Вот что случилось также в том святом монастыре. Один брат, именем Афанасий, проводивший жизнь святую и богоугодную, после долгой болезни умер. Два брата отерли мертвое тело, увили как следует покойника и ушли. По случаю заходили к нему некоторые другие, но, видя, что он умер, также ушли. И так покойник оставался весь день без погребения: был он очень беден, ничего не имел от мира сего и потому был в небрежении у всех. Богатым только всякий старается послужить как в жизни, так и при смерти, чтобы получить что-нибудь в наследство. Ночью же явился некто игумену и сказал: "Ты веселишься, а человек Божий, такой-то, другой день лежит без погребения". Узнавши об этом, игумен утром того же дня пошел со всей братией к умершему, и нашли его сидящим и в слезах. И ужаснулись все, видя, что он ожил, и спрашивали его: "Как ты ожил?" или: "Что видел?" Он не отвечал ничего и повторял только "спасайтесь". Братия же умоляли его говорить. "Чтобы и нам было то на пользу",— говорили они. Он же сказал им: "Вы не поверите, если я скажу вам". Братия же с клятвой говорили ему: "Соблюдем все, что бы ты ни сказал нам". Тогда он сказал: "Имейте во всем послушание к игумену, пребывайте во всякое время в покаянии, самое главное, молитесь Господу Иисусу Христу и Пречистой Его Матери и преподобным отцам Антонию и Феодосию, чтобы здесь окончить вам жизнь и сподобиться погребения в пещере со святыми отцами. Вот три самые полезные вещи, если только постигнет кто исполнить все это по чину. Не возносись только! Теперь не спрашивайте меня более". И, сказавши братии: "Молю вас, простите меня", пошел в пещеру, заложил свою дверь и пробыл в этой пещере 12 лет, никогда не говоря ни с кем. Когда же пришло время преставления его, он призвал всю братию, повторил им то, что говорил прежде о послушании и о покаянии, и, сказав: "Блажен, кто сподобится быть здесь положенным", почил с миром о Господе.

Был между братией некто, уже много лет страдавший болью в ногах. И принесли его над умершего. Он же обнял тело блаженного и исцелел, и с того времени и до самой смерти никогда уже не болели у него ни ноги, ни что другое. Имя этому брату — Вавила. Он так рассказывал братии о своем исцелении: "Лежал я и стонал от боли, вдруг вошел этот блаженный и сказал мне: приди, я исцелю тебя. Только что хотел я его спросить, когда и как он пришел ко мне,— он мгновенно сделался невидим". И уразумели все из этого, что угодил Афанасий Господу: 12 лет не выходил он из пещеры, не видел солнца и плакал беспрестанно и день, и ночь, ел только хлеб, пил воду — и то мало и через день. О чуде же этом слышал я от того Вавилы, которого исцелил он.

Если кому покажется невероятным то, что я пишу, пусть почитают жития святых отцов наших Антония и Феодосия, начальников русского монашества, и тогда уверуют. Если же и тогда не переменятся, не их вина: должно сбыться притче, сказанной Господом: "Вышел (сеятель) сеять семя свое. Иное упало при пути, другое в терние", то есть в сердце таких людей, в которых заботы житейские подавляют доброе семя. О них один пророк сказал: "Окаменело сердце людей сих, и им трудно слышать ушами". И другое: "Господи, кто поверит слуху нашему". Ты же, брат и сын мой, не следуй их примеру. Не для них пишу я, а тебя хочу приобресть. Совет же мой тебе: утвердись благочестием в том святом монастыре Печерском, не желай власти — ни игуменства, ни епископства: довольно тебе для спасения окончить жизнь в монастыре том. Ты сам знаешь, что много подобного могу я рассказать тебе изо всех книг; но полезнее будет для тебя, если я скажу тебе немногое из многого слышанного мною о деяниях черноризцев того божественного и святого монастыря Печерского.

В том же Печерском монастыре был черноризец, именем Арефа, родом половчанин. Много богатства имел он в келье своей, и никогда ни одной цаты, ни даже хлеба не подал убогому, и так был скуп и немилосерд, что и самого себя голодом морил. И вот в одну ночь пришли воры и покрали все имение его. Арефа же тот от великой скорби о своем золоте хотел сам себя погубить, тяготу великую возложил на невинных и многих мучил без правды. Мы все молили его прекратить взыскания, но он и слушать не хотел. И блаженные те старцы утешали его, говоря: "Брат! Возложи на Господа печаль свою, и Он пропитает тебя". Он же досаждал всех жестокими словами. Через несколько дней впал он в лютый недуг и уже при конце был, но и тут не унялся от роптания и хулы. Но Господь, Который всех хочет спасти, показал ему пришествие Ангелов и полки бесов, и он начал взывать: "Господи, помилуй! Господи, согрешил я! Все то Твое, и я не жалуюсь". Освободившись же от болезни, он рассказал нам, что было ему такое явление. "Пришли,— говорил он,— ангелы, пришли также и бесы. И начали они состязаться о украденном золоте. И сказали бесы: "Он не похвалил, а похулил, и теперь наш и нам предан". Ангелы же говорили мне: "О, окаянный человек! Если бы ты благодарил за это Бога, то вменилось бы тебе, как Иову. Великое дело пред Богом, когда кто творит милостыню; но тот отдает по своей воле. Если же кто за взятое насилием благодарит Бога — это более милостыни: дьявол, делая это, хочет довести до хулы человека, а он все с благодарением предает Господу — так это более милостыни". И вот, когда Ангелы сказали мне это, я стал кричать: "Господи, прости! Господи, согрешил я! Господи! то все Твое, и я не жалуюсь". И тотчас бесы исчезли, Ангелы же стали радоваться и вписали в милостыню пропавшее серебро". Слыша это, мы прославили Бога, давшего нам знать о сем; блаженные же те старцы, рассудивши об этом, сказали: "Воистину достойно и праведно при всяком случае благодарить Бога". И видели мы, что выздоровевший Арефа всегда славил и хвалил Бога, и удивлялись изменению его ума и нрава: тот, которого прежде никто не мог отвратить от хулы, теперь постоянно взывает с Иовом: "Господь дал, Господь и взял. Как Господу угодно, так и было. Буди благословенно имя Господне во веки". Если бы не видел он явления Ангелов и не слышал их речей, никак не перестал бы он роптать. И мы веровали, что истинно было так. И в самом деле, если бы не было это великое дело, то старец, о котором пишется в патерике, не стал бы молиться Богу, чтоб пришли на него разбойники и взяли все его имущество. Когда же услышал его Бог и пришли на него разбойники, он предал в их руки все, что у него было.

Вот уже всевозможные наставления дал я тебе, брат мой. Проси у Бога, чтобы в этом монастыре окончить тебе жизнь в покаянии и в послушании игумену своему Акиндину: эти три больше всех добродетелей, как свидетельствовал Афанасий затворник.

И вот другое дивное чудо о той богоизбранной церкви скажу я тебе, брат мой.

Пришли в пещеру к блаженным Антонию и Феодосию четыре мужа из Царяграда, очень богатые, и сказали: "Где хотите начать церковь?" Антоний же и Феодосий сказали им: "Идите: Господь назначит место". Они же сказали: "Как вы, предсказывая себе скорую смерть, не назначили еще места? А еще дали нам столько золота". Тогда преподобные призвали всю братию и стали расспрашивать греков, говоря: "Скажите нам истину: что такое было?" Зодчие же эти стали рассказывать так: "Однажды, когда мы спали в своих домах, рано на восходе солнца пришли к каждому из нас благообразные юноши и сказали: "Зовет вас Царица во Влахерну". Мы пошли, взявши с собою друзей и ближних своих. Пришли мы все в одно время и, расспросивши друг друга, узнали, что ту же речь Царицы слышал каждый из нас и одни и те же посланные были за всеми нами. Наконец увидели мы Царицу и при Ней множество воинов. Мы поклонились Ей, и Она сказала нам: "Хочу Я построить Себе церковь на Руси, в Киеве, и вот вам велю это сделать. Возьмите золота на три года". Мы же, поклонившись, сказали: "Госпожа Царица! Посылаешь Ты нас в чужую страну, к кому мы там придем?" Она же сказала: "Я вас посылаю вот с ними, с Антонием и Феодосием". Мы же сказали: "Зачем же, Госпожа, на три года золота нам даешь? Им и прикажи об нас, что нам есть и что пить; а подаришь нас чем Сама знаешь". Царица же сказала: "Этот, Антоний, только благословит и отойдет из этого света в вечный покой; а этот, Феодосий, через год после него отойдет. Итак, берите золото до избытка. А что до того, чтобы почтить вас, то никто не может так, как Я: дам вам, чего и ухо не слыхало и глаз не видал и что на сердце человеку не всходило. Я Сама приду видеть церковь и в ней жить буду". Дала Она нам также и мощи святых мучеников Артемия, Полиевкта, Леонтия, Акакия, Арефы, Иакова, Феодора и сказала: "Это положите в основание". Мы взяли золота больше, чем нам нужно было, и Она сказала: "Выдьте на двор, посмотрите величину церкви". Мы вышли и увидели церковь на воздухе. Вошедши опять к Царице, мы поклонились и сказали: "Госпожа Царица, какое имя церкви?" Она же сказала: "Я хочу назвать ее Своим именем". Мы не смели спросить, как Ее имя, а Она сказала опять: "Богородицына будет церковь". И, давши нам эту икону, сказала: "Она будет в ней наместной". Мы поклонились Ей и пошли в дома свои, неся с собой икону, полученную из рук Царицы".

Выслушавши это, все прославили Бога, Антоний же отвечал зодчим: "Дети мои! Мы никогда не выходили из этого места". Греки же с клятвою говорили: "Из ваших рук взяли мы золото Царицыно перед многими свидетелями, с которыми и провожали вас до корабля. Через месяц после вашего ухода пустились в путь и мы, и вот уже десять дней, как мы вышли из Царяграда. Спрашивали мы Царицу о величине церкви, Она же сказала нам: "Я послала меру — пояс Сына Моего. Сделайте все по Его повелению". И отвечал Антоний: "Дети мои! Великой благодати Христос сподобил вас: вы — совершители Его воли. Звавшие вас, те благообразные юноши, были пресветлые Ангелы, а Царица во Влахерне, Сама чувственно явившаяся вам,— Пресвятая и Чистая и Непорочная Владычица наша Богородица и Приснодева Мария; стоявшие же при Ней воины — бесплотные силы ангельские. А что до нашего образа и данного как бы через нас золота, то Господь ведает, как изволил Он сотворить это с Своими рабами. Благословен приход ваш: добрую спутницу имеете вы, эту честную икону Госпожи. Да даст Она вам, как обещала, чего ухо не слышало, что на сердце человеку не всходило. Этого никто не может дать, кроме Ея и Сына Ея, Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа. Пояс же и венец Его принесены сюда варягами, и сказана была мера ширины, и длины, и высоты той пресвятой церкви: голос такой был с неба, от велелепной славы". Тогда греки со страхом поклонились святым и сказали: "Где такое место? Дайте нам посмотреть его". Преподобный Антоний сказал: "Будем молиться три дня, и Господь явит нам место". И в первую ночь, когда он молился, явился ему Господь и сказал: "Нашел ты благодать предо Мной". Антоний же сказал: "Господи! Если я нашел благодать пред Тобой, пусть будет по всей земле роса, а место, которое Тебе угодно освятить, пусть будет сухо". На другой день нашли сухим то место, где ныне стоит церковь, а по всей земле была роса. На другую же ночь также помолился преподобный и сказал: "Господи! Пусть будет по всей земле сухо, а на месте святом роса". Пошли и нашли так. На третий же день, ставши на том месте, помолились, благословили место, измерили золотым поясом ширину и длину, и преподобный Антоний, подняв руки к небу, сказал громким голосом: "Послушай меня, Господи, послушай меня ныне огнем! Пусть разумеют все, что Тебе это угодно". И спал огонь с неба и пожег деревья и терновник и росу полизал, а на долине сделал как бы рвы, на том месте, где начал копать благоверный князь Святослав. И от страха упали, как мертвые, все бывшие со святыми.

Так положено было начало божественной той церкви. В житии святого Антония найдешь это пространнее. Из жития же святого Феодосия всем известно, как являлся столб огненный от неба до земли, или облако, или иногда как бы дуга сходила с верха старой церкви на это место; как много раз икона переходила — Ангелы переносили ее на место то.

Что, брат мой, больше этого! Прошли мы книги Ветхого и Нового Завета и нигде не находили о святых церквах таких чудес, как об этой: и от варягов, и от Самого Господа и честного Его и Божественного человекообразного подобия. По небесному голосу измерена она была Его поясом, который Он Сам велел нести на приготовленное место, и видена была прежде начатия. Каково и то, что из Греции пришла с зодчими святая икона и подо всеми стенами положены мощи святых мучеников и по этим местам сами написаны на стенах! Пойми, брат мой, что преславнее такого начала и основания! Отец свыше благословил росой, и столпом огненным, и облаком светлым. Сын дал меру Своим поясом: хотя по видимому существу и дерево было (крест Африканов), но Божиею силою облеченное. Святый же Дух огнем невещественным сравнял место, где утвердил основание. И на таком камне поставил Господь Церковь Свою; и врата адовы не одолеют Ее. А Пречистая Царица Богородица? На три года золота дала строителям и икону Своего пречистого образа и ее наместной поставила. И от иконы этой многие чудеса творятся.

Такова воля человеколюбца Бога о Своей твари: во все времена и лета промышляет Он о роде человеческом и подает ему полезное, ожидая нашего покаяния. Наводит Он на нас иногда голод, иногда рати за неустроение властелина; но этим Владыка наш приводит только наше нерадение на добродетель, на памятование дел неподобных: делающие злые, неподобные дела бывают преданы за грехи свои злым и немилостивым властелинам. Но эти последние не избегнут суда: суд без милости не сотворшим милости.

Во дни княжения Святополка в Киеве много насилия делал людям этот князь: без вины искоренил до основания домы сильных, у многих имение отнял. И за то попустил Господь, чтобы неверные имели силу над ним, и многие войны были от половцев. К этому же были в те времена усобицы и голод сильный, и во всем была скудость в Русской земле. В те дни пришел некто из Смоленска к игумену Иоанну, желая быть иноком. Игумен постриг его и назвал Прохором. Этот черноризец Прохор предал себя на послушание и такое безмерное воздержание, что хлеба себя лишал. Он собирал лебеду, растирал ее своими руками и делал из нее хлеб; им и питался. И этого приготовлял он себе на год, а на следующее лето собирал новую лебеду. И так всю жизнь свою довольствовался он лебедой вместо хлеба. Видя же Бог терпение его и великое воздержание, превратил ему горечь ту в сладость, и была ему радость после печали, по сказанному: "Вечером приходит плач, а на утро торжество". И прозвали его Лебедником, потому что, как сказано выше, он питался одной лебедой, не употребляя ни хлеба, кроме просфоры, ни овоща никакого, ни питья. И никогда не поскорбел он, но всегда с радостью работал Господу. И ни разу не испугался от рати, потому что жил как птица: не приобретал ни сел, ни житниц, где собрал добро свое, не говорил, как богатый: "Душа! Много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись!" Не имел он ничего, кроме лебеды, да и той приготовлял только до следующего лета, говоря себе: "Прохор! В эту ночь ангелы возьмут от тебя душу твою, кому же останется приготовленная тобой лебеда?" Он на деле исполнил слово Господа, Который сказал: "Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш Небесный питает их". Подобно птицам, легко проходил он путь до того места, где росла лебеда, и оттуда на своих плечах, как на крыльях, приносил ее в монастырь и приготовлял в пищу. На непаханой земле несеяный хлеб был ему.

Настал великий голод, и смерть налегла на всех людей. Блаженный же продолжал дело свое, собирал лебеду. Увидал это один человек и сам стал собирать эту траву для себя и для домашних своих, чтобы пропитаться ею в голодное время (но неудобно было вкушать ее ради горечи). Между тем стала лебеда еще больше умножаться на пищу этому блаженному (Прохору). В те дни принял он на себя еще больший труд: собирал это зелье и, растирая, как я говорил, в своих руках, делал из него хлебы, которые раздавал неимущим, изнемогавшим от голода. Многие в это голодное время приходили к нему, и он всех оделял. И сладко, как с медом, было для всех то, что он давал. Никому так пшеничного хлеба не хотелось, как этой пищи, приготовленной руками блаженного из дикого зелья. И если он сам давал с благословением, то светел, и чист, и сладок бывал его хлеб; если же кто брал тайком, то был он горек без меры, как полынь. Некто из братии потихоньку украл хлеб и не мог его есть: горек, как полынь, был он в руках его. И так повторялось несколько раз. Но стыдился брат, от срама не мог открыть блаженному своего согрешения. Однако, будучи голоден, не стерпевши естественной нужды и видя смерть перед глазами, он пришел к игумену Иоанну и, прося прощения в своем грехе, исповедал ему случившееся с ним. Игумен не поверил тому, что он говорил, и, чтобы узнать, подлинно ли это так, велел другому брату сделать то же — взять хлеб тайно. Принесли хлеб, и оказалось то же, что говорил укравший брат: никто не мог есть его от горечи. Держа этот хлеб в руках, игумен послал попросить хлеб у блаженного. "Один хлеб,— говорил он,— возьмите из рук его, а другой, уходя, тайно возьмите". Когда принесли игумену хлебы, украденный изменился пред его глазами: сделался на вид как земля и горек, как и прежние; а взятый из рук блаженного был светел и сладок, как мед. После такого чуда повсюду прошла слава об этом муже. И многих голодных прокормил он и многим был полезен.

Тогда Святополк (Изяславич) с Владимиром и с Васильком пошел ратью на Давида Игоревича за Василька, которого ослепил Святополк, послушав Давида Игоревича. И не стали пускать купцов из Галича и людей из Перемышля, и не было соли во всей Русской земле. К этому присоединились и грабежи беззаконные, как сказал пророк: "Съедающие народ Мой, как едят хлеб, не призывающие Господа". И были все в великой печали, изнемогли от голода и войны, не имели ни пищи, ни даже соли, чем бы прикрыть скудость свою. Блаженный Прохор имел уже тогда свою келью. И собрал он к себе изо всех келий множество пепла, но так, что никто этого не знал. И раздавал он этот пепел приходящим к нему, и всем по молитве его была чистая соль. И чем больше он раздавал, тем больше у него оставалось. И ничего не брал за это блаженный, а всем даром давал, сколько кому нужно, и не только монастырю было довольно, но и мирские люди приходили к нему и брали обильно в дома свои. Торжище опустело, а монастырь был полон приходящими за солью. И подняло это зависть в продававших соль, потому что не получили они чего желали. Они думали приобресть в это время большое богатство от соли, и вот, что они прежде продавали дорогой ценой, того теперь и по дешевой никто не брал. И сильно печалились они о том. Наконец поднялись все продававшие соль и, пришедши к Святополку, стали возбуждать его против инока, говоря: "Прохор, чернец Печерского монастыря, отнял у нас многое богатство: дает соль всем, кто к нему приходит, никому не отказывает, и мы от того обнищали". Князю хотелось угодить им, и, думая, во-первых, прекратить ропот между ними, а во-вторых, себе богатство приобресть, он положил с своими советниками, что цена на соль будет высокая, и сам князь, отнявши у инока, будет продавать ее. Крамольникам этим он сказал: "Для вас пограблю чернеца" — а сам таил мысль о приобретении богатства себе. Он хотел угодить им и только больше вреда делал: ибо зависть не умеет предпочитать полезного вредному. И князь послал взять у инока всю соль. Когда привезли ее, он с теми крамольниками, которые возбуждали его против блаженного, пошел посмотреть ее. И увидали все перед глазами своими пепел. Много дивились все и недоумевали: что бы это значило? Чтобы узнать подлинно, князь велел спрятать на три дня привезенное из монастыря, но наперед велел отведать, и во вкусе был пепел.

К блаженному же, по обычаю, приходило множество народа за солью. И все узнали, что старец пограблен и, возвращаясь с пустыми руками, проклинали того, кто это сделал. Блаженный же сказал им: "Когда выбросят ее, вы придите и соберите себе". Князь продержал соль три дня, потом велел выбросить ее ночью на землю. Высыпали пепел, и он вдруг превратился в соль. Граждане же, узнавши об этом, пришли и собрали ее. От такого дивного чуда пришел в ужас сделавший насилие: не мог он скрыть всего этого, потому что было перед всем городом. И стал он разведывать, что бы это значило. Тогда рассказали князю, как блаженный кормил лебедой множество народа и во рту их был сладкий хлеб; когда же некоторые взяли у него без его благословения, хлебы те оказались как земля на вид, а во вкусе горьки, как полынь. Услышавши это, устыдился князь сделанного им, пошел в монастырь к игумену Иоанну и принес ему покаяние. Прежде же он имел вражду к нему. Игумен обличал его за ненасытную жадность к богатству, за насилие. Святополк же схватил его и заточил было в Туров; но восстал на него Владимир Мономах, и он, испугавшись этого, скоро с честью возвратил Иоанна в Печерский монастырь. Теперь же, ради такого чуда, князь стал иметь великую любовь к обители Пресвятой Богородицы и к святым отцам Антонию и Феодосию. И черноризца Прохора он с этих пор весьма почитал и ублажал, так как знал его за истинного раба Божия. И дал он слово Богу не делать более никому насилия, и старцу дал он крепкое слово. "Если,— говорил он,— по изволению Божию я прежде тебя отойду из этого света, то ты положи меня в гроб своими руками, и в этом покажется твое беззлобие. Если же ты прежде меня преставишься и пойдешь к Неумытному Судии, то я на своих плечах внесу тебя в пещеру, чтобы Господь подал мне прощение в великом грехе моем перед тобой".

С этими словами князь пошел от блаженного. Он же прожил еще много лет, в добром исповедании, богоугодным, чистым и непорочным житием. Наконец разболелся он. Князя тогда не было, и святой послал объявить ему: "Приблизился час моего исхода из тела. Приди, если хочешь, проститься со мной. И обещание исполнишь ты — своими руками положишь меня в гроб и прощение примешь от Бога. Не медли, я отхожу и только вот ожидаю твоего прихода. Война же не удастся тебе так, как если ты придешь ко мне". Услышав это, Святополк тотчас же оставил свои войска и пришел к блаженному. Преподобный же Прохор много поучал князя о милостыне, о будущем суде, о вечной жизни, о будущей муке, потом дал ему благословение и прощение, простился со всеми бывшими с князем и, подняв руки к небу, предал дух. Тогда князь, взяв тело святого старца, понес в пещеру и вложил своими руками в гроб. После же погребения он пошел на войну и великую победу одержал над врагами своими, агарянами, и взял всю землю их. И вот была в Русской земле богодарованная победа, предсказанная преподобным. С тех пор Святополк, шел ли на войну или на охоту, всегда приходил в монастырь, с благодарением поклонялся иконе Пресвятой Богородицы и гробу Феодосиеву, потом входил в пещеру для поклонения святому Антонию, блаженному Прохору и всем преподобным отцам и тогда уже шел в путь свой. И так был добрый порядок в богохранимом княжении его. Сам будучи свидетелем, он открыто возвещал о преславных чудесах и знамениях Прохора и других преподобных. Да получим и мы с ними милость о Христе Иисусе, Господе нашем! Слава Ему со Отцем и Святым Духом, ныне и присно.

Начиная слово о Пимене, мы снидем на исповедание того крепкого страдания, когда болезни претерпеваются мужественно и с благодарением. Этот блаженный Пимен больным и родился и вырос и в недуге этом остался чист от всякой скверны и от утробы матери не познал греха. Много раз просил он у родителей своих позволения постричься, но они, любя своего сына, надеясь и желая иметь его своим наследником, запрещали ему. Когда же он изнемог совершенно, так что отчаялись за его жизнь, принесли его в Печерский монастырь, чтобы исцелиться молитвами тех святых отцов или от их рук принять святой ангельский образ. Родители, сердечно любя его, не оставили свое дитя и всех просили молиться за него, чтобы он исцелился от недуга. И много потрудились те преподобные отцы, но ничто не приносило пользы больному: его молитва превозмогала все другие. Он же просил себе не здоровья, а прибавления болезней, чтобы по выздоровлении его родители не исторгнули его из монастыря и не осталась бы без исполнения мысль его. Но отец и мать сидели возле него и не давали его постричь. И встужил блаженный и стал прилежно молить Бога, чтобы Он исполнил его желание.

И вот в одну ночь, когда все спали, туда, где лежал Пимен, вошли как бы юноши светлые. В руках у них были свечи; они несли с собой Евангелие, свитку, мантию, куколь и все, что нужно для пострижения. И сказали они ему: "Хочешь ли, мы пострижем тебя?" Он же с радостью согласился, говоря: "Господь послал вас, господа мои, исполнить желание моего сердца". И тотчас начали они делать вопросы: "Брат! Припадая к этому святому жертвеннику и к святой дружине этой, желаешь ли сподобиться иноческого великого ангельского образа?" И все прочее исполнили по ряду, как написано; потом и в великий образ постригли его и надели на него мантию и куколь. И отпевши все, что следует при пострижении в великий ангельский образ, все управивши и устроивши, приветствовали его и дали ему имя Пимен и, зажегши свечу, сказали: "Пусть не угасает эта свеча сорок дней и сорок ночей". Сделавши все это, они отошли в церковь, волосы же постриженного взяли с собой в платке и положили на гробе святого Феодосия.

Братия же в соседних кельях слышали звуки пения и перебудили спавших вокруг них. Думая, что игумен с некоторыми братьями постригает Пимена или что этот больной уже скончался, вошли все вместе в келью, где он лежал, и нашли всех спящими: и отца, и мать, и рабов. Братия вместе с ними подошли к блаженному и все исполнились благоухания и увидели его веселого и радостного, облеченного в иноческую одежду. И спросили его: "Кто постригал тебя и что за пение мы слышали? А вот родители твои были при тебе и ничего такого не слыхали". И сказал им больной: "Я думаю, что это игумен приходил с братией. Он постриг меня и назвал Пименом. Их-то пение вы и слышали. Они сказали, что свеча будет гореть сорок дней и сорок ночей, и, взявши мои волосы, пошли в церковь". Услыша это от него, иноки пошли в церковь и нашли ее запертой. Разбудили пономарей и спросили: не входил ли кто в церковь после навечерницы? Они отвечали, что никто не входил и ключи у эконома. Взяли ключи и вошли в церковь. И увидели на гробе Феодосия в платке волосы Пимена. Объявили обо всем игумену, стали искать, кто постригал блаженного, и не нашли. И поняли все, что то был Промысел свыше, от Бога. И стал игумен рассуждать с братией о бывшем чуде. "Вменится ли это ему (Пимену),— думали,— в уставное пострижение?" Но были свидетельства: в запертой церкви нашли волосы на гробе Феодосия, и свеча, которой бы только на день должно было стать, сорок дней и сорок ночей постоянно горела и не сгорала. И потому не стали совершать над ним (Пименом) пострижения и сказали ему: "Довольно тебе, брат Пимен, дара Божия и Им данного тебе имени". Игумен же спросил его: "Каковы были постригавшие тебя?" И, показав ему книги пострижения, спросил: "Исполнили ли они по этому?" Пимен же сказал: "Что искушаешь меня, отец мой! Ты сам со всей братией приходил и совершал надо мной по написанному в этих книгах и сказал мне: должно тебе пострадать в болезни; когда же приблизится исход твой, подастся тебе здоровье, и ты своими руками понесешь постель свою. Моли только за меня, честный отец, чтобы Господь подал мне терпение". И много лет пробыл блаженный Пимен в той тяжкой болезни. Служившие ему гнушались им и много раз, по два и по три дня, без пищи и без питья оставляли его. Он же все терпел с радостью и за все благодарил Бога.

Некто другой больной таким же недугом принесен был в пещеры и пострижен. Иноки же, приставленные служить больным, взяли его и принесли к Пимену, чтобы служить обоим за один раз. Но, будучи небрежны к такой службе, они и не помнили про больных, и те изнемогали от жажды. Наконец Пимен сказал другому больному: "Такой смрад от нас, что служащие гнушаются нами. Если Господь восставит тебя, можешь ли ты взять на себя эту службу?" Тот обещался блаженному до смерти своей с усердием служить больным. Тогда Пимен сказал ему: "Вот Господь снимает с тебя болезнь твою. Теперь, выздоровевши, исполни обет свой и служи мне и мне подобным. На тех же, которые нерадят об этой службе, Господь наведет лютую болезнь, чтобы могли спастись, принявши такое наказание". И тотчас же больной встал и стал служить ему. На нерадивых же и не хотевших служить больным — на всех напал недуг по слову блаженного.

Однажды также брат, исцелившийся от недуга, погнушался смрада, шедшего от Пимена, уклонился от блаженного и оставил его без пищи и без питья. Брат этот лежал в отдельной комнате, и вдруг огнем стало жечь его, так что он не мог встать три дня и, не стерпев жажды, начал кричать: "Помилуйте меня, Господа ради! Умираю от жажды!" Услышали в другой келье, пришли к нему и, видя его в таком недуге, сказали Пимену: "Брат, который служил тебе, умирает". Блаженный же сказал: "Что человек посеет, то и пожнет: так как он оставил меня мучиться голодом и жаждой, солгал Богу и презрел мою худость, то и с ним сделалось то же. Но мы научены не воздавать злом за зло. Итак, пойдите и скажите ему: "Зовет тебя Пимен. Встань и приди сюда". Только что пришли и выговорили эти слова перед больным, он тотчас стал здоров и пришел к блаженному, никем не поддерживаемый. Преподобный обличил его, говоря: "Маловер! Вот ты здоров, теперь не согрешай. Разве ты не знаешь, что одинаковую награду получают и больной, и служащий ему? Здесь и скорбь, и горе, и недуг на малое время, а там радость и веселие, и нет там ни болезни, ни печали, но жизнь бесконечная. Для того-то я и терплю так, брат мой. Бог же, через меня исцеливший тебя от твоего недуга, может и меня поднять с постели и исцелить мою немощь, да я сам не хочу. Лучше мне всему изгнить в этой жизни, чтобы только там тело мое было без тления и смрадный запах обратился бы в неизреченное благоухание. Хорошо, брат мой, стоять в церкви, в светлом, и чистом, и пресвятом месте, и с невидимыми ангельскими силами воссылать Трисвятую песнь — весьма богоугодно и благоприятно: церковь называется небом земным, и стоящие в церкви стоят как бы на небе. Что же, брат мой, это темное и смрадное жилище — не суд ли прежде суда и не мука ли прежде вечной муки? Итак, больной может по справедливости сказать: долго я ждал Господа, и Он преклонился ко мне. Вот почему апостол говорит к страждущим телесными болезнями: если вы наказание терпите, то Бог поступает с вами как с сынами. Если же остаетесь без наказания, то вы незаконные дети, а не сыны. О них Господь сказал: терпением вашим спасайте души ваши".

И двадцать лет лежал преподобный Пимен в таком страдании. Во время же преставления его явились три столпа над трапезницей и оттуда перешли на верх церкви. Об них и в летописце сказано. А ради ли этого блаженного показал Господь такое знамение или иное смотрение Божие было о сем — то Он знает. В день же своего преставления преподобный Пимен выздоровел. Он обошел все кельи и, кланяясь всем до земли, просил прощенья и объявлял о своем исходе из этой жизни. Больным же он говорил: "Братия и друзья мои! Встаньте и проводите меня". И тотчас по слову его отступала от них болезнь, они делались здоровы и шли с ним. Сам же он, вошедши в церковь, причастился животворящих Христовых Таин, потом взял свою постель и пошел к пещере, хотя никогда в ней не бывал и никогда от роду не видал ее. Вошедши, он поклонился святому Антонию и показал место, где положить его. Потом он стал говорить: "Здесь вы положили нынешний год двух братий, и того брата, которого вы положили без схимы, теперь найдете в схиме. Много раз хотел он постричься, но по нищете его братия пренебрегали им. Им вменилось это в грех. Он же жил достойно этого образа, и потому Господь дал ему схиму; имеющему добрые дела дастся, а от неимеющего отымется и то, что он как будто имеет, и все отдано будет имеющему. Другого брата вы положили в схиме, а она отнята от него, потому что он захотел ее не при жизни, а только когда умирать стал. Он сказал: "Когда увидите, что я отхожу, то постригите меня". И потому отнялась от него благодать. Не понял он сказавшего: "Не мертвым хвалить Тебя, Господи! Мы, живые, будем благословлять Господа, ибо во гробе кто прославит Тебя". Таким пострижение не принесет никакой пользы, если добрые дела не избавят их от муки. Третий положен здесь с давних лет. Его схима нетленна и хранится ему на осуждение и на обличение: делал он дела недостойные образа, жизнь свою проводил в лености и грехе, не ведая Сказавшего: "От всякого, кому дано много, много и потребуется". Он подлежит суду, и только разве молитва преподобных отцов Антония и Феодосия избавит его". Кончив эту речь, блаженный сказал: "Вот пришли постригшие меня, хотят меня взять". И с этими словами лег и почил о Господе, и положили его в пещере с великой честью.

Откопавши же место, о котором говорил блаженный, нашли по слову его трех черноризцев: один весь истлел, только куколь цел был; из двух же иноков, вновь умерших, с положенного в схиме она была снята и положена на другого, который не был пострижен. И много дивились суду Божию и говорили: "Ты, Господи, воздаешь каждому по делам его". Из этого следует, кажется мне, что если кто в болезни пострижется с верою, прося у Бога жизни, чтобы поработать в чернечестве, то Господь, владеющий жизнью и смертью, если и отведет его от мира, уравняет с пришедшими в одиннадцатый час. Кто же говорит так: "Постригите меня, когда увидите, что я буду умирать" — того суетна вера и пострижение.