Господь сказал: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся». Потому что ничем другим, как только праведной жизнью в Боге, человек насытиться не может. Мы видим: сколько бы человек ни спилил деревьев, сколько бы ни выплавил металла, сколько бы у него ни было еды, одежд — все мало, мало, мало. Человек все время стремится к насыщению. Иногда ему уже за семьдесят, а он все хлопочет, все достает, все ищет.

Это стремление к поглощению естественно для нашей падшей природы. Неудовлетворенность жизнью свойственна человеку в силу того, что он утратил рай. Поэтому ему все чего-то не хватает. И вот человек заметил, что на душе у него грустно, тяжело — потому что все мы живем в аду,— а съел что-то вкусное — вроде на душе приятно стало. И он представляет, что если он все время будет доставать что-то вкусненькое и есть, то, значит, у него жизнь будет приятная. Или, допустим, он один раз на такси проехал и говорит: вот здорово! надо мне полжизни потратить, автомобиль купить, и тогда у меня жизнь будет приятная, я буду все время ездить. Другой книжку прочел: о, как здорово! пока читал, отключился, забыл про все: и про работу, и про жену. И думает: я так и буду теперь читать. А еще проще телевизор включить, потому что книжку читать — это надо из букв слоги составлять, из слогов — слова, из слов — предложения, а там жвачка уже готовая, вообще не надо думать, просто сидишь, а оно все само, и не надо никакого труда. И зачем сидеть? Можно даже лечь. Просто ляжешь, чай сладкий пьешь и смотришь.

Вот так и живет человек, а все равно чего-то хочется. Он все жаждет того, другого, бросается из одного в другое. Потом состарится, начинаются болезни, уже умирать надо, а умирать не хочется, начинает лечиться, жаловаться: вот тут болит, тут болит. Что ты нервничаешь? Все равно умрешь! Все равно тебя ничто не спасет, никакие лекарства, никакие самые хорошие врачи. И человеку становится скучно, тошно. Некоторые даже из-за этого в окно бросаются, потому что страшно, что сейчас будет смерть надвигаться, будет тяжело, будет больно, больницы ужасные, и веры никакой нет врачам. Тягостное такое дело.

В каждом человеке заложено стремление к лучшему, только, к сожалению, он лучшего ищет не там. Господь пришел на землю и всем людям (и нам с вами, и всем остальным) сказал: «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется» и будет иметь жизнь настоящую. И те люди, которые поверят этим словам, действительно спасутся, они действительно начнут жить праведной жизнью, они поймут, что только в праведности, в Боге и есть, собственно, настоящая жизнь. Потому что для того, кто этот путь обрел, уже не так важно, что у него за квартира, что у него на голове надето, сколько у него хрустит в кармане денег. Конечно, когда хочется есть, неприятные ощущения в желудке, но по сравнению с тем, что ты приобрел в Боге, это неважно. Потому что все это временно, а духовное — вечно.

И вот Господь нам об этом сказал. Нам остается поверить. А как, оказывается, трудно поверить. Почему все люди не становятся верующими? Потому что вера требует подвига, вера требует воли, вера требует постоянного усилия. «От дней... Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его»,— сказал Господь. И в русском народе есть такая пословица: «Под лежачий камень вода не течет». Это точно: ничего не будешь делать — ничего и не получишь. А давно замечено, что в жизни три вещи делать тяжелей всего: первое — молиться Богу, второе — отдавать долги и третье — ухаживать за больными родителями. Кто Богу не молился, тот не знает, что такое труд. Поэтому многие святые говорили, что молиться — это кровь проливать, это самый тяжелый труд на свете. И Иоанн Кронштадтский заметил: люди потеряли благочестие, потому что перестали молиться. А перестали молиться, потому что это трудно. Поэтому люди перестали и книги читать. Зачем читать? Это же хоть малый, но труд. А зачем трудиться, когда есть телевизор?

И если мы рассмотрим все устройство человеческой цивилизации, то увидим, что это попытка избавиться от труда, чтобы даже не рычаг поворачивать, а на кнопочку нажимать, причем так, чуть-чуть, легонечко, и оно все само совершается. Считать неохота, на калькуляторе пять кнопок нажал — и тебе готовый ответ, думать даже не надо. Не хочу ни пальцем шевелить, ни думать не хочу. И все человечество к этому стремится, чтобы ничего не делать ни умом, ни сердцем, ни душой, ни руками, ни ногами, только лежать, лежать и ничего не делать, мечтать и еще всячески свое чрево чем-то таким вкусненьким ублажать. Ну еще и блудить, конечно, это непременно, без этого никак не обходится, все на одном сплошном блуде построено, вся светская культура. Поэтому Зигмунд Фрейд и свою теорию придумал. Девятнадцатый век был настолько развращен, что он решил, что, наверное, либидо действительно основная действующая сила человечества.

Как и Чарльз Дарвин посмотрел на обезьянью жизнь современников и решил: наверное, все-таки от обезьяны человек произошел. В восемнадцатом веке такого никому в голову не пришло, потому что не было еще такого развития технического прогресса, люди еще не настолько обленились. А вот в девятнадцатом уже можно было вполне, глядя на людей, решить, что они от обезьяны произошли. А если в современную школу пойти и посмотреть, как там дети живут, то никто уже и не поверит, что человек произошел от Бога. Потому что это живой обезьянник, самый настоящий, как в Сухуми. И невозможно решить, что эти страшные животные — это есть создания Божии, нет, наоборот, точь-в-точь обезьяны. Взрослые люди они похитрее, поумнее, они маскируются под людей, а жизнь-то такая же в основном обезьянья, ленивая и блудная.

А причина вся в том, что человек нарушает самую первую заповедь Божию. Когда Адам пал, Господь ему сказал, ну и Еве, конечно, потому что Адам и Ева — это одна плоть: «В поте лица твоего будешь есть хлеб». И тогда придет Искупитель, и Он тебя спасет, семя Жены сотрет главу змия. И вот Господь пришел, и что Он предлагает? Ничего другого: опять понуждение себя, опять труд, причем труд самый тяжелый. Любому человеку скажи: вот, час копай или час молись. Легче яму копать. Молиться тяжелей, гораздо тяжелей. Молиться тяжелей, чем мыть посуду, поэтому мы всегда сперва посуду вымоем, а потом молимся. Молиться тяжелей, чем в квартире убирать, поэтому всегда человек все сделает, а молитву все на потом, на потом. Чтобы перед Богом оправдаться: видишь, Господи, я устал, поэтому так рассеянно молюсь.

Постоянное увиливание, постоянная с Богом торговля, постоянное нежелание своего спасения. Поэтому понятно, почему человечество катится к гибели: не хочет работать. От этого все и преступления. Попробуй заработать большие деньги. Проще — дал кому-нибудь по голове и отнял. Тоже, конечно, неприятно и риск, но все-таки быстро. Поэтому человек, чтобы только не трудиться, переступает в себе через одно, через другое, через третье. «Сыночек, вынеси ведро».— «Нет, я не буду, я вчера, пусть лучше он, там еще много места». Он будет и нудить, и спорить, и приводить какие-то доводы, и ругаться, и терпеть наказание, но не сделает сразу. Почему? Неохота, лень, не хочется себя понудить.

Поэтому только употребляющие усилия Царствия Божия достигают. Вот в этом наша одна надежда. И если мы это осознаем, то тогда спасемся. От чего спасемся? От греха, от этой тошной, и пошлой, и серой жизни, которой мы живем, от этой скуки, от этого мрака, от этого зла. Только труд духовный эту тьму рассеет. Только постоянное стремление к свету, все ближе, ближе, ближе, все углубляясь в жизнь церковную, все трудясь на молитве, со смирением, не отчаиваясь, зная, что это есть путь истинный, потому что Господь так сказал. Если бы Он просто так сказал и если бы мы были первые, тогда можно усомниться, но до нас этим путем прошли сотни тысяч прекраснейших людей и достигли этого света.

Поэтому нам никаких, собственно, доказательств не надо. Возьми жизнь любого святого человека — что это были за люди! — и сравни с жизнью людей, которыми восхищается мир. Сравни жизнь самого лучшего представителя мирской знати с жизнью любого, самого скромного святого и увидишь: это свет, а это есть тьма. Кем люди восхищаются? Писателями, поэтами, певцами, всякими комедиантами. Посмотри на жизнь любого писателя, самого хорошего. Это же сплошной ужас, безобразие, блуд, обман. Взять Достоевского. Какой хороший писатель, можно сказать, пророк. Ну а кто бы из нас хотел такого мужа иметь, который в рулетку проигрывал тысячи рублей? И это лучший из лучших, а уж про остальных просто говорить страшно, что за биографии у художников, у писателей, у поэтов. Это просто мрак самый кромешный, ни одна мать не захочет сыну своему судьбы этих людей, коими восхищаются толпы. Эти кумиры так называемые — только одна оболочка, которая, кстати, придумана. А при ближайшем рассмотрении эти люди были не только далеки от какого-то совершенства, а, как правило, глубоко безнравственны. И вот они являются властителями дум.

Люди-то обычно не читают жития святых, не читают Священное Писание. Чем они живут? Газетами, литературой, фильмами. А кто это творил? Авангард сатаны, потому что это люди наибезнравственнейшие из всех, уже испытавшие всё, пресытившиеся самым ужасным развратом, который им даже надоел, и они стремятся к какой-то особой гнусной остроте. Поэтому они спокойно развращают поколение за поколением, доводят их, как они говорят, до своего уровня падения.

Естественно, что общество деградирует моментально, потому что чем ты живешь, тем ты и пропитываешься. И единственная возможность спастись — от всего этого отгородиться. Конечно, не телевидение само по себе плохо и не книгопечатание. Иван Федоров, когда начал книгопечатание, что он первое издал? Апостол, потом Евангелие. Но ведь на одном и том же книжном лотке может и Евангелие лежать, и самая низкопробная гадость, мерзость. И по телевидению можно детей Закону Божию учить, а можно обезьянник показывать: как люди превращаются в обезьян и делают обезьяньи вещи. А другие смотрят, и им нравится, тоже хочется быть обезьянами.

Спрашивается, почему человек хочет быть обезьяной? Ну потому что обезьяной быть совсем просто: тебя лапой ударили по физиономии — и ты лапой ударил по физиономии, вот и все. А человеческий поступок совершить: когда тебя ударили, стерпеть, промолчать да простить — сколько нужно усилий. На это во всей Москве, может, человек пять-шесть способны из десяти миллионов. И во всем мире, наверное, десятка три таких наберется из пяти миллиардов, которые способны совершить подлинный человеческий поступок, потому что все люди духовно больные. А нам с вами дан шанс выздороветь. И путь к этому лежит как раз через Христа, через делание, через то, чтобы все время совершать усилие, не скатываться вниз, не жить как люди живут. Упаси Бог нас от того, чтобы жить как живут люди, потому что это давно уже жизнь совсем не людская. Нет, надо нам, наоборот, карабкаться, пробираться к свету, чтобы жить так, как нам заповедал Господь. Аминь.