Литургии Александрийского типа

В современных нам литургиях александрийского типа надо различать три вида, отвечающие трем этническим группам и трем культурным влияниям, которые действовали в областях Александрийского Патриархата. Христианская культура была занесена в Египет из Византии силой и несла в себе греческое влияние, которое находило для себя созвучную и сочувственную местную эллинистическую традицию. После монофизитского движения и Халкидона начинает развиваться, а потом и преобладать туземная культура — коптская и эфиопская. Но и греческое влияние не могло исчезнуть само по себе; оно настолько сильно и глубоко вошло в местную жизнь, что и осталось там навсегда; например, в коптском языке. Коптский язык, особенно богословско-литургический, пестрит греческими словами, да и сама азбука коптская есть не что иное, как греческая, дополненная несколькими знаками для выражения звуков, не существующих в греческом языке. В Абиссинии греческое влияние было совершенно вытеснено эфиопским. Поэтому-то теперь мы и имеем три вида Александрийских литургий, поскольку речь идет о филологически-культурной стороне дела, а именно литургии греческую, коптскую (бохарическую, как диалект Нижнего Египта) и абиссинскую. Но небезынтересно оглянуться на прошлое Александрийских литургий.

Прежде всего наше внимание привлекает любопытнейшая анафора IV века в так называемом "Евхологии Серапиона, епископа Тмуитского". Небесполезно напомнить историю этого памятника. Евхологий находится в рукописи X в., хранившейся в библиотеке Великой Лавры на Афоне. Рукопись была найдена в 1894 году проф. А. Дмитриевским, и Евхологий был им напечатан в "Трудах Киевской Духовной Академии". Европейская наука, конечно, этого открытия из-за незнания русского языка знать не обязана, хотя об этом было своевременно напечатано и в западной научной литературе [129]. И вот в 1898 г. немецкий профессор Вобермин снова "открыл" Евхологий и издал его в Лейпциге в серии "Texte & Untersuchungen". Надо сказать, что в 1899 г. в той же "Byzantinische Zeitschrift" Ed. Kurz восстановил истину, и в последних работах Шермана, Брайтмана, о. Каброля и Функа ошибка не повторяется [130].

Автор Евхология — тот самый епископ города Тмуита (Thmuis) в нижнем Египте — Серапион, которому писал святой Афанасий Великий свои послания, который и сам был церковным писателем и принимал деятельное участие в церковной жизни того времени. Блаженный Иероним назвал его ("De vir. illustr.", 99) — "Scholasticus" [ритор, буквоед].

Евхологий составлен из 30 молитв, или глав. В той последовательности, как эти молитвы приведены, они не дают ясной картины литургии. Необходимо произвести перегруппировку молитв, чтобы восстановить чин литургии. Литургийные молитвы находятся в двух местах, а именно: молитвы 1-6 и 19-30. Брайтман расположил их в соответствующем порядке, и мы теперь имеем благодаря этому такую последовательность молитв:

Литургия оглашенных

Литургия верных

Анафора

В этом последовании бросаются в глаза следующие подробности, а именно:

1. Ходатайственные молитвы не стоят в обычном для Александрийских литургий месте между praefatio и Sanctus, а, как и в Иерусалимских и Антиохийских литургиях, после преложения Святых Даров. Не означает ли это, что александрийская традиция в отношении этой молитвы более позднего происхождения?

2. Молитва призывания есть не обычное прошение о ниспослании Святого Духа, а Логоса. Вот что она гласит:

"Да приидет, Боже истины, Твой Святой Логос на хлеб сей, чтобы сделался он Телом Логоса, и на чашу сию, чтобы сделалась она Кровию Истины. И устрой так, чтобы все причащающиеся получили лекарство жизни во исцеление всякаго недуга и для усиления всякаго успеха и добродетели, не в осуждение, Боже истины, и не в обличение и посрамление".

3. Затем в этой анафоре отсутствует столь существенная часть, как анамнезис (т.е. молитвенное воспоминание Креста, погребения, Воскресения и вознесения).

4. Да и сама молитва благодарения за творение (praefatio) весьма кратка.

5. В повествовании о Тайной Вечере поражает та особенность, что о Хлебе и Чаше говорится раздельно, сначала подробно об одном, а потом подробно о другом. Кстати, после слов о Хлебе находится цитата из Дидахи о разбросанных по горам зернах хлеба.

Что сказать о главной особенности этой анафоры, об эпиклезе Логоса? В науке нет ответа на этот вопрос. Означает ли это недостаточную четкость в пневматологии во время до II Вселенского Собора? Или это желание подчеркнуть значение Логоса в тринитарной диалектике во времена арианских смут? В произведениях ранних писателей Церкви можно найти достаточно неясных выражений в тринитарной терминологии. Вспомним, как примеры, пневматологическую христологию "Пастыря" Ермы, в котором Сын называется или Святым Духом, или бывшим ранее Духом и т.д. [131]; а так же следующие слова святого Иринея: "Когда чаша смешения и хлеб получают Слово (Логос) Божие и становятся Евхаристией, Телом Христовым…" [132] Намек на призывание Логоса можно было бы найти, пожалуй, и в некоторых словах святого Климента Александрийского [133].

Еще один памятник имеет большое значение для истории древней литургии в Египте. Он по времени своего открытия еще моложе, чем только что рассмотренный Евхологий Серапиона Тмуитского. Несмотря на всю свою фрагментарность и неполноту из-за внешней попорченности, значение его бесспорно не только для александрийской литургической традиции, но и для истории канона Римской мессы, как это показали новейшие изыскания ученых-литургистов. Мы имеем в виду так называемый "оксфордский папирус", или "папирус Дэйр-Бализэ". Оксфордским он называется потому, что хранится теперь в оксфордской Бодлеане; правильнее же называть его по имени монастыря Бализэ (или Дэйр-Бализэ, т. к. "Дэйр" по-арабски значит монастырь), в развалинах которого и был найден этот папирус в 1908 году известным английским египтологом Флиндерсом-Петри, который его передал Валтер-Круму. Документ этот был впервые исследован бенедиктинцем Dom Puniet (Report of the XIX Eucharistic Congress, held at Westminster, September 1908. London, 1909). Подробное изложение находим и у F. Cabrol ("Canon" in: DACL. T. II, col. 1881-1893) и у Th. Schermann in "Texte & Untersuchungen", vol. XXXVI, 1 B. Leipzig, 1910, Ss. VI+45.

Этот памятник греческого письма VІІ-VIII веков, но содержащий литургический текст более раннего времени, может быть, III или II века [134], представляет собой три очень попорченных листочка папируса, на которых сохранились отрывки евхаристических молитвословий. Листики были согнуты пополам, и поэтому горизонтальные волокна, которые обыкновенно означают лицевую сторону папируса, оказываются то на лицевой стороне, то на изнанке. Этим затрудняется определение последовательности молитв. Во всяком случае, вот как с великим трудом были реконструированы о. Пюниэ эти фрагментарные литургические данные, причем иногда по наличию нескольких букв или слогов приходилось угадывать те или иные литургические выражения или изречения Священного Писания.

Фрагмент A

(Наиболее испорченный временем и местами совершенно невразумительный. Некоторые строки остаются совсем безответными для нас.)

(Лицевая сторона?)

"...благоволящий дать (просящим) по прошениям сердец их, подаст Свой мир... Тот, Который есть Святый (и истинный) Владыка, Господь именем Его, живущий на высоких и на смиренных взирающий... Сущий на небесах, Которому слава вовеки. Аминь. (Мы просим Тя, Господи), и Владыко Вседержитель (всякой твари), всеблагий ... Бог и Отец (Господа нашего Иисуса Христа), сотворивший всяческая…"

(Оборотная сторона?)

"... Ты — наш Помощник, Ты — наше Утверждение, Ты — наше Прибежище (в день скорби), Ты — наше Заступление (против всех), не остави нас (но избави от всякой опасности)…"

По мнению исследователя, это — отрывок литании или молитвы над верными, предшествующей анафоре. По своему стилю и содержанию эти строки напоминают соответствующие молитвы Евхология Серапиона и позднейших коптских литургий.

Фрагмент B (Лицевая сторона?)

"...он исповедует веру: Верую в Бога Отца Вседержителя и в Единороднаго Его Сына Господа нашего Иисуса Христа и Духа Святаго и в воскресение плоти и в Святую Кафолическую Церковь".

(Оборотная сторона?)

"...(благодать) Твоего дара в силу Духа Святаго, в укрепление и приложение веры, в упование жизни будущаго века, через Господа нашего Иисуса Христа, через Котораго Тебе Отцу слава со Святым Духом вовеки. Аминь".

Как видно, здесь перед нами на лицевой стороне оригинальная древняя форма Символа веры, отличная от Никео-Царьградского, а на оборотной стороне отрывок какой-то молитвы, в которой о. Каброль предполагает конец молитвы предложения.

Фрагмент С (Лицевая сторона?)

("Тебе предстоят тысячи тысяч и мириады мириад святых ангелов и архангелов: кругом Тебя предстоят шестокрылатые Серафимы) и двумя крыльями они покрывают лицо, двумя ноги и двумя летают. Всё всегда Тебя святит. Но и вместе со всеми Тебя освящающими приими освящение и нас, говорящих Тебе: "Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, полны небо и земля славы Твоей".

(Оборотная сторона?)

"Исполни и нас Твоей славы и удостой низпослать Духа Святаго Твоего на творения сия, и сотвори хлеб Телом Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, а чашу Кровию Новаго Завета. Ибо Сам Господь наш Иисус Христос, в ту ночь, в которую Он был предан, взял хлеб и, благодарив, преломил и дал (ученикам Своим и апостолам), сказав: (Приимите и ядите все) от него; это есть Тело, за вас даваемое во оставление грехов. Подобным образом после Вечери, взяв чашу, благословив и пия, дал им со словами: Возьмите, пейте все от нея; это есть Моя Кровь, за вас изливаемая во оставление грехов. (Творите сие в Мое воспоминание.) Всякий раз, когда вы будете есть этот Хлеб и пить из этой Чаши, вы будете возвещать Мою смерть, и исповедовать Воскресение, и молиться…"

Несмотря на исключительное значение этой литургико-археологической находки, мы не в состоянии сделать каких-либо решительных выводов по двум намечающимся вопросам, а именно:

1. Где были ходатайственные молитвы? До Sanctus’а, с которого начинается фрагмент С, или после преложения Даров, на чем кончается тот же отрывок? Иными словами, представляют ли собой разбираемые отрывки евхаристическую молитву чисто александрийского, уже вполне определившегося типа, или же это анафора, по своей структуре сходная с Евхологием Серапиона?

2. Как объяснить столь необычный до сего памятника факт эпиклезы до установительных слов?

Епископ Фрир предполагает, что это только предварительная эпиклеза, после которой за установительными словами последует вторая: более полное призывание Святого Духа [135]. Подтверждение этому он ищет в сходстве последней фразы фрагмента С с началом эпиклезы в литургии апостола Марка. Предположение, доказать которое невозможно по причине испорченности фрагмента, но и опровергнуть его безусловно тоже нет оснований. Во всяком случае, этот документ имеет огромное значение не только для истории литургии Египта, но и для вопроса о взаимоотношениях александрийского и римского типов евхаристического канона. Интересна такая подробность: Баумштарк в поисках источников современной Римской мессы указывал еще в 1904 году ("Liturgia romana е liturgia dell’Esarcato"), что в древней Александрийской литургии призывание должно было стоять до установительных слов. Открытый через 3 года (1907) папирус Дэйр-Бализэ блестяще подтвердил это. Благодаря находке Флиндерса-Петри проливается немало света на запутаннейшую проблему эпиклезы в Римской мессе [136].

Перейдем теперь к краткому рассмотрению существующих ныне Александрийских литургий. Не имея возможности исследовать их все по причине их многочисленности, мы ограничимся только тремя, а именно: литургией апостола Марка, литургией святого Кирилла Александрийского и эфиопской.

Прежде всего, в связи с литургией апостола Марка встает вопрос о самом апостольском происхождении этой литургии. Никаких прямых и доказательств этому нет. Напомним, что в апостольское время, вообще, не могло быть в силу приведенных ранее соображений записанных формуляров литургии; литургическая свобода в то время была очень велика. Поэтому и наименование литургии именем апостола Марка должно быть принято весьма условно. Сам апостол, конечно, не записал чина евхаристических молитвословий, но этим ценность литургии его имени не умаляется. Апостольское предание существовало и в незаписанном виде. Все то, что потом Церковь приняла, как апостольское, апостольские каноны, апостольские установления, учения апостолов и саму литургию с именем апостолов Марка и Иакова, брата Божия, всё это является апостольским не потому, что записано рукой того или иного из учеников Господних, а потому, что они пребывали и остаются в духе апостольской традиции, сначала устной, а потом письменной. В них важна не хронологическая дата апостольского века, но, как говорит ученый бенедиктинец о. Кагэн, характер апостольский, авторитет апостольский, их "апостоличность" [137].

Что касается литургии апостола Марка, то о ней мы в течение первых десяти веков христианства имеем только одно краткое упоминание у армянского католикоса Исаака [138]. Но не будучи произведением самого апостола Марка, она все же не перестает быть очень древней по своему происхождению, хотя бы в основных своих чертах. Ренодо относит ее ко времени до монофизитского разделения Египта на православных и яковитов [139] Бунзен видит в ней памятник литургии IV и даже частично III века [140].

В свое время она была весьма распространена и, по-видимому, не только в Египте. Ее знали и в других частях христианского мира. Так, напр., свидетельство Иакова Едесского доказывает, что у сирийцев была известна эта литургия; католикос Исаак подтверждает ее существование в Армении; в калабрийских монастырях мы также находим литургию апостола Марка; а предание венецианцев говорит, что и чин богослужения в церкви святого Марка в Венеции восходит к апостолу Марку [141]. Следовательно, на всем протяжении христианского мира от Калабрии через Египет и Сирию и вплоть до Армении совершалось евхаристическое жертвоприношение с именем апостола Марка. Но, с другой стороны, Византия противилась служению этой литургии. Канонист XII в. Валсамон говорит отрицательно об этой литургии, и вскоре после него по настоянию Константинополя служение ее прекратилось в православных церквях Александрии, уступив место Византийским литургиям Иоанна Златоуста и Василия Великого.

В настоящем своем облике, т.е. в тех рукописях ХІІ-ХІІІ вв., которые содержат эту литургию (Россанский, Ватиканский и Мессинский кодексы), она, конечно, является уже не в своем первоначальном виде. Наука нашла в ней ряд позднейших изменений и добавлений. Начнем их перечисление с наиболее поздних. Прежде всего, в ІХ-Х вв. на литургию апостола Марка влияла литургия святого Иоанна Златоуста. Ряд заимствований из последней систематически входит в нее. Между ними в особенности бросается в глаза: 1. Замена характерного для всех Александрийских литургий возгласа "Господь со всеми вами" возгласом из 2Кор. 13:13: "Благодать Господа нашего Иисуса Христа…" 2. Влияние константинопольской проскомидии. 3. Целый ряд других возгласов и выражений из Византийских литургий.

Кроме того, видны и более ранние влияния, например: 1. В молитве за царя есть выражения, определенно указывающие если не на занятие Александрии арабами, то, во всяком случае, на ведущуюся жестокую и неблагоприятную для христиан войну с ними, т.е. на VII век. 2. В VI веке вставлен Символ веры. 3. В V в. — песнь "Святый Боже…"

На основании добросовестного анализа всех исторических подробностей А. Петровский приходит к тому выводу, что после исключения всех позднейших наслоений к более раннему времени, т.е. к IV в., бесспорно относятся: прошение ходатайственной молитвы, молитва предложения, небольшая часть евхаристического канона. Все остальное — продукт позднейшего времени [142].

Итак, судьба Александрийской литургии апостола Марка, как это нам представляется ясным по рассмотренным данным, такова. Принадлежа по своему характеру к апостольскому преданию, — что вовсе не значит, что ее автором был сам апостол и евангелист Марк, — она в течение времени претерпела ряд влияний, изменений и дополнений. Она была распространена до XII века и в других местах христианского мира, вне пределов Египта, и потом по настоянию Византии она была вытеснена и уступила даже в Александрийской области место литургиям чисто византийского происхождения. Но следует помнить: канонического запрещения служить эту литургию нет. Поскольку эта александрийская анафора не погрешает в структуре своей и в содержании отдельных молитв, в нее входящих, против православной традиции, нет никаких препятствий к ее совершению и в наше время. Разумеется, это не может быть сделано по личной инициативе отдельного священника или общины, но если соборное сознание Церкви это найдет нужным, то канонических препятствий к этому нет.

Другую картину представляют те литургии александрийского типа, которые в данное время находятся в богослужебном употреблении коптов и абиссинцев. После отделения египетских яковитов от Православной Церкви (451 г.) они постепенно стали у себя заводить свое церковное устройство, свое управление, свои обычаи, — словом, стали жить жизнью совершенно самостоятельной. Литургическое творчество долгое время не было у них организовано и ограничено, и в этой области (как, впрочем, и в некоторых других) можно было обнаружить немало беспорядочного и произвольного. Поэтому в XII в. коптский патриарх Гавриил запрещает употребление всех других литургий, кроме "трех известных, а именно: литургии святого Василия, святого Григория и святого Кирилла Александрийского". Литургия Василия Великого, конечно, не есть наша православная литургия византийского типа с именем святого Василия, а Коптская, надписанная именем каппадокийского святителя, что случилось, несомненно, после раскола монофизитства. Она служится у коптов во все обыкновенные дни и соответствует, так сказать, нашему употреблению литургии святого Иоанна Златоуста. Вторая, — приписываемая святому Григорию, — причем неизвестно, какому именно, Нисскому или Богослову, — служится в праздники Господни и другие торжественные дни. Третья, святого Кирилла, предназначена к служению в дни Великого и Рождественского постов.

Признаки монофизитства можно довольно ясно обнаружить в этих литургиях. Так прежде всего, в их богослужении наравне со святыми апостолами, отцами и учителями Церкви, святыми Афанасием, Василием, Кириллом и пр., поминаются "святые" Диоскор, Севир и другие лжеучители. Кроме того, в коптской литургии святого Василия Великого в молитве перед причастием животворящая Плоть Единородного Сына, Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа называется "единой с Божеством Его не в растворении, не в смешении и не в изменении". Но введена эта молитва при том же коптском патриархе Гаврииле, сыне Тариха, в 1131 году [143]. Литургия святого Григория имеет еще и ту необычную и неправославную особенность, что в ней молитвы обращены к Лицу Сына Божия Иисуса Христа, а не к Богу Отцу, что противно постановлению 21 правила III Карфагенского Собора [144].

Ясно, что так называемая литургия святого Кирилла Александрийского написана не александрийским первосвятителем просто потому, что сам он писал по-гречески, а не по-коптски, греческий же оригинал ее неизвестен. Кроме того, ничего вообще не известно о литургической деятельности святого Кирилла, кроме как из коптского предания. Литургия эта представляет собой, в сущности, одну только анафору без литургии оглашенных. По содержанию этой молитвы она, с одной стороны, очень сходна с литургией апостола Марка, а с другой, в ней неоднократно находим указания на необходимость заимствовать отдельные отрывки молитв из литургии святого Василия Великого (коптской, разумеется). Так, например, в длинной ходатайственной молитве после praefatio заимствуются: 1. Молитва о мире. 2. Молитва о плодородии земли. 3. Поминовение святых после поминовения Приснодевы Марии (до диптихов) и 4. молитва прежде раздробления Святых Даров. Кроме того, из литургии святого апостола Марка заимствуется так называемая молитва фимиама.

Сходство литургии святого Кирилла с литургией апостола Марка дает основание предполагать известные заимствования. Высказывалось даже предположение (Bunzen, Binterim) и о том, что литургия святого Кирилла есть просто переработка греческой литургии апостола Марка на коптский язык. Но на основании анализа текста литургии апостола Марка Петровский установил, как это уже указывалось выше, что сама эта литургия подверглась настолько большому влиянию со стороны литургий апостола Иакова, Иоанна Златоуста и Василия Великого, что она не может быть оригиналом для других литургий Египта. Она не есть прототип Кирилловой литургии. Сходство их бесспорно, но говорить о прямой зависимости здесь не приходится. Вопрос о происхождении литургии святого Кирилла и о влияниях на нее еще ожидает своего исследователя.

Как у коптов, так и в Абиссинской церкви литургическое творчество не только не замерло с отделением от Православной Церкви, но, наоборот, еще более развилось. Уже христианская древность знала литургию, надписанную именем эфиопских Апостольских установлений, принадлежащую к группе памятников так называемого "апостольского предания", о которых говорилось выше в связи с литургией святого Ипполита. В настоящее время в литургической практике эфиопов совершаются следующие литургии:

Останавливая наше внимание только на первой из них, мы должны о ней сказать следующее. Это очень растянутая литургия, имеющая в своей структуре много своеобразного, образовавшаяся уже в совершенно самостоятельной обстановке, далеко от связи с другими литургиями. В ней много разных молитв, читаемых при приготовлении алтаря, над дискосом, чашей, лжицей, звездицей, которые, вероятно, надо читать над каждым из этих предметов не при каждом совершении Литургии, а только при освящении их. Также читаются несколько молитв приношения и над принесшими Дары, разрешительные молитвы и разные поминовения, что все вместе взятое, как стоящее в начале чина, соответствует нашей проскомидии. Символ веры не вполне согласен с православным.

Сама анафора начинается по-александрийски, т.е. словами "Господь со всеми вами", а не формулой из 2Кор. 13:13: "Благодать Господа нашего…" Обычных слов "Горé сердца" и "Благодарим Господа" нет, а прямо начинается благодарственная (евхаристическая) молитва. Она отличается, в сравнение с прочими, относительной краткостью, но имеет все классические части анафоры: praefatio, intercessio, Sanctus, установительные слова, anamnesis и epiclesis, после которого опять повторяется поминовение епископата, клира, царя, живых и усопших.

Выше уже неоднократно упоминалось, что главной отличительной особенностью александрийского типа литургий является то несколько необычное, по сравнению с сирийско-византийскими анафорами, место, которое в них занимают ходатайственные молитвы, т.е. прошения за Церковь, власти, народ, живых, больных, одержимых и умерших. Конечно, это место, которое им усвоила александрийская литургическая традиция, — явление позднейшее и чисто местное. Говоря о различных Александрийских литургиях, небезынтересно обратиться к содержанию самих ходатайств. По ним больше, чем по каким бы то ни было друтим частям евхаристического канона, можно судить о местных особенностях, об исторических условиях, быте и тому подобное. Кроме этого фольклорного оттенка, они небезынтересны и с точки зрения чисто литургико-богословской. Молитвы эти в александрийском типе особенно растянуты и подробны; они напоминают по своей длине те же молитвы в Иерусалимских литургиях СА VIII и апостола Иакова и в Византийской святого Василия Великого.

Все это вместе взятое во всей своей оригинальности очень соответствует своеобразному колориту абиссинского богослужения вообще с пестротой его одежд, разноцветными зонтами, составляющими неотъемлемую часть их религиозных процессий, круглыми храмами с концентрическими алтарями, посохами у монахов, музыкальными инструментами и религиозными ритмическими движениями, назвать которые надо не плясками, а хороводами. Все это, равно как и глубокое бытовое благочестие, напряженная молитвенная жизнь, унаследованная от времен святых Антония и Павла традиция монашеской древности, аскетические упражнения, неведомые или забытые нами, говорят о живой религиозности этого народа. Царский двор их по стилю и быту можно назвать провинциальной маленькой Византией, настолько весь его уклад пронизан молитвой и церковностью. Монастыри их — живые наследники аскетизма и созерцательной жизни классических времен пустынножительства. Это незасохшая ветвь природной маслины, хоть и надломившаяся, но не оторвавшаяся и не одичавшая. Она ждет быть привитой к мистическому телу Вселенской Церкви.

Как уже указывалось, в числе святых, поминаемых в этих ходатайственных молитвах после Пресвятой Богородицы, поминаются наряду с вселенскими святыми и свои поместные угодники и нередко ересиархи монофизитства. Особенно подробно это совершается у эфиопов в их "апостольской" литургии:

Земная иерархия поминается, начиная с самого "святейшаго и блаженнейшаго папы", Александрийского патриарха НН (литургия апостола Марка), или же "патриарха нашего, почтеннаго Абуны НН" (коптская литургия святого Кирилла). Затем совершается поминовение "православных епископов, где бы они ни были, священников, диаконов, иподиаконов, чтецов, певцов, заклинателей, монахов, девственниц, вдовиц, сирот, преданных воздержанию, и мирян, соединенных супружеством, и тех, которые воспитывают детей, тех, которые сказали нам: помяните нас, и которые не сказали, которых мы знаем и не знаем, врагов, друзей"... (литургия Кирилла). В той же литургии святого Кирилла молятся "о безопасности даннаго места, и всех мест православных отцев наших, пустынников и отшельников (hermita et anachoreta...)". Вероятно, эта молитва и составлена была в монастырской среде, и написана применительно к таковой.

Все нужды людей также находят свое отражение в этих молитвах. Вот пример:

Эти последние выражения особенно характерны для Египта и Абиссинии с зависимостью их благополучия и плодородия от своевременных дождей, "ранних и поздних", разливов Нила и под. В коптской литургии святого Василия Великого встречаются и такие уставные замечания и уточнения:

Таким образом, поистине Литургия есть благодарственная Жертва о всех и за вся. Границ этого приношения нет ни во времени, ни в пространстве; она объемлет всё и приносится и за живых и за усопших; она охватывает все прошедшие времена от начала творения и простирается во всю вечность до Страшного Суда. И вечное прославление святых, и сияние Небесного Царства, неперестающий и немеркнущий Фаворский свет, равно как и мелкие житейские скорби, нужды и интересы вплоть до наводнения лица земли, наполнения водой нильских каналов, плодородия и т. п. — все это соединяется в высшей точке евхаристического действа. Тварь стенает к Богу всяческих; Бог, Творец этого мира, слышит этот вопль, милует эту тварь и принимает ее жертву о всех и за вся...

[129] "Byzantinische Zeltschrift", IV Band, 1895, S. 193.

[130] Cf. S. Salaville. "Liturgies Orientales". Paris, 1932, note p. 22.

[131] Hermae "Pastor". Simil. V, 5, 2; V, 6, 5.

[132] "Adv haeres". V, 2, 3.

[133] "Paedagog.", II, 11.

[134] Th. Schermann, op. cit., p. 39.

[135] Frere, op. cit., p. 84.

[136] Cabrol. "Canon" in: DACL. T. II, col. 1893.

[137] Dom. P. Caguin. "L'anaphore apostolique et ses témoins". P., 1919.

[138] А. Петровский. "Апостольские литургии Восточной Церкви". 1897, стр. 10.

[139] Renaudot. "Liturg. Orient. coll.". t. I, pp. XXXV-XXXVI. Frankf., 1847.

[140] Bunzen. "Hippolytus und seine Zeit". T. II, Ss. 497.

[141] "Собрание древних литургий". Вып. III, стр. 16-18.

[142] А. Петровский, op. cit., pp. 106-147; сравни и Χρυσοστόμου Παπαδοπούλον, άρχιμ. "Ό ευαγγελιστής Μάρκος" — Αλεξάνδρεια, 1909, σελ. 28-29.

[143] Renaudot, op. cit., pp. 79-80; Петровский, с. 140, прим. 3.

[144] Mansi, III. 917.

[145] Brightman, LEW, pp. LXXII sqq.

[146] "Собр. древн. Литургий" приводит объяснение Бунзена этому выражению о налогах. Это те налоги, которые были налагаемы в виде наказания на христиан во время гонений, которые здесь имеются в виду; это, стало быть, военная контрибуция. "Собр. древн. литург". Вып. III, с. 32, прим.