28 июня — день памяти двух великих святых Западной Церкви, блаженных Августина, епископа Иппонийского, и Иеронима Стридонского. Исторически так сложилось, что почти каждый народ (и русский — не исключение), почитая национальных святых, порой мало интересуется житиями и творениями подвижников веры, явленных в иных землях. Между тем совершенно ясно, что почитание иностранных, так сказать, и практически местночтимых святых зачастую становится паче чаяния весьма обширным и обогащает духовно тот или иной православный народ (за примерами идти недалеко: святитель Лука Крымский в Греции и святитель Нектарий Эгинский — у нас). Публикуя подборку о святых православного Запада, мы преследовали цель "хотя вмале" восполнить недостаток наших знаний как в области западной православной агиографии, так и латиноязычной патристики. Фрагменты из творений западных отцов составят первую часть публикации. Это гимны западного Златоуста — святителя Амвросия Медиоланского (397, память 20 декабря), автора знаменитой духовной песни "Te Deum" ("Тебе Бога хвалим"), и фрагмент из вечно современной, поистине бессмертной "Исповеди" блаженного Августина (430) — похвала его святой матери Монике, вымолившей его для Церкви (молодость будущего Иппонийского пастыря прошла в метаниях между разными религиозно-философскими школами). Во второй же части приведем жизнеописания двух замечательных британских святых — святителя Патрика, просветителя Ирландии, и английского короля-страстотерпца Эдуарда,— любезно предоставленные нам игуменом Кириллом (Семеновым).

Переложение М. Линькова
и А. Куличенко

Ты простер руку Твою с высоты и "извлек душу мою" из глубокого мрака, когда мать моя, верная Твоя служанка, оплакивала меня перед Тобою больше, чем оплакивают матери умерших детей. Она видела мою смерть в силу своей веры и того духа, которым обладала от Тебя,— и Ты услышал ее, Господи. Ты услышал ее и не презрел слез, потоками орошавших землю в каждом месте, где она молилась; Ты услышал ее. Откуда в самом деле был тот сон, которым Ты утешил ее настолько, что она согласилась жить со мною в одном доме и сидеть за одним столом? В этом ведь было мне отказано из отвращения и ненависти к моему кощунственному заблуждению. Ей приснилось, что она стоит на какой-то деревянной доске и к ней подходит сияющий юноша, весело ей улыбаясь; она же в печали и сокрушена печалью. Он спрашивает ее о причинах ее горести и ежедневных слез, причем с таким видом, будто хочет не разузнать об этом, а наставить ее. Она отвечает, что скорбит над моей гибелью; он же велел ей успокоиться и посоветовал внимательно посмотреть: она увидит, что я буду там же, где и она. Она посмотрела и увидела, что я стою рядом с нею на той же самой доске.

Откуда этот сон? Разве Ты не преклонил слуха Своего к сердцу ее? О Ты, благий и всемогущий, Который заботишься о каждом из нас так, словно он является единственным предметом Твоей заботы, и обо всех так, как о каждом!

Почему, когда она рассказала мне это видение и я попытался притянуть свое объяснение: скорее ей нечего отчаиваться в том, что она будет там же, где был я, — она ответила сразу же безо всякого колебания: "Нет, мне ведь не было сказано: "Где он, там и ты", а "Где ты, там и он"?

Исповедуюсь Тебе, Господи: насколько я могу припомнить — а я часто вспоминал и рассказывал об этом сне — этот ответ Твой через мою неусыпно заботливую мать; то, что она не смутилась моим лживым, но столь вероятным объяснением и сразу увидела то, что надо было увидеть и чего я, разумеется, не видел до ее слов, — все это потрясло меня даже больше, чем самый сон, в котором благочестивой женщине задолго вперед предсказана была будущая радость в утешение нынешней скорби. Прошло еще десять лет, в течение которых я валялся в этой грязной бездне и во мраке лжи; часто пытался я встать и разбивался еще сильнее, а между тем эта чистая вдова, благочестивая и скромная, такая, каких Ты любишь, ободренная надеждой, но неумолчная в своем плаче и стенаниях, продолжала в часы всех своих молитв горевать обо мне перед Тобой, Господи, "и пришли пред лицо Твое молитвы ее", хотя Ты и допустил еще, чтобы меня кружило и закружило в этой мгле. Ты дал тем временем и другой ответ, который я держу в памяти. Многое я пропускаю, потому что тороплюсь перейти к тому, что настоятельно требует исповеди перед Тобой, а многого я и не помню. Другой ответ Свой дал Ты через Твоего священнослужителя, одного епископа, вскормленного Церковью и начитанного в книгах Твоих. Когда мать моя упрашивала его удостоить меня своей беседы, опровергнуть мои заблуждения, отучить от зла и научить добру (он поступал так с людьми, которых находил достойными), то он отказался, что было, насколько я сообразил впоследствии, конечно, разумно. Он ответил, что я заупрямлюсь, потому что ересь для меня внове, я горжусь ею и уже смутил многих неопытных людей некоторыми пустячными вопросами, как она сама ему рассказала. "Оставь его там и только молись за него Богу: он сам, читая, откроет, какое это заблуждение и какое великое нечестие". И он тут же рассказал, что его мать соблазнили манихеи и она еще мальчиком отдала его им; что он не только прочел все их книги, но даже их переписывал и что ему открылось, безо всяких обсуждений и уговоров, как надо бежать от этой секты; он и бежал.

Когда он рассказал об этом, мать моя все-таки не успокоилась и продолжала еще больше настаивать, моля и обливаясь слезами, чтобы он увиделся со мной и поговорил. Тогда он с некоторым раздражением и досадой сказал: "Ступай, как верно, что ты живешь, так верно и то, что сын таких слез не погибнет".

Я Патрик, грешник, человек
весьма неученый, последний
среди всех верных, совершенно
презираемый многими...

Исповедь

Передо мной лежит тоненькая книжечка тверского протоиерея Александра Шабанова, которая так и называется — "Святой Патрик, епископ и Просветитель Ирландии" (Тверь, 2000). Отец Александр известен и другими книгами о святых древней Кельтской Церкви Британских островов — о святом Брендане Мореплавателе и святом Коламбе Шотландском. Я знаю, что материалы для этих книг искал о. Александр не только в библиотеках, но и на просторах Ирландии, Англии и Шотландии, которые он исколесил на автомобиле вдоль и поперек. В предисловии к книге о святом Патрике он высказал очень важную мысль: "Когда речь идет о прошлом Церкви, то наши православные интересы в большей степени сосредоточены на византийском христианстве и собственно русских событиях. На Запад мы смотрим редко, а если и делаем это, то взгляд наш критичен и суждения сдержанны. Мы хорошо знаем, что и как нас разделяет, и рискуем забыть о том, что нас связывало до XI века". Да, мы иногда исключительно по невежеству "отдаем" католикам древних святых еще неразделенной Церкви; их перечень огромен — это святые Патрик, Брендан, Бригита Ирландская, Давид Уэльсский, Геновефа (Женевьева) Парижская, Герман Осеррский, Исидор Севильский... И сотни других святых, просиявших на европейском Западе, но всегда принадлежавших Православию! Немало потрудился над "возвращением" их имен в православные диптихи приснопамятный о. Серафим (Роуз), и почитание этих святых православными общинами в Европе и Америке — совершенно естественное явление. Вот один только пример, касающийся нашей неосведомленности: любого человека, носящего имя Эдуард и пришедшего креститься, в девяти из десяти случаев священник наречет иным именем, и всего лишь потому, что в русском церковном календаре он не найдет имени английского короля-страстотерпца Эдуарда (979, память 18/31 марта), а в любом английском православном приходе есть икона этого православного святого.

Теперь же наконец расскажем о самом святом Патрике. Достоверных сведений о его жизни не так уж и много, и поэтому нам поневоле придется следовать той канве его жития, которая так замечательно изложена в книге о. Александра Шабанова. Хотя имя святого Патрика связывается главным образом с Ирландией, но родился он в 389 г. на севере Англии в семье знатного британца кельтского происхождения Кальпурния, который совмещал служение диакона и должность городского чиновника на римской службе (напомним, что Британия до 410 г., когда оттуда были выведены римские легионы, являлась одной из провинций Римской империи). Мать его носила имя Концесса; она была близкой родственницей святого Мартина Турского. Священником был и дед Патрика — Потит. Собственно, новорожденного мальчика нарекли совсем другим, кельтским именем, Суккат, а при крещении дали имя латинское — Магон.

Много позже святой Патрик напишет свою "Исповедь", из которой нам известны основные события его жизни начиная с детства. Вместе с двумя сестрами Магон обучался дома обычному для того времени кругу наук — латыни, истории и Священному Писанию. Он не постыдится сказать о себе, что наука не особенно шла ему впрок, и к шестнадцати годам Магон отнюдь не отличался большой набожностью.

В 405 г. происходит, однако, событие, с которого и начинается постепенный переворот всей его жизни. Ирландские пираты, кормившиеся разбоем и работорговлей, нападают на богатую виллу Кальпурния, детей которого, включая Магона, и слуг разбойники захватывают как добычу и увозят в Ирландию. В "Исповеди" есть об этом скорбные строки: "Мы заслуженно все претерпели, поскольку мы отвратились от Бога, не соблюдали Его заповедей и не были послушны нашим священникам, постоянно напоминавшим нам о спасении. И Господь навел на нас пламень Своего гнева и рассеял нас среди народов, даже до края земли, где я, в ничтожестве моем, теперь пребываю как чужестранец".

В Ирландии Магон был продан одному из местных племенных вождей, который, как бы в насмешку над аристократическим происхождением юноши, дал ему прозвище Cothrige, что на местном наречии означало "знатный человек". Со временем имя это трансформировалось в латинское Патрик, Патрикий (Patricius), поскольку имело то же самое значение. С этим именем герой нашего повествования не расставался уже никогда.

Целых шесть лет прожил Патрик в плену. Однако совсем еще молодой человек, к тому же воспитанный в довольстве и сам имевший прежде слуг, не дрогнул душой, оказавшись рабом на чужбине. Годы мытарств, проведенные им в Ирландии, явились для него временем настоящего духовного взросления и молитвенного преображения. "Я каждый день пас стадо и каждый день молился множество раз. Любовь моя к Богу, страх Божий во мне и моя вера возрастали все более и более, и дух мой побуждал меня к тому, что за день я произносил до ста молитв и почти столько же ночью, — и так даже тогда, когда находился в лесу или в горах, и я просыпался до восхода, чтобы молиться — в снегу, на ледяном холоде, под дождем, и я ни разу не занемог и не поленился, ибо, как я вижу теперь, дух полыхал во мне в те дни..."

Господь не оставлял Своего верного послушника в этих тяжких испытаниях. В сонном видении Патрику открывается путь к свободе; таинственный голос говорит ему, что для него готов уже корабль на побережье, и одного этого становится довольно юноше, чтобы немедля встать и пойти. Куда? Он и сам, должно быть, не знал, куда же именно. Не имея никаких средств и ни малейшей защиты в чужой стране, где беглому рабу, в случае его поимки, оставалась только казнь, Патрик, ведомый Божиим Промыслом, направляется в сторону моря, пешком проходя не одну сотню миль... Там, куда он пришел, и в самом деле стояло готовое к отплытию судно. Взять его на корабль капитан категорически отказывался — у Патрика при себе не было ни единой монетки. Но... разве не Сам Господь шел перед рабом Своим? Горячие молитвы юноши услышаны, и он, согласный на любой корабельный труд, покидает берега Ирландии — страны, которая отпустила его всего лишь на время...

Патрик оказывается на континенте, в Галлии, разоренной к тому времени войнами и мятежами. Начинаются годы его новых странствий, снова вдали от родной земли, куда попадет он не ранее, чем спустя еще долгие семь лет.

Пройдя всю Галлию с севера на юг, Патрик попадает на остров Лерин, расположенный в нескольких милях от города Канны. Здесь в начале V в. основан был знаменитый впоследствии монастырь, населенный по преимуществу монахами-кельтами и державшийся устава восточного образца. Именно здесь подвизался святой Викентий Леринский (450), знаменитый подвижник и богослов, который вполне мог быть учителем Патрика.

"Исповедь" говорит о том, что было дальше: "Итак, после нескольких лет отсутствия, я снова оказался в Британии среди своих родичей, которые приняли меня как сына и искренне упрашивали меня, чтобы теперь, после столь великих испытаний, перенесенных мной, я больше не покидал их и никуда не уходил. И там, одной из ночей, я увидел в видении мужа, по имени Виктор, как бы пришедшего из Ирландии, неся с собой несчетные послания. И он дал мне одно из них, и я прочел начало послания: "Голос ирландцев". И в тот миг, когда я читал начало послания, казалось, я слышал голоса тех, что обитали у западного моря, и они взывали как одним голосом: "Мы молим тебя, святой юноша, чтобы ты пришел и снова был среди нас". И сердце мое было столь сокрушено этим, что я не мог больше читать, — и очнулся. Благодарение Богу, ибо после столь многих лет он даровал им то, о чем они просили". Для Патрика не было ни малейших сомнений в том, Кто и куда его призывает. Нетрудно представить, что пережили родственники едва вернувшегося после стольких лет отсутствия и неизвестности человека, который теперь вновь готов покинуть их, добровольно отправляясь туда, откуда он изведен был чудом. Но, как это почти всегда бывает в жизни святых — то, чего не понимали родные, знал о себе Патрик: он уже не принадлежит никому, кроме Бога.

Нельзя сказать, что Ирландия к тому времени сплошь оставалась языческой; вдоль ее побережья, а кое-где и в глубинке существовали христианские общины, и евангельская проповедь на "зеленом острове" звучала уже давно, пусть и не во весь голос. И тем не менее всякий, кто решался отправиться туда ради Христова дела, должен был обладать немалым мужеством.

Однако Патрик не сразу возвращается в Ирландию. Прежде он вновь плывет на континент, в знакомую для него Галлию, где в г. Осерре его ожидает встреча со святым Германом, епископом-миссионером, много сделавшим для крещения британцев. Патрик проходит период обучения под руководством святителя, и вскоре его посвящают в сан диакона. Он стремится поскорее направиться в Ирландию, но Церковь решает пока иначе и посылает туда другого миссионера из числа клириков святого Германа — Палладия, который, пройдя все положенные степени, вскоре был ради этой цели рукоположен во епископа. Однако его миссия оказывается кратковременной и малоудачной. Заболев и вернувшись в Британию, Палладий умирает.

Вслед за этим в 432 г. святой Патрик, уже в епископском сане, отправляется наконец туда, где давно уже его сердце,— в Ирландию. Страна раздираема была постоянными междоусобицами племенных вождей, именуемых по традиции королями. Все они были язычниками, и святой Патрик, высадившийся на ирландском берегу, встретил поначалу весьма недружелюбное к себе отношение. Камни, пущенные в святого Патрика и его людей, как нельзя лучше свидетельствовали об окаменелости сердец местных идолопоклонников в отношении к Благой Вести. Однако какое-то время спустя проповедь святого обратила ко Христу сердце одного из местных вождей. Человек этот пожертвовал просторный амбар для устройства в нем первого храма.

Вслед за этим святой Патрик со своими спутниками направился в земли своего бывшего хозяина, у которого некогда находился на положении раба. Вождь этот пришел в великий страх, решив, что Патрик идет отомстить ему. Языческие жрецы — друиды — предсказали напуганному вождю, что Патрик одержит победу, и тот в безумном ужасе зажег собственный дом и погубил себя в пламени...

Миссия святого Патрика медленно, но неотвратимо приносила добрые плоды. Сам он ни минуты не сомневался, что вся его жизнь и дело его жизни находятся в крепкой руке Господней. А со стороны человеков жизни этого отважного мужа постоянно исходила угроза. Делу его упорно противились не столько даже местные вожди-короли, сколько могущественная каста кельтских друидов. "Кто я такой, Господи?.. К чему Ты призвал меня, что Ты содействовал мне с такой божественной силой, так что теперь, среди варваров, я могу постоянно восхвалять и прославлять имя Твое, где бы я ни был, и не только во дни успеха, но и в дни испытаний?" — так будет позднее говорить святой Патрик, оглядываясь на пройденный путь.

Мы упомянули друидов как важнейших противников миссии святого Патрика. Скажем о них несколько подробнее словами о. Александра Шабанова: "Далеко в лесах, укрывшись под сводами сумрачных пещер, на берегах глухих озер и рек, добраться до которых только и можно было что тайными тропами, жила древняя кельтская религия, ее жрецы-друиды совершали свое служение и справедливо считались духовной элитой, аристократами кельтской цивилизации... Влияние друидов было огромным... Они боролись с римлянами, участвовали в восстаниях и имели высокий политический авторитет... В Ирландии свои загадочные ритуалы друиды совершали в священных рощах, около почитаемых источников... Спорным остается вопрос о человеческих жертвоприношениях. Внутри кельтского мира жрецы-друиды были объединены в строго иерархическую организацию, надклановый религиозный орден, который реально обладал политической и духовной властью". Вот с этими-то людьми и предстояла святому Патрику духовная брань, от победы в которой зависела судьба всего его священного дела.

Вскоре, в конце первого года проповеди, накануне Пасхи святой бесстрашно отправляется в Тару — сакральный центр Ирландии, где находилась ставка верховного короля страны, которому подчинялись все прочие вожди. Король Лоэгайре, окруженный воинами и друидами, встретил святого Патрика крайне враждебно. Предание рассказывает, что подосланные к святому убийцы стали свидетелями небывалого чуда: едва они появились перед святым Патриком и его восемью беззащитными спутниками, как святой муж воззвал к Небесам, и вместо людей убийцы увидели проходящих мимо оленей. Этот гимн святого Патрика — "Песнь оленя" — сохранился до сего времени. Все попытки запугать святого силой оружия и даже покушение на его жизнь оказались напрасными: скромного вида человек, в руках у которого был лишь деревянный посох, говорил с королем смело и вдохновенно. Святой Патрик предупредил короля Лоэгайре, что тот лишится Божия благоволения, если будет упорствовать в язычестве и противиться проповеди Евангелия. Друиды, используя все магическое искусство и пытаясь помешать святому с помощью ложных своих чудес, оказались бессильны против истинных чудес, которые на глазах у короля совершал святой Патрик силою Святого Духа. Повторилась история духовного состязания пророка Божия Моисея с египетскими волхвами, но итогом поединка с друидами стало крещение короля Лоэгайре со всем его домом.

Скажем коротко об одном эпизоде из жития святого Патрика, который показывает его пастырскую ревность о своих духовных детях, его бесстрашие перед лицом сильных мира сего в защите тех, кто был вручен ему Богом. Однажды воины бриттского князя Коротика совершили вероломный набег на общину только что крещенных ирландцев; многие христиане были жестоко убиты, другие уведены в плен и проданы в рабство язычникам, имущество их разграблено. Святой Патрик обратился к Коротику с посланием, в котором призывал его вернуть пленных. Коротик оставил это послание без ответа. Тогда святой направил другое послание — подданным жестокосердого князя. "Кто из святых не содрогнется, веселясь с такими людьми или разделяя с ними трапезу? — писал святой Патрик, призывая их отвратиться от Коротика и его воинов.— Они наполнили свои дома добром мертвых христиан, они живут грабежом. Они не знают, несчастные, что предлагаемое ими друзьям и детям в пищу есть смертоносный яд, как Ева не понимала, что данное ею мужу — смерть. Таковы все, кто делает злое: они заслужили смерть как наказание вечное".

Житие святого Патрика рассказывает о множестве чудес, совершенных им в разное время его победоносного шествия по Ирландии. С именем святого связывают исчезновение с острова всех ядовитых змей. Об этом предании ярко говорит и иконография святого Патрика.

Миссионерское служение святого в Ирландии продолжалось не один десяток лет, в течение которых Патрик сделал чрезвычайно много. Он создавал новые общины и посвящал для них клириков. От него приняли рукоположение немало епископов, которые возглавили новые ирландские епархии. Крестилось очень большое число народа во главе с клановыми вождями. Ирландия украсилась множеством храмов и монастырей; последние сыграют в дальнейшем уникальную роль в деле христианского просвещения Европы. И речь идет не только о Западе, но и о землях к востоку от Балтики. Миссионерство сделается отличительной чертой кельтских, и особенно ирландских, монахов, которые своеобразным подвигом апостольского странничества приведут ко Христу тысячи душ повсюду, куда позовет их Божий Промысл. Пешком, а чаще на маленьких кораблях или даже на утлых с виду плетенных из ивняка и крытых кожами лодках — кораклах — доберутся они до самых отдаленных уголков европейского континента. Есть, как нам кажется, небеспочвенные предположения о миссии кельтских монахов на о. Валаам (в ряде публикаций священника Стефана Красовицкого, например), да и в других частях будущего русского Северо-Запада.

Непременным атрибутом многих изображений Просветителя Ирландии является трилистник — троечастный листок обыкновенной кислицы или очень схожий по форме листок белого клевера. Предание говорит о том, как святой Патрик, используя эту обычную подножную травку, учил ирландцев на ее образе догмату о Пресвятой Троице. Надо сказать, что в мифологии кельтов число "3" всегда было наделено особенными сакральными значениями, и святой Патрик, как и его многочисленные ученики, относился к древней культуре ирландского народа бережно и благоговейно, мудро отделяя пшеницу от плевел. Два крупнейших кельтских празднества — весенний Белтейн и осенний Самхейн — именно начиная с эпохи святого Патрика постепенно утрачивают свои языческие черты, органически встраиваясь в новое — христианское мироощущение ирландцев. Так, Самхейн становится днем Всех святых в календаре западных христиан. (И только горестного сожаления достойно видеть, как наши "расхристанные" современники на Западе, а теперь уже и в России делают из этого дня бесовский карнавал под названием Наlloween.)

Стоит отдельно сказать о совершенно особенной форме так называемых кельтских крестов. По мнению ряда исследователей ирландских древностей, происхождение креста, в средоточии которого находится круг, напрямую восходит к святому Патрику. Читаем об этом у о. А. Шабанова: "Когда святой Патрик в очередном столкновении с друидами узнал об их поклонении солнцу, то произнес следующие знаменитые слова: "Мы тоже верим в Солнце — Солнце Правды — Христа". И приказал перечеркнуть круги, символизировавшие солнце, крестом. Так появился кельтский крест, или крест святого Патрика, распространившийся по всему северо-западу Европы до России включительно (Новгород Великий, Изборск)". Кресты эти, порой достигавшие в Ирландии и Британии немалой высоты, чаще всего искусно вырезались из камня и включали в себя, помимо очень характерного кельтского орнамента, изображения Христа Спасителя, Пречистой Девы и святых.

Ирландия, некогда ставшая для юного Магона источником его горестей и страданий, впоследствии сделалась всем смыслом жизни святого Патрика. Последние строки его "Исповеди" полны благодарения Богу и одним только желанием: "...Да не отделит меня Бог мой от Своего народа, который Он приобрел Себе в этой дальней стране. Я молю Бога, чтобы Он дал мне стойкость и удостоил меня быть Его верным свидетелем до самой моей кончины".

О времени блаженной кончины святого Патрика единого мнения нет; одни полагают, что она последовала в 461 г., другие называют более позднюю дату — 493 г. (память святого празднуется 17/30 марта). Предание связывает это событие с городом Даунпатрик, где на кладбищенском валуне высечено его имя. Но в действительности никому в точности не известно место погребения Апостола Ирландии.

Закончить этот рассказ нам хотелось бы надеждой на то, что имя этого великого святителя и миссионера древности, равно как и имена многих других святых, просиявших на православном Западе, однажды и навсегда станут достоянием и нашей молитвенной и богослужебной жизни. Это тем более важно, если учесть, что древняя Кельтская Церковь имела очень много общего с Православными Церквами Востока.

Заслуживает ли святой Патрик, за которым стоит приведенная ко Христу страна Ирландия, нашего беспамятства и неведения?

Наше слово о короле Эдуарде, обращенное к русскому читателю, мы начнем с примечания о том, что его мученическая кончина свершилась за девять лет до Крещения Руси при святом князе Владимире Киевском. Можно смело предположить, что известие о кровавом злодеянии, случившемся в далекой Англии, не миновало и Русь, которая отнюдь не была окраиной, отрезанной от остальной Европы, но имела постоянные и очень широкие связи со всем окрестным миром. Первыми эту страшную весть в Киев могли принести варяги, для которых Англия наряду с Русью была местом знакомым и притягательным. Пройдет еще четверть века, и Русская земля также обагрится юной кровью первых наших святых-страстотерпцев — Бориса и Глеба...

Эдуард был старшим сыном английского короля Эдгара, правившего с 957 г. Эдгар, подобно своему знаменитому прадеду — королю Альфреду Великому,— оставил по себе память как о монархе, верой и правдой служившем Богу и своему народу. При нем Англия достигла не только прочного положения среди других европейских держав, но узнала дни настоящего благоденствия. Страна все более утверждалась в единстве нации, и народ, имея такого короля, как Эдгар, уверенно смотрел в свое ближайшее будущее. Англию того периода европейские хронисты единодушно признают страной, где в настоящем расцвете пребывала культура, питавшаяся христианством. Православным христианством, добавим мы, потому что еще столетие отделяло Англию от грядущего на нее нашествия норманнов, принесших стране новую и чуждую власть, а национальной Английской Церкви — настоящий крах, измысленный и осуществленный с благословения гордого и нетерпимого Рима.

Мать Эдуарда умерла рано, и король-отец женился на Эльфреде, знатной вдове, которая родила Эдгару еще одного сына – Этельреда. Сводный брат Эдуарда был моложе него на пять лет. По законам страны полноправным наследником престола являлся старший сын короля, каковым был Эдуард. Однако у его мачехи созрел поистине дьявольский план, согласно которому королем Англии в будущем любой ценой должен был стать ее родной сын, Этельред...

Важно сказать, что при короле Эдгаре началась церковная реформа, направленная на укрепление монашества. Реформа эта предполагала внедрение в английских монастырях устава преподобного Венедикта Нурсийского — известного православного устроителя монашеской общинной жизни, принесшего на Запад традиции восточного православного монашества, с которыми он сам был хорошо знаком. Именно его имя дало впоследствии название одному из крупнейших монашеских орденов на Западе — бенедиктинцам. Духовным вождем этих реформ в Англии и их главным проводником в жизнь был святой Дунстан, архиепископ Кентерберийский, бывший прежде настоятелем знаменитого далеко за пределами средневековой Британии монастыря Гластонберри. Авторитет святого Дунстана был чрезвычайно высок в народе. Именно им была составлена и совершена церемония коронации Эдгара, который назначил Дунстана своим ближайшим советником.

Король Эдгар, прозванный Миролюбивым, счастливо правил Англией восемнадцать лет и отошел ко Господу в 975 г. После его кончины на английский трон взошел его старший сын Эдуард, которому было тогда не более двенадцати лет, однако этот король-мальчик сразу же показал себя достойным продолжателем дела своего отца. Благотворная церковная реформа, во главе которой по-прежнему был святой Дунстан, продолжилась в полной мере и при новом короле.

Однако не все в Англии взирали на церковные перемены и в особенности на их поддержку юным королем Эдуардом с чистым сердцем и без темных мыслей. Многие из числа знатных и богатых вельмож относились к Церкви как к источнику нечестного обогащения и разного рода политических возможностей. Они составили своеобразную партию противников реформ, каковую формально возглавлял Элвер, граф Мерсийский, но душой которой была мачеха Эдуарда, вдовствующая королева Эльфреда. На стороне короля Эдуарда и святителя Дунстана были архиепископ Йоркский святой Освальд, а также влиятельный в королевстве лорд Брихтнот.

Ненависть к Эдуарду была, вероятно, столь велика у его противников, что они решили поторопить свой чаемый успех. Люди эти старались действовать более во тьме, нежели при свете, и этим можно объяснить доверчивость короля-отрока, который с легким сердцем принял приглашение своей мачехи с малой свитой навестить ее в замке Корф, что в Дорсетшире, где Эльфреда проживала вместе со своим сыном Этельредом. 18 марта 979 г. Эдуард прибыл к месту своей гибели...

Он въехал во двор замка верхом на коне, и ему навстречу с жестами приветствия двинулись люди Эльфреды. Внезапно они схватили своего короля за руки, и один из слуг ударил Эдуарда кинжалом в грудь. Удар, по-видимому, был так силен, что юный король упал из седла наземь. Одна нога его запуталась в стремени, и перепуганная лошадь бросилась из ворот замка в сторону леса, волоча по земле тело смертельно раненного Эдуарда. Когда приближенные короля остановили наконец лошадь, они увидели, что юный король Эдуард был мертв.

Распоряжением Эльфреды тело его поскору и без должных почестей погребено было при малой церковке Уорхема, в нескольких милях от коварного замка Корф. Новым королем Англии в кратчайшие сроки провозглашен был другой мальчик — одиннадцатилетний Этельред...

Никто в Англии не сомневался в том, что король Эдуард был убит по приказу всем известных людей. Но... голос верного друга убитого короля святого Дунстана был заглушен, а вся Англия, увы, промолчала... Никто не был привлечен к суду за содеянное предательское убийство. Единственное, что мог сделать святой Дунстан для своего погибшего короля, он исполнил уже в 981 г., добившись перенесения честных его останков в монастырь Шрусбери, основанный некогда прапрадедом Эдуарда королем Англии Альфредом Великим. Минуло два года со дня убийства, но такой огромной процессии, которая сопровождала новое погребение Эдуарда, Англия еще не видела...

Однако Суд Господень не таков, как суды человеческие. Преданный своими слугами на земле, король-отрок Эдуард приобрел своей любовью к Церкви Божией и собственной кровью благоволение в очах Господних. Чудеса на его могиле, как повествуют предания, начались в первую же ночь после его злодейского убийства. Старая слепая женщина, в чьей убогой лачуге ожидало погребения тело Эдуарда, внезапно обрела зрение! Вскоре неподалеку от первой могилы короля-мученика забил из-под земли цельбоносный источник, к которому начались первые паломничества. Когда тело Эдуарда перенесено было в Шрусбери, началось его всенародное почитание — столь обширное, что двадцать лет спустя, в 1001 г., король Этельред приказал изготовить для честных мощей своего сводного брата новую драгоценную раку. Паломники прибывали для поклонения страстотерпцу даже с континента. А еще через семь лет Альфегий, новый Кентерберийский архиепископ и будущий священномученик, от имени Английской Церкви официально причислил Эдуарда к лику святых. Монастырь, где упокоились его святые мощи, стал со временем известен как аббатство Святого Эдуарда и просуществовал вплоть до начала Реформации в Англии в XVI в. Среди многих христианских народов святой почитался в течение нескольких столетий...

Мы помним, что Этельред стал королем в возрасте всего лишь одиннадцати лет, и можем предполагать, что случилось это лишь благодаря желанию и козням его матери. В историю вошел он с прозванием Этельред Неразумный. Так народ отозвался на его не слишком успешное правление, которое беспрестанно повергало страну в кровопролитные войны с пришельцами-датчанами. Показательно, что рядом с королем-узурпатором, пусть и невольным, не оказалось уже разумных советников, на чью помощь мог бы он опираться. Дни старой славной Англии были уже почти сочтены, и убийство короля Эдуарда, быть может, явилось тайной пружиной, роковым образом изменившей судьбы этой страны. К чести Этельреда нужно, однако, сказать, что всю свою жизнь он почитал короля Эдуарда святым. Хронисты приводят подлинные слова Этельреда, сказанные над святыми мощами своего брата и предшественника: "Господу угодно было прославить его в наши дни, явив множество знамений и чудес вслед за тем, как была пролита его кровь".

Этельред правил Англией долго — целых 38 лет; он умер в 1016 г. Своего сына-первенца он назвал Эдуардом.

Святой Дунстан в делах короля Этельреда участия не принимал, продолжая подвижнически трудиться для блага Церкви. Он завершил свой земной путь в 988 г., когда на другом краю Европы зажглась лампада Православия для Руси.

Осталось упомянуть о виновнице гибели короля-мученика, его мачехе Эльфреде. Бог по молитвам святого Эдуарда не отринул ее; Эльфреда искренне каялась в своем злодеянии. Основав на свои средства две женские обители, бывшая королева оставила мятежный мир и поселилась простой монахиней в одной из них, где и скончалась в 999 г.

Удивителен бывает Промысл Божий о святых. Король Эдуард стал известен всему христианскому миру не столько своей жизнью, в которой не успел даже полностью раскрыться как личность, сколько своей смертью, которой стяжал Царствие Христово. Мы уже высказали мысль о том, что вероломное убийство законного Государя каким-то образом, безусловно, повлияло на последующую трагическую судьбу Англии. Мы упомянули о страстотерпчестве святых русских князей Бориса и Глеба, почти современников Эдуарда, кровью которых Древняя Русь также, увы, не вразумилась в своей братоубийственной междоусобице за двести лет до татаро-монгольского погрома. Нам со всей очевидностью предстает параллель с русской трагедией новейшей истории, когда пролита была священная кровь последнего Российского Самодержца и его семьи и в России разверзлись, кажется, все бездны ада. И мученическая смерть Святого Цесаревича Алексия особым образом перекликается с гибелью его венценосного ровесника в далекой Англии без малого тысячу лет назад... История нередко повторяет свои уроки для того, чтобы люди учились не повторять роковых ошибок своих предков. Когда уроки эти не идут впрок, Сам Господь вразумляет нас кровью лучших в каждом народе, чтобы народ не сгинул в небытии, но своими святыми возвращался бы на пути Господни.

Вселенское Православие не знает границ во времени и пространстве, и святые древней православной Британии, Ирландии или Галлии — это и наши святые, которые готовы помогать нам сегодня, если душа наша отзывается на подвиг их жизни, отданной Христу, памятью, любовью и молитвой.

Добавим в заключение несколько слов о судьбе святых мощей короля Эдуарда. В течение долгого времени они считались утраченными. Однако уже совсем недавно, в 80-х гг. ХХ в., английскому археологу-любителю удалось вновь обрести их. Авторитетно было установлено, что это подлинные мощи святого. Самое же радостное для нас, православных, состоит в том, что великую святыню решено было передать в один из английских приходов Русской Православной Церкви Заграницей. Речь идет о храме во имя святого Эдуарда в Бруквуде, графство Суррей.

Память святого мученика короля Эдуарда по Юлианскому календарю совершается 31 марта н. ст., на следующий день после празднования памяти святого Патрика, просветителя Ирландии.

^* Время, предшествующее празднику Рождества Христова.