|
Первое, что я делала по приезде из лагеря,— неустанно рассказывала и рассказывала, как здорово отдохнула в Богослово. Рассказывала всем, с кем хотелось поделиться радостью приобретения чего-то очень важного и необыкновенного: двадцать дней Царствия Небесного. Благо, мне есть с чем сравнить: я ездила в другие, "понтовые", лагеря, и свое сердце, конечно, безраздельно отдала Богослово! Как мне сказал один мальчуган из весеннего похода: "В дорогих лагерях вожатые какие-то гнилые, а здесь настоящие, душевные".
Чем же этот лагерь так гениален? Да простотой своей: с нами Бог! И действительно, я видела, как детям поначалу тяжеловато из-за отсутствия привычных городских условий: питаться самым простым (но все равно вкусным), обходиться самым малым, просто соблюдать чистоту, самое мучительное — жестко мыть руки перед едой. Да и вожатые сами еще не далеко убежали от детства (главное, что дети этого не понимают). Правда, в этом-то вся и прелесть: иногда посмотришь на все со стороны, особенно на смеющегося, вечно шутящего Виктора Евгеньевича, и понимаешь, что Господь собрал всех Своих деток на ладошке, а сверху небушко, такое красивое, просторное, величественное,— покров Богородицы.
Но это еще не все. Самое волшебное — это храм! Наш храм-то: там только мы, все свои — сами в нем служим, сами пол моем и гостей из деревни принимаем. Храм скромный такой, в нем самое необходимое, и росписей-то нет — только я целую неделю на правиле слезами обливалась от благодати такой, все привыкнуть не могла, все поражалась, как детишки молятся. На литургиях столько причастников! Один ребятенок даже предложил в храме жить, чтобы все время молиться. Вот вам и Царствие Небесное!
А еще мне очень понравилось, что жизнь вроде и размеренная, а столько всего успели: и походы пешие, и на байдарках, и накупаться вдоволь, и экскурсии в интересные города и храмы, и кружки, и костры, и поработать душе на пользу, и с батюшкой пообщаться, и, конечно, в войнушку поиграть! И все это в строгости, но не без шуток и приколов.
Для меня самыми запоминающимися были моменты, связанные с совместными действиями всего лагеря. Например, когда мы на костре соревновались, вожатые против насельников,— столько азарта, просто взрыв эмоций, особенно у групп поддержки. А еще помню, здорово было, когда колокол поднимали. Он ведь тяжелый. Молебен отслужили, мальчишки колокол понесли, а остальные столпились вокруг, напряжены, и все ждут, когда зазвонит. А как только ударили — казалось, что белые голуби в небо сорвались с наших ладоней от аплодисментов, ну прям как у Шмелева.
Но думаю, со мной согласятся все: самым незабываемым был последний костер. Ребятишки давно просили устроить костер, и начальство не скупилось, чтобы порадовать их. Как всегда, было много игр, любимая ромашка, завораживающие выступления русской борьбы и братьев Владимировичей, песни под гитару и обязательно пение всеми обожаемого Феодосия Вячеславовича, чаепитие с тортом и сердечные "прощалки"... Да, друзья, можно только позавидовать всем, кто там побывал.
|
