Ищите и обрящете.
Мф 7. 7

Так случилось, что в течение пяти лет мне пришлось заниматься изучением истории Порт-Артурской иконы Божией Матери. Работа завершилась осенью 2005 года выходом в свет акафиста этой удивительной иконе с приложением краткого рассказа о событиях, связанных с ее появлением, утратой и недавним обретением ¹.

И все же в истории Порт-Артурской остались два «белых пятна»: имя матроса, которому явилась Пресвятая Богородица с повелением написать Свой образ, и название мозаичной иконы в нише памятного креста на Русском кладбище Порт-Артура, где похоронены наши воины, павшие в годы Русско-японской войны.

Эти вопросы не давали мне покоя и постепенно привели к мысли поехать в Порт-Артур, чтобы своими глазами увидеть останки мозаичной иконы, с которой китайские экстремисты расправились в период «культурной революции».

Получив благословение, начала готовиться в путь. Основная задача состояла в том, чтобы собрать группу не менее чем из пяти человек и приурочить поездку к 9 мая, поскольку Порт-Артур (ныне Люй-Шунь) — это китайская военно-морская база, открытая для иностранцев только 8—10 мая.

7 апреля, на Благовещение Пресвятой Богородицы, я выехала в Приморский край, который встретил меня ошеломляющей погодой. В небе «сцепились» сразу три (!) циклона. Такого снегопада здешние места не знали 130 лет. Снег, подхваченный вихрями ветра, кружил в воздухе и падал на прекрасную, девственно чистую землю: дорожная техника не успевала расчищать даже федеральные трассы. Перевалы оставались непроходимыми, движение автотранспорта практически прекратилось. В одних населенных пунктах были повреждены телефонные, в других — электрические провода, кое-где нарушились оба вида жизнеобеспечения.

Погода резко менялась по несколько раз в день. Утром, после ночного снегопада, земля оказывалась покрыта плотным слоем мокрого снега, доходившим до 53 см. Днем могло внезапно выглянуть жаркое солнце и так прогреть воздух, что хотелось снять куртку. Затем — густой туман, мгла, сменявшаяся проливным дождем. И все же в ожидании отъезда в Китай я вновь посетила полюбившиеся мне уголки православного Приморья.

Тем временем экскурсовод Надежда собирала группу, что оказалось делом нелегким: до самого последнего момента одни внезапно отказывались, другие так же неожиданно решали ехать. И наконец 5 мая в 4 утра по приморскому времени наш пяточисленный женский коллектив, вдохновляемый Надеждой, собрался в автобусе, следовавшем по маршруту Владивосток — Пограничный — Суйфэньхэ. Две из нас не были в Китае никогда, остальные дальше Харбина не углублялись.

С севера, через Маньчжурию, в Китай идут только российские «челноки» с легкими сумочками через плечо и барсетками, набитыми деньгами. В отличие от них мы ехали с тяжелыми сумками (сувениры и православные святыни для наших единоверцев и друзей), а вот денег у нас было немного, поэтому переход границы не затруднил ни нас, ни таможенников.

И наконец мы в Поднебесной империи. Суйфэньхэ оглушил нас: со всех сторон грохочет музыка; «помогайки»-носильщики с криками «помогай!» пытаются выхватить из рук сумки, чтобы хоть немного заработать; нищие, попрошайки, квартиросдатчики — все и всё вокруг в хаотическом движении. Машины едут куда и как попало, не уступая дороги пешеходам, так что сразу невозможно понять, правостороннее ли здесь движение. Светофоры на улицах есть, и они даже переключаются, но это никак не отражается на движении транспорта и пешеходов. Таксуют не только на привычных машинах, но и на необычных трехколесных автомобильчиках, мотоциклах, велосипедах. Неухоженные, грязные улицы, обшарпанные здания — в общем, какой-то цыганский табор (но это только здесь, остальные города Китая поражают своей стерильной чистотой).

Приехали мы в полдень, но на границе часовой пояс изменился, и в Китае было только 9 утра. До вечернего поезда в Харбин 12 часов. Относим вещи в штабной номер ближайшей гостиницы и идем гулять по городу, представляющему собой один огромный рынок. Вывески на зданиях и надписи в отелях на китайском, иногда английском или русском языке, но с забавными ошибками. Китайцы в принципе понимают и даже стараются говорить по-русски. На английскую речь не реагируют вообще: гид-китаянка объяснила, что это либо из-за незнания английского, либо из-за глубоко сидящей в душе китайцев исторически сложившейся нелюбви к англосаксам.

В магазинчиках сразу объявляют высокую цену, которая в процессе торговли (на калькуляторе) может снизиться со 120 до 35 юаней (юань приблизительно 3 руб. 40 коп.). В магазин можно войти и с мороженым, и с собачкой — только хоть что-нибудь купи.

Ночным поездом уезжаем в Харбин. Уже в дороге начинается знакомство с настоящим Китаем. По коридору плацкартного вагона с трехъярусными полками всю ночь ходит проводник, аккуратно попарно расставляя обувь пассажиров. В каждом купе на столе металлический подносик, под столом — большой термос с кипятком, поскольку водопроводной водой нельзя даже полоскать рот. В коридоре не только откидные сиденья, но и узенькие столики.

В туалете сантехника сведена к отверстию в полу. Утром ни в туалет, ни к умывальнику не пробиться: сплошным потоком идут китайцы, обходя нас, скромно пытающихся стоять в очереди. Мужчины закуривают прямо в вагоне, запах дыма крепкий и тяжелый. Первая встреча с особенностями китайского характера: им говорят «нельзя», они отвечают «хорошо», но делают по-своему.

По обеим сторонам дороги на каждом пологом участке земли — или грядки, или посаженные квадратно-гнездовым способом деревья одной высоты, укрепленные пирамидой из четырех подпорок. Стволы больших деревьев снизу на метр-полтора плотно обмотаны канатом. Огромные плантации цветущей сакуры, но нигде ни одной сломанной веточки, сорванного листика или цветочка.

В Харбине размещаемся в одном из небоскребов — гостинице «Манхэттен», рядом с Софийским храмом, превращенным в музей. Каждый небоскреб здесь имеет особенную крышу, поэтому заблудиться в каменных джунглях невозможно. Первое же посещение храма дарит нам радостную встречу с потомками русских эмигрантов, живущими в Харбине, и с теми, чьи родители в 30—50-е годы уехали из Китая в Австралию. Все взволнованы, на глазах слезы.

Боль эмиграции не прошла.

Мне часто кажется, что это — сон,
Что я проснусь и будет все как прежде:
Церквей харбинских перезвон,
Мой город в чистой снеговой одежде.

Елена Недельская

Общение в основном на китайском, с помощью Надежды, но они так рады видеть нас, слышать русскую речь, что все понятно без слов...

Впоследствии мы не переставали удивляться тому, как православные китайцы бережно сохраняют старые русские традиции в быту, по крупицам собирая предметы обихода, относящиеся к началу прошлого века.

Харбин был основан русскими 11 июня 1898 года на месте пересечения крупнейшей реки региона — Сунгари со строящейся КВЖД. В этот день к причалу на месте будущего города подошел русский пароход «Благовещенск» (первый пароход, «Святитель Иннокентий», прибыл двумя днями раньше).

Инженер, расстегнут ворот.
Фляга. Карабин.
Здесь построим русский город,
назовем Харбин.

Арсений Несмелов

Харбин, разделенный на Старый и Новый город, стал центральным узлом, из которого железная дорога расходилась по трем направлениям: на Владивосток, Дальний (Далянь) и Читу. Историю города фактически можно разделить на два периода. Первый — строительство КВЖД и одновременно Харбина в качестве центра управления железной дорогой и грузовых перевозок из Китая и в Китай. Второй — Харбин как духовный центр русской эмиграции.

Приехавшего в город по железной дороге встречала одна из величайших святынь — прекрасная икона святителя Николая. Она была установлена на вокзале на возвышении, и большой подсвечник перед ней был неизменно полон горящими свечами. Даже китайцы верили в спасительную силу Николая Чудотворца. Говорят, что лодочники-китайцы, терпевшие на Сунгари бедствие, кричали: «Старика вокзала, помогай!» — и получали помощь. В 1947 году по требованию коммунистически настроенной администрации вокзала икона была перенесена в Свято-Николаевский кафедральный собор и через несколько дней установлена в Иверской часовне.

Храм в честь святителя Николая возвышался в самом центре Нового города. Он был сложен в 1899 году из бревен, «о пяти верхах», в основании имел форму креста. Храм и звонницу с семью колоколами венчали главы с шашечным покрытием. При входе имелась медная доска с датой основания и именами строителей. Статус собора храм получил в 1903 году по Указу Святейшего Синода, а после учреждения в 1922 году Харбинской епархии стал кафедральным. В 1935 году в его ограде построили Иверскую часовню (копию московской), увенчанную темно-синим куполом со звездами. И собор, и часовня трагически погибли после 18 августа 1966 года, когда Мао Цзэдун на торжественном собрании в Пекине надел нарукавную повязку хунвейбина-защитника. На месте храма долгое время находилась клумба, затем построили торговый центр, в середине которого установлен большой, где-то метр на полтора, макет Свято-Николаевского собора.

Церквей в Харбине было много. К сожалению, почти все они разрушены. На левом берегу Сунгари, в «дачном затоне», действовал еще один храм в честь святителя Николая, кирпичный, также погибший во время «культурной революции».

В 1907 году на Пристани (так называется крупный городской район) был возведен небольшой деревянный храм Софии Премудрости Божией. История его необычна: построен он был в Южной Маньчжурии для русских воинов — участников Русско-японской войны. По окончании военных действий его демонтировали и перевезли в Харбин. В 1930—1933 годах на месте старого был выстроен новый, величественный Софийский храм, ставший украшением города. Он имел приделы в честь пророка Божия Илии и святого равноапостольного князя Владимира. В церковной библиотеке хранились редкие книги с трудами русских святителей и богословов. В помещении Епархиального совета при храме проходили занятия пастырско-богословских курсов, позже преобразованных в Богословский факультет. После закрытия института Святого Владимира факультет существовал самостоятельно как Высшая Духовная школа. Издательство Софийского храма выпускало епархиальный журнал «Хлеб Небесный». Большой приход активно занимался благотворительностью, в частности, помогал совершать погребение одиноких или безродных людей. Сейчас в храме, как уже упоминалось, устроен музей.

Здесь же, на Пристани, находился другой замечательный храм — семиглавый Свято-Иверский. Заложили его в мае 1907 года, а на Троицу следующего года он был освящен малым чином и состоялась первая литургия. Росписи повторяли росписи Владимирского собора в Киеве. В 1916 году храм освятили архиерейским чином. В 1925 году к нему пристроили северный придел, Николая Чудотворца, а затем южный — Преподобного Серафима Саровского. В храме хранились ленты, на которых были начертаны имена погибших во время «боксерского» восстания, Русско-японской, Первой мировой и гражданской войн. В памятных надписях на столпах и внешней стене алтаря были указаны три даты: закладки, окончания росписи и освящения храма,— а также имена тех, кто участвовал в освящении. Храм имел свое подворье. В 1920 году было образовано Иверское братство, которое устраивало религиозно-патриотические беседы. Приход вел разнообразную благотворительную деятельность: действовали «Серафимовский приют» для престарелых, приют для мальчиков — учеников харбинских школ, «Серафимовская столовая» для бедняков, где кормили бесплатно или за небольшую плату, ясли для младенцев, чьи родители работали.

Одним из самых величественных на Пристани был Благовещенский храм, освященный на Благовещение 1902 года. В 1918 году он сгорел, уцелела только южная алтарная стена с образом Благовещения Пресвятой Богородицы. «Святой образ величественно, как «нерушимая стена», стоял среди развалин и как-то особенно торжественно выглядел над беспорядочной грудой тлевших угольев и раскаленных металлических слитков»,— писал очевидец. На смену сгоревшему был выстроен новый, кирпичный храм, освященный только в 1941 году.

На Крещение, в жгучие январские морозы, сюда устремлялось огромное число богомольцев со всех концов города. После Божественной литургии начинали торжественно гудеть колокола, самый большой из которых весил 216 пудов 20 фунтов, и объединенный крестный ход из пяти ближайших церквей с хоругвями и иконами, под пение объединенных хоров направлялся на Сунгари, покрытую толстым слоем льда, для совершения Великого освящения воды. Ход возглавлял епархиальный архиерей, несший на голове святой крест. Архиерея поддерживали два архимандрита. Чин освящения совершался у большого ледяного креста. После молитвы владыка сходил с ледяной кафедры и опускал крест в прорубь. Освященная вода текла по выбитым во льду желобам, и верующие наполняли ею свои сосуды. Поодаль десятки людей окунались в прорубь... Так было, а сейчас на фундаменте разрушенного Благовещенского храма высится здание Архитектурно-проектного института.

Интересна история военного Свято-Алексеевского храма, построенного в начале 1900-х годов из векового лиственного дерева на станции Гунжулин (южная линия КВЖД). После Портсмутского мира, завершившего Русско-японскую войну, храм перенесли в Харбин, затем в пригород Алексеевку, а в 1912 году — в другой пригород, Модягоу. В 1930 году приступили к строительству кирпичного храма, которое через пять лет было завершено. При старом Алексеевском храме действовало реальное училище, а с 1939 по 1946 год — семинария, небесным покровителем которой был преподобный Сергий Радонежский.

В Модягоу же находился и известный своей благотворительностью Скорбященский храм Камчатского подворья с приделом Целителя Пантелеимона и Великомученицы Варвары. Храм называли также Домом Милосердия. В память убиенной царской семьи в его ограде была воздвигнута часовня в виде шапки Мономаха. При Доме Милосердия существовали иконописная мастерская, свечной завод, хлебопекарня, приют для престарелых и девочек-сирот, столовая и чайная для бедняков.

В 1924 году в Харбине были основаны и два монастыря. Богородице-Владимирская женская обитель сначала ютилась в разных зданиях, а в 1927 году приобрела собственное помещение. К ее небольшому домовому храму с левой стороны примыкал маленький трапезный храм Димитрия Солунского. При монастыре были часовня, иконописная и пошивочная мастерская. В 1929 году открылся Ольгинский приют для девочек-сирот. В начале 60-х годов прошлого столетия, когда русские окончательно покидали Харбин, обитель перевели в Шанхай, а затем в США.

Казанско-Богородицкий мужской монастырь был основан на берегу Сунгари, но место оказалось неподходящим, и в том же 1924 году монастырь обосновался недалеко от Модягоу. Его храм имел три престола: в честь иконы Божией Матери «Казанская», целителя Пантелеимона и Архистратига Михаила. На территории располагались братские корпуса, переплетная мастерская, типография, бесплатная амбулатория и аптека. Было свое подсобное хозяйство. Судьба монастыря после 1949 года неизвестна.

Забвению преданы не только русские храмы, но и могилы. В начале прошлого века в Харбине было два кладбища: Старое и Новое. На Старом находились часовня-памятник и два креста — в память погибших в 1900 году во время «боксерского восстания» и воинов, павших в Русско-японской войне. В 1930 году в ограде кладбища возвели храм Покрова Пресвятой Богородицы в византийском стиле.

Кладбище давно снесено. Сохранилась крошечная каменная часовенка, выстроенная на месте деревянной, в которой отпевали усопших. Храм долгое время был закрыт, и только в 1984 году в нем начались богослужения, которые продолжались до 2001 года, когда отошел ко Господу последний настоятель. Сейчас храм открывают по воскресеньям и в дни православных праздников. Потомки наших соотечественников-эмигрантов и жители Харбина, принявшие Православие, приходят сюда послушать чтение коротких богослужебных текстов, которые удалось перевести на китайский язык. Текст звучит мелодично, плавно, красиво. По-русски, с легким акцентом, выговариваются слова «аллилуйя» и «Господи, помилуй». На Пасху 2006 года верующие принесли телевизор и видеомагнитофон и всю ночь стоя смотрели Пасхальную службу, а во время освящения куличей на экране освящали свои куличи (православная служба совершается только в Пекине и Гонконге приезжающим из России о. Дионисием Поздняевым).

Над входом на Новое кладбище располагалась надвратная колокольня. В 1908 году была выстроена каменная церковь Успения Божией Матери. На территории располагались свечной завод, оранжерея и контора, сотрудники которой ухаживали за могилами. Самое большое стечение народа бывало на Радоницу. Заупокойные службы шли в храме весь день, а в 5 часов вечера под открытым небом архиерейским чином совершалась вселенская панихида. Кладбище было уничтожено китайскими коммунистами. Сейчас на этом месте парк отдыха и выставочный комплекс.

Часть каменных надгробий обоих кладбищ лежит под ногами отдыхающих, другая была использована для укрепления дамбы на Сунгари, некоторые надгробия перенесены на современное кладбище в отдаленном пригороде Харбина. Нам удалось побывать на нем. В 1995 году на месте деревянной церкви здесь был построен каменный Иоанно-Предтеченский храм. Его открывают только по специальному разрешению китайских властей.

Поклонившись памяти соотечественников, перебираемся южнее, в Дальний (Далянь). Цель нашей поездки — закрытое кладбище, где много русских могил. Хорошо сохранилась дорожка, ведшая к храму, и сторожка, а от самого храма остались только следы ступеней.

9 мая рано утром выезжаем в Порт-Артур (Люй-Шунь). На русском кладбище украдкой молимся о упокоении наших воинов, павших в тяжелых боях (открыто молиться нельзя), и тихонько поем «вечную память». Наконец-то мне удалось своими глазами увидеть памятный крест, но, к сожалению, останки иконы на нем неузнаваемы (лишь вернувшись домой, получаю ксерокопию книги, из которой узнаю, что на кресте был лик святителя Николая.) На кладбище довольно хорошо сохранилась часовня Равноапостольного князя Владимира, но уже без купола и креста. Войти в нее нельзя.

Посетив музей обороны Порт-Артура, поднимаемся на высоту 200, где в память о прошедших войнах установлен мемориальный снаряд. Немощные прибегают к услугам рикши. По дороге на форт № 2 растет удивительное дерево-указатель. На форте сохранились оборонительные укрепления, установлен памятник павшим воинам и отдельный памятник — Ф. В. Кондратенко, который до самого последнего дня был душой обороны Порт-Артура.

По возвращении в Далянь члены Общества китайско-советской дружбы устраивают для нас прекрасный концерт, исполняя на русском языке песни о войне, о мире и дружбе.

Мы совершаем прогулку по городу, осматриваем самую большую в Азии площадь Труда (Синхай), лакомимся местными сластями и кокосовым молоком. На этом наше путешествие заканчивается, и, полные незабываемых впечатлений, мы благополучно возвращаемся на родную землю.

ЕАН

¹ Акафист выпущен Елизаветинским сестричеством при храме Святителя Митрофана Воронежского.