В.П. Лебедев.
Царский духовник. Историческая повесть.
НА ПУТИ К КАЗАНИ

     Третьего июля вся великая рать государева начала второй поход трудный, начала его с великим усердием, с охотою и радостью. Никогда еще дружины русские, кроме давних времен Святославовых, не двигались так быстро и неустанно. Все способствовало скорому ходу рати мужественной, все согласовалось с волей молодого царя. Перед отъездом царь Иоанн Васильевич со слезами благочестивыми помолился перед святою иконою Божией Матери: та святыня была еще с его предком славным, князем московским Димитрием Донским, во время кровавой битвы, именуемой в летописях Мамаевым побоищем; стояла она в коломенском храме Успенском…
     Летописцы, передавшие потомству повествование о походе казанском, описывают его кратко, потому что ничто не преграждало пути царю, ничто не останавливало его стремления доблестного, и весь поход был для царственного вождя рати русской одною удачею.
     На пути, по словам летописца, царь с умилением лобызал гроб древнего героя России Александра Невского и почтил память святых муромских угодников: князя Петра и княгини Февронии. Во Владимире донесли ему из Свияжска, что болезнь там прекратилась, что войско одушевлено ревностью; что князья Микулинский, Серебряный и боярин Данила Романович ходили на мятежников горной стороны, смирили многих и новой клятвою обязали быть верными подданными России. В Муроме уведомили государя из Москвы, что супруга его тверда и спокойна надеждою на Провидение; что духовенство и народ непрестанно молят Всевышнего о здравии царя и воинства. Митрополит писал к Иоанну с ласкою друга и с ревностью церковного учителя: "Будь чист и целомудрен, смиряйся в славе и бодрствуй в печали. Добродетели царя спасительны для царства". И государь, и воеводы читали сию грамоту с любовью. "Благодарим тебя,- ответствовал Иоанн митрополиту,- за пастырское учение, вписанное у меня в сердце. Помогай нам всегда наставлением и молитвою. Идем далее. Да сподобит нас Господь возвратиться с миром для христиан".
     От Мурома так же быстро двинулась царская рать, как и шла к нему. Царь Иоанн Васильевич как воевода опытный, несмотря на годы юные, в дружинах своих порядок наводил: велел он расписать детей боярских по сотням и над каждой сотнею поставил н'абольшего, того, кто родом знатнее был; от Мурома же отпустил царь Шиг-Алея - бывшего царя казанского - на судах с князем Петром Булгаковым и стрельцами к Казани. Послал также царь дружину Яртоульную - передовую легкую,- чтобы она мосты навела для рати главной. Двадцатого июля царь Иоанн Васильевич переправился через Оку-реку, а потом далее двинулся с тою же неутомимостью. Пришли тут к царю московскому князья касимовские со своими татарами, пришел князь Темниковский со своею мордвой.
     Четвертого августа, по замыслу государеву, соединилась его рать с другими полками русскими: с князьями воеводами Мстиславским, Щенятевым, Курбским и Хилковым. Вдвое увеличилась рать царя Иоанна Васильевича, пошла она к Казани мятежной густыми лесами дремучими, по берегам рек глубоких и не терпела недостачи в пище. Древний летописец сказывал: "И таковое многое воинство всюду, будто Богом уготованную, пищу обретало на поле, ибо всяких съедобных растений довольно было; из животных же лоси как по собственной воле на заклание приходили; к рекам же множество птиц прилетало и во всех полках на землю падало, будто сами даваясь в руки… Когда же пришел пост, в те дни не видели ни птиц, ни лосей… Черемисы же и мордва все потребное приносили, хлеб, и мед, и мясо, одни дарованием, иные же продавали, и мосты делали".
     Одиннадцатого августа встретили царя воеводы свияжские: князь Александр Горбатый, князь Семен Микулинский да князь Петр Серебряный-Оболенский; были с ними дети боярские, казаки, черемисы и чуваши. Тринадцатого августа прибыла царская рать в новый город Свияжск; встретили царя князь Петр Шуйский да боярин Заполоцкий с дружиною, духовенство вышло с крестами и иконами навстречу царю.
     Осмотрел государь острог свияжский, его башни, стены и рвы; объехал весь город новый - и великое спасибо сказал старшему воеводе свияжскому, князю Семену Микулинскому:
     - Видно, что ты, князь Семен, не терял времени даром. Изрядно у тебя стены укреплены, да и запасу хлебного и всякого иного вдоволь. Верно служишь ты, князь Семен, царю своему.
     Доблестный воевода князь Микулинский сильно обрадован был похвалою царской. И не напрасна была та похвала: князь Микулинский да князь Андрей Курбский из всех воевод русских самые удалые и самые удачливые были. Во время осады казанской еще много они себе славы добыли. В пояс поклонился князь Семен царю и сказал:
     - Не по заслугам хвалишь ты меня, царь-батюшка. Нехитрое дело город укрепить, а вот Казань взять труднее будет. Не надобно только времени терять - поскорее бы на татар нагрянуть. Там послужим мы тебе верой и правдой…
     Глянул царь на храброго воеводу ласково:
     - Не бойся, князь Семен, медлить не станем.
     Подошли тут к молодому царю другие воеводы да бояре и стали его звать отдохнуть от похода дальнего:
     - Пожалуй, царь-государь,- молвил боярин Заболоцкий.- Изготовили мы для тебя хоромы особые. Есть где тебе отдохнуть и потрапезовать.
     - Нет! - сказал царь Иоанн Васильевич, с умыслом возвышая свой голос молодой и звонкий.- Я теперь на походе; не пристало мне в хоромах нежиться, когда вся рать моя в шатрах под открытым небом ночует. Поставьте и мне шатер на лугу под городом среди воинства моего.
     Немало удивились бояре, передавали друг другу слова царские, и переходили те слова к меньшим начальникам, а от них разошлись и по всей рати царской. По всем шатрам, по всем полкам многочисленным стало ведомо, что молодой царь захотел разделить с воинами своими житье походное, и немало хвалили доблестного государя.
     Было в то время на берегу Свияги-реки великое стечение народное и великое оживление. Вслед за многолюдной ратью царской потянулись к этим местам многие торговые люди из Москвы, Ярославля, Нижнего Новгорода со всякими товарами; десятками и сотнями плыли к берегу свияжскому суда малые и большие, тяжело нагруженные. На берегу песчаном словно новый город вырос: виднелись шатры, шалаши, землянки. Всего в стане царском вдоволь было…
     Когда разбили царю Иоанну Васильевичу на холме прибрежном шатер золототканый, направился к нему молодой царь со своими боярами да воеводами; взойдя на холм, остановился он, оглядел стан обширный воинский, луга зеленые, синюю полосу реки глубокой, далекие леса и холмы - и залюбовался.
     - Воистину благословил Господь этот край! - молвил он боярам.- Экое здесь приволье, экая краса! С помощью Божией отнимем мы эту землю благодатную у татар-нехристей.
     Безмолвно внимали бояре словам царя молодого; многие с опаскою поглядывали в ту сторону, где лежала Казань… Поглядел молодой царь и на берег свияжский, на котором раскинулись целые ряды торговые, поглядел и нахмурился.
     - А вот это уже не дело, бояре! Вижу я, там навезли всякой всячины; чай, и хмельного много, и всякой еды лакомой. На походе да на рати ублажать себя не след. Глядя на вас, избалуются и простые воины… Мы сюда не для отдыха, не для пиров пришли, да и долго здесь не засидимся…
     Те бояре, что постарше да поплотнее были, принахмурились, а молодые воеводы весело переглянулись: поняли они, что юный царь показал опыт и сноровку вождя старого, мудрого.
     Все приметил царь Иоанн Васильевич, и усмешка веселая тронула его уста тонкие.
     - А теперь, чтобы время не терять, идемте, бояре да воеводы, идем, князь Владимир Андреевич, на совет воинский. Позвать ко мне царя Шиг-Алея и тех воевод, коих здесь не хватает.
     Вошел царь Иоанн Васильевич в свой богатый и обширный шатер. На диво была разбита ставка царская: полотно белое чередовалось с парчой золотой; на вершине шатра был водружен стяг царский, над входом сияла золотом икона святая. Был разделен шатер на многие горницы, а в самой передней не менее места было, чем в Думной палате московской. Стояли везде скамьи крытые; проникал свет в шатер из окон многих, по сторонам прорезанных.
     Скоро сошлись на совет воинский все воеводы рати царской; пришел и бывший царь казанский Шиг-Алей; был он не в меру дороден и в движениях ленив, но зато в узких глазах его татарских светились ум и сметливость. Издавна был Шиг-Алей верным слугою царей московских, получал от них награды великие, уделы богатые и совсем привык к московскому житью-бытью. Несмотря на свою леность, большую доблесть показал царь Шиг-Алей во многих битвах, и ценил царь его советы и любил самого как воина храброго. И теперь, минуя всех бояр да воевод, минуя своего брата двоюродного, князя Владимира Андреевича, у первого у Шиг-Алея спросил царь Иоанн Васильевич совета мудрого. Недолго думал изгнанный царь казанский: расправил он свою бородку редкую, свои усы жидкие висячие и, хитро улыбаясь, дал совет лукавый:
     - Повели мне, царь-государь, грамотку написать к новому царю казанскому Едигеру. Царь Едигер мне родня и своему родичу более поверит, чем послам твоим. Напишу ему, чтобы не дерзал он на тебя оружие поднимать, перечислю всю великую рать московскую; авось, он смирится и к тебе в стан повинную голову принесет. А когда Казань без головы останется, перессорятся между собою мурзы и мы город голыми руками возьмем.
     - Разумен ты, царь Шиг-Алей,- похвалил татарина царь Иоанн Васильевич.- Что же, испробуй… А еще напиши князьям да мурзам казанским, что пришел царь московский не губить их, а только мятежников смирить. Коли выдадут они мне непослушных, тогда помилую и город, и всех казанцев; пусть мирно живут под моей державою. Да ты, царь Шиг-Алей, грамотки-то похитрее да покраснее пиши - чай, тебе лукавства не занимать стать…
     Низко поклонился казанский царь царю московскому и опять хитро усмехнулся.
     Стал потом царь Иоанн Васильевич своих воевод расспрашивать да наставлять, как полки направить, как удачнее, после переправы через Волгу, Казань окружить, чтобы не пустить к ней помоги от ногайцев да крымцев. Обсудив все дела воинские, молвил государь воеводам своим:
     - Через два дня начнем с помощью Божией и через Волгу переправляться.
     Все поклонились молодому царю, а он еще что-то вспомнил, оглянулся и подозвал из толпы воевод князя Петра Ивановича Шуйского да князя Михаила Ивановича Воротынского.
     - Вы, воеводы, назавтра возьмите дьяков разрядных и перечтите силу рати моей - сколько во всех полках конных и пеших воинов.
     Уже под вечер покинули воеводы да бояре богатую ставку царя Иоанна Васильевича.