6 июня — памятный день для всех, кому дорого русское слово. Родился Пушкин. Много о нем написано, многое продумано и прочувствовано. Всегда, однако, остается безграничное поле для уяснений и толкований и того, что поэт непосредственно вкладывал в свои творения, и его поразительных художественных интуиций. Ведь нам подчас открывается что-то абсолютно важное и дорогое там, где и не ждали и предположить не могли. Остановим внимание свое на слышанной и читанной абсолютно всеми и многократно истории о всех нас — "Сказке о рыбаке и рыбке".

Что оно такое, это море, почему оно синее, кто она, эта рыбка, почему золотая, да и старик со старухою — кого или что изображают?.. Когда читаешь своему ребенку чудесную эту сказку, кажется, глубокая тайна скрывается за каждым словом и образом, каждым оттенком поэтической окраски. Поделюсь, однако, тем малым, что открылось мне самому.

Бросилось в глаза число: "ровно тридцать лет и три года" — возраст Христа, а ко времени сочинения сказки — возраст и самого Пушкина. По апостолу Павлу, мы должны прийти в меру возраста Христова. В сказке, таким образом, выходит обобщение: полнота времени наступает тогда, когда рыбка, оказавшись в неводе, является в "не-воде" — на воздухе — в среде, которая готовит ей смерть. Рыба — древнейший христианский символ, обозначавший Господа Иисуса Христа как Сына Божия и Спасителя. Пушкин, конечно, знал об этом еще с лицейской скамьи, хотя трудно себе представить, что он "алгебраически" выстраивал сказку строго в соответствии со всеми символическими смыслами,— просто так получалось само, по вдохновению. Ясно становится, таким образом, что море — Божественная стихия, и синее оно потому, что в нем небо отражается.

Чудесно сияющая золотом рыбка сама (!), добровольно попадается в сети — а ей ведь, морской владычице, ничего не стоило проплыть мимо. Более того, она "голосом молвит человечьим". Так и Сын Божий Христос пришел к нам в образе раба, став человеком, с готовностью послужить "чем только пожелаем" — во всем, кроме греха. Каково Ему, Пречистому, было жить среди нас, грешных. Ему "не хватало воздуха" в затхлой среде человеческих подозрений, даже в благочестивой семье Иосифа Обручника, где прошли Его детство и юность ^*.

Вернемся, однако, к пушкинской сказке.

Удивительно поведение старика, сама профессия которого связана с морем — общением с небом. "Бог с тобою, золотая рыбка! Твоего мне откупа не надо; ступай себе в синее море",— говорит старик таинственной гостье от щедрот благодарной души. Он радуется счастью встречи, он боится озаботить морскую владычицу лишней просьбой, он не хочет с ней устанавливать договорных отношений (откупа) по принципу: ты мне — я тебе. Но старуха далека душой от благодатной небесно-морской стихии, неспокойно сердце ее. Сначала хочется малого, потом не довольствуется и большим. Щедрая же рыбка все подает в надежде, что благодарностью обретет покой мятежная старухина душа.

Тем временем море бушующее и с ним небо чернеющее как в зеркале являют состояние ее духа, переполняющегося завистью все больше и больше. В конце концов безумная старуха просит себе морского царства, что для нее равнозначно гибели (по делам от моря далекая, хоть и близко живущая — и плавать она вряд ли умеет). Просит — и не получает: готовая служить рыбка не хочет гибели никому. Так и Господь не примет в рай нераскаянные души, потому что невозможно гордому, завистливому, вечно недовольному блаженствовать среди смиренных, кротких и благодарных.

Все возвращается на круги своя. Старуха выводится в центр повествования: все совершалось ради нее, потому что в ней автор видит и нас, читателей, видит и самого себя. Таков гений Пушкина — не судить, а в себе покаянно переживать отрицательный опыт своих героев. "Перед нею — разбитое корыто..." Как она, как мы — читатели, слушатели — откликнемся на Богом данный урок Христовой щедрости и нашей, увы, неблагодарности? Вспомним ли и счастливый, водворяющий рай в душе ответ рыбака государыне-рыбке? Вот — вопрос на всю жизнь.

^* Об этом замечательно пишет святитель Василий Кинешемский в своей книге "Беседы на Евангелие от Марка": "Приходят в дом; и опять сходится народ, так что им невозможно было и хлеба есть. И, услышав, ближние Его пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя" (Мк. 3, 20—21). Настоящий отрывок из Евангелия... бросает беглый свет на одну очень печальную сторону земной жизни Господа: на отношение к Нему Его ближайших родственников. Мы знаем, что путь Господа Иисуса Христа не был усеян розами. Это был тернистый, скорбный путь, где бесконечная благодать и милосердие постоянно натыкались на шипы человеческой неблагодарности и непонимания. Но 21-й стих 3-й главы Евангелия от Марка, если в него вдуматься, звучит особенно грустно, ибо он вскрывает затаенный уголок жизни Спасителя, где скорбь незаметна для постороннего глаза и малодоступна даже для Его учеников, ибо ее тоскливых следов не найти на поверхности общественной деятельности Господа. Это скорбь, глубоко скрытая в тайниках сердца, где обыкновенно она чувствуется особенно тяжело.