В тридцати пяти километрах от Костромы, почти на самом берегу Волги, раскинулось старинное русское село Красное, издавна известное своим ювелирным промыслом. По одному из устных преданий, село и назвали Красным именно потому, что здесь испокон веку изготовляли красивые ювелирные украшения: мастерили чернь и скань, чеканили по золоту и серебру, отливали небольшие, но чудные складни и кресты.

В 1567 году Костромской уезд был взят в опричнину, старых вотчинников из уезда выселили, в том числе и Воронцова, бывшего владетеля. Красное считалось дворцовым селом и управлялось приказом Большого двора, пока не стало вотчиной бояр Годуновых.

Борис Годунов, отличавшийся пристрастием к строительству, возвел теперь уже в своем родовом имении церковь во славу Богоявления. По записям клировых ведомостей, церковь датируется 1592 годом. Я увидел этот дивный шатровый храм в середине июля 1974 года. Тем летом мы, студенты четвертого курса Ленинградской академии художеств, приехали сначала в Кострому, а затем и в Красное на летний пленэр. Храм стоит на высоком волжском берегу, далеко видна речная ширь, холмистые берега покрыты березовыми взлесками — красота, особенно на закате, необыкновенная! Вот только грустно было видеть как запущена и заброшена старинная церковь. Крестов на куполах не было, а в самом храме разместились какие-то склады, ремонтные мастерские и конторы. Да и в некогда богатом селе остались жилыми всего-то с полсотни домов. Пустовали, уходили в землю изукрашенные резными наличниками избы, заваливались могучие амбары — разор и запустение... И тем не менее — хотя и весь израненный неласковым временем — храм по-прежнему устремлялся в небеса своими многоярусными шатрами и, как и почти четыре века тому назад, был виден очень издалека, господствовал над округой.

Неделю вся наша группа вдохновенно рисовала и писала красками и саму церковь Богоявления, и живописные развалины Красного села. Дальше наша дорога лежала в знаменитый Плёс: помните, у Левитана есть изумительная картина «Вечер. Золотой плес» — там писана. Под конец последнего дня я, как староста группы, спустился к Волге на пристань — узнать расписание теплохода. Пристань была причалена к небольшой насыпи. Вечерело, пропыхтел буксирчик, небольшая волна накатилась на камни насыпи — и тут я вдруг увидел, что на меня из неглубокой воды смотрят... Лики.

	И. И. Левитан. «Вечер. Золотой плес»

Я тут же спустился к самой воде, вгляделся в покрытые скользкой зеленью глыбы и с ужасом понял: эти плиты были когда-то стенами какого-то храма. Но так хороши были росписи, что после стольких лет пребывания в воде видны еще были Лики неведомых уже святых! Они лежали навзничь — молчаливые свидетели большевистского варварства тридцатых годов. Сквозь светлую волжскую воду, сквозь времена Лики смотрели в небо — куда же им еще смотреть?

Позже, расспрашивая краеведов и просто пожилых людей, я узнал: году в 1934—1935-м была объявлена очередная «безбожная неделя»: по плану властей по всей Волге в один день и в один час должны были взорвать несколько ТЫСЯЧ (!) храмов. И хоть и не все, но взорвали. Попытались разобрать на кирпичи — да куда уж им!!! За века слежался в монолит алый рукодельный кирпич, не дался богохулам. Так и мостили целыми глыбами где насыпь, где дамбу, где какой фундамент.

Храм Богоявления уцелел, по местной легенде, оттого, что красносельские мужики, напоив гэпэушников, обменяли взрывчатку на бочку самогона: дескать, глушить рыбу будем! Как там было, кто теперь ведает — а единственный во всей области удивительный шатровый храм до сих пор плывет, как белоснежный корабль. А может, уже и колокольный звон далеко-далече разносится над Волгой-матушкой.

Даст Бог!