У Чистопрудного бульвара, в переулке, перегороженном стройкой, стоят рядом два небольших изящных храма — Архангела Гавриила и Феодора Стратилата. Это Антиохийское подворье. В воскресенье бульвар и окрестные улочки пусты — москвичей выселили, теперь здесь одни конторы. И только в храме Архангела Гавриила людно. Правда, не так, как бывает, когда на престольный праздник ожидается архиерей. Нет ни толчеи, ни взволнованных клириков...

На Антиохийском подворье, где епископ Филиппопольский Нифон (Сайкали) служит во все воскресенья и праздники, царит древний церковный дух. Дух первой христианской Церкви, основанной апостолами Петром и Павлом. Апостол Петр был ее первым епископом, вскоре после него — священномученик Игнатий Богоносец.

Владыка рассказывает:

— Я очень люблю Россию и, когда служу, добавляю к русской духовности немного — как перец — красоты Востока. Только у нас в храме, как на Востоке, бывает на Вербное воскресенье детский крестный ход: приходит много детей, грудные на руках — они встречают Спасителя. В Великий Четверг, как во всех Восточных Церквах, у нас обряд умовения ног. Во время Чина погребения третий антифон поется по-арабски — и по-славянски, на византийский напев. Я по-славянски читаю Евангелие лучше, чем по-арабски. Очень люблю евангельское чтение в Страстной Четверг. Как будто вы стоите у Креста... И как Петр сказал Господу: «Веси, яко люблю Тя. Глагола ему третие: Симоне Ионин, любиши ли Мя? Восскорбе Петр и рече: Господи, Ты вся веси, Ты веси, яко люблю Тя». Совсем не то, что по-русски: «Ты знаешь, я Тебя люблю».

— Почему вы, ливанец, так это все знаете и любите — славянский, русский, Россию?

— У нас в Ливане был митрополит Нифон — он так любил Россию! И он послал меня сюда учиться, в Академию. Рукоположил в дьякона и через три недели отправил в Загорск. Это было в 1959 году, хрущевские времена, я все время был в испуге — коммунисты... Мне было тяжело, но из-за него я терпел. Как я мог его подвести? Учился заочно, туда-сюда ездил, с ним проводил не меньше шести месяцев в году. А потом через полтора года я понял, что не могу быть никем, кроме священника. Он меня рукополагал в священника и в архимандрита одновременно — в двадцать четыре года, у нас так обычно не бывает. Я был у него помощником, а после его кончины — у его преемника, митрополита Илиопольского и Захлейского, десять лет. В 2007 году, 14 мая, на «Нечаянную Радость», исполнилось тридцать лет, как я приехал в Москву — уже как представитель Антиохийского Патриарха. Но это все не главное, главное — считать твои годы с того, когда Господь преобразился в Тебе. Только это — годы твоей жизни.

Я приехал в Россию — русский плохо знал и потом никогда специально не учил. Читаю. Достоевского люблю. Каждый день читаю жития святых — по-русски. Наслаждаюсь и радуюсь.

— Откуда такая тесная связь между нашими Церквами и почему в сталинское время, в 1947 году, Антиохийскому подворью отдали два прекрасных храма на Чистых прудах? Писали, что на открытие подворья могло повлиять знакомство Сталина с антиохийским митрополитом Гор Ливанских Илией: архиерей предсказал победу в Великой Отечественной войне, а «благодарный Иосиф Виссарионович» подарил ему панагию, инкрустированную всеми видами драгоценных камней.

— Это легенды. Митрополит Илия молился о России, любил Россию. Он писал Сталину, предупреждал его, это точно, а встречи со Сталиным никогда не было. Тут дело в другом. Святейший Патриарх Алексий I (Симанский) принял епископство в Новгороде в 1913 году от Антиохийского Патриарха Григория IV, когда тот приехал на празднование дома Романовых. А в интронизации его принимал участие Антиохийский Патриарх Александр III. И естественно, Патриарх Алексий I, который считал себя по благодати членом Антиохийской Церкви, стремился обновить с ней духовные связи. Мы — единственный из Восточных Патриархатов, который был представлен в трудные для России советские годы: наше подворье возобновило свою деятельность в Москве в 1948 году.

Но надо сказать, что и с нашей стороны — самые дружеские и братские отношения к Русской Церкви, тем более мы никогда не забываем, как она помогала нам. Россия всегда была опорой для всех Восточных Церквей, а мы столько пережили, такие гонения... За один месяц в 1860 году мусульмане-фанатики зверски истребили тридцать тысяч христиан в Сирии: женщин, мужчин, детей. Без поддержки России и Русской Православной Церкви от Антиохийской Церкви ничего бы не осталось. А сейчас она очень сильна: у нас паства — два с половиной миллиона человек на Ближнем Востоке и пять — в диаспоре, тридцать четыре архиерея.

— Вот в чем причина особой любви вашего наставника к России: благодарность целого народа приносит плоды.

— Есть мосты любви, которые связывают Россию с Востоком через Православие — это самый крепкий мост. Мы все нуждаемся друг в друге — маленькие государства и большие. Эгоисты только ни в ком не нуждаются, ну да кому они нужны.

Это, конечно, только капля в море по сравнению с той помощью, какую нам оказала Россия, но я вам расскажу. В советское время я воспользовался своим рангом — представитель Поместной Православной Церкви, — и в храмах подворья совершались таинства крещения и бракосочетания без предъявления документов. Тогда на наше подворье приезжали люди из разных городов — знали, что под покровительством Антиохийской Церкви они в безопасности.

— Это немало. Помню, как боялись не то что детей крестить и венчаться, а и просто в храм зайти.

— Если бы народу оставили веру, это была бы самая сильная страна в мире. Как можно было воевать против своего народа? Народ верующий — а им говорят: Бога нет. Однажды перед Пасхой к нам пришли из милиции и сказали: «Крестный ход устраивать нельзя». Я им ответил: «У нас не музей, а живая Церковь» — и крестный ход был, как положено. В другой раз я сам отобрал фотоаппарат у одного человека — он специально фотографировал людей во время крестного хода в Вербное воскресенье, чтобы потом передать снимки в органы. Тогда все священники должны были перед службой предъявлять проповеди для проверки уполномоченному. У меня проповеди не проверяли, но приходили в храм слушать. Однажды я говорил о встрече Христа с Нафанаилом, когда Иисус сказал: «Вот подлинно израильтянин, в котором нет лукавства». И ко мне подходит человек из органов и говорит: «Вы сегодня плохую проповедь сказали — уж очень хвалили Израиль!»

Раньше в центре было мало храмов, и в родительские субботы у нас на подворье собирались толпы народа. Вижу, староста — а его органы назначили — стоит у ящика и с нетерпением ждет, когда служба закончится: он заберет пожертвования и понесет их делить со своими работодателями. Тогда я вышел на амвон и сказал: «Дорогие и возлюбленные! Мы, священнослужители, многим вам обязаны. Поэтому сегодня пожертвования отменяются!» А через две недели этого старосту сняли.

— И смешно, и грустно. И как все изменилось за те тридцать лет, что вы прожили в Москве. После необыкновенного духовного подъема как будто наступило некоторое охлаждение.

	Епископ Филиппопольский Нифон — справа

— Что вы хотите? Сейчас умер бывший президент Ельцин — ведь это первый президент, которого похоронили по православному обряду! Семьдесят пять лет — это немало; повлияло на души. А охлаждение сейчас потому, что всеми овладели житейские попечения. Люди стремятся приобрести побольше денег. Видят, что другие много зарабатывают,— давайте и мы будем так. Злато, материальные амбиции. Я хочу зарабатывать, а в церковь потом приду — подожди, Господи, потом. И священники тоже. Сколько Святейший Патриарх учит нас на собраниях, как священники должны себя вести, чтобы не отталкивать народ. Нет духовного воспитания. Нужно рядом с Богословским институтом — институт по морали.

— А вы думаете, можно научить морали? Как?

— Сначала надо найти человека — образец для подражания, сравнивать себя с образцом. Ты становишься таким маленьким, сразу думаешь о себе: какой ты маленький, какой ты простой перед такой личностью. А потом — смотри: ты можешь ему подражать. Это уже школа сама по себе. Возьмите Святейшего — знаете, я уже сорок восемь лет в Церкви и не видел такого архипастыря. Какое у него отцовское внимание! Это отец, настоящий отец. И он часто служит — для него это постоянная встреча с Богом. Уверяю вас, ни один патриарх так не служит. Я хочу сказать, что священнослужитель играет огромную роль в привлечении людей к храму: как он служит, как говорит, как предан Церкви. А когда видят, что батюшка бежит, облачение на аналой бросает, крестит за пять минут, потому что у него другие дела... Нужен институт по морали.

Понимаете, у нас в Ливане очень старая христианская культура, у нас преемственность идет с апостольских времен. Не монахи — простые люди воспитаны в церковном духе. У нас такая обстановка в семье. Я помню, когда мы садились за еду, отец говорил: «Ангелы держат стол. Не болтайте за столом, это — святое». Однажды официант принес нам макароны, и отец смотрел на меня: он знал, что я не люблю макароны. И я их ел — в слезах. У нас на Вербное воскресенье и маленькие, и взрослые — все в новой одежде, и ботинки новые, и галстуки. Нам праздничную одежду купят заранее — и в шкаф. И нам в голову не приходило даже попросить раньше времени.

— Вас водили по воскресеньям в храм?

— А как же?! В воскресенье всей семьей все идут в храм. У нас приходы маленькие, как у вас раньше были, и священники навещают своих прихожан в больнице, домой приходят не меньше трех раз в год. Если какие-то семейные конфликты — улаживают. Я был церковным судьей — у нас в каждой епархии есть церковный суд, через него проводятся бракоразводные дела. За десять лет у меня развелись только три семьи. Остальных я наказывал. Приходит мужчина: «Владыка, я влюбился». Хорошо: квартира и четыреста фунтов из твоей зарплаты жене, а сто тебе — теперь иди, влюбляйся сколько хочешь. Супруги иначе друг к другу относятся. Серьезнее, что ли. У нас нет такого — пожить вместе до свадьбы или развестись через полгода.

— В Ливане половина — христиане, половина — мусульмане, а смешанные браки часты?

— Очень редки. Только кто-то, может быть, из высокопоставленных семей. Они обязательно договариваются: например, она остается христианкой, уговаривает его, чтобы крестить детей. А так никто. Нельзя связать себя с другой культурой, не зная этой культуры. Сейчас ко мне пришла одна наша русская прихожанка — в слезах: дочь ездила в Каир по туристической путевке, там познакомилась с одним человеком. «Владыка, она так влюблена, хочет туда лететь». — «Скажи ей, что это другая культура. Он может быть прекрасный человек, но она будет жертвой его культуры». Как она может жить в другом обществе? Они не плохие — они другие. Ей придется пожертвовать собой. Потом, они же имеют законное право жениться на трех, четырех женщинах.

Русские женщины вышли замуж за студентов-мусульман, приехали в Ливан, думали, выходят за капиталистов. Теперь многие не ходят в храм: боятся. Когда я был в городе Баальбек, мне сказали: здесь семьдесят россиянок замужем за мусульманами, пожалуйста, владыка, послужите для них. Я отслужил, вижу: одни местные. Спрашиваю: а где же русские? Им не разрешили. Ну как ты — у тебя такая культура, цивилизация — позволяешь, чтобы тебе не разрешили войти в храм? Я уважаю мусульманскую культуру, но она особая. Это прекрасные люди, но они принадлежат к другой культуре. Кстати, у них по Корану, если жена не принадлежит религии мужа, то он должен отвести ее в храм, где она молится, и ждать. Но кто живет по Корану? Надо лекции об этом читать — не для того, чтобы унижать кого-то, а просто объяснить этим девушкам, на что они идут.

— Владыка, у вас на праздничных службах чуть ли не весь дипломатический корпус. И не только послы Арабских стран, и не только православные. Почему?

— У нас дружеские отношения. Они хотят узнать о Православии, послушать службу. Для меня главное не то, чтобы они узнали обо мне лично — я могу и так с ними встретиться и пообедать, — а через меня о Православной Церкви. Ведь сейчас половина Европы — неверующие. Закрывают храмы в Германии, продают храмы во Франции, в Англии. И там уже не скажешь — христианская Европа. Святейший Патриарх Алексий и Папа Римский писали Совету Европы, чтобы в Конституции было записано: «Христианство — основная религия народа Европы». Они отказались. Они уже кланяются мамоне.

— И эти дипломаты переходят в Православие?

	Ливан — страна кедров, которые 37 раз упоминаются в Священном Писании

— Да, один посол Нидерландов стал православным, присоединился. На это все испрашивается благословение Святейшего. Я венчал троих сыновей посла Германии — все привезли невест из Германии, присо-единились к Православной Церкви. Венчал сына посла Италии, временного поверенного в делах Новой Зеландии. Ездил в Германию — уже внук у посла народился, я его крестил. Я еще со многими русскими семьями познакомился, крестил их, венчал. После праздничных служб все собираются у меня на разговенье.

— Владыка, поздравляю вас с юбилейной датой.

— Спасибо. Вы знаете, когда я приезжаю в Ливан, говорят: «Русский архиерей приехал». Мне за эти годы русский народ стал родным. Исключительно талантливый народ и в литературе, и в музыке, и в живописи, но главное — русский народ богат верой.

Я вам желаю всещедрой помощи Божией, долгоденствия, мира, счастья и дальнейшего развития прекрасных отношений с антиохийским народом.