Настоящее жизнеописание составлено с использованием нескольких основных источников. Главным, видимо, следует считать дело № 13 161 из архива ФСБ по Московской области (по обвинению Маркова Михаила Михайловича, жителя села Горетова Можайского района Московской области, от 27.11—04.12.1937 г.). Далее — уже опубликованное жизнеописание о. Михаила в книге «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии» (III, дополнительный том. «Булат». Тверь. 2005). Неоценимую помощь оказали нам и ближайшие родственники священномученика — его сын Петр Михайлович Марков, внучка Ольга Петровна Лядова и внук Михаил Петрович Марков. Многим мы обязаны Марии Илларионовне Юрченко (Ларичевой) — живому свидетелю подвига о. Михаила и самых духовно близких ему людей. Благодарим и старейших жительниц села Горетова Параскеву и Дарью Исаевых и жителей Горячкина Николая и Анну Вуколовых.

Священномученик Михаил родился 4 ноября 1881 года в с. Горетове Можайского уезда Московской губернии в семье священника Михаила и матушки Марии Марковых. В 1899 году он окончил Звенигородское Духовное училище, а в 1905-м — Вифанскую Духовную семинарию. В 1909 году Михаил Марков был рукоположен во священника к Троицкой церкви в с. Горетове, на место недавно скончавшегося отца. Об этом мы читаем в книге о московских новомучениках.

Из бесед с внучкой, Ольгой Петровной Лядовой, мы узнали некоторые сведения о юношеских годах жизни будущего священномученика. Михаил Михайлович после окончания семинарии учительствует в с. Понарине близ станции Авсюнино. В храме Рождества Богородицы с. Рудня (ныне Рудненикитское) он знакомится с дочерью настоятеля Елизаветой Матвеевной, также сельской учительницей, и вскоре на ней женится. Отец матушки Елизаветы, Матфей Петрович Преображенский, 44 года был священником в упомянутом храме. Умер он 19 декабря 1910 года 67-ми лет.

Следует отметить, что Михаил Михайлович и Елизавета Матвеевна пользовались глубоким уважением среди местных жителей. Смерть отца побуждает Михаила Михайловича принять священный сан и наследовать отцовское служение в Горетовском приходе. В семье Марковых сначала рождаются сын Николай и дочь Елизавета, а затем долгое время, к скорби родителей, прибавления не бывает: дети умирают в младенчестве. Супруги усердно молятся Господу и обретают чудесное утешение: первосвятитель Московский Петр является матушке Елизавете и свидетельствует: «Ваш ребенок будет жить, и именины у него будут 6 сентября». В скором времени, в 1923 году, у о. Михаила и матушки Елизаветы рождается сын, которого называют Петром в честь Московского Первосвятителя (память его 6 сентября).

Надо сказать, что и ныне живет и здравствует Петр Михайлович Марков. Его старший брат Николай погиб в годы Великой Отечественной войны, сестра Елизавета умерла в 1993 году. Петр Михайлович также прошел войну. После одного из боев остался без ноги, несет на теле своем следы еще нескольких ранений (насквозь прострелена рука), но мужественной душой он принял жизненные испытания. Через несколько лет после войны женился, стал отцом двоих детей, до 77-летнего возраста водил автомобиль. И поныне в семье Марковых жизнь дорогого дедушки Петра воспринимают как чудо, дарованное им (добавим от себя — и нам) по молитвам о. Михаила и матушки Елизаветы.

Вернемся, однако, к жизнеописанию священномученика. В Горетове прихожане глубоко чтили о. Михаила. Есть свидетельство о том, что во время засухи и пожаров батюшка обходил с молитвой поля, и огненная стихия милостью Божией усмирялась. Любовь паствы к доброму пастырю, высокий авторитет священника не остались, конечно, без внимания местных властей, тем более что поставленную наверху задачу по уничтожению Церкви и ее служителей повсеместно старались претворить в жизнь.

	Отец Михаил с матушкой Елизаветой. 1910-е гг.

Отца Михаила многократно вызывают на допросы, и каждый раз, возвращаясь к семье и приходу, он возобновляет служение в храме. Паства дорожит данным ей Богом печальником, близкие батюшке люди предлагают ему скрыться от преследования властей, но о. Михаил отказывается: «Не мое дело — прятаться. Если есть воля Божия мне пострадать — значит, так надо, я готов».

Далее читаем в книге о московских новомучениках: «В 1933 году власти приняли решение о закрытии Троицкого храма. Церковный совет по наставлению священника начал сбор подписей в защиту церкви от закрытия. 11 марта 1933 года священник Михаил Марков был арестован и заключен в Можайскую тюрьму. Во время допроса 13 марта он дал такие показания: «В 1929 году я был судим за агитацию на страховочный сбор на храм и был приговорен к восьми годам ссылки. Но областной суд данное решение отменил, и я был осужден к 300 рублям штрафа. Мое хозяйство с 1927 года признано зажиточным, и до него было доведено твердое задание. С того же года по 1932 год включительно я как служитель религиозного культа облагался индивидуальным налогом от 230 до 400 рублей. С 1918 года я лишен избирательных прав и являюсь лишенцем до сего времени. На советскую власть я смотрю как верующий и считаю, что советская власть, так же как и остальные власти, является от Бога.

В 1933 году по моей инициативе были посланы ходатаи из крестьян, члены Церковного совета, в Москву с ходатайством об отмене постановления сельсовета о закрытии нашей церкви. Помимо церковных служб, в нашей церкви часто собирались совещания членов Церковного совета, на которых, по их просьбе, присутствовал и я, но с правом совещательного голоса. Ставился ли на совещании верующих вопрос о колхозном строительстве и вообще о власти, я не помню. Но в период моего присутствия этого не было. В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю».

22 апреля 1933 года тройка ОГПУ приговорила отца Михаила к трем годам заключения в исправительно-трудовой лагерь, а 29 апреля 1934 года постановление было изменено: на оставшийся срок заключения о. Михаил был выслан этапом в ссылку в Казахстан».

О том, как закрывался Свято-Троицкий храм в Горетове, можно прочитать в 9-м номере нашего «Календаря» за нынешний год. Из материалов дела за 1937 год мы узнаем, что во владение семьи Марковых до ссылки о. Михаила входили: дом, двор, сарай, корова, 2 овцы, 15 десятин церковной земли. После возвращения батюшки из ссылки Марковы владели домом и двором. Эти скупые анкетные данные свидетельствуют о многом: семья священника, лишенного всех гражданских прав, едва-едва находила средства к существованию.

В течение года по возвращении из ссылки о. Михаил не находит нового места для служения. Наконец 25 апреля 1937 года он назначается служить в Преображенскую церковь в селе Горячкине Можайского района. От дома, где живет семья, Горячкино находится в 10 километрах. По свидетельству местных старожилов, священник Николай, служивший в этом приходе перед назначением о. Михаила, мягко говоря, не пользовался авторитетом у прихожан. (Николай Федорович Вуколов вспоминает: «Попа Колю я помню — шебутной был».) В новом настоятеле люди скоро увидели ревностного пастыря, молитвенника и заступника перед Богом. Отец Михаил даже дерзает (это в 1937 году!) ремонтировать обветшавший храм. Реакция властей не заставляет себя ждать. 29 ноября 1937 года батюшку арестовывают по обычному для того времени обвинению в контрреволюционной деятельности. 4 декабря состоялся единственный его допрос, а также записаны показания свидетелей Соловьева М. И., Роднева С. П. Некоторые материалы дела предлагаем вниманию читателей.

Допрос о. Михаила:

«— С какого времени вы служили священником в Горячкинской церкви?

— Я по отбыванию высылки вернулся в село Горетово в 1936 году и нигде не работал год. С 25 апреля 1937 года я служил священником при Горячкинской церкви по декабрь месяц 1937 года.

— Где вы служили до этого?

— С 1909 года я служил священником при Горетовской церкви по 1933 год.

— Кого вы из духовенства знаете в Можайском районе?

— Из духовенства я знаю священников села Глазова Голубева Петра Николаевича, Лебедева Петра Ивановича, работающего в Старосельской церкви священником. Смыслова Ивана Ивановича, священника, проживающего в селе Мышкине.

— С кем из них имеете хорошие связи?

— Я ходил часто молиться в Глазовскую церковь и иногда бывал у священника Голубева Петра Николаевича.

— Цели вашей встречи?

— Когда я ходил молиться в Глазовскую церковь и после молебна меня приглашал священник Голубев пить чай, я у него просиживал около 30 минут.

— С кем вы имели связь в селе Горячкине?

— Связь в селе Горячкине я имел с председателем Церковного совета по делам службы с гр. Богдановой Матреной.

— Часто вы собирались с Церковным советом и у кого?

— За время моей работы священником Горячкинской церкви Церковный <совет> ни разу не собирался.

— На каких основаниях вы скосили колхозный сенокос 0,75 сот. (так в документе.— Авт.)?

— Я скосил сенокос 0,75 сот. по распоряжению председателя Церковного совета Богдановой Матрены. Но от сельсовета мне не было дано разрешение.

— Какую контрреволюционную деятельность вы вели среди населения?

— Я антисоветской агитации среди населения не вел, так как это мне не выгодно, а к тому же за это могут посадить в тюрьму. С населением этой местности незнаком».

Протокол допроса свидетеля Соловьева, 1904 г. р., председателя колхоза с. Горячкина:

«—Вы хорошо знаете священника Горячкинской церкви Маркова?

—Священника Горячкинской церкви Маркова я знаю с июня месяца 1937 года, т. е. с момента его службы в селе Горячкине.

— Что вам известно о к/революционной деятельности священника Маркова?

— О к/революционной деятельности священника Маркова мне известно следующее: Марков, еще только что прибыл служить в Горячкинскую церковь, занялся связью с гр. окружающих деревень, с каковыми Марков часто встречается как у себя на квартире, а также у церковного старосты Ларичева Лариона Никитовича, Ларичев в прошлом из крепко зажиточной семьи. В квартиру Ларичева собираются часто и Марков, и еще ряд совсем незнакомых для меня лиц из других деревень, поэтому я считаю, что Марков имеет большой авторитет среди окружающих граждан окрестных деревень.

— Какое влияние священника Маркова среди колхозников?

— До Маркова в с. Горячкине служил священником по фамилию сейчас не припомню как, который совершенно не имел никакого влияния среди колхозников, какового верующие выгнали. Но когда стал служить в церкви священник Марков, то стало для каждого заметно, что Марков завоевывает авторитет среди верующих. Это можно объяснить тем, что с момента службы Маркова участились случаи невыходов на колхозную работу отдельных колхозников в дни службы церкви. Из разговоров ряда колхозников можно слышать, что Марков хороший священник, который крепко стоит за религию и дает нам напутствие о том, чтобы мы не забыли Бога.

В июле месяце 20-го дня с/г Марков, не спросив разрешения у Правления колхоза, самовольно скосил 0,75 га сенокоса, на что составлен акт как на самовольное сенокошение. Но когда Маркову предложили это сено сдать в колхоз, то Марков заявил: вы мне заплатите за работу, так как это не по моей вине был скошен сенокос, мне его отвел Церковный совет. При разговоре о том, что мне не винить в том, то Марков заявил: «Я для советской власти не батрак и поэтому прошу мне за труды заплатить». В защиту Маркова ко мне пришла гр. из деревни Грязи Богданова, которая мне прямо заявила, говоря: «Вы какое имеет право обижать нашего священника, мы вас под суд отдадим за такие безобразия. Священник этот не ваш, и он вам не мешает, а нам он нужен, поэтому дайте ему свободу действия в его службе и не притесняйте его ни в чем».

— Что вам еще известно о священнике Маркове?

— Больше мне о священнике Маркове ничего больше не известно, т. к. он служил в нашей церкви немного время и какой-либо со мной особенности не имел. Но мое заключение о Маркове такое, что с появлением его в село Горячкино как священника ухудшилась трудодисциплина в колхозе и замечаются частые невыходы на работу отдельных колхозников. Появились также а/государственные тенденции по выполнению госпоставок, так, например, председатель Церковного совета Ларичев по вопросу сенопоставок выступает прямо за невыполнение плана, говоря: «Почему с нас государство стало брать больше сена, у нас для себя нет ничего, а государству выполняй, нам нужно первоначально обеспечить колхозников, затем <нрзб>, а потом что будет, то можно сдать государству» и т. д. Кроме Ларичева, с такой а/государственной тенденцией выступают и др. колхозники, больше мне ничего не известно».

Свидетель Роднев практически повторил показания Соловьева.

Обвинительное заключение, составленное помощником оперуполномоченного Можайского р/о УНКВД МО сержантом госбезопасности Изотовым и утвержденное зам. начальника УНКВД МО майором госбезопасности Якубовичем, гласило: «Обвиняется: Марков Михаил Михайлович, 1881 года рожд., гр-н СССР, русский, урож. с. Горетова Можайского р-на МО, священник. В 1930 году судим Нарсудом к 300 руб. штрафу, в 1933 году судим Тройкой ПП ОГПУ МО к 3 годам ссылки, срок наказания отбыл, грамотный, б/п; в семье жена и трое детей от 15 до 26 лет. До ареста служил священником в с. Горячкине Можайского р-на МО.

В том, что, будучи враждебно настроен против соввласти, ведет контрреволюционную деятельность, группируя вокруг себя весь церковный актив и верующих, среди них имеет авторитет».

Дочь упомянутого в свидетельских показаниях Иллариона Никитича Ларичева Мария Илларионовна рассказала, что ее мужественный отец, вставший на защиту о. Михаила с очевидным по тем временам риском для жизни, умер в 1943 году в Кызыле — на трудовом фронте, что, конечно, означает отложенную месть властей за проявленное тогда, в 37-м, христианское мужество: пожилого человека отправляют во время войны на каторжные работы, там он и умирает. Мария Илларионовна вспоминает, как отец запрещал ей ходить в дом Соловьева: «Ничему хорошему там не научишься». Матрена Богданова умерла еще до начала войны. О ней никаких сведений собрать не удалось...

В самый день 4 декабря 1937 г. после единственного допроса следствие было окончено и дело передано на рассмотрение тройки НКВД, которая 7 декабря 1937 года приговорила о. Михаила к десяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь. Этапом он был отправлен в Мариинский лагерь НКВД. По прибытии в Мариинск его по причине болезни поместили в сангородок. 16 июня 1938 года священник Михаил Марков умер и был погребен в безвестной могиле. Последние сведения отражены в книге о московских новомучениках.

Мария Илларионовна еще сообщила нам интересный факт военной истории здешних мест. В первую зиму войны отступавшие от Москвы немцы согнали в Горячкинскую церковь местных жителей. Люди грелись у костра, разложенного прямо на полу в центре храма, и ждали самого худшего. Снаряд попадает в церковную крышу и не разрывается. От удара падает на пол большое паникадило, но чудесным образом никто из находившихся в храме не пострадал (а ведь многие были там из паствы о. Михаила). Теперь очевидно, что это чудо можно приписать молитвам за своих духовных детей священномученика Михаила Маркова.

Семья Марковых после 37-го года переселяется в Авсюнино. В 1956 году матушка Елизавета пишет прошение о реабилитации мужа:

«Прокурору РСФСР от вдовы Марковой Елизаветы Матвеевны, проживающей по адресу п/о Авсюнино Куровского р-на Московской обл.

Заявление
Прошу пересмотреть дело моего мужа священника Маркова Михаила Михайловича о его реабилитации.
Родился в 1881 году в селе Горетове Можайского р-на Мос. об.
Поступил священником в село Горетово Можайского р-на Москов. об. в 1908 году, в 1937 году был переведен в Горячкино Можайского р-на Мос. об.
Был арестован 1937 году в ноябре месяце, при аресте вины не было сказано и на какой срок не указано.
Находился г. Мариинск (в сангородке), там и умер от болезни.
Сведения мне были даны товарищем по койке. Умер в 1938 году 8 июня ¹.
24 апреля 1956 г.
Для получения мне пенсии. Маркова».

И получает следующий ответ: «Постановление Тройки при УНКВД СССР по Московской области от 7 декабря 1937 г. в отношении Маркова Михаила Михайловича отменить и дело о нем в силу ст. 4 п. 5 УПК РСФСР, т. е. за отсутствием состава преступления, производством прекратить».

17 августа 2004 года постановлением Священного Синода священник Михаил Марков был причислен к лику Новомучеников и исповедников Российских. Память его совершается в день кончины, 16 июня по новому стилю.

Святый священномучениче Михаиле, моли Бога о нас!

Протоиерей Илья Шапиро

¹ Причины расхождения в датах кончины нам неизвестны.