"ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ" НОВОЕ СЛОВО ДЛЯ СТАРОГО ЯЗЫЧЕСТВА


      Поскольку дискуссия вращается вокруг довольно очевидных вещей, постараюсь в новом ответе быть кратким.
      1. То, что автор - священник, никак не гарантирует того, что всё, вышедшее из-под его пера, есть литература христианская. Священником был Арий, но можно ли назвать его проповеди и его куплеты христианскими? Священником является игумен Иоанн (Экономцев). Но можно ли назвать христианской книгой роман "Тайна восьмого дня"? И из того, что Томас Шипфлингер - священник, не следует, будто его книга является всецело христианской.
      2. Первый тезис В. Никитина находится в прямом противоречии со вторым. Только что В. Никитин не как "частное лицо", а как ответственный сотрудник ОРОК назвал эту книгу "христианской", "сугубо богословской" и "просвещающей язычников" - и тут же настаивает на том, что вообще-то ОРОК ее не рекомендует и не рекламирует. Два письма В. Никитина бесспорно свидетельствуют, что ОРОК, как минимум, занимается апологией оккультной книги.
      3. Анимизм является необходимой основой магии, а потому и оккультизма. Научное естествознание только потому и смогло появиться, что христианская вера расколдовала мир. Физика стала естествознанием, а не духоведением, она смогла изучать безличностные математические природные законы, а не особенности реакций "духов", которые по убеждению дохристианской физики, не порвавшей с магией, например, терпеть не могли пустоты. Писать об этом много сейчас не буду потому, что этому посвящена глава "Церковь и рождение научной традиции" в моей книге "Традиция, Догмат, Обряд".
      "Убеждение во всеобщей одухотворенности природы" не есть анимизм. И христианство убеждено, что у материального мира есть духовная подоснова и что Дух Божий "везде сый и вся исполняяй" (подробнее В. Никитин мои воззрения по этому вопросу может узнать из книги "Христианская философия и пантеизм". - М., 1997, особенно из главы "Общий знаменатель пантеизма и христианства").
      Но анимизм наделяет личной волей и желанием каждый природный феномен. Во всех, даже материальных и космических, процессах анимизм предполагает самостоятельную "душу". Это черта примитивного религиозного сознания. Тут я принимаю ссылки В. Никитина на работы Тэйлора и Токарева, но обращаю внимание на то, что вряд ли стоит особенность примитивных культов приписывать христианству. Тезис о том, что "анимизм присущ всем религиям" и что он присутствует даже в христианстве, - не новость. Он встречался еще в творениях г-на Ярославского-Губельмана. Ново, однако, видеть, как этот оскорбительный для христианства взгляд основателя "Союза воинствующих безбожников" разделяется церковным журналистом.
      Как бы это ни возмущало "зеленых", но в христианстве нет языческого почитание духов природы. Если В. Никитин считает иначе - это вопрос или его богословской необразованности, или же упрямого сопротивления Библии и церковной традиции. Впрочем, В. Никитин пускает в ход главный аргумент - то, что ему кажется индульгенцией, отпускающей любые богословские грехи: "экологический аспект". По его мнению, увлеченность экологией "делает апелляцию к анимизму или даже пантеизму для пастыря Церкви вполне допустимой". Учитывая особенную экологическую озабоченность игумена Иоанна и его ближайших помощников, эти слова В. Никитина заставляют всерьез опасаться того, что "экология духа" в исполнении ОРОК будет дрейфовать к анимизму и оккультизму.
      Сам Шипфлингер честнее и логичнее В. Никитина: анимистическую веру в "духи и души" он прямо ставит в связь с оправданием магии. А уже связи магии с оккультизмом, надеюсь, В. Никитин не будет отрицать. Напомню на всякий случай, что, по мнению Е. Блаватской, "то, что раньше называли Магией, мы ныне называем Теософией" [1].
      4. О софиологии я специально ни слова не писал. И на этот раз не буду пускаться в "сие море великое и пространное", в коем играется немало "гадов" и "змиев". Даже если бы вся остальная книга Шипфлингера была буквальным цитированием "Катехизиса" и была бы столь же бесспорна, как "Катехизис", но в нее была бы вклеена глава о "Нью Эйдж", - то и этого было бы достаточно, чтобы сказать: под видом христианской предлагается книга оккультная.
      Для того, чтобы почувствовать вкус лужи, не надо выпивать ее всю. Для того, чтобы увидеть, что книга Шипфлингера - оккультная, достаточно было одной главы. Неужели В. Никитин не воспитал в себе обычного профессионального умения отличать дельную книгу от безделушки на основании всего одной страницы, зачастую прочитанной прямо у книжного прилавка?
      5. В. Никитин слишком примитивно представляет себе богословскую жизнь Церкви. По его мнению, "софиология представляет собой сумму теологуменов, то есть частных богословских мнений, лежащих за пределами догматов, принятых на семи Вселенских Соборах. А посему софиологию по определению нельзя считать ересью". Во-первых, серьезный богословский анализ показывает, что софиология все же входит в противоречие с догматами Вселенских Соборов [2]. Во-вторых, этот любимый аргумент экуменистов нельзя признать серьезным. Его несостоятельность уже давно показал блаженный Иероним. "Оригенисты говорят: "Как мы осудим тех, кого не коснулся Никейский Собор? Потому что, осудив Ария, он, конечно, осудил бы и Оригена, если бы не одобрял его мнений". То есть: все болезни вместе должно лечить одним лекарством, и поэтому должно отрицать и величие Духа Святого, - так как о естестве не говорили на этом Соборе. Тогда вопрос был об Арии, а не об Оригене, о Сыне, а не о Духе Святом. Исповедовали то, что отрицалось, и о том, о чем никто не спорил, - умолчали. По такому доказательству не должны быть осуждаемы ни Валентин, ни Маркион, ни катафригийцы (монтанисты), ни Манихей, потому что Собор Никейский не называет их, хотя они несомненно были прежде Собора" [3]. Вселенские Соборы Множество ересей (часть из них упоминает Иероним) Церковь преодолела еще до начала эпохи Соборов. И после окончания эпохи Вселенских Соборов церковный разум умел отстранять от себя слишком упрощенные решения (вспомним полемику вокруг исихазма в XIV в.) [4]. И поэтому утверждать, будто богословский разум Православия должен молчать перед лицом католичества, протестантизма или софиологии до тех пор, пока не состоится Восьмой Вселенский Собор, - это или незнание реальной истории Церкви и методов работы богослова, или же лукавство.
      6. Я бы посоветовал своему оппоненту не формулировать вместо меня мои позиции по тем вопросам, по которым я не писал. Не надо строить догадок - пугает или нет меня "широта подхода", не надо приписывать мне уравнение "всё мистическое есть ересь", которого В. Никитин не сможет встретить ни в одном из моих текстов. Не надо приписывать мне отрицание "проблесков Истины" в других религиях и философских системах. Еще три года назад в статье "О вере и знании" [5] я с полным сочувствием процитировал те святоотеческие суждения, которые советуют брать доброе у "внешней мудрости". И с тех пор моя позиция не изменилась.
      7. Нет смысла писать о своем отношении к католичеству, поскольку две главы моей книги "Вызов экуменизма" специально посвящены проблемам православно-католических отношении. Вновь повторю: экуменическое уравнивание Православия и католичества мне кажется слишком легким решением проблемы, точнее, просто уходом от нее. Я согласен с тем, что в начале века сказал о модно-салонных декламациях в жанре: "Для Бога все конфессии равны" протоиерей Философ Орнатский: "Равны ли христианские исповедания перед Богом, это и решать Богу. Что это за литературный папизм говорить от имени Бога! У нас, у христиан вообще, есть критерий для оценки христианских исповеданий: это - верность их Священному Писанию с церковным преданием и голосу Вселенской Церкви, раздававшемуся на Вселенских Соборах" [6].
      Я мало симпатизирую католичеству и сильно не люблю оккультизм. Если В. Никитин будет настаивать на том, что книга католического священника Шипфлингера выражает "ортодоксальную точку зрения Западной Церкви", то к католичеству я стану относиться так же, как к оккультизму. Посему смиренно умоляю Апостолическую администратуру Римо-Католической церкви в Москве: "Если вы не заинтересованы в том, чтобы приобрести во мне вашего активнейшего недруга, поясните мне и г-ну В. Никитину, - действительно ли книга священника Шипфлингера выражает нынешнюю веру католичества? Вашей вере теперь и в самом деле "присущ анимизм""?
      8. "Эру Водолея" Шипфлингер связывает отнюдь не с календарно-астрономической датой, а с астролого-теософскими доктринами. Среди провозвестников новой эпохи и нового мышления он называет не астрономов и не ученых, а оккультистов: "В этом беглом обзоре нельзя оставить без внимания первопроходцев и в чисто религиозной области. Надо назвать трех великих женщин: Е. П. Блаватскую, А. А. Бейли и Е. И. Рерих. Ими вдохновлены и "Мировая спираль", далее - Р. Штейнер, основатель антропософии, нового духовного движения, а также группа бахаистов" (с. 368).
      9. На правах "дипломированного богослова" должен смиренно заметить своему оппоненту, что его подвело знание французского языка. Слово antiniceene означает во французском языке не "противоникейская", а "доникейская". Приставка anti может означать не только "против", но и "пред". Так вот, отец Петр Преображенский занимался изданием не антиправославной (антиникейской) литературы, а древнехристианской (доникейской, то есть до 325 года). Для "член-корреспондента" и главного редактора такая ошибка в переводе все же более чем досадна. Хотелось бы знать, - как понимает В. Никитин словосочетание "litterature antique": неужели как "диссидентская литература"?
      10. Еще в духовных академиях учат, что критерии православности, принятые в одну эпоху, могут оказаться недостаточными, недействующими в другое время. Так, например, никейский Символ Веры, ясно отделявший Православие от ереси в четвертом столетии, уже в пятом веке стал недостаточен. Монофизиты (и несториане) со спокойной совестью и даже нарочито употребляли этот Символ, ибо их расхождения с Церковью проходили по тем вопросам, которые не раскрывались в никейском исповедании столь подробно, чтобы исключить еретические толкования. Также и критерий апостола Иоанна ("Духа Божия... узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога; а всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста" [1 Ин. 4,2-3]) был важен для полемики с гностиками-докетами, которые утверждали призрачность земной плоти Спасителя. Но сегодня любой атеист может исповедать "Иисуса Христа, пришедшего во плоти": именно плоть-то он в Нем и признает, а вот Бога - не разглядит. Так что для вывода о том, совместима ли антропософия с Евангелием, надо пользоваться всем Евангелием, а не только одним стихом апостола Иоанна. Впрочем, в этом отрывке письма В. Никитина поражает, что опять же автором не было сделано ни малейшего усилия для того, чтобы провести разделительную черту между антропософией и христианством. Став христианином (хотя бы в своем собственном самосознании), В. Никитин все же перестал ли быть антропософом? Перестал ли он видеть в Штейнере учителя жизни?
      11. На игумена Иоанна я не ополчался. Мое несогласие с некоторыми его действиями не означает дурного отношения к нему самому. Я помню то доброе, что отец Иоанн сделал для меня, и не перестаю об этом говорить даже в тех статьях, где критикую сегодняшнюю ситуацию в возглавляемом им Отделе. Замечу лишь, что не по представлению игумена Иоанна я был возведен в сан диакона, а по ходатайству ректора МДА архиепископа Александра. А упоминание Вами о ходатайстве игумена Иоанна о возведении меня в сан иерея для меня довольно странно: в нашей Церкви все же нельзя рукоположить немонаха без его желания. Я благодарен отцу Иоанну за то, что он делал мне такие предложения. Но отказ следовал с моей стороны, а не со стороны Священноначалия.
      12. Предположим, что в 1949 году И. Сталин был бы награжден церковным орденом. В деятельности Сталина были эпизоды, принесшие пользу нашему Отечеству. И предположим, что за эти эпизоды высокая церковная награда была бы ему присуждена. Вспоминал бы В. Никитин сегодня об этом эпизоде с умилением? Или с чувством стыда? Убежден, что верно второе предположение. Так вот и мне стыдно, когда я вижу церковный орден на груди у вполне сознательного оппонента Церкви.
      А. Яншин - член правления Международного центра Рерихов. В июне этого года правлением МЦР было распространено послание "К представителям рериховских организаций". Эта "энциклика" была посвящена специально мне и содержала, в частности, такие суждения и призывы: "Случилось так, что в новом демократическом государстве свобода мысли стала заложником Церкви, а ярым идеологом-поносителем всех устремившихся к новому мышлению стал дьякон Кураев. Сейчас настало время дать понять таким "пугалам", что человек, устремленный к новому мышлению, не из пугливых, шатающихся и неспособных противостоять такому насилию над нравственностью. Пусть тот, кто устойчиво и действенно осмысливает происходящее в стране, решительно заявит и пресечет это невежественное давление со стороны отдельных представителей Церкви".
      И этот текст опубликован от имени органа, в котором состоит кавалер ордена святого Даниила... Мягко говоря - ситуация глупая. Говоря яснее - просто кощунственная. И при чем же здесь Пушкин и Моцарт?..
      13. Сравнение В. Никитиным своей помощи изданию оккультной книги с трудом святителя Иринея Лионского восхитительно. Да, древние христиане переписывали гностические тексты но для того, чтобы их критиковать. В моей книге "Сатанизм для интеллигенции" немало цитат из теософов. Неужели я делаю тот же труд, что и теософские издательства, и всего лишь навсего распространяю оккультную литературу?
      14. Первое, чему учат в семинариях (в которых не учился В. Никитин), - это разнице между грехом и ересью. Грех, поясняют нам, рождается от слабости человека, а ересь - рождается от упорства воли. Со слабостью другого человека бороться нельзя - его, скорее, надо укрепить и поощрить к борьбе со грехом. А вот с упрямой энергией сопротивления церковной истине бороться надо. Я не занимаюсь обсуждением чьих-то личных грехов. Здесь я прекрасно понимаю, что пусти я только песчинку в чей-то адрес, - как на меня вполне обоснованно можно будет обрушить целый камнепад.
      Я просто поясняю, что если ответственный сотрудник Отдела религиозного образования и катехизации не может отличить оккультизма от Православия, то имеет место нечто весьма прозаическое. Это совсем не то, по поводу чего нужно приводить апокалипсические цитаты о "первой любви". Это называется банально и скучно: "Неполное служебное соответствие".
      15. В. Никитин недооценил степень нашей близости с католичеством. Еще нас сближает одинаковая, похоже, неспособность осаживать деятельность оккультных проповедников внутри наших общин. "Убеленного сединами служителя алтаря" экоязычника Шипфлингера поддерживает директор Института Восточных Церквей монсеньор Раух. У нас же В. Никитина поддерживает председатель Отдела религиозного образования и катехизации игумен Иоанн. Вот в этом мы - "церкви-сестры". И в "Баламандское соглашение" надо добавить еще один "антипрозелитический" пункт: "Церкви-сестры не переиздают оккультную литературу, рождаемую пастырями одной из них, и не способствуют ее распространению".
      16. Как видим, сотрудники Отдела не могут даже честь собственного мундира и начальства защищать достаточно грамотно и качественно. Поэтому нет ничего удивительного в том, что их работу на других направлениях нельзя охарактеризовать иначе, как провальную. Мне много приходится ездить по епархиям. И ни разу ни в одной из епархий мне не доводилось слышать рассказов о том, что вот, мол, какую замечательную помощь нам оказал ОРОК, какие замечательные учебники и методики они написали и прислали нам, как умно они смогли разоблачить сектантскую методику и остановить внедрение такой-то секты в наши школы... Напротив, всюду я слышу один и тот же стон: "Ну что делает Отдел религиозного образования?! Где учебники для школ (и по церковным, и по светским дисциплинам), написанные Отделом? Где новые версии "Закона Божия"? Где церковная версия "Истории России"? Где методички для учителей? Где сборники советов катехизаторам и миссионерам?"
      Может быть, этот печальный результат (точнее, - отсутствие результата) связан и с тем, что слишком много энергии уходит на поиски "новой духовности" и разработку "экологически-православного мышления".
      17. В грамоте, данной царем Федором Алексеевичем на учреждение в Москве Славяно-греко-латинской академии, было сказано: "А от Церкви возбраняемых наук, наипаче же магии естественной и иных, таким не учити и учителей таковых не имети. Аще же таковые учители где обрящутся, и оны со учениками, яко чародеи, без всякого милосердия да сожгутся" [7]. Ни в малейшей степени не сочувствуя инквизиционным кострам, все же не могу не отметить странности сложившегося положения. Российский православный университет, входящий в состав ОРОК, претендует на то, чтобы быть преемником именно Славяно-греко-латинской академии. Но если при ее первичном создании на академию были возложены цензорские функции: наблюдать за тем, чтобы в церковном преподавании и литературе не встречались языческие взгляды, то сегодня именно ее преемники и продолжатели ведут языческую проповедь или ее защищают.
      18. На продолжение дискуссии я все же надеюсь. Ведь речь идет не о "красном словце". Речь идет об основах христианской веры. А нынешнее письмо В. Никитина понуждает сказать и более серьезно: речь идет уже о спасении. Анимист, почитающий "духов природы", может оказаться в одной обители с ними. А там, смею заверить, совсем не экологично.
 

     Примечания 

      1. Блаватская Е. П. Тайная Доктрина. Синтез науки, религии и философии. - Новосибирск, 1993, т. 3, с. 406.  

      2. См. Лосский В. Н. Спор о Софии. Статьи разных лет. - М., 1996. 

      3. См.: Бл. Иероним Стридонский. Письмо 77. К Паммахию и Океану // Творения. - Киев, 1894, ч. 2, cc. 364-365. 

      4. Об осуждении ересей Церковью после эпохи Вселенских Соборов см. исследование протоиерея Константина Никольского "Анафематствование (отлучение от Церкви), совершаемое в первую неделю Великого Поста // Анафема. История и XX век. Составитель Петр Паламарчук. - М., 1998, cc. 131-263. 

      5. Кураев А. О вере и знании // Иное. Хрестоматия нового российского самосознания. Россия как идея. - М., 1995, т. 3, cc. 227-231. 

      6. Прот. Философ Орнатский. О Православии русского народа // Ф. М. Достоевский и Православие. - М., 1997, с. 55. 

      7. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. - М., 1995, т. 3, cc. 300-301.