Мученик Михаил родился в 1864 году в селе Бабье Тверской губернии, в семье, корнями своими тесно связанной с сельским православным духовенством. Его мать Капитолина Михайловна была дочерью священника Михаила Васильевича Зашигранского. Отец Александр Григорьевич (1834—1887) также был сыном священника села Заборовье той же губернии, Григория Алексеевича Новоселова, но избрал для себя светскую стезю — окончил Петербургский университет и стал известным педагогом, директором тульской, а затем и 4-й московской классической гимназии.

Получив под руководством отца прекрасное гимназическое образование, Михаил поступил на историко-филологический факультет Московского университета. К этому времени относится его горячее увлечение идеями Л. Н. Толстого, которого он знал еще с детских лет. Искренний, идеалистически настроенный юноша решил на практике осуществить пропагандируемое Толстым учение — жить на земле трудом своих рук. На деньги, оставшиеся после смерти отца, он купил землю в селе Дугино Тверской губернии и создал одну из первых в России толстовских земледельческих общин. Эта коммуна просуществовала всего два года: интеллигенты, непривычные к физической работе, не смогли прокормить себя крестьянским трудом.

Но не только это повлияло на отход Новоселова от толстовства. В мировоззрении писателя имелся пункт, который юноша не принимал и в период самого горячего увлечения его религиозными идеями. Это было непризнание божественности личности Иисуса Христа. Согласиться с этим и жить в пустом и холодном мире нравственного долга внук священников никак не мог.

К тридцати годам в итоге трудной и мучительной внутренней борьбы Михаил Новоселов преодолел соблазн толстовства и вернулся в Церковь. Памятником этого возвращения стало «Открытое письмо», в котором он с горечью писал своему бывшему учителю: «Слова все хорошие: Бог, Дух, любовь, правда, молитва, а в душе пустота получается по прочтении их... Служить Вы хотите не Господу, Которого знает и признает вселенское христианство... а какому-то неведомому безличному началу, столь чуждому душе человеческой, что она не может прибегать к нему ни в скорбные, ни в радостные минуты бытия своего».

Со временем Новоселов сблизился с отцом Иоанном Кронштадтским и старцами Оптиной и Зосимовой пустынь, начал изучать творения отцов Церкви и постепенно превратился в твердого, сознательного и ясно мыслящего православного христианина. Его жизнь наполнилась неустанной помощью ближним. «Очень верующий, безгранично преданный своей идее, очень активный... участливый к людям, всегда готовый помочь, особенно духовно. Он всех хотел обращать. Он производил впечатление монаха в тайном постриге», — так характеризует Новоселова современник.

Обретя после долгих лет исканий истину в лоне Православной Церкви, Михаил Александрович посвятил ей всю свою жизнь. В 1902 году в Вышнем Волочке, где он тогда жил, Новоселов опубликовал брошюру «Забытый путь опытного богопознания», раскрывающую важность личного религиозного опыта в деле богопознания. В послесловии он писал: «Идя навстречу пробуждающемуся в нашем обществе интересу к вопросам религиозно-философского характера, группа лиц, связанных между собою христианским единомыслием, приступила к изданию под общим заглавием «Религиозно-философская библиотека» ряда брошюр и книг, дающих посильный ответ на выдвигаемые жизнью вопросы».

Новоселовская Библиотека вскоре стала известна по всей России. Уже название первого выпуска говорило о программе и направлении издателей, желающих привлечь внимание к великим духовным сокровищам Православия. Не ограничиваясь вневременной проповедью, книги отвечали на насущные духовные запросы, которые Михаил Александрович хорошо понимал. Главная особенность изданий заключалась в том, что они были свободны от пороков рационалистического или протестантского школьного богословия и обращались к первоистокам христианства, выводя читателя на просторы церковного познания через благодать. Словно живой водой брызнули на сухие богословские схемы, будто в душную атмосферу начетнически отвлеченной богословско-философской мысли ворвалась вдруг струя свежего и чистого воздуха — так передавал свое впечатление от новоселовской Библиотеки один из современников.

	Первое издание брошюры «Забытый путь»

Издательская деятельность М. Новоселова продолжалась до революции — вначале в Вышнем Волочке, а затем в Москве и Сергиевом Посаде. Заслуги Новоселова в деле духовного просвещения и христианской апологетики были столь велики, что в 1912 году его избрали почетным членом Московской Духовной академии. В течение ряда лет он был членом Училищного Совета при Святейшем Синоде. А когда в 1918 году на Поместном Соборе Русской Православной Церкви был учрежден Соборный отдел духовно-учебных заведений — для изыскания новых путей развития духовного образования в стране,— Михаил Александрович получил приглашение принять участие в его работе.

События, последовавшие после 9 января 1905 года, показали Новоселову, что Россия идет к краху. Видя рост радикализма в обществе, он писал известному государственному, общественному и религиозному деятелю Федору Дмитриевичу Самарину: «Свобода создала такой гнет, какой переживался разве в период татарщины. А — главное — ложь так опутала всю Россию, что не видишь ни в чем просвета. Пресса ведет себя так, что заслуживает розог, чтобы не сказать — гильотины. Обман, наглость, безумие — все смешалось в удушающем хаосе. Россия скрылась куда-то: по крайней мере, я почти не вижу ее. Если бы не вера в то, что все это — суды Господни, трудно было бы пережить сие великое испытание. Я чувствую, что твердой почвы нет нигде, всюду вулканы, кроме Краеугольного Камня — Господа нашего Иисуса Христа. На Него возвергаю все упование свое».

В марте 1905 года на собрании кружка ревнителей Церкви, в котором участвовало около 60 человек, он сделал доклад «О воссоздании живой церковности в России». Всесторонне охарактеризовав ситуацию в Русской Церкви и признав реформы жизненно необходимыми, Новоселов отметил, что «возрождение требуется произвести правильными путями» и недопустимо начальственное введение «соборности... в 24 часа». Он предложил собрать мнения епископов о характере необходимых преобразований, но, чтобы не затянуть дело, немедленно образовать Соборное Подготовительное Совещание из нескольких епископов, духовенства и мирян.

Именно таким образом и развивались далее события: летом того же года Император Николай II издал указ, повелевающий архиереям к 1 декабря подготовить подробные ответы по всем вопросам будущего церковного переустройства. А через год открылись заседания Высочайше утвержденного Предсоборного Присутствия, деятельность которого, продолжавшаяся с 6 марта по 15 декабря 1906года и нашедшая свое отражение в четырех объемистых томах, всесторонне подготовила Собор.

Одной из характерных форм духовной жизни предреволюционного десятилетия было широкое распространение различных религиозно-философских кружков, обществ, братств. На заседаниях этих объединений горячо обсуждались всевозможные проблемы христианского вероучения, а их смешанный состав — духовенство, философы, богословы, ученые, писатели — давал возможность непосредственного диалога между Церковью и интеллигенцией. Новоселов придавал большое значение подобной деятельности. Он был участником самого первого из таких объединений — петербургских «Религиозно-философских Собраний» (1901—1903), на которых выступал со строго церковных позиций, в противовес Мережковскому и Розанову. Участвовал он и в работе Московского религиозно-философского общества памяти Владимира Соловьева (1905—1918), вокруг которого сосредоточились в то время основные силы русской религиозной философии.

	С. Н. Булгаков, о. Павел Флоренский и М. А. Новоселов. Предположительно 1913 г. Вифания, в окрестностях Сергиева Посада

В 1907 году был организован хорошо известный в московской церковной среде «Кружок ищущих христианского просвещения». Его заседания проходили на квартире Михаила Александровича, жившего напротив храма Христа Спасителя. Главное, что отличало новоселовский кружок,— строго церковное направление: он принципиально ставил себя внутрь церковной ограды, пользовался покровительством ректора МДА епископа Феодора (Поздеевского) и духовно окормлялся старцами Зосимовой пустыни. На заседаниях царила подлинно православная атмосфера. Здесь не ставилась задача выработки «нового религиозного сознания», агитации и распространения своих взглядов. Руководящей для деятелей кружка была мысль, что внешние меры — реформы, новые уставы и т. п. — ничего не дадут, если не будет внутреннего изменения человека, достичь которого можно лишь путем совместного усвоения основ православной веры, изучения Писания и Предания. Собиравшиеся на новоселовские «четверги» стремились реализовать хомяковскую идею соборного богопознания.

Первая революционная волна схлынула, но настоящего успокоения в обществе так и не наступило, и Новоселов трезво отдавал себе в этом отчет. «Силы очень нужны, так как работы всякой по горло,— писал он в 1909 году Ф. Д. Самарину.— Мне последнее время все кажется, что нужно спешить делать добро, как выражался доктор Гааз. То есть и всегда это знаешь, да не всегда чувствуешь. Кругом слишком сумрачно, и громы многие слышатся, и волны вздымаются,— а ковчег наш не устроен и требует внимательной, упорной и энергичной работы. Не знаю, как Вы, а я, видя, что «пашни много», в то же время чувствую, что «дня немного впереди», что впереди, как хорошо о себе в последние годы жизни выразился Владимир Соловьев, впереди «прочее время живота». Если бы Вы спросили, около чего вращается теперь моя мысль по преимуществу, если не исключительно, я твердо бы ответил: около души и Церкви. В сущности эти вещи неразъединимы. Так, по крайней мере, у нас в Православии. И это — душа и Церковь — есть то единое на потребу, к чему приложится все прочее, чему приложиться положено волей Божией. Окружающее нас — близкое и далекое — особенно и ценно, и значительно, и поучительно со стороны своего отношения к этому сокровищу, ради которого стоит продать все прочее, чтобы получить его. И хотя нависают тучи и слышны раскаты грома, я все больше и больше — если хотите, в меру усиления грозы — чувствую всю несокрушимость того Ковчега, непоколебимость Коего обещана нам Истинным Свидетелем, но тем ответственнее чувствуешь себя за ковчег своей души и за ковчег своей Церкви, которые тогда только могут быть в безопасности, когда прикреплены надежно к Ковчегу вселенскому. Довольно тесное общение, в течение почти 1,5 лет, с протестантствующей молодежью и встреча с заграничными представителями англиканства и баптизма еще больше внушили мне уверенность в несравненной истинности нашей Церкви, несущей в себе предание Духа Истины, и сознание исключительной важности всестороннего служения Церкви. Вот на этом предмете и следует нам всем сосредоточить главные силы».

	М. А. Новоселов

Центром духовной жизни М. А. Новоселова была молитва. В письме к Самарину он писал: «Сердечнейшее Вам спасибо за молитвы обо мне. Мы как-то обычно мало придаем значения этой сфере общения и взаимослужения, а между тем что важнее этого, если оно совершается не формально, а по сердечному влечению. Со времени возникновения нашего «Кружка» я поминаю членов его, лучше сказать, собратьев своих, в ежедневной молитве. Кроме того, временами о каждом из них молюсь особо, испрашивая ему у Господа той милости, которая, по моему рассуждению, нужна ему преимущественно... Будем продолжать молитву друг о друге».

В конце 1911 года распространились слухи о возможном рукоположении Григория Распутина. Новоселов напечатал брошюру «Григорий Распутин и мистическое распутство», которая была запрещена и конфискована еще в типографии. На газету «Голос Москвы», опубликовавшую выдержки из брошюры, был наложен большой штраф.

Приход большевиков к власти знаменовал начало новой эпохи в жизни Русской Православной Церкви — эпохи притеснений, гонений, преследований. Михаил Александрович был одним из тех, кто в это трудное время встал на защиту Церкви. Он являлся членом Временного Совета объединенных приходов Москвы, и его имя значится на выпущенном в начале 1918 года воззвании, призывавшем верующих защищать храмы от богоборческой власти. В случае посягательств власти на церковное имущество, говорилось в воззвании, надо «тревожным звоном (набатом) созвать прихожан на защиту церкви. При этом Совет считает безусловно недопустимым, чтобы прихожане в этом случае прибегали к силе оружия. Если есть поблизости другие храмы, то желательно войти с ними предварительно в соглашение, чтобы и в них раздался тревожный звон, по которому население окрестных приходов могло бы прийти на помощь и своей многочисленностью дать отпор покушению на церковь».

	М. А. Новоселов и о. Павел Флоренский 1913 г. Сергиев Посад

Понятно, что подобные призывы не могли остаться безнаказанными для их авторов. А для Новоселова еще и потому, что он продолжал активно работать на ниве духовного просвещения, предоставив свою квартиру для занятий Богословских курсов, открывшихся весной 1918 года с благословения Святейшего Патриарха Тихона. «Курсы ставили целью приблизить православных мирян к сокровищам благодатной жизни Церкви, знакомя их с проявлениями церковного духа по первоисточникам (слово Божие, жития святых, творения святых отцов, богослужебные книги и т. д.), и подготовить их к деятельному служению Церкви». На этих курсах Михаил Александрович преподавал и сам. Многое из того, что было подготовлено им для занятий, затем вошло в главный труд его жизни — «Письма к друзьям».

Непрекращающаяся активность Новоселова неизбежно должна была привлечь к нему внимание ГПУ. Весной 1922 года в церковных кругах Москвы разошлось резкое воззвание против обновленцев, озаглавленное «Братское предостережение чадам истинной Церкви Христовой» и отпечатанное типографским способом. Под воззванием стояла подпись: «Братство ревнителей Православия. Издание друзей истины». Нетрудно было догадаться о причастности Новоселова к его составлению. В ночь на 12 июля чекисты нагрянули к Михаилу Александровичу с обыском. К счастью, его не оказалось дома.

С этого времени Новоселов перешел на нелегальное положение, «затерявшись» на бескрайних просторах еще помнящей Бога России. Но и в новых условиях он не перестал трудиться на ниве церковной — вплоть до своего ареста в 1928 году. Главным итогом его трудов явились «Письма к друзьям», над которыми он работал с 1922 по 1927 год — время, когда за слово в защиту христианской веры можно было заплатить не только свободой, но и жизнью.

Делясь в своих письмах мыслями по поводу текущих церковных событий и откликаясь на «злобу дня», Михаил Александрович постепенно перешел к систематическому рассмотрению общего учения о Церкви, ее сущности и роли в Божественном Домостроительстве.

Книга Новоселова была спасена от забвения и дошла до нас сквозь годы безвременья благодаря подвижническим усилиям и мужеству многих людей. Предназначенные для распространения среди православных, письма переписывались от руки и перепечатывались на машинке.

Последнее письмо, а с ним и вся книга завершается возвышенными словами: «Блажен, кто не отступит от Христа среди тяжких искушений, постигающих Церковь, воодушевляясь участием в ее всемирном торжестве, имеющем открыться по скончании мира». К этим блаженным, безусловно, должно отнести и самого Михаила Александровича: вскоре после написания этих строк он вступил на крестный путь исповедника и мученика Христова.

В конце 1928 года Новоселов был арестован, в мае 1929 года Особым совещанием при коллегии ОГПУ приговорен к трем годам лагеря по статье 58, п. 10 и отбывал срок в ярославской тюрьме. В сентября 1931 года он получил новый срок — 8 лет, а в феврале 1937 года — еще 3 года за контрреволюционную деятельность.

В тюрьме он продолжал отмечать все православные праздники, память святых. Множество людей тянулись к нему, жаждали его духовного руководства, хотя он и не был священником, просили его молитв. По воспоминаниям одного из заключенных, турка Ахмета Ихсана, обращенного Михаилом Александровичем в Православие и ставшего его духовным чадом, Новоселов пользовался среди своих соузников большим уважением как человек, твердый в вере; его почтительно называли аввой и богословом (против последнего именования он неизменно возражал).

В июне 1937 года М. А. Новоселов был переведен из ярославской тюрьмы в вологодскую. Здесь против него возбудили новое дело за «систематическое распространение среди сокамерников клеветнических сведений по адресу руководителей ВКП(б) и Советского Правительства с целью вызвать недовольство и организованные действия против установленных тюремных правил и [за продолжение] борьбы в условиях тюрьмы».

Как и ранее, Михаил Александрович держался спокойно и твердо, предъявленного ему обвинения не признал. 17 января 1938 года Особое совещание приговорило его к расстрелу.

Юбилейный Архиерейский Собор 2000 года прославил Михаила Новоселова в лике Новомучеников и исповедников Российских. Память его празднуется 21 января по новому стилю.

11 мая 1923 г.,
день святых равноапостольных
Мефодия и Кирилла

Дорогие друзья мои!

На этот раз хочу побеседовать с вами по поводу одного вопроса, который давно сверлит мою душу, не потому, чтобы он тяготил меня своей неясностью и трудностью, а потому, что давно и часто приходилось и приходится мне слышать его со стороны, между прочим, и в вашей среде.

Будучи весьма прост и несложен в общей, так сказать, постановке, он очень разнообразится, прилагаясь к конкретным, частным предметам и фактам.

В общей форме он может быть выражен так: «какой смысл имеет то, что мы — верующие христиане, чада Церкви Христовой — переживаем в течение последних лет, начиная с первого года революции?»

В частности, приходится слышать следующие недоуменные вопросы: «как можно терпеть, чтобы величайшие святыни наши были захвачены руками ярых богоборцев? Кремль, наша древнерусская святыня? святые останки великих праведников, наших предстателей пред Богом?¹ священные сосуды, с которыми соединены величайшие священнодействия?² Допустимо ли, чтобы храмы обращались в театры и алтари — в уборные для артистов? Не говорим уже о разнообразных унижениях и издевательствах, которым беспрестанно подвергаются наши священнослужители. О кощунственной ругани, которая постоянно раздается на страницах богоборных газет столичных и провинциальных³. О насилиях, повсюду творимых над совестью и личностью верующих, вопреки декрету об отделении Церкви от государства и множеству официальных разъяснений, подтверждающих этот декрет⁴. И все это совершается на глазах у всех — открыто, беззастенчиво, нагло, безнаказанно! Разве это не возмутительно? Не ужасно? И до каких пор и пределов мы будем терпеть это торжествующее, смеющееся в глаза, хамское, чтобы не сказать — сатанинское, нечестие, оскорбляющее самые заветные, самые святые наши чувства? И, наконец, за что и зачем допущен этот ужас на нашей дорогой Святой Руси?»

Конечно, эти скорбные вопросы и недоумения законны, негодование и возмущение естественны. Но может ли на этом законном и естественном остановиться и успокоиться христианская совесть? Может ли этим удовлетвориться разум христианина? Едва ли, хотя многие не идут в своем сознании дальше этих негодующих вопросов, обращаемых нередко неизвестно к кому. Выкрикивая их, словно надеются облегчить свою исстрадавшуюся душу. Но душа не успокаивается, и смущение не проходит; скорбные, тревожные недоумения продолжают жить в душе и при первом удобном случае начинают снова бередить ее.

Я думаю, что и разум и совесть христианина, для своего умиротворения, должны прежде всего, по возможности, осмыслить факт, стоящий перед глазами, факт, что Тот, Кто есть живой, вечный и всемогущий Источник всякой святыни, Кем святится всякая святыня, допустил, при Своем всемогуществе, быть всем этим возмущающим, оскорбляющим и удручающим нас явлениям.

И я думаю, что христианам не к лицу эти страстные порывы негодования, возмущения, тем более — ненависти к тем, кому дана власть попирать Святую Русь. Религиозная вера обязывает и внутренне требует осмыслить данное явление, найти духовное объяснение ему и относиться к нему под углом усмотренного смысла.

Ответ на этот существенный для религиозного сознания вопрос я хочу извлечь из двух литературных произведений, из которых одно принадлежит нашим дням, а другое исходит из седой и святой древности, в которую мы не очень любим заглядывать, тогда как там именно, в неисчерпаемой сокровищнице Божественной мудрости, хранятся ключи разумения событий настоящих и грядущих.

Первое произведение относится к 1914 г. и вышло из-под пера известного писателя В. В. Розанова. Оно представляет собою небольшую, всего в шесть страниц, статью, озаглавленную «К разрушению Реймского собора» и вошедшую в сборник статей того же автора, носящий название «Война 1914 года и русское возрождение». Несмотря на свой незначительный объем, статья эта ясно ставит и прекрасно разрешает вопрос, почему, при известных условиях, Высшая Сила попускает совершаться грубому попиранию святынь, многие века приносивших свет и доставлявших утешение и радость сердцам верующих.

Может быть, сказанное В. В. Розановым по поводу разрушения Реймского собора⁵ — целиком и вполне не относится к нам, но несомненно, что его слова проливают яркий свет на современные события нашей русской жизни и связанные с ними скорби верующих. Из статьи Розанова я извлекаю все существенное, что, по моему мнению, помогает ответить на те недоуменные и скорбные вопросы, которыми я начал свое письмо.

«...Реймский собор взволновал весь мир, — пишет В. В. Розанов. — И хочется сказать взволнованным: о чем вы плачете? что погиб памятник искусства? Ведь о этом все крики, все вопли... Никто не плачет решительно, что погиб народный дом молитвы. Вспомнили все, что Реймский собор упоминается в «Жанне Д’Арк» Шиллера⁶, и не вспомнили, что всего только вчера в нем молились горожане, крестьяне, военные — вообще, верующие... Все оплакивали музей и никто решительно не плакал о религии. И вот мне кажется, что гораздо раньше прусских ядер его разрушило общее, вовсе не прусское только, но вообще европейское отношение к религии, к молитве, к Богу... Бог отнимает у нас то, от чего мы сами отказались и все больше отказываемся. Зачем, вообще, этот «Музей XIII века», который практически и в живых дыханиях перестал быть «собором» — собором для страны и государства, совершивших «отделение государства от Церкви», — и оставлен только снисходительно для обывателей, для темных мещан и верующих женщин, «не понимающих пока своих предрассудков»?..

Ах, Европа, Европа, ах дорогая Европа: если бы ты переменила дыхание с этою ужасною войною и оплакала многое в себе, о чем давно не плачешь, но что поистине достойно слез!.. Дорогие европейские братья, вы должны плакать о каждой хижине-церкви, если она разрушается, о деревянных церквах стоимостью в две тысячи рублей — и тогда, только тогда у вас не будут разрушаться и Реймские соборы! Если нет религии — a bas ⁷ храмы! Но есть ли религия-то? Разве не тысячи усилий положены писателишками всех рангов и философами всех степеней, чтобы «раскрыть глаза этим мещанишкам и верующим баранам на их глупость и невежество»?.. Да вся литература уложена... на разрушение Реймского собора! Боже, как жалко племя, не понимающее себя и судьбы своей.

Разве мы не несли в триумфах и не носили несколько десятков лет поганенков Дрэпера и Бокля, своих поганцев, начиная от Чернышевского, которые орали, кричали, визжали: «a bas храмы, церкви и всю эту темную смрадную ветошь». Господа, да разве вы этого не слышали? Господи, неужели никто этого не видит, что под «разрушением Реймского собора» стоят тысячи одобрительных подписей, стоят такие авторитеты, что страшно выговорить...

Европа, пора задуматься! Страшен не вандал, у которого молот в руках, — страшен хитрец, у которого подленькая мысль в мозгу, плоская мысль низкой душонки, в которую не умещается понимание ничего благородного, ничего возвышенного, ничего небесного. Она хихикает, эта мыслишка, в убожестве не понимая, что она всего только мысль мыши, — видя толпу людей, которая стала на молитву. «Зачем? к чему? ведь небеса пусты, а сердце всего только мускул с красною жидкостью».

Так нам пели с Запада. Русские дурачки подхватывали. Они все подхватывают, эти наши русские дурачки... Германия Бисмарка, верящая не в Бога, а «в свой кулак», только повторяет и осуществляет умственную Германию времен Молешотта и Бюхнера, Фейербаха и Макса Штирнера, поверившего в свой замечательный «мозг» — в тот мозг, который, по образному выражению толстобрюхого Карла Фохта, «выделяет мысль не иначе, как почки выделяют урину».

Европа поклонилась этому замечательному «мозгу». Чего же она взволновалась, когда поднялся этот железный «молот»? «Назвался груздем — полезай в кузов»; «кто любит кататься — люби и саночки возить».

Нет, не теперь нам плакать — и не об этом Реймском соборе. Давно надо было начать плакать — о том, что отнята у нас душа бессмертная и на место ее мыслителишками вложена кривая сухая палка. Вот где пункт» (В. В. Розанов)⁸.

«Бог отнимает у нас то, от чего мы сами отказались и все больше отказываемся» — вот разгадка тяготящих нас эти годы событий и ответ на связанные с ними недоуменные вопросы.

Вместе с автором приведенной статьи мы должны сказать и то, что «вся наша литература» (по крайней мере та, которая наиболее широко и глубоко захватила наше общество) «уложена» на попрание наших святынь, под которым, скажем словами Розанова, «стоят тысячи одобрительных подписей, стоят такие авторитеты, что страшно выговорить».

Вспомните всю неустанную деятельность нашей злополучной интеллигенции и ее вождей, «писателей всех рангов», в течение десятилетий разбрасывающих всюду тлетворные семена безбожного гуманизма и человекобожия; вспомните зараженную протестантскими идеями нашу духовную школу, выпускавшую рационалистов-пастырей и скептиков-учителей, от которых духовный яд неправославия распространялся в обществе и народе, идя как бы навстречу духовно-разлагающему влиянию интеллигенции; вспомните лицемерие светской власти, облекавшейся в ризу церковности для поддержания (в интересах государства) веры народной; вспомните, наконец, угодничество в ущерб, конечно, интересам церковным духовных властей пред сильными мира сего; а главное — восстановите в своем сознании почти всеобщее непонимание существенных сторон церковного мировоззрения — теургической и мистической — и вы легко объясните себе, как естественное следствие всеобщего духовного недуга, все то кощунственное, святотатственное и богохульное, что пышным цветом раскрылось у нас в последние годы. Россия давно начала внутренне отпадать от Церкви: что же удивительного, если государство отвергло, «отделило» Церковь и, по естественному и Божескому закону, подвергло ее гонению?

Давнишнее и все углублявшееся многообразное отступление народа от пути Божия должно было вызвать кару Божию, может быть, для спасения от гибели того, что могло быть спасено чрез очистительный огонь испытания. «Остаток»⁹ подлинных верующих христиан не мог отвести от России карающей десницы Господней, как такой же остаток верных иудеев не мог отклонить от своей родины и ее святынь удара, нанесенного ветхозаветным антихристом Антиохом Епифаном, о котором повествует второй литературный документ, упомянутый мною выше, а именно 1-я глава 1-й Маккавейской книги.

Я приведу эту главу полностью, чтобы дать вам понять весь смысл и почувствовать всю значительность событий, о которых эта глава повествует. События эти, несмотря на их отдаленность от нашего времени, очень близки к нему не только по своему внутреннему смыслу, но и по своему конкретному содержанию. Вот это глубоко поучительное повествование, которое и прошу прочитать внимательно и сопоставить с тем, что мы пережили недавно и переживаем ныне.

«¹После того как Александр, сын Филиппа, Македонянин, который вышел из земли Киттим, поразил Дария, царя Персидского и Мидийского, и воцарился вместо него прежде над Елладою, — ²он произвел много войн и овладел многими укрепленными местами, и убивал царей земли. ³И прошел до пределов земли и взял добычу от множества народов; и умолкла земля пред ним, и он возвысился, и вознеслось сердце его. ⁴Он собрал весьма сильное войско и господствовал над областями и народами и властителями, и они сделались его данниками. ⁵После того он слег в постель и, почувствовав, что умирает, ⁶призвал знатных из слуг своих, которые были воспитаны с ним от юности, и разделил им свое царство еще при жизни своей. ⁷Александр царствовал двенадцать лет и умер. ⁸И владычествовали слуги его каждый в своем месте. ⁹И по смерти его все они возложили на себя венцы, а после них и сыновья их в течение многих лет; и умножили зло на земле. ¹⁰И вышел от них корень греха — Антиох Епифан, сын царя Антиоха, который был заложником в Риме, и воцарился в сто тридцать седьмом году царства Еллинского. ¹¹В те дни вышли из Израиля сыны беззаконные и убеждали многих, говоря: пойдем и заключим союз с народами, окружающими нас, ибо с тех пор, как мы отделились от них, постигли нас многие бедствия. ¹²И добрым показалось это слово в глазах их. ¹³Некоторые из народа изъявили желание и отправились к царю; и он дал им право исполнять установления языческие. ¹⁴Они построили в Иерусалиме училище по обычаю языческому ¹⁵и установили у себя необрезание, и отступили от святаго завета, и соединились с язычниками, и продались, чтобы делать зло. ¹⁶Когда Антиох увидел, что царство укрепилось, предпринял воцариться над Египтом, чтобы царствовать над двумя царствами, ¹⁷и вошел он в Египет с сильным ополчением, с колесницами, и слонами, и всадниками, и множеством кораблей; ¹⁸и вступил в сражение с Птоломеем, царем Египетским; и убоялся Птоломей от лица его и обратился в бегство, и много пало раненых. ¹⁹И овладели они укрепленными городами в земле Египетской, и взял он добычу из земли Египетской. ²⁰После поражения Египта Антиох возвратился в сто сорок третьем году и пошел против Израиля, и вступил в Иерусалим с сильным ополчением; ²¹вошел во святилище с надменностью и взял золотой жертвенник, светильник и все сосуды его, ²²и трапезу предложения, и возлияльники, и чаши, и кадильницы золотые, и завесу, и венцы, и золотое украшение, бывшее снаружи храма, и всё обобрал. ²³Взял и серебро, и золото, и драгоценные сосуды, и взял скрытые сокровища, какие отыскал. ²⁴И, взяв всё, отправился в землю свою и совершил убийства, и говорил с великою надменностью. ²⁵Посему был великий плач в Израиле, во всех местах его. ²⁶Стенали начальники и старейшины, изнемогали девы и юноши, и изменилась красота женская. ²⁷Всякий жених предавался плачу, и сидящая в брачном чертоге была в скорби. ²⁸Вострепетала земля за обитающих на ней, и весь дом Иакова облекся стыдом. ²⁹По прошествии двух лет послал царь начальника податей в города Иуды, и он пришел в Иерусалим с большою толпою; ³⁰коварно говорил им слова мира, и они поверили ему; но он внезапно напал на город и поразил его великим поражением, и погубил множество народа Израильского; ³¹взял добычи из города и сожег его огнем, и разрушил домы его и стены его кругом; ³²и увели в плен жен и детей, и овладели скотом. ³³Оградили город Давидов большою и крепкою стеною и крепкими башнями, и сделался он для них крепостью. ³⁴И поместили там народ нечестивый, людей беззаконных, и они укрепились в ней; ³⁵запаслись оружием и продовольствием и, собрав добычи Иерусалимские, сложили там, и сделались большою сетью. ³⁶И было это постоянною засадою для святилища и злым диаволом для Израиля. ³⁷Они проливали невинную кровь вокруг святилища и оскверняли святилище. ³⁸Жители же Иерусалима разбежались ради них, и он сделался жилищем чужих и стал чужим для своего рода, и дети его оставили его. ³⁹Святилище его запустело, как пустыня, праздники его обратились в плач, субботы его — в поношение, честь его — в уничижение. ⁴⁰По мере славы его увеличилось бесчестие его, и высота его обратилась в печаль. ⁴¹Царь Антиох написал всему царству своему, чтобы все были одним народом, ⁴²и чтобы каждый оставил свой закон. И согласились все народы по слову царя. ⁴³И многие из Израиля приняли идолослужение его и принесли жертвы идолам, и осквернили субботу. ⁴⁴Царь послал через вестников грамоты в Иерусалим и в города Иудейские, чтобы они следовали узаконениям, чужим для сей земли, ⁴⁵и чтобы не допускались всесожжения и жертвоприношения, и возлияние в святилище, чтобы ругались над субботами и праздниками ⁴⁶и оскверняли святилище и святых, ⁴⁷чтобы строили жертвенники, храмы и капища идольские, и приносили в жертву свиные мяса и скотов нечистых, ⁴⁸и оставляли сыновей своих необрезанными, и оскверняли души их всякою нечистотою и мерзостью, ⁴⁹для того, чтобы забыли закон и изменили все постановления. ⁵⁰А если кто не сделает по слову царя, да будет предан смерти. ⁵¹Согласно этому писал он всему царству своему и поставил надзирателей над всем народом, и повелел городам Иудейским приносить жертвы во всяком городе. ⁵²И собрались к ним многие из народа, все, которые оставили закон,— и совершили зло в земле; ⁵³и заставили Израиля укрываться во всяком убежище его. ⁵⁴В пятнадцатый день Хаслева, сто сорок пятого года, устроили на жертвеннике мерзость запустения, и в городах Иудейских вокруг построили жертвенники, ⁵⁵и перед дверями домов и на улицах совершали курения, ⁵⁶и книги закона, какие находили, разрывали и сожигали огнем; ⁵⁷у кого находили книгу завета, и кто держался закона, того, по повелению царя, предавали смерти. ⁵⁸С таким насилием поступали они с Израильтянами, приходившими каждый месяц в города. ⁵⁹И в двадцать пятый день месяца, принося жертвы на жертвеннике, который был над алтарем, ⁶⁰они, по данному повелению, убивали жен, обрезавших детей своих, ⁶¹а младенцев вешали за шеи их, домы их расхищали и совершавших над ними обрезание убивали. ⁶²Но многие в Израиле остались твердыми и укрепились, чтобы не есть нечистого, ⁶³и предпочли умереть, чтобы не оскверниться пищею и не поругать святаго завета,— и умирали. ⁶⁴И был весьма великий гнев над Израилем» (1 Мак 1. 1—64).

Хотя для внимательного и вдумчивого читателя едва ли требуется комментарий к сей «повести первоначальных дней»¹⁰, тем не менее, я считаю не лишним сказать нечто по поводу этого библейского рассказа. Опуская довольно поучительное введение (ст. 1—10), я остановлюсь на главной теме рассказа, на личности Антиоха Епифана, которого автор священной летописи именует «корнем греха», и на его отношении к еврейскому народу.

Этот сирийский царь, один из преемников Александра Македонского, возымел мысль, обратившуюся у него в любимую мечту, ввести во всех своих областях, в числе которых была Палестина, культ Юпитера Олимпийского и, объединяя самого себя с этим богом, хотел, в заключение всего, чтобы ему воздавалась божеская почесть (см. 2 Мак 6. 2, 7). Он старался истребить всякое другое богопочитание и обнаружил при этом такой горячий фанатизм, что казался нередко сумасшедшим и был прозван в насмешку Епиман (безумный) вместо Епифан (славный). Он отменил в Иерусалиме поклонение Иегове и заменил его идолопоклонством. Этому содействовало то обстоятельство, что среди народа Божия нашлось значительное количество сторонников языческой культуры (см. 1 Мак 1. 12 и след.; 2 Мак 4. 9 и след.).

Святому народу и откровенной религии грозила серьезная опасность. Во всем том, что Израиль вынес от язычников до времен Иисуса Христа, не было еще ничего похожего на преследования Антиоха. Антиох с своей гордостью, приведшею его к самообоготворению, и с своей фанатической ненавистью к Богу и к Его закону есть прообраз антихриста. Все учители Церкви усматривали в Антиохе этот прообраз. Присмотримся несколько к некоторым частным действиям этого ветхозаветного антихриста по отношению к народу Божию, с одной стороны, и к нравственному состоянию самого избранного народа в эпоху Антиоха Епифана, с другой. Это рассмотрение не будет бесполезно для нас.

Прочитанная вами 1-я глава 1-й Маккавейской книги прежде всего отмечает то обстоятельство, что в указанную эпоху «вышли из Израиля сыны беззаконные», возжелавшие сближения с народами языческими и введения у себя образования и порядков языческих с отвержением святого закона отеческого ^*** (ст. 11 и след.).

Но «Бог поругаем не бывает»¹¹, и плодом этого отступничества от пути истины явилось пленение Антиохом Иерусалима, ограбление храма, похищение святынь его, избиение иудеев и «великий плач в Израиле».

Спустя два года повторилось то же бедствие, но еще более тягостное. Иерусалим подвергся огню, разрушению и ограблению, святилище — осквернению, многие жители с семьями были пленены, внутри самого святого града создалась вражеская крепость, снабженная оружием и провиантом и ставшая «постоянною засадою для святилища и злым диаволом для Израиля» ^****. Святилище запустело, праздники обратились в плач, субботы — в поношение, честь — в уничижение».

Но на этом бедствие не остановилось: из внешнего оно обратилось во внутреннее и, таким образом, пустило более глубокие корни в народе израильском. «Царь Антиох написал всему царству своему, чтобы все были одним народом, и чтобы каждый оставил свой закон» ^***** (см. ст. 41 и след.).

Антиох потребовал отречения от веры отцов, от служения Иегове и принятия культа языческого. Введение этого единообразного и человекобожеского культа во всех подвластных Сирии странах Антиох ставил своей главной задачей. Для проведения в жизнь Израиля враждебных существу его религии верований допускалось всякое насилие, а для наблюдения за исполнением безбожных царских предписаний поставлены были особые надзиратели ^******.

«И был весьма великий гнев над Израилем»,— заключает 1-ю главу автор 1-й Маккавейской книги.

Сопоставьте со сказанным, друзья мои, наше увлечение гуманитарным просвещением Запада, начиная хотя бы с эпохи Петра I, насаждение соответственных школ для проведения этого просвещения в жизнь русского народа, постепенное введение порядков и новинок этой гуманистической культуры и вытеснение вековых церковных воззрений и обычаев, проследите последовательное, в разных слоях народа, уклонение от идеала богочеловеческого в сторону начал человекобожеских — и вы не удивитесь, что нас постигла та же участь, что и иудеев времен Антиоха, ибо и мы и они погрешили в одном и том же.

Отдаленные духовные потомки ветхозаветного антихриста пришли к нам, по попущению Божию, с тем же, с чем приходил он к изменившим Богу древним иудеям. Поучительно, что не только с внутренней стороны, со стороны назойливо насаждаемой человекобожеской культуры, но и в отношении внешних приемов действования богоборчество наших дней так тесно сближается с богоборчеством ветхозаветным.

Кроме других очень существенных выводов, к которым подводит нас история Антиоха Епифана, как сама по себе, так и при сопоставлении с событиями, современными нам, из нее следует и тот вывод, который высказан был, совершенно независимо от этой истории, В. В. Розановым, оперировавшим с фактами недавнего прошлого. Вы помните этот вывод: «Бог отнимает у нас то, от чего мы сами отказались и все больше отказываемся».

Вот эту истину и нужно нам твердо помнить и привить ее к нашему сердцу. Оплодотворенное ею сердце получает способность правильного разумения того, что без этого разумения будет неизбежно и бесплодно угнетать нас. Эта истина, усвоенная сердцем, укажет нам и тот путь духовного действования, по которому идти призывает нас наш единственный Вождь и Учитель.

Письмо мое, по обыкновению, растянулось сверх желанной меры, а потому я не буду утомлять вас теми домыслами и соображениями, которые толпятся у меня в голове, и закончу беседу с вами краткой выпиской из 6-й главы 2-й Маккавейской книги. После повествования о жестоком религиозном гонении, воздвигнутом против иудеев царем Антиохом, автор названной книги обращается со следующим увещанием к своим читателям:

«Тех, кому случится читать эту книгу, прошу не страшиться напастей и уразуметь, что эти страдания служат не к погублению, а к вразумлению рода нашего... Ибо не так, как к другим народам, продолжает Господь долготерпение, чтобы карать их, когда они достигнут полноты грехов, не так судил Он о нас, чтобы покарать нас после, когда уже достигнем до конца грехов. Он никогда не удаляет от нас Своей милости и, наказывая несчастьями, не оставляет Своего народа» (12, 14—16).

Будем молиться, чтобы эти утешительные слова, сказанные об Израиле, могли быть отнесены и к нашему многострадальному народу в наступившие годы духовных и материальных бедствий.

Вложим также себе в сердце трогательное и ободряющее слово апостола Петра: «Возлюбленные! огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного, но как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явление славы Его возрадуетесь и восторжествуете» (1 Пет 4. 12—13).

Прошу молитв. Да хранит всех нас Господь.

Любящий вас брат о Господе.

P. S. По поводу возмущения и негодования против притеснений, насилий и всяких неправд, чинимых теми, «иже во власти суть»¹³, мне вспомнился случай, приключившийся со мною в конце 1918 или в начале 1919 года. Прохожу я как-то по улице и вижу большой плакат, какие тогда почти ежедневно появлялись на стенах домов. Крупным и жирным шрифтом возвещалась очередная «тактическая» ложь, глубоко возмутившая меня. У меня готово было сорваться какое-то бранное или, по крайней мере, резкое слово по адресу сочинителей, но вдруг совершенно неожиданно для меня откуда-то из тайников души всплыли на поверхность моего сознания слова апостола Иуды, никогда раньше не прилагавшиеся мною к жизненным явлениям: «Михаил Архангел, когда говорил с диаволом, споря о Моисеевом теле, не смел произнести укоризненного (по славянски «хульна») суда, но сказал: «да запретит тебе Господь» (Иуд 9).

И вместе с тем какой-то внутренний голос явственно сказал мне: «не хули их, они орудие Божие; хуля их, будешь хулить Пославшего их; прими посланное как от руки Божией и терпеливо и уповательно неси крест, кто бы ни был орудием испытания, непрестанно и твердо памятуя о Промышляющем и Действующем во спасение верных».

Я принял и припомнившийся внезапно текст Писания, и тайный голос как некоторое откровение, коим руковожусь с тех пор, поддерживая мир души своей в самые тяжелые минуты личной, общественной и церковной жизни. И когда дух осуждения, негодования или уныния начинает приступать к моему сердцу, я вспоминаю наставление, полученное при чтении плаката, и смущаемая душа успокаивается, возвергая печаль свою на Господа, поражающего и врачующего.

16/29 июня 1925 г.

Примечания

¹ В 1919—1920 гг. проводилась массовая кампания осквернения мощей (63 «вскрытия»), в том числе таких великих святых русского народа, как Сергий Радонежский, Тихон Задонский, Савва Звенигородский и др.; останки святых уничтожались или передавались в музеи (см.: Степанов (Русак) В. Свидетельство обвинения. Т. 1. М. 1993. С. 126—128).

² Используя разразившийся в стране во второй половине 1921 г. голод, вызванный не столько засухой, сколько бесчеловечной политикой продразверстки в деревне, большевики решили нанести смертельный удар по Церкви, издав в феврале 1922 г. декрет об изъятии на нужды голодающих всех церковных ценностей, независимо от их освященности и богослужебного назначения. Результатом были массовые кровавые столкновения с верующими, вставшими на защиту Церкви от посягательств святотатцев.

³ Достаточно привести их названия: «Безбожник», «Безбожник у станка», «Антирелигиозник», «Атеист» и др.

⁴ Как теперь известно, тезис об отделении Церкви от государства был лишь прикрытием негласного курса на искоренение религии как таковой, взятого Лениным и другими большевистскими вождями.

⁵ Древний кафедральный собор Нотр-Дам в г. Реймсе (Франция, департамент Марна) был сильно разрушен 7 сентября 1914 г. германской артиллерией; многочисленные газетные статьи были посвящены обличению немецких варваров, поднявших руку на уникальный памятник истории (в Реймсе крестился первый король Франции Хлодвиг и в память этого события в соборе столетиями короновались французские короли), архитектуры (готика XII—XIV вв.) и христианского искусства (в нем находились богослужебные книги Франциска Ассизского, распятие работы Людовика Святого, многочисленные скульптуры и др.). После войны Реймский собор был восстановлен.

⁶ В «Орлеанской деве» Шиллера паперть Реймского собора является местом действия в сцене проклятия Жанны Д’Арк ее отцом.

⁷ Долой (фр.).

⁸ К разрушению Реймского собора // Розанов В. В. Война 1914 года и русское возрождение. Петроград. 1915. С. 170—177.

⁹ Рим 11. 5.

¹⁰ Парафраз последней строки стихотворения А. С. Пушкина «Возрождение»:

Так исчезают заблужденья
С измученной души моей,
И возникают в ней виденья
Первоначальных, чистых дней.

¹¹ Гал 6. 7.

¹² Имеется в виду захват большевиками Московского Кремля после его семидневного артиллерийского обстрела, повлекшего за собой повреждение святынь. Расследование этого преступления, произведенное по постановлению Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917—1918 гг., резюмировано в книге епископа Нестора Камчатского «Расстрел Московского Кремля (27 октября — 3 ноября 1917 г.)» (М. 1917. 24 с.).

¹³ 1 Тим 2. 2.

          ^* Источники: Жития Новомучеников и исповедников Российских Московской епархии. Январь — май. — Тверь. «Булат». 2002. С. 41—51; М. А. Новоселов. Письма к друзьям. — М. ПТСБИ. 1994.

        ^** Печатается по: М. А. Новоселов. Письма к друзьям. — М. ПСТБИ. 1994.

      ^*** Сопоставьте с этим «окно в Европу», прорубленное Петром, и последовавшее за этим привитие русскому народу западноевропейских начал, так существенно изменивших направление магистрали нашей истории (здесь и далее прим. автора).

    ^**** Припомните печальную историю Московского Кремля в начале большевистской революции¹².

  ^***** Не напоминает ли это недавно пережитое и переживаемое нашей родиной?

^****** Не то же ли видим мы теперь на Святой Руси?!