Что такое смертные грехи? Чем они отличаются от остальных? И почему за грехи родителей страдают дети с врожденными заболеваниями, а не сами родители?

Пока мы будем исходить из законнического или, иначе говоря, юридического понимания греха и добродетели, окончательно разделить все виды грехов по разным категориям (в том числе «смертный» или «не смертный») будет крайне непросто. Недаром на католическом Западе издавались и издаются увесистые грехологии, где все грехи, вплоть до мельчайших, тщательно классифицированы. Некоторые из образцов этого западного нравственного богословия переведены, изданы у нас и даже пользуются немалым успехом среди православных. В этом нет ничего удивительного, поскольку такого рода нравственный рационализм таит соблазн легкой победы над грехом: проштудировал книгу, опознал в себе грехи, составил список, пришел с ним к батюшке на исповедь, ушел с облегчением, а через неделю-другую с новым списком — вновь к батюшке.

Однако покаяние и борьба с грехом заключаются не только в чтении грехологий и составлении многостраничных списков. Грех есть не только проступок, более или менее тяжелый, подпадающий по ту или иную статью небесного уголовного кодекса. Грехом является все то, что препятствует нашему общению с Богом. Бог же есть источник жизни вечной, следовательно, все то, что удаляет нас от источника жизни, по большому счету и является смертным грехом — именно потому, что, удаляя от жизни, приближает к смерти, к вечному отлучению от Бога. Дабы согрешить смертно, не обязательно кого-либо убивать или грабить. Достаточно, к примеру, полгодика посидеть на даче — не ходить в храм, не молиться, не каяться,— чтобы прийти в полное духовное опустошение.

Очень часто грех, как и добродетель, явление не статическое, а динамично развивающееся. Сегодня легкое чувство зависти — а назавтра из-за вчерашней зависти крупная ссора с криками, угрозами и проклятиями. Попробуй определи, в какой момент этот грех был еще не смертным, а затем сделался таковым?

У святых отцов мы можем найти классификации основных страстей. В наиболее хрестоматийном изложении святителя Игнатия Брянчанинова страсти представлены в развитии — от менее безобидных греховных проявлений к более тяжелым. Можно сказать, что смертность или не смертность греха часто заключается в том, даем мы ему прогрессировать или нет, боремся со страстью или нет, каемся или, напротив, сродняемся с ней. Коснулось нас чувство зависти — мы молимся, просим Бога избавить от этого греха, и грех, что называется, прощается. Даем зависти развиться в полную силу, вплоть до внешних проявлений — тогда, как говорится, хоть святых выноси.

Безусловно, есть грехи, которые вопиют к Богу об отмщении. Это явные нарушения десяти основных заповедей — убийства, различные извращения, удержание наемнической платы и т. д.,— но даже и в этих случаях, если человек одумался и обратился к Богу с покаянием, он обретает спасение, избавление от греха.

Тот или иной грех может рассматриваться и применительно к нормам канонического права (в некоторых случаях и административного, юридического — к примеру, прелюбодеяние как повод для развода), но Церковь рассматривает таким образом человеческие грехи, чтобы упорядочить покаянную дисциплину или в силу конкретных исторических обстоятельств.

Если же понимать спасение как избавление от греха, которое осуществилось во Христе Спасителе, то грех видится прежде всего болезнью, греховной порчей, поразившей весь человеческий род. Первородным грехом, который наследует каждый потомок Адама и Евы. Ребенок, рождающийся на этот свет, лично в грехопадении Адама и Евы, как и в грехах своих родителей, не виноват. Однако все человечество представляет собой органическое и неразрывное единство. Адам и Ева, будучи созданы по образу и подобию Божьему, со всем человечеством призваны к жизни вечной. Тогда как по причине отпадения прародителей от Бога все человечество больно грехом и нуждается в спасении. Ни один человек не приходит в этот мир безгрешным и бесстрастным, самостоятельно наследующим всю полноту жизни вечной. Даже маленькие дети лично невинны, но не безгрешны, потому что являются детьми своих родителей и потомками ветхого Адама.

Страдания детей, безусловно, смущают совесть каждого нормального человека и не могут быть оправданы сами по себе, вне евангельского контекста, вне голгофских страданий Того, Кто принял на Себя главные следствия нашей греховности — вплоть до самой смерти. Можно сказать, что, не будь Христа, рассуждать на тему о страданиях детей было бы вовсе бессмысленно, не этично. Впрочем, чаще всего подобные вопросы носят, скорее, теоретический характер.

Вокруг такое море детских страданий, что, если увидеть их все, никакое человеческое сердце не выдержит этого ужасного зрелища. В нашей стране, в нашем обществе, вокруг нас около миллиона сирот — настоящих страдальцев, большинство из которых оставлены, брошены своими родителями. Кто измерил меру их страданий? Кто реально пытается их страдания облегчить? Вас всерьез беспокоят страдания детей? Идите в детские дома, приюты, найдите для этих сирот хоть немного внимания, тепла и любви! Пусть это и не изменит ситуацию в глобальных масштабах, но по крайней мере наша христианская совесть будет спокойней.

Исследовать же вопрос, почему в результате явных родительских грехов болеют и страдают дети, вряд ли уместно. Это есть дело промысла Божия, который не всегда понятен немощному человеческому уму. Однако каждый из нас, будучи христианином, может в свою меру уделить хоть немного любви своему ближнему, в особенности — страдающему, в особенности если этот страдалец — ребенок.

«Не наследовал я покаяния, потому что еще не вижу греха моего. Я не вижу греха моего, потому что еще работаю греху. Не может увидеть греха своего наслаждающийся грехом, дозволяющий себе вкушение его — хотя бы одними помышлениями и сочувствием сердца.

Тот только может увидеть грех свой, кто решительным произволением отрекся от всякой дружбы со грехом, кто встал на бодрой страже во вратах дому своего с обнаженным мечом — глаголом Божиим, кто отражает, посекает этим мечом грех, в каком бы виде он ни приблизился к нему.

Кто совершит великое дело — установит вражду со грехом, насильно отторгнув от него ум, сердце и тело, тому дарует Бог великий дар: Зрение греха своего.

Блаженна душа, узревшая гнездящийся в себе грех! Блаженна душа, узревшая в себе падение праотцев, ветхость ветхого Адама! Такое видение греха своего есть видение духовное, видение ума, исцеленного от слепоты Божественной благодатью» (Святитель Игнатий (Брянчанинов). Аскетические опыты. Т. II. Зрение греха своего).

Священник Андрей Спиридонов

Задонский затворник Георгий