Комментарий о. Андрея Спиридонова в эфире радиостанции «Радонеж» 6 декабря 2006 г.

Сегодня у всех нас на слуху эта трагическая и горькая история мученической кончины семьи священника Андрея Николаева. И очевидно, что это событие свидетельствует о реальном нравственном одичании нашего народа, в особенности — в провинции, в сельской местности.

Я не скажу ничего нового в плане нравственной оценки происшедшего, об этом и так уже много говорится. Единственное, что хотелось бы здесь присовокупить, так это следующую мысль. Данное чудовищное преступление, когда в огне вполне вероятного поджога гибнет не только священник, но и его супруга вместе с малолетними детьми, ставит перед современным церковным и вообще народным сознанием следующий вопрос: а востребована ли, нужна ли Церковь, как богочеловеческий организм, этому спивающемуся и вымирающему на русской земле населению? Ведь в чем основная горечь происшедшего? Да, с точки зрения собственно духовной нет сомнений, что о. Андрей Николаев с супругой и детьми благодаря мученической кончине восшел на небеса и мы имеем среди святых мучеников целую семью, что не так часто бывает в церковной истории. Однако с точки зрения более рациональной, обыденной наше современное общество лишилось настоящей православной семьи, лишилось детей как будущих активных, а не маргинальных членов общества, и эта потеря невосполнима, потому что, можно сказать, мучеников в нашей Церкви на современном историческом этапе много, тогда как таких вот семей очевидно мало. А где они и есть, то зачастую и не нужны тому обществу, члены которого пьют по-черному или живут меркантильными интересами.

В частности, журналист канала ТВЦ Никита Русланов, который был дружен с почившим о. Андреем, свидетельствует о том, какая это была замечательная семья и какие это были культурные, образованные дети — и в особенности это было заметно на общем деревенском фоне, где можно было увидеть только заброшенных и ругающихся матом детей. Так вот, в этой обычной деревенской жизни дети о. Андрея были вынуждены держаться особняком и играть только друг с другом, поскольку другие дети для них были чужими. Или, скорее, они были чужими для этого села и местных детей. Эта в общем-то небольшая деталь на самом деле весьма красноречива. Не является ли, таким образом, Православие для определенной части нашего народа именно чуждым и мешающим свободно разлагаться элементом, который надо выдавливать, устранять из жизни, вплоть до сожжения вместе с детьми тех, кто своей праведностью обличает эту дикость и это скотство? Так что стоит ли обольщаться относительно перспектив церковной миссии среди тех, кому бутылка с горячительным суррогатом куда дороже храма Божьего. Или, по крайней мере, надо задуматься над тем, какие формы такого рода миссия должна приобретать: может быть, приставить к каждому сельскому священнослужителю хорошо вооруженную охрану, дабы обезопасить от покушений вконец одичавших туземцев?

Однако мне бы хотелось обратить внимание главным образом на другой аспект происшедшего с семьей о. Андрея Николаева, а именно на то, как это мученичество озвучено в современном информационном поле и какие выводы мы как православное сообщество могли бы из этого сделать. Во-первых, показательным является тот резонанс, который пусть не сразу, но набрал силу в светских СМИ. Причем большую роль здесь сыграл такой немаловажный сегмент информационного поля, как интернет. Не будь этого современного средства коммуникации, возможно, попытка замолчать историю этого сожжения была бы более эффективной. Но пока молчали основные электронные и печатные СМИ, интернет словно взорвался на уровне частной переписки на форумах и в электронных обращениях к основным информационным порталам. Это помогло взломать вполне обычную традицию замалчивания, которой предпочитают пользоваться по вполне понятным причинам власть предержащие. И здесь мы должны сделать для себя важнейший вывод: те СМИ, которые имеют определенную свободу (в данном случае это был интернет), все-таки могут оказывать существенное влияние на общественное сознание, и грех нам, православным, это в своей деятельности не учитывать или этим не пользоваться.

Следующий немаловажный вывод — это то, что информационный резонанс, который вызвала эта история, выявил определенную нравственную поляризацию общества. Не могу судить о процентных соотношениях, но среди звонивших в прямой эфир такой светской радиостанции, как «Эхо Москвы», можно было услышать и голоса шокированных и возмущенных происшедшим людей, и невесть по каким внутренним мотивам пытающихся оправдать возможных поджигателей или хотя бы вылить ушат помоев на Церковь под тем предлогом, что попы сами во всем виноваты. К моему вящему удивлению, та же радиостанция «Эхо Москвы» заняла вполне взвешенную и, в общем, вполне нравственную позицию, в то время как печально знаменитая своей бульварщиной газета «Московский комсомолец» отличилась, пожалуй, крайней степенью цинизма по отношению к сожженной семье о. Андрея, да и вообще по отношению ко всем нам, православным.

Может быть, в несколько иной ситуации имело бы смысл вообще не замечать выходок МК против нашей церковной иерархии, всей этой обычной клеветы и выискивания клубнички, но в данном случае, как представляется, смолчать относительно того плевка, который исходит от редакции этой «знаменитой» газеты, просто невозможно. Дело в том что статья за подписью господ Сергея Бычкова, Дарьи Захаровой, Юлии Садовской и Светланы Самоделовой выдержана в традициях самого настоящего черного юмора уже хотя бы потому, что называется «Адская смерть святого семейства». Я вынужден процитировать это название для большинства наших радиослушателей, которые, скорее всего, и не берут в руки вышепоименованную газету. Надеюсь, очевидно, что сочетание слова «адский» со словами «святое семейство», которые вообще-то принято относить исключительно к Матери Божией и Ее Божественному Сыну, является просто-напросто глумливым. И нет ли здесь, дорогие братья и сестры, а также дамы и господа, в собственном смысле оскорбления чувств верующих? И не повод ли это для того, чтобы подать в суд на господина Бычкова и господина Павла Гусева, как главного редактора МК?

Но дело не только в заголовке. В финале статьи авторы приводят совершенно клеветнические измышления о якобы не вполне нравственном поведении покойного о. Андрея — видимо, из желания подмазать дегтя к светлому образу этого священника. Кстати, невольным обличителем клеветы МК выступил тот же журналист канала ТВЦ Никита Русланов, который лично хорошо знал о. Андрея и в прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» рассказал о действительно высоконравственном облике о. Андрея и всего его семейства.

Так вот, уместно нам задаться вопросом: а должны ли мы терпеть циничные выходки таких средств СМИ, как МК? Ведь очевидно, что публично глумиться над памятью мученически пострадавшего священника, его беременной супруги и малолетних детей — это уже за пределами добра и зла. Лично у меня, с одной стороны, это вызывает крайнее отвращение, а с другой,— вполне закономерный вопрос: если люди, издающие одну из самых популярных газет, уже совсем утратили совесть, то какое вообще право они имеют находиться среди тех, кто формирует наше российское общественное сознание? Или на кого рассчитаны такого рода циничные пассажи? Кому они адресованы или, точнее сказать, что и с какой именно целью они корреспондируют в народ? Может быть, это своего рода «проверка на вшивость»: окончательно ли мы с вами нравственно деградировали или хотя бы молча все это проглотим?

Итак, уважаемые братья и сестры, если мы считаем себя истинным малым стадом Христовым и не хотим быть иным, безмозглым стадом, которым успешно управляют те, кто пытается общественное мнение лишить последних нравственных ориентиров, то мы не должны спокойно помалкивать и создавать у господ типа Павла Гусева или Сергея Бычкова уверенность, что им все и всегда спокойно сойдет с рук. Давайте постараемся выразить свое справедливое возмущение. И давайте постараемся каждый на своем месте найти способы выражения этого возмущения. Любыми доступными для нас путями. Сбором подписей. Обращениями в прокуратуру с просьбой рассмотреть возможность возбуждения уголовного преследования за факт данной публикации, поскольку она скрывает в себе явное оскорбление чувств верующих. Или хотя бы элементарными письмами — как электронными, так и обычными. В ту же редакцию МК, или Президенту России, или в Госдуму, или в Общественную палату.

Кстати, относительно Общественной палаты. Главный редактор МК господин Гусев является ее членом: отвечает за что-то там связанное как раз со СМИ и современными коммуникациями. Думается, что после данной публикации в МК сама общественность может поставить перед Общественной палатой вопрос о правомерности нахождения в ней человека, у которого по всем показателям совесть просто отсутствует. Или наличие бессовестности является сознательной установкой такого органа, как Общественная палата? Надеюсь, что нет.

В заключение хотелось бы еще раз обратить ваше внимание на то, что мученическая кончина священника Андрея Николаева и его семьи, а также общественная реакция на это событие являются действительно значимым, а может быть, и знаковым событием нашей современной церковной и общей истории, которая выявила совершенно конкретные и, по сути, полярные нравственные тенденции нашей жизни. И нам остается надеяться, что с Божией помощью в процентном соотношении нравственного добра все-таки окажется больше.

P.S. Надо сказать, что еще через несколько дней не меньшим цинизмом отличилась газета «Комсомольская правда», которая с особенно доверительным стилем подачи материала (как бы с сочувствием!) выдвинула версию о самосожжении семьи о. Андрея Николаева. Основная идея «Комсомолки» в том, что, дескать, настолько тяжело порой священническое служение — вот и не выдержал батюшка, решил таким образом со всеми невзгодами покончить.

Не знаю, может быть, у современных «эсмэишных» комсомольцев налицо какая-то особая тяга к цинизму, но вся эта трагическая история явно не случайно выявила демонстративную беспринципность именно наиболее популярных светских изданий. То, что иной современный журналист способен к вранью, и раньше не представляло большой тайны. Однако способность ко лжи, помноженная на некомпетентность, в сочетании с желанием учить и просвещать — это уже своего рода диагноз.

Читать все эти басни тяжело. Но необходимо отметить ту явную тенденцию, которая за этими баснями скрывается. Это желание представить все происшедшее с семьей о. Андрея как некую трагическую случайность, нелепость: или это самовозгорание, или самосожжение, или еще что. Но — нет, это, по всему, не случайность и не нелепость. Во-первых, еще раньше было несколько пожаров. Сгорел первый дом, сгорела баня и горел сарай с церковной и хозяйственной утварью. Или всегда была виновата электропроводка, или сам батюшка каждый раз был неосторожен с огнем, или репетировал свое будущее самосожжение? А во-вторых (и это главное!), все лично знавшие покойного о. Андрея Николаева единодушны в том, какой это был действительно деятельный и светлый священник. Никакой не сектант и не сумасшедший. И эту очевидность не замутнить господам типа П. Гусева или С. Бычкова или еще каким современным «комсомольцам». А также не извратить и не скрыть окончательно того, что единственной созидательной силой в современной русской провинции является сельское духовенство, которое несет подвиг очевидно больший, чем выдержат любые человеческие силы, и которое в лучших своих представителях, таких как о. Андрей Николаев, не отрекается от своего креста даже до смерти.