азарии и Мисаила, пророка Захарии и Богоматери. К каждой из них припеваются тропари, посвященные святому дня или празднику. Библейские песни и тропари объединяются ирмосами, начинающими и заканчивающими каждую песнь канона. Ирмóс показывает связь между воспеваемым ветхозаветным событием и новозаветным христианским праздником. Само это слово и означает «связь», «ряд».

К сожалению, в практике приходских храмов библейские песни звучат только Великим постом, а тропари канона читаются — поют лишь ирмосы. Пение же тропарей совершается только на Пасхальном богослужении, редко где — по большим праздникам.

Но на ночной службе канон пели целиком, как и положено по уставу. В каждой песни дважды повторялся ирмос и пелось по 12 библейских стихов и тропарей. Это было самой яркой частью всенощной. Особое впечатление производило схождение хоров во время пения катавасии, седальнов и кондака с икосом. (Катавасия, от греческого «сходиться»,— это ирмосы, которые поются в конце каждой песни канона. Седальнами называются подобные тропарям песнопения, на которых можно сидеть; они звучат, в частности, после 3-й песни канона. Кондак и икос полнее, чем тропари, передают суть церковного праздника и, как правило, поются после 6-й песни.)

После 3-й песни канона царские врата затворили, погасили свечи, и все слушали поучения святых отцов. Такое же чтение было и по 6-й песни.

Кондак и икос исполнялись на Саровский напев, тот самый, на который мы привыкли петь акафист. Поэтому многие, услышав слова: «Радуйся, Савво пребогате», подумали, что начался акафист.

По 8-й песни в храме вновь зажгли свечи, которые не гасились уже до конца утрени.

Завершился канон пением светильна — особо торжественного песнопения, которое нигде в службе больше не повторяется. На Афоне светилен поется перед восходом солнца — отсюда его название. А возглас «Слава Тебе, показавшему нам свет» произносится там уже при первых лучах солнца. Поскольку Россия гораздо севернее, у нас, к сожалению, зимой так не получается.

В приходской практике светилен обычно читается — поют его только по большим праздникам. Но на ночной службе его спел канонарх — торжественным болгарским распевом и, по уставу, в центре храма (поскольку для его исполнения певчий высылается от клироса на середину храма, другое название светильна — эксапостиларий, от греческого слова «высылаю»).

В конце утрени при пении стихир совершалось помазание из праздничной лампады. Затем, как обычно, были прочитаны часы и началась Божественная литургия. Усталости не было (а ведь служба продолжалась восемь часов!). После ее окончания у всех было какое-то особое чувство восторга и радости.

Совершение уставной всенощной еще и еще раз убедило нас в удивительной логичности и «человеколюбии» богослужебного устава. Такое чинопоследование могли составить только святые люди. Каждый шаг, каждое слово в Типиконе дышит трогательной заботой о служащих и молящихся. Чередование чтения и молитвы, сидения и стояния, пение по очереди двумя хорами способствует лучшему усвоению службы. Ее содержание становится понятнее и после прочтения жития святого, толкования на Евангелие и Апостол. Кроме того, уставное богослужение — удивительное по красоте действие, где продуман каждый шаг, где каждый служащий и поющий знает свою «роль».

Совершенная нами служба пока не «идеальна»: были и небольшие ошибки, и неточности, но нам есть, куда стремиться. Очень хочется поблагодарить о. Димитрия, который, несмотря на свою занятость, возглавил это богослужение, о. Константина и о. Федора за их бденные труды и наших подвижников-певчих.

Диакон Владимир Алексеев
Регент Екатерина Грошева

Митрофаниевский храм. Девять часов вечера. Служба вот-вот начнется. Диакон Владимир предупреждает: «На шестопсалмии не сидим — стоим и молимся. Садимся только на чтениях».

В храме — дополнительные скамейки. Чтобы все могли отдохнуть.

«Садитесь, все садитесь» — это опять отец Владимир. А через несколько минут, после каждения, уже совсем другим голосом:

— Востаните.

— Господи, благослови.

И начинается... что-то удивительное, чудесное, совершенно нездешнее.

Предначинательный псалом. Перед амвоном лицом к народу стоит канонарх. Он поворачивается к первому хору и провозглашает стих. Очень отчетливо и неспешно. Хор так же неспеша пропевает его. Потом Феодосий поворачивается к другому хору. Звучит второй стих... И так весь псалом, без сокращений. Его поют долго-долго.

Стихиры тоже повторяют за канонархом. Каждую раза по три. Чтобы все обязательно услышали.

Эта неспешность, обстоятельность сразу создает ощущение совершенно иного времени. Не нашего — с его сумасшедшими ритмами и вечным цейтнотом. Служба совершается по уставу преподобного Саввы. Так молились древние монахи — не на бегу, как мы, а вот так — «как следует». Не хочешь — а все равно услышишь слова молитвы, все равно они дойдут до твоего ума. И понимаешь, что ведь это и есть самое главное — вот так молиться, вот этому посвящать основную часть своего времени и сил.

Наверное, все это чувствуют. Поэтому и хор поет удивительно слаженно, и народ стоит — даже те, на ком еще к вечеру лица не было от усталости. Ну как уйти с такой службы?!

Начинается канон. Его тоже поют — как в большие праздники. И опять тропари по два раза. И библейские песни — их можно услышать только Великим постом, да и то не в один день. Слышишь знакомые слова — и припоминается великопостное настроение: «Правде научитеся, живущии на земли...»

Все-таки настигает усталость. Нет, сяду, больше не могу. А надо было немножко подождать: через минуту начинается чтение из святых отцов, на котором «положено» сидеть. Как же мудро было устроено в древности богослужение!

И елеопомазание — уже после канона. Чтобы не отвлекаться.

И хоры поют поочередно. Можно немножко передохнуть, чтоб не сорвать связки.

Певчие стоят не наверху, как всегда, а справа и слева от алтаря. Временами они сходятся в центре и поют все вместе. Потом — по знаку регента Екатерины — опять расходятся. На литургии, во время антифонов, они собираются вновь. Прямо перед царскими вратами. И самую важную часть службы поют «едиными усты». Удивительно слаженно и красиво — как будто не было перед этим шести часов бдения. И откуда только силы берутся?!

Литургия заканчивается около пяти. Но время проходит совершенно незаметно. После службы батюшка приглашает всех в трапезную — там приготовлено небольшое «утешение».

А на следующий день опять: сутолока, проблемы, спешка, недосып, все на бегу, впопыхах...

Прихожанка Л.