Евангелие от Матфея начинается родословием Иисуса Христа. В нем перечисляются все потомки Авраама — предшественники Христа по плоти, которые как бы аккумулировали в себе все лучшее, что было в избранном народе. Эта длинная череда поколений шла до тех пор, пока не родился в мир Иисус Христос. Сразу Он родиться не мог по многим причинам. Одна из них заключается в том, что человек по своему нравственному, духовному состоянию еще не мог воспринять Слово Божие, потому что вся жизнь человека была грехом. И вот пришел в мир Христос Спаситель, пришел с одной-единственной целью, чтобы всех людей, населяющих землю, освободить от греха.

Что такое грех? Большинство людей, ходящих в церковь, этого не знают. Поэтому многие, чтобы как-то оправдать свое невежество, придумывают некоторые формулы, с помощью которых без затруднений минуют исповедь, называя какой-нибудь грех пятидесятилетней давности, и после этого автоматически получают доступ к автоматическому причастию. Естественно, что при этом никакого очищения от греха в человеке не происходит. Почему? Потому что человек еще не принял Слово Божие. Большинство людей, ходящих в церковь, еще не приняли Слово Божие и вообще в Евангелии ничего не понимают, даже сам текст усвоить не могут. И в этом нет ничего удивительного, потому что это все происходит постепенно. Как постепенно росла возможность приятия Слова Божия от Авраама до Иосифа и Марии, так постепенно и в каждом ходящем в храм этот процесс оживления начинает происходить, если, конечно, человек задумывается над тем, что здесь происходит и вообще зачем он сюда пришел.

Поэтому неплохо бы каждому из нас, когда мы собираемся идти в храм, задать себе вопрос: а, собственно, зачем я туда иду, что мне там нужно? И постараться ответить на этот вопрос не автоматически, а серьезно. И если мы постоянно будем себе задавать этот вопрос, будить свой ум, свою душу, свое сердце, то потихонечку у нас начнет пробуждаться наша совесть. Совесть — это голос Божий в человеке. Просто обычно он заглушен тем же самым грехом. Поэтому человек не слышит Бога, обращающегося к нему постоянно. Поэтому человек не может и Евангелие воспринять. Потому что Евангелие — слово Божие, а он его не слышит, не понимает. Как замечательно русский народ говорит: как об стену горох — то есть отскакивает с грохотом, и ничего в душе не происходит. Для большинства людей Евангелие, хотя оно самыми большими тиражами издается и на все языки и наречия мира уже переведено, остается абсолютно закрытой книгой. Вот человек читает и не понимает. Как первоклассник, которому дали учебник по математическому анализу: он не понимает, что тут за такие крючочки, что за буковки и циферки, как из них что складывается. Так и для большинства людей, ходящих в храм, многое совершенно непонятно. И можно задать себе вопрос: нас такая ситуация удовлетворяет или нет?

Мне часто приходится ходить в больницу причащать, и бывает, что люди, которые вообще никогда не причащались, тут уж решают как бы заодно с другими, потому что усилий-то не надо никаких, и священник прямо в палату приходит, и не надо поститься: в больнице что дадут, то и ешь. А почему бы и не причаститься? Как некоторые говорят: авось поможет. И вот я спрашиваю: «Ты лежишь в таком тяжелом неврологическом отделении, только что ты чуть не отправился на тот свет. А как ты думаешь, если ты завтра умрешь, куда пойдет твоя душа?» — «В ад». Говорю: «Правильно рассудил. А тебя удовлетворяет такая ситуация? Ты хочешь в ад?» — «Нет». Ну тогда надо что-то делать, чтобы это изменить, надо что-то постараться исправить. Это же понятно: не хочешь в тюрьме сидеть — не воруй. Потому что если ты будешь воровать, то хотя бы к пятидесяти годам, но обязательно сядешь или кто-то из дружков тебя зарежет. Это неизбежно. Давно уж народ заметил: сколько веревочке ни виться, а конец все равно будет.

Поэтому неплохо каждому из нас постоянно стараться свою мысль будить: зачем я иду в храм? Или вот я уже пришел, вижу: люди на исповедь стоят. А я почему не исповедуюсь? У меня что, грехов нет? Есть. А почему я не иду каяться в грехах? Что мне мешает? Непонятно. Если Христос пришел спасти нас от греха, что нам мешает исповедоваться в грехах? Господь велел исповедовать друг другу согрешения. Почему же мы этого не делаем? Почему мы Его не слушаемся? Мы же вроде православные христиане. Почему я говорю «вроде»? Потому что подлинное Православие заключается в святой жизни, а наша с вами жизнь не свята. Почему же нас удовлетворяет такое состояние? Человечество несколько тысяч лет готовилось к пришествию Христа Спасителя, и вот уже Христос пришел, и вот уже Церковь, исполненная благодати и истины, существует две тысячи лет — и это сокровище идет мимо меня. Почему? Какие у меня могут быть соображения, чтобы мой грех оставался вместе со мной? Что мне мешает прийти ко Христу?

Если бы мы себе эти вопросы задавали, то постепенно наша совесть стала бы движущей силой нашей жизни, она бы все время нас понуждала к тому, чтобы нам устремляться к своему спасению. А то получается какая-то глупость. Христос пришел, пролил Свою Кровь, основал Церковь. Мы крещеные, то есть мы — члены этой Церкви. И что? Спасение идет мимо нас, где-то сбоку, потому что мы никак свою жизнь не исправляем, исповедь наша превратилась в простое перечисление грехов, и нет никакого изменения, то есть вообще никакого, ничто не меняется. Значит, по логике вещей получается, что мы вообще не спасаемся и наше присутствие в церкви бессмысленно.

Как же нам это все исправить? Я понимаю, это полная утопия, конечно, надеяться, что все исправятся. Нет, многие из нас здесь стоящих встретятся в аду. Это совершенно точно. И произойдет это оттого, что формально принадлежать к Церкви недостаточно. Спасение — это есть жизнь духовная. А вот подлинного стремления именно к подлинной духовной жизни у нас нет. Это проявляется, во-первых, в недостаточном стремлении причащаться Святых Христовых Тайн. Человек не причастился и уходит из церкви спокойным, он никак не переживает: ну в другой раз, когда-нибудь еще. А будет ли когда-нибудь этот другой раз? А у некоторых иная крайность: причаститься во что бы то ни стало. Ну причастился здесь, на земле, а на небе — нет, потому что нет желания к причастию достаточно подготовиться. То есть все можно превратить в некий формальный акт.

Человек свою жизнь никак не хочет менять, не хочет ни в чем Христа послушать, слово Божие от него отскакивает, как горох. Господь говорит: «Молитесь за обижающих вас» — а он вместо этого злобится, обижается, клевещет, желает другому всякого зла, настаивает на своем. И после этого идти причащаться? После этого припадать к Крови и Телу Христа Спасителя и говорить: вот, Господи, я хочу с Тобой соединиться? Ну как же можно соединиться с Духом Христовым через Святые Тайны, если ты Его отвергаешь, причем отвергаешь всем своим существом? Да, бывает такая немощь, такое состояние души, когда человек не может с собой ничего сделать и согрешает невольно. А ведь у нас-то это происходит и произвольно, намеренно. И главное, уже намеренно согрешили — и не хотим от этого отказаться. А большинство вообще не знают, как они живут, потому что пребывают в некоем сне. Как парализованного коли иголкой, он ничего не ощущает — так и душа. Вот чувствую, что очень грешен. А в чем? Ни в чем, даже не знаю, в чем. Потому что во мраке человек пребывает. А спасение начинается для человека, когда он увидит в себе грех, как песок морской.

Когда с маской водолазной ныряешь в море и над дном плывешь, видишь, сколько в море песка. Вот если столько увидишь в своей душе грехов, значит, ты сделал первый шаг к спасению. А если ты на исповеди давишься-давишься и больше двух слов не можешь из себя выдавить, просто ничего не видишь, то, значит, спасение для тебя еще не началось; значит, жертва Христа Спасителя для тебя принесена напрасно; значит, в церковь ты ходишь зря, в этом нет никакого смысла. Хотя это хорошее времяпрепровождение, лучше, конечно, в храм ходить, чем у телевизора сидеть, это понятно, но нужен какой-то результат, нужен какой-то в этом смысл. Христианин — это воин прежде всего. Против кого он воюет? Не против людей, он не хочет кого-то заставить цены повысить или понизить, нет, он борется со злом, которое есть в его собственной душе, против каждого греха, который в себе увидел, вот это море грехов — он против каждого воюет. И можно было бы сказать, что это совершенно невозможно, потому что грехов мириады, а человек один. Поэтому до того, как пришел на землю Христос, души всех этих людей, имена которых мы сегодня перечисляли в Евангелии, сходили после смерти в ад. А Христос пришел, чтобы их оттуда вывести, и Он вывел. И нас, каждого из нас, может вывести. Но борьба с грехом возможна, только если человек сочетался с Богом, со Христом через веру.

Господь всегда условием помощи Божией ставил веру. Но вера не есть убежденность в некоторых исторических фактах. То, что Христос был на земле,— это исторический факт, более достоверный, чем, допустим, существование Иоанна Грозного или Петра Великого. Если отрицать существование Христа, значит, и Петра Первого не было, потому что количество свидетельств о Христе совсем не меньше, чем о Петре. Воскресение Христово теперь тоже научный факт. После исследования Плащаницы это уже стало достоянием всех людей, которые в состоянии газету читать. Загробная жизнь? Тоже научный факт, от этого уже никуда не отвертишься, нельзя отрицать загробную жизнь. Что же тогда вера?

Вера — это есть видение невидимых духовных вещей. Вера — это видение того, что ты, человек, грешник. Вера — это видение, что Христос есть истинный Спаситель. Вера — это та сила, которая заставляет человека не соглашаться на грех и побеждать его. Как? Своей собственной силой, своими собственными усилиями? Нет. Если бы это было возможно, Христос не пришел бы. Побеждать грех можно только с помощью Господа и Спасителя Иисуса Христа. А победа над грехом — это и есть Небесное Царствие. Когда грех побежден, тогда в сердце человека царствует уже не грех, а Сам Бог. Поэтому такое устроение души, когда в сердце человека не зависть, не злоба, не осуждение, не тщеславие, не честолюбие, не сребролюбие, не блуд, не раздражение, не гнев, а в сердце человека Христос, называется Небесным Царствием.

Господь говорит нам: ищите Царствие Небесное. А мы что ищем? Мы ищем хлеба, спокойствия, здоровья, благополучия, продвижения по службе, чтобы с родственниками было все в порядке и так далее. То есть мы хотим здесь, на земле, обустроиться хотя бы до пенсии, а потом еще чуть-чуть до смерти, и желательно еще безболезненно умереть: тихо уснуть и не проснуться. А о том, что будет там, мы вообще даже и не думаем, серьезно нас это не заботит. Потому что если бы нас это заботило, мы бы жизнь свою в корне поменяли. Нас все беспокоит, что о нас кто подумает, что про нас кто скажет, как к нам кто относится, на кого мы в данный момент обиделись, с кем мы рядимся. К сожалению, во всем этом наш ум пребывает и сердце. А на самом деле должно быть по-другому. Мы должны постоянно бдеть над своей душой, смотреть, какие помыслы входят в ум, какие страсти у нас в сердце, стараться беспощадно с ними бороться именем Божиим, призывая все время на помощь Спасителя: Господи, помилуй, Господи, помилуй. Все время взывать.

Именно для этого нас крестили, в этом смысл крещения. Когда человек крестится, ему в этот момент подается сила Божия. Но ее можно и отложить, ею не воспользоваться. Когда человек имеет пистолет, он очень силен, но когда он пистолет оставил в тумбочке, то он такой же, как и все. Так же и христианин: если он духовную жизнь ведет, тогда он сын Божий, он может чудеса творить. А если он был крещен когда-то, но это никак на его жизни не отразилось, тогда это все остается втуне. Как многие говорят: ну, совесть-то у меня есть, но я ей не пользуюсь. Крещеных людей на земле миллиарды, но толку с этого абсолютный ноль. Потому что нет никакого желания достичь Царствия Небесного, нет желания достичь жизни вне греха, грех не тяготит, человек с ним полностью сросся, доволен грехом, у человека все в порядке. Только вот, к сожалению, иногда какая-то досада бывает: то операцию надо делать, то сынка побили во дворе, то премию дали на шесть рублей меньше, чем тому, кто меньше работал. А если б не это, вообще все хорошо. Еще бы в магазинах было чуть-чуть побольше, тогда вообще была бы Америка полная, просто рай, и Бог совсем не нужен. Ну, конечно, изредка можно в церковь сходить, послушать, как там поют, или вот вчера проповедь говорили, так интересно. Ну и что? Никакого процесса оживления в человеке нет.

Если в нас, в сердце нашем, такая ситуация ужасная не изменится, то участь наша печальна. Потому что и в этой жизни мы Бога не познали, и после отхода нашего в вечность ясно, что мы Бога не увидим. Потому что Бога можно увидеть, только очистив свое сердце. Поэтому надо постоянно трудиться над тем, чтобы каяться. А каяться — это не просто называть свои грехи, перечень составлять. Каяться — это действительно исправляться. Все время, ежедневно, ежечасно исправлять, исправлять свое сердце, чтобы оно все время становилось лучше, лучше, лучше; все время стараться об этом думать и в соответствии с этим жизнь свою устраивать. Вот многие говорят: знаете, я живу в городе, где нет церкви, или: я не могу ходить в церковь, далеко. Ну, переезжай из города в деревню, где есть церковь, или поменяй квартиру на комнату в общей, а деньги, вырученные при обмене, трать на такси, чтобы тебя в церковь и из церкви возили.

Вот если такой поступок, это понятно: значит, человек стремится в Царствие Небесное. А то: мне некогда, у меня работа. Ну, поменяй работу. Надо все сделать так, чтобы наиболее удобно было для нашего спасения и для нашей души. Жизнь должна быть таким образом устроена, чтобы она была направлена ко спасению души. А у нас наоборот: сначала телесное благополучие, чтобы нашему мясу хорошо все было, а потом, если случайно останется время и силы, то я с удовольствием и духовную книжечку почитаю, может быть, и в церковь схожу, может быть, и раз в полгодика причащусь даже. Правда, поститься надо: на строгого батюшку попадешь, так он причащать откажется, если не попостишься. Ну и ладно, и охоты-то особенной нет.

Спрашивается: что человек делает на литургии, если он не причащается? Ну не безумие ли сходить в столовую, у кассы постоять часок, а потом уйти домой? Для чего служится Божественная литургия? Есть ли хотя бы одна молитва на литургии для людей, которые не причащаются? Нет, наоборот, все молитвы о том, чтобы нас всех объединить, соединить друг с другом, для того чтобы мы сподобились святого причащения. А что делают на литургии люди, которые не причащаются? Есть ли серьезный ответ на этот вопрос? Ответа такого нет, потому что если мы вслух произнесем все наши аргументы, нам самим станет смешно, настолько они безобразно несерьезны.

Источник духовной жизни есть только святое причащение. Без этого невозможно. Для этого в Православной Церкви установлено крещение даже младенцев. Младенец, может ли он веровать? Нет, он совершенно еще зверечек, он не может осмысленно ни одного слова сказать. А зачем же младенцев крестят? Только с одной-единственной целью, чтобы они имели возможность причащаться с самого первого дня, вот с какой целью. Чтобы благодать Божия через святое причащение в них входила. Поэтому всем этим безумцам, которые крестят своих детей, но ни один из них веры не знает, никто верой не живет, никто не хочет ее узнать и никто не хочет к этой вере своих детей приобщить,— им можно сказать словами Иоанна Крестителя: «Порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева?» Крещение ваших младенцев абсолютно бессмысленно, это есть только кощунство над таинством. Это просто издевательство над Богом во имя каких-то псевдонациональных традиций. И в аргументе, что, дескать, все мы русские и поэтому надо креститься, никакого смысла нет, потому что вера наша совсем не русская, она абсолютно вселенская, так же, как и Христос: Он и русский, и армянин, Он — Бог. И пришел Он только для того, чтобы нас спасти.

В Евангелии мы читаем про страдания Христа Спасителя, читаем, как Он за нас кровь пролил, читаем, как Его истязали ни за что. Но наше сердце никак не содрогается, наше сердце тупо к этому, оно невосприимчиво. Господь Кровь Свою пролил, чтобы нас ею питать, а у нас все какие-то аргументы, мы все что-то откладываем, мы все думаем, мы все недостаточно готовы. Вот представим, что царь устроил пир и всех зовет, а мы говорим: знаете, я не готов, рубашечку не достирал. То есть наше понимание того, что происходит в церкви и о чем говорит Евангелие, просто ужасно и никак не соответствует тому, что бы хотел Христос. Господь сказал: «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» А вот огня-то и нет. Хорошо еще, если кто тлеет, а так в основном только дым идет, даже тления нет, не то чтобы какой-то огонь.

Поэтому, дорогие братья и сестры, заканчивается пост, мы подошли к празднованию Рождества Христова. И каждому из нас полезно еще и еще раз подумать: вот Христос родился, а на моей жизни это вообще как-то отразилось или я живу жизнью своей? Если у меня какая-то своя жизнь, то это еще не христианство. Потому что христианство начинается тогда, когда человек готов свою душу погубить ради Христа и Евангелия, всю ее отдать. И все христианство, вся жизнь христианская, весь подвиг христианский заключается в том, что постепенно человек в результате жизни совершает это отдавание. Поэтому жизнь свою надо так выстроить, чтобы это было как можно удобней делать. Вот по какому принципу надо ее устраивать, а не по тому, как выгодно моему телу, моему благополучию, моей земной жизни.

Надо стараться жизнь свою выстраивать именно исходя из этого: как полезно моей душе, а не как полезно моему телу. Вот в чем антиномия заключается: что больше возлюбил, материю или дух? Если материю — ну тогда так с этой материей и умрешь, и она будет разлагаться. А если духовную жизнь — то все духовное вечно, и все несущее в себе отпечаток духовности тоже вечно. Поэтому очень часто мощи святых бывают нетленны. Обычно человек сгнивает дочиста за двадцать лет, а у святых мощи и по шестьсот, и по тысячу шестьсот лет нетленны. Потому что при жизни в них обильно жила благодать Божия, и она напитала это тело, так что плоть и то сохраняется. Такие Господь творит чудеса, даже материю преображает.

И Господь пришел для того, чтобы преобразить нашу жизнь. Вот прошел пост. Стали мы лучше? Стали мы менее раздражительными, стали мы менее злыми, менее тщеславными? Может быть, мы стали лучше молиться? Может быть, мы стали реже обижаться? Может, стали реже хамить друг другу? Ну что-нибудь в нас изменилось к лучшему или нет? Если нет, то это очень печально. Значит, еще сорок дней жизни прошли зря и бессмысленно. Спрашивается: чего мы тогда сюда ходим? И так в храме тесно, и так душно. Может быть, дать возможность тем, которые все-таки захотят с собой что-то сделать? Ведь вера — это не просто регулярное посещение каких-то очень правильных и хороших мероприятий. Вера — это совершенно новая жизнь. А источник этой жизни — в Чаше жизни.

Что «отлучит нас от любви Божией», от причастия? Только дисциплина церковная, когда нам на исповеди говорят: нет, голубчик, тебе еще рано, еще получше подготовься. Тогда да, тогда еще усердствуй, чтобы вновь и вновь приступить. А то ишь какой судия нашелся, ишь какой умный: сам решает, готов или не готов, еще какие-то у него соображения. А вдруг этой ночью ты умрешь? Вчера женщина пришла, говорит: дочка стояла, упала и умерла. Двадцать два года, не болела, просто взяла и умерла. Но ведь это же с каждым может случиться. Еще неизвестно, что хозяева нашей жизни нам дальше устроят. Может быть, и этот год-то не все переживут. Так чего же тут ждать?

Поэтому, дорогие братья и сестры, надо нам на этот призыв Божий постараться откликнуться всей душой. Надо как-то проснуться, надо как-то опомниться, надо стараться эти долги Богу заплатить, не откладывать на потом. Аминь.