— Сегодня мы коснемся злободневной темы, востребованной в наши дни, речь пойдет о практике частого или же редкого причащения Святых Христовых Тайн. В журнале «Благовест» была опубликована статья, которая вызвала много протестов среди верующих людей. Хочется понять, почему вообще возникла такая проблема, ведь все это очень индивидуально. Батюшка, почему сейчас так бурно обсуждается этот вопрос?

— Я думаю, это связано, с одной стороны, с трудностями и скорбями, которые переживала Церковь в годы советской власти, а с другой стороны, с той практикой, которая установилась задолго до революции, особенно в синодальный период. Для многих людей все, что связано с дореволюционным временем, овеяно неким ореолом святости и даже непогрешимости. А в XIX веке, например, было принято причащаться раз в год, если очень благочестивый человек — то четыре раза в год, постами. С другой стороны, в том же XIX веке жил и святитель Игнатий (Брянчанинов). Будучи мирянином, он причащался еженедельно, переходя из одного петербургского прихода в другой именно с той целью, чтобы не показываться на глаза священникам, которые сравнительно недавно его исповедовали. Конечно, нужно вспомнить и праведного Иоанна Кронштадтского, который просто служил ежедневно.

— Но это примеры святости, это все-таки особый случай, особый промысел Божий. Все-таки в XIX веке и раньше вся жизнь, весь быт людей был воцерковлен, они в этом жили, а в наше время такой натиск мира просто сносит все на своем пути, и, если мы будем прибегать к причастию, соединяться с Богом раз или четыре раза в год, как мы сможем устоять?

— Я думаю, что мы не устоим. Отец Таврион (Батозский) приводил именно этот аргумент, говоря, что речь идет о совершенно разных исторических периодах. Еще в годы советской власти он благословлял часто причащаться; приезжавшие к нему в монастырь причащались очень часто, едва ли не каждый день, в течение весьма короткого времени. Потом они возвращались в мир и причащались не реже, чем раз в месяц.

— Моя бабушка как раз ездила к отцу Тавриону и рассказывала, как она боялась подходить подряд к причастию, а батюшка тогда сказал: «Не бойся, раба Божия, вы сейчас будете спать, я за вас буду молиться». То есть он брал на себя, это был его подвиг, особое служение. Но хотелось бы поговорить не об особых случаях, а о нашем современном устроении.

— Я с вами совершенно согласен, но знать об этих примерах все же необходимо. Как и о том, что святой Иоанн Златоуст говорил: если человек стоит на литургии и не причащается, он своим присутствием оскверняет Божественную трапезу. Эти слова, безусловно, неприменимы в наше время как руководство к действию, но помнить о них совершенно необходимо. По большому счету мы причащаемся редко потому, что в центр нашей жизни зачастую ставим не Христа, а что-то другое. Какие-то правила, установившиеся там или здесь традиции или собственные установки мы ставим на первый план, а Христос, Который дает жизнь, дает возможность устоять перед натиском окружающего безбожного мира, занимает, как сказал святитель Николай Сербский, последнее место на пиру человеческой истории и культуры, в сознании людей. И вот эту проблему надо поставить во главу угла: что сделать, чтобы что-то изменилось в нашем сознании, чтобы мы не обмирщались совершенно?

— На пастырских семинарах наши видные московские пастыри неоднократно говорили о том, что обмирщение, редкость соединения со Христом в причастии — даже одна из причин революции.

— Это совершенно несомненно. Представим себе человека, который причащается раз в год. Даже имея страх Божий и достаточно высокие, утвердившиеся понятия о христианской нравственности, он все равно начинает это воспринимать как обязанность, и отношения с Богом превращаются в некий договор. Положено в определенное время делать то-то и то-то, и вот согласно договору в Великий Четверг приходи и причащайся. Не говоря уже о той совершенно ужасной практике, когда человека могли не взять на работу, если он не причащается. В авторитетных дореволюционных книгах о практике священнослужителей приходилось читать такое — черным по белому: не надо обременять батюшек, у них много забот, и если все будут приходить часто причащаться, то батюшки с этим не будут справляться и т. д. То есть постановка вопроса принципиально неверная, ведь батюшки для того и существуют, чтобы быть обремененными, брать на себя немощи немощных и друг друга тяготы носить.

Отвечая на ваш вопрос, хотелось бы сказать прежде всего о той главной линии, которая может быть выработана каждым человеком в выборе практики причащения. Надо смотреть на окружающую тебя жизнь, на то, насколько твоя жизнь суетна. Если ты видишь, что суета начинает поглощать, какое главное противоядие? Признать свою вину: что ты ослабел, дал место в своей жизни этой суете — и идти исповедоваться. Главнейшее противоядие — получить от Господа силы, благодать, чтобы противостоять напору окружающего мира, живущего, как правило, безблагодатно. И вот за этим мы должны следить. Если хозяйка оставит квартиру без генеральной уборки более чем на месяц, у нее не просто все грязью зарастет — она привыкнет к этой грязи, и это самое страшное. Делать генеральную уборку надо регулярно. Генеральная уборка души — это покаяние, исповедь. Чем душа чистоплотнее, тем чувствительнее она к тому, что нельзя дальше жить с этим греховным грузом: он давит, он расслабляет, сил не хватает ни на что.

И вот человек идет на исповедь, хочет измениться, хочет исцелиться, идет за этим ко Христу. Как ему это запретить, какие могут быть причины? Что он не был на вечерней службе? А если это кормящая мать или просто у человека так сложились обстоятельства? Не раз приходилось с этим сталкиваться. Человек, может быть, действительно плохо себя чувствовал. Или кто-то недавно пришел в храм, а мы его не пустим к причастию из-за того, что он не стоял на вечерней службе, в которой он, быть может, пока мало что и понимает. Неужели это основание? Мы разгоним людей, ради которых пришел Христос на эту землю.

— Батюшка, но здесь нужна внутренняя принципиальная честность, потому что любые перегибы плохи. Например, человек может посчитать, что он способен, как монашествующие, каждый день прибегать к таинствам, и это может кончиться психическим расстройством. Такие случаи тоже бывают. То есть во всем важна середина и честность перед собой и перед Богом. И конечно, необходимо руководство духовника, без которого очень трудно добиться правильного устроения, особенно в наше время.

— Несомненно, взять на себя ответственность за ежедневное причащение — это безумие. Мы не говорим о крайностях. Действительно, отец Иоанн Кронштадтский, отец Алексий Мечев и отец Таврион имели на то внутреннее основание, не своей волей избранное. Бывает и так, что человек теряет покаянный настрой, привыкает к святыне. Здесь уже проблема духовника, который должен это почувствовать и, может быть, иной раз и попридержать неразумное чадо, благословить причащаться несколько реже. Но если оставить крайности и говорить о золотом серединном пути, то бывают действительно моменты в жизни, когда человек оказывается в особой среде. Например, то же паломничество, а паломникам благословлялось причащаться часто. Хотя это не значит, что им благословлялось причащаться столь же часто в миру, ни в коем случае, но в святом месте, когда они внутренне настроены на восприятие духовной жизни и ничто суетное не отвлекает, тогда, конечно, есть некое основание. А что касается нашей главной темы, надо радоваться, что сейчас возродилась евхаристическая активность. Сколько примеров, и в моей священнической практике, когда люди приходят и говорят: вот, давно не был на исповеди. Начинаешь спрашивать — выясняется вплоть до смертных грехов. Почему? Вполне понятно. Хозяйка запустила свою квартиру, все заросло паутиной, она привыкла к этому и не заметила, как квартира стала помойкой. Всякая мелкая грязь, о истреблении которой она не позаботилась в свое время, стала привычной. И с этого все начинается. Много и противоположных примеров, когда человек начинает достаточно часто причащаться, и видишь, как от исповеди к исповеди он все серьезней к этому относится, ему помогает именно причащение. Потому что Свет Христов, проникающий в душу человеческую, высвечивает всю нашу греховную тьму, и становится ясно, с чем дальше бороться, что еще далеко от исправления и что в исправлении нуждается.

Каждый должен разобраться и задать себе вопрос: как я живу, насколько моя жизнь обременена суетой, насколько у меня есть возможность ходить в храм? Если человек ходит в храм регулярно, зачастую и по будним дням, и по малым праздникам, конечно, в этой ситуации частое причащение вполне естественно — то есть каждую неделю или раз в две недели и обязательно по двунадесятым праздникам, я бы так посоветовал. Если говорить о двунадесятых праздниках, это дни, как мы знаем, особой милости Божией, особой благодати Божией, которую Господь дарует Церкви, дарует нам в утешение. И приобщиться празднику, не причастившись, очень-очень трудно. В этом и цель — чтобы праздник стал совершенно твоим, чтобы ты его воспринял во Христе. Например, в праздник Благовещения мы слышим: «Днесь спасения нашего главизна». Надо, чтобы человек понял, что это значит, чтобы это коснулось его сердца, чтобы он как-то отозвался: вот именно это произошло, когда Дух Божий сошел на Деву Марию,— а теперь ты причащаешься, и благодать Божия касается и твоего грешного сердца. Причащение — это жизнь наша, без этого мы просто совершенно оскудеем. Не то что нечего будет противопоставить окружающему миру, мы просто сами от своей поврежденной греховной природы скатимся вниз, если не будем помнить об этой необходимости. Не о долге, а...

— О любви к Богу.

— Да. Если из христианства вычеркнуть любовь, оставить правила, долг и все остальное, что останется? Увы, ничего. Поэтому нам надо почаще об этом вспоминать. Да, в нас нет любви, наше сердце зачастую окамененное, такое невосприимчивое, но что-то надо делать. Надо дать место Богу. Если ты сам не можешь исцелиться, исповедуй это пред Богом: я неисцелим своими силами, Господи, это Тебе возможно. Дай Ему место — Он войдет в твою жизнь, и тогда начнутся чудеса. Несомненно.

— Такая практика причащения, о которой вы говорили, все-таки существует. Люди, которые работают в миру, заняты в светских профессиях, как правило, причащаются не реже раза в месяц. Чаще — работники храма или постоянные прихожане, которые, по милости Божией, имеют возможность целиком проходить богослужебный круг, и это уже решается, конечно, с духовником. А что касается паломничеств, ведь, помимо этого, бывают особые ситуации, жизнь наша полна скорбей: такие тяжелые обстоятельства случаются у людей и болезни тяжелые, когда без причастия можно просто умереть.

— В этой связи я могу сказать о паломничестве в скорбь. Ведь у нас паломничество сейчас как воспринимается: слетать куда-нибудь на самолете. А когда в старое время человек паломничал, он изнашивал не одну пару обуви. И это был труд, тяжелый труд, это требовало особых усилий.

— Даже цари шли пешком, оставляя свои кареты.

— Это действительно так, человек шел скорбным путем, Христовым путем по сути. И если так воспринимать жизнь, паломничеств у нас сколько угодно. Господь периодически посещает скорбями, и где человек обретет укрепление, силы и действительно всемогущую помощь, как не у Христа милующего и утешающего? Именно в причащении. То есть паломничество имеется ввиду в самом широком смысле слова.

С другой стороны, хотелось бы сказать о причащении людей, занятых многозаботливыми профессиями, где много суеты. Стряхни ее с себя, дай место самовоззрению, вниманию — прежде всего в этом смысл подготовки постом, молитвою, чтением этих замечательных правил, которые настраивают душу и которые надо стараться исполнять. Но опять же не в них дело. Бывает, что человек что-то не дочитал, а душа совершенно искренне от первого лица может произнести молитву: «Верую, Господи и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога Живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от них же первый есмь аз». И тут опять же смотри на совесть свою, внимай ей. И иной раз надо дерзать. Это исключительные случаи, они не так часто бывают, но и к ним надо прислушиваться.

— Как говорил владыка Антоний Сурожский, нужно просто прийти в себя, то есть вернуться к самому себе, а это возможно только через встречу с Самим Господом Иисусом Христом. Вы упоминали об отце Алексие Мечеве, отце Таврионе. Хотелось бы услышать и о видном пастыре протоиерее Александре Шмемане, в чей адрес в последнее время даже можно услышать и критику, но это личность очень крупная, занявшая свое место в истории Русской Православной Церкви.

— То, что оставил отец Александр Шмеман, со временем, я убежден, будет по достоинству оценено, потому что он дал глубочайшее обоснование христоцентричности церковной жизни. В те годы, когда в советском государстве наша Церковь не могла во весь голос говорить о многих важнейших для жизни верующих людей вещах, прозвучали голоса таких видных пастырей, как отец Александр, отец Иоанн Мейендорф, и других. Несмотря на некоторые пристрастия, какие-то свои увлечения, неизбежные для человека искреннего, отец Александр Шмеман — человек, несомненно преданный всей душой Церкви, это слышится в каждом его слове. Все, что он пишет,— это он старается ради народа Божьего, ради Христа. Это выразилось в его лучших произведениях. Не знаю, что написано лучше за последнее время о Великом посте: так просто, так доступно и так ясно. Каждый год можно перечитывать его книгу, и она будет укреплять душу накануне этого самого важного богослужебного времени года. И конечно же, такая книга, как «Евхаристия»,— это просто было особенное явление в нашей богословской литературе. И то лучшее и главное, что в ней выражено, есть любовь ко Христу, Который отдает Себя нам в Святых Тайнах, чтобы вся литургия была для нас живым восприятием таинства.

Вот это ценное мы должны воспринять; и вообще лучше, наверное, всякой такой мелкой критики, цепляния за какие-то отдельные увлечения и недостатки автора воспринимать то замечательное, то доброе, то возвышенное, что может повлиять на твою душу. Как мудрая пчела, собирать нектар со всякого цветка. А это не всякий цветок — это действительно явление в нашем богословии последнего времени. И слова, которые он сказал в последней своей проповеди, я думаю, должны остаться в памяти у каждого из нас: «Кто научился благодарить, тот достоин вечной жизни».

Нам дана жизнь на то, чтобы воспринимать неисчислимые дары Божии, главный из которых — причастие Святых Христовых Тайн, и научиться благодарить. Если мы эту школу жизни пройдем как школу благодарности, то Царство благодарных, Царство Небесное воспримет нас как своих. Дай  .

^* Интервью с протоиереем Ильей Шапиро подготовлено нашим корреспондентом Надеждой Зотовой для приходской радиопередачи «Благовещение».