Глава 13

     Страх смерти. Его неизбежность. Что нас страшит? Смерть праведников и грешников. Страх смерти и страх Божий.



      Терминальная болезнь неразрывно связана с физическими и душевными страданиями, и страх смерти может быть самым трудным из них.
      Смерти боятся не только люди, а все живое. Страх смерти - это естественное чувство, нужное в жизни природы. Животные, птицы, рыбы, насекомые прежде всего стараются сохранить свою жизнь. Страх смерти есть желание жизни и помогает сохранять ее; это - чувство неизбежное, и всем нам, как это ни горько, придется испытать его.
      Что же делать? Можно ли как-нибудь ослабить этот страх? Или хотя бы объяснить, потому что все, что мы смогли понять и объяснить, делается менее страшным. Люди мистически боялись грома и молнии только до тех пор, пока не узнали их причины.
      Или, может быть, лучше не пытаться что-либо объяснять, а просто не думать о том, что когда-то придется умирать? Однако смерть оттого, что о ней не думают, не исчезнет и страх смерти тоже не исчезнет, а уйдет глубже, в подсознание. Там он будет опаснее и вреднее, чем будучи осознан; его скрытый яд будет все время отравлять радость жизни, а к концу ее прорвется наружу тяжкими страданиями.
      Закрывая глаза и не думая, избавиться от страха смерти не удастся. Смерть не только естественна, но и неизбежна. Однако помнить и думать, о смерти не значит бояться ее. Память смертная необходима и благодетельна для полноценного и достойного человеческого существования. Еще в Древнем Риме учили - "Memento mori" ("Помни о смерти").
      Христианские учители говорят об этом совершенно ясно. Святой Иоанн Дамаскин учил: "Помышление о смерти важнее всех других деланий. Оно рождает чистоту неистлеваемую" и "Память смертная побуждает живущих к трудам, к терпеливому принятию огорчений, к оставлению забот и к молитвам".
      Есть мудрый житейский совет - "Каждый день прожить так, как если бы это был последний день вашей жизни". А если вы хотите удержать человека от плохого поступка, то есть в русском языке хороший призыв: "Да побойся ты Бога".
      Стараясь не думать о смерти, мы боимся ее больше, чем могли бы.
      Материалистическая философия, господствовавшая в прошлом веке, пыталась помочь, утверждая, что страха смерти вообще быть не должно. Она советовала людям: "Не бойся смерти. Не может быть страшно то, что естественно". Сказано это авторитетно, но вряд ли убедит кого-нибудь.
      Христианство учит, что страх смерти естествен и нужен. Мы живем на земле не только для того, чтобы получать наслаждение. Конечно, Господь хочет, чтобы люди радовались жизни,' и дал им все необходимое для этого, но Он также дал каждому из нас какую-то жизненную задачу - большую или маленькую, сообразно с нашими силами и способностями. За время жизни на земле мы должны сделать что-то входящее в Божий Промысл о мире. Об этом говорит и притча Иисуса Христа о талантах, где господин в конце веков спрашивает у рабов, как они использовали данное им время и таланты (деньги, но и способности) (Матфей 25, 14 - 30). Жизнь дана нам для того, чтобы сделать что-то нужное и полезное, и ее нужно хранить.
      Христианские философы, думавшие о страхе смерти, учат, что здесь нужно различать два неодинаковых состояния, и дают им разные названия. Игумен Синайской горы пишет об этом в "Лествице":
      "Боязнь смерти есть свойство человеческого естества... а трепет от памяти смертной есть признак нераскаянных прегрешений... Боится Христос смерти, но не трепещет, чтобы ясно показать свойство двух естеств".
      Все мы в той или иной степени смерти боимся. Обычно не анализируем, не стремимся разобраться, а просто боимся. Страшит неизвестное, угрожающее и неотвратимое.
      Чего мы, собственно, так сильно боимся? Может быть, физических страданий, связанных с умиранием? В последней стадии-жизни может быть много телесного страдания, но оно присуще болезни, а не смерти. Умирание само по себе безболезненно и вообще неощутимо. Даже больше этого, если были боли, то при умирании они исчезают. Исчезают и все симптомы болезни, и личность человека, переступив пугающий порог, продолжает жить в новых условиях существования.
      Боимся ли мы пустоты, небытия, "меня больше не будет", чего-то вроде глубокого сна без сновидений и без пробуждения? Может быть, пугает и мысль о небытии, но еще больше мы боимся чего-то другого. Ничего не сознавать и не чувствовать - это все-таки почти как сон и само по себе не так уж страшно. Кроме того, теперь мы знаем, что при переходе личности в загробный мир сознание чаще всего вообще не теряется, а если теряется, то только на одно мгновение. Умерший продолжает чувствовать и мыслить, как и раньше, без перерыва.
      У умирающих может быть чувство горя; ему жаль покидать близких людей, природу, всех и все, что он любил на земле, но сожаление и горе - это не страх смерти, а совсем другое чувство.
      Мы теперь знаем, что переход не страшен и что начало жизни "там" тоже не страшно. Одиночества нет, а есть помощь, и первые восприятия благополучны и даже приятны. Но окончательная судьба моей души мне неизвестна. Каким будет определение Господа обо мне, я не знаю и уверенным не могу быть ни в чем. Все мы грешны, и "дела наши идут за нами", и судьбы у всех нас будут разные. Мы не знаем, но подсознательно чувствуем, предчувствуем, что после смерти нас может постигнуть что-то нехорошее и сами мы будем неспособны изменить это. Один из православных святителей писал: "Странно было бы, если бы в это время не было у нас боязни неизвестного будущего, не было бы страха Божия. Страх Божий будет, он благодетелен и нужен. Он помогает очищению души, готовящейся выйти из тела". Но страх Божий - это не панический страх смерти, не трепет смертный, и в наших молитвах мы просим Бога даровать Нам мирную и непостыдную кончину.
      Не все боятся смерти. Люди умирают по-разному. Смерть может быть легкой, но может быть и очень трудной. Архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий, описывая смерть праведников и грешников, подчеркивает это различие. Вот его слова: "Тихая и непостыдная кончина есть такое благо, к достижению коего можно отказаться от многих удовольствий жизни. Но тот, кто работает греху и служит страстям, должен знать заранее, что если он не исправится, то сие благо для него потеряно; что под конец жизни, при разлуке души с телом, его ожидают не покой и услаждение, а скорбь и муки. Смерть грешников люта, говорит слово Божие". Он продолжает: "Те, кто были при кончине людей праведных, видели, что они не умирают, а как бы засыпают и отходят с миром куда-то от нас. Наоборот, смерть грешников мучительна".
      У праведника есть вера и надежда, у грешника, наоборот, страх и отчаяние; он к смерти не готов, и когда она вдруг оказывается близкой, он поражен ужасом, малодушием и отчаянием.
      Даже у самой грани нам не дано знать Божьего определения, но многие могут предчувствовать его и свою будущую судьбу, и это предчувствие делает переход легким и радостным или трудным и страшным.
      Часто хорошо умирали крестьяне, растившие хлеб на своей земле. Они трудились, помогали другим, выращивали хороших детей и не позволили сбить себя с толку разными безбожными философиями. Грешили, конечно, но каялись и старались не повторять. У них было ощущение жизни, прожитой не зря. Они свое дело на земле сделали и отходили легко.
      Часто хорошо умирали ученые, отдавшие свою жизнь науке, а не поискам наслаждений.
      Люди хорошей жизни, трудившиеся и заботившиеся о других, умирают мирно и, чувствуя приближение смерти, не страшатся, а принимают ее спокойно.
      Отцы Церкви учат, что "совершенное чувство смерти свободно от страха". В "Вестнике Русского христианского движения" (№ 144, 1985) есть статья христианского философа О. Матта эль Мескина. Он пишет: "Первым и определенным знаком того, что жизнь Божия начала действовать в нас, будет наша свобода от ощущения смерти и ее страха. Человек, живущий в Боге, испытывает глубокое чувство, что он сильнее смерти, что он вышел из ее тисков. Даже умирая, он не будет ощущать этого; напротив, в нем будет сильное чувство непрекращающейся жизни в Боге".
      В третьей главе мы упоминали, что отец Сергий Булгаков пережил эпизод временной смерти во время операции рака горла. Позже он описал свои переживания в "Автобиографических записках". Мы цитируем их по книге Л. А. Зандера "Бог и Мир" (ИМ КА-Пресс, Париж. 1948)
      "После страшной муки адского горения, которое было "как бы хождением по мытарствам, в котором вскрывались жгучие раны души"... прохлада и утешение проникли вдруг в огненную пещь моего сердца... Я вдруг почувствовал, как ничто не отделяет меня от Господа, ибо я искуплен Господом... Небесная, невыразимая на человеческом языке радость исполнила все мое существо... И в тот же миг я почувствовал, как... все, связанное любовью и заботой с сердцем моим... все мои любимые... от меня отделились, куда-то отошли, я умер и оказался за гранью этого мира. Во мне все светилось особенной радостью. Явилось сознание, что живы и близки одинаково все - и живые, и умершие. Я всех духовно чувствовал с собою... вызывал к себе, как бы ощупывая, духовно лобызал давно, давно умерших, так же как и живых, и была для меня также свобода от чувства места... Надо всем же царило присутствие Божие. Навсегда я познал, что есть только Бог и милость Его, что жить надо только для Бога, любить только Бога, искать только Царствия Божия..." (с. 35).
      Таково было это откровение смерти, от которого Господь вернул отца Сергия к жизни, "как новорожденного, потому что в моей жизни произошел перерыв, потому что через нее прошла освобождающая рука смерти" (с. 35).
      Церковь часто называет уход праведников из земной жизни не смертью, а успением, показывая этим его мир и покой. А теперь мы знаем, что это не смерть личности и не сон, а мирный и счастливый переход в загробное существование.
      Смерть людей озлобленных и нераскаянных, преследовавших Бога и ближних, бывала очень трудной. Они умирали в отчаянии и ужасе; иногда в самое время перехода они видели в загробном мире разных гадов и страшные фигуры, ожидавшие их. Об этом сообщают и христианские писатели (в их числе отец Серафим Роуз), и ученые (в их числе Елизавета Кюблер-Росс).
      Человек, растративший свою жизнь на поиски материальных благ, почета и удовольствий, не думавший ни о Боге, ни о собственной душе, счастья не достигает. Вокруг него пустота; нет никого, кто по-настоящему любил бы его. А подумать о том, что ждет его впереди, - страшно.
      У таких людей бывают ужасные видения. Вот что написано в одной из христианских книг: "Перед кончиною завеса, скрывающая невидимый мир, приподнимается уже рукою смерти, и умирающий видит то, что незримо для всех прочих, окружающих его. Праведные, уходящие с миром, видят хорошее, светлое и обретают мир и покой душевный... иногда при умирании праведников бывает свет, аромат, воспринимаемые всеми присутствующими... А что увидит нераскаянный грешник? Что может предстать ему из духовного мира, кроме духов злобы, с которыми он при жизни вошел в невидимое, но тесное содружество? И сейчас они встретят его, чтобы взять то, что принадлежит им, в свое всегдашнее общество, в тьму кромешную".
      Тяжело страдал перед смертью Вольтер. Он жаловался: "Я оставлен Богом и людьми" - и, обращаясь к Богу, обещал сделать все, что может, - "но еще полгода жизни!".
      Страшные картины и мучения ада видел умирающий Талейран: "Я страдаю, о Боже!"
      Иисус Христос и все христианские наставники призывают людей каяться и молить Господа о прощении, всегда и особенно когда смерть близка. Смертный ужас - это рука спасения, протянутая грешному человеку, призыв Господа понять весь ужас плохо прожитой жизни и обратиться к Богу с молитвой от сердца. Человек, подойдя к роковой черте, может почувствовать себя на краю пропасти и в эти последние минуты обратиться к Богу. Мольба о прощении может успокоить измученную душу и облегчить ее участь.
      Христианство учит, что каждому из нас при переходе в загробный мир придется встретить злых духов и пройти их проверку. Они ищут свое. Иисус Христос сказал перед смертью: "Теперь князь мира ее о приходит, но он ничего не имеет во Мне".
      Демоны, приняв ужасный вид, могут напугать грешника и довести его до отчаяния. Поддавшись страху, он отдаст себя еще больше в их власть. Но и в это время умирающий может молить Бога о помощи и помнить, что судьбу его души определяют не злые духи, а Господь Иисус Христос. Архимандрит Серафим Роуз пишет: "Если в нас будет страх, мы не пройдем свободно мимо владыки мира сего".
      Есть и другая опасность. Апостолы и отцы Церкви предостерегают нас, что злые духи, приняв светлый облик, могут стараться внушить умирающему, что все хорошо и раскаяние излишне.
      Святой Иоанн Лествичник писал в "Лествице": "Когда оплакиваешь грехи свои, никогда не слушайся оного пса, который внушает тебе, что Бог человеколюбив; ибо он делает это с тем намерением, чтобы отторгнуть тебя от плача и от бесстрашного страха. Мысль же о милосердии Божием принимай только тогда, когда видишь, что низвлекаешься в глубину отчаяния".
      Епископ Феофан за много лет до последних открытий науки о жизни души писал: "Бедное время наше. Ухитрился враг губить души наши. Знает, что страх смерти и суда самое сильное средство отрезвлению души, и заботится всячески разогнать его, и успевает. Но погасни страх этот, отойдет страх Божий, а без страха Божия совесть становится безгласной. И стала душа пуста..."
      Архимандрит Серафим Роуз в 1980 году выпустил книгу на английском языке "Душа после смерти". Он разбирает труды доктора Муди и других ученых и приходит к выводу, что в их заключениях есть ошибки, которые вредят людям, отвлекая их от страха Божия и покаяния. Отец Серафим пишет: "Сегодняшний мир избалован и не хочет слышать о реальности духа и ответственности за грехи. Гораздо приятнее думать, что Бог не очень строг и что мы безопасны под любящим Богом, который не будет требовать ответа. Лучше чувствовать, что спасение обеспечено. В наш век мы ждем приятного и часто видим то, чего ждем. Однако действительность иная". Он продолжает: "Час смерти - это время дьявольского искушения. Судьба личности в вечности зависит, главным образом, от того, как она сама смотрит на свою смерть и как готовится к ней. Старец Амвросий Оптинский учил, что перед судом Божиим имеют значение не характеры, а направление воли. Главное в христианском отношении к смерти - страх и неуверенность... однако страх этот не безнадежен. Люди хорошей жизни смерти не боятся".
      Почти все свидетельства людей, получивших некоторое познание загробной жизни, были радостные и светлые. Некоторые из них вернулись к земной жизни, чувствуя себя в безопасности, и ничего не изменили в своем образе жизни. Однако легкость перехода еще ничего не говорит о будущем суде и судьбе души. Легкий переход - это милость Господа ко всем людям в трудное время жизни. Солнце тоже равно светит всем людям, хорошим и плохим. Но определение Господа все еще впереди и все еще скрыто от умершего.
      Кроме того, не все вернувшиеся "оттуда" имели светлые восприятия; некоторые выходили не в свет, а в "тусклую тьму", в "серый сумрак", в темноту. Есть рассказы об отталкивающих фигурах, озере огня и так далее.
      Авва Пимен писал: "Блажен, кто оплакивает себя здесь. Если мы не будем плакать здесь, то будем плакать в вечности. Нельзя избежать плача, либо здесь добровольно, либо там вынужденно".
      Авва говорит не о паническом страхе, который иногда охватывает нераскаянных людей плохой жизни, а о спасительном страхе Божием, милости Бога к человеку, подошедшему к последней грани своей земной жизни.
      Страх Божий - это не опасение чего-то плохого, что может со мной случиться. Этот страх рождается от чувства величия и высоты Бога.
      Переход в загробный мир есть великое таинство для каждого из нас. К нему нужно готовиться и совершить его со всей серьезностью, с покаянием и молитвой, имея страх Божий - неуверенность и надежду - то, что святой Иоанн Лествичник называет "бесстрашным страхом".