Пасха Христова есть главное торжество Церкви. Если бы понадобилось кратко сформулировать суть нашей веры, мы могли бы сказать, что верим во Христа Воскресшего. Эти слова свидетельствуют о главном — победе над смертью, осуществленной в живой и неповторимой богочеловеческой личности Христа Спасителя. Эта победа уже две тысячи лет является залогом преодоления смерти для каждого человека. Если у христианства отнять живую пасхальную радость, это будет уже не христианство. Если свести веру во Христа к сумме нравственных правил, как это пытался проделать в свое время Лев Толстой, мы получим бессильное морализаторство, основанное скорее на философии мира сего, чем на силе Божией.

Именно это ныне происходит на европейском Западе, где многие исповедуют новые абстрактные ценности под названием «либерализм» или «политкорректность». Появилось даже особое течение в западном якобы христианском богословии, которое так и называется «либеральная христология». Не принимая во внимание святоотеческий богословский опыт, эта христология занимается поисками «исторического Христа», без малейшей богодухновенности, обычным рациональным методом исторического исследования пытаясь восстановить данные о Христе Спасителе. И приходит к неутешительным выводам: получается, что о Воскресении Христовом определенно известно лишь одно: ученики не знали, что стало с телом Учителя. Тем самым западное либеральное богословие свидетельствует, что оно чуждо Христу, поскольку не имеет о Нем объективного знания.

Действительно, не имея целого, по двум-трем обломкам-артефактам трудно восстановить целый сосуд во всем его первоначальном великолепии. Однако истинная Церковь не нуждается в восстановлении образа Христа Воскресшего, поскольку Сама является Телом Христовым и никогда не утрачивала общения со Спасителем. Для православно верующего Христос есть несомненная реальность — как в настоящем, так и в прошлом, и будущем. Для либерального же протестантского богословия исторический Христос — загадка, не вполне реконструируемое прошлое, а в настоящем — частное, исключительно личное дело каждого верующего. Можешь веровать в Его Воскресение, можешь сомневаться, твое личное дело, а что там было два тысячелетия назад — поди разбери, толком не известно. Такая мировоззренческая шизофрения есть следствие глобальной апостасии западной цивилизации, которая рождает множество идейных и житейских химер, прямо противоречащих нормальному христианскому мировидению и укладу жизни.

Истинное христианское понимание усматривает в Воскресении Христовом объективный исторический факт, а вовсе не субъективную иллюзию или рефлексию верующего сознания. Человек может быть верующим или нет, верить в Воскресение или быть чуждым Христу, однако это не отменяет тех реальных последствий, которые имел факт Воскресения Спасителя в мировой истории. Собственно, вся западная цивилизация, спешащая сегодня отречься от христианства, сформировалась благодаря принятию европейскими народами христианских ценностей. Представим себе, что апостолы сочли бы Воскресение Христово личным, субъективным делом, а проповедь соплеменникам и языческим народам — излишней, более того, оскорбляющей религиозные чувства. При таком политкорректном подходе не было бы ни Вселенской Церкви, ни европейской цивилизации, ни самого либерального богословия как одного из прискорбных плодов этой цивилизации. Христианство осталось бы одной из иудейских сект и, вырождаясь, закончило свое существование максимум через одно поколение после апостолов. Но, как мы знаем, со святыми апостолами был Сам Бог, и это Его Промыслом созидается человеческая история.

Бог участвует в истории человеческого рода неизреченным образом — и явно, и тайно: Сам в этой истории становится Человеком, как Богочеловек страдает на Кресте и воскресает. И можно всецело принять Христа, можно быть к Нему равнодушным и даже лгать на Его святое имя, противостоять Ему — все это было в Евангельской истории и продолжается до сих пор. В Евангелии мы находим эпизод, когда члены синедриона подкупают стражу: «И сии, собравшись со старейшинами и сделав совещание, довольно денег дали воинам, и сказали: скажите, что ученики Его, придя ночью, украли Его, когда мы спали; и, если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его, и вас от неприятности избавим. Они, взяв деньги, поступили, как научены были; и пронеслось слово сие между иудеями до сего дня» (Мф 28. 12—15). В наши дни старая клевета возрождается новыми средствами: это и некое евангелие от Иуды, и фильмы оскароносных мастеров Голливуда — Скорцезе или Кэмерона, активно пытающихся низвести образ Спасителя до элементарного, человеческого уровня. Но все это не более чем новые вариации старой лжи гностицизма и последующих ересей первого тысячелетия от Рождества, тщившихся рационально разъяснить неизъяснимое, умом проникнуть в тайну бытия Пресвятой Троицы.

Позже одной из наиболее характерных мировоззренческих болезней внутри самого христианства становится так называемый спиритуализм, когда верующий во Христа хотя и признает существование вечной жизни, но лишь для одной бессмертной души, отрицая всеобщее воскресение мертвых. Возможно, такого рода понимание загробной жизни связано с развитием протестантского взгляда на мир, с бльшим развитием рационализма и позитивизма в эпоху машинного производства по сравнению с традиционным христианским обществом, где сильнее ощущалась незыблемая иерархия ценностей и вообще таинственность собственного бытия. А в эпоху Возрождения и последующие за ней акцент сместился с Бога на человека. С открытием новых континентов, с невиданными ранее успехами науки и техники человечество постепенно начинает утрачивать вечностное целеполагание собственного бытия. Что и понятно: когда земная жизнь не служит началом вечной жизни, а самоценна, это порождает серьезные проблемы самосознания. Можно летать в космос и расщеплять атом, но если ты в принципе смертен, то зачем все это? Спиритуализм как таковой хотя бы утешает человека, говоря о пусть и бестелесном, но все-таки бессмертии души, атеистический же материализм лишает человека и этой надежды.

Правда, и материализм парадоксальным образом не может расстаться с желанием победить смерть. В преддверии революционных бурь данную странность отразил русский философ Николай Федоров. Этот библиотекарь-отшельник мечтал, как в будущем человечество достигнет такого уровня развития науки и техники, что будет просто обязано воскрешать собственных праотцев и, за неимением места на земле, расселять их на других планетах. Трудно понять, каким образом эти идеи совмещались в сознании философа с Православием, — скорее, вера во Христа Воскресшего была вытеснена таким оригинальным материализмом.

Реализация материалистических проектов в постреволюционной России приводила и вовсе к анекдотическим и диким результатам. Казалось бы, «единственно верное учение» марксизма не оставляло человеку никаких надежд на еще какую-то жизнь, кроме отрезка между рождением и смертью да мифического светлого будущего для новых поколений, однако в реальности все оказалось не так просто. Одна только до сей поры длящаяся история с мумификацией вождя всех времен и народов свидетельствует, что жажда преодоления смерти неистребима в сердцах даже самых закоренелых атеистов. И неизвестно, что думал архитектор Щусев, но мавзолей Ленина на Красной площади архитектурно опирается на языческие традиции и напоминает именно древний вавилонский зиккурат.

Здесь кроется еще один исторический анекдот, который неожиданно переносит нас в эпоху вавилонского пленения. В одной из последних глав библейской книги пророка Даниила есть весьма примечательная история об идоле Виле: «Был у Вавилонян идол, по имени Вил, и издерживали на него каждый день двадцать больших мер пшеничной муки, сорок овец и вина шесть мер. Царь чтил его и ходил каждый день поклоняться ему; Даниил же поклонялся Богу своему. И сказал ему царь: почему ты не поклоняешься Вилу? Он отвечал: потому что я не поклоняюсь идолам, сделанным руками, но [поклоняюсь] живому Богу, сотворившему небо и землю и владычествующему над всякою плотью. Царь сказал: не думаешь ли ты, что Вил неживой бог? не видишь ли, сколько он ест и пьет каждый день?» (Дан 14. 3—6). Далее рассказывается о разоблачении жрецов: они утверждали, что идол за ночь съедает все приношения, а на самом деле съедали все сами вместе с домочадцами. Заметим, что имя этого идола совпадает с инициалами вождя всех времен и народов, а бытовавшие в советское время цитаты-лозунги типа «Ленин и теперь живее всех живых» или «Ленин — жил, Ленин — жив, Ленин — будет жить» давили на подсознание советского человека своей идиотической противоречивостью.

В наше время ультрасовременные открытия и технологии порождают в умах материалистов новые иллюзии и тщетные надежды. Так, в этом году исполнилось десять лет с момента официально объявленного осуществления клонирования. «Десять с лишним лет назад,— пишет некий журнал,— из организма шестилетней овечки достали клетку, откуда извлекли ядро, содержащее генетический материал в виде ДНК. Биоматериал поместили в оплодотворенную яйцеклетку, из которой предварительно удалили собственное ядро. Выдержав зародыш в термостате, аккуратно «подсадили» его в матку животного. Эксперимент был поставлен одновременно еще более чем на двухстах яйцеклетках, но лишь в одном случае он увенчался успехом. Овечку, сначала носившую кодовый номер 6LL3, назвали Долли, в честь певицы Долли Партон. Это была просьба ветеринара, помогавшего принимать роды. Долли появилась на свет 5 июля 1996 года, но из-за сложностей, связанных с процедурой подтверждения факта клонирования, о ее рождении объявили лишь 27 февраля 1997 года. В считаные часы маленькая овечка стала суперзвездой».

Естественно, это событие породило немало споров, прежде всего о нравственной стороне дела, поскольку ставило по меньшей мере два глобальных вопроса: а не покушается ли человек на то, что является прерогативой Творца, и не покусится ли он вслед за тем на самого себя? Ведь очевидно, что можно официально запретить клонирование человека, но нельзя во всемирном масштабе этот запрет проконтролировать. Этических проблем здесь может оказаться масса: и факт вмешательства в границы человеческой личности, и проблемы социального статуса человеческих клонов и нравственно-духовного отношения к этим существам — вполне ли это человек и можно ли будет клонов, к примеру, крестить — и т. д. и т. п.

Эти вопросы еще не вполне актуальны, поскольку клонирование и воспитание полноценного клона человека как социализированной единицы общества пока вряд ли осуществимо. Однако носители пытливого человеческого ума, конечно же, не останавливаются на достигнутом. В наши дни речь идет о так называемых безымянных клонах. Вот что об этом пишет тот же журнал: «Уже в 2000 году после ожесточенных дискуссий правительство Великобритании впервые официально разрешило эксперименты по клонированию человеческих эмбрионов. Решение приняли не без скандала. Министров, ответственных за него, ругали со всех сторон: Церковь — за посягательство на Божий промысел, специалисты по биоэтике — за неэтичность, ученые — за политическое малодушие. «Конечно, речь шла не о репродуктивном клонировании, предполагающем выращивание живого человеческого существа из эмбриона,— говорит академик Рэм Петров.— Ученые имели в виду терапевтическое клонирование — очень дорогой, «штучный» метод лечения заболеваний. В этом случае ДНК из клетки тела пациента помещается в донорскую яйцеклетку. Образовавшийся эмбрион, являющийся точной генетической копией данного человека, развивается до стадии, когда он состоит всего из нескольких десятков клеток. Их можно пересаживать этому пациенту без всякого риска отторжения. К тому же на стадии зародыша уже сегодня есть возможность «починить» некоторые дефектные гены. Конечно, речь шла только о научных экспериментах». Полагают, что опыты сулят большие перспективы — с помощью таких клеток можно будет лечить диабет, рассеянный склероз, многие наследственные заболевания. Но существует и другая сторона медали: у генетиков, занимающихся клонированием, появился новый объект, у которого никогда не будет симпатичной мордочки Долли. У него просто не будет лица».

Если у вас проблемы со здоровьем, но тугой кошелек, пожалуйте в лабораторию, где специально для вас изготовят ваш клон-эмбрион, обреченный на заклание ради вашего же здоровья. Правда, с точки зрения нравственной эту методику лечения иначе как людоедской не назовешь. Впрочем, в наше время, при распространении разного рода людоедских технологий, главное — назвать их поприличнее, чтобы совесть не царапало. Но Бога не обманешь, и такого рода шуточки с собственным биологическим статусом и использованием эмбриональных клонов не пройдут. Да, предположим, можно излечить рассеянный склероз, но что тогда делать с душой человека, пораженной гораздо более страшным склерозом — нравственным?

В последнее время в СМИ активно зазвучала и тема победы над старостью. Пытливые ученые, как им мнится, докопались до корня всех зол: конкретного гена, который на клеточном уровне виновен в запуске процесса старения в организме человека. Ну, а раз виновник обнаружен, то дело за малым: найти способ воздействия на злополучный ген. Уже появились сообщения, что конкретные методы и лекарства якобы найдены. Однако несомненно, что без проблем, в том числе и нравственных, не обойтись: кому-то не хватит денег на личную победу над старостью, а кто-то не дождется своей очереди, в долгосрочной же перспективе все это приведет к прогрессирующему старению человечества. Один западный романист уже использовал этот сюжет: будущее человечество он представляет как общество бодрых молодящихся стариков, быть молодым в котором неприлично, и, окажись среди этих добропорядочных старцев юноша, он обречен на существование деклассированного элемента.

Как и опыты с клонированием, попытки воздействовать на ген старости означают вторжение в сферу деятельности Самого Творца, что может привести к непредсказуемым последствиям не только в моральной, но и в физической сфере человеческого бытия. Старение и смерть есть ближайшее следствие грехопадения прародителей, а вовсе не ошибка в проекте творения, которую подросшее человечество наконец в состоянии исправить своими силами. При утрате же христианского мировоззрения действительно необходимо копить деньги на новые технологии и записываться в очередь за чудесным омолаживанием.

Еще одна химера современного мира — крионика, замораживание тел усопших в надежде на возможное их оживление. Правда, сами ученые спорят, насколько это реально даже для науки будущего и окажется ли размороженный и оживленный субъект той самой человеческой личностью, чье тело подвергли столь оригинальному способу погребения. Но споры спорами, а в мире уже действует не одна фирма, готовая за далеко не символическое вознаграждение заморозить ваши останки до лучших времен. Если средств не хватает — не беда, заморозить можно только мозг, а уж там потомки придумают, что с ним делать: восстановить по имеющемуся образцу все тело или на худой конец извлечь информацию и поместить в компьютерный банк данных — для моделирования виртуального индивидуума. И это вовсе не шутка: одна такая фирма базируется в подмосковном Зеленограде.

Все это, конечно, есть следствие вульгарного материализма и утраты христианского мировосприятия. Сторонники крионики напрочь забыли, что человек состоит не из одного только тела — а душу-то заморозить невозможно. Когда душа оставляет бренное тело, она идет в иные духовные пространства, идет на суд Божий, и вернуть ее обратно в тело возможно только Самому Господу Богу, Его воскрешающей силе. Но крионисты предельно материалистичны, никакой тайны происхождения жизни, ни тайны смерти и конечных судеб человечества для них не существует. Кроме того, они почему-то верят, что в светлом будущем обязательно найдется место для размораживателей и размороженных, хотя совершенно неизвестно, будет ли размораживание заботить потомков и придется ли, собственно говоря, будущий мир по вкусу размороженным (можно здесь, кстати, вспомнить еще советских времен фильм «Бегство мистера Мак-Кинли», где оживленный персонаж оказывается совсем не в том мире, на какой рассчитывал).

В общем, имеющим на холодильник упование можно только посочувствовать. Со смертью нельзя так просто смириться или сделать вид, что ее вовсе не существует. Верующий во Христа имеет твердое упование на грядущее воскресение и жизнь вечную. Не верующий — вынужден искать утешение в вещах суетных и случайных, как крионика, которая вместо спасения предлагает морозильник.

Главным аргументом сторонников тех или иных манипуляций с генетическим статусом человека является идея создания новых лекарств и методов лечения, возможная победа над старостью, ранняя диагностика заболеваний, а в перспективе еще и определенная генетическая селекция человеческого рода, что уже само по себе рождает серьезные нравственные проблемы. И корень их именно в рациональном, материалистическом, можно сказать — механическом отношении к природе человеческой личности. Важно и то, что все заявляемые новомодные технологии подразумевают исключительно коммерческое внедрение — золотой телец требует безусловного себе поклонения. Всякая информация в СМИ о том или ином новшестве непременно сопровождается комментарием: сколько это стоит сейчас, а сколько — в случае более широкого внедрения, лет через десять. Все это неудивительно — уже хотя бы потому, что, как мы знаем из Священного Писания, число зверя-антихриста «666» символизирует собой страсть сребролюбия, распространенную на глобальном уровне (вспомним, что в Ветхом Завете 666 талантов, видимо, неслучайно фигурируют как годовой бюджет царства Соломонова в период его наивысшего расцвета).

Можно предположить, что антихрист при своем воцарении с помощью всех этих новейших технологий легко сможет манипулировать сознанием людей. Нетрудно представить, как он предлагает тем, кто готов уверовать в него, не просто мир и безопасность, но и победу над старостью и смертью. «Что вам еще надо? — скажет этот персонаж.— Где ваш Христос, где победа над смертью? Я вместо Него дам все это, только поклонитесь мне!» Понятно, человечество к тому времени нравственно вполне будет готово к такому повороту, а технологии — эти химеры — сыграют лишь вспомогательную роль. Святые отцы ясно свидетельствуют, что антихрист попытается имитировать совершение великих чудес и соблазнить многих — это станет возможным по маловерию и отступлению от Христа самого человечества.

Противопоставить же всему этому мы можем только живую веру во Христа Воскресшего. Истинная вера за две тысячи лет еще никого не посрамила. Изменить катастрофический финал земной истории мы не в состоянии, но для христианина никакие химеры окружающего мира не в состоянии затмить самую великую радость, которая выражается всего в двух словах: «Христос воскресе!»