В февральском номере мы сообщали о кончине инокини Серафимы (Ольги Александровны Кавелиной). В прощальном слове о. Димитрий сказал:

«Ольга Александровна была единственной прихожанкой, которая ходила в наш храм еще юной девочкой, до его закрытия. Поэтому для нас она представляла живую связь времен. От тех лет в храме остались только стены, икона святителя Митрофана, которая хранилась в храме «Нечаянной радости» в Марьиной Роще, и она — три свидетеля того, что здесь происходило. Знала она и нашего расстрелянного в Бутово настоятеля, причисленного к лику святых отца Владимира Медведюка, который своей проповедью, любовью ко Христу собрал здесь, на самом краю Москвы, такую обширную паству.

Сегодняшний день для нас особенный. С одной стороны, мы рады за Ольгу Александровну, что ее земные страдания закончились. А с другой стороны, конечно, это есть большая потеря, потому что она была очень твердо укоренена в православной вере, в нашей отечественной церковности. И от той традиции, которую она в себе содержала, очень многие питались, имели возможность лучше почувствовать необходимую нам преемственность в Церкви. Христианство исторично, и очень важно ощутить связь с предыдущими поколениями христиан и почувствовать их дух, войти в это русло исторического движения, к которому и мы, по милости Божией, оказались причастны.

Смерть — вещь весьма и несправедливая, и ужасная, и никогда не скажешь, что она пришла ко времени, но тем не менее это необходимый закон, в силу того что человек — существо грешное. Но в случае с Ольгой Александровной, благодаря ее твердой вере, мы можем спокойно надеяться, что Господь примет ее в обитель вечную, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания. Поэтому, по-человечески рассуждая, за нее, конечно, радостно.

Во Христе человек не бывает одинок. И хотя Ольга Александровна не имела собственной личной семьи, что женщинами часто очень трагично воспринимается, но сколько она на своем последнем прощании собрала людей. Сегодня даже владыка Арсений приезжал во время литургии с нею попрощаться. Святейший Патриарх благословил ее похороны в Оптиной пустыни, и там, в этом святом месте Русской земли, ее тело найдет последнее упокоение.

Я рад, что мы все вместе поучаствовали в этом таинственном событии, потому что от таких благодатных впечатлений многое зависит. Память о жизни Ольги Александровны будет отражаться и на нашем бытии, потому что для современного поколения христиан она во многом может явиться примером твердости стояния в истинной вере, во Христе. Она человек необыкновенной судьбы, и каждое воспоминание о ней может дать очень многое и всем остальным. Царствие ей Небесное, а нам — сохранить память и молитву за нее, и таким образом, через молитву, расставания для нас не будет, в духе мы будем все соединены».

Накануне ее кончины, 18 февраля, праздновалась икона «Взыскание погибших». В семье Кавелиных несколько десятилетий хранился чудотворный образ «Взыскание погибших» из закрытого в советское время храма Николы в Звонарях. Впоследствии святыню передали в Пюхтицкий монастырь, а когда в 90-е годы — именно в Звонарях! — было создано Пюхтицкое подворье, Матерь Божия, как говорила Ольга Александровна, вернулась на Свое место. (Интересно, что при о. Владимире Медведюке в храме Святителя Митрофана служили молебны с акафистом перед иконой «Взыскание погибших».)

Скончалась Ольга Александровна 19 февраля, в день памяти настоятеля храма в Соломенной Сторожке священномученика Василия Надеждина, которого хорошо знала и семье которого помогала после его ареста.

Отпевали Ольгу Александровну не одну — и получилось так, что ее гроб стоял перед иконой святителя Митрофана. Эту икону она помогла вернуть во вновь открытый в 1990 году Митрофаниевский храм. С Оптиной пустыней, где ее похоронили, она была связана с самого детства и после открытия монастыря помогала найти место погребения старцев.

Ниже мы публикуем воспоминания об Ольге Александровне Кавелиной и ее собственные воспоминания, продиктованные незадолго до смерти Надежде Исааковне Цыгановой. К сожалению, матушка была уже очень слаба и смогла рассказать лишь малую часть того, что помнила.

Тихо ушла от нас любимая нами Ольга Александровна — инокиня Серафима. Приняв тайный постриг в 1956 году, она хранила эту тайну до последнего. Многие из ее близких людей даже не знали об этом.

Вся ее жизнь была служением Церкви и людям. Когда закрывали храмы, то богослужебные книги и иконы сжигали прямо во дворах. И она ночью старалась прийти в очередной закрывающийся храм и что могла: книги, иконы — складывала в рюкзак и уносила. Позже, рассказывая об этом, сокрушалась: «Ну сколько я, сопливая девчонка, могла унести!» Нам сейчас трудно представить то время, хотя можно догадаться, чт€о сделали бы с ней, застав ее за этим занятием. Впоследствии все, что сохранила, она вернула в храмы. Много знала, хранила архивы, при восстановлении храмов помогала восполнить утраченные факты, постоянно следила за новыми изданиями, если с чем-то не соглашалась, видела неточности — звонила в редакцию, предоставляла достоверный материал. Равнодушной не была никогда.

Духовными наставниками ее были архиепископ Варфоломей (Ремов) — наместник Высоко-Петровского монастыря (расстрелян в 1935 году); архимандрит Никита (Курочкин) — канонарх Зосимовой пустыни, духовный сын старца Мелхиседека (после закрытия пустыни оба они перешли в Высоко-Петровский монастырь). В 1925—1927 годах отец Никита был в ссылке в районе Пинеги. Здесь он исповедовал, причащал, а потом отпел преподобного Никона Оптинского. По возвращении из ссылки жил в 3 км от Волоколамска, в селе Ивановском. Комнатку, где помещались только сундук и кровать, а между ними — почтовый ящик, заменявший стол, с ним делил последний постриженник Зосимовой пустыни архимандрит Зосима (Нилов). Батюшки поочередно служили в местном храме Иоанна Воина.

Когда архимандрит Никита умер, Ольга Александровна окормлялась у его духовного сына иеромонаха Феодора (Богоявленского), который свою первую службу после хиротонии совершил на 40-й день батюшки, в том же храме Иоанна Воина. Перед арестом в июне 1941 года отец Феодор оставил ей свое завещание. Был замучен в лагерях и скончался 19 июля 1943 года.

Об отце Никите она рассказывала так, что казалось, только вчера она с ним рассталась, хотя ей тогда было 20 лет. Умирая, батюшка дал последние наставления: «Все, что нужно тебе, я сказал, но если плохо слушала — пеняй на себя. Там я тебя встречу, но какая ты придешь — это зависит от тебя». В этих рассказах об отце Никите чувствовалась его беспредельная любовь к чадам. Приезжала Ольга Александровна со своими проблема и бедами в Ивановское на один день. «Батюшка прижмет мою голову к груди — и все беды уходили, и я лечу домой счастливая»,— вспоминала она. Однажды на обратном пути встретила детей. Увидев бегущую, чтобы не опоздать на поезд, девушку, те бросили свои игры и уставились на нее. Она остановилась, спрашивает: «Вы что так на меня смотрите?» — «Тетя, какая ты красивая, вся сияешь!» Такой была батюшкина благодать.

Умер отец Никита на 48-м году жизни, выпросив у Господа смерть. Началась новая волна репрессий, и он говорил: «Будут меня пытать, а я человек слабый, не выдержу»,— боялся, что могут пострадать его чада. За несколько дней до смерти, 6 мая 1937 года, собрал всех, совершил службу, благословил, велел на коленях (они еще удивились: Светлая седмица!) приложиться к иконе Божией Матери, Которой и вручил всех. Преподобномученик Феодор (Богоявленский), бывший при кончине батюшки, рассказывал, что, умирая, он сам себе читал отходную.

В жизни не бывает случайностей: отец Никита присутствовал на отпевании старца Зосимовой пустыни Алексия, а Ольга Александровна — на его прославлении.

Ольга Александровна безгранично любила людей, сострадала им, часто говорила: «Как сейчас всем тяжело». Приходящие к ней с бедами и неприятностями уходили успокоенные. Она не оставляла человека без своего участия и внимания до тех пор, пока ситуация не изменялась к лучшему. Удивительно, что ее любовь к людям, при ее твердом характере, была такой, что каждый чувствовал, что он самый любимый. Хотя такими любимыми были все.

Несмотря на свои немощи (серьезно болела последние 25 лет — видимо, сказались и работы на лесоповале, где она на всю жизнь заработала грыжу), она всегда была в заботах не только о родных, но и обо всех, кто к ней обращался. И это была не только ее сердечная молитва. Она удивительным образом все устраивала так, что каждый получал то, в чем нуждался: через нее одни люди помогали другим, и получалось, что, не имея ничего, кроме пенсии, она не только «одевала-обувала» (при этом вещи, которые она передавала, оказывались самыми необходимыми для человека), но и нередко особо нуждающимся помогала материально.

Приходящих к ней всегда усаживала за стол. Любила повторять слова знакомых, которые в те голодные годы говорили: «Пойдем на кавелинские остатки». В доме всегда было принято оставлять еду для тех, кто придет. Папа Ольги Александровны перед смертью сказал: «Запомни: рука дающего не оскудеет». Эту заповедь она хранила всю свою жизнь и исполняла.

Мое знакомство с Ольгой Александровной произошло в храме, после службы. Она внимательно посмотрела на меня и сказала: «Хорошо, что вы не «праведная». Только теперь мне стал понятен смысл ее слов. Глядя на нее, мы учились любить и молиться Господу, Божией Матери всем сердцем, как это делала она — не напоказ. Становилось понятно, что не в количестве вычитанных молитв и сделанных поклонов все дело, а уж тем более не во внешнем виде (хотя он должен соответствовать установленным канонам), а в нашем сердце, которое мы можем открыть Господу — или не открыть.

Богослужение она очень любила, знала каждую службу, каноны. Особенно любила службы под Рождественский сочельник, которые в Благовещенском храме совершаются так, как это положено, без сокращений. Во время службы была внимательна, старалась не пропустить ни одного слова, обращала внимание на хорошее чтение и пение. Когда не могла ходить в храм, очень страдала и в то же время мужественно смирялась перед Господом.

До последней минуты старалась все делать сама, помощь в уходе за собой принимала с болью, говорила: «Придется перед Богом за все отвечать». Тишины и покоя, которых ей так недоставало в жизни, в ее доме не было: приходили люди, звонил телефон. До последних дней, сама тяжело страдая, переживала за других. Видимо, не случайно и отпевали ее не одну, а с тремя погибшими.

Вечная ей память.