|
Возношение Святого Агнца
Прочитав молитву "Вонми, Господи…" священник и диакон (последний — на амвоне перед царскими вратами) поклоняются три раза с молитвой про себя: "Боже, очисти мя грешнаго и помилуй мя". Когда диакон видит, что священник простирает руки, чтобы коснуться Агнца для Его возношения, он произносит: "Вонмем", — на что священник возглашает: "Святая святым". Певцы отвечают на это: "Един Свят, Един Господь, Иисус Христос, во славу Бога Отца. Аминь". Священник касается перстами обеих рук Святого Агнца и слегка воздвигает его над дискосом. Существует указание, как в архиерейском чиновнике, так и в настольной книге Булгакова [697], что воздвигать надо просто, не делая знака креста. Это примечание сделано потому, что в древности, действительно, священнослужитель делал Агнцем три знака креста. По толкованию святого Германа, Патр. Царьградского, верхний крест означал верхний эфир, средний — воздух, а нижний — землю, в которой был погребен Спаситель. Три креста производились и для символического означения Святой Троицы [698].
Исповедание единства и святости Божией и призыв к святости причастников Вечери перед моментом причащения — весьма древний обычай. Так в "Дидахи" (10:6) читаем: "Если кто свят, пусть подходит, а кто нет, пусть покается. Маранафа, аминь", — что, вероятно, стоит в связи с 1Кор. 16:22 [699]. Приблизительно то же находим в СА VIII, 26:6: "Если кто свят, пусть подходит, а если же кто нет, то пусть станет (таким) через покаяние". СА VIII содержит формулу почти тождественную с современной нам в литургии Златоуста: "Един Свят, Един Господь, Иисус Христос, во славу Бога Отца (Флп. 2:11 [700]), благословен во веки, аминь. Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение. Осанна Сыну Давидову. Благословен Грядый во Имя Господне. Бог Господь и явися нам. Осанна в вышних". Это же находим и у Дидима Александрийского ("De Trinitate", 2:6). Кроме литургии, то же исповедание вошло и в Великое славословие: "Ты еси Един Свят, Ты еси Един Господь, Иисус Христос, во славу Бога Отца".
По поводу возношения Агнца Николай Кавасила пишет: "Священник возглашает: "Святая святым", — как бы говоря: "Вот Хлеб жизни, Который вы видите. Идите, стало быть, причащайтесь, но не все, а тот, кто свят. К святыне допускаются только одни святые". Под святыми же здесь подразумеваются не только совершенные в добродетели, но и те, кто тяготеет к совершенству, но его еще не достигли. И этим ничто не мешает освятиться причастием Святых Таинств, и этой частью святыни стать святыми... Ответ певцов "Един Свят, Един Господь, Иисус Христос…" Кавасила объясняет: "Никто не получает освящения сам от себя, ибо это не есть дело человеческой добродетели, но от Него (Христа) и через Него. И как, если ты поставишь много зеркал под солнцем, то все они сияют и посылают лучи, и тебе будет казаться, что ты видишь много солнц, но на самом деле одно солнце сияет во всех зеркалах. Точно так же Един, будучи Святым, изливаясь в верных, является во многих душах, и этим Он многих представляет святыми, но на самом деле Он Один единственно Свят" [701].
Священник призывает этим возгласом не только проверить свою нравственную подготовленность, но и призывает к единению со всей Церковью. В причастии верных обнаруживается евхаристическая природа Церкви. Церковь есть Тело Христово. Евхаристическая Жертва есть также Тело Христово. Поэтому Церковь и имеет эту евхаристическую природу. Вне Церкви нет Евхаристии и вне Евхаристии нет Церкви, нет церковности, и не может быть церковного единения. Причастие есть соединение с мистическим Телом Церкви. Верующие соединяются в Евхаристии со своим Главою Христом в одно Тело, Святую Церковь. И как Глава свята, так свято и Тело, и оно освящает и все члены этого Тела. Поэтому в древности и считалось, что тот, кто не причащается несколько недель подряд, тот сам себя отлучил, анафематствовал от Тела Церкви.
Единство Церкви может быть усматриваемо в единстве церковной организации, в единстве епископата, в административно-дисциплинарной структуре Церкви. Это единство каноническое, юридическое. Его защищал и обосновывал святой Киприан Карфагенский. Может быть и другое обоснование церковного единства, защищавшееся Тертуллианом, а именно — в единстве апостольского Предания. Это единство доктрины. Но больше всего единство Церкви видится в единстве Таинств, в евхаристической природе ее. Участие в евхаристической жизни Церкви и есть исповедание жизненное, а не доктринальное своей связи и единства с Церковью.
|
